Текст книги "Лебединая песнь"

Позади, из горевшего зала, беглецы услышали голос безумной женщины, долетавший в туннель: «Куда все подевались? Здесь так жарко… так жарко! Видит Бог, не затем я проделала весь этот путь, чтобы готовить пищу в шахте!»

Что-то в этом голосе взяло Роланда за душу. Мальчик вспомнил, что когда-то давным-давно слышал такой же голос. Он не остановился, но, когда безумная стала издавать нечленораздельные вопли и до них донесся запах горелого мяса, он замер и зажал руками уши: эти звуки заставляли мир вращаться слишком быстро, и он боялся сорваться вниз. Через некоторое время крик затих, и слышно было лишь шуршание тела Короля, скользившего по туннелю. Кашляя, со слезившимися глазами, Роланд пополз вперед.

Там был завал. Рука Маклина нащупала другой проход, ответвлявшийся от того, по которому они лезли. Труба оказалась тесной и узкой, широкоплечий полковник едва проходил в нее. Дым по-прежнему окутывал их, обжигал легкие, словно они поднимались по дымоходу над топившимся камином, и Роланду стало интересно, испытывает ли такие же ощущения Санта-Клаус.

Пальцы Маклина нащупали стекловолокно. Оно представляло собой часть системы воздушных фильтров, которые в случае ядерной атаки очищали поступавший в «Дом Земли» воздух.

«Конечно, это чертовски помогло, не так ли?» – мрачно подумал Маклин.

Он сорвал фильтр и пополз дальше. Шахта постепенно изгибалась влево, и Маклину приходилось прорывать все больше и больше фильтров и заслонок из резины и нейлона. Дышать стало тяжело. Позади полковник слышал хрипы Роланда, ползшего за ним.

«Парень чертовски крепкий, – подумал он. – С любым, у кого такая воля к жизни, как у него, нужно считаться, даже если он выглядит слабаком».

Маклин остановился. Он потрогал металл впереди, острые лопасти, расходившиеся от центральной главной втулки. Это был один из вентиляторов, которые поставляли воздух извне.

– Мы, должно быть, недалеко от поверхности! – сказал он. Дым все еще продолжал обтекать его в темноте. – Мы уже близко!

Полковник уперся рукой во втулку вентилятора и давил на нее до тех пор, пока мышцы плеча не захрустели. Вентилятор крепко держался и не хотел уступать.

– Черт побери! – вскипел Маклин. – Будь ты проклят!

Он толкнул снова, изо всех сил, но только еще больше выдохся. Вентилятор не собирался выпускать их наружу.

Маклин прислонился щекой к холодному алюминию и попытался сосредоточиться, представить себе план «Дома Земли». Как устроены эти вентиляторы? Думай! Но он не мог правильно воссоздать план – тот дрожал и распадался на части.

– Слушайте! – воскликнул Роланд.

Маклин замер, но до его слуха доносились только сердцебиение и хрипы в груди.

– Я слышу ветер! – сказал Роланд. – Я слышу: наверху дует ветер.

Он протянул руку и почувствовал движение воздуха. Легкий шум пронизывающего, сильного ветра слышался прямо над ними. Роланд поводил руками по стене справа, потом слева – и обнаружил железные ступеньки.

– Здесь есть выход! Другая шахта прямо над нашими головами!

Ухватившись за расположенные выше скобы, Роланд стал подниматься.

– Я полез, – сказал он Маклину.

Шум ветра усилился, но света все еще не было. Роланд одолел примерно двадцать футов, когда его рука коснулась металлического махового колеса над головой. Его пальцы ощупали потрескавшуюся бетонную поверхность. Роланд подумал, что это, должно быть, крышка люка, наподобие входа в боевую рубку подводной лодки, которая открывается и закрывается с помощью махового колеса. Но из-за люка ощущался сильный поток воздуха, потому что крышка не была больше плотно закрыта.

Мальчик уперся в колесо и попытался его повернуть. Оно не шелохнулось. Роланд подождал минутку, собираясь с духом и силами. Если когда-нибудь ему и требовалась мощь Рыцаря Короля, то такой миг настал. Он атаковал колесо снова. На секунду ему показалось, что оно сдвинулось на полдюйма, но он не был в этом уверен.

