Текст книги "Красное бедствие"

Глава 9

Они ночевали в лесу, забиваясь под корни деревьев, словно животные. Их одежда порядком истрепалась, доспех Фэй они утопили в реке на второй день, чтобы никто не нашел его.

Ромэйн устала, но сносила тяготы молча – боялась, что стоит ей открыть рот, как оттуда польется нескончаемый поток жалоб, а потом она, чего доброго, и вовсе разрыдается.

Каждую ночь ей снились родители. Иногда они были живы, иногда – разорваны в клочья. Она не могла понять, какие сны ранили ее больше. Единственным светлым пятном в рутине бесконечных серых дней была надежда на скорую встречу с братьями. Пусть и медленно, но они двигались к месту, где их земли граничат с территориями Домов Золота и Камней и Серых Ветров. Лорд Спайк наверняка предложит им кров и пищу, а может, подскажет, где искать Монти и Дольфа.

– Поешь.

Фэй протянула ей жареную лягушку. Ромэйн скривилась, но приняла ее. На вкус мясо напоминало курицу, но есть его можно было, только закрыв глаза. Никакой другой дичи сегодня они не добыли, даже лягушек наловили с трудом, проведя несколько долгих часов на берегу мутного озера.

– Долго еще идти? – спросила Ромэйн, с трудом проглотив кусок лягушачьего мяса.

– Завтра доберемся до Города Красных Крыш, там возьмем лошадей.

– У тебя есть деньги?

– Я приметила в твоих ушах отличные серьги. – Фэй усмехнулась. – За них нам дадут еды, может быть, даже одежду. Главное, не показывать, что мы в бедственном положении, не то цену заломят так, что счастьем будет раздобыть хромого пони.

– В детстве у меня был пони, – вдруг сказала Ромэйн. – Отец подарил мне его после того, как я прорыдала два дня, увидев, что братьям разрешили кататься на лошадях.

– Редкий зверь. – Фэй задумчиво нахмурилась. – Где он его достал?

– Караванщик пригнал небольшой табун из Запретного Края. Говорят, их там много и они почти ничего не стоят.

– С Линоса? Ага, а еще говорят, что в Великой пустыне водятся трехгорбые лошади, которые умеют плеваться. – Фэй рассмеялась. – Ты выросла, но до сих пор остаешься ребенком.

– Вовсе нет, – вяло возмутилась Ромэйн. – Просто вспомнила об этом.

– Иди сюда.

Фэй обняла ее. Ромэйн закусила губу, чтобы сдержать слезы.

«Не смей рыдать. Не смей».

Наставники и няньки запрещали Монти и Дольфу плакать. Один из стариков, доживших до их рождения, розгами учил их «быть мужчинами». Узнав об этом, матушка пришла в ярость и словно фурия ворвалась в покои учителя, размахивая гибким прутом. Никто точно не знал, что произошло за запертой дверью, но с тех пор старик ни разу не позволил себе поднять руку на братьев.

Ромэйн же рыдала с младенчества и до тех пор, пока Дольф не отказался брать ее в игру, потому что она начинала плакать, как только проигрывала. На ее крики сбегались няньки, и братьям непременно доставалось. В один из дней Дольф обозвал ее доносчицей и запретил друзьям приближаться к ней. Тогда Ромэйн впервые подумала о том, что не всё на свете можно получить, устроив истерику.

Ласточки тоже оставались равнодушны к ее слезам. Сколько бы Ромэйн ни жаловалась, сколько бы ни падала на землю, притворяясь, что испытывает непереносимые муки, суровые стражницы Синей Крепости лишь пожимали плечами и уходили, оставляя ее наедине с собой. Вскоре Ромэйн поняла кое-что еще: когда на истерику никто не смотрит, рыдать и биться головой об пол не так интересно.

Теперь, сидя в Тремя забытом лесу, она понимала, что настоящих поводов для слез у нее никогда не было. Когда твой дом лежит в руинах, а на телах друзей пируют вороны, беды вроде стертых в кровь ладоней после тренировки кажутся незначительными.

«Плакать не время, – мысленно убеждала себя Ромэйн, прижимаясь к Фэй, – сперва я должна найти братьев и освободить своих людей. Слезы буду лить после, когда у моих ног будет лежать труп Лаверна».

