Текст книги "Мистер Морг"

Мэтью внутренне содрогнулся, понимая, что не сможет солгать, положив руку на Библию. Будто подчеркивая, в каком неприятном положении он оказался, за ставнями снова сверкнула белая молния, а в небе прогрохотал гром. Мэтью сидел, опустив глаза и уставившись в потертый стол.

Грейтхаус почесал щетину на подбородке, но этим и ограничился.

– Попросите их, святой отец, – не отставал Морг. Глаза его сияли, а брови подергивались. – Пусть присягнут на этой книге.

Бертон постукивал пальцами по столу. Он бросил взгляд в ту сторону, откуда доносился голос Морга, но некоторое время ничего не говорил, и Мэтью предпочел бы снова оказаться в том длинном темном туннеле, только бы не находиться сейчас в этой комнате, освещенной свечами. Наконец его преподобие сказал:

– Ясно, что вы чувствуете себя сейчас во власти этих двоих людей, но, полагаю, вы сами предложили им эту… гм… сделку? Я всего этого нисколько не одобряю. Джентльмены, пред Богом заклинаю вас, отбросьте алчность и поступите так, как нужно для общего блага. То есть доставьте арестанта и передайте властям в Нью-Йорке. Наградой за это будет память о том, что вы совершили добродетельный поступок ради ближнего своего.

– Заставьте их поклясться! – прошипел Морг. – Пусть положат руки на книгу!

– Я не буду этого делать, – торжественно ответил священник. – Поскольку собственное разумение мое ограниченно, я не знаю, что ими движет. Но Господь, чье разумение бесконечно, знает. Могу сказать только: не дайте корыстолюбию завести вас в долину суда[4]4
  Ср.: «Толпы, толпы в долине суда! ибо близок день Господень к долине суда!» (Иоил. 3: 14).


[Закрыть]. Отвезите этого человека со всем должным уважением в Нью-Йорк, как вам и поручено, и забудьте о нем. Помните также, что Христос был милостив к несчастнейшим грешникам мира сего. Почему бы вам не последовать Его примеру?

– Ну, правильно. – Морг энергично тряхнул головой. – Милостив. Слушайте его преподобие, джентльмены, слушайте. Красиво говорит, правда?

– Думаю, пора на тебя обратно кандалы надеть, – сказал Грейтхаус.

Обремененный наручниками, наножниками и тяжелым шаром, Морг осел на пол, прислонившись спиной к стене. Он закрыл глаза, а Джеймс принюхивался к нему и рычал. За окном не переставая лил дождь. Мэтью заметил, что крыша в нескольких местах протекает, и Том расставил под прорехами горшки. В камин подбросили дров. Преподобный Бертон попросил Грейтхауса принести к столу Библию и почитать ему из Первого послания к Тимофею, что Грейтхаус и сделал, не проявив признаков неудовольствия. Том принялся оттирать миски и ложки золой, а Мэтью молча помогал ему.

Когда работа была закончена, Том принес небольшую коробку, извлеченную им из книжного шкафа, и открыл ее перед Мэтью.

– Играете? – спросил он, показывая ему топорно вырезанные из дерева, но вполне узнаваемые шахматные фигуры: половина из них были темные, а другая – чуть светлее.

Мэтью кивнул, удивившись и одновременно испытывая благодарность за то, что в этой лесной глухомани нашлась игра, составлявшая одно из самых его любимых занятий. Из буфета в дальнем конце комнаты Том извлек видавшую виды шахматную доску, и они с Мэтью уселись за столик перед камином, расставили фигуры на доске, и поединок начался.

Первую партию Мэтью выиграл легко. Вторая прошла труднее: похоже, Том оказался способным учеником, так как Мэтью сперва потерял ферзя, а затем королевская защита подверглась изрядной опасности – кони Тома грозили ему разгромом. Но опыт все-таки победил – Том кивнул и опрокинул своего короля, когда понял, что уже ничего не поделать.

Во время третьей партии Мэтью заметил, что Том то и дело наклоняется, дабы потрепать по шерсти или почесать пса, уютно устроившегося у его ног. Они явно были большими друзьями, и в какой-то момент Том поднял Джеймса, посадил его на колени и гладил по спине, пока Мэтью раздумывал над ходом.