– Роланд! – позвал снизу полковник Маклин. Он наконец собрал в уме план воедино. Как раз в этом секторе расположена вертикальная шахта, которой пользовались рабочие, чтобы менять воздушные фильтры и заслонки. – Там должна быть крышка! Она открывается на поверхность.

– Я нашел ее! Пытаюсь открыть! – сообщил Роланд.

Он ухватился одной рукой за ближайшую перекладину, а другой за колесо, стараясь сдвинуть его хоть на йоту. Мальчик дрожал от напряжения, чувствуя каждый мускул, глаза его были закрыты, а капельки пота катились по лицу.

«Давай, – понукал он судьбу, или Бога, или дьявола – того, кто занимался такими вещами. – Давай же!»

Роланд продолжал бороться, не в силах остановиться.

Колесо сдвинулось. На дюйм. На два дюйма. Потом на четыре.

– Открыл! – закричал он и начал толкать маховое колесо ноющей от напряжения, трясущейся рукой. Цепочка, скреплявшая механизм, загремела, и стало слышно завывание ветра. Роланд знал, что люк открыт, но не видел света.

Он повернул колесо еще на четыре оборота, и пронзительный вой ветра вместе с жалившим гравием яростно ворвался в шахту. Ураган почти выбросил Роланда наружу, и мальчик повис, зацепившись обеими руками за перекладину лестницы, а ветер пытался оторвать его. Роланд ослаб после битвы с маховым колесом, но знал, что если позволит ветру, подобно хищнику, уволочь себя в темноту, то его унесет, словно воздушного змея, и никогда он не сможет вернуться. Он стал звать на помощь, не слыша своего голоса.

Рука без ладони обхватила его за талию. Маклин удержал его. Они медленно стали спускаться по ступенькам обратно в шахту.

– Получилось! Мы сделали это! – закричал Маклин, перекрывая рев урагана. – Это выход наружу!

– Но мы не можем там выжить. Это же торнадо!

– Это ненадолго! Его скоро унесет! У нас получилось!

Полковник заплакал, но вспомнил про дисциплину и контроль, делающие мужчину мужчиной. Он не имел ни малейшего представления о времени, не понимал, сколько прошло с тех пор, как он впервые увидел зловещие объекты на экране радара. Кажется, была ночь, но ночь какого дня – Маклин не знал.

Он мысленно возвращался к тем людям, которые все еще находились внизу, в «Доме Земли», мертвые, безумные или затерянные в темноте. Он думал обо всех мужчинах, которые последовали за ним на эту работу в подземном убежище, потому что доверяли полковнику и уважали его. Рот Маклина дернулся в кривой усмешке.

«Это безумие! – подумал он. – Все опытные солдаты и верные офицеры погибли, и только этот тощий очкарик остался на моей стороне. Какая шутка! Армия Маклина, состоящая из одного тщедушного вундеркинда!»

Но он вспомнил, как Роланд заставил штатских раскапывать завал, как хладнокровно выполнил порученную ему грязную работу в той ужасной яме, где Маклин оставил руку. Паренек обладал мужеством. Но что-то в Роланде Кронингере слегка тревожило Маклина, будто полковник знал, что под плоским камушком, который нужно перешагнуть, прячется маленькая смертоносная тварь. Что-то промелькнуло в глазах Роланда, когда он рассказывал о том, как Шорр подстерег его у кафетерия, и в голосе, когда он произнес: «У нас есть руки». Одно Маклин знал наверняка: он предпочел бы, чтобы мальчишка находился рядом с ним, а не за его спиной.

– Мы выйдем отсюда, когда буря закончится! – крикнул полковник. – Мы будем жить! – И из его глаз потекли слезы, но он засмеялся, чтобы мальчишка ничего не заметил.

Холодная рука коснулась его плеча. Смех Маклина оборвался. Голос Солдата-Тени сказал ему на ухо: «Отлично, Джимбо. Мы будем жить».

Роланд дрожал. Ветер был холодным, и мальчик прижался к Королю, чтобы сохранить тепло. Король помешкал – и положил свою обрубленную руку на плечо Рыцаря.