Они провели еще одну ночь у затоптанного костра, а утром пошли дальше. Каждый шаг причинял Ромэйн боль – новые сапоги оказались слишком узкими и стерли пальцы в кровь, а там, где есть кровь, есть и заражение – этому научил ее лекарь из Синей Крепости.

– Потерпи немного, – сказала Фэй, – мы почти добрались.

Около полудня, когда солнце было в зените и безжалостно опаляло голый череп Ромэйн, на горизонте заблестели красные купола. Вид приближающегося города ободрил ее и придал ей сил.

Они вошли в Город Красных Крыш и оказались в самом сердце шумной ярмарки. Ромэйн вертела головой, не понимая, как люди могут веселиться, зная, что произошло с лордом их Дома. Неужели им наплевать? Отец всю жизнь пытался быть справедливым правителем, а его люди даже не придали значения его смерти!

– Они празднуют, – прошипела Ромэйн. – Ты можешь в это поверить?

– Тише, – предупреждающе сказала Фэй. – Не привлекай лишнего внимания.

Но не привлекать внимания не вышло – не так-то просто слиться с толпой, когда ты одета как оборванка, обрита наголо, а рядом с тобой вышагивает вооруженная нуада.

Местные с подозрением косились на их оружие, некоторые люди принимались перешептываться, когда они проходили мимо.

Ромэйн сжала зубы, подошла к палатке и, растолкав собравшихся перед ней зевак, сказала:

– Мне нужны две миски супа, да погорячее.

Женщина за прилавком смерила ее оценивающим взглядом.

– А платить ты мне чем будешь?

– На, забирай. – Ромэйн выдернула из уха сережку и кинула ее на прилавок.

Люди вокруг зашептались.

– У кого ты их украла? – спросила женщина, пробуя сережку на зуб.

– Их нет в живых, – резко ответила Ромэйн. – Теперь я могу получить свою проклятую еду?

Забрав миски, они с Фэй уселись за грубый деревянный стол под навесом, и Ромэйн накинулась на суп. Никогда в жизни ей не доводилось быть такой голодной: она ела как невоспитанная дикарка, как нищий, которому впервые за много месяцев посчастливилось получить миску похлебки.

Закончив обедать, она вымакала остатки густого бульона хлебом и блаженно зажмурилась. Фэй фыркнула. Ромэйн открыла глаза и уставилась на нее.

– Что?

– Твоя няня упала бы в обморок, доведись ей увидеть, как ты ела этот несчастный суп.

– Знаешь, ничего вкуснее я в жизни не пробовала. – Ромэйн потянулась и огляделась. – Куда пойдем дальше?

– Я планировала найти для нас новую одежду, но ты отдала целую сережку за обед, так что…

Ромэйн залезла в карман и вывалила на стол несколько колец, подвеску и пару брошек. Фэй быстро накрыла сверкающую горку рукой и прошипела:

– Думай, что делаешь! Если эти люди увидят золото, у них появятся вопросы.

– Пусть думают что хотят. Скажем, что убили кого-то и сняли украшения с трупов. Нужно, чтобы они боялись нас.

– В тебе роста едва ли полтора метра, а ты…

– Больше. Я достаю тебе до плеча и почти догнала в росте Монти, так что не смей называть меня коротышкой.

– Я не говорила, что ты коротышка…

– Ты это имела в виду.

– Вовсе…

– Не спорь с наследной леди твоего Дома, – шепотом сказала Ромэйн. – Бери украшения, и пойдем поищем одежду. И ночлег. Мне не помешает принять ванну – я чешусь так, будто у меня блохи.

– Не хочу тебя огорчать, но нора, в которой мы ночевали две ночи назад, могла принадлежать животному.

– И что?

– А то, что у тебя действительно могут быть блохи.

Ромэйн вскочила и принялась отряхивать одежду, надеясь сбросить с себя мелких тварей. Фэй рассмеялась, чем привлекла внимание нескольких зевак.

– Что? – резко спросила Ромэйн. – Чего уставились?

Мужчины поспешили уйти. Фэй встала и, подойдя ближе, прошептала:

– Не переусердствуй с репутацией, не хватало нам еще городской стражи.

– Если мы не переоденемся, они все равно не упустят возможности выяснить, кто мы такие.

– Тогда не говори им своего настоящего имени. Скажем, что мы беженцы, что армия Лаверна спалила наш дом и мы пришли сюда в поисках убежища.

– Договорились. А еще скажем, что у меня особо заразный лишай, чтобы они не вздумали и пальцем ко мне прикоснуться.

– А ты быстро вживаешься в роль, – одобрительно сказала Фэй.

– Я просто зла, что им и дела нет до того, что произошло с моей семьей, – едва слышно ответила Ромэйн. – Пойдем.

Владелец лавки встретил их прохладно, но, увидев золото в руках Фэй, расплылся в плутоватой улыбке и принялся показывать им костюмы, «достойные самого лорда». Решив, что выделяться им ни к чему, они взяли по паре плотных узких штанов, купили темные рубашки, ремни, сапоги и перчатки, на всякий случай. Надевать обновки не стали, чтобы не испачкать, пошли в ближайшую таверну и заплатили за небольшую комнату на втором этаже.

Внутри оказалась пара прохудившихся матрасов, грубо сколоченный стол и пыльное окно, зато простыни и полотенца были свежими и пахли мылом.

Ромэйн кое-как помылась в большой деревянной бадье и с удовольствием надела купленные вещи. Смыв с себя грязь, она будто смыла и весь ужас последних дней, ее дух воспрял, и она решила спуститься в зал таверны, чтобы послушать местные сплетни.

Ромэйн села за самый дальний стол так, чтобы видеть вход и не пропустить возвращение Фэй – она ушла договариваться насчет лошадей. Веснушчатый мальчишка принял заказ и убежал на кухню, а Ромэйн подперла голову рукой и принялась разглядывать посетителей.

Многие смотрели на нее в ответ, наверняка поражаясь ее странной и, несомненно, уродливой прическе. Ромэйн провела рукой по черепу и вздохнула.

Да, потерять волосы было тяжело, но никогда прежде она не чувствовала себя частью большой семьи так остро, как в темноте комнаты, глядя на мать, готовую к бою.

Вырастут новые, решила Ромэйн и принялась есть печеную картошку. Волосы – наименьшая из ее бед.

– Служил я как-то лорду, – затянул бард, – и гостем был его, пока однажды ночью не вылакал вино! Когда меня поймали, я был изрядно пьян и, выбравшись из замка, стянув штаны, стоял! Увидев меня голым, лорд скромно покраснел, зато его жена…

Ромэйн покачала головой. Знают ли местные, что случилось, или слухи о бойне в Синей Крепости еще не дошли досюда?

– Нет у нас больше лорда! – выкрикнул кто-то из толпы. – Пора тебе написать другую песню!

В барда полетела пустая кружка. Тот легко увернулся и пригрозил собравшимся кулаком.

– Пригрела меня на груди девица знатных кровей, – бард завел новую песню, – и не было никого в целом мире добрей! Кормила меня и поила, у груди держала меня, будто я не просто мужчина, а ее родное дитя!

– То была баба или свиноматка? – выкрикнул кто-то.

Раздался дружный хохот, но бард, будто не замечая его, продолжил исполнять свою скабрезную песню.

Фэй подошла к столу и села напротив Ромэйн. Она незаметно передала ей оставшиеся украшения и прошептала:

– Завтра утром мы уедем отсюда на двух отличных лошадях.

– Как же я рада это слышать, – искренне ответила Ромэйн. – Мои ноги не пережили бы…

– Бегите!

В таверну ворвался мужчина с перекошенным от страха лицом. Фэй вскочила, в зале загомонили.

– Да что происходит?! – перекрикивая шум, спросил хозяин заведения.

– Демоны! Демоны и солдаты! – завопил мужчина.

Не успел он договорить, как дверь таверны распахнулась, и на него налетело огромное лысое существо с кожистыми крыльями.

Поднялся крик, началась давка. Фэй схватила Ромэйн и потащила ее в сторону кухни.

– Куда мы идем?! – Кто-то ударил Ромэйн в бок, и она согнулась пополам от боли.

– Скорее! Там должен быть еще один выход!

Раздался треск, Ромэйн обернулась и увидела крылатого демона, залезающего в таверну через окно. Один из мужчин попытался ударить его стулом, но монстр схватил его за руку и вывернул до хруста.

