Текст книги "Зараза"

Глава 1

СРЕДА, 7 ЧАСОВ 15 МИНУТ, 20 МАРТА 1996 ГОДА, НЬЮ-ЙОРК

– Простите, пожалуйста, – с наигранной вежливостью обратился Джек Степлтон к темнокожему таксисту-пакистанцу. – Могу я попросить вас выйти из машины, чтобы спокойно обсудить наши проблемы?

Этот пакистанец только что подрезал Джека на перекрестке Сорок шестой улицы и Второй авеню. В отместку Джек своим горным велосипедом стукнул таксиста в дверцу, когда тот остановился на красный свет у Сорок четвертой.

Подобное утреннее столкновение было в порядке вещей. Джек ездил на работу на скоростном велосипеде и каждое утро совершал слалом по Второй авеню от Пятьдесят девятой до Тридцатой улицы, при этом ему частенько приходилось разбираться с водителями грузовиков и таксистами, дело иногда доходило до ссоры. Любой другой на месте Джека давно бы истрепал себе все нервы, но он находил в подобных инцидентах истинное удовольствие. Своим коллегам он объяснял, что такие происшествия приятно возбуждают нервы и не дают крови застаиваться.

Пока горел красный, пакистанец молча игнорировал призывы Джека, потом, когда вспыхнул зеленый, обругал его последними словами и нажал педаль газа.

– И тебя туда же! – проорал Джек вдогонку такси. Привстав, он набрал скорость, потом сел, продолжая остервенело давить на педали.

Догнав обидчика, Джек предпочел проигнорировать его, но не отказал себе в удовольствии оставить его позади, проскользнув между такси и тяжело груженным фургоном.

У Тридцатой улицы Джек повернул на восток, пересек Первую авеню и, резко крутанув руль, въехал на стоянку служебных автомобилей Управления главного судебно-медицинского эксперта Нью-Йорка. Джек трудился здесь уже пять месяцев, получив приглашение поработать помощником судмедэксперта после окончания специализации по патанатомии и прохождения стажировки по судебной медицине.

Проезжая пост охраны, Джек приветливо помахал человеку в униформе. Миновав канцелярию, морг, холодильник, где хранились трупы перед вскрытием, Джек подрулил к сложенным штабелями простым сосновым гробам, в которых невостребованные тела переправлялись на Харт-Айленд. Он слез с велосипеда и замкнул руль и цепь хитрыми замками.

На лифте Джек поднялся на второй этаж. До восьми было далеко, и сотрудники только собирались на работу, даже сержант Мерфи еще не пришел.

Наконец, пройдя диспетчерскую, Джек оказался на рабочем месте, поздоровался с Винни Амендолой, который ответил на приветствие, не отрываясь от газеты. Винни был санитаром морга и работал в паре с Джеком.

Степлтон раскланялся с Лори Монтгомери – судмедэкспертом. Сейчас как раз наступила ее очередь распределять на вскрытие поступившие за ночь тела. Лори работала здесь уже четыре с половиной года и, как Джек, была ранней пташкой, приходя по утрам на работу одной из первых.

– Смотри-ка, вы опять ухитрились попасть на работу не вперед ногами, – язвительно-шутливо заметила Лори, намекая на опасную манеру езды Джека.

– Всего-то одна неувязка с такси, – отмахнулся Степлтон. – Я привык к трем или четырем подобным ситуациям. Сегодня вообще была прогулка на лоне природы.

– Ну, в этом я просто уверена, – так же язвительно продолжила Лори. – Лично я считаю, что надо быть твердолобым упрямцем, чтобы гонять на велосипеде по этому сумасшедшему городу. Я вскрывала многих таких посланцев дьявола. Каждый раз, когда я встречаю на улице велосипедиста, то задаю себе вопрос: не увижу ли я его сегодня в «яме»?

«Ямой» в их учреждении шутливо называли прозекторскую.

Налив себе кофе, Джек подошел к столу Лори.

– Есть что-нибудь интересненькое? – спросил Джек, заглядывая через плечо судмедэксперта.

– Обычные огнестрельные ранения, – ответила Лори, – и передозировки наркотиков.

– Ясно, – разочарованно произнес Джек.

– Вы не любите передозировки?

– Не-а, – ответил Джек. – Они все одинаковы, как близнецы. Я люблю сюрпризы и неожиданности.

– В первый год работы мне почти все передозировки казались неожиданностями и сюрпризами, – призналась Лори.

– Как так? – удивился Степлтон.