Рано или поздно буря прекратится – это Роланд понимал. Мир станет ждать его. Но это будет другой мир. Другая игра. Он знал, это будет ни на что не похоже, не похоже на мир, который только что умер. В новой игре возможности Рыцаря Короля ничем не будут ограничены.

Он не спрашивал, куда они пойдут или что станут делать. Не размышлял, как много осталось от старого мира; но даже если все города сметены с лица земли, кто-то должен был уцелеть. Кто-то должен был бродить по пустыне, прятаться в подвалах и ждать. Ждать нового вождя. Того, кто окажется достаточно силен, чтобы командовать ими, подчинить правилам новой, уже начавшейся игры.

Да, это будет величайшая игра Рыцаря Короля. Игровым полем станут руины, призраки городов, выжженные леса и пустыни на месте прежних лугов. Роланд выучит правила по ходу дела, как и все остальные. Но он уже был на шаг впереди, потому что понимал: существует некая великая сила, которую могут захватить умнейшие и сильнейшие. Присвоить ее и использовать как священную секиру, занесенную над головами слабых.

И может быть – только может быть, – он будет рукой, держащей эту секиру. Рядом с Королем, конечно.

Он слушал вой ветра и представлял, что тот окликает его могучим голосом и несет его имя над опустошенной землей, словно обещание силы, что с ним пребудет.

Роланд улыбнулся в темноте – его лицо было забрызгано кровью человека, которого он застрелил, – и стал ждать своего будущего.

Часть пятая
Колесо фортуны

Глава 27
Черный круг

Над руинами Ист-Ганновера ветер со скоростью шестьдесят миль в час нес широкую полосу серовато-коричневого ледяного дождя. Буря навесила грязные сосульки на осевшие крыши и разрушенные стены, поломала безлистные деревья и сковала почву зараженным льдом.

Дом, в котором укрылись Сестра, Арти Виско, Бет Фелпс, Хулия Кастильо и Дойл Хэлланд, дрожал до основания. Вот уже три дня, с тех пор как началась буря, они сидели кучкой у огня, который потрескивал и прыгал, когда ветер врывался в дымоход. Почти вся мебель пошла в огонь, чтобы не дать угаснуть пламени. То и дело стены шатались и скрипели. Эти звуки сливались с непрерывным воем ветра, и Сестра вздрагивала, представляя себе миг, когда этот хлипкий домишко сломается, рухнет, словно картонный… Но развалюха оказалась крепкой и успешно противостояла буре.

Послышался треск ломающихся досок. Сестра поняла, что это, должно быть, ветер гуляет среди руин других домов, разметая обломки. Она попросила Дойла Хэлланда возглавить их молитву, но он с горечью взглянул на нее и отполз в угол, где выкурил последнюю сигарету и мрачно уставился на огонь.

Им нечего было есть, у них уже не осталось воды. Бет Фелпс начала кашлять кровью, от жара ее глаза блестели. По мере того как огонь угасал, тело Бет становилось горячее, и остальные – признавались они себе в этом или нет – садились к ней поближе, чтобы впитать тепло.

Бет положила голову на плечо Сестры.

– Сестра, – позвала она тихим взволнованным голосом. – Можно я… можно я… подержу это?

Та знала, что имеет в виду Бет. Стеклянную вещицу. Сестра вытащила ее из сумки, и драгоценность засверкала в слабом оранжевом свете камина. Несколько секунд Сестра смотрела на нее, вспоминая свою воображаемую прогулку через пустынное поле с обгоревшими стеблями кукурузы. Все казалось таким реальным! Что же, интересно, это за штука? Почему она попала именно к ней? Сестра вложила стеклянное кольцо в руки Бет. Остальные наблюдали. Волшебный свет на миг озарил их лица, словно отблеск радуги из далекого рая.

Бет прижала кольцо к себе, уставилась в него и прошептала:

– Я хочу пить. Я очень, очень хочу пить.

Она замолчала и только держала кольцо, не сводя глаз с пульсирующего свечения.

– Воды совсем не осталось. Мне очень жаль, – вздохнула Сестра.

Бет не ответила. Буря несколько секунд трясла дом. Сестра почувствовала, что кто-то сверлит ее глазами, и подняла взгляд. Дойл Хэлланд. Он сидел в нескольких шагах от нее, вытянув ноги к огню; в его ноге, пронзенной железной пластиной, блеснул отсвет пламени.

