Текст книги "Лорд Престимион"

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КНИГА ИСКАНИЙ

1

– Так я могу после этого остаться в Замке? – спросил Навигорн. Его мужественное лицо исказила гримаса страдания. – Я опозорен, милорд. Я никому не могу смотреть в глаза. Вы дали мне задание, а я его с треском провалил! Что еще мне теперь остается, как не уйти в отставку и покинуть Замок? Умоляю вас, милорд, позвольте мне…

Престимион поднял руку.

– Успокойся, Навигорн. Я не сомневаюсь, что все это тебя очень огорчает, но ты мне нужен здесь. Я отказываюсь удовлетворить твое прошение об отставке.

Успокойся и расскажи мне, как произошел побег.

– Если бы только я мог знать наверняка, милорд…

– Ну, тогда выскажи свои предположения.

– Хорошо. Постараюсь, милорд.

Навигорн вскочил со скамьи, стоящей слева от Престимиона, и заметался по комнате, словно зверь в тесной клетке.

Этот разговор происходил не в официальных апартаментах Престимиона, а в скромном и аскетичном тронном зале лорда Стиамота, на удивление хорошо сохранившемся с древних времен, совсем рядом с величественными и роскошными палатами в середине современной части Замка. Это было небольшое, почти лишенное каких-либо украшений помещение, где стояли простое мраморное сиденье в античном стиле для короналя и низкие скамьи для министров, а на полулежал макропросопосский ковер в приглушенных тонах, предположительно – современная копия ковра времен лорда Стиамота.

Но с тех времен прошло семь тысячелетий. Тронный зал лорда Стиамота давно уже заменили величественным тронным залом, построенным лордом Махарио, а тот в свою очередь несколько столетий спустя уступил место еще более великолепному королевскому залу лорда Конфалюма. Предшественник Престимиона поставил там трон такой невероятной пышности, что он больше подошел бы божеству, а не смертному правителю. Однако после возвращения в Замок из путешествия по Горе Престимион приобрел привычку пользоваться скромным тронным залом Стиамота в качестве рабочей штаб-квартиры, предпочитая его простоту роскоши официального кабинета или невероятно пышной обстановке тронного зала лорда Конфалюма. Его позабавило, что, как ему сказали, в первые недели своего короткого правления Корсибар тоже отдавал предпочтение залу Стиамота.

На совещании присутствовали только самые близкие к Престимиону люди: Септах Мелайн, Гиялорис, Мондиганд-Климд и братья Престимиона, Абригант и Теотас. Престимион понимал, что следовало бы пригласить Вологаца Сара, которого понтифекс Конфалюм недавно назначил своим официальным представителем в Замке, а также иерарха Маркатейн, представлявшую Хозяйку Острова Сна. Но он пока не находил в себе мужества признаться своей матери или понтифексу в том колоссальном обмане всей планеты, который он организовал. И поэтому пока что он вел себя так как если бы являлся единственным властителем королевства, и ничего не сообщал двум верховным правителям, которые, собственно говоря, превосходили его рангом.

Это не могло продолжаться слишком долго. Новый кризис, связанный с побегом Дантирии Самбайла уже вынудил его открыть своим потрясенным братьям правду о стертых воспоминаниях. Он мог доверить им тайну, они будут молчать столько, сколько ему понадобится. Но не в его власти заставить молчать мать или Конфалюма.

– Здесь имел место подкуп, – заявил Навигорн, продолжая ходить взад-вперед по залу – В этом я уверен. Мандралиска, он…

– Этот демон! – воскликнул Гиялорис.

– Да, демон. Дегустатор ядов прокуратора и сам – ядовитая тварь. Мы его надежно заперли, как нам казалось, но он каким-то образом подкупил своих стражей, посулив им обширные поместья в Зимроэле или нечто в этом роде. Четверо из них исчезли, во всяком случае.

Освободили его и скрылись в неизвестном направлении.

– Ты знаешь их имена? – спросил Септах Мелайн.

– Конечно.

