Текст книги "Лорд Престимион"

9

Из своего кабинета высоко над набережной Стойена Акбалик наблюдал за прибытием королевского флота. Три быстрых корабля под знаменем короналя и знаменем Хозяйки Острова.

– Мне следует спуститься вниз и ждать на пирсе, когда они высадятся, – сказал он. – Я пойду туда. Я должен.

– Ваша нога, милорд… – возразил Одриан Кестивонт.

– Будь проклята эта нога! Это не оправдание! Корональ прибывает, а с ним Хозяйка. Мое место на пирсе!

– По крайней мере, позвольте мне сменить повязку, милорд, – мягко сказал маленький вруун. – На это не уйдет много времени.

Это был разумный совет. Акбалик сел на табурет возле окна и позволил врууну заняться поврежденной лодыжкой. Кестивонт ловко снял вчерашнюю повязку, его щупальца мелькали так быстро, что Акбалик едва мог уследить за их движениями. Открылась вспухшая, красная рана. Она выглядела хуже, чем прежде: нога вокруг раздулась, и опухоль все разрасталась, несмотря на лекарства. Кестивонт промыл ее какой-то прохладной и слегка вяжущей бледно-голубой жидкостью, осторожно пощупал воспаленное место вокруг раны кончиком щупальца, очень осторожно раздвинул края раны и заглянул внутрь.

Акбалик зашипел от боли.

– Больно.

– Прошу прощения, принц Акбалик. Мне необходимо посмотреть…

– Не вывелись ли там малютки-крабы?

– Я вам уже объяснял, милорд, маловероятно, чтобы тот, что вас укусил, был достаточно взрослым…

– Ай! Ради всего святого, Кестивонт! Просто смени повязку и прекрати тыкать в нее, ладно? Ты меня мучаешь.

Вруун снова извинился и склонился над раной. Акбалик теперь не мог видеть, что делает маленькое создание, но по крайней мере боли было меньше, чем минуту назад. Может быть, он излучал какие-то невидимые чары своими извивающимися щупальцами, вруунское целебное заклинание? Возможно. И щепотку сушеных трав, и еще немного этой прохладной голубой жидкости. Потом чистую повязку. Да, так стало лучше. Во всяком случае на время. Мгновенное облегчение после мучительной, пульсирующей, обжигающей боли, после тошнотворного ощущения, будто тонкие щупальца инфекции и разложения скользят по скрытым проходам в его ноге, тянутся вверх, к паху, к животу и в конце концов к самому сердцу.

– Все готово, – сказал Кестивонт. Акбалик встал.

Он осторожно перенес вес на поврежденную ногу, слегка поморщился, у него перехватило дыхание.

Острая боль пронзила всю левую сторону тела до шеи, даже до щеки, а потом достигла челюсти и зубов. В тысячный раз он увидел огромного пурпурного болотного краба, уродливую куполообразную тварь с выпученными глазами размером с половину экипажа, который угрожающе поднялся из песчаного отвала перед ним. Увидел самого себя, когда он ловко увернулся от чудовища, самодовольно радуясь своей быстрой реакции, тому, что так быстро ушел от опасности, и совершенно не заметил другого, гораздо менее крупного краба, не больше его ладони, который из своего укрытия в гуще куста с цветами-вонючками коварно вцепился ему в ногу острой, как бритва, клешней…

– Трость, – сказал он. – Где моя проклятая трость?

Они уже практически в порту!

Вруун указал ему на палку, прислоненную к стене у двери на своем обычном месте. Акбалик, хромая, подошел, взял ее и вышел. Добравшись до первого этажа, он остановился, глядя на яркий солнечный свет, глубоко вздохнул и собрался с силами. Ему не хотелось выглядеть калекой. Корональ рассчитывал на него. Нуждался в нем.

От двери таможни, где Акбалик устроил себе кабинет, до ворот пирса нужно было пройти не больше пятидесяти ярдов по широкой, мощеной площади. Акбалик двигался медленно, осторожно, крепко сжимая ручку трости. Сегодня это расстояние показалось ему не меньше пятидесяти миль.