Фэй растолкала опешивших поваров и ногой распахнула дверь. Они выбежали на темную улицу и помчались прочь, не разбирая дороги. Ромэйн выхватила из ножен меч и подняла голову – над ними черными тенями носились демоны. На северо-западе поднималось алое зарево – там что-то горело.

– Мы должны взять лошадей! – выкрикнула Ромэйн.

– Нет времени! – Фэй даже не обернулась.

Они промчались мимо лавки, в которой покупали одежду, и Ромэйн успела заметить лежащего на полу торговца. Окна в лавке были разбиты – демоны уже побывали здесь.

Пробежав мимо крайних домов, стоявших у выхода из города, Ромэйн поверила было, что им удалось сбежать, но внезапно путь им преградили несколько мужчин в багрово-черной форме. Один из них наотмашь ударил Ромэйн по лицу. Она упала, и, пока пыталась подняться на ноги, между Фэй и солдатами началась схватка.

Мужчины окружили стражницу, но одолеть не могли – Фэй искусно отражала удары их мечей, ранила двоих, но, когда занесла меч над лежащим на земле противником, один из солдат схватил Ромэйн и приставил кинжал к ее горлу.

– Опусти оружие! – прорычал он. – Иначе я перережу ей глотку!

«Нет! – мысленно взмолилась Ромэйн. – Убей его!»

Но Фэй уже опустила меч. Солдат ударил ее под дых, стражница согнулась и хрипло выдохнула.

Их окружил небольшой отряд. Ромэйн хотела было сказать что-то колкое, но Фэй замотала головой, умоляя ее молчать.

– Этих к остальным. – Мужчина швырнул Ромэйн к ногам молодого офицера. – Сил у них, похоже, много. Разоружить – и в строй!

Офицер взял Ромэйн за шиворот и поднял. Она потянулась было к кинжалу, но юноша ударил ее в живот и прошипел:

– Лучше не доставляй мне проблем.

Он снял с нее ножны, обшарил карманы и забрал украшения, воровато оглядевшись по сторонам. Похоже, делиться с остальными он не собирался. Даже бабушкины карты оказались у него – офицер спрятал их во внутренний карман.

Подталкивая их в спины, солдаты довели их до таверны, перед которой в шеренгу выстроились окровавленные, избитые люди. Некоторые едва могли стоять на ногах.

Ромэйн и Фэй поставили в конец шеренги и скрутили им руки. Длинной веревкой их привязали к бледному, как полотно, мужчине. Тот окинул их сочувственным взглядом. Ромэйн заметила, что под густой бородой у него дрожали губы.

– Кто не может идти? – громко спросил офицер.

Несколько человек робко подняли руки. Не успела Ромэйн опомниться, как их всех пронзили мечами стоявшие позади солдаты. Она едва не вскрикнула, но вместо этого только сильнее сжала зубы.

Люди повалились на землю. Окинув их безразличным взглядом, командир выкрикнул:

– В Долине Полнолуния начались раскопки, императору нужны рабочие руки! Сейчас вы развернетесь и пойдете на северо-восток, следом за всадниками! Если кто-то упадет – его убьют на месте! – Он обвел холодным взглядом притихших людей. – Вперед!

Солдаты, окружившие их, принялись пихать мужчин и женщин, вынуждая развернуться и нестройной колонной двинуться вперед. Ромэйн почувствовала, что дрожит так, что зуб на зуб не попадает. Фэй обернулась и коротко кивнула ей, пытаясь ободрить.

Но надежда на спасение таяла с каждым мгновением – их окружали пехотинцы, невдалеке маячили всадники. Время от времени раздавались щелчки кнута и короткие вскрики. Ромэйн втянула голову в плечи и старалась идти в общем темпе, но ноги предательски заплетались. Они шли сюда слишком долго и так и не смогли отдохнуть. Долго она не протянет.

– Далеко до Долины? – тихо спросила она.

– Полтора дня верхом, – вдруг откликнулся мужчина, идущий сзади. – Пешком суток пять, если делать привалы.

Единственное, что Ромэйн знала о Долине Полнолуния, – это то, что та находилась на территории Дома Убывающих Лун. Город Красных Крыш располагался недалеко от границы, но ей все равно не дойти – ноги уже начали гудеть, а ведь они только вышли из города.

– Тебя как зовут? – вдруг спросил мужчина.

– Ро… Рози, – соврала Ромэйн.

