Текст книги "Скрытая жизнь Древнего Рима. Рабы и гладиаторы, преступники и проститутки, плебеи и легионеры… Жители Вечного города, о которых забыла история"

Открытые аллюзии с сексом мы находим повсюду. В частности, в Помпеях, сверху и над изображением символа сексуальной и физической силы мужчины – фаллоса, имеются надписи «здесь обитает счастье» («hic habitat felicitas») (CIL 4.1454). Но мужчины более или менее открыто вступали в связи с рабынями или гетерами; женщины же должны были блюсти целомудрие, поэтому «сексуальные радости» приличных жен ограничивались отношениями с мужем. Разумеется, она могла получать удовольствие от секса, и даже должна была это делать, поскольку ее долг – зачать и выносить ребенка. Врачи Гиппократ, Гален и Соран связывали женский оргазм или, по крайней мере, согласие на секс с зачатием. Так что в русле основного предназначения женщины – рождения детей – удовольствие от секса не только допускалось, но было даже желательным.

Естественно, диапазон удовольствия от акта слияния варьировался от «радостного исполнения своего долга» до сексуальных эксцессов. В Первом послании коринфянам (7: 2–6) Павел называл занятие жены сексом «долгом»: «Муж оказывай жене должное благорасположение, подобно и жена мужу. Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена. Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию… (ср. с Первым посланием к фессалоникийцам, 7: 2–6).

Гален одобрял характер сдержанных, но все же потенциально приятных супружеских отношений, когда хвалил христианское «воздержание в соитии»; Сенека также восхвалял скромность жены. Если верить Лукрецию, в супружеских сношениях придавалось особое значение позам:

 
Также и способ, каким предаются любовным утехам,
Очень существен, затем, что считается часто, что жены
Могут удобней зачать по способу четвероногих,
Или зверей, потому что тогда достигают до нужных
Мест семена, коль опущена грудь и приподняты чресла.
 

(О природе вещей, 4.1263–1267)

«Поза миссионера» вела к бесполезной развратной страсти и к «прерыванию полового акта» как способу избежать беременности:

 
И в сладострастных отнюдь не нуждаются жены движеньях.
Женщины сами себе зачинать не дают и мешают,
Если на похоть мужчин отвечают движением бедер
И вызывают у них из расслабленных тел истеченье.
Этим сбивают они борозду с надлежащей дороги
Плуга и семени ток отводят от нужного места.
Эти движенья всегда преднамеренно делают девки,
Чтоб не беременеть им и на сносе не быть постоянно.
И утонченней дарить мужчинам любовные ласки.
 

(О природе вещей, 4.1268–1273)

Что касается другой стороны супружеского секса, то здесь имеет смысл привести изречение Публия Сира: «Уступчивая жена отвращает мужа от проституток» (Сентенции, 492). Учитывая сексуальную изощренность публичных женщин, жене приходилось проявлять не меньшее искусство.

Хотя слабому полу позволялось получать удовольствие от «естественного» секса, вообще девиантное поведение (любые сексуальные действия, кроме предназначенных для зачатия) в супружеской постели строго осуждалось. Федр писал в одной своей басне: «Затем, используя тот же материал, Прометей сделал женский язык из плоти ее половых органов. Вот что объединяет непристойные действия обоих» (Басни, 4.15). Но некоторые супруги определенно занимались оральным сексом: Фирмиций в одном из своих астрологических прогнозов замечал: знак указывает, что муж и жена «используют неподобающие сношения», вероятно имея в виду оральный секс (Математика, 6.31.38–39). И Артемидор проявлял свою осведомленность о разнообразии половых сношений, когда упоминал супругов, которые во сне совершали половые акты, используя все традиционные и запретные позы и акты, хотя его толкования всегда основывались на главном принципе: доминантное положение – к добру, подчиненное – к беде.

Трудно сказать, насколько среди простых женщин было распространено лесбиянство, но такие отношения определенно существовали. Псевдо-Лукиан писал: «Если же, по-твоему, пристойно мужчине разделять ложе с мужчиной, то дозволим впредь и женщинам любить друг друга. Да, да, сын нынешнего века, законоположник неслыханных наслаждений, ты придумал новые пути для мужской утехи, так обрадуй и женщин: подари им такую же возможность, пусть одна другой заменяет мужа! Пусть, надев на себя изобретенное бесстыдное орудие, заменяющее данное природой, – чудовищная загадка пашни, не знающей посева, женщина с женщиной, как муж с женой, встречаются на ложе! Пусть наименование разврата, редко достигающее слуха, – мне стыдно даже произносить это слово, – имя трибады впредь выступает гордо, без стеснений! И пусть в наших домах на женской половине отныне вершится непотребная любовь двуполой Филениды!» (Две любви, 28/ Маклеод).

Мы находим у Артемидора доказательства, что лесбийские связи были широко распространены в народе, так как он часто говорил о ситуациях, когда одна женщина обладала другой: «Если женщине снится, будто она обладает женщиной, это значит, что она выдаст ей свои тайны; если же соединяется с незнакомой женщиной, то это предвещает тщетные труды. Если женщине снится, будто ею обладает женщина, то она разведется или овдовеет, а кроме того, будет знать тайны той женщины» (Сонник, 1.80).

Этому деловитому упоминанию о лесбиянстве противостояли другие авторы, настаивавшие на необходимости избегать сексуальных отношений между женщинами, в частности Павел, осуждая людей, поклонявшихся языческим идолам, писал: «Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противуестественным…» (Послание к римлянам, 1: 26).

Домашняя жизнь женщин

Помимо наслаждения сексом в браке, у женщины были и другие приятные моменты. Как я уже показал, благодаря интенсивному развитию культуры и отсутствию иных приемлемых норм поведения, женщина вполне удовлетворялась своим предназначением. Это давало ей эмоциональную устойчивость и уверенность в себе, и, когда, зачав ребенка, она утверждала свое значение, а следовательно, положение в семье, то была подготовлена всем своим воспитанием к будущим проблемам. Конечно, она тяжело переносила бесплодие и раннюю смерть детей, но, получая психологическую поддержку от своих близких и религии, редко оставалась в одиночестве перед лицом этих распространенных явлений.

Сойдясь в браке, мужчина и женщина прежде всего стремились завести детей. Это было настолько важно, что ранние христиане видели в материнстве особое благословение для женщины, ее путь к вечной жизни: «[Женщина] спасется чрез чадородие, если пребудет в вере и любви, и в святости с целомудрием» (1 Тимофей, 2: 15). Как и в любом обществе, случалось, что мать проявляла равнодушие или даже небрежение к детям, но в большинстве случаев дети оставались предметом ее особой любви и заботы. Вот красноречивое письмо из Египта: «Исидора шлет привет своему господину, брату Гермиону. Постарайся отложить все дела и приходи завтра; ребенок болен. Он похудел и не ест уже 6 дней. Приходи, а не то он умрет в твое отсутствие. Если же он умрет без тебя, позаботься, чтобы Хефистий не узнал, что я повесилась…» (PSI 3.177, Оксиринх, II и III в.).

Однако жестокие обычаи могли оборвать жизнь ребенка. Современному человеку труднее всего примириться с беззащитностью детей, существовавшей в Древнем мире. Хотя евреи и христиане осуждали унаследованный от древних предков обычай избавляться от нежелательных детей, он был широко распространен в обществе. И все же трудно себе представить, о чем думали родители, принимая решение избавиться от своего ребенка, оставив его на улице, что порой заканчивалось его гибелью. Конечно, подобное решение больше травмировало женщину, чем мужчину, а избавлялись чаще от девочек, чем от мальчиков. Это подтверждается известным письмом из Египта: «Хиларион шлет привет своей сестре Алис. Также привет моей госпоже Берое и Аполлинарию. Знай же, что мы еще в Александрии. Не тревожься. Если они все-таки отправятся дальше, я останусь в Александрии. Прошу и умоляю тебя позаботиться о нашем малыше, и, как только мы получим деньги, я пошлю их тебе. Если, среди прочих возможных вещей, ты носишь ребенка и если это окажется мальчик, оставь его жить, но если девочка, избавься от нее. Ты сказала Афродию: «Не забывай меня», но как я могу тебя забыть? Поэтому прошу тебя, не волнуйся. Год 20, месяц пуни 23» (Роулэндсон, № 230).

Как видим, в этом человеке уживались и любовь к одному ребенку («позаботься о нашем малыше»), и твердая решимость избавиться от следующего младенца, если он окажется девочкой («если это девочка, избавься от нее»). Хотя люди уже умели применять противозачаточные средства и различные способы, вызывавшие выкидыш, что позволяло «планировать семью», самым верным вариантом избавления от нежелательного ребенка было бросить его на произвол судьбы, как бы тяжело из-за этого ни переживала его мать. И к этому способу люди прибегали на протяжении многих веков. И даже если девочке сохраняли жизнь, то, когда родители оказывались в безнадежном положении, могли продать ее в публичный дом, чтобы на полученные средства купить еду и одежду, – еще одно мучительное решение для матери.

Если говорить о более приятных для женщины вещах, то это прежде всего возможность общения с посторонними женщинами, не членами ее домохозяйства, что подтверждается множеством сведений. Она ходила в гости к родственникам и друзьям семьи; принимала участие в организации семейных торжеств и присутствовала на них; ходила за покупками, поскольку большинство простых людей не имели для этого рабов; каждый день ей приходилось выходить из дома, например чтобы набрать воды из близлежащего источника и заодно посудачить с соседками. Кроме того, она присутствовала во время совершения религиозных обрядов и ритуалов не только в своем доме, но и в местном храме и даже в более крупных святилищах, расположенных поблизости от ее города, а иной раз женщины совершали паломничество в более отдаленные святые места. Многочисленные религиозные события разного рода «понуждали женщину выйти из дома» для совершения торжественных культовых обрядов или весьма буйных и непристойных ритуалов. Мужчины осуждали подобные «выходы в свет» своих супруг, вполне справедливо полагая, что те вели с подругами разговоры на фривольные темы и даже позволяли себе распускать злобные сплетни, подозревая, что все это сопровождалось неумеренным употреблением вина. Литература раннего христианства особенно подчеркивала и осуждала эти предполагаемые пороки. Павел в Послании к Титу советовал, «чтобы старцы были бдительны, степенны, целомудренны, здравы в вере, в любви, в терпении; чтобы старицы также одевались прилично святым, не были клеветницами, не порабощались пьянству, учили добру», подчеркивая этим два женских порока: сплетничество и пьянство (Тит, 2: 3). Те женщины, которые мечтали стать женами дьяконов и через это возвыситься над окружающими, должны быть «честны, не клеветницы, трезвы, верны во всем» – трезвость упоминалась и среди достоинств мужчины (1 Тимофей, 3.2), но клеветничество в мужчинах не предполагалось (1 Тимофей, 3.2–4). И как особо подверженные слабостям секса, сплетничества, навязчивости и пьянства выделялись вдовы: «Молодых же вдовиц не принимай; ибо оне, впадая в роскошь в противность Христу, желают вступить в брак. Оне подлежат осуждению; потому что отвергли прежнюю веру. Притом же оне, будучи праздны, приучаются ходить по домам, и бывают не только праздны, но и болтливы, любопытны и говорят, чего не должно» (1 Тимофей, 5: 13). Это представление о женском легкомыслии составляло неотъемлемую часть пренебрежительного мнения о «дамах» вообще, свойственного мужчинам. Но если забыть о враждебности и подозрительности последних, стремление женщин к общению с другими женщинами объяснялось желанием набраться у них жизненного опыта, научиться справляться с различными семейными проблемами.

В то время как мужчин настораживало социальное поведение их жен, у тех были более серьезные основания для беспокойства. Главной их заботой являлось здоровье – свое собственное и, естественно, своих близких, а также их благополучие. В папирусах, содержавших письма представительниц слабого пола, преимущественно выражаются эти две тревоги, а также беспокойство по поводу деловых операций мужей, что еще раз подчеркивает активную роль женщины как в домашнем хозяйстве, так и вне дома. Не стоит удивляться, что «дамы» уделяли столько внимания здоровью, особенно своему. Многочисленность надгробных надписей, посвященных женщинам, и упоминания в письмах о трагических исходах указывали на их высокую смертность при родах – исторически это всегда было главной причиной женской смертности. Видимо, женщина всегда боялась умереть во время родов. Толкование снов помогало беременным преодолевать страх. Артемидор отмечал распространенность рождения мертвых младенцев: «Если беременной женщине приснится, что она родила рыбу, то, как утверждают древние толкователи, ребенок родится немым, а по моему наблюдению – недолговечным. Многие после такого сна рожали мертвых детей, ибо всякая рыба, вынутая из своей среды, умирает» (Сонник, 2.18).

Очень важными при этом оставались родительская помощь и поддержка: «Мать NN Птоллису, Никандру, Лисимаху, Трифиане шлет приветы. Если вы здоровы, да будет так, ибо я молю богов хорошо заботиться о вас. Я получила от тебя письмо, в котором ты сообщаешь, что родила ребенка. Каждый день я молилась о тебе богам. Теперь, когда ты избегла [опасности], я буду проводить время в большой радости. Я отправила тебе бутылку масла и… мину сушеных фиг. Пожалуйста, перелей куда-нибудь масло и верни мне бутылку, потому что она нужна мне. Не бойся назвать малышку Клеопатрой, чтобы твоя маленькая дочурка… (П. Мюнхен, 3.57/Багналл & Крибиор).

Ребенок рос, и родители заботились о его здоровье, безопасности и образовании. Об этом красноречиво говорит приведенное выше письмо Исидоры своему брату. В следующем письме бабушка тревожилась за свою дочь и внуков, а также жаловалась на отсутствие поддержки: «Евдомония своей дочери Эллине, привет. Прежде всего, молюсь, чтобы ты в должный срок разрешилась от бремени и чтобы я получила известие о рождении мальчика. Ты отправилась на лодке 29-го, и на следующий день я закончила прясть [шерсть?]… Твоя сестра Суэра уже родила. Тея прислала мне письмо, в котором благодарит тебя, так что я знаю, что мои советы пригодятся, моя госпожа, ибо она оставила всю свою семью и приехала к тебе. Малышка шлет тебе привет, она продолжает усердно учиться. Будь спокойна, я не перестану молить богов, пока мой сын благополучно не вернется домой. Почему в моем затруднительном положении ты прислала мне [всего] 20 драхм? Я уже вижу, как буду мерзнуть без [теплой] одежды, когда наступит зима. Прощай» (П. Брем, 63/Багналл & Крибиор).

Во множестве писем выражалось опасение остаться вдовой, что ассоциировалось с бесправным положением в обществе. Если вдова была молода, у нее еще оставалась возможность создать новую семью: «И так я желаю, чтобы молодые вдовы вступали в брак, рождали детей, управляли домом…» (1 Тимофей, 5: 14). Но судя по письмам из Египта, большинство вдов были пожилыми, и мало кто из них снова вышел замуж – или риск вынашивания детей оказывался слишком велик, или мужчины интересовались более молодыми женщинами и пренебрегали вдовами. Апулей в «Золотом осле» напоминал сказку о Купидоне и Психее. Упрекая Купидона в неуважении к себе, Венера говорила, что он «ни во что не ставит ее, словно вдову какую-нибудь» (5:30). Какими бы ни являлись причины, очевидно, что чаще всего вдовы оставались одинокими до конца своих дней. Общество признавало бесправие вдовы, ее существование было ненадежным, и участи ее не завидовали. Но хотя все находили положение вдовы незавидным, все же понимали, что она нуждается в помощи и защите, что она легко уязвима. Некоторым вдовам удавалось довольно-таки хорошо приспособиться к своему новому положению. Артемидор дал следующее толкование очередного сна: «…вторая женщина потеряет своего мужа и будет управлять сама своим хозяйством, по сути, станет в одном лице женой и мужем». Значит, во вдовстве кое-кто из женщин отлично обходился и без мужчины в доме.