На полпути к цели он почувствовал в воздухе острый запах дыма. Он посмотрел на север и увидел клубящуюся черную полоску, поднимающуюся в безоблачное небо, затем, повыше, маленький красный язык пламени, который лизал небольшое здание, стоящее на вершине кирпичного пьедестала, высотой по крайней мере в шестьдесят футов. Теперь он услышал вой сирен. Значит, сумасшедшие опять взялись за свое, подумал Акбалик, это первый пожар за три-четыре дня.

И выбрали именно сегодняшний день, именно тот момент, когда причаливает корабль короналя!

Шеренга хьортов-таможенников выстроилась поперек прохода на пристань, загораживая дорогу. Акбалик не стал трудиться и предъявлять документы, ой просто нахмурился и резким взмахом руки отстранил их с дороги. Даже не взглянув в их сторону, он захромал вперед, к пирсу номер сорок четыре, королевскому пирсу, украшенному ради такого случая зелеными с золотом флагами.

Да, три корабля, большой крейсер «Лорд Хостирин» и два сопровождающих. Почетный караул короналя спустился по трапу и строился вдоль пирса. Небольшая группка людей мэра Банникапа расположилась прямо перед ними, готовясь приветствовать прибывших, и сам Банникап стоял среди них.

– Престимион! – радостно кричали они. – Престимион! Лорд Престимион! Да здравствует лорд Престимион! – Обычная песня. Как он, наверное, устал от нее! А вот и он сам, у поручней, а рядом с ним Вараиль и леди Терисса немного в стороне от них, слева, полускрытая за спиной сына. Позади них Акбалик заметил возвышающуюся в тени высокую фигуру двухголового мага Престимиона, Мондиганд-Климда. Какая ирония, подумал Акбалик, в том, что Престимион, который совсем не верил в магию, теперь уже никуда не ездит без этого мага из су-сухирисов.

К изумлению Акбалика, рядом с леди Вараиль стоял молодой Деккерет. Вот это сюрприз! Что делает Деккерет на борту корабля, приплывшего с Острова? Разве он не должен все еще находиться в Сувраэле, стремясь заработать в суровой, жаркой пустыне прощение Верховного Божества за гибель по его вине женщины-проводника? Или, что более вероятно, ему следовало уже вернуться в Замок?

Но может быть, в Сувраэле ему не удалось в достаточной степени искупить вину, понести наказание, к которому он так отчаянно стремился, когда Акбалик в последний раз видел его в Зимроэле, и этот странный душевный голод заставил парня уехать с мрачного южного континента в святилище доброй Хозяйки, чтобы подлечить свою душу. А там его встретил Престимион и теперь везет обратно. Да, решил Акбалик, наверное, так и есть.

Он поспешно прошел вперед, все время морщась, так как быстрые движения снова вызвали у него боль.

Пробравшись к центру причала, он занял позицию перед почетным караулом. Это город Банникапа, но лорд Престимион прибыл сюда по просьбе Акбалика, и Акбалик хотел покончить с официальными церемониями как можно быстрее. У него уже почти иссякло терпение, да еще эта обжигающая боль в ноге, не оставляющая его ни на минуту – Ваша светлость! – позвал он. – Ваша светлость!

Корональ заметил его и помахал рукой. Акбалик ответил ему знаком Горящей Звезды. А затем, когда ему стало лучше видно Хозяйку, он приветствовал ее особым почтительным жестом. Гости начали спускаться на пирс. Мэр Банникап вышел вперед, его челюсти уже двигались, готовясь произнести приветственную речь, но Акбалик остановил его колючим взглядом и первым подошел к короналю.

Престимион протянул руки, чтобы обнять его. Акбалик не знал, куда девать трость, он зажал ее под мышкой и неловко прижал к боку, отвечая на объятия короналя.

– Что это такое? – спросил Престимион.

Акбалик постарался ответить небрежно.

– Немного поранил ногу, милорд. Ничего серьезного, но досадно. Нам нужно обсудить много гораздо более важных вопросов.

– Да, – согласился Престимион, – как только я покончу с этими глупыми формальностями. – Он быстрым кивком головы указал на Банникапа и подмигнул.