– А меня Ливр. Моего друга зовут Барниш. А твою подругу как?

– Тайра, – откликнулась Фэй.

– Будем держаться вместе, – решительно сказал Ливр. – Мы сможем защитить вас, если что.

– Откуда ты знаешь, что нас ждет? – спросила Ромэйн.

– Недавно закончился мой срок наказания. Шесть лет я провел в угольных шахтах недалеко от Рубинового Города и знаю, что нас ждет на раскопках, получше многих.

– И за что тебя туда отправили?

– За грабеж. Но я…

– Был не виноват, верно? – насмешливо осведомилась Фэй.

– Моей семье нужно было что-то есть, – просто ответил Ливр. – А у того богача, дом которого я обчистил, денег было больше, чем ему было нужно.

– Ты убил его? – спросила Фэй.

– Нет, думал, что он не проснется. А он возьми и спустись на первый этаж. Там меня и схватили.

– И где твоя семья сейчас? – спросила Ромэйн.

– Жена нашла себе другого, дочь вышла замуж и уехала.

– Печальная история, – сказала Фэй.

– Могло быть… Ай!

Ливр взвыл, когда кнут обжег его спину. Ромэйн вздрогнула от звука удара и сжалась, ожидая, что ее постигнет та же участь, но на этот раз ей повезло: офицер прошел мимо, свирепо поглядывая на пленников.

– Если не будем держаться вместе, – прошептал Ливр, – нам не выжить.

– Хорошо, – неожиданно согласилась Фэй.

– Славно. Ты-то сможешь за себя постоять, а вот Рози могут и в палатку офицера отвести, а там знаешь, что…

– Замолкни, – пробасил из-за его спины Барниш. – А ты, девчонка, лучше скажи, что больна, чтобы эти ублюдки тебя не тронули. От женщин на тяжелой работе толк один, сами знаете какой.

У Ромэйн закружилась голова. Она даже не подумала об этом! Ведь все эти солдаты могут…

Ее вырвало на собственные сапоги. Ливр выругался, веревка, связывающая их, натянулась, и весь строй сбился с ритма. Раздалось несколько щелчков сразу, и на спину Ромэйн обрушился обжигающий кнут. Она вскрикнула, обернулась, чтобы посмотреть, кто посмел ее ударить, и увидела уже знакомое лицо офицера, который ее разоружал. На его поясе она заметила кинжал, принадлежавший ее матери.

Ублюдок.

Они шли всю ночь, и только с первыми лучами солнца им позволили остановиться. Ромэйн без сил упала на землю и подтянула колени к груди. Стопы болели так, будто все это время она шла по раскаленным углям.

– Держись, – прошептала Фэй и осторожно придвинулась к ней. – Мы выберемся.

– И не мечтайте, – пробасил Барниш. – Теперь все жители Пятнадцати Свободных Земель будут работать на императора.

– Не все, – вмешался худощавый паренек, – только те, чьи лорды не пожелали преклонить колени перед ним.

– Скажем спасибо лорду Оррену, будь он проклят, – выругался Ливр. – Не мог он просто сдаться, а? Сколько молодых ребят погибло на границе? Сколько…

– Предки лордов сражались за независимость, – резко сказала Ромэйн. – Они свергли кровавого тирана и освободили жителей Пятнадцати Земель от него.

– И что с того? Да, Бедивир был больным ублюдком, но до него, я слыхал, правил неплохой малый, – сказал Ливр. – Пережили бы и Лаверна, уж вы так точно, я-то стар уже…

Ромэйн поджала губы и отвернулась. Эти люди сами не знают, о чем говорят! Они просто не видели, что творилось в годы правления императоров, не читали книг об этом, а она читала! Отец не мог просто сдаться на милость безумца.

– Поспи, – сказала Фэй. – Днем нас заставят идти еще дольше.

– Я не дойду, – прошептала Ромэйн, укладывая голову на ее колени.

– Дойдешь. – Фэй погладила ее по спине. – Я не позволю тебе упасть.

Глава 10

– Куда мы едем?

Савьер выглянул из окна экипажа и поморщился, заметив в небе патруль из нескольких демонов. Лаверн, расположившийся напротив, вальяжно закинул руки за голову и, улыбаясь, ответил:

– Я хочу показать тебе кое-что. Кое-что важное.