– Это долгая история, – уклончиво ответила Лори. Сменив тему разговора, она ткнула пальцем в одно имя в списке. – Вот случай, который, возможно, покажется вам интересным: Дональд Нодельман. Диагноз: неизвестное инфекционное заболевание.

– Это лучше, чем передозировка, – заметил Джек.

– Как кому, – не согласилась Монтгомери. – Но если вас это интересует, то им и займитесь. Лично мне не по вкусу инфекции – я их никогда не любила и никогда не полюблю. На экзаменах по инфекционным болезням меня била дрожь. Ну, это к слову... Возбудитель, видимо, очень агрессивен, у покойника массивные подкожные кровоизлияния.

– Нераспознанные заболевания – всегда вызов, – заявил Джек, взяв со стола папку. – Я буду счастлив заняться этим случаем. Он умер дома или в лечебном учреждении?

– Он находился на лечении в госпитале, – пояснила Лори. – Труп доставили из Манхэттенского центрального. Но лечился он там не по поводу инфекции. Поступал в госпиталь с диабетом.

– Помнится мне, что Манхэттенский центральный госпиталь принадлежит достославной «Америкэр», – проговорил Джек. – Мне не изменяет память?

– Кажется, так оно и есть, – ответила Лори. – А почему вы спросили?

– Этот случай может стать инструментом личной мести, – сказал Джек. – Я буду просто счастлив, если выяснится, что у мистера Нодельмана окажется что-нибудь вроде болезни легионеров. Для меня не будет ничего более приятного, чем закатить хорошую оплеуху «Америкэр». От души порадуюсь, когда этим господам придется проглотить горькую пилюлю и поморщиться.

– За что такая немилость? – притворно ужаснулась Лори.

– Долгая история, – ответил Джек с недоброй усмешкой. – Когда-нибудь мы с вами выпьем и вы расскажете мне о передозировках, а я об «Америкэр».

Лори не поняла, насколько искренним было приглашение Джека. Она ничего не знала о его личной жизни, впрочем, этого не знали и другие сотрудники управления. Джек был одним из лучших судмедэкспертов, хотя только год как закончил резидентуру. Но был он не слишком общителен и при легкой болтовне никогда не касался личных тем. Лори знала только, что Джеку Степлтону сорок один год, он не женат, временами бывает дерзок, а родом откуда-то со Среднего Запада.

– О своей находке я доложу. – Степлтон направился к выходу.

– Джек, постойте, – окликнула его Лори. Степлтон остановился и оглянулся.

– Вы не возражаете, если я дам вам один совет? – с сомнением в голосе произнесла она. Казалось, ею движет какой-то порыв. На Лори это было не похоже, но она хорошо относилась к Джеку и надеялась, что он задержится в управлении.

На губах Джека вновь заиграла ехидная усмешка.

– Я весь внимание, – промолвил он.

– Возможно, мне не следует этого говорить...

– Напротив, – возразил Джек. – Я очень уважаю ваше мнение. Так что у вас на уме?

– Я вижу, что вы не ладите с Кальвином Вашингтоном, – заговорила Лори. – Понимаю, это личностный конфликт. Но дело в том, что у Кальвина давние связи с Манхэттенским госпиталем, а представители компании «Америкэр» ногой открывают двери в кабинет мэра. Так что будьте осторожны.

– Последние пять летя не слишком-то страдаю осторожностью, – ответил Степлтон. – Я очень уважаю нашего шефа. Единственное наше разногласие заключается в том, что он считает правила высеченными на камне скрижалями, а я руководством к действию. Что касается «Америкэр», то их цели и методы меня не касаются и не интересуют.

– Конечно, это не мое дело, но Кальвин частенько говорит, что вы не вписываетесь в нашу команду.

– Это его пунктик! – отрезал Джек. – Проблема в том, что я не терплю посредственности. Считаю для себя за честь работать с такими людьми, как вы, но здесь есть несколько человек, с которыми мне неприятно иметь дело, и я не собираюсь это скрывать. Так что все очень просто.

– Я восприняла ваши слова как комплимент.

– Они и были комплиментом.

– Ну хорошо, скажете мне потом, что найдете у Нодельмана, – сменила тему Лори. – Кроме того, у меня есть для вас еще один случай.

– С удовольствием займусь.

Джек направился в холл. Увидев его, Винни отложил газету.

– Пошли, Винни, – скомандовал Джек, – труба зовет.

Санитар, ворча, поплелся за прозектором. Спохватившись, Винни вернулся за газетой и столкнулся со Степлтоном, который решил заглянуть в кабинет Джейнис Егер, дежурного судмедэксперта. По должности она считалась помощником патологоанатома и работала по ночам – с одиннадцати вечера до семи утра. К удивлению Джека, Джейнис оказалась на месте. Маленькая темноволосая и темноглазая женщина выглядела совершенно разбитой.

