Текст книги "Нефть и волатильность: история и будущее взлетов и падений цен на нефть"

Хотя закон, принятый в Оклахоме, по масштабности не имел себе равных, он оказался не особенно эффективным и не был полностью реализован. Поначалу нефтяные компании штата дружно требовали установления контроля над добычей нефти, особенно после того, как в результате успешных разработок на нефтяных полях в Хелдтоне и Кушинге обнаружилась отчетливая тенденция к падению цен. Но позднее бурильщики разделились, что было связано с необходимостью ограничить добычу нефти. Их позицию главным образом определяла возможность получить на этом коммерческие преимущества[164]164
   Ibid., 85, 87, 89–90.


[Закрыть]. Чиновники ККО, со своей стороны, столкнулись с определенными сложностями при внедрении в жизнь ограничений на добычу нефти. В этом бизнесе было слишком много действующих лиц. Кроме того, превышение квот по добыче сулило большую выгоду и если один бурильщик превышал разрешенные объемы, его примеру начинали незамедлительно следовать и его соседи[165]165
   Williamson et al., The American Petroleum Industry, 326.


[Закрыть].

В 1919 г. располагавшийся неподалеку Техас также принял закон о сохранении нефтяных запасов, однако сделано это было более осторожно, чем в Оклахоме. В то время как оклахомские производители нефти стремились не позволить крупным компаниям резко снизить цены на нефть и тем самым выдавить мелкие компании из нефтяного бизнеса, в Техасе «о деятельности крупных компаний существовала совершенно противоположная точка зрения. Техасские нефтяники боялись, что если чиновникам, устанавливавшим квоты, предоставить права контролировать цены и регулировать предложение нефти таким образом, чтобы оно соответствовало спросу, то крупные компании в конечном счете приобретут контроль над теми, кто устанавливает эти квоты. Дело кончится тем, что они будут проводить такую же политику, что и тресты, и это приведет к резкому подъему цен»[166]166
   Childs, The Texas Railroad Commission, 152.


[Закрыть]. В 1891 г. была создана Комиссия техасских железных дорог (КТЖД), в задачи которой входил контроль над деятельностью железных дорог и позднее над деятельностью других компаний, оказывавших услуги населению. Эта комиссия имела полномочия по ограничению объемов добычи нефти только в тех случаях, когда наблюдались потери непосредственно при добыче нефти или на последующих этапах. В отличие от чиновников, занимавшихся аналогичной деятельностью в ККО, техасцы поначалу делали все возможное, чтобы только не создалось впечатление, что они регулируют объем добычи нефти с целью стабилизации цен. В техасских законах экономические потери были сознательно вынесены за скобки. Экономическими потерями считались размеры предложения нефти, превышавшие рыночный спрос, или запасы, образовавшиеся в результате того, что цены оказались ниже производственных затрат[167]167
   History of the Railroad Commission 1866–1939. См. также: Bradley, Oil, Gas, and Government, vol. I, 86.


[Закрыть]. Первые свои квоты КТЖД установила для компаний, добывавших нефть на месторождении Беркбёрнетт, на севере Техаса, неподалеку от границы с Оклахомой[168]168
   Ibid., 157.


[Закрыть].

При установлении квот регуляторы стремились найти компромисс между двумя противоположными юридическими принципами, закрепленными в законе. Одним из них было правило захвата, которое гласило: «То, что вы можете извлечь из почвы, находящейся у вас под ногами, является вашей собственностью». Поскольку под землей нефть перемещается к стволу скважины, закон стимулировал бурильщиков как можно скорее выкачать всю нефть, пока их конкуренты не успели пробурить к ней новую скважину. Другой юридический принцип назывался «правом владельца участка на долю „пластовой энергии“». Согласно этому принципу «никому не позволено предпринимать действия, которые могут ущемить права других владельцев нефтяных месторождений»[169]169
   Ibid.


[Закрыть]. Право на долю «пластовой энергии» возникало при закладке труб на нефтяном участке. Если владелец трубопровода предоставлял услуги только какому-то одному бурильщику, нарушались права остальных бурильщиков, которые не имели доступа к трубопроводу. Таким образом, этот принцип «права на долю „пластовой энергии“» предписывал, чтобы компании, владевшие трубопроводами, обслуживали всех производителей нефти. В случае если мощностей трубопровода было недостаточно, чтобы обслужить всех бурильщиков, его владельцы обязывались принять определенное количество нефти от каждого производителя, причем это количество определялось на основе доли того или иного производителя в общем объеме добычи нефти с месторождения[170]170
   History of the Railroad Commission 1866–1939. См. также: Bradley, Oil, Gas, and Government, vol. I, 86.


[Закрыть]. Требование давать владельцу каждой скважины разрешение на добычу определенного количества нефти (и одновременно ограничивать это количество) служило тем же целям, что и установление квот.

Сочетание принципа захвата и права на долю пластовой энергии оказало неоднозначное влияние на добычу нефти. С одной стороны, «право владельца участка на долю „пластовой энергии“» обеспечивало высокий уровень добычи, поскольку бурильщики понимали, что администрация штата принудит владельцев трубопроводов принять хотя бы часть добытой ими нефти. Тем самым снижался риск того, что нефтяной фонтан забьет, а девать нефть будет некуда[171]171
   Childs, Texas Railroad Commission, 158.


[Закрыть]. Однако право на долю пластовой энергии также помогало ограничить, в целях сбережения нефти, ничем не сдерживаемую добычу некоторыми производителями – ведь регуляторы могли использовать этот принцип для введения квот, мотивируя это тем, что добыча нефти в объемах, превышающих мощности трубопроводов, фактически ведет к потерям.

На ранних этапах квоты устанавливались без раздумий и сам процесс принятия решений еще не был централизованным. Чиновники, ответственные за введение квот, еще только начинали осваиваться в новой юридической среде и не были полностью уверены в масштабах своих полномочий. Общественность же относилась к этому с подозрительностью. Компаниям было разрешено самостоятельно контролировать выполнение закона о квотах. Для этого им приходилось нанимать «посредников» из частного сектора, которые следили за соблюдением квот, осуществляли арбитраж и определяли, какой объем нефти и когда поступит из каждой скважины[172]172
   Ibid., 159.


[Закрыть].

Итак, нефтяники и чиновники штата, отвечавшие за развитие нефтяной отрасли, продолжали взаимодействовать в тесном контакте, решая общие для них проблемы: как преодолеть физические и экономические потери, а также как стабилизировать цены на нефть, поскольку именно этот фактор был причиной и следствием потерь. Когда в 1917 г. США вступили в Первую мировую войну, взаимодействие между нефтяными промышленниками и федеральными чиновниками заметно укрепилось. Во время Первой мировой войны враждующие стороны впервые столкнулись с ситуацией, когда они зависели от транспортных средств, работавших на нефтепродуктах. Кроме того, возросшая потребность в использовании бензина для кораблей, самолетов, танков и автотранспорта окончательно закрепила за нефтью статус стратегического товара. Премьер-министр Франции Жорж Клемансо простыми словами сказал, что нефть «нужна, как кровь». Даже за двадцать лет до начала войны было немыслимо услышать такую фразу о топливе для транспорта[173]173
   Frankel, Essentials of Petroleum, 3.


[Закрыть]. По словам французского «нефтяного царя» (то есть руководителя нефтяного ведомства, наделенного особыми полномочиями), без автомобильного транспорта не удалось бы выиграть поворотные для Франции битвы при Вердене, на Сомме и на Эне[174]174
   Frey and Ide, eds. History of the Petroleum Administration for War 1941–1945, 8.


[Закрыть].

Война вызывала жгучую потребность в нефти, поэтому чиновникам нужны были высокие объемы добычи, причем как можно скорее. Чтобы обеспечить военные нужды и при этом не допустить экономических потерь, требовались стабильные цены на нефть. Для решения этой проблемы президент Вильсон нанял инженера-нефтяника из Калифорнии по имени Марк Рек, которому суждено было стать «энергетическим царем» США военного времени. Рек всеми силами пытался наладить сотрудничество между нефтяниками и правительством. Основанный им Отдел нефти в Управлении по проблемам топлива США работал в тесном контакте с нефтяными компаниями, стремясь обеспечить максимальный объем добычи нефти, усовершенствовать операционную эффективность и стандартизировать нефтепродукты. В качестве меры воздействия Рек предусматривал возможность непосредственного федерального контроля над объемами добычи и над ценами, однако он предпочитал, чтобы бурильщики, перевозчики и переработчики координировали свою деятельность на добровольной основе и при поддержке правительства увеличивали до максимальных показателей объемы добычи нефти, а также стабилизировали цены. Он учредил региональные комитеты нефтяных компаний, в обязанности которых входило планирование увеличения объемов добычи до максимальных показателей. Кроме того, он обратился к представителям нефтяной промышленности с просьбой создать общие запасы жидкого топлива. Он попытался помешать Администрации железных дорог повысить на 25 % грузовые тарифы, что было благом для нефтепроизводителей. Рек также занимался взаимодействием нефтяников и чиновников, которые контролировали вопросы конкуренции в Федеральной торговой комиссии (ФТК). Эти «контролеры» с беспокойством наблюдали за укрепляющейся кооперацией внутри нефтяной отрасли, а 1918 г. даже обвинили бурильщиков и переработчиков в желании нажиться[175]175
   Nash, United States Oil Policy, 29–38.