Савьер хотел спросить, почему именно ему и именно сейчас, но прикусил язык и сцепил руки на коленях. Это проверка? Где здесь подвох? Разве можно ждать чего-то хорошего от человека, развязавшего кровавую войну?

Слухи о том, что произошло в Синей Крепости, достигли Дома-Над-Водой довольно быстро. Уже через два дня Савьер знал, что лорд Оррен убит, а его жена в плену. Новым лордом Дома Наполненных Чаш временно назначили одного из сыновей лорда Аселина – малодушного и неповоротливого Гланвилла из Дома Золота и Камней. Если ничего не изменится, земли у его отца станет в два раза больше и их Дом станет еще богаче.

Лишь с наступлением сумерек экипаж наконец остановился. Савьер пропустил Лаверна вперед и неловко выбрался следом. Брат похлопал его по плечу, будто похвалив за то, что он справился с таким нелегким для калеки делом.

Их привезли к богатому поместью, скрытому от посторонних глаз пышными деревьями. Место было поистине великолепное: ветер доносил до них тонкий аромат цветов, пики гор вырисовывались на горизонте, – поместье ничем не напоминало мрачную громаду Дома-Над-Водой.

– Я ведь могу тебе доверять, верно? – вдруг спросил Лаверн.

Савьер прищурился и кивнул. Соврал, конечно, но жить ему хотелось больше, чем умереть.

– Знаешь, что сильнее всего в человеке?

– Что? – спросил Савьер.

– Зов крови. Нет ничего сильнее уз крови, нет ничего важнее их. Кровь связывает нас пуповиной, тянущейся через века, через поколения наших предков.

Савьер медленно кивнул, откровенно не понимая, к чему ведет Лаверн.

– Сегодня я покажу тебе то, что не показывал никому. Потому что ты мой брат, потому что я верю тебе. Это жест доброй воли – жест, который должен показать тебе, насколько сильно я люблю тебя.

От этих слов по спине Савьера пробежал холодок. Любовь Лаверна могла легко превратиться в ненависть. Безумные тираны никого и никогда по-настоящему не любили.

Они вошли в холл, где Савьер увидел красивую статную женщину, держащую на руках темноволосого мальчишку. С обеих сторон их обступили слуги, в едином порыве склонившие головы.

– Это Элинор. – Лаверн шагнул к женщине и по-хозяйски приобнял ее за талию. – Моя жена. А это, – он провел пальцем по пухлой щечке ребенка, – Джемини – мой сын, наследный принц Пятнадцати Земель.

Челюсть Савьера едва не упала на грудь. Он сразу заметил фамильное сходство между Лаверном и малышом: черные волосы, глубоко посаженные серые глаза, подбородок, который с годами наверняка станет волевым, как у отца.

– Я рад с вами познакомиться, – пробормотал Савьер, неловко кланяясь женщине.

– А я с вами.

«У нее мягкий голос», – отметил он.

– Лаверн много рассказывал о вас, я рада, что мы будем видеться чаще.

Видеться чаще? С какой стати?

Вопросы явно отразились на его лице, потому что Лаверн вдруг рассмеялся и, покачав головой, сказал:

– Я еще не все рассказал ему, Элинор.

– Прости. – Женщина вспыхнула.

– Прикажи приготовить для нас комнаты и ужин. – Лаверн легко коснулся золотых волос жены. – Можете идти.

Дождавшись, пока слуги разойдутся, Савьер обратился к брату:

– Почему ты молчал?

– Потому что мы должны беречь то, что для нас дорого, – ответил Лаверн. – Никто не знает о том, что у меня есть жена, и, разумеется, ни одна живая душа не догадывается, что у меня есть ребенок. Только мои союзники. Я хочу, чтобы ты навещал их, брат, проводил с ними время, учил Джемини и играл с ним. Никому, кроме кровного родственника, я не могу доверить свою семью.

Савьер поджал губы. Он что, все это время говорил серьезно? Неужели Лаверн действительно так высоко ценит тот факт, что у них общий отец?

– Я буду очень занят до тех пор, пока Пятнадцать Земель не объединятся под моими знаменами, – продолжил Лаверн, – и хочу, чтобы заботу о моих сыне и жене ты взял на себя. Тебе уже двадцать один год, ты взрослый мужчина. И пусть отец считал иначе, я не вижу причин продолжать оберегать тебя, словно дитя. Если бы ты мог сражаться, я бы назначил тебя одним из моих военных советников и полководцев, но жестокая судьба сделала тебя калекой. Однако это не мешает тебе быть поразительно умным и сообразительным, как всегда говорил отец. Кому, если не тебе, я могу доверить образование Джемини?

– Но наставники из…

– Чем меньше людей знает об этом месте, тем лучше, – прервал Савьера брат. – Все слуги здесь проверены временем, в них я не сомневаюсь. Они осведомлены о последствиях.

Он их запугал, понял Савьер.

– Никто из них не выезжает за пределы поместья, некоторые перевезли сюда свои семьи. Они понимают, что места безопаснее этого сейчас не найти нигде на Фокасе. И, можешь себе представить, они благодарны мне за то, что я уберег их от ужасов войны!

«Которую сам и развязал», – мысленно добавил Савьер.

– Я не прошу тебя жить здесь, просто приезжай, когда сочтешь нужным. Одна из жриц будет сопровождать тебя в этих поездках.

– Хести?

Лаверн махнул рукой.

– Я понятия не имею, как ее зовут.

Выходит, до конца он ему все же не доверяет. Зато доверяет нуадам. Что ж, ладно.

– Я положу к ногам сына Пятнадцать Земель. Он будет править, как правил его предок, как правили Бедивир и отец Бедивира, а до них Салазар Великий и Ормерод Изувеченный.

– А до них – Приам Кровавые Руки, – пробормотал Савьер, вспоминая ужасы, о которых читал в книгах. – Из какого Дома твоя жена?

Лаверн хитро улыбнулся, и Савьер тут же обо всем догадался сам.

– Ты взял в жены родственницу? – возмутился он.

– Мы настолько дальние родственники, что это никак не сказалось на нашем сыне, – отмахнулся Лаверн. – Только взяв жену из Алых Шипов, я мог сделать так, чтобы Джемини стал настоящим наследником Большого трона. В нем течет кровь великих императоров прошлого.

Савьер покачал головой. Брать в жены родственницу, пусть и дальнюю, – еще один плевок в лица Трех, законы которых это строжайше запрещают. С каждым днем Лаверн все сильнее отдалялся от истинной веры.

– Говорящие омывали Джемини пред ликом Трех? – спросил Савьер.

– Эти старики никогда к нему не прикоснутся. Джемини будет владеть секретами древнего колдовства, которые ему передаст Верховная Дома Убывающих Лун. Демоны станут его защитниками и слугами, они помогут ему удерживать власть, как помогают мне, – ответил Лаверн.

– Но ведь Джемини может стать добрым правителем.

– Пусть становится. Но я не знаю ни одного правителя, которому помешала бы надежная поддержка заклинателей.

– Лаверн, – с опаской начал Савьер, – почему ты решил пойти на это? Ты хочешь власти, я понимаю, но демоны?..

Брат долго разглядывал узоры на потолке, прежде чем ответить.

– Знаешь, Бедивир не всегда был кровожадным тираном. – Лаверн развернулся на каблуках и посмотрел Савьеру в глаза. – Шепот свел его с ума, как и мою мать, но перед смертью она научила меня понимать голоса с той стороны.

Лаверн многозначительно улыбнулся и добавил:

– Ступай в комнату, переоденься к ужину. Я хочу, чтобы Элинор познакомилась с тобой поближе и привыкла к тебе.

Савьер безропотно подчинился и принялся взбираться по лестнице. Подоспевший слуга услужливо подставил ему плечо, и они довольно быстро поднялись на второй этаж.

Идя по длинному прямому коридору, Савьер разглядывал прекрасные картины, развешанные по стенам, поражался уюту, присущему местам, в которых живут женщины. Дому-Над-Водой не хватает женской руки, всегда не хватало. Но так уж вышло, что ни одна из жен отца так и не успела преобразить замок.

В комнате Савьер обнаружил приготовленную горячую ванну и с удовольствием забрался в нее. Он лежал в воде и разглядывал белоснежный потолок, украшенный цветами пастельных оттенков, красивые шторы и легкий, как паутина, тюль. Да, такой красоты в их родовом замке не было. Все здесь дышало женственностью, легкостью; выкрашенные в бежевый оттенок стены делали комнату светлой и приятной глазу. Даже покрывало на кровати так и манило прилечь на него – стеганое, цветастое, невероятно мягкое.