– Что вы здесь до сих пор делаете? – спросил Джек.

– Оформляю последнюю историю болезни. Джек подбросил на руке папку.

– Нодельманом занимались вы или Керт?

– Я, а в чем дело?

– Этого я пока не знаю, – усмехнувшись, ответил Степлтон. Исключительная добросовестность Джейнис делала ее весьма чувствительной к любой подначке. – Вам не кажется, что причиной смерти могла стать нозокомиальная инфекция?

– Что это еще за чертовщина – нозокомиальная инфекция? – испуганно спросил Винни.

– Это инфекция, которую подхватывают в больнице, – объяснил Степлтон.

– По всей видимости, так оно и есть, – согласилась Джейнис. – Больной находился в госпитале по поводу диабета. На пятые сутки у пациента развились признаки инфекционного заболевания, от которого он и скончался через тридцать шесть часов.

Джек уважительно присвистнул.

– Однако, – заметил он, – микробчик-то оказался довольно вирулентным!

– И это очень беспокоит врачей, с которыми я разговаривала.

– Что выяснили микробиологи? – поинтересовался Джек.

– Пока ничего не выросло, – ответила Джейнис. – К четырем часам утра роста микроорганизмов в культуре крови не наблюдали. Непосредственная причина смерти – респираторный дистресс-синдром, но в мокроте тоже нет роста. Правда, окраска по Граму кое-что дала. Выявлены грамотрицательные микробы. Думают о псевдомонасе, но это пока не точно.

– Не было ли у больного нарушений иммунитета? – спросил Джек. – Не страдал ли он СПИДом? Может быть, его лечили цитостатиками?

– Этого я не могу утверждать наверняка, – ответила Джейнис. – Известно только то, что он страдал диабетом и его обычными осложнениями. В конце концов, все, что вас интересует, вы найдете в истории болезни, если дадите себе труд ее прочитать, – возмутилась женщина.

– Зачем же читать, если вы мне сами все рассказали, – рассмеялся Джек, поблагодарил Джейнис и направился к лифту.

– От души надеюсь, что вы наденете скафандр, – произнес Винни.

Скафандром они называли непроницаемый герметичный костюм, укомплектованный прозрачной пластиковой маской, обеспечивавшей защиту дыхательных путей от возможной инфекции. Воздух подавался под маску через фильтр специальным насосом, закрепленным на пояснице. Воздуха для дыхания вполне хватало, правда, в скафандре через пять минут становилось жарко, как в сауне. Джек терпеть не мог этот противорадиационный костюм.

Кроме того, что конструкция была громоздкой, неудобной, жаркой, Степлтон считал ее совершенно бесполезной. За все время обучения он ни разу не воспользовался защитным костюмом. Но... главный патологоанатом Нью-Йорка, доктор Гарольд Бингхэм, придерживался на этот счет другого мнения и издал приказ об обязательном использовании костюма, а Кальвин, непосредственный начальник Джека, следил за неукоснительным исполнением данного приказа, на почве чего Степлтон несколько раз получал нагоняй.

– Да, сегодня костюмом надо будет воспользоваться, – заявил Джек, к неописуемому облегчению Винни. – Поскольку мы не знаем, с чем имеем дело, необходимо принять меры предосторожности. Может быть, там какая-нибудь дрянь вроде вируса Эбола.

Винни даже остановился.

– Вы действительно думаете, что это возможно? – спросил он дрожащим голосом.

– Конечно же, нет. – Джек хлопнул Винни по плечу. – Я просто пошутил.

– Слава Богу. – Винни облегченно вздохнул. Они двинулись дальше.

– Конечно, это может быть и чума, – спокойно добавил Джек.

Винни снова остановился.

– Еще не легче, – сказал он. Степлтон пожал плечами.

– Работать все равно придется, – произнес он. – Пошли, раньше начнем – раньше закончим.

Они переоделись, и пока Винни надевал защитный костюм и набирался смелости, чтобы войти в прозекторскую, Джек ознакомился с папкой Нодельмана. Множество бумаг: история болезни, частично заполненное свидетельство о смерти, список юридических требований, два листа бланка протокола вскрытия, телефонограмма о смерти, принятая ночью диспетчером, удостоверение личности покойного, заключение судебно-медицинского эксперта, бланк патологоанатомического заключения и направление на исследование на антитела к СПИДу.

