Текст книги "Они жаждут"

Кроваво-красный «крайслер-империал» с привязанным к антенне лисьим хвостом плавно припарковался на тротуаре Мачадо-стрит в Восточном Эл-Эй, за три квартала от дома Сантоса на Дос-Террос-стрит. Из машины вышел чернокожий молодой человек в темных очках и в бледно-голубом костюме, настороженно огляделся по сторонам, потом с важным видом прошел несколько футов до некрашеной деревянной скамейки и уселся на нее. Он быстро управился с делами на Уиттиере, поэтому приехал раньше времени и теперь ждал.

На другой стороне улицы между темными кирпичными зданиями были натянуты веревки с разноцветным бельем. Время от времени кто-нибудь – женщина в ситцевом платье, мужчина в грязной майке, ребенок с узкими плечами – проходил мимо окна и останавливался, чтобы бездумно поглазеть на окружающий мир. Из других открытых окон до чернокожего мужчины доносились дребезжание транзистора, грохот кастрюль и сковородок, протяжный детский плач и взвизгивающие в лихорадочном гневе голоса. Кое-где между большими многоквартирными домами втискивались ветхие домики с просевшим крыльцом, с остовами автомобилей и корпусами стиральных машин на усыпанном камнями дворе. Было чуть больше полудня, и солнце с беспощадностью молота крушило высохшие безжизненные улицы; казалось, все вокруг дрожало у самой точки воспламенения, готовое вспыхнуть огнем от каждого щелчка еле двигающейся секундной стрелки. Чернокожий повернул голову с бисеринками пота на щеках и посмотрел на обшитый вагонкой с намалеванными на ней белыми нотами бар, который вполне ожидаемо назывался «Казино „Эль-Музика“». На углу Мачадо-стрит стоял продуктовый магазин с плоской крышей и увешанными рекламой на испанском языке витринами. Тощий пес с выпирающими ребрами обнюхал помойные баки, остановился, злобно посмотрел на чернокожего и торопливо засеменил вглубь переулка.

Этот район созрел для сладких грез, которые продавал Сисеро.

Он снова посмотрел налево и увидел, что к нему приближаются парень и девушка, держась за руки, словно испуганные дети. Парень, больше похожий на ходячий скелет с синими впадинами под глазами, был в выцветших коричневых брюках и рубашке с буро-зелеными цветочными узорами. Девушку можно было бы назвать вполне привлекательной, если бы не угревые рубцы на щеках и не диковатый взгляд. Грязные волосы бессильно свисали на плечи, а голубая блузка едва прикрывала живот. На двоих им вряд ли было больше сорока, но в выражении лиц читалась древняя как мир безысходность.

Сисеро наблюдал за ними, сверкая белыми зубами. Он ткнул большим пальцем в сторону переулка, и парочка поспешила туда. Сисеро еще раз оглядел улицу. «Все спокойно, – решил он. – Копы никогда здесь не ошиваются». Он поднялся и вальяжно направился к переулку, где поджидала парочка.

– Давай, – сказал Сисеро, подойдя к парню.

Тот протянул дрожащей рукой конверт, заляпанный кофейными пятнами. Девушка рядом с ним дрожала и стучала зубами. Сисеро разорвал конверт и быстро пересчитал деньги, наслаждаясь холодными волнами острого нетерпения, что накатывались от их тел.

– На вид все нормально, – сказал он, достал из внутреннего кармана пиджака пакетик с белым порошком и помахал перед носом у парня, который оскалил зубы, как хищное животное. – Сладких грез.

Парень с тихим стоном вцепился в пакет и помчался дальше по переулку, девушка с криком бросилась за ним. Сисеро посмотрел, как они скрылись за углом, а потом положил деньги в карман. «Тупое дерьмо, – подумал он. – Этот придурок даже не проверил, что в пакете. Их ломает так, что они вряд ли даже словят кайф, и еще до наступления темноты им понадобится новая доза. Ничего, они знают, где найти старину Сисеро».

Он мысленно рассмеялся, похлопал по карману и зашагал в сторону улицы.

У выхода из переулка дорогу ему заступила грузная фигура. Сисеро успел сказать только: «Како…» – и на этом все, потому что в следующее мгновение его толкнули в плечо и он отлетел обратно в переулок. От удара о кирпичную стену у Сисеро едва не вышибло дух, он упал на колени. Рука со шрамами на костяшках пальцев ухватила его за воротник и дернула вверх, так что он остался стоять на носках своих серых ботинок из крокодиловой кожи. Темные очки повисли на одном ухе. «Коп!» – пришла ему в голову первая осознанная мысль.