– Отпустите его? – тихо спросил Том, так чтобы его не услышали Грейтхаус, продолжавший читать Первое послание к Тимофею, или Морг, храпевший на полу.

Мэтью понимал, что Том говорит не о слоне, преследуемом двумя ладьями.

– Нет, – так же тихо ответил он.

– Значит, убьете?

– Нет.

Том подождал, пока Мэтью сделает ход, а потом сказал:

– А может, надо.

Третья партия тоже закончилась для Мэтью победой, но лишь после того, как все младшие по званию фигуры, защищавшие своих генералов, были истреблены.

Грейтхаус закончил читать, преподобный Бертон одобрительно кивнул, Джеймс спрыгнул с хозяйских коленей и, забравшись в свою соломенную постельку, свернулся калачиком, а Мэтью достал из кармана жилета кожаный мешочек на шнурке, купленный им, чтобы не подвергать воздействию стихий серебряные часы – подарок Кэтрин Герральд. Том с интересом наблюдал, как он открывает мешочек и смотрит, который час. Оказалось, что уже почти восемь.

– Просыпайся. – Грейтхаус снял с колышка в стене свою шапку и камзол и не очень нежно пнул Морга в излюбленную людоедами часть тела – ягодицу. – Пора идти на ночлег.

Бертон зажег для них еще одну свечу и вставил ее в фонарь из продырявленной жести. Мэтью, сунув пистолет под плащ, взял фонарь. Стоя по обе стороны от Морга, они с Грейтхаусом пожелали хозяину спокойной ночи и вышли в дождливую тьму, направляясь в сарай, где им предстояло провести утомительную ночь, в течение которой оба конвоира глаз не сомкнули, а их арестант почивал, словно в королевской постели.

На рассвете дождь превратился в противную морось, серые тучи, казалось, застряли в верхушках деревьев. Том вышел из домика помочь запрягать лошадей, Джеймс бежал рядом с ним. Морг позволил затолкать себя в повозку и улегся там в позе молчаливого наблюдателя. Грейтхаус подобрал свой плащ, выжал его и накинул на плечи – мокрый плащ на мокрый камзол, под которым была мокрая рубашка. Он забрался на облучок и взял в руки вожжи, а Мэтью снова сел лицом против движения, чтобы караулить преступника. Но, по правде говоря, Морг, похоже, не представлял сегодня угрозы: глаза его опухли от сна, а зевал он так, что казалось, у него вот-вот отлетит челюсть.

– Удачи вам! – крикнул им вслед Том.

Потом он поднялся по ступенькам в сопровождении Джеймса, семенившего за ним по пятам, и исчез за дверью избушки преподобного Бертона. Повозка двинулась сквозь густой туман, стелившийся по земле. Они миновали еще две заброшенные лачуги, и утопающая в грязи дорога, как и говорил Морг, повернула на юго-запад. Лес по обеим сторонам снова стал гуще. С деревьев капало, птицы притихли. Ветра, к счастью, не было – и без него все трое, промокнув, успели замерзнуть. Через некоторое время влево, в южном направлении, ответвилась еще одна дорога, и Мэтью предположил, что она-то, должно быть, и ведет в Бельведер. Грейтхаус поехал прямо, не сворачивая. Дорогой эту просеку, по которой они тащились, можно было бы назвать с тем же успехом, как белладонну приправой. Скоро на копыта лошадей и колеса повозки обильно налипла черная грязь, отчего они стали двигаться еще медленнее, а дорога ощутимо пошла в гору.

– Ну и дорога, черт бы ее побрал, – кисло произнес Грейтхаус, как будто это Мэтью был виноват.

– Господа! – подал голос Морг. – Могу я поинтересоваться, на что вы собираетесь потратить деньги?

Ни у Мэтью, ни у Грейтхауса не было ни малейшего настроения разговаривать. Морг поправил цепи, сел, насколько это было возможно, удобнее и подставил лицо колючему моросящему дождю.

– А я первым делом потрачусь на бритье и хорошенько отмоюсь. Потом куплю себе костюм. Такой, чтоб смотрелся солидно, – сообщил он. – И шляпу. Примерно такую, как у вас, Мэтью. Мне нравится этот фасон. Потом – билет на корабль. Хочу смыться отсюда как можно скорее. Забирайте себе эти колонии, джентльмены, в гробу я их видал! Кому в здравом уме нужны все эти… эти дикие земли? Скажите, мистер Грейтхаус, разве вы не скучаете по Лондону?

Ответа он не дождался.

– А я скучаю. Я не говорю, что собираюсь остаться в Лондоне. Зачем мне менять одну тюрьму на другую? Нет, я только ненадолго там остановлюсь, прикину, что к чему. А потом рвану-ка, пожалуй, в Европу. В любую страну, где нет войны: хватит, навоевался. – Он тряхнул головой взад-вперед, и с нее полетели брызги. – Постараюсь подыскать себе страну, – продолжал он, – где можно будет купить титул. Лорд Морг, или барон Морг, или маркиз де Морг. Я не сомневаюсь, что это возможно. В наши дни, да с такими деньгами, простолюдином быть невыгодно.

Лошади тащили повозку вперед и вверх, дорога все шла в гору. Дождю конца-краю не было видно, вода капала с треуголки Мэтью, стекала по лицу Грейтхауса с его насквозь промокшей шапки. Мэтью был уверен, что с тех пор, как начался подъем, они проехали не меньше двух миль. Кобылы тяжело переставляли ноги, а колеса повозки то и дело увязали и пробуксовывали в грязи.

– Вы ведь меня убьете, да?

Мэтью посмотрел Моргу в лицо. Арестант безразлично глядел на него, чуть склонив голову набок.

– Я бы убил, – сказал Морг, прежде чем Мэтью смог придумать ответ. – Ну, то есть на вашем месте. Денежки бы заполучил, а потом укокошил бы вас. Если бы вы были мной, понятное дело. – Он жиденько улыбнулся. – Ну а что? Что такое пять фунтов, когда перед тобой пятьдесят или больше? А я ведь всего лишь… как вы меня назвали, мистер Грейтхаус? А, да. Обычный преступник.

– Мы не собираемся вас убивать, – ответил ему Мэтью.

– Но и отпускать меня вы не собираетесь, так ведь? Вы не собираетесь выполнять свое обещание. Я же все понимаю. Мэтью, вижу это по вашим глазам. А если вы меня не отпустите и не убьете, что тогда расскажете своим нанимателям про эти деньги? То есть, когда мы приедем в Нью-Йорк, я должен буду сообщить им, что вы присвоили себе мои сокровища, – а с какой стати я должен молчать? Они, конечно, захотят взять часть себе, правда же? И, думаю, часть немаленькую. Да уж, про жадность-то я все знаю.

– Заткнись, – бросил через плечо Грейтхаус.

Они, кажется, наконец-то подъезжали к вершине этого довольно крутого косогора.

– Думаю, это для вас обоих задачка, – невозмутимо продолжал Морг. – Ну и для меня. Вы готовы поделиться деньгами с людьми, которые даже не осмелились замарать штаны, чтобы самим приехать за мной? А вы вдвоем делаете всю работу – и за какие-то несчастные пять фунтов! Чертовски обидно, джентльмены.

– Мэтью, – мрачно сказал Грейтхаус, – если он еще что-нибудь скажет, засунь ему в рот ствол пистолета.

– Вы же знаете: молодой человек не сделает этого. В пистолетах я, сэр, разбираюсь не хуже, чем в бритвах. А что, если бы пистолет выстрелил и вышиб мне мозги? Прощайте, денежки. Всего-то дел – Морга угрохали, но тогда Грейтхаусу и Корбетту не достанется ни единого пенни. Нет, сэр, разумно поступить вот как: вы даете слово, что отпустите меня, когда я покажу вам, где спрятан ларец, и потом… если вы не лжете, молодой человек… я буду очень благодарен, если вы действительно разрешите мне пойти своей дорогой. Я буду вспоминать вас с теплым чувством, восседая в Европе на шелковых подушках.

– Сделай нам всем одолжение и заткни свой проклятый… – Но тут рот закрылся у самого Грейтхауса: они достигли вершины холма, впереди шла вниз извилистая дорога, справа от которой рос густой лес, а слева земля обрывалась в лесистое ущелье, дно которого, лежавшее футов на пятьдесят ниже дороги, пряталось за клочьями тумана.

– Ой, мамочки, – произнес Морг, выглядывая за борт повозки. – Я и забыл про этот опасный спуск.

Грейтхаус крепко держал вожжи, хоть в этом и не было необходимости: лошади остановились как вкопанные, и одна негромко, боязливо заржала, будто хотела сказать: «Не заставляйте меня туда идти».

Арестант и конвоиры молча сидели под дождем. Грейтхаус нагорбил плечи, вода капала с его подбородка. Мэтью протер глаза, осторожно держа другую руку на пистолете под промокшим до нитки плащом. Морг медленно и тихо вздохнул и наконец сказал:

– До Форт-Лоренса отсюда чуть больше мили. Каков ваш выбор, господа?

Когда Грейтхаус прервал молчание, голос его прозвучал, как туго натянутая тетива на луке ирокеза.

– Н-но! – скомандовал он и тряхнул вожжами.

Лошади не сдвинулись с места. Грейтхаус снова встряхнул вожжами, на этот раз с чувством, и одна из кляч тронулась, потянув за собой напарницу, вздумавшую упрямиться. Повозка покатилась вперед по бегущим вниз ручьям грязи.

– Следи, чтоб мы не свалились в пропасть, – сказал Грейтхаус Мэтью, что было лишним: Мэтью и так уже прикидывал, сколько дюймов остается между колесами и гибелью.

Хоть копыта лошадей и врезались в грязь, повозка могла в любой момент съехать влево. И тогда, если Грейтхаусу не удастся вовремя выправить положение, их вынесет за обочину и они рухнут вниз, где их кости десятки лет будут лежать, никем не замеченные в туманном лесу.

Когда они спустились еще ярдов на шестьдесят, стало ясно, что истерзанная временем и непогодой дорога сужается.

– Обрыв совсем рядом, – сказал Мэтью. – Не дальше двух футов.

Он вдруг спохватился, что на несколько минут совсем забыл о Морге, и представил себе, как тот мощным рывком бросается на него и швыряет в объятия смерти. Но, посмотрев на Морга, он убедился, что арестант не подвинулся ни на дюйм, глаза его закрыты, а на лицо сыплется морось.

Они продолжали спускаться по скользкой грязи. Мэтью с тревогой смотрел, как левый край дороги становится все у´же в тех местах, где прежние проливные дожди отстригли большие куски земли. Лошади заржали и задергали головами, и Грейтхаус бросил взгляд влево, чтобы самому увидеть, насколько колеса приблизились к краю. До пропасти оставалось уже меньше десяти дюймов. Ему стало не по себе, он тут же натянул вожжи и скомандовал:

– Тпру!

Морг открыл глаза.

Грейтхаус поставил повозку на тормоз. Потом развернулся, вытер плащом глаза и мрачно уставился на арестанта.

– Что будем делать? – спросил Мэтью.

– Не нравится мне эта дорога гадская. Не хочу, чтобы упряжка слишком далеко вниз ушла: вдруг там еще больше размыто. – Грейтхаус оглянулся на уже пройденный путь. – И развернуться негде. Ехать задним ходом – та еще работенка будет.

– Я задал вопрос.

– Я слышал. – Грейтхаус метнул на него взгляд, от которого кровь могла бы застыть в жилах. – Единственное, что мы можем сделать, если хотим попасть в форт, – это пойти пешком.

– Правильное предложение, – сказал Морг.

Произнеся это, он едва успел сделать вдох, а Хадсон Грейтхаус уже сорвался с сиденья и оказался перед ним, а когда Грейтхаус вот так решительно налетал на кого-нибудь, можно было не сомневаться: объекту его гнева не поздоровится. Грейтхаус схватил Морга одной рукой за грудки, а другой – за лоскутную бороду и придвинулся лицом к лицу арестанта, сверля его глазами, которые можно было бы принять за фонари, горящие адским пламенем.

– Молчать! – прошипел Грейтхаус. – И чтоб никаких выходок.

Голос его дрожал – не от страха, а оттого, что он вышел из себя, а выходить из себя, как давно успел понять Мэтью, было одной из основных черт его характера.

Морг, подчинившись приказу, молчал. Его лицо было непроницаемо, по нему ничего нельзя было прочесть.

Грейтхаусу понадобилась минута, чтобы успокоиться. Он продолжал держать арестанта за рубашку и бороду.

– Да, пойдем пешком. Да, придется отпереть твои кандалы. Ты ведь этого и хотел? Ты ведь ждал, что это произойдет, правда?

Морг, выполняя первую из двух команд Грейтхауса, не произнес в ответ ни слова.

– До места еще точно больше мили, – сказал Мэтью, глядя на длинный спуск.

– Ты тоже помолчи. Дай пораскинуть мозгами.

Дурной знак, подумал Мэтью. Человека действия довели до того, что ему приходится размышлять.

– Ларец тяжелый? – прозвучал следующий вопрос. Не дождавшись ответа, Грейтхаус закрутил Моргу бороду. – Сейчас можно говорить.

Судя по глазам убийцы, ни малейшего неудобства он не испытывал. Видимо, прекрасно умеет подавлять болевые ощущения силой мысли, подумал Мэтью.

– Один человек унесет.

– Тогда ладно. Но заруби себе на носу: я всю дорогу буду держать тебя на прицеле, и, клянусь Богом, попробуй только отмочить какую-нибудь штуку, которая мне не понравится, я отстрелю тебе коленную чашечку. Понял?

– Я слышу вас, сэр. Но зачем мне отмачивать штуки: я хочу рассчитаться с вами ничуть не меньше, чем вы хотите сказать мне «прости-прощай».

Грейтхаус подержал его еще несколько секунд, чтобы показать, кто тут главный, и отпустил. Достав из кармана ключ, он отпер наручники и ножные кандалы, а Мэтью смотрел на это со все возрастающим беспокойством: явно они делают что-то не то.

Морг потер запястья.

– Сэр, прошу вас, – сказал он вкрадчивым голосом, – бросьте, пожалуйста, этот ключ в пропасть.

Грейтхаус помотал головой, зажав ключ в кулаке.

– Ну вот, я так и знал. – Губы Морга искривились в слабой полуулыбке, которая могла довести до белого каления. – Речь ведь идет о доверии, правда? Я верю, что вы – оба – поступите так, как обещали, хоть этот простачок-священник и не заставил вас поклясться. Почему я должен вести вас туда, где спрятано сокровище, если вы не хотите хотя бы – хотя бы! – сделать жест доброй воли и поручиться, что снова не наденете на меня кандалы, как только ларец окажется у вас в руках? – Грейтхаус ничего не ответил, и арестант бросил на него злой, раздраженный взгляд, а потом обратился к Мэтью: – Молодой господин, скажите ему, что, если он не выбросит ключ, я никуда не пойду.

– Тогда так и будем сидеть здесь, или как? – сказал Грейтхаус.

– Да, – ответил Морг. – Будем сидеть.

Они, не двигаясь, в упор смотрели друг на друга. Внезапно Грейтхаус резко выбросил вперед руку, намереваясь снова схватить Морга за бороду, но, прежде чем он успел коснуться ее, тот с необыкновенной силой, от которой Мэтью пришел в ужас, вцепился в его запястье грязными пальцами с острыми, зазубренными ногтями.

Морг довольно спокойно сказал:

– Сэр, вы забываетесь. Мы больше не конвоиры и арестант. Теперь мы партнеры.

– Черта с два!

– А вот и да, черт возьми, – сказал Морг и с досадой отпустил запястье Грейтхауса. – Если вы хотите, чтобы я проводил вас до форта, мне нужна гарантия, что вы не поведете меня обратно и снова не напялите на меня эти кандалы. Вы торжественно пообещали, что отпустите меня и не будете убивать. Я поверил вам на слово. Теперь докажите, что вам можно верить: бросьте ключ вниз.

Грейтхаус посмотрел на Мэтью, ожидая какой-нибудь помощи, и тот впервые увидел в его глазах выражение беспомощности. Ужасно было обнаружить эту пробоину в доспехах рыцаря. Но Мэтью понимал, что и его собственная кольчуга не без ржавчины, отчего они и попали в этот переплет.