– Рано или поздно эта штука должна выйти наружу, – сказала ему Сестра. – Вы когда-нибудь слышали о гангрене?

– Это мне не грозит, – ответил он, и его внимание переключилось на кольцо.

– О, – мечтательно прошептала Бет, задрожала и выпалила: – Вы видели? Только что. Вы видели?

– Видели что? – спросил Арти.

– Поток воды, текущий по моим рукам. Я хотела пить – напилась. Разве никто больше не видел этого?

«Ее лихорадит, – подумала Сестра. – Или, может… может быть, она тоже совершила прогулку во сне».

– Я окунула в поток руки, – продолжала Бет. – Мне стало так прохладно! Так прохладно! Внутри этой стекляшки – чудесный мир…

– Послушайте, – неожиданно сказал Арти, – я… я ничего вам не говорил, потому что думал, это мне мерещится. Но… – Он обвел всех взглядом и остановился на Сестре. – Я хочу рассказать вам о том, что видел, когда смотрел в эту вещицу.

Он поведал им о пикнике.

– Это было странно! – добавил Арти. – Я имею в виду – это было настолько реально, что я чувствовал вкус еды даже после того, как вернулся оттуда. Мой желудок был полон, я больше не хотел есть!

Сестра кивала, внимательно слушая.

– Да, – сказала она, – теперь и я признаюсь, куда попала, когда смотрела в кольцо…

Когда она закончила свой рассказ, все молчали. Хулия Кастильо слушала Сестру, склонив голову набок. Она не понимала ни слова из того, что говорилось, но видела, что все смотрят на стекляшку, и знала, о чем речь.

– То, что пережила я, тоже казалось необычайно реальным, – продолжала Сестра. – Я не знаю, что это значит. Вполне возможно, что и ничего. Может быть, это всего лишь картинки, которые возникают в сознании. Я не знаю.

– Поток был настоящий, – сказала Бет, – абсолютно уверена. Я ощущала его и пила воду.

– Пища наполнила мой желудок, – вторил Арти. – И после этого какое-то время я не испытывал голода. Как насчет того разговора с ней, – он показал на Хулию, – с помощью этой вещицы? Мне кажется, это чертовски странно.

– Оно какое-то особенное. Я знаю, что это так. Оно дает нам то, в чем мы нуждаемся в данный момент. Может быть, это… – Бет выпрямилась и вгляделась в глаза Сестры, и та чувствовала, как на собеседницу волнами накатывает жар. – Может быть, это магия. Вид магии, которого не знали прежде. Может быть… может быть, взрыв сделал эту вещь волшебной. Что-нибудь, связанное с радиацией или с…

Дойл Хэлланд расхохотался. От неожиданности все вздрогнули и посмотрели на него. Он ухмыльнулся.

– Ничего глупее я в жизни не слышал! Магия! «Может быть, взрыв сделал ее волшебной!» – Он покачал головой. – Давайте, продолжайте! Это всего лишь кусочек стекла с несколькими драгоценными камушками. Да, очень красивый – согласен. Правильно. Может быть, эта штуковина восприимчива к биению сердца, подобно настроенному камертону или чему-то в этом роде. Я понимаю, оно вас гипнотизирует. Мелькание разноцветных огней воздействует на ваш мозг. Может быть, они проявляют воспоминания, и вы думаете, что завтракаете на пикнике, или пьете из ручья, или гуляете по сожженным полям.

– А как насчет того, чтобы понимать испанский или английский? – поинтересовалась Сестра. – Похоже на гипноз?

– Слышали когда-нибудь о массовом гипнозе? – многозначительно спросил он в ответ. – Это такая же штука, как те, что вызывают кровоточащие раны, или видения, или чудеса исцеления. Все хотят верить, что это правда. Так послушайте меня. Я видел деревянную дверь – сотни людей клялись, что видели на ней изображение Христа. Я видел оконное стекло, заставившее множество свидетелей увидеть образ Девы Марии, – и знаете, что это было? Ошибка. Дефект стекла, вот и все. Вся магия похожа на ошибку. Люди видят то, что они хотят увидеть, и слышат то, что хотят услышать.