[Закрыть].

Во время Первой мировой войны оказались востребованными многие из тех стратегий, которые Рокфеллер ранее использовал для стабилизации цен на нефтяном рынке, и в этот раз к их использованию вернулись по указанию федерального правительства. Чиновники от нефтяной промышленности не могли нарадоваться тому, что благодаря еще совсем недавно налаженному взаимодействию между нефтяниками и правительством удалось стабилизировать их неспокойную отрасль. Как отметил историк Джеральд Нэш, «то, что из-за антитрестового законодательства не удалось сделать с помощью объединений, трестов и слияний, смогло осуществиться в условиях нового механизма межотраслевой кооперации[176]176
   Ibid., 26.


[Закрыть]».

Первая мировая война: бум, новые скважины и спад

По мере того как приближался конец войны, завершался период относительно стабильных нефтяных цен и бесконфликтных отношений между государством и нефтяниками. Цены на нефть резко взлетели. Это было связано с дефицитом новых месторождений нефти, с ростом спроса на гражданскую продукцию, а также с развитием технологий, требующих использования жидкого топлива. Так, например, благодаря переходу с угля на нефть, а также послевоенным попыткам компенсировать транспортные потери, понесенные во время Первой мировой войны, процент кораблей мирового торгового флота, которые работали на жидком топливе, увеличился с 3,5 % в 1914 г. до 16 % в 1918 г.[177]177
   Williamson et al., American Petroleum Industry, 183.


[Закрыть]

Цены на среднеконтинентальную сырую нефть стремительно поднялись с депрессивных довоенных 0,40 доллара за баррель в марте 1915 г. до 3,50 доллара за баррель в марте 1920 г. Это означало, что скачок цен составил 775 % и достиг уровня, превысить который не удавалось в течение последующих пятидесяти лет[178]178
   Nordhauser, “Origins of Federal Oil Regulation,” 6; см. также: de Chazeau and Kahn, Integration and Competition, 127.


[Закрыть]. «По всей стране наблюдается бум нефтяной промышленности», – с восторгом писала Pittsburgh Press 2 января 1917 г. А производители нефти в это время радовались неожиданному повышению цен и, кроме того, начинали выражать «уверенность» в том, что такая ситуация сохранится надолго[179]179
   Pittsburgh Press, January 2, 1917, 28.


[Закрыть]. В это же время другая газета сообщала: «Никому не дано знать, когда рыночные цены на сырую нефть поползут вниз»[180]180
   Independence (Kans.) Daily Reporter, January 2, 1917, 4.


[Закрыть]. В 1917 г. цены на сырую нефть побили рекорд и достигли высшей отметки за время жизни целого поколения. Впервые в истории нефтяной промышленности все изменения цен шли не на понижение, а на повышение[181]181
   Pittsburgh Post-Gazette, January 1, 1918, 19.


[Закрыть].

Цены на продукты переработки нефти имели такую же динамику, что и цены на сырую нефть. Правда, увеличение цен на бензин, продаваемый на заправках, не было таким же существенным, как увеличение цен на сырую нефть. Этому способствовало резкое повышение эффективности процессов очистки. Например, номинальные цены на среднеконтинентальную сырую нефть в период с 1914 по 1918 г. повысились более чем на 300 %. Однако цены на чикагский бензин за это же время поднялись менее чем на половину от этой величины[182]182
   Wall Street Journal, August 13, 1919, 2, номинальные цены.


[Закрыть].

Хотя цены на бензин, по-видимому, росли менее энергично, чем на сырую нефть и другие продукты нефтепереработки, это вело к сбоям в функционировании нефтяной промышленности. В результате посыпались жалобы из разных районов страны. Заготовители мяса из Канзас-сити отказались от использования грузовых автомобилей и вернулись к транспортировке своей продукции на конных повозках. Как писала газета из штата Индиана, «цена на бензин заставляет вновь запрягать лошадей»[183]183
   Call Leader (Elwood, Ind.), March 21, 1916, 3.


[Закрыть]. Потребители пытались доказывать, что цены на бензин непомерно высоки и что нефтепереработчики и другие нефтяники просто занимаются ценовой дискриминацией.

В 1915 г. по стране прокатилась волна протестов, что заставило сенат принять ряд резолюций, а Федеральную торговую комиссию (ФТК) – начать расследование. В ходе этого расследования ФТК пришла к выводу, что в 1915 г., естественно, «цены по необходимости были несколько выше». Это объяснялось тем, что производство не поспевало за стремительно растущим спросом и в связи с этим приходилось использовать резервные запасы[184]184
   По информации ФТК, за предыдущий год спрос на бензин увеличился на 38 %, в то время как производство бензина выросло на 31 %.


[Закрыть]. ФТК также предостерегала, что анализ рыночных условий не всегда позволяет с точностью определить, на сколько повышать цены на бензин[185]185
   Federal Trade Commission, Price of Gasoline in 1915, 159.


[Закрыть].

Повышение цен на бензин, продаваемый на заправках, породило множество слухов о том, что в недалеком будущем цены будут еще выше и что начнутся перебои с поставками бензина[186]186
   Asheville (N. C.) Citizen-Times, March 5, 1916, 5.


[Закрыть]. В 1918 г. продавцы машин размещали газетные объявления, в которых они заверяли клиентов, что бензин производится и запасается в достаточном количестве. Тем самым они пытались «похоронить мифы о нехватке бензина»[187]187
   Alexandria (Ind.) Times-Tribune, July 18, 1918, 1; Oshkosh (Wisc.) Daily Northwestern, January 21, 1918, 7.


[Закрыть]. Автолюбителей это привело в ярость, а чиновники начали расследование, чтобы выяснить, что происходит в нефтяной отрасли в целом и особенно на западном побережье, где действительно наблюдались серьезные перебои с бензином[188]188
   Oregon Daily Journal, July 29, 1920, 1.


[Закрыть]. «Цены на бензин имеют такую же динамику, что и цены не нефть», – пыталась в 1920 г. объяснить общественности компания Standard Oil of Indiana, обещая при этом «максимально использовать все ресурсы своих узкоспециализированных [нефтеперерабатывающих] подразделений и обеспечить производство необходимых объемов [бензина]»[189]189
   Wellington (Kans.) Daily News, August 26, 1920, 3.


[Закрыть]. В июне 1920 г. Федеральная торговая комиссия, отчитываясь перед конгрессом, вновь сообщила, что рост цен на бензин в большей степени был связан с «изменившимся соотношением спроса и предложения в связи с многочисленными откровенно пессимистичными заявлениями о поставках в будущем, чем с системой ограничений, вводимой в торговле»[190]190
   Morning Tulsa (Okla.) Daily World, June 2, 1920, 1.


[Закрыть]. Это было уже второе расследование, проводимое ФТК по поводу роста цен на бензин, и, конечно, далеко не последнее. Как будет показано далее, повышение цен на бензин на заправках заставило конгресс потребовать от ФТК организовать расследование по выявлению действий, препятствующих конкуренции в нефтяной промышленности. Как и обычно, комиссия на это ответила, что подобных случаев не было.

Послевоенный экономический рост и огромный спрос на транспортные средства на Западном побережье привели к реальному дефициту бензина. Эта ситуация получила название «Бензиновый голод 1920 года на Западном побережье». Тогда, как и сегодня, Западное побережье США было в некотором смысле отделено от остальной территории страны Скалистыми горами. Это ограничивало возможности трубопроводов и путей для перевозки нефтепродуктов. На Западном побережье проживало огромное количество автомобилистов, но запасы нефти и мощности по переработке, по сравнению с другими регионами, оставались весьма ограниченными. В Орегоне пришлось официально снизить требования к качеству бензина. Ожидалось, что эта мера приведет к уменьшению цен на автозаправках. Когда же цены, наоборот, поднялись, чиновники начали расследование деятельности нефтяной компании[191]191
   The Oregon Daily Journal, August 8, 1920, 27.


[Закрыть]. В других регионах наблюдался дефицит бензина и было введено нормирование. По этому поводу профессора Пол Род и Алан Олмстед писали:

Весной и летом 1920 г. все Западное побережье страдало от серьезного бензинового голода. Бизнес сворачивался, ситуация стала угрожающей для коммунальных служб. Водителям приходилось часами стоять в очередях, чтобы получить полагавшиеся им по норме 2 галлона бензина, а во многих областях топливо могло отсутствовать в продаже целую неделю. <…> Водителям тихоокеанского побережья приходилось растягивать свои 2 галлона бензина на несколько месяцев. Даже при таких ограничениях автозаправочные станции часто закрывались уже к девяти часам утра. На заправке в Сан-Франциско, когда шло выяснение нормы бензина на человека, было применено огнестрельное оружие[192]192
   Olmstead and Rhode, “Rationing without Government.”


[Закрыть].

Однако нашлись и те, кого взлетевшие цены на нефть не могли не обрадовать. Одна из газет, издававшихся в Огайо, в апреле 1920 г. процитировала слова местного поставщика электроэнергии:

Перед производителями электрических автомобилей открываются широкие перспективы. <…> Неопределенность с поставками бензина свидетельствует о том, что начинается эпоха электромобилей[193]193
   Sandusky (Ohio) Star-Journal, April 10, 1920, 14.


[Закрыть].

Взлет цен на бензин и временные перебои с поставками (особенно на Западном побережье) вызвали тревогу у бизнесменов и политиков США – они опасались, что запасы нефти рано или поздно могут подойти к концу. В пиковые моменты, после окончания Первой мировой войны, «нефтяные страхи» достигали размеров полномасштабной паники, по крайней мере среди государственных чиновников. В 1920 г. панические настроения начали распространяться, как лесной пожар, когда сотрудники Геологического надзора США (обнаружив, как они сами позднее признали, недостаточную информированность об объемах подземных ресурсов) сообщили, что уже израсходовано 40 % запасов нефти США, что национальная добыча нефти достигнет максимума за 3–5 лет и что относительно надежные поставки нефти из Мексики (которые к тому времени составляли около 20 % потребления в США) вскоре также резко сократятся[194]194
   Federal Trade Commission, International Petroleum Cartel, 37–45; “Conservation Is Keynote of Oil Industry Today,” Wall Street Journal, February 21, 1920, 3.


[Закрыть]. По их словам, для предотвращения полного истощения нефтяных запасов необходимы экономное расходование нефти и поиск новых нефтяных месторождений[195]195
   Ibid.


[Закрыть].

Но, пожалуй, повышение цен на нефть и потенциальная угроза истощения нефтяных запасов больше всего взволновала военно-морской флот США, который незадолго до этого перевел свои суда на мазут. Первым инстинктивным желанием военно-морского ведомства, внезапно столкнувшегося с перспективой прекращения поставок топлива и стремительного повышения цен на нефть, было последовать примеру своих британских коллег и взять под контроль нефтяные запасы. Еще до того, как цены начали подниматься, командование военно-морских сил жаловалось на дороговизну нефтепродуктов. В декабре 1913 г. министр военно-морских сил США Джозефус Дэниэлс отметил в своем ежегодном докладе:

Единственная возможность решить наболевшую проблему <…> огромных расходов флота в будущем состоит в том, чтобы осуществлять контроль над нефтяными скважинами и взять в свои руки процесс переработки собственной нефти[196]196
   Nash, United States Oil Policy, 18.


[Закрыть].

Столкнувшись с острой нехваткой нефти и ценовыми всплесками, Дэниэлс в 1919 г. издал приказ, согласно которому офицерам военно-морского флота позволялось реквизировать запасы нефти в случае, если продавцы отказывались отдавать ее по разумной цене. Летом 1920 г. командующий Тихоокеанским флотом даже пошел на то, чтобы выслать шесть эсминцев, которым было приказано силой забрать топливо у поставщика из Сан-Франциско, если тот не согласится продать его по 1,72 доллара за баррель, то есть по цене, которая устраивала командование флота. Рыночная же цена нефти в то время была около 2,00 доллара за баррель. Угроза сработала. Эсминцы причалили к пирсу компании и после «недолгих переговоров» с сотрудниками получили топливо[197]197
   Ibid., 44–45; New York Times. “Destroyers Get Oil Supply after Threat to Commandeer It.” July 27, 1920.


[Закрыть].

Бум нефтяных цен 1918–1920 гг. спровоцировал поиски новых нефтяных месторождений. В период между 1915 и 1920 г. количество пробуренных скважин выросло почти до 34 000, а добыча нефти повысилась примерно на 45 %[198]198
   de Chazeau and Kahn, Integration and Competition, 137. de Chazeau и Kahn приводят данные Горного бюро США, свидетельствующие о том, что чистая добыча нефти в США увеличилась с 301 млн баррелей (825 тыс. баррелей в день) в 1916 г. до 443 млн баррелей в 1920 г. (1,2 млн баррелей в день). Таким образом, увеличение объемов добычи составило 45 %.