Акбалик отошел от него и почтительно приветствовал леди Териссу и леди Вараиль. Деккерет улыбнулся ему смущенной улыбкой. Он по-прежнему держался позади всех.

Бросив быстрый взгляд на леди Вараиль, Акбалик понял, что она ждет ребенка. На это указывал фасон ее платья. И еще у нее был такой сияющий вид, как у всех будущих матерей. Интересно, что Престимион станет отцом так скоро после принятия обязанностей короналя. Но ему следовало этого ожидать. Это был новый Престимион, явно стремящийся к большей стабильности в жизни, к преемственности, к зрелости.

Леди Терисса выглядела великолепно безмятежно спокойная, грациозная, полная достоинства Акбалик и сам обладал всеми этими качествами до своей злосчастной экспедиции в глубину полуострова Стойензар. Он почувствовал себя лучше от одного того, что она рядом с ним.

– Неужели пахнет дымом? – спросил Престимион.

– Немного дальше по улице горит дом. В последнее время это часто случается. – Акбалик понизил голос. – Сумасшедшие приносят связки соломы на крышу и поджигают их. Это вдруг стало очень популярным занятием. Мэр расскажет вам об этом подробнее.

Мэр, представительный краснолицый мужчина, дальний родственник герцога Олджеббина и такой же самодовольный, уже вышел вперед, чтобы занять подобающее ему место, и возвышался над щуплой фигурой Престимиона, что вряд ли могло понравиться короналю. Но протокол есть протокол, и сейчас настал момент Банникапа. Акбалик уступил ему место. Он сказал .Престимиону, задумчиво глядящему на черный клуб дыма, который расползался по небу, что навестит его позднее, в его апартаментах в Хрустальном павильоне, и ушел, прихрамывая.

Стена сплошных окон длиной в две сотни футов дала имя Хрустальному павильону. Это было относительно новое здание, воздвигнутое герцогом Олджеббином в бытность Пранкипина короналем. Оно стояло в великолепном одиночестве в центре Стойена на колоссальном пьедестале из побеленного кирпича. Из роскошных трехуровневых апартаментов лорда Престимиона на самом верху можно было видеть весь город. И, к сожалению, очень хорошо просматривались сегодня столбы дыма, поднимающиеся от девяти-десяти пожаров в центре города.

– Такие пожары случаются каждый день? – спросил Престимион.

Акбалик и корональ сидели за столом, уставленным блюдами с кусочками копченого мяса морского дракона. Леди Вараиль, уставшая после поспешного морского перехода по часто неспокойному морю, удалилась в спальню. Леди Терисса находилась в комнатах четырьмя этажами ниже апартаментов Престимиона и тоже отдыхала. Акбалик не имел понятия, куда делись Деккерет и су-сухирис.

– Почти. Несколько необычно, что сегодня их одновременно так много.

– Это дел рук безумцев, не так ли?

– Да. Сейчас засушливый сезон, и вокруг много хвороста. Вон те красивые лианы, которые все лето цветут, превращаются в охапки соломы. Как я уже говорил, безумцы собирают их и поднимаются на крыши, чтобы устроить пожар. Не знаю, зачем. Полагаю, сегодня больше пожаров, чем всегда, потому что они услышали о приезде короналя и Хозяйки и это их возбудило.

– Банникап пытался убедить меня, что ущерб от пожаров очень невелик.

– В большинстве случаев. Не всегда. В последние две недели много усилий приложили к тому, чтобы до вашего приезда разобрать и расчистить действительно серьезно пострадавшие здания. Там, где вы увидите небольшой сквер с только что посаженными цветущими растениями, знайте, что вы смотрите на место сильного пожара. Можно мне еще вина, милорд?

– Да, конечно. – Престимион придвинул к нему бутылку – Скажи мне, что с твоей ногой?

– Нам надо обсудить Дантирию Самбайла.

– Обсудим. Так что с ногой?

– Я поранил ее, пока охотился за Дантирией Самбайлом. Прокуратор очень свободно перемещался в той адской дыре, где разбил свой лагерь, каждые несколько дней менял место, носился взад и вперед по джунглям, как ему вздумается. В последнее время он научился очень хорошо заметать следы. Мы никогда не знали, где он находится в этот день. Наверное, пользовался услугами мага, чтобы окутать себя облаком непроницаемости. В прошлом месяце я взял несколько сотен людей и отправился его искать, просто на разведку, чтобы убедиться, что он не ускользнет от нас.