– Вы не желаете верить, – произнес Арти с вызовом. – Почему? Боитесь?

– Нет. Я просто реалист. Я думаю, вместо того чтобы болтать о пустяках, нам следовало бы поискать немного поленьев для огня, пока он не потух.

Сестра взглянула на огонь. Пламя поглощало последний разломанный стул. Она осторожно взяла у Бет кольцо. Оно было горячее – нагрелось от ладони девушки.

«Может быть, пульсация света действительно вызывает видения», – подумала она.

Ей неожиданно вспомнился предмет из далекого детства: наполненный черными чернилами стеклянный шарик, внутри которого проступает многогранник. Надо загадать желание и все время думать о нем, а потом перевернуть шар вверх дном. На обратной стороне при этом оказывается маленький белый многоугольник с различными вариантами ответов, например: «Ваше желание исполнится», «Наверняка», «Маловероятно» – и самое досадное: «Спроси снова – позже». Там были почти все возможные ответы на детские вопросы, а дети очень хотели верить в магию, и зачастую потом можно было признать, что гадание оказалось правильным. Возможно, кольцо являлось чем-то подобным: таинственной, заговоренной вещью, дававшей возможность видеть то, что хочется. Однако, подумала Сестра, ей вовсе не хотелось гулять по сожженной прерии. Видение, которое само проявлялось и уносилось прочь. Так что же это такое – таинственный талисман или дверь в страну сновидений?

Воображаемая еда и вода могли на некоторое время унять голод, но Сестра знала, что на самом деле им нужна была настоящая пища. Плюс дерево для огня. И раздобыть все это можно было только за воротами, в других домах. Она положила кольцо в сумку.

– Нам придется выйти наружу, – сказала она. – Может быть, я смогу найти для нас по соседству какую-нибудь еду и что-то попить. Арти, пойдешь со мной? Ты поможешь мне ломать стулья или, если попадется, дерево. Хорошо?

– Хорошо. Я не боюсь небольшого ветра и дождя, – кивнул он, соглашаясь.

Сестра взглянула на Дойла Хэлланда. Его взгляд, направленный на ее сумку «Гуччи», скользнул вверх, к ее лицу.

– А вы пойдете с нами? – спросила она.

– Почему бы и нет? – Хэлланд пожал плечами. – Но вы идите в одну сторону, а я отправлюсь в другую. Осмотрю дома справа, если вы пойдете налево.

– Правильно. Хорошо придумано. – Она встала. – Нам нужно несколько простыней, чтобы нести деревяшки и все остальное. Мне кажется, безопаснее ползти, чем идти. Если мы будем ближе к земле, возможно, ветер не слишком сильно помешает нам.

Арти и Хэлланд нашли простыни и зажали их под мышками, чтобы ветер не раздул их, как парашюты. Сестра устроила Бет поудобнее и знаками показала Хулии, чтобы та посидела с ней.

– Будьте осторожны, – попросила Бет. – Погода не слишком приятная.

– Мы скоро вернемся, – пообещала Сестра и направилась к двери, единственной деревянной вещи, которую не бросили в огонь.

Она толкнула дверь, и в комнату дохнуло холодом, ворвался пронзительный ветер, заливая внутрь ледяной дождь. Сестра опустилась на колени и поползла со скользкого крылечка, прижимая к себе кожаную сумку. Небо было цвета могильной земли, а разрушенные дома вокруг походили на разбитые надгробные камни. Стараясь не отставать от Арти, Сестра осторожно сползла по ступенькам на замерзшую лужайку. Она оглянулась, уворачиваясь от жаливших ледяных струй, и увидела Дойла Хэлланда, который пробирался к домам справа, волоча изуродованную ногу.

У них ушло десять промозглых минут на то, чтобы добраться до следующего дома, крыша которого была почти снесена, а внутри все покрылось льдом. Арти приступил к работе: завязал простыню так, чтобы сделать из нее мешок, и принялся складывать в него обломки балок, лежавших повсюду. В развалинах кухни Сестра поскользнулась и упала, сильно ударившись копчиком. Зато в кладовке она нашла несколько банок с овощами, замерзшие яблоки, лук, картофель, а в холодильнике – полуфабрикаты. Все это было свалено в сумку до того, как руки совершенно онемели. Волоча ворох добра, она отыскала Арти с простыней, полной щепок.