Беспокоились также за родственников, которые находились в отъезде: «Евтихия приветствует свою мать Амертрию. Прежде всего, молю богов сохранить тебе здоровье. Сообщаю тебе, что 30-го числа месяца тиби я прибыла в Тираннион и не смогла приехать к тебе, потому что погонщики верблюдов отказались идти в Оксиринх. Больше того, я пришла в Антинополь и не нашла там ни одной лодки. Так что сейчас я думаю перевезти мой груз в Антинополь и оставаться там, пока не найду лодку, чтобы приехать… Передай от меня привет всем домашним и друзьям. Скоро я приеду к тебе. Молюсь за твое здоровье» (П. Окси, 14.1773/ Багналл & Крибиор).

Судя по этому и другим письмам, женщины преодолевали удивительно большие расстояния, посещая родственников (особенно для помощи в период рождения ребенка), отправляясь по торговым делам либо для присмотра за принадлежавшим им участком земли, находившимся вдали. Они не боялись отправиться в путь по суше или по реке. Вот упоминание о другой путешественнице по имени Прискилла (Деяния, 18: 1–3): она и ее муж родились в Понте, жили в Риме и находились в Коринфе, когда Павел остановился в их доме. Но путешествие всегда сопровождалось опасностями, поэтому не стоит удивляться, что сны, которые толковал Артемидор, содержали хорошие и дурные предзнаменования путникам.

В Египте обычно были большие семьи; в пределах географии моих изысканий я считаю это нормой, поскольку в целом это вполне ожидаемо в доиндустриальном обществе, а также соответствует данным, обнаруженным в древнем Средиземноморье. В египетских документах мы находим сведения о примерно 60 % домашних хозяйств с очень большими семьями, 35 % – нуклеарных, т. е. малых, семей и всего 5 % – бездетных семей. Поскольку обычно большие семьи жили в немыслимой тесноте, неудивительно, что в папирусах часто упоминалось о семейных драмах. Особенно много проблем доставляли дети. Вот характерный пример: «Гелиодора приветствует свою мать. Я очень обижена на тебя, ибо ты не считаешь нужным сообщить мне о новостях в своем письме. С тех пор как я уехала от тебя, дочь моя доставляет мне много огорчений. Она навлекла на себя гнев хозяина и его соседей, а потом еще злилась на него. Она забрала у меня все, отняла у меня все мои золотые украшения и серьги и дала мне взамен [старую] тунику, чтобы… Помолись за меня богу, чтобы он проявил ко мне жалость. Уговори брата моего приехать ко мне. Я и Гермий собираемся в Сенепту. Не посылай мне… мне достаточно того, что у меня есть. Привет всем моим братьям и людям, которые тебя любят. Молюсь о твоем здоровье» (SB, 16.12326/Багналл & Крибиор).

В семье царили напряженные отношения; чаще всего проявлялись противоречия между представителями разных поколений. Вот мать поучает своего сына:

«Копресу [от его матери] привет. Я знаю твой вспыльчивый характер, но это твоя жена злит тебя, повторяя все время, что я ничего тебе не дала. Когда ты приезжал, я дала тебе несколько мелких монет, потому что получила небольшой урожай; но в этом месяце мне нечего тебе дать. Я ничего от тебя не скрываю, потому что во всем тебе доверяю. Твоя жена говорит: „Она не доверяет тебе“… Никто тебя не любит, потому что она вертит тобой, как ей нужно…» (SB, 3.6264/Багналл & Крибиор).