Мужчина, прижавший его к стене, был ростом выше шести футов четырех дюймов, с широкими и твердыми, как бетон, плечами. Смуглый чикано, лет около сорока пяти, с черными яростными глазами под густыми седеющими бровями. Усы тоже были с проседью, как и завитки на висках, среди черных, словно бы мерцающих синевой волос. Глаза сжались в узкие свирепые щелки над выступающим, как скала, носом. Тонкий розоватый шрам поднимался от левой брови к линии волос. Взгляд этого человека обещал смерть, и он так крепко придавил Сисеро к стене, что тому не было никакой возможности дотянуться до десятидюймового ножа в заднем кармане.

«Нет, не коп, – подумал Сисеро. – Этот засранец хочет оставить меня с голой задницей, а может, и убить заодно!»

И тут взгляд Сисеро упал на горло напавшего. И на его белый воротник. «Священник!»

Облегчение волной нахлынуло на Сисеро, и он чуть не рассмеялся. Но как только губы начали растягиваться в улыбку, священник приложил его о стену с такой силой, что клацнули зубы.

– Хватит, чувак! – сказал Сисеро. – Может, отстанешь от меня, а?

Священник холодно посмотрел на него, по-прежнему вцепившись в рубашку Сисеро.

– Что за дрянь была в этом пакете? – пророкотал он. – Героин? Отвечай, пока я не свернул тебе шею, culebra![44]44
  Змея (исп.).


[Закрыть]

Сисеро фыркнул:

– Ты не свернешь мне шею, мистер священник. Это против твоей веры.

Резким разворотом плеча тот швырнул Сисеро на землю.

– Эй, полегче! – вскрикнул Сисеро. – Совсем спятил?

– Давно ты продаешь героин Мигелю и его жене?

– Черт возьми, не знаю я никакого Мигеля!

– А кому еще ты продавал?

Сисеро начал было подниматься, но, увидев, как священник шагнул к нему с крепко сжатыми кулаками, решил остаться на месте.

– Да ничего я не продавал!

– Ладно, пусть полиция сама с этим разбирается, sí?[45]45
  Да? (исп.)


[Закрыть]

Рука Сисеро начала долгий путь к заднему карману.

– Послушай, белый воротник, лучше не связывайся со мной, понял? Не желаю слышать ни о каких копах. А теперь отойди в сторону и дай мне спокойно уйти по своим делам.

– Вставай! – сказал священник.

Сисеро медленно поднялся, и, пока он выпрямлялся, нож переместился в спрятанную за спиной руку.

– Я сказал: дай мне пройти! – хрипло проговорил он. – Делай что сказано!

– Я долго тебя искал, с тех самых пор, как узнал, что Мигель и его жена подсели на эту гадость. А еще ты продавал ее Виктору ди Пьетро и Бернарду Паламеру, правильно?

– Не понимаю, что за хрень ты несешь. – Сисеро широко усмехнулся, а затем горячий луч солнечного света лизнул стальной язык. – Прочь с дороги, чувак!

Священник посмотрел на лезвие, но не двинулся с места.

– Положи нож на землю, или я заставлю тебя проглотить его.

– Я за всю жизнь не проткнул ни одного белого воротника, но сделаю это, если ты будешь давить на меня. А ты давишь, клянусь Богом! Никто не смеет давить на Сисеро Клинтона, понял?

– Bastardo[46]46
  Букв. бастард, ублюдок (исп.).


[Закрыть], – тихо ответил священник. – Я воткну этот нож тебе в задницу и отправлю вприпрыжку домой к твоей мамочке.

– А?

От таких слов священника Сисеро на мгновение остолбенел. Эта секундная нерешительность вынесла ему приговор, поскольку именно в этот момент вылетевший из ниоткуда кулак священника обрушился на голову Сисеро. Он пошатнулся, махнул ножом, но внезапно как будто мощные тиски до хруста сдавили его запястье. Сисеро вскрикнул от боли и выронил нож. Но тут в поле его зрения появился другой кулак, вдавивший зубы ему в рот, который тут же наполнился кровью. Сисеро начал падать, но священник ухватил его за шиворот и потащил по переулку. А потом на улице Мачадо, на глазах у множества людей, наблюдавших за всем этим из окон, священник поднял Сисеро и вколотил его в мусорный бак.