– Готов? – крикнула она.

Арти кивнул.

Обратный путь оказался более утомительным, поскольку они несли тяжелый груз. Ветер дул им в лицо, хотя они ползли, и Сестра подумала: надо бы скорее согреть руки и лицо у огня, иначе они отвалятся.

Добытчики медленно преодолевали расстояние между домами. Дойла Хэлланда нигде не было видно. Сестра знала, что если он упадет и поранится, то замерзнет, и, если он не вернется через пять минут, ей придется идти искать его. Они заползли на скользкие ступени крыльца и пробрались внутрь, к блаженному теплу.

Когда Арти попал в дом, Сестра захлопнула дверь и заперла ее. Ветер бесновался снаружи подобно чудовищу, лишенному любимых игрушек. Корка льда на лице Сестры и маленькие сосульки, свисавшие с мочек ушей Арти, начали таять.

– Мы сделали это! – Челюсти Арти окаменели от холода. – Мы достали…

Он замолчал и уставился мимо Сестры – его глаза расширились от ужаса.

Сестра резко обернулась. И ей стало холоднее, чем было снаружи.

Бет Фелпс лежала на спине возле огня, жадно пожиравшего последние щепки. Ее глаза были открыты, а вокруг головы натекла лужа крови. На виске зияла ужасная рана, будто нож вонзили прямо в мозг. Откинутая рука застыла в воздухе.

– Господи! – Арти зажал рот рукой.

В углу комнаты, скорчившись, лежала Хулия Кастильо. Между невидящими глазами зияла такая же рана, кровь была разбрызгана по стене и напоминала рисунок на китайском веере.

Сестра стиснула зубы, чтобы не закричать.

В углу зашевелилась фигура, едва различимая при слабом свете огня.

– Входите, – сказал Дойл Хэлланд. – Извините за беспорядок.

Он стоял, выпрямившись во весь рост, его глаза отражали оранжевый свет камина, словно кошачьи зрачки.

– Раздобыли лакомства? – Его голос звучал лениво, как голос человека, который только что объелся за обедом, но не смог отказаться от десерта. – Я тоже сделал свое дело.

– Боже мой, что здесь случилось? – Арти взялся за руку Сестры.

Дойл Хэлланд поднял палец и медленно направил его на Сестру.

– Я вспомнил тебя, – сказал он мягко. – Ты – та женщина, которая заходила в кинотеатр. Женщина с распятием. Видишь ли, я встретил в городе твоего друга. Полицейского. Я наткнулся на него, когда прогуливался.

Он ухмыльнулся. Сестра заметила отблеск его зубов, и колени у нее чуть не подогнулись.

– Мы приятно поболтали, – сообщил он.

Джек Томашек… Джек Томашек не смог заставить себя пройти через туннель Холланда. Он повернул назад и где-то столкнулся лицом к лицу с…

– Он сказал мне, что кое-кто покинул остров, – продолжал Дойл Хэлланд, – и среди них женщина. Знаете, что он вспомнил о ней? Что у нее на шее была ранка в форме… да вы знаете. Он сказал, она возглавляет группу, идущую на запад. – Его рука с вытянутым пальцем качалась вверх-вниз. – Нехорошо, нехорошо. Несправедливо подкрадываться, когда я повернулся спиной.

– Вы убили их. – Ее голос дрожал.

– Я дал им успокоение. Одна из них умирала, другая была наполовину мертва. На что еще им можно было надеяться? На что реальное?

– Вы… пошли за мной? Почему?

– Ты выбралась и вывела других наружу. Это несправедливо. Нельзя препятствовать смерти. Но я рад, что пошел за вами… потому что у вас есть кое-что, очень интересующее меня. – Его палец указал на пол. – Можете положить это у моих ног.

– Что?

– Ты знаешь что. Ту стеклянную вещицу. Давай, не разыгрывай сцену.

Он ждал. Сестра поняла, что не почувствовала его холодного гибельного дыхания, как чувствовала на Сорок второй улице и в кинотеатре, потому что все вокруг было ледяным. И вот теперь он здесь, чтобы забрать единственное напоминание о красоте, которое у нее сохранилось.