Несмотря на подробную беседу с Джейнис, Джек внимательно перечитал всю медицинскую документацию – это давно вошло в привычку. Покончив с чтением, он прошел в помещение рядом с хранилищем сосновых гробов, натянул на себя защитный костюм, снял с зарядки вентиляционное устройство, закрепил его на поясе специальным ремнем и вошел в прозекторскую.

Проходя мимо холодильника, где хранились трупы, Степлтон успел не один раз проклясть «скафандр». От попадания в замкнутое пространство у Джека моментально портилось настроение, окружающее начинало восприниматься в самом мрачном свете. Морг когда-то представлял собой последнее слово науки, но теперь помещение нуждалось в ремонте, так как порядком обветшало. На стенах старые синие кафельные плитки, серый цементный пол – не морг, а кадр из фильма ужасов.

В прозекторскую можно было попасть через холл, но этой широкой дверью пользовались только санитары, завозя и вывозя трупы. Джек вошел через боковую комнатку с умывальником.

Винни уже успел положить труп Нодельмана на прозекторский стол и подготовить необходимые инструменты. Джек встал справа от стола, Винни – слева.

– Однако он неважно выглядит, – заметил Джек, – погулять в таком виде не выйдешь.

В защитном костюме было трудно говорить, к тому же Степлтон уже изрядно вспотел.

Винни, который до сих пор не привык к циничным замечаниям Джека, предпочел промолчать, хотя труп действительно выглядел ужасно.

– На пальцах гангрена, – сказал Джек. Приподняв руку покойника, он внимательно рассмотрел почерневшие кончики пальцев, перевел взгляд на съежившиеся гениталии. – Такая же гангрена на кончике члена. Ох! Должно быть, это очень больно. Можешь представить, Винни?

Винни упрямо молчал.

Джек принялся внимательно изучать внешний вид трупа. Желая просветить Винни, Степлтон указал на обширные подкожные кровоизлияния на животе и ногах умершего.

– Это называется пурпура, – наставительно произнес Джек.

Попутно он добавил, что следов укусов насекомых не видно.

– Это очень важно, – подчеркнул он, – потому что многие болезни переносятся членистоногими.

– Членистоногими? – переспросил Винни. Никогда не поймешь, шутит этот доктор или говорит серьезно.

– Насекомые, – пояснил Джек. – Чешуекрылые редко являются переносчиками инфекции.

Винни многозначительно кивнул, хотя ровным счетом ничего не понял, решив при случае где-нибудь почитать, кто такие членистоногие.

– Какой все-таки шанс, что этого бедолагу убила инфекция? – со слабой надеждой спросил Винни.

– Боюсь, что шанс велик, – ответил Джек, – очень велик.

Двери широко отворились, и Саль д'Амброзио, санитар морга, ввез в секционный зал еще один труп. Продолжая тщательно осматривать кожные покровы тела мистера Нодельмана, Степлтон не обратил на это внимания. Он уже приступил к мысленному формированию дифференциального диагноза.

Полчаса спустя шесть из восьми столов были уже заняты, один за другим начали приниматься за работу остальные патологоанатомы. Лори, явившаяся первой, подошла к столу Джека.

– Есть какие-нибудь идеи? – спросила она.

– Идей много, но пока ничего определенного, – буркнул в ответ Джек. – Но смею вас уверить – микроорганизм очень и очень вирулентен. Я тут решил поддразнить Винни и сказал, что это вирус Эбола... Вот смотрите – признаки диссеминированного внутрисосудистого свертывания.

– Боже мой! – воскликнула Лори. – Вы что, серьезно?

– Пока еще не очень, – ответил Джек. – Но, судя по тому, что я вижу, это возможно, хотя и не очень вероятно. Вы же понимаете, я ни разу в жизни не видел покойников, умерших от вируса Эбола.

– Думаете, нам стоит изолировать тело, как при карантинной инфекции? – Лори явно нервничала.

– Пока не вижу оснований, – возразил Джек, – к тому же я только начал и не собираюсь разбрасывать органы по залу. Но вот что мы, по-моему, обязаны сделать: предупредить лабораторию, что до постановки диагноза следует проявлять осторожность с кусочками тканей, посланными на гистологию.

– Может, стоит посоветоваться с Бингхэмом?

– Это будет оченно пользительно, – с сарказмом отозвался Степлтон. – Слепой поведет слепых.

– Не проявляйте бестактности, – заметила Лори, – он наш шеф.

– Хоть папа римский – мне все равно. Я хочу побыстрее закончить, чем раньше, тем лучше. Если мы впутаем в это дело Бингхэма или Кальвина, то волокиты не оберешься.

– Ладно, – согласилась Лори, – может быть, вы и правы. Найдете что-нибудