Текст книги "Стальная принцесса"
Автор книги: Рина Кент
Жанр: Современные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Глава тридцатая
Эльза
Я стою на коленях перед Эйденом на автостоянке.
Прежде чем начать анализировать ситуацию, я дрожащими пальцами расстегиваю его ремень.
Я бы хотела, чтобы это было только из-за страха быть пойманной, но это также из-за болезненного желания, пробегающего по моему позвоночнику.
Это первый раз, когда я инициирую что-то сексуальное с Эйденом. Обычно это он выслеживает меня и манипулирует, чтобы проникнуть в мое тело.
Возможно, это он заставил меня страстно желать его. Возможно, я сама не могу им насытиться.
Или, может быть, я так же настроена на этот вид сексуального удовлетворения, как и он.
– Что ты делаешь, сладкая? – Его голос звучит грубее, чем обычно.
Я наслаждаюсь ощущением, что оказываю на него такое воздействие.
Это чувство становится в десять раз глубже, когда я освобождаю его член. Он твердый как скала и направлен в мою сторону.
Я поднимаю на него взгляд и сжимаю член обеими руками.
Его глаза опущены, когда он издает глубокий горловой стон, но все же наблюдает за мной, нахмурив брови, как будто не может понять, что я задумала.
Вначале все, чего я хотела, – это помешать ему трахнуть меня на публике.
Я подумала, что это сработает, если я переключу все внимание на него. С ним немного легче управляться, когда я перехватываю часть контроля.
Я ошибалась.
Прямо сейчас, когда я беру его в руки, медленно поглаживая кожу, все, чего я хочу, – это продолжать.
Я хочу запечатлеть себя в нем сильнее.
Решительнее.
Глубже.
Так что, если однажды он захочет избавиться от меня, у него не получится.
Точно так же, как я не смогу выкинуть его из своего разума, сердца и души.
– Ты собираешься открыть этот ротик для меня, сладкая? – спрашивает он с искоркой в глазах.
Я киваю.
– Ты собираешься взять меня в свою глотку так глубоко, как никогда раньше?
Я сглатываю и снова киваю.
– Ты заставишь меня кончить?
От его непристойных речей у меня покалывает внизу живота. Речь идет о нем, но это не имеет большого значения.
Вместо того чтобы ответить ему словами, я открываю рот.
Все еще сжимая основание руками, я беру его так глубоко, как только могу, и сильно сосу, как он всегда мне говорил.
Эйдену нравится все жесткое и грубое, даже минет.
Его пальцы зарываются в мои волосы, и он стягивает резинку, позволяя светлым прядям рассыпаться по моим плечам.
Из его горла вырывается стон, низкий звук эхом разносится вокруг нас.
Мое сердцебиение учащается при мысли о том, что кто-то может услышать или увидеть нас.
Я ускоряю ритм, мои движения лихорадочны и несколько беспорядочны.
– Черт, сладкая, – хмыкает он. – Этот рот принадлежит мне. Только мне.
Я киваю, облизывая его и втягивая в себя. У меня болит челюсть и колени от того, что я стою на твердом асфальте, но я не останавливаюсь.
Я не могу, даже если бы захотела.
Эйден позволяет мне контролировать ритм впервые за… все время.
Он покачивает бедрами и хватает меня за волосы, но не проникает мне в горло и не трахает мой рот.
Он позволяет мне ублажать его так, как я считаю нужным.
– У тебя хорошо получается, сладкая. – Он одобрительно мычит.
Я продолжаю, ускоряясь.
Он близко.
Я чувствую это по тому, как сильно он сжимает мои волосы в кулаке.
Чувствую напряжение его мышц.
Он несколько раз проникает в мой рот, но это не ощущается жестоко. Больше похоже, что он гонится за своим оргазмом.
На моем языке ощущается привкус предэякулята.
Эйден перестает двигаться.
Я поднимаю на него взгляд, и, уверена, на моем лице написаны вопросы.
Он выходит.
Моя спина напрягается от паники. Дерьмо. Он все равно собирается меня трахнуть?
Прямо здесь?
Он обхватывает рукой все еще твердый член, но не поднимает меня с колен.
Он протягивает свободную руку и сжимает мои щеки.
– Открой рот.
Я недоверчиво смотрю на него.
– Открой свой гребаный рот, сладкая.
Я подчиняюсь, не уверенная, к чему он клонит.
Он сжимает член в кулаке, и на секунду я слишком загипнотизирована его неприкрытой мужественностью, чтобы сосредоточиться на чем-то еще.
Он выглядит как бог. Бог секса.
Он направляет член мне в рот и кончает на мои язык и губы.
– М-м-м, – стонет он, когда я поднимаю на него взгляд, который, должно быть, выглядит ошеломленным.
Он наблюдает за мной, но скорее с садистским чувством собственника. Его металлические глаза продолжают сверлить меня даже после того, как он кончает мне в горло и на лицо.
– Глотай.
Я закрываю рот и делаю это.
Я просто… делаю.
В том, как он приказывает мне что-то сделать, есть нечто такое, от чего меня бросает в жар.
Если бы мы не были на публике, я, возможно, даже захотела бы, чтобы он трахнул меня.
Дерьмо. Даже на публике я все равно хочу, чтобы он трахнул меня.
Я почти могу представить, как он прижимает меня спиной к машине и берет жестко и быстро, пока я не достигну оргазма.
Со мной действительно что-то совершенно не так.
Эйден прикасается большим пальцем к моему рту, который все еще покрыт его спермой. Он размазывает семя по моим губам, затем прижимает большой палец к отверстию моего рта.
– Теперь соси.
Я беру его большой палец внутрь, обвожу языком и сосу, как делала с членом.
И все это без разрыва зрительного контакта.
По какой-то причине пристальный взгляд в его грозовые глаза придает моменту больше интимности.
Больше связи.
Больше… принадлежности.
– Хм. Хорошая девочка.
Это заставляет меня сосать сильнее.
Это отвратительно, как сильно я люблю хаос, который он сеет в моем теле, или этот эйфорический, довольный взгляд его глаз.
Мне нравится этот взгляд. Я хочу видеть это всю оставшуюся жизнь.
Воу.
Это пугающая мысль.
Я не хочу, чтобы Эйден оставался со мной до конца моей жизни.
С чего, черт возьми, мне так думать?
Звук двигателя разносится по автостоянке.
Я отпускаю большой палец Эйдена и вскакиваю на ноги. Подняв с пола резинку, я стягиваю волосы в конский хвост, одновременно разглаживая одежду.
Эйден, кажется, ничуть не смущен. Он с легкостью приводит себя в порядок. Через секунду он кажется совершенно нормальным, в то время как мои щеки на грани взрыва.
Я достаю из кармана пиджака салфетку и вытираю рот. Тот факт, что я все еще ощущаю его вкус, вызывает покалывание у меня между бедер.
Я пытаюсь сохранить невозмутимое выражение лица, когда Эйден вдавливается в меня.
Его грудь прижимается к моей, когда он ухмыляется, глядя сверху вниз.
– Ты мокрая, сладкая?
Я поджимаю губы.
– Я могу делать интересные вещи, даже если ты будешь в одежде.
Я должна быть подавлена, но единственный вопрос, который вертится у меня в голове: какие интересные вещи?
– Вот ты где.
Наше внимание переключается на очень знакомый взрослый голос.
Джонатан Кинг.
Он выходит из своего «Мерседеса», одетый в темно-коричневый костюм-тройку и черные кожаные туфли.
Его черные как смоль волосы зачесаны назад, и он выглядит полностью расслабленным.
Я инстинктивно отхожу от Эйдена. Мне кажется неправильным находиться рядом с ним после того, как я услышала разговор Джонатана и Сильвер.
Такое чувство, что мне запрещено приближаться к Эйдену.
Лицо Джонатана снова вызывает зуд.
Как будто я все еще плаваю в бассейне, и мои легкие наполняются водой.
Так много гребаной воды.
Он приближается к нам, и у меня возникает желание спрятаться за спину Эйдена. Не знаю, почему я думаю, что Эйден лучше, чем его отец.
Они оба демоны, не так ли?
Прежде чем я успеваю спрятаться за спину Эйдена, он хватает меня за руку и крепко прижимает к себе.
Лицо Эйдена холодно как камень. Прежнее игривое выражение полностью исчезает. Я бы назвала его выражение лица бесстрастным, если бы не легкое подергивание левого глаза.
– Эльза. – Джонатан улыбается мне, как будто мы старые друзья. – У тебя все хорошо?
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Эйден, прежде чем я успеваю ответить.
– Мы с тобой кое-куда съездим. – Джонатан улыбается. – Если, Эльза, ты, конечно, не против.
Я киваю, не зная, что сказать.
– Я встречу тебя дома, – говорит Эйден спокойным, почти беспечным голосом, но я чувствую напряжение, исходящее от него волнами.
– Ты поедешь со мной, – говорит Джонатан тоном, не допускающим возражений. – Оставь свою машину здесь. Кто-нибудь отвезет ее домой вместо тебя.
Ты поедешь со мной.
Это категорический приказ.
Поскольку Эйдену не нравится, когда ему говорят, что делать, я ожидаю, что он будет бороться.
Вместо этого он отпускает меня.
Странный порыв холода проникает мне под кожу при потере контакта.
Эйден отпускает меня.
Но он никогда не отпускал меня.
Теперь, когда он это сделал, я чувствую себя опустошенной.
– Я напишу, – говорит он без каких-либо эмоций и направляется к машине своего отца.
После того, как Эйден садится в «Мерседес», Джонатан одаривает меня еще одной улыбкой.
Приветливое выражение мгновенно исчезает, как только он садится на заднее сиденье рядом с Эйденом.
Что-то сжимается у меня в груди, когда машина выезжает со школьной территории.
У меня плохое предчувствие.
Очень плохое.
Глава тридцать первая
Эйден
Тишина – единственный язык общения в машине.
Джонатан разговаривает по телефону, вероятно, заканчивает дела. Я удивлен, что он вообще появился в человеческом мире в это время.
Во второй половине дня он обычно разговаривает по-китайски с магнатами с другой стороны океана.
Или по-японски.
Я достаю телефон и нахожу переписку.
ЭЛЬЗА: Напишешь мне, когда закончишь?
Улыбка появляется на моих губах. Я почти слышу ее неуверенный голос, как если бы она сказала это.
От меня не ускользнул тревожный блеск в ее глазах и страх, который она пыталась скрыть, когда я уходил.
Джонатан пугает ее, и только из-за этого я хочу, чтобы он убрался к чертовой матери подальше от нее. Вот почему я решил пойти с ним добровольно.
Я печатаю.
ЭЙДЕН: Я сделаю гораздо больше, чем просто напишу тебе, когда закончу.
Ответ приходит незамедлительно.
ЭЛЬЗА: Например что?
ЭЙДЕН: Например, закончу то, что начал. Ты задолжала мне секс, сладкая. Мне нужно вонзиться в тебя так глубоко, что завтра ты не сможешь ходить.
ЭЙДЕН: Кроме того, мне нужно снова кончить тебе в глотку, просто чтобы запечатлеть в памяти предыдущий образ.
Только это уже запечатлелось в памяти.
То, как она смотрела на меня снизу вверх с полным ртом моей спермы, останется со мной до самой смерти.
Мой член напрягается в штанах при одной только мысли об этом.
Теперь, когда у меня появилось визуализации, мне нужно это снова и снова, потому что мне всегда недостаточно.
Не тогда, когда дело касается ее.
Эльза – это зависимость, которая сначала проникла мне под кожу, а теперь течет по моим венам и попадает в кровь.
Мне нужно истечь кровью, чтобы вытащить ее.
Но даже тогда я сомневаюсь, что она уйдет.
Она видит мои сообщения. Точки появляются и исчезают, как будто она думает, что ответить.
ЭЛЬЗА: Я позволю тебе это сделать.
Я приподнимаю бровь.
ЭЙДЕН: Правда?
ЭЛЬЗА: После того, как ты расскажешь мне историю. Ты должен мне целых две после траха и минета *подмигивающий смайлик*
Хм. В последнее время она манипулирует больше, чем обычно.
И я чертовски горжусь этим.
ЭЙДЕН: Пас.
ЭЛЬЗА: Но я с нетерпением жду повторения.
Маленькая чертова дразнилка.
О, она хороша. У нее так хорошо получается играть в мою игру.
ЭЙДЕН: Хочу выебать из тебя все дерьмо прямо сейчас, сладкая.
ЭЛЬЗА: Это меня тоже устраивает.
К черту меня и эту девчонку, которая играет с моим чертовым разумом.
ЭЙДЕН: Ты позволишь мне делать все, что угодно?
ЭЛЬЗА: Может быть.
Я улыбаюсь.
– Это Стил? – Голос Джонатана стирает улыбку с моего лица.
Блять.
Я забыл, что он здесь – и, вероятно, наблюдал за мной все это время.
Я засовываю телефон в карман и смотрю на него с нейтральным выражением лица.
– Почему ты забрал меня из школы?
Он прищуривает глаза, потому что ему не нравится, когда его игнорируют.
– Мы приехали.
Машина останавливается, и водитель кивает нам в зеркало заднего вида.
Я смотрю в окно и крепче сжимаю телефон.
Гребаный Джонатан.
Вдали высятся сосны, похожие на камни воспоминаний.
Джонатан открывает свою дверь.
– Выходи.
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, прежде чем последовать за ним.
Он стоит лицом к дереву, сомкнув руки перед собой, как солдат.
Скала за огромным деревом похожа на гигантскую пасть.
Местность пустынная, в поле зрения нет ни людей, ни животных. Джонатан позаботился о том, чтобы никто из нарушителей не приближался к этой дороге.
У него даже есть своя первоклассная охранная компания, которая сторожит это место. Два агента, одетые как шпионы МИ‐6, кивают нам. Они стоят перед своими черными машинами на небольшом расстоянии – но не в пределах слышимости.
Джонатан не кивает в ответ и не обращает на них внимания.
Все его внимание сосредоточено на дереве.
Это дерево стояло здесь в течение последних десяти лет, несмотря на царапины на его стволе.
Забавно, что некоторые вещи никогда не меняются.
Я встаю рядом с Джонатаном и засовываю обе руки в карманы брюк.
– Ты знаешь, какой сегодня день? – спрашивает он, не удостоив меня даже взглядом.
– День рождения Алисии.
– С днем рождения. – Его тон бесстрастен, даже холоден. – Тебе сегодня исполнилось бы сорок.
Я сжимаю челюсть, но ничего не говорю.
– Алисия умерла здесь, – повторяет он, как будто я этого не знаю.
Его голос по-прежнему бесстрастен, но глаза говорят нечто совершенно иное.
Там что-то смягчается.
Что-то, чего я никогда не видел. Даже мы со Львом, которых он считает своим наследием, никогда не удостаивались его мягкости.
Я снова поворачиваюсь лицом к дереву, не желая видеть это выражение.
Джонатан, вероятно, разыгрывает один из своих трюков, и я на это не куплюсь.
– Она умерла, пытаясь найти тебя, – продолжает он, вонзая нож глубже. – Она умерла, так и не увидев твоего лица. Четыре часа, Эйден. Она страдала от боли в течение четырех гребаных часов.
– Ты скоро дойдешь до сути?
Он отрывает взгляд от дерева, как будто ему больно.
– Имей хоть немного гребаного уважения к своей матери и перестань играть в семью со Стил.
– Я не играю в семью. Я…
– Достаточно. – Его голос холоден и не поддается обсуждению. – Покончи с этим. Я хочу, чтобы это было унизительно и болезненно, чтобы она наконец стала не больше, чем просто оболочкой.
Мой левый глаз дергается, но я спрашиваю спокойным тоном:
– Что, если она никогда не станет оболочкой?
Он дурак, если думает, что сможет сломить Эльзу.
Она самый сильный человек, которого я знаю.
Но только потому, что он не сможет сломить ее, это не значит, что он не попытается причинить ей боль.
– Позволь мне позаботиться об этом. Тебе нужно только выполнить свою часть сделки, Эйден.
Между нами воцаряется тишина, когда мы смотрим друг на друга одинаковыми глазами.
– Или что?
Он подходит ко мне и смотрит на меня сверху вниз.
– Когда я говорю «покончи с этим», ты, блять, следуешь сказанному, слышишь меня?
Я отвечаю на его суровость своей.
– Или что, Джонатан?
– Или я покончу с этим сам. – Он бросает последний взгляд на дерево, как будто может увидеть призрак Алисии, и направляется к машине. – У тебя есть время до завтра.
К черту его и весь его план.
Пока я рядом, никто не причинит Эльзе вреда.
Включая Джонатана.
Как только дверца автомобиля захлопывается, я на мгновение закрываю глаза и поворачиваюсь лицом к дереву.
– Может, ты и права, Алисия. Может, мне не стоило рождаться.
Глава тридцать вторая
Эльза
Эйден не отвечает на мои смс.
Я не сплю всю ночь, пытаясь закончить домашнее задание, но все, что я делаю, – это смотрю на телефон, как маньячка.
Хаотичные мысли врываются в разум, и ни одна из них не является хорошей.
Меня бесило, что он пошел со своим отцом. Однако, когда он ответил на мое сообщение в своей обычной грубой манере, как только сел в машину, я подумала, что все в порядке.
Возможно, это не так.
Чуть раньше дядя пришел проведать меня перед тем, как лечь спать. Я не упустила из виду то, что он почти не смотрел мне в глаза. Его темные круги стали более заметными, как будто он не спал несколько дней.
Вероятность того, что я являюсь причиной этого, делает мне больно.
Я не видела тетю с тех пор, как подслушала тот злополучный разговор, и это к лучшему.
Я все еще не знаю, как вести себя с ними.
Со стоном я отталкиваюсь от стола и бросаюсь на кровать. Бесполезно учиться, когда я часами читаю один и тот же абзац.
Я набираю сообщение Эйдену.
ЭЛЬЗА: Ты в порядке?
Я прикусываю губу, ожидая, что он прочитает.
Ничего.
Черт возьми.
Я бросаю телефон под подушку и закрываю глаза.
Утром все будет хорошо.
Маленькая рука обхватывает мою еще меньшую ладонь.
Тот, чье имя нельзя называть?
Я мельком смотрю на него, на его красивые брюки и туфли. Его взъерошенные черные волосы, ниспадающие на лоб, как шелк.
Он улыбается мне сверху вниз с огоньком в темных глазах.
Его улыбка подобна солнцу.
Редкому, но ослепляющему.
Мне нравится его улыбка. Это заставляет меня чувствовать себя в безопасности.
Почему я не такая красивая, как он?
Я ведь девочка, верно? Я должна быть красивее того, чье имя нельзя называть.
– Теперь я могу произнести твое имя?
Он подносит указательный палец ко рту.
– Тс-с.
– Тс-с, – повторяю я, и мои глаза наполняются слезами. – Ма это не нравится.
Он крепче сжимает мою руку и ведет в сад за домом. Кусты растут по обе стороны от нас, как стены.
Папе не нравится, когда я прихожу сюда.
– Эти монстры здесь, – говорю я тому, чье имя нельзя называть.
– Тс-с. – Он указывает на дом.
Мама стоит у окна и подкрашивает губы красной помадой.
– Папе это не нравится, – говорю я, прячась за его спиной.
Тот, чье имя нельзя называть, ускоряет шаг. Я бегу трусцой, наблюдая, как его рука обхватывает мою.
Это знакомо.
Это безопасно.
Это… счастливо.
– Я скучаю по тебе. – Мой голос дрожит. – Мне одиноко без тебя. Ма иногда ходит к этим монстрам.
– Тс-с. – Он указывает вперед.
Он высокий, поэтому я наклоняюсь в сторону, чтобы заглянуть ему за спину.
Я резко останавливаюсь, ноги прилипают к траве.
Озеро.
Мутное, черное озеро.
– Нет, нет…
– Тс-с!
– Нет! Я туда не пойду. Я не хочу туда идти! – кричу я, мой голос срывается от рыданий.
Сердцебиение учащается, и все в груди ноет. Я пытаюсь отстраниться от того, чье имя нельзя называть, но его хватка усиливается.
Как будто он не может меня отпустить, даже если бы захотел.
Нет, пожалуйста.
В пасмурную погоду мутное озеро кажется почти черным.
Это озеро отняло у меня все.
Все.
– Илай, пожалуйста. Оно страшное.
Он останавливается, и его лицо превращается в размытое пятно.
– Тебе не следовало произносить мое имя.
Его рука выскальзывает из моей.
Мои пальцы сжимаются в кулак, когда я пытаюсь схватить его.
Нет.
Нет.
Его спина – единственное, что я вижу, когда он целеустремленно шагает к озеру.
– И-Илай?
Он не оборачивается.
Черный дым поглощает его так, что я едва могу его разглядеть.
Я бегу за ним на дрожащих маленьких ножках. Я спотыкаюсь и чуть не падаю.
– Илай, в‐вернись… Не уходи, пожалуйста… Мне т-так жаль… н-не… уходи.
Что-то теплое касается моих пальцев ног.
Я останавливаюсь на берегу озера.
Черная вода покрывает мои ступни, и конечности начинают дрожать.
Илай заходит вглубь озера. Видна только его голова.
– Илай! – зову я.
Я хочу пойти и спасти его. Я хочу вернуть его обратно, но если я это сделаю, те монстры в воде заберут меня.
Эти монстры забирают Илая.
– Илай, в‐вернись! Вернись!
Его голова исчезает под водой и не всплывает на поверхность.
– ИЛАЙ!!!
Я резко просыпаюсь, по моим щекам текут слезы.
Илай.
Илай…
Нет. Нет. Нет.
Это неправда.
Илай не делал этого.
Он не мог исчезнуть.
К горлу подкатывает тошнота, и я бегу в ванную. Падаю на колени на твердую плитку и опорожняю желудок.
Я остаюсь на коленях даже после того, как меня перестает тошнить, переводя дыхание.
Слезы текут по моим щекам и капают на руки.
– Илай… – всхлипываю я. – Илай – тот, чье имя нельзя называть.
Почему его нельзя называть по имени и почему его больше нет в моей жизни?
Я обхватываю голову руками и бью по ней кулаком снова и снова.
Почему я не могу вспомнить? Почему, черт возьми, я не могу вспомнить?
Мое сердце чуть не разрывается от сокрушительной волны горя.
Как будто мою грудную клетку вспарывают и разрезают на части, и все, что я могу делать, – смотреть.
Точно так же я наблюдала, когда Илай вошел в то озеро, а я не смогла последовать за ним.
Илай.
Кто, черт возьми, такой Илай и почему я вдруг чувствую, что потеряла большую часть себя?
– Илай… – Его имя вырывается сдавленным всхлипом.
Зуд под кожей впивается в мои руки, как иглы. Пошатываясь, я поднимаюсь на ноги и снова и снова мою руки.
Я не останавливаюсь даже после того, как моя кожа краснеет. Я хочу вымыть руки отбеливателем.
Но даже это не сделает их чистыми, не так ли?
Я смотрю на свое растрепанное отражение в зеркале. Волосы торчат во все стороны, а глаза налиты кровью. Слезы оставляют дорожки на бледных щеках.
Это не просто какая-то боль.
Это хроническая боль.
Илай был кем-то важным из моего прошлого, и я стерла его точно так же, как стерла маму и папу.
Точно так же, как я стерла все остальное.
– Что с тобой не так? – шепчу я своему отражению. – Почему ты не можешь быть нормальной?
Знаете что?
Достаточно.
С меня хватит того, что я ставлю благополучие других превыше своего собственного. Я встречусь с дядей лицом к лицу и потребую, чтобы он рассказал мне все, что ему известно.
Я потребую, чтобы он отвез меня обратно в Бирмингем.
В течение десяти лет я думала, что смогу выжить, не зная своего прошлого.
Но без корней нет будущего. Я навсегда останусь в этом вихре эмоций и пугающих кошмаров.
И горя.
Сокрушительного горя.
Я едва могу дышать, когда думаю об Илае. Дядя должен сказать мне, кто такой, черт возьми, Илай.
Умывшись и приведя себя в порядок, я надеваю форму. Выходя из комнаты, я проверяю телефон, но от Эйдена по-прежнему нет сообщений.
Мое сердце бьется сильней, но я проглатываю боль. Я выхожу из своей комнаты с решимостью, бурлящей в венах.
Сегодня я встречусь лицом к лицу со своими страхами.
Сегодня я узнаю все, что тетя и дядя скрывали годами.
Это больше не один из вариантов. Это необходимость.
Я спускаюсь по ступенькам, глубоко дыша и собирая все мужество, которое во мне есть.
Это первый раз, когда я потребую, чтобы они рассказали что-то о моем прошлом.
Я рассчитываю на понимание дяди. Будем надеяться, он не передумал.
– Она прямо наверху, – говорит тетя напряженным тоном. – Давайте поговорим в другом месте.
Я останавливаюсь у подножия лестницы в углу гостиной, откуда доносится ее голос.
Значит, вчера вечером она вернулась домой.
– Это такое же хорошее место, как и любое другое.
Мои мышцы напрягаются от этого голоса.
Голоса, который я никогда не хотела слышать в своем доме.
Никогда.
Может, мне мерещится?
Наклонившись вбок, я слегка заглядываю в гостиную.
И прикрываю рот рукой, чтобы подавить вздох.
Это он.
Джонатан Кинг.
Джонатан гребаный Кинг сидит на стуле в гостиной. На нем черный костюм, который, кажется, сошел прямо с показа мод от Армани.
Тетя и дядя сидят на диване напротив него.
Я смотрю на них в профиль, но вполне могу разглядеть выражение ужаса на лице тети и потемневшие черты лица дяди.
Что, черт возьми, происходит?
– Мистер Кинг, – говорит дядя почтительным спокойным тоном. – Пожалуйста, давайте сделаем это снаружи.
– Я бы предпочел сделать это прямо здесь. – Он выглядит совершенно расслабленным, как будто ему принадлежит не только это место, но и все, кто в нем находится.
Ясно, от кого Эйден унаследовал свою приводящую в бешенство уверенность.
– Мы благодарны вам за помощь, – говорит тетя. – Но мы уже вернули вам долг.
– Вернули мне долг? – Джонатан невозмутим. – Ничто не может отплатить за спасение человеческой жизни, миссис Куин. Как вы думаете, если бы я не оплатил операцию Эльзы, она была бы жива?
Мое сердцебиение учащается, отдаваясь в грудной клетке и ушах.