– Попробуй только еще раз появиться на моих улицах, – сказал священник. – Я с тобой еще не так разберусь. Comprende?[47]47
  Понимаешь? (исп.)


[Закрыть]

– Фонял, – прошепелявил Сисеро, выплевывая кровь и кусочки зубной эмали.

Он попытался выбраться из бака, но тут черные волны обрушились на него и зашвырнули на самое дно моря.

– Эй, отец Сильвера!

Священник обернулся на крик. К нему бежал маленький мальчик в синих джинсах и потертых белых кроссовках. Подбежав ближе, мальчик заметил торчавшие из помойного бака руки и ноги и остановился с раскрытым от изумления ртом.

– Привет, Леон! – сказал отец Сильвера, потирая содранные костяшки правой руки. – Почему ты не в школе?

– Э-э… не знаю, – ответил мальчик и отступил на шаг, потому что рука Сисеро шевельнулась. – Я не сделал домашку.

– Это не оправдание. – Сильвера строго посмотрел на него. – Твой отец разрешил тебе остаться дома вместо школы?

Леон покачал головой:

– Я должен позаботиться о сестренке. Папа вчера не вернулся домой.

– Не вернулся домой? А куда он пошел?

Мальчик пожал плечами:

– Он велел мне остаться с Хуанитой, а сам собрался поиграть в карты. Это было вчера вечером.

– И он сегодня не ходил на работу?

Леон снова покачал головой, и плечи Сильверы чуть поникли: он помог Сандору Ла Пазу устроиться на работу в гараже, даже поручился за этого ни на что не годного бастарда. А теперь Сандор, по всей видимости, проиграл в карты недельный заработок местным шулерам, а потом напился в баре до беспамятства.

– У вас с Хуанитой все в порядке?

– Si, у нас все хорошо, святой отец.

– Ты поел что-нибудь на завтрак?

Мальчик повел плечами:

– Чипсы «Тако». Но Хуаните я налил стакан молока.

– Твой папа оставил вам какие-нибудь деньги?

– Оставил немного, в ящике стола. – Лицо мальчика слегка помрачнело. – Он ведь вернется домой?

– Конечно вернется. Наверное, он уже дома. И лучше бы ты сам тоже вернулся и присмотрел за Хуанитой. Она еще слишком маленькая, чтобы оставлять ее одну. Беги скорей. Я загляну к вам чуть позже.

Леон просиял и уже отворачивался, когда услышал слабый стон, и это точно стонал не человек в мусорном баке. Мальчик обернулся и увидел, как отец Сильвера дрожащей ладонью утирает пот со лба.

– Вы себя хорошо чувствуете, святой отец?

– Да. А теперь скорее домой. Скоро увидимся. Беги!

Мальчик помчался к дому. Ему стало лучше от того, что отец Сильвера пообещал навестить их. Раз уж padre[48]48
  Padre (падре) – отец, священник (исп.).


[Закрыть] сказал, что все будет хорошо, значит так и будет. И папа тоже окажется дома. Падре настоящий волшебник.

Сильвера понимал, что люди смотрят на него из окон. «Не сейчас, – сказал он себе. – Пожалуйста, не дай этому случиться прямо сейчас!» Он опустил руку, и та задергалась в беспорядочных спазмах. Почувствовав, как внутри закипает ярость, он внезапно пнул ногой помойный бак, и Сисеро вывалился через край прямо в сточную канаву. Он шевельнулся и попытался встать на ноги.

– Запомни мои слова, – сказал Сильвера. – Не ошивайся здесь больше. Я буду следить за тобой.

Сисеро доковылял до своего «империала», сел за руль и включил зажигание. Затем сплюнул кровью в сторону Сильверы и крикнул:

– Я достану тебя, сучара!

Автомобиль с ревом сорвался с места, оставив за собой синий дымок выхлопных газов и запах горелой резины.