[Закрыть]. Открытие в 1920 г. крупных новых нефтяных месторождений в Калифорнии, в частности в бассейне Лос-Анджелеса, привела к стремительному расширению нового производства, что быстро развеяло все страхи, связанные с нехваткой нефти.

В результате увеличения добычи нефти послевоенный бум цен быстро сменился резким падением. Если в 1920 г. Западное побережье, пребывавшее в состоянии истерики, было вынуждено перевозить дорогую нефть из среднеконтинентальных районов США поездами, то спустя несколько лет Калифорния была затоварена нефтью. Сырую нефть начали везти назад, на восток, через Панамский канал, в результате чего от оклахомских и техасских производителей посыпались жалобы о «нечестных» ценах[199]199
   Nordhauser “Origins of Federal Oil Regulation,” 8–9.


[Закрыть]. Цены на нефть упали с 3,50 доллара в начале 1921 г. до 1 доллара шестью месяцами позднее[200]200
   Ценовые серии Rapidan Group.


[Закрыть]. По мере того как высокие цены сменялись на низкие, эйфория исчезала. В очередной раз в нефтяной промышленности воцарились упаднические настроения (рис. 2.1).

Рис. 2.1. Годичные колебания ежемесячных цен на сырую нефть в США, 1859–1933 (по годам)

Источник: Derrick’s, vols. I–IV; API, Petroleum Facts and Figures (1959). © The Rapidan Group.

К середине 1920-х гг. геологи осознали, что ничем не ограниченные буровые работы в местах скопления нефти приводили к потере давления в нефтяных пластах. Нарушение целостности подземных резервуаров быстро и преждевременно резко снижало давление (или «подъемную силу») сопутствующего газа или подземных вод, которое выталкивало нефть на поверхность. Более того, по предположениям некоторых геологов, избыточное бурение могло привести к полной потере извлекаемых запасов нефти. Ограничение объемов нефти, выкачиваемой из скважин, повышало давление на нефтяном месторождении и тем самым увеличивало общий объем добываемой нефти[201]201
   «Важные перемены чаще всего происходят непреднамеренно. Всем понятно, что требования большинства нефтяников по узакониванию консервации нефти, равно как и усилия большинства чиновников, направленные на принятие такого закона, были лишь дымовой завесой для достижения стабильности нефтяных цен. Однако в результате работники нефтяной промышленности пришли к осознанию того факта, что политика сохранения объемов нефти была желанной целью и для них самих» (Robert Hardwicke, “Legal History of Proration of Oil in Texas,” Proceedings, Texas Bar Association (October 1937): 99). Цит по изданию: Bradley, Oil, Gas, and Government, vol. I, 88.


[Закрыть]. Возврат к низким ценам в 1920-х гг. спровоцировал у нефтяников сильнейшее желание подчинить себе контроль над объемами добычи нефти. По замечанию Брэдли, «теперь такие термины, как „потери под землей“ и „экономическое расточительство“, значение которых ранее было весьма размытым, приобрели точный смысл: первый означает „потеря энергии возобновления резервуара сырой нефти“, а второй – „затраты на излишние буровые работы“»[202]202
   Bradley, Oil, Gas, and Government, vol. I, 89.


[Закрыть].

Все острее ощущалась необходимость в установлении ограничений на добычу нефти. В связи с этим возник вопрос – что для этого нужно делать? Начиная с 1860-х гг. все попытки на добровольной основе добиться ограничения объемов добычи нефти, и, соответственно, стабилизации цен, постоянно заканчивались неудачей. Хотя стратегия Рокфеллера, которая заключалась в монополизации переработки и интеграции с транспортными компаниями, оказалась вполне успешной, создание трестов и других подобных им объединений нефтяных компаний, построенных на сговоре, теперь было незаконным. Принятые в 1915 и 1919 г. государственные законы о консервации нефти оказались неэффективными. После окончания войны, когда установились более низкие цены на нефть, затормозились санкционированные государством слияния и совместная деятельность нефтяных компаний. Вашингтон вновь ввел контроль над антиконкурентными действиями в нефтяной промышленности.

Однако, по мнению многих нефтяников и чиновников, курировавших нефтяную отрасль, для того чтобы спасти нефтяную промышленность от самой себя, было бы хорошо установить что-то вроде обязательного для всех контроля над объемами добываемой нефти. Одна из возможностей – так называемая юнитизация, то есть централизованная эксплуатация одного и того же нефтяного месторождения, – по сути, предполагала замену правила захвата юридическим требованием, согласно которому все владельцы крупного нефтяного резервуара эксплуатировали бы его как единое общее месторождение. В такой ситуации был бы необходим один координатор, который решал бы, когда и какие именно буровые работы необходимо производить для максимизации эффективности и экономической отдачи. Взамен потери прав на собственное бурение владельцы получали пропорциональную долю от участия в процессе юнитизации. Схема юнитизации была разработана по образцу систем планирования ирригации, которые использовались в засушливых регионах на западе США[203]203
   «Государственные законы предписывали <…>, чтобы добыча нефти контролировалась комитетами нефтяных регионов, укомплектованными представителями собственников нефтяных полей. Согласно плану Доэрти, буровые работы во вновь открытых месторождениях будут запрещены до тех пор, пока не будет сформировано большинство участков. <…> Расположение нефтяных скважин в нефтяных районах должно быть распланировано специалистами. Предполагалось, что это будет способствовать превращению месторождения в экономический объект наибольшей эффективности. При такой процедуре роялти с нефти, добытой в месторождении, должны были поступать владельцу/владельцам и пропорционально распределяться <…> в зависимости от объемов нефти, которые, как считалось, находились на его/их земле до того, как были начаты бурильные работы» (Nordhauser, “Origins of Federal Oil Regulation,” 12). См. также: Blair, The Control of Oil, 155–56.


[Закрыть].

Главным пропагандистом юнитизации в нефтяной промышленности был Генри Л. Доэрти, человек, сыгравший выдающуюся роль в этой отрасли в межвоенный период. Доэрти уверовал в необходимость юнитизации после того, как в результате хлынувшей на рынки новой калифорнийской нефти прибыль его нефтяной компании, располагавшейся в среднеконтинентальной части США, упала на 50 %. В 1923 г. Доэрти убеждал своих коллег, занимавшихся нефтяным бизнесом, что регулирование отрасли в той или иной форме неизбежно и что, если нефтяники не согласятся на обязательную юнитизацию, единственной альтернативой станет государственное регулирование. По мнению Доэрти, юнитизация была меньшим из двух зол[204]204
   Nordhauser, The Quest for Stability, 10–11.


[Закрыть].

Призывы Доэрти были встречены его коллегами неоднозначно. Многие полагали, что обязательный контроль является единственным способом преодолеть «неприемлемую рыночную нестабильность. Другие же считали такой контроль недопустимым посягательством на свободу их действий»[205]205
   de Chazeau and Kahn, Integration and Competition, 134.


[Закрыть]. Хотя нестабильность была большим злом для всей отрасли, компании по-разному относились к тому, какой именно контроль сможет с ней справиться. В целом более крупные и более интегрированные компании выступали за то, чтобы предпринять попытки стабилизации цен и были готовы признать необходимость государственного вмешательства в большей степени, чем их более мелкие независимые конкуренты[206]206
   «Мелкий производитель всегда может надеяться на то, что, если ему повезет, он увеличит свою рыночную долю. Наверное, стабильность нужна всем, но всегда найдется кто-то, кто затеет конкурентную борьбу. Но большие компании, особенно вертикально интегрированные, сделали крупные инвестиции в различные нефтяные месторождения, и теперь им крайне необходима уверенность в том, что у них будет постоянное поступление нефти. Именно эти инвестиции лишают их надежды потеснить на рынке своих конкурентов, находящихся в таких же обстоятельствах. Крупной компании есть что терять, и благодаря этому она лучше понимает ситуацию и готова разделить свое бремя с другими, лишь бы стабилизировать рыночные цены на сырую нефть. <…> Когда обстановка на свободном рынке становится невыносимой, нет иной альтернативы, кроме как искать возможности взаимодействия с государством». de Chazeau and Kahn, Integration and Competition, 145.


[Закрыть]. В то время как некоторые видели в юнитизации способ предотвратить катастрофичное и разорительное для многих падение цен, а также не допустить контроля со стороны государства, другие относились к обязательной юнитизации с большим скепсисом, поскольку считали, что этот процесс создаст определенные административные сложности. Установление прав собственности и выявление долей владельцев и арендаторов участков в тех нефтяных районах, где расположение запасов нефти не было четко определено, представляло собой невероятно сложную задачу.

Другие руководители нефтяной отрасли пошли еще дальше, выступив с открытой оппозицией против обязательной юнитизации, поскольку видели в ней нарушение прав собственности. По их мнению, самой подходящей стала бы кооперативная интеграция нефтяной промышленности, в идеале – защищенная от антитрестового регулирования. Больше всего их не устраивало то, что юнитизацию нефтяникам навязывало государство. Если из-за хронически нестабильных цен невозможно избежать ограничений по добыче нефти, рассуждали они, то лучше пусть эти ограничения вводят дружественные им комиссии, организованные на уровне штата[207]207
   de Chazeau and Kahn, Integration and Competition, 145. Nordhauser, The Quest for Stability, 10.


[Закрыть]. Поскольку реакция на идею юнитизации была явно неоднозначной, зашла в тупик и работа организации, сформированной главной торговой ассоциацией для изучения плана Доэрти – Американского института нефти (возглавляемого одним из оппонентов юнитизации).

Не получив поддержки у своих собратьев по добыче нефти, Доэрти обратился к федеральному правительству – непосредственно к президенту Кулиджу – с просьбой об обязательной юнитизации. Поначалу администрация Кулиджа отнеслась к этому предложению с опаской. Тема коррупционного скандала вокруг Типот-доума оставалась одной из самых обсуждаемых тем. (Речь идет о скандале с участием министра внутренних дел в администрации президента Гардинга, который стал первым членом кабинета, посаженным в тюрьму за получение взяток. Он помогал своим знакомым проводить буровые работы на федеральных нефтяных месторождениях, выделенных для обеспечения топливом военно-морского флота в случае введения в стране чрезвычайного положения.) Однако в 1924 г., когда о Типот-доумском скандале уже начали забывать, Кулидж поручил Федеральному правлению по сохранению нефтяных ресурсов, имевшему статус министерства, осуществить проверку деятельности нефтяной промышленности и решить, какие шаги со стороны федерального правительства смогут предотвратить потери нефти и способствовать ее сохранению[208]208
   Federal Oil Conservation Board, Report to the President, 1–2.


[Закрыть]. Кулидж не говорил непосредственно об экономической важности сбережения нефти и даже не упоминал о мерах, способствующих установлению стабильных цен. Но он четко выразил свою озабоченность тем, что избыточная добыча нефти сегодня может привести к ее дефициту в будущем.

Кулидж недвусмысленно дал понять, что Вашингтон не должен оставаться в стороне, поскольку «господство нации может определяться тем, обладает ли она достаточным количеством нефти и нефтепродуктов»[209]209
   Цит. по: Cited in Nordhauser, “Origins of Federal Oil Regulation,” 19.


[Закрыть]. Вопрос о том, можно ли доверить нефтяную отрасль частному сектору, оставался для президента Кулиджа открытым:

Можно было бы разрешить нефтяной промышленности самой определить ее будущее, а ее судьбу просто оставить на откуп закону спроса и предложения, если бы не один жизненно важный факт: поскольку благополучие нефтяной отрасли самым непосредственным образом влияет на промышленное процветание страны и безопасность ее народа, то правительство и бизнес вполне могли бы объединить свои усилия и найти практические решения проблемы сбережения нефти[210]210
   Report of the Federal Oil Conservation Board, September 1926, 2.


[Закрыть].

Несмотря на активные действия Доэрти и высказанную Кулиджем озабоченность, вопрос о сбережении нефтяных запасов оставался в подвешенном состоянии. Причиной этого, в первую очередь, стало безразличное отношение к данной проблеме вашингтонской администрации и представителей различных структур нефтяной отрасли. Недолгий период напряженности на нефтяном рынке и в результате резкое снижение запасов сырья в 1925 и 1926 г. и спровоцировали новые дебаты по поводу того, сохранятся ли в будущем достаточные объемы нефти[211]211
   Watkins, Oil: Stabilization or Conservation? 42.


[Закрыть].

Хотя президент Кулидж высказал свои опасения, связанные с нехваткой нефтяных запасов в будущем, в тот период, когда нефть добывалась в огромном количестве и цены были достаточно низкими, других политиков и чиновников, находившихся на избираемых должностях, этот вопрос как правило, мало интересовал, но только до тех пор, пока цены не начинали стремительно расти. Падения цен на нефть заставляли волноваться нефтяников и чиновников нефтяной промышленности, но в гораздо меньшей степени тревожили администрацию в Вашингтоне. Кроме того, после Первой мировой войны нефтяная политика постепенно начала выпадать из сферы интересов федеральных властей. Для того чтобы заставить нефтяников и чиновников, занимавшихся вопросами нефтедобычи, предпринять решительные действия, понадобился опыт, накопленный во время периода новой, еще более сильной, волатильности цен, спровоцированной открытиями новых нефтяных месторождений и коллапсом цен на нефть.