– Их найдут, куда бы они ни сбежали. И должным образом накажут в рамках закона. – Септах Мелайн повертел кистью в воздухе быстрыми, резкими движениями, словно вращал невидимый меч. – Интересно, рождался ли на нашей планете когда-либо такой сосуд греха, как этот негодяй Мандралиска? Как только я его увидел, с самого первого раза я понял…

– Да, я помню, – перебил его Престимион с мрачной улыбкой. – Это было на Играх в честь старого понтифекса после его похорон, когда мы с тобой заключили пари по поводу поединка на дубинках и ты поставил против Мандралиски из чистой ненависти к нему, хотя он был лучшим. И проиграл мне пять крон. – Корональ снова посмотрел на Навигорна. – Хорошо.

Вернемся к твоему рассказу. Мандралиске удалось освободиться. Как он ухитрился пробраться к Дантирии Самбайлу – в совершенно другую часть подземелья?

– Непонятно, ваша светлость. Без сомнения, снова подкуп.

– Ты так плохо платишь своим людям, Навигорн, что они с готовностью продают свою честь заключенным? – запальчиво спросил Теотас.

Навигорн резко обернулся к младшему брату Престимиона, словно ему дали пощечину. Глаза его вспыхнули яростью. Но Теотас, стройный, золотоволосый юноша, поразительно похожий на своего царственного брата, но гораздо более вспыльчивый, ответил Навигорну столь же яростным взглядом. На мгновение всем показалось, что они сейчас подерутся. Но когда Престимион уже был готов подать знак Гиялорису вмешаться, Навигорн отвернулся с усталым и покорным видом и ответил тихим голосом:

– Твой вопрос не заслуживает ответа, мальчик. Но я все равно скажу тебе, что мог бы платить им по сотне реалов в неделю, и это не имело бы значения. Он завладел их душами.

– Это правда, – вмешался Септах Мелайн и легонько толкнул кончиками пальцев в грудь Теотаса раньше, чем юный принц успел открыть рот для ответа. – Мандралиска водится с демонами. В удачный для него день он мог бы соблазнить кого угодно. Любого.

– Меня? Тебя? Престимиона? – огрызнулся Теотас, сердито отталкивая его руку. – Демон или нет – он не может купить всех. Говори только за себя, Септах Мелайн!

– Хватит спорить, – нетерпеливо вмешался Престимион. – Мы теряем нить беседы. Так как же сумел Мандралиска добраться до камеры своего господина, Навигорн?

– Этого я не знаю. Один из четырех подкупленных, наверное, помог ему. Могу только сказать, что он добрался до него, освободил, вывел из туннелей, и никто даже не попытался их остановить. Весьма вероятно, что он использовал чары, которые позволили ему затуманить мозги стражников у ворот и пройти мимо них, словно мимо спящих.

– Я не знал, что этот Мандралиска настолько искушен в магии! – воскликнул пораженный Престимион.

– Любой может усвоить одно-два несложных заклинания, – сказал Мондиганд-Климд. – А это заклинание весьма простое.

– Для тебя – возможно. Но он бы воспользовался им в день своего ареста, если бы владел этим искусством с самого начала, – ответил Престимион. – Ему его сообщили тайно, совсем недавно.

– Но кто? – спросил Гиялорис.

– Какой-нибудь другой сторонник прокуратора тайно пронес его в подземелье, – закричал Септах Мелайн. – Вероятно, он проник в него тем же путем, каким Мандралиска потом вывел своего господина. Это заговор! Люди из Ни-мойи обнаружили, где находится Дантирия Самбайл, и прибегли к магии, чтобы освободить его!

– Это позор, – сказал Теотас, снова бросив сердитый взгляд на Навигорна. – Если заключенных можно так легко вызволить из подземелья при помощи колдовства, тогда почему никакое противодействующее этому заклятие не было наложено на дворец?

– Чары, заклятия – этому конца не будет, – раздраженно произнес Престимион. – Мы не могли предусмотреть все случайности, Теотас. – Он взглянул на су-сухириса. – Я просил тебя освободить мозг прокуратора от определенных воспоминаний, Мондиганд-Климд. А также дал указание лишить его всякой возможности совершать поступки под влиянием злобы.

Ты это сделал?

– Только начальную часть – устранение некоторых воспоминаний. Более трудная работа, подавление зла, так глубоко укоренившегося в его характере, должна проводиться осторожно, милорд, если мы не хотим превратить этого человека в полного кретина.

– Невелика была бы потеря, – сказал Гиялорис – Значит, мы попали в хорошенькую историю: Дантирия Самбайл на свободе, сохранил при себе всю свою злобу и сейчас на пути к Зимроэлю, чтобы собрать там армию. Но я этим займусь. Мы разошлем гонцов с секретным посланием на запад и на юг. Я прикажу взять под наблюдение все порты вдоль обоих побережий. Стойен, Траймоун, Алаизор – мы отрежем его от дома, выследим и вернем назад в оковах. Прокуратор не из тех людей, кому легко скрыться.

– Это правда, – в первый раз заговорил Абригант – Но он мог отправиться не на запад и не на юг.

– Что? – одновременно воскликнули Гиялорис и Септах Мелайн.

– Акбалик принес это мне за пять минут до моего прихода на совещание, – начал объяснять Абригант. – Здесь написано, что некто, очень похожий на прокуратора Ни-мойи, был замечен в минувшие два дня в провинции Врамбикат. Заметьте, что Врамбикат лежит к востоку от Замковой горы.

– К востоку, – упавшим голосом повторил Гиялорис – Зачем ему ехать на восток? Наверное, это ошибка. Невозможно добраться отсюда в Зимроэль, двигаясь на восток!

– Можно, если доехать до побережья Великого океана и переплыть его на корабле, – с хитрой улыбкой заметил Септах Мелайн.

Гиялорис раздраженно проворчал.

– Никто еще за всю историю планеты не переплыл Великий океан. Что заставляет тебя думать, что Дантирия Самбайл предпримет такую невероятную попытку?

– Будем надеяться, что предпримет, – с усмешкой сказал Абригант. – Тогда его никто никогда больше не увидит!

Септах Мелайн весело рассмеялся.

– А если он каким-то чудом все же проделает весь путь по морю до Зимроэля за год-другой, – сказал он, – ему потребуется еще полгода, чтобы добраться от Пидруида, или Нарабаля, или другого порта, где он высадится, до своего дома в Ни-мойе. А там мы будем ждать его с войском и арестуем.

Одному лишь Престимиону не было смешно.

– Сама мысль о том, что прокуратор совершит подобное путешествие, совершенно невероятна, – сказал он. – Это невозможно.

– Существует древняя легенда, – вмешался в разговор Мондиганд-Климд, – что во времена лорда Ариока была предпринята подобная попытка. Корабль вышел из порта Тиломона и по Великому океану поплыл на запад, но запутался в плавучих драконовых водорослях, а потом совсем сбился с курса и странствовал по морю пять лет, а некоторые говорят – одиннадцать. В конце концов он вернулся в порт, из которого…

– Все это очень мило, – резко перебил его Престимион, – но я отказываюсь верить, что Дантирия Самбайл задумал подобное предприятие. Если он действительно отправился на восток, то это, несомненно, какой-то подвох. Восточная часть Алханроэля – место удаленное и пустынное. Он может исчезнуть там и легко избежать преследования, а потом резко изменит направление и двинется на север, в Бандар-Делем или Витискиорн, где найдет корабль, плывущий в Зимроэль. Или резко повернет на юг и выйдет к морю через тропики. Единственное, во что я совсем не верю, это что он действительно планирует добраться до дома через Великий океан, который не удавалось пересечь еще никому.

– И что ты собираешься делать? – спросил Септах Мелайн.

– Пошлю военный отряд к Врамбикату и попытаюсь выследить его там, пока он не исчез. – Престимион указал рукой на Гиялориса. – Под твоим командованием, Гиялорис. Твоим и Абриганта. Я хочу, чтобы вы отправились туда в течение пятидесяти часов. – Он на мгновение заколебался и прибавил, обращаясь к сусухирису:

– Ты поедешь с ними, Мондиганд-Климд.

И еще мне необходим вруун – они необычайно хорошо выбирают нужное направление во время путешествий при помощи своей магии. Среди твоих знакомых магов есть вруун, который мог бы сопровождать тебя, Мондиганд-Климд?