– Как вы нашли меня? – спросила она, пытаясь придумать способ выбраться наружу. За закрытой дверью причитал и выл ветер.

– Я знал, что раз вы преодолели туннель Холланда, то обязательно пересечете Джерси-Сити. Я шел по линии наименьшего сопротивления и заметил огонь. Стоял, слушая вас и наблюдая. А потом увидел осколки витражного стекла и понял, что это за место. Снял облачение с найденного тела. Я могу сделать любой размер подходящим для себя. Понимаете?

Его плечи неожиданно заиграли мускулами, позвоночник удлинился. Одеяние лопнуло и разошлось по швам. Он стал на два дюйма выше, чем был.

Арти застонал, качая головой из стороны в сторону:

– Я не… я не понимаю.

– Вам и не нужно. Это дело между леди и мною.

– Кто… вы? – спросила Сестра.

Она боролась с желанием отступить, опасаясь, что стоит ей сделать всего шаг назад – и он бросится на нее.

– Я – победитель, – сказал он. – Знаете что? Мне даже не пришлось для этого потрудиться. Я просто лежал на спине, и все пришло ко мне само. – Его ухмылка напоминала оскал зверя. – Наступило время моей вечеринки, леди! Пришел и на мою улицу праздник, который будет продолжаться очень, очень долго.

Сестра сделала шаг назад. Дойл Хэлланд проскользнул вперед.

– Стеклянное колечко слишком хорошо. Вы знаете, что это такое?

Она мотнула головой.

– Я тоже. Зато знаю, что мне оно не нравится, – сообщил он.

– Почему? Какое вам до него дело?

Хэлланд остановился, его глаза сузились.

– Оно опасно. Для вас, я имею в виду. Оно дает вам ложную надежду. Несколько ночей я слушал вашу болтовню о красоте, надежде и о песке. Мне пришлось держать язык за зубами, а не то я рассмеялся бы вам в лицо. Ну же… скажи мне, что на самом деле не веришь в эту чепуху и придерживаешься моего мнения?

– Нет, верю, – ответила Сестра сурово, только голос ее немного дрожал.

– Этого я и боялся.

Все еще усмехаясь, он наклонился к металлическому осколку в ноге и начал вынимать его. Сестра поняла, чем были нанесены раны Бет и Хулии. Он вытащил кинжал, весь в запекшейся крови, и выпрямился. Нога не кровоточила.

– Отдай кольцо мне, – сказал он голосом мягким, как черный бархат.

Сестра дернулась. Сила воли, казалось, покидала ее, будто душа превратилась в решето. Пораженная и изумленная, Сестра хотела подойти к Хэлланду, хотела добраться до дна сумки и вытащить кольцо, хотела вложить его ему в руку и подставить горло под нож. Это было просто необходимо сделать, и любое сопротивление казалось непостижимо трудным.

Дрожа всем телом, с округлившимися и слезящимися глазами, она сунула руку в сумку, под свертки и банки, и дотронулась до кольца.

Под ее пальцами вспыхнул ослепительный свет. Это заставило Сестру прийти в себя, к ней вернулась сила воли. Ее ноги одеревенели, она будто приклеилась к полу.

– Ну же, отдай его папочке, – сказал он чужим, совсем грубым голосом.

Прежде ему неизменно повиновались, но сейчас он почувствовал сопротивление. Сестра оказалась гораздо крепче, чем тогда, в театре, когда она сопротивлялась примерно так же, как зефирный пирог против циркулярной пилы. Если бы он вгляделся в ее глаза, то увидел бы в них смутные образы: мигающий голубой свет, мокрое от дождя шоссе, силуэты женщин, идущих по темному коридору, ощущение жесткого бетона и жестоких ударов. Эта женщина, понял он, научилась воспринимать страдание как своего спутника.

– Я сказал… Отдай его мне. Сейчас же.

И после нескольких секунд борьбы он победил. Победил, потому что знал: иначе быть не может.

Сестра попыталась не дать ногам пойти вперед, но они продолжали нести ее, словно могли отломиться у колен и идти дальше без туловища. Его голос лишал ее воли, гнал вперед.

– Вот так. Принеси его мне. Хорошая девочка, – сказал он, когда Сестра была в нескольких шагах от него.

Позади нее съежился около двери Арти Виско.

Дойл Хэлланд медленно двинулся вперед, чтобы взять кольцо, и замер в нескольких дюймах от него. Драгоценность сильно пульсировала. Он склонил голову набок. Такая вещь не должна существовать. Он почувствует себя намного лучше, когда это кольцо будет растоптано его ботинками.

Хэлланд выхватил его из рук Сестры.

– Спасибо, – прошептал он.

Кольцо преобразилось.

На это понадобилось мгновение: радужные цвета поблекли, стали темными и безобразными, превратились в грязно-болотно-коричневый, гнойно-серый, угольно-черный. Стеклянное кольцо не пульсировало. Оно лежало мертвое в его руке.

– Черт, – сказал он, удивленный и сбитый с толку. Один его серый глаз стал бледно-голубым.

Сестра моргнула, обливаясь холодным потом. Кровь снова прилила к ее ногам. Сердце работало с трудом, словно мотор, заводящийся после холодной ночи.

Внимание Хэлланда было поглощено темным кольцом. Она знала, что у нее есть несколько секунд, чтобы спасти свою жизнь.

Встав покрепче, Сестра размахнулась кожаной сумкой и треснула Хэлланда по голове. Его лицо дернулось, губы скривились в гримасе. Он хотел отпрыгнуть, но сумка «Гуччи», наполненная различными замороженными свертками и банками, обрушилась на него со всей силой, на какую оказалась способна Сестра. Женщина ожидала, что Хэлланд окажется словно каменный и издаст вопль словно из адской бездны, но, к ее удивлению, он со стоном повалился спиной на стену, будто был сделан из папье-маше.

Сестра стремительно схватила кольцо свободной рукой, и какое-то мгновение они держали его оба. Что-то похожее на электрический разряд пробежало по ее пальцам, и женщина увидела физиономию, усыпанную сотней носов, ртов и мигающих глаз всех форм и цветов. Она подумала, что это, должно быть, его настоящее лицо – морда злого хамелеона в меняющихся масках.

Ее половинка кольца вспыхнула ярче прежнего. Другая, зажатая в руке Хэлланда, оставалась черной и холодной.

Решительно дернув на себя, Сестра вырвала кольцо, и вторая половинка расцвела, зажглась, как раскаленная на огне. Нечто, называвшее себя Дойлом Хэлландом, вскинуло руку к лицу, чтобы защититься от яркого света. Учащенное сердцебиение Сестры заставило кольцо бешено пульсировать, и существо, стоявшее перед ней, отпрянуло от волшебного света, точно ошеломленное силой кольца и женщины. Сестра заметила в его глазах что-то похожее на страх.

Но это длилось лишь мгновение – неожиданно он убрал глаза в складки плоти, и все его лицо изменилось. Нос сплющился, рот исчез, на середине лба появился черный глаз, а на щеке замигал зеленый. Над подбородком раскрылся акулий рот и показал многочисленные маленькие желтые клыки.

– Не надо портить мою вечеринку, сволочь! – произнес этот рот.

Сверкнул металлический осколок – Хэлланд замахнулся им над головой. Кинжал метнулся к Сестре, как мщение.

Но сумка послужила ей щитом, и лезвие, пробив кожу, застряло в замороженной индейке. Хэлланд другой рукой дотянулся до горла женщины. Но в следующий момент она сделала то, что почерпнула из своего опыта уличных сражений, омерзительных драк без правил: она замахнулась стеклянным кольцом и ударила одним из его выступов прямо в черный глаз посреди лба Хэлланда.

Из его разинутой пасти исторгся такой жуткий вопль, словно с кошки сдирают шкуру, и голова дернулась так быстро, что все еще горевший выступ кольца обломился, пронзив роговицу, как кол Одиссея – глаз циклопа. Хэлланд бешено колотил воздух кинжалом. Другой его глаз провалился в глазницу и растворился в теле.

– Беги! – закричала Сестра в сторону Арти Виско и вслед за ним бросилась к двери.

Арти нащупал засов и выскочил из дома, едва не вышибив дверь. Ветер сбил его, повалил на колени. Он заскользил, все еще таща за собой мешок со щепками, вниз по ступенькам на обледенелую дорогу.