Леди Элинор прекрасно справлялась с обязанностями хозяйки.

Савьер обтерся полотенцем и сел на кровать. Да, покрывало действительно мягкое. И, кажется, теплое. Его стало клонить в сон, и он поднялся на ноги, чтобы не проспать ужин.

В сундуке он обнаружил роскошную одежду, напоминавшую ту, которую так любит носить Лаверн. Похоже, Элинор решила, что младший брат во всем походит на старшего. Какое же разочарование ее ждет…

Одевшись, Савьер взглянул в зеркало, поправил кружевной воротник рубашки и вздохнул: без Зоуи комната казалась пустой. Он так привык к ней, что с удовольствием попросил бы у Лаверна позволения брать с собой ее вместо угрюмой нуады, но как объяснить брату такую привязанность к служанке? Если он узнает, что Савьер давно и безответно влюблен в нее, издевательств не избежать.

Слуга постучал в дверь и сообщил, что пора спускаться. Они вместе преодолели лестницу, и Савьер, неловко подволакивая ногу, вошел в небольшую столовую, в центре которой располагался заставленный едой длинный стол.

Во главе стола сидел Лаверн, справа от него – одетая в алое платье Элинор.

«Ей куда больше подошел бы белый цвет», – подумал Савьер, усаживаясь напротив нее.

– Что ж, вот мы и собрались, – сказал Лаверн.

– У вас красивый дом, – робко заметил Савьер. – Сразу видно, что у хозяйки есть вкус.

– Что вы! – Элинор мягко рассмеялась. – Я просто сделала все, что могла, чтобы оживить это место.

– И вам это удалось. – Савьер искренне улыбнулся ей.

– Она хотела познакомиться с тобой, – напомнил Лаверн. – Переживала, что мой брат окажется таким же угрюмым, как я.

– Я никогда не называла тебя угрюмым, – без тени упрека сказала Элинор. – Мне казалось, что Савьеру будет скучно с нами.

– Я с удовольствием буду заниматься с Джемини.

Будто у него был выбор.

– Рада это слышать. – Элинор улыбнулась. – Попробуйте этот салат, рецепт мне передала бабушка, в нем гранат и…

Савьер вежливо кивал и улыбался, искренне пытаясь делать вид, что это обычный семейный ужин, а не попытка заставить брата довериться ему, чтобы потом предать.

Лорды, еще не склонившиеся перед Лаверном, убьют за информацию, которой он теперь обладает. Наследник императора! Слабое место Лаверна Второго! Стоит ему, Савьеру, отправить сокола, как война может быть закончена: пригрозив узурпатору расправой над женой и ребенком, лорды сумеют заставить его избавиться от демонов и увести войска с их земель.

Но что потом? Кто ответит за все его злодеяния, за смерти людей, за уничтожение целых Домов? Не захотят ли лорды уничтожить всех его родственников, включая самого Савьера?

Он оттянул ворот рубашки, ставший внезапно слишком тесным.

Да, эти сведения лучше использовать с осторожностью, приберечь для подходящего случая.

– О чем ты задумался, брат? – Лаверн поставил локти на стол и оперся подбородком на сцепленные руки.

– О том, что с твоей стороны было не слишком честно скрывать от меня жену и ребенка. Сколько времени прошло с тех пор, как вы поженились? А как же церемония? Кто узаконил ваш союз?

Вопросы посыпались из Савьера, словно зерно из дырявого мешка. Он всеми силами старался не выдать себя. Если Лаверн усомнится в нем хотя бы на одно проклятое мгновение, ему придет конец.

– Это была скромная церемония, – смущенно ответила Элинор. – Мы поженились втайне от всех, в святой роще моего Дома. Говорящий, проводивший церемонию…

– Пропал после нее, – вставил Лаверн. – Очень жаль, он выглядел благонадежно.

Ага, значит, несчастного старика просто убили. Что ж, вполне в духе военного времени и строжайшей секретности.

– А ваши родители? – Савьер засунул в рот кусок жареной курицы и с трудом проглотил его.

– Они погибли несколько лет назад во время схода лавины. – Элинор опустила взгляд.