Я видел то место, где он находился накануне. Но он уже уехал дальше за день-два до нашего появления.

– Он точно знает, что мы за ним охотимся?

– Наверное, уже знает. Да и как ему не знать? И если мы потеряем его из вида больше чем на день или два кряду, найти его снова будет все равно что отыскать иголку в стоге сена. Он проявляет поразительную изобретательность, убегая от нас. А начет ноги…

– Да, насчет ноги.

– Разведчики доложили, что, по их данным, прокуратор находится в глубине полуострова, в двухстах милях от города Каразата, который стоит на южном побережье между Максимином и Гандубой, если эти названия о чем-нибудь вам говорят. Поэтому я поплыл туда из Стойена, чтобы посмотреть. Знаете, люди считают пустыню Сувраэля самым неприятным местом в мире, а вторую позицию в этом списке отдают Валмамбре. Но это не так, призер находится у нас, здесь, в нижнем Алханроэле. Я никогда не бывал в Сувраэле, и в Валмамбре тоже, но говорю вам, они не смогут сравниться по мерзости с южным Стойензаром. Он полон тварей, которые, должно быть, сбежали из Сувраэля в поисках еще более кошмарных мест обитания. Я знаю.

Я встретился с одной из них.

– Значит, тебя кто-то укусил?

– Да, болотный краб. Не один из крупных экземпляров – вы бы видели размеры этих чудовищ… – Акбалик широко развел руки. – Нет, это был малыш, просто младенец, он лежал в засаде и ущипнул меня своей клешней, щелк, вот так. Надеюсь, мне больше никогда не придется испытать подобной боли. Говорят, он впрыскивает какую-то ядовитую кислоту во время укуса. Нога раздулась и стала раз в пять толще обычного.

Сейчас уже не так ужасно, по-моему.

Престимион нахмурился и наклонился, чтобы получше разглядеть рану.

– Чем ты ее лечишь?

– У меня есть секретарь-вруун по имени Кестивонт, очень способный малый. Он меня лечит. Прикладывает лекарства, и еще проделывает какие-то вруунские фокусы-покусы: если его заклинания не вылечат ногу, то травяные мази должны помочь. – Новый приступ боли обжег Акбалика. Он стиснул зубы и отвернулся с твердым намерением не дать Престимиону заметить, как он страдает. Лучше всего переменить тему – Милорд, скажите мне, что Деккерет делал вместе с вами на Острове? Я предполагал, что он закончил свои дела в Сувраэле – его искупление, возрождение после того случая в Граничье Кинтора – и давным-давно вернулся в Замок.

– Он действительно вернулся, – ответил Престимион. – В конце прошлого лета. И привез с собой одного типа, с которым у него произошла небольшая стычка в Сувраэле. Ты помнишь такого Венгенара Барджазида, Акбалик?

– Плутоватого вида коротышка, который был на побегушках у герцога Свора?

– Тот самый. Когда я отправил бунтовщика-врууна Талнапа Зелифора в ссылку в Сувраэль, то доставить его туда приказал этому Барджазиду. Одна из многочисленных ошибок, Акбалик, которые я допустил, с тех пор как вбил себе в голову, что у меня хватит умения быть короналем.

Акбалик слушал с растущей озабоченностью рассказ Престимиона о том, как Барджазид разделался с врууном и присвоил его управляющие мыслями устройства в собственных целях, как он экспериментировал над несчастными путешественниками при помощи этих устройств в пустыне Украденных Снов, как Деккерет встретился с Барджазидом в пустыне, как взял его в плен и привез его самого и его приборы в Замок.