Жена должна была мириться с пороками мужа, которые современному человеку кажутся очень серьезными (например, побои в пьяном состоянии, игра в кости или измены). И это несмотря на то, что «объективно» такое поведение угрожало собственности и благополучию детей. Разумная жена попросту не обращала внимания на заигрывания мужа с рабынями и проститутками; порой ее это даже устраивало, если она не любила его или не хотела больше рожать. Ее беспокоили только откровенные измены или наличие наложницы, что угрожало положению ее самой и ее детей. Но бывало, что муж не только изменял жене; страшнее оказывались его оскорбления и побои. Сложные семейные отношения подробно описаны в «Исповеди» Блаженного Августина, сына святой Моники. Из нее следует, что жестокое обращение с женой было широко распространено среди жителей города Тагаста – Моника также страдала от несдержанного мужа, как и другие замужние женщины этого города, многие показывали синяки, оставленные мужьями во время ссор. Родители Августина принадлежали к местной элите (его отец Патриций являлся членом городского совета), так что Моника не относилась к простолюдинам. Но у нас нет причин думать, что в нижних слоях общества мужчины более бережно и внимательно относились к женщинам. Обратите внимание на описание Петронием ссоры между Тримальхионом и его женой: «Тут впервые омрачилось наше веселье, ибо среди вновь пришедших рабов был довольно хорошенький мальчик; Тримальхион обнял его и принялся горячо целовать. Фортуната, на том основании, что “право правдой крепко“, принялась ругать Тримальхиона отбросом и срамником, который не может сдержать своей похоти. И под конец прибавила: „Собака!“ Тримальхион, смущенный и обозленный этой бранью, швырнул ей в лицо чашу. Она завопила, словно ей глаз вышибли, и дрожащими руками закрыла лицо. Сцинтилла тоже опешила и прикрыла испуганную Фортунату своей грудью» (Сатирикон, 74–75).

Это показывает, что при всем своем богатстве Тримальхион человек грубый и невоспитанный – во всяком случае, Петроний полагал, что так вели себя представители субэлиты. Также и в «Золотом осле» муж, возмущенный изменой жены, избил бы ее, если бы друг не уговорил последнюю спрятаться, пока гнев мужа не остынет, – такую тактику одобрила бы Моника, хотя сами по себе побои были делом обычным, как показывает толкование сна Артемидором: «Бить хорошо только тех, над кем ты начальник, и то кроме собственной жены: потому что, если ты ее бьешь, значит, она тебе неверна. Остальным же удары достаются на благо бьющему. А над кем ты не начальник, тех бить не к добру, потому что предвещает возмездие по закону» (Сонник, 2.48).

И это письмо на папирусе красноречиво рассказывает о жестоком муже: «Протархию. От Трифаины, дочери Диоскурида. Асклепиад, мой муж, убедил моих родителей, хотя я, Трифаина, этого не хотела, отдать меня ему, чтобы он заботился обо мне, и… [Асклепиад] заключил брак, [? получив] также за меня первоначальный взнос в счет моего приданого, состоящего из одежды на сумму 40 драхм и 20 драхм серебром. Но мой обвинитель, Асклепиад, беспричинно злился на меня на протяжении всего брака, промотал указанное выше приданое, оскорблял и бил меня и обращался со мной так, словно я была его купленной рабыней…» (Роулэндсон, № 257).

О побоях упоминается и в этой эпитафии: «Юлия Маяна, достойная женщина, погибла от руки жестокого мужа. Она прожила замужем за этим человеком 28 лет, у них было двое детей, мальчик 19 лет и девочка 18 лет. О, воплощенная преданность! О, воплощенный долг! Юлий Майор, ее брат, поставил этот памятник в память дорогой сестры вместе с ее сыном Ингением Януарием» (CIL 13.2182 = ILS 8512, Лион, Франция).

И как будет видно из следующей надписи, родители поставили памятник своей 16-летней дочери, убитой и сброшенной в Тибр ее мужем Орфеем: «Рестут Пиценис и Прима Рестута воздвигли это надгробие для Примы Флоренции, их дорогой дочери, которую ее муж Орфей швырнул в Тибр. Человек по имени Децембер поставил этот памятник той, которая жила всего 16 лет» (IPOstie-A, 210 = ISIS 321).

Женщины жили в постоянном страхе физической расправы. Это письмо из Египта рассказывает о хозяине, который избивал жену своего работника: «Когда я рассчитывался с Бентетием, сыном Бентетия, пастухом из Оксиринха в том же дивизионе, и, когда он хотел обмануть меня, он стал ругать меня и мою жену Танурию, дочь Херона в вышеназванном Ареосе Коме. Кроме того, он беспощадно избил палкой все ее тело, хотя она была беременна, так что у нее случился выкидыш, и сейчас она лежит в постели, и жизнь ее в опасности» (Роулэндсон, № 229).

Кроме того, женщина могла подвергнуться жестокому обращению жителей города: «От Гипалла, сына Архиса, общественного земледельца из деревни Евхемерия дивизиона Темиста. 6-го числа месяца тиби, когда моя жена Аплоуния и ее мать Термия были в термах, Евдимония, дочь Протарха, и Эттитаис, дочь Пееса, и Дей, сын Аммония, и Геракл напали на них и нанесли моей жене Аплоунии и ее матери в деревенской бане множество ударов по всему телу, так что она слегла в постель. Во время избиения она потеряла золотую серьгу весом в три кварты, браслет из нештемпелеванного металла весом 16 драхм, бронзовый кувшин стоимостью 12 драхм; а Термия, ее мать, потеряла золотую сережку весом в 2 с половиной кварты, и… [далее следует неразборчивый текст]» (Роулэндсон, № 254).

Когда муж впадал в ярость, жена пыталась урезонить его или старалась сдержаться и не обращать внимания на его оскорбления. Святая Моника, мать Блаженного Августина, предлагала другую тактику – манипулирование разгневанным мужем. Отношение мужа к жене часто сравнивалось с обращением господина со своим рабом. Тактика, применявшаяся рабами во избежание побоев, прекрасно помогала и женам. Они подражали сообразительным рабам, которые старались умилостивить разбушевавшегося хозяина лестью и подобострастием. «Хорошая жена повелевает мужем, подчиняясь ему», – говорит Публий Сир (Изречения, 108). С раннего возраста женщин приучали хвалить, льстить и всячески заискивать перед мужчинами.

В крайнем случае женщина могла развестись с мужем. Иногда требование развода объяснялось плохим обращением мужа, например побоями или изменой. Но случалось, что супруги разводились по обоюдному согласию, что подтверждается следующим письмом, найденным в Египте: «К Промаху от Зои, дочери Гераклида, вместе с ее законным опекуном, ее братом Иренаием, сыном Гераклида, а также от Антипатера, сына Зевса: Зоя и Антипатер договорились развестись друг с другом, а их брачный договор признать недействительным… Антипатер передал лично Зое из их общего домашнего хозяйства то, что он имел в качестве ее приданого, а именно: одежду на сумму 120 драхм и две золотые сережки. Поскольку с данного момента брак считается недействительным… и с этого момента Зоя может по закону выйти замуж за любого мужчину, а Антипатер жениться на любой женщине, так что оба освобождаются от преследования законом» (BGU 4.1103).

И наконец, в ответ на кризис брака или просто повинуясь капризу, женщины были способны взять вещи в свои руки, оставить мужа и выйти замуж за другого человека, какой бы ни оказывалась «легальная» ситуация: «Клавдию Александру, центуриону, от NN, сына Панетбея, общественного земледельца из деревни Теадельфия. Жена, с которой я жил [и которая] родила от меня ребенка, недовольная нашим браком, [воспользовалась] моим отсутствием и ушла из дома… Несколько месяцев назад без так называемого [развода?] она забрала свои собственные вещи и много моих, среди которых был большой белый плащ из непряденой шерсти, и оксиринтовую подушку, и полосатый дилассион [род одежды], ткань для двух хитонов, а также сельскохозяйственный инвентарь. И хотя я несколько раз писал ей в надежде возвратить свои вещи, она не ответила на мои письма и не вернула эти вещи, несмотря на то что я посылаю ей деньги на нашего ребенка. Кроме того, сейчас я узнал, что некий Неил, сын Сира из той же деревни, незаконно взял ее в свой дом и женился на ней, и я представляю эту [жалобу], чтобы мне было выплачено законное возмещение, возвращены мои вещи и оказана помощь. Прощайте» (Роулэндсон, № 137).