Джонатан оплатил мою операцию? Какого черта он это сделал?
– Вы правы, – подхватывает тетя. – У нас не было денег, и если бы вы не протянули щедрую руку помощи, Эльзы бы с нами не было.
– Я не щедрый человек, миссис Куин. – Джонатан ставит локоть на подлокотник и опирается на свою руку. – Я бизнесмен. Я сделал инвестиции в будущее. В конце концов, она наследница состояния Стил.
– Нет никакого состояния! – Тетя вскакивает на ноги. – Она и близко не подойдет к этой грязной империи, построенной на крови.
Наследница Стил. Империя?
Меня шатает от такого количества информации, брошенной в лицо. Я чувствую, что меня сейчас снова вырвет.
Джонатан улыбается.
– Тот факт, что она построена на крови, делает ее еще более желанной. Вы так не думаете?
– Моя Эльза и близко не подойдет ни к этим деньгам, ни к этому имени. Она Эльза Куин, – огрызается тетя.
Дядя усаживает ее назад и кладет руку ей на бедро, как бы удерживая от того, чтобы она снова встала. Он смотрит на Джонатана с гораздо более рациональным выражением лица, чем у тети.
– Тогда вы сказали, что не будет никаких условий.
– Я сказал, что помогу без дополнительных условий, но я предупреждал, что вернусь.
Нижняя губа тети кривится.
– И чего же вы хотите, мистер Кинг? – Голос дяди становится тверже. – Потому что вы не встретитесь с Эльзой. Сначала придется пройти через меня.
– При всем моем уважении, пройти через вас будет не так уж трудно, мистер Куин.
– Чего ты от нее хочешь? – Дядя выдыхает, отбросив деловой тон, все его поведение излучает напряжение.
– Я позволил Эльзе жить тогда, и я позволяю ей жить сейчас, но в тот момент, когда я решу сжечь кровь Стил, текущую в ее венах, никто меня не остановит. – Он делает паузу. – Я оборву жизнь, которую спас, в мгновение ока.
У меня ломит спину, а пальцы дрожат.
Я оборву жизнь, которую спас, в мгновение ока.
Что, черт возьми, он имеет в виду?
– Она не имеет никакого отношения к своему отцу! – тетя кричит. – Она не он.
– Вы уверены в этом? – Глаза Джонатана темнеют. – В конце концов, она маленькая принцесса Стил, ради которой он пожертвовал всем.
– Оставь Эльзу в покое, или я не стану молчать. – Дядя говорит тихо, но угрожающе.
– Я ценю вашу смелость, но дело в том, что вы ни черта не сможете мне сделать, мистер Куин. – Джонатан встает и застегивает пиджак. – А теперь, если вы меня извините, мне нужно присутствовать на заседании совета директоров.
Он внезапно поднимает глаза и встречается со мной взглядом, как будто знает, что я слушала все это время.
Я замираю, когда жестокая ухмылка кривит его губы, прежде чем он поворачивается и выходит за дверь.
Ни тетя, ни дядя не провожают его. Лицо тети краснеет, а дядя держит ее за плечи, как будто не дает ей развалиться на части.
Я стою за стеной, мои внутренности разрываются на миллион кусочков.
Все, что сказал Джонатан, проносится в моей голове подобно урагану, которому не видно конца.
Я слишком потрясена, чтобы все осмыслить, но я знаю, просто знаю, что события, произошедшие в моем прошлом, были не из приятных.
Это мой единственный шанс узнать правду, какой бы она ни была.
Я делаю глубокий прерывистый вдох и направляюсь в гостиную.
Дядя первым поднимает взгляд, когда я встаю перед ними. Тревога искажает черты его лица.
Прежде чем они успевают что-либо сказать, я произношу спокойным голосом, хотя совершенно себя такой не чувствую.
– Я все слышала. А теперь я хочу, чтобы вы рассказали мне о моем прошлом.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.