– Он немедленно попросил аудиенции, – сказал Престимион. – Но меня в тот день не было в Замке, поэтому он встретился с Вараиль и очень подробно объяснил ей могущество этих устройств и их опасность. Когда я вернулся, она пыталась рассказать мне эту историю, но, должен признаться, я почти не обратил на нее внимания. Еще одна черная отметка в моем послужном списке, Акбалик. А теперь Барджазид каким-то образом ускользнул из Замка и пробрался в Стойензар, чтобы отдать свои машины на службу Дантирии Самбайлу. Для того чтобы мне об этом рассказать, Деккерет поспешно приплыл на Остров, и поэтому я так быстро прибыл в Стойен. Если Барджазид и Дантирия Самбайл объединят свои силы…

– Я уверен, что это уже произошло, милорд.

– Откуда тебе известно?

– Я говорил, что прокуратор очень ловко научился уходить от наших разведчиков. Какой-то маг, сказал я, окружает его облаком непроницаемости. Но что, если это вовсе не маг? Что, если это Барджазид? Если эти его приспособления такие мощные, как описывает Деккерет… – Снова Акбалик почувствовал жгучую боль в ноге и постарался скрыть от Престимиона дрожь боли. – Нам всем повезло, что этот парень отправился в Сувраэль, а? А я так старался его отговорить. Какой у вас план, милорд?

– Я уже тебе говорил: Септах Мелайн и Гиялорис ведут войска с Замковой горы вниз к Стойензару. Они будут преследовать Дантирию Самбайла с западного конца полуострова. Я намереваюсь собрать здесь вторую армию и вступить на Стойензар с другого конца.

Моя мать будет руководить нашими передвижениями: она считает, что знает способ применить искусство Острова для поисков противника. Тем временем, чтобы не позволить ему ускользнуть из этого района, пока мы к нему приближаемся, мы заблокируем порты на всем полуострове, с севера и с юга…

– Могу я спросить вас, милорд, кто будет командовать армией, выступающей из Стойена?

Казалось, вопрос удивил Престимиона.

– Я.

– Умоляю вас, не надо, милорд.

– Почему?

– Вы не должны отправляться в джунгли Стойензара. Вы даже представить себе не можете, какое это ужасное место. Я говорю не только о жаре и влажности или насекомых длиной в половину руки, которые жужжат у вашего лица целый день. Я говорю об опасности, милорд, о гибели, которая окружает там человека. Вы не задавали себе вопрос, почему там нет никаких селений? Это одно огромное липкое болото, куда сапоги проваливаются по щиколотку на каждом шагу. Под ногами таятся ядовитые чудовища, болотные крабы, укус которых смертелен, если вам не повезет быть укушенным очень маленьким крабом, как повезло мне. Даже деревья – ваши враги: там есть такие, у которых семенные коробочки взрываются при созревании, выбрасывая во все стороны длинные осколки, которые вонзаются в тело человека подобно летающим кинжалам. Есть и другое дерево, пальма манганоза, листья которого остры, как…

– Все это я знаю, Акбалик. Тем не менее обязанность командовать войсками лежит на мне, и что с того? Ты думаешь, я боюсь мелких неудобств?

– Много людей погибнет при переходе через эти болота. Я видел, как это происходит. Я сам там чуть не погиб. Я говорю вам, что вы не имеете права рисковать своей жизнью, милорд.

Глаза Престимиона гневно вспыхнули.

– Не имею права? Не имею права? Ты переходишь всякие границы, Акбалик. Даже племянник принца Сирифорна не должен читать короналю наставления о том, что он должен и чего не должен делать.

Выговор Престимиона Акбалик ощутил почти как физический удар. Лицо его покраснело, он пробормотал извинения и поспешно сделал знак Горящей Звезды. Чтобы успокоиться, он сделал большой глоток вина. Тут требовался другой подход. Через несколько секунд он тихо сказал:

– Сможет ли ваша мать действительно использовать свое искусство, чтобы помочь вам в этой войне, милорд?

– Она полагает, что сможет. Возможно, она даже сумеет защитить нас от воздействия на мозг, которое оказывает Барджазид.

– И поэтому – еще раз простите меня, лорд Престимион, – вы собираетесь взять ее с собой в джунгли Стойензара? Хозяйка Острова поедет рядом с вами в эти смертоносные болота? Вы действительно собираетесь подвергать ее подобной опасности?

Он сразу же увидел, что выиграл очко. Престимион казался ошеломленным. Он явно не ожидал выпада с этой стороны.