– Твою мать, – сказал Грейтхаус, обращаясь ко всему миру.

Он сделал глубокий вдох, потом выдохнул сквозь стиснутые зубы и замахнулся для броска.

– Хотя нет! – Морг вытянул руку с раскрытой ладонью. – Лучше я сам его брошу. – Его глаза глядели на Грейтхауса из-под тяжелых век. – И между прочим, по-моему, вы переложили ключ в другую руку ровно перед тем, как хотели снова покрутить мне бороду. Кажется, сейчас он у вас в кармане камзола, слева.

Грейтхаус опустил голову. Потом снова поднял глаза, смущенно (а может быть, и дерзко) улыбаясь.

– Как ты сказал в больнице, не стоит винить ветер за то, что он хочет дуть.

– Верно. Правда, нескольких человек мне пришлось почикать за то, что они пытались направить свой ветер в мою сторону. Будьте добры, ключ.

Он пошевелил своими отвратительными пальцами.

– В следующий раз, я так понимаю, ты потребуешь отдать тебе пистолет?

Грейтхаус вынул ключ из левого кармана камзола и опустил его в ладонь Морга.

– Не обязательно. Я верю, что вы меня не застрелите – во всяком случае, пока не доберетесь до ларца. Кроме того, сырая погода не очень полезна для пороха.

Морг швырнул ключ в пропасть. Далеко внизу едва слышно звякнул по стволу дерева металл. Избавившись от помехи, стоявшей на его пути к аристократическому титулу, негодяй по-королевски лучезарно ухмыльнулся:

– Ну что же! В путь, джентльмены?

Не обращая внимания на Мэтью, показавшего из-под плаща дуло пистолета, чтобы арестант не расслаблялся, Морг слез с повозки. Утопая ногами в грязи, он весело зашагал по предательской дороге в долину Форт-Лоренса.

Грейтхаус тоже стал спускаться с повозки.

У Мэтью сдавило в горле, как будто его душили. Он понял, что должен признаться. Признаться, пусть комкая фразы и путаясь в словах. Он протянул руку и вцепился в рукав своего партнера.

– Хадсон, – начал он таким голосом, как будто его уже почти удавили.

Грейтхаус посмотрел на него, вскинув густые седые брови.

– Послушайте, – продолжал Мэтью. – Нам не нужно туда идти. Я должен вам кое-что…

– Господа, вы идете? – крикнул Морг, прошедший уже ярдов двадцать и замерший в ожидании.

– Спокойно, сейчас. – Грейтхаус говорил приглушенным голосом. – Я с ним справлюсь, Мэтью. Не бойся. Ключ от кандалов остался у меня в кармане. Он выбросил ключ от моей комнаты в пансионе. – Грейтхаус повернул голову в сторону Морга. – Идем, идем! – крикнул он и спрыгнул с повозки в грязь.

Мэтью смотрел, как он спускается по дороге за Моргом. «Сырая погода не очень полезна для пороха». Что верно, то верно. Вот в руке у него пистолет, но, когда понадобится спустить курок, проку от оружия может оказаться как от козла молока. Жаль, что Грейтхаус не захватил с собой шпагу, ей бы никакая непогода не помешала. Придется слезать с повозки и встретиться с тем, что ждет его впереди, придется запихнуть чувство вины поглубже внутрь, туда, где раньше у него было мужество. Неужели он и вправду сам начал верить в эти пустопорожние сказки, печатавшиеся в «Уховертке», о том, какой он герой и звезда? Неужели за время, прошедшее с лета, он успел так низко пасть?

Грейтхаус остановился, чтобы подождать его, а впереди остановился и Морг – его можно было бы назвать убийцей с хорошими манерами.

Когда сапоги Мэтью опустились в грязь, он почти ожидал, что земля сейчас разверзнется под ним, он соскользнет вниз и полетит в беспросветную тьму, где для его утешения в Аду растоплен новый зимний камин.

Он двинулся под уклон, влача невидимые оковы, которые даже самого богатого человека превращают в арестанта.