Сильвера засунул руки в карманы и зашагал прочь от бдительных взглядов. И успел завернуть за угол, прежде чем желчь вулканической лавой поднялась из желудка. Он согнулся пополам, и его вырвало прямо на стену, а тем временем пальцы в карманах дрожали, словно их дергали за невидимые нити. Сильвера вытащил руки и прислонился спиной к размалеванной граффити стене, наблюдая за тем, как дергаются пальцы и пульсируют под кожей вены. Казалось, они принадлежали кому-то другому, потому что Сильвера не мог больше управлять ими и не знал заранее, когда начнутся или закончатся эти спазмы. Они еще не приступили к медленному подъему по предплечьям, как сказал ему любезный доктор из окружной больницы. Но это только вопрос времени. Раз начавшаяся смертельная пляска мускулов уже необратима.

Мгновение спустя он двинулся дальше, мимо еще сильнее обожженных солнцем многоквартирных домов и еще более приземистых пыльных домиков, зажатых между кирпичными стенами. Баррио словно бы уходил в бесконечность, одна узкая замусоренная улица сменялась другой. Сильвере казалось, что это место пропахло гниющими, задыхающимися душами, смердящими трупами тех, кто погиб в тупиках гигантского, запутанного лабиринта жизни. «Так много всего нужно сделать, – повторял он себе на ходу. – Так много дел, и так мало времени». Ему предстояло отыскать Мигеля и Линду и уберечь их от дьявольской отравы, но это может оказаться нелегкой задачей. Один раз попавшись на крючок, куда легче уплыть в забвение героиновых грез, чем вернуться к суровой реальной жизни. Сильвера знал, что это такое: на внутренней стороне обоих локтей у него остались следы от иглы как свидетельства того, что он два года провел на грани скотского существования.

«Так много дел и так мало времени, – думал он. – Господи, помоги мне! Прошу Тебя, дай мне силы. И время. Пожалуйста!»

В конце квартала он разглядел колокольню своей церкви, зажатую между домами. Она была выкрашена в белый цвет, а большой бронзовый колокол отражал крупинки солнечного света, проникавшего сквозь открытые ставни. Сильвера нашел этот прекрасный колокол в заброшенной миссии городка под названием Борха, неподалеку от мексиканской границы. Город почти обезлюдел, и от него исходила аура древнего зла. Один из немногих оставшихся жителей рассказал Сильвере, что несколькими годами раньше сюда пришел человек, именующий себя Баалом, и с той поры Борха был осквернен. Сильвера больше сотни миль вез этот колокол из пустыни на своем пикапе по извилистой, выжженной солнцем дороге. С помощью кое-кого из жителей района он соорудил подъемник и затащил колокол на башню. Потом много недель надраивал его, очищая от ржавчины, зато теперь колокол пел радостным, чистым голосом, зазывая на воскресную мессу и объявляя о субботних венчаниях, или тихо и скорбно звонил на погребальных процессиях, став символом церкви Святой Марии. Не так давно у самой вершины колокола появилась трещина, и теперь она постепенно сползает к ободу. Участь колокола была ясна, и все же он должен прослужить еще долго. Сильвера улыбнулся, вспомнив, как Леон и другие дети называли его «голосом Марии».

Отец Сильвера подошел к церкви и поднялся по шатким деревянным ступенькам переднего крыльца. Он чувствовал себя немного лучше, перестал потеть, и руки тряслись уже не так, как было недавно. Во всем виновато усилие, которое ему пришлось приложить, чтобы отшвырнуть торговца героином. Сильвера знал, что лучше не делать таких вещей, но он еще не растерял своей буйволовой силы, и на этот раз гнев одержал верх над ним.

Внутри церковь была тесной, почти до клаустрофобии: деревянные скамейки жались друг к другу, а от входной двери к алтарю бежала винно-красная ковровая дорожка. На алтаре стояло отполированное до блеска, тяжелое бронзовое распятие на узорном постаменте. Дальше, за дешевой керамической статуей Девы Марии с младенцем Христом на руках, виднелось большое овальное витражное окно, расщепляющее солнечный свет в калейдоскоп белых, лазурных, фиолетовых, янтарных и изумрудных красок. В центре окна был изображен Иисус с посохом, а за ним – зеленый холм, усыпанный пасущимися овцами. В солнечную погоду казалось, что круглые глаза Иисуса излучают теплый коричневый свет, в пасмурные дни они приобретали сурово-серый предгрозовой оттенок. Сильверу очень занимали эти изменения, напоминающие о том, что даже у Иисуса Христа случаются не лучшие дни.