– Мне необходимо, чтобы она была рядом со мной во время развития событий. Она яснее, чем кто-либо, увидит передвижения прокуратора.

– Силы Хозяйки действуют на любом расстоянии, не так ли? Нет необходимости везти ее туда. Она может остаться в безопасности, в Стойене, во время кампании в джунглях. И вы тоже. Вы с ней можете вместе разрабатывать стратегию, и ваши пожелания легко передать на передний край. – И он быстро добавил, не давая Престимиону ответить:

– Милорд, я умолю вас прислушаться к моим словам. Возможно, лорд Стиамот и вел свою армию в битву семь тысяч лет назад, но такой риск для короналя сегодня неприемлем. Останьтесь здесь, в Стойене, и руководите сражениями на расстоянии с помощью Хозяйки. Позвольте мне повести войска против прокуратора. Вы незаменимы. А я заменим. И у меня уже есть некоторый опыт действий в условиях Стойензара. Позвольте мне отправиться туда.

– Тебе? Нет. Ни за что, Акбалик – Но милорд…

– Ты думаешь, что обманул меня насчет твоей ноги? Я вижу, как ты страдаешь. Ты едва способен ходить, не говоря уже о том, чтобы отправиться в новый поход в джунгли. И откуда тебе известно, что инфекция не станет еще хуже, чем сейчас, перед тем, как ты выздоровеешь? Нет, Акбалик Возможно, ты прав, что мне ехать туда неразумно, но ты точно не поедешь.

В голосе короналя прозвучали стальные ноты, и Акбалик понял, что возражать бессмысленно. Он сидел молча, поглаживая свою пульсирующую ногу выше раны.

Престимион продолжал:

– Я попробую управлять операциями отсюда, как ты предлагаешь, и посмотрю, что из этого получится.

Что касается тебя, то с этого момента я тебя освобождаю от служебных обязанностей. Через несколько дней леди Вараиль собирается уехать в Замок – она беременна, ты об этом знал, Акбалик? Я поручаю тебе сопровождать ее на обратном пути в Замок.

– Примите мои поздравления, милорд. Но при всем уважении, милорд, позвольте Деккерету сопровождать ее. Я должен остаться здесь, в Стойене, с вами, и помогать вам в этой кампании. Мое понимание при-. роды джунглей…

– Могло бы пригодиться, это правда. Но если ты потеряешь ногу, что тогда? С твоей стороны глупо оставаться в Стойене. Это провинциальная глушь.

В Замке трудятся лучшие врачи планеты, они тебя быстро починят. Что касается Деккерета, он мне нужен здесь. Он единственный, кто разбирается в том, как действует устройство Барджазида.

– Умоляю вас, милорд…

– Умоляю тебя, Акбалик: побереги свои силы. Я уже принял решение. Благодарю тебя за все, что ты сделал здесь, в Стойене. А теперь уезжай в Замок вместе с моей леди Вараиль и как следует займись этой ногой.

Престимион встал. Акбалик тоже встал, с усилием, которое не мог скрыть. Его больная нога не хотела его держать. Корональ обхватил его за плечи и поддержал, когда он зашатался.

Снаружи, далеко внизу, внезапно завыла сирена. На улице кричали люди. Акбалик бросил взгляд в окно. Новый столб черного дыма поднимался над южной частью города.

– Становится все хуже и хуже, – пробормотал Престимион. Он повернулся к выходу. – Когда-нибудь, Акбалик, мы будем вспоминать эти времена и смеяться.

Но мне бы хотелось почаще смеяться и сейчас.

Акбалик получил возможность поговорить с Деккеретом только к вечеру следующего дня. В последний раз он видел молодого человека два года тому назад, ранней весной, в простой горной таверне в Кинторе, где они вечером пили золотистое крепкое вино. В тот вечер Деккерет объявил о своем намерении отправиться в Сувраэль. «Ты слишком сурово себя казнишь, – сказал тогда Акбалик. – Нет такого страшного греха, из-за которого стоит совершать столь утомительное путешествие в Сувраэль». И он попытался уговорить Деккерета совершить паломничество на Остров, если тот испытывает такую настоятельную потребность очистить душу от греха. «Пусть Хозяйка излечит твою душу, – говорил ему тогда Акбалик – Глупо прерывать карьеру в Замке столь долгим отсутствием, которого потребует путешествие в Сувраэль».