– Есть один, по имени Галиелбер Дорн. Он владеет тем искусством, которое нам необходимо.

– А где его можно найти?

– В Большом Морпине, милорд. Он там занимается чтением мыслей в парке зеркальных катков.

– Это недалеко. Отправь ему сейчас же приказание что он должен явиться в Замок к завтрашнему вечеру Плату за свои услуги проводника пусть назначит сам.

Престимион вдруг подумал о том, каково это – отправиться в восточную часть планеты, где он – да и практически никто другой – никогда не бывал. При мысли о предстоящем путешествии по малоизведанным районам Алханроэля его охватило возбуждение.

Его снова обуяла страсть к странствиям, неодолимое желание покинуть бесчисленные гулкие залы Замка и отправиться исследовать бесконечные чудеса Маджипура – после гибели возлюбленной это стало его единственным утешением.

Он не отпустит их в эти странные земли одних, без себя.

Не может отпустить.

А если нужен благовидный предлог для того, чтобы он еще раз покинул Замок, что ж, поиски Дантирии Самбайла послужат достаточно веским основанием.

И поэтому, немного помолчав, он произнес, внезапно сверкнув улыбкой:

– Знаешь, Септах Мелайн, мне хочется, чтобы ты снова поработал регентом. Потому что я собираюсь тоже отправиться в эту экспедицию.

2

Вскоре Престимион убедился, что принял правильное решение. Здесь, к востоку от Горы, страна была необычайно прекрасной. Престимион оказался не единственным из путешественников, кто впервые посетил эти земли. Никто из них прежде не ездил в восточные области планеты, кроме, возможно, миниатюрного врууна Галиелбера Дорна, их гида. Непонятно, действительно ли вруун бывал в этих местах раньше, но он вел себя очень уверенно и называл им один за другим ориентиры с видом человека, путешествовавшего здесь не один раз. Но Престимион знал, что особое мастерство вруунов и состоит в почти безошибочном чувстве направления и в умении точно определять взаимосвязь и взаиморасположение различных мест. Словно они пришли в этот мир с подробной картой каждого из районов вселенной, спрятанной за их огромными, золотистыми глазами. Так что, вполне возможно, Галиелбер Дорн, как и они сами, впервые ехал по восточным районам.

Мощное основание Замковой горы закрывало небо позади. Прямо впереди лежала туманная долина Врамбикат, а за ней начиналась неизвестность. Местность полого снижалась в противоположную от Горы сторону, и их взору открывалось обширное пространство к северу, югу и востоку.

– То красное пятно, Галиелбер Дорн, – обратился к врууну Абригант, указывая на юго-восток, где на горизонте ярко сверкало красное пятнышко. – Что это?

Месторождение железной руды, не так ли? Ведь железо имеет красноватый оттенок.

Престимион тихонько рассмеялся.

– Он всюду ищет металлы, – тихо сказал он Гиялорису – Это (.гало его навязчивой идеей.

– Всего лишь песок, – ответил вруун. – Это кроваво-красные дюны Миннегары, которые стоят на берегу алого моря Барбирик. Этот песок состоит из мириадов раковин крохотных существ и придает морю такой красный оттенок.

– Алое море, – пробормотал Престимион, качая головой. – Кроваво-красные дюны.

Три дня спустя они смогли разглядеть их получше: параллельные ряды изогнутых полумесяцем дюн, гребни которых были остры, как лезвие секиры, и такого яркого цвета, что над ними дрожал красный воздух.

А дальше, пропадая из виду вдали, простиралась узкая, длинная полоса воды, которая производила впечатление большой лужи крови. Зрелище было поразительным и прекрасным, но одновременно зловещим.

Абригант, как всегда занятый поисками металлов, уговаривал всех отклониться от маршрута и обследовать дюны, но вруун утверждал, что там нет никакого железа, и Престимион велел брату выбросить эту идею из головы. Сейчас они заняты другим делом.

В городе Врамбикат они допросили тех троих жителей, которые сообщили, что видели Дантирию Самбайла. Это были простолюдины, две женщины и мужчина, и все они едва могли слово вымолвить от страха перед столь важными посетителями – лишь запинались и заикались. От них почти невозможно было ничего добиться. Если бы они знали, что стоят перед короналем и его братом, да еще и перед Великим адмиралом, они бы, вероятно, упали в обморок.