Сильвера прошел через всю церковь в свое жилище, гулко стуча по деревянному полу. В небольшой, выкрашенной белым комнате умещались кровать с тонким матрасом, комод с ящиками, настольная лампа для чтения и раковина в углу. Верхнюю полку занимали книги в твердых переплетах, в большинстве своем относящиеся скорее к политике и социологии, чем к религии: «Футурошок» Элвина Тоффлера, «Политика зла» Джеймса Вирги[49]49
  Джеймс Вирга – профессор теологии, герой романа Роберта Маккаммона «Ваал».


[Закрыть], «Притягивание Луны» Марго Адлер. На нижней стояли тостер и электроплитка, оба в не вполне исправном состоянии. Стены украшали картинки, которые нарисовали цветными карандашами детишки из его прихода: скользящие по зеленому океану парусные лодки, машущие руками из окон человечки, весело парящие в облаках воздушные змеи всех цветов радуги. Рядом с красочным туристическим плакатом «Полюбуйтесь на чудеса Мехико» висели керамическое распятие и пейзаж в рамке, изображающий рыбацкую деревню и сохнущие на солнце сети. Эта картина напоминала Сильверу ту деревню, в которой родился он сам: Пуэрто-Гранде на берегу Мексиканского залива. Еще одна дверь вела в крошечную каморку с шумным унитазом и заикающимся душем.

Сильвера подошел к раковине, налил воды в чашку и осторожно попробовал. «Не такая уж и плохая сегодня», – подумал он и с удовольствием выпил до дна, пролив лишь несколько капель на рубашку, потому что рука его уже не так сильно дрожала. Потом ему послышалось, будто входная дверь открылась и тут же захлопнулась снова. Да, теперь он уже точно различал стук шагов. Сильвера отставил чашку в сторону и быстро вышел из комнаты.

Молодой человек в бледно-голубой рубашке и выцветших обтягивающих джинсах стоял возле алтаря и смотрел на витражное окно. Темные испуганные глаза казались очень усталыми. Сильвера остановился, присмотрелся к нему и едва узнал.

– Рико? – тихо спросил он. – Рико Эстебан?

– Да, святой отец, – ответил Рико. – Это я.

– Боже милосердный, как ты вырос! – Священник шагнул к нему и сдержанно, но крепко пожал руку. – В последний раз я видел тебя… Ладно, даже думать не хочу о том, сколько лет прошло! Ты стал настоящим мужчиной.

Рико с улыбкой пожал плечами и подумал: «Эх, святой отец, если бы вы только знали…»

– Так вот, я слышал, что ты уехал из баррио. Ты теперь живешь на бульваре Сансет?

– У меня квартира на Стрипе.

– Рад это слышать. А где ты работаешь?

– Я работаю сам по себе, – сказал Рико и, заметив, каким жестким стал взгляд Сильверы, торопливо добавил: – То здесь, то там. Пытаюсь открыть свою службу доставки.

Сильвера кивнул. Разумеется, он понимал, что Рико, вероятно, занимается продажей наркотиков или сутенерством, а может быть, и тем и другим сразу. У парня слишком гладкие ладони, и он не получил образования, необходимого для работы за письменным столом, хотя, играя еще ребенком возле этой самой церкви, Рико проявлял здоровое любопытство к жизни, которое, как надеялся Сильвера, со временем преобразится в поиски настоящих знаний. В сердце Сильверы кольнуло от жалости и скорби. «Еще одна потеря, – подумал он. – Ужасная потеря».

– Я неплохо устроился, – сказал Рико, чувствуя, что происходит сейчас в голове священника, в глубине этих черных, бездонных глаз.

– Садись, пожалуйста. – Сильвера указал на переднюю скамью и сам сел рядом с Рико. – Ты прекрасно выглядишь.

И это была неправда, потому что выглядел Рико опустошенным, как выпитая бутылка, и гораздо более худым, чем можно было ожидать. Сильвера задумался о том, что же продает Рико? Кокаин? Амфетамины? «Ангельскую пыль»? Но уж точно не героин. У Рико хватало ума не связываться с отбросами, и он наверняка помнил, как кричали из окон наркоманы, когда вкалывали себе дозу, смешанную с детской присыпкой или сахаром.

– Много времени прошло, – сказал Сильвера.

– Ага, давненько я сюда не захаживал. – Рико осмотрелся, и взгляд его остановился на окне. – Я почти забыл, как все здесь выглядит. Что меня удивляет, так это то, что никто до сих пор не разбил окно.