Но Деккерет все равно поехал в Сувраэль, а потом и на Остров, пусть совсем ненадолго. И его путешествие, кажется, совсем не повредило его карьере.

– Помните, о чем мы договорились, когда сидели в той кинторской таверне? – спросил Деккерет. – Что мы снова благополучно встретимся на Горе через два года, когда я вернусь из Сувраэля. Мы отправимся вместе на игры в Большой Морпин, пообещали мы друг другу. Два года прошло, Акбалик, но мы так и не выбрались в Большой Морпин.

– Нам помешали другие дела. Вместо Замка я оказался в Стойене во время назначенной нами встречи.

А ты…

– А я уплыл на Остров Сна, но не в качестве паломника, – рассмеялся Деккерет. – Можете себе представить, Акбалик, какой странной кажется мне сейчас собственная жизнь? Я, который всего лишь надеялся стать рыцарем в Замке, когда стану старше, я провожу время в компании короналя, его супруги и самой Хозяйки и втянут в самые сложные и тонкие государственные дела…

– Да. Ты быстро поднимаешься вверх. Когда-нибудь, ты станешь короналем, Деккерет, попомни мои слова.

– Я? Не говорите глупости, Акбалик! Когда все это закончится, я снова стану просто одним из учеников-рыцарей. Это вы можете стать короналем! Все так говорят, вы же знаете. Конфалюм может прожить еще лет десять-двенадцать, и потом лорд Престимион станет понтифексом, и следующим короналем будете…

– Прекрати болтать чепуху, Деккерет. Больше ни слова.

– Простите, если я вас оскорбил. Мне просто кажется, что вы были бы очень подходящим кандидатом на роль преемника…

– Прекрати это! Я никогда и не помышлял стать короналем. Этого не произойдет. Хотя бы потому, что я одних лет с Престимионом. Его преемник должен принадлежать к твоему поколению, а не к моему. А во-вторых, потому… – Акбалик покачал головой. – Почему мы тратим так много времени на эти дурацкие разговоры? Давай лучше сделаем все возможное, чтобы послужить этому короналю! Через несколько дней я собираюсь сопровождать леди Вараидь в Замок. Ты останешься здесь и будешь давать лорду Престимиону советы, как справиться с Барджазидом и его штукой для управления мыслями, тебе это известно? Я хочу, чтобы ты дал мне обещание, Деккерет.

– Только скажите. Обещаю что угодно.

– Если короналю придет в голову идея отправиться в джунгли на поиски Дантирии Самбайла, несмотря на все, что я ему говорил по этому поводу, ты встанешь перед ним и скажешь ему, что это безумие, что ради его жены, матери и его нерожденного ребенка, да и ради всего мира, между прочим, он должен держаться подальше от тех тварей, которые живут в этой кошмарной теплице. Ты сделаешь это, Деккерет? Как бы он ни рассердился, какому бы риску ни подвергалась твоя карьера, повторяй ему это. Столько раз, сколько потребуется.

– Конечно, обещаю.

– Спасибо.

Несколько секунд они оба молчали. Эта беседа с самого начала вызывала неловкость, а теперь, кажется, она зашла в тупик.

– Можно задать вам личный вопрос, Акбалик? – прервал молчание Деккерет.

– Не возражаю.

– Меня беспокоит то, как вы хромаете. Наверное, у вас с ногой что-то серьезное. Вам ведь очень больно, правда?

– Ты говоришь точно как Престимион. Моя нога, моя нога, моя нога! Послушай, Деккерет, с моей ногой все будет нормально. Она не отвалится или что-то в этом роде. Пока я бродил по болоту Стойензара, меня укусил жалкий крабик, и рана воспалилась. Да, она болит, так что я уже несколько дней хожу с палкой. Но рана заживает. Еще несколько дней, и я буду в порядке.

Хорошо? Достаточно поговорили о моей ноге? Давай теперь поговорим о чем-нибудь веселом. О твоем отпуске в Сувраэле, например…

Еще стоит раннее утро, а горький запах дыма уже портит сладкий, свежий воздух, подумал Престимион.

Наступил день отъезда Вараиль в Замок. Караван из семи экипажей выстроился перед Хрустальным павильоном: один королевский, большой экипаж для Вараиль и Акбалика, четыре поменьше – для их охраны, и два – для багажа. Чем скорее Вараиль вернется за надежные стены Замка, стоящего высоко над бурными событиями, происходящими во многих городах внизу, тем будет лучше. Престимион надеялся, что он сам вернется туда еще до того, как на свет появится юный принц. Они решили назвать его Тарадатом, в честь погибшего дяди, которого мальчик никогда не увидит;

– Жаль, что ты не едешь со мной, Престимион, – сказала Вараиль, когда они вышли из павильона и подошли к ожидающим их экипажам.

– Мне тоже жаль. Дай мне сначала разобраться с прокуратором, а потом я приеду.

– Ты собираешься отправиться за ним с эти джунгли?

– Акбалик настаивает, что я не должен этого делать. А кто я такой, чтобы не подчиниться приказу Акбалика? Нет, Вараиль, я не поеду туда сам. Я хочу, чтобы мать была рядом со мной, когда мы доберемся до Дантирии Самбайла и раздавим его, а Стойензар не место для нее. Поэтому я сдался. Но скажу тебе, что мне не нравится быть запертым в Стойене, пока Гиялорис, Септах Мелайн и Навигорн потеют, пробираясь сквозь опасные джунгли в поисках…

Она прервала его смехом.

– Ох, Престимион, не будь таким мальчишкой! Может быть, те коронали, о которых мы читали в «Книге Изменений», отправлялись когда-то в леса и сражались в страшных битвах против чудовищ, которые там обитали, но теперь так не поступают. Разве лорд Конфалюм отправился бы бродить по джунглям, если бы ему пришлось вести войну? А лорд Пранкипин? – Она пристально посмотрела на него. – Ты не поедешь, правда?

– Я только что объяснил тебе, почему не могу ехать.

– «Не могу» не обязательно означает «не поеду». Ты можешь решить, что тебе не так уж нужна рядом леди Терисса, пока идет война. В этом случае ты оставишь ее в Стойене и все равно отправишься в джунгли, когда мы с Акбаликом будем далеко?

Эти слова заставили его смутиться. Он не больше других стремился лезть в эти чудовищные джунгли.

И он понимал, что жизнь короналя нельзя так легкомысленно ставить на карту. Это не гражданская война, когда он был всего лишь частным лицом, стремящимся свергнуть узурпатора. Теперь он стал законным и священным правителем. Но вести войну через представителей на расстоянии двух тысяч миль, пока его друзья рискуют своей жизнью среди болотных крабов и пилообразных трав…

– Если мне почему-либо станет необходимо поехать туда, совершенно необходимо, то я поеду, – ответил, наконец, Престимион. – А иначе – нет. – Он легонько прикоснулся ладонью к ее животу. – Поверь мне, Вараиль, я и сам хочу вернуться в Замок целым и невредимым до рождения Тарадата. Я не стану рисковать, если только у меня будет хоть какой-то выбор. – Он взял ее руку и поцеловал кончики пальцев, а потом подвел к экипажу – Тебе надо отправляться. Но где же Акбалик? Он уже должен быть здесь.

– А вон там не он? Вон там, вдалеке?

Она указала на человека с тростью в противоположном конце площади. Он шел очень медленно, время от времени останавливался, чтобы отдохнуть и снять нагрузку с левой ноги. Престимион гневно уставился на него. Его беспокоило заражение в ноге Акбалика. Магия вруунов не всесильна, этот человек должен попасть в руки лучших хирургов Замка. Акбалик значил для него очень много. Престимион подумал о том, насколько в действительности серьезна рана.

– Ему потребуется целая вечность, чтобы добраться сюда, – сказал он. – Почему бы тебе не посидеть в экипаже, Вараиль? Тебе не слишком полезно стоять. – Она улыбнулась и села в машину.