Но тут снова пригодился Галиелбер Дорн.

– Разрешите мне, – сказал вруун, вышел вперед и протянул к невнятно бормочущей троице свои извивающиеся, напоминающие веревки щупальца.

Он был крохотным созданием, не выше чем по колено самой невысокой из женщин, и тем не менее при его приближении они в страхе попятились. Три коротких, щелкающих звука вылетели из его изогнутого золотистого клюва, и они остановились, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Галиелбер Дорн переходил от одного к другому, протягивал два изящных, сложно разветвляющихся щупальца, обхватывал ими их запястья и держал так несколько секунд, глядя снизу вверх им в глаза.

К тому времени, как он закончил, все трое были так спокойны, словно им дали какое-то зелье. А когда по приказу Престимиона они заговорили снова, слова полились из них обильным потоком.

Они действительно встретили пару грубых, неприятных мужчин, внешность которых совпадала с описанием внешности Дантирии Самбайла и его приспешника Мандралиски. Один мужчина был длинноногим и худым, обладал грацией атлета, с мрачным, жестким лицом, скулами, как лезвия ножа, и глазами, похожими на отполированные камни. Второй, менее высокий и более крепкий на вид, прикрывал лицо платком, словно для защиты от солнца и ветра, но они обратили внимание на его глаза, и они были даже более примечательными, чем у первого спутника: красивого фиолетового оттенка, мягкие, добрые и теплые настолько же, насколько темные глаза человека повыше были холодными и враждебными.

– Не может быть никаких сомнений, не так ли? – сказал Гиялорис. – Таких глаз, как у прокуратора, нет ни у кого в мире.

Беглецы приехали в город Врамбикат верхом на двух животных, которые казались до последней степени изнуренными. Им необходимо продать этих животных, объяснили они, и купить новых, чтобы на них продолжить путешествие, им нельзя терять время.

– Я рассмеялся, – рассказывал мужчина, – и сказал им, что ни один конюх не заплатит и пятидесяти мерок за этих полумертвых животных. Высокий ударил меня и сбил с ног, и я думаю, что он прикончил бы меня на месте, если бы второй его не остановил. А потом Астакапра, – он показал на старшую из женщин, – сказала ему, что неподалеку есть конюшня, и они ушли, и скатертью дорога, скажу я вам.

– Где эта конюшня? – спросил Престимион. – До нее легко отсюда добраться?

– Нет ничего легче, милорд, – ответил мужчина. – Вот эта широкая улица – дорога Эремоил. Через два квартала, на углу улицы Аминтилир, сверните направо, ищите второе здание от угла по левой стороне, перед ним стоят тюки с сеном. Мимо не пройдете.

– Заплати им сколько-нибудь, – сказал Престимион Абриганту, и они отправились дальше.

Конюхи очень хорошо запомнили тех посетителей.

Нетрудно было определить, что те верховые животные, на которых приехали Дантирия Самбайл и Мандралиска, украдены, так как на их бедрах стояло клеймо известного заводчика из города Мегенторп у подножия Горы, а из Мегенторпа недавно прислали предупреждение о том, что недавно двое чужаков проникли в загон и украли пару ценных кобыл. Это и были те животные, что стояли теперь перед ними, доведенные до плачевного состояния после долгих дней жестокого обращения. А двое мужчин, явившихся в конюшню, злобного вида худой человек и второй, пониже ростом со странными фиолетовыми глазами, сразу же наставили на конюхов пистолеты и забрали у них двух свежих животных, бросив здесь украденных из Мегенторпа.

– Значит, у них и мечи есть, – заметил Абригант. – Интересно, их снабдили ими сообщники, или они захватили их по дороге?

– По-видимому, по дороге, – сказал Престимион. – Как и животных. – У конюхов он спросил:

– Вы не знаете случайно, в каком направлении они выехали из города?

– Знаем, милорд. На восток. Они спросили у нас, где главная дорога на восток, и мы им сказали, да, мы им сказали правду, а кто бы не сказал – с приставленным к горлу мечом?

На восток…

Как далеко на восток? До самого Великого океана?

Он в тысяче несказанно долгих миль отсюда. Несомненно, они не столь безумны, чтобы решить вернуться в Зимроэль таким путем. Куда, думал Престимион, куда же они в действительности направляются?

– Поехали, – приказал он. – Время не ждет.

– Мы едем в экипажах, а они верхом, – заметил Гиялорис. – Мы догоним их, рано или поздно.

– Они могут обзавестись экипажами таким же способом, каким обзавелись верховыми животными, – возразил Престимион. – Поехали.

За Врамбикатом местность стала более пустынной, по ней были разбросаны редкие маленькие городки, и еще попадались лагеря имперских войск, проводящих маневры. По сторонам от дороги возвышались на холмах одинокие сторожевые башни. Никто не видел двух незнакомцев верхом, недавно проезжавших здесь, хотя Дантирия Самбайл и Мандралиска под покровом темноты легко могли проскользнуть мимо незамеченными. В следующие две ночи и Престимион, и Гиялорис видели во сне, как их добыча быстро и неуклонно ускользает.

– Снам следует доверять, – сказал Гиялорис, и Престимион не стал с ним спорить.

Значит, на восток. Что еще оставалось делать?

Они двигались вперед, и перед их глазами разворачивались невиданной красоты пейзажи. Алое море постепенно пропало из виду, но теперь в том же направлении перед ними возник вздымающийся хребет, состоящий из бледно-зеленых, нежных, как бархат, гор А когда они смотрели в другую сторону, на низкую равнину на севере, то видели цепочку маленьких, идеально круглых озер, черных, как оникс, и таких же блестящих, которые тянулись в три ряда, насколько хватало глаз. Казалось, их с величайшим старанием распределила по пейзажу рука художника.

Красивое зрелище, но место отнюдь не гостеприимное.

– Они называются Тысяча Глаз, – сообщил им вруун. – Вокруг этих озер лежит совершенно бесплодная земля. Там, внизу, нет ни одного поселения. И диких животных тоже нет, так как ни одно живое существо не может пить эту черную воду. Она обжигает кожу, словно огонь.

Четыре дня спустя они подъехали к огромной извилистой пропасти, уходящей на северо-восток, туда, где небо встречалось с землей. Ее отвесные, совершенно вертикальные стены сияли под полуденным солнцем, словно золото.

– Змеиное ущелье, – сказал вруун. – Оно тянется на три тысячи миль, или немного больше, а глубину его измерить невозможно. На дне течет река с зеленой водой, но, по-моему, ни один исследователь так и не смог спуститься вниз по этим стенам, чтобы добраться до нее.

А потом им встретились заросли деревьев с длинными, причудливо изломанными красными иглами, которые пели на ветру, как арфы. И место с кипящими горячими источниками, падающими со скалы высотой в тысячу футов, а затем – район красных холмов и Пурпурных лощин, через которые были переброшены сверкающие нити паутины, прочной, как мощные тросы. Потом они увидели, как из треугольного кратера с ревом и свистом взлетает высоко в небо алая энергия неутомимого вулкана.

Все это завораживало. Но обширная территория была пустынной. По большей части на ней царила наводящая ужас тишина. Дантирия Самбайл мог оказаться на ней где угодно или нигде. Имело ли смысл продолжать это кажущееся бессмысленным преследование?

Престимион начал подумывать о возвращении. Безответственно с его стороны двигаться все дальше и дальше из чистого любопытства, когда неотложные дела ждут его в Замке, и это путешествие видится все более бесперспективным.

Но тут наконец неожиданно пришла весть о беглецах.

– Двое мужчин верхом? – переспросил флегматичный, плосколицый житель убогого селения, примостившегося на перекрестке дорог, по которым никто не передвигался. Его нашел Мондиганд-Климд. Казалось, неожиданное появление в его отдаленном городке су-сухириса он воспринял как должное; но, похоже, он все так воспринимал. – Да-да. Они здесь проезжали.

Высокий, худой мужчина и мужчина постарше, потяжелее. Дней десять или двенадцать, а может, и четырнадцать назад. – Он показал на горизонт. – Они направлялись на восток.

На восток. По-прежнему на восток.

Но путь на восток казался бесконечным.

Они поехали дальше. По крайней мере, они путешествовали по красивым местам. Воздух был чистым и прозрачным, погода теплой, ветер легким. Почва выглядела плодородной. Каждый день солнце радовало золотисто-зеленым восходом. Но города здесь были крохотные, затерянные в пространстве, один отстоял от другого на десятки миль, а их обитатели с изумлением смотрели на высокородных путешественников, пискнувших добраться до их мест на блестящих экипажах украшенных гербом с изображением Горящей Звезды.

Почти невозможно представить, говорил себе Престимион, что после тысячелетий существования человека на Маджипуре где-то еще сохранилась подобная пустота, ведь до Замковой горы отсюда можно добраться за несколько недель. Он знал, что большие пространства центрального Зимроэля остаются необитаемыми. Но как неожиданно и странно видеть это безмолвное царство огромных открытых пространств почти под сенью Горы. Сознание колоссальности размеров планеты воспитывало в душе чувство смирения.

Даже после тысячелетнего обитания людей на огромном Маджипуре оставалось так много свободного пространства.

Несомненно, этот район можно освоить с пользой.

Проект на будущее, подумал Престимион. Как будто у него и без того не достаточно дел.

Дорога, по которой они ехали, широкий прямой тракт, теперь постепенно сворачивала на юг, хотя основным ее направлением по-прежнему оставался восток. Небольшие поселения – крохотные кучки хижин под соломенными крышами со скудными огородами вокруг них – встречались еще реже. Зеленые луга и леса уступили место темным полосам дикой чащи на севере и линии скалистых синих гор на юге. Прямо впереди все же лежала поросшая травой земля ручьев и маленьких озер, мирная, спокойная, приветливая.

Но путешественники видели и свидетельства того, что они попали не в буколический рай. Высоко над головой часто пролетали хищные птицы с темными крыльями – кестрабоны или еще более крупные и злобные сурастрены. Они вытягивали во всю длину желтые шеи и глазами-бусинами жадно всматривались во все, что лежало внизу. Время от времени птицы по двое, по трое пикировали вниз словно для того, чтобы схватить зазевавшегося на земле зверя. Еще тут водились внушающие страх насекомые: жуки, вдвое крупнее, чем яйца тувны, с шестью рогами на голове длиной в дюйм и в черной броне со зловещими красными пятнами на крыльях. Целая армия таких жуков, растянувшись на полмили, однажды утром промаршировала вдоль края дороги по пять жуков в ряд. Они на ходу издавали ужасный треск своими огромными клювами.

– Как называются эти чудища? – поинтересовался Гиялорис.

– Кардерулз, – ответил вруун, – что на восточном диалекте Алханроэля означает «плюющиеся ядом», поскольку они выбрасывают обжигающую кислоту из хоботков под крыльями на расстояние до десяти футов, и горе тебе, если хоть капля брызнет на губы или попадет в ноздри.

– По-видимому, это красивое место не такое очаровательное, каким кажется, – заметил Абригант недовольным шепотом, а Престимион послал предупредить пассажиров следовавших позади экипажей эскорта, чтобы никто не выходил наружу, пока эти насекомые не останутся далеко позади.

Что касается растений в этом краю, то они не были похожи ни на одно из тех, что когда-либо доводилось видеть Престимиону и его спутникам. Конфалюм, когда был короналем, в числе многих других вещей очень интересовался ботаникой, и Престимион часто прогуливался вместе с ним в одной из его оранжерей под стеклянной крышей, которые старик приказал построить в Замке, и восхищался странными, чудесными растениями, собранными во всех частях света. Со временем увлечение лорда Конфалюма растительными редкостями передалось и Престимиону. По его просьбе Галиелбер Дорн называл ему те растения, какие знал.

Вот лунные лианы, это серый каррионфурце, низкая жесткая трава – миккусфлор, вон то – баругаза, а дерево с белым стволом и плодами, похожими на шары из зеленого нефрита, называется каммони. Кто знает, изобретал ли вруун названия на ходу или они были настоящими. Но через какое-то время даже он не мог назвать больше ни одного растения и в ответ на вопросы о названии какого-нибудь любопытного образца, замеченного у дороги, лишь разводил в стороны свои многочисленные щупальца.

Но названия местностей, по которым они проезжали, он знал. Им встретилось удивительное место, которое он назвал Винным гейзером: по его словам, невидимые глазом крохотные создания подвергали естественной ферментации подземное озеро, и пять раз в день гейзер выбрасывал в воздух продукт их трудов.

– Только его нельзя пробовать, – предостерег вруун заинтересовавшегося было Гиялориса.

Потом были Пляшущие Холмы, Стена Огня, Великий Серп, Драгоценная Паутина…

Мили улетали назад. Проходили дни и недели. Их путь лежал все время на восток, Гора за спиной начала пропадать из вида, больше не попадалось никаких деревень, не было видно ничего, кроме плоских, обширных равнин, поросших разноцветными травами: огромное пространство топазовой травы, равнина с торчащими стеблями цвета темного кобальта, потом – темно-желтого, индиго, кремовой примулы, шафрана, ярко-зеленого цвета.

– Наверное, мы приближаемся к Великому океану, – сказал Абригант. – Посмотрите, какая здесь плоская земля. И ничего не растет, кроме травы, словно почва состоит из песка. Море должно быть где-то близко, – Я в этом сильно сомневаюсь, – ворчливо ответил Гиялорис. Он уже давно потерял желание продолжать эту экспедицию, которая теперь казалась ему безрассудным, если не просто невыполнимым предприятием. Гиялорис вопросительно посмотрел на врууна. – До этого моря ехать еще год, не меньше. Что скажешь, малыш?

– Ах, море, море. – Галиелбер Дорн издал клювом тихий, успокаивающий звук, что у вруунов соответствовало улыбке, и неопределенно махнул щупальцами на восток. – Еще далеко. Очень, очень далеко.

Как только последняя травянистая саванна осталась позади, они оказались в краю лиловатых гранитных гор, ничуть не похожих на прибрежный ландшафт, которые сменились густым лесом на богатой черной почве, где на каждой ветке среди густой листвы деревьев висели крупные, яркие, круглые плоды неизвестного вида, подобно золотистым лампам в зеленой ночи.

Несмотря на ворчание Гиялориса, Престимион еще не был готов отказаться от преследования прокуратора. Теперь все они начали целенаправленно искать Дантирию Самбайла во сне. Сновидения часто оказывались полезным средством получения информации, не доступной иными способами.

И действительно, этот метод дал немедленные результаты. Даже слишком много результатов. Абригант, отдавшись на милость сна и своей матери, Хозяйки Острова, ясно увидел прокуратора и его приспешника в каком-то расположенном на берегу быстрой реки селении, состоящем из низких, круглых, сложенных из синих плит жилищ, и проснулся с убеждением, что оно не более чем в шестидесяти милях к северу от их теперешнего местонахождения. Но и Гиялорис видел во сне беглецов в той красивой луговой местности, которую они проезжали, и над которой летали хищные птицы с желтыми шеями. Неведомый голос уверенно сказал Гиялорису, что они проехали мимо своей добычи ночью, много недель назад, и находятся теперь в тысяче миль от нее к востоку. Один из капитанов Престимиона, родом из северо-западной части Алханроэля по имени Ибин Каттикон, был столь же твердо уверен, что именно ему во сне открылось истинное местонахождение прокуратора, и тот быстро движется впереди них в украденном парящем экипаже; если верить сну Ибина Каттикона, Дантирия Самбайл уже почти добрался до берегов озера Эмболейн с гладкой, как шелк, водой Это было единственное место в Алханроэле, о котором все слышали, хотя никто не мог сказать точно, где оно находится. А сам Престимион после беспокойного ночи проснулся с убеждением, что Дантирия Самбайл обошел их стороной в Пляшущих Холмах, которые Престимион увидел с самыми яркими подробностями: горы дрожали и шатались, земля под ними тряслась. Прокуратор и его зловещий спутник упорно ехали верхом по неустойчивому хребту на север, намереваясь в какой-то точке свернуть и, описав широкую петлю на запад, обогнуть Замковую гору и двинуться к другому побережью континента.