– Пытались. У меня были кое-какие неприятности с «Головорезами».

– Это банда отморозков. Нужно было позвонить копам.

– Нет, это наши соседские дела, ничего такого, чего я не мог бы уладить. А твое отношение к полиции, как я вижу, изменилось с тех пор, как ты перестал водиться с «Костоломами».

– Вы ошибаетесь, святой отец. Я по-прежнему считаю копов никчемными свиньями, но в одиночку вам не справиться с «Головорезами». Они перережут вам горло так же быстро, как и любому другому. Может быть, даже быстрей.

Сильвера задумчиво кивнул, вглядываясь в глаза Рико. Казалось, там клокотала какая-то ужасная ожесточенность, это был взгляд давно не кормленной собаки. И что-то там было еще, что-то, лежавшее куда глубже и ближе к душе Рико. Сильвера разглядел только короткую вспышку, мерцающую, как черная ртуть, и опознал в ней страх – ту эмоцию, которую в последнее время так часто видел в зеркале.

– Ты пришел ко мне не без причины, Рико. Я могу помочь тебе?

– Не знаю. Может быть, да, а может быть, нет. – Он пожал плечами, посмотрел на витражное стекло и словно бы через силу проговорил: – Святой отец, Мерида Сантос не заходила к вам в последние два дня?

– Мерида? Нет.

– О боже! – тихо сказал Рико. – Я думал, что она могла… ну, понимаете, прийти сюда, чтобы поговорить с вами. Она… она забеременела от меня, а теперь пропала. Даже ее чокнутая мамаша понятия не имеет, где она, а я не могу спать по ночам, не зная, что с ней.

– Не спеши. – Священник сжал плечо Рико. – Успокойся и расскажи мне все с самого начала.

Рико глубоко вздохнул.

– Я заехал за ней в субботу вечером…

Рико закончил рассказ, положив крепко сцепленные руки на колени.

– Сегодня утром я позвонил копам и переговорил с тем парнем, который занимается розыском пропавших. Он сказал, что не стоит беспокоиться, люди часто исчезают на пару дней, а потом возвращаются. Сказал, что это называется «сбежать из дому», и тогда я понял, что он не принял мои слова всерьез, понимаете? Он сказал, что раз уж ее мать не волнуется, то мне тем более не стоит. Никчемная свинья! Я не знаю, что теперь делать, святой отец! Боюсь… с ней могло случиться что-то плохое.

Черные глаза Сильверы помрачнели. Он понимал, что в этом районе с Меридой Сантос могло случиться все, что угодно, – похищение, изнасилование, убийство. Ему не хотелось даже думать об этом.

– Мерида – хорошая девушка. Не представляю, чтобы она могла сбежать из дому. Но раз уж ты говоришь, что она беременна, то, может быть, Мерида просто боится показаться на глаза матери.

– Кто бы на ее месте не испугался? Эта старуха пыталась пырнуть меня разделочным ножом.

– Это было вчера?

Рико кивнул.

– Тогда, может быть, Мерида уже вернулась домой? Может быть, она только переночевала где-то в другом месте, потому что боялась рассказать матери о своей беременности?

– Может, и так. Я подумывал о том, чтобы снова позвонить копам из отдела розыска пропавших и назваться отцом Мериды или дядей. Но знаете, что мне сказал этот бастард? Он сказал, что очень занят и не может разыскивать каждую маленькую девчонку, решившую сбежать из баррио. Чем он занят? Что это за куча дерьма? – Он внезапно замолчал. – Ой, простите, святой отец.

– Все в порядке. И я согласен с тобой. Это куча дерьма. А что, если мы отправимся к миссис Сантос вместе? Может быть, Мерида уже пришла домой, или же миссис Сантос может поговорить со мной откровенней, чем с тобой.

Сильвера поднялся со скамьи.

– Я люблю ее, святой отец, – сказал Рико, тоже вставая. – И хочу, чтобы вы это знали.

– Может быть, и любишь, Рико. Но не уверен, что ты любишь ее достаточно сильно.

Рико ощутил укол совести. Глаза Сильверы, словно осколки черного стекла, отражали все тайны души Рико. Он пристыженно замолчал.

– Ладно, – сказал Сильвера и похлопал его по плечу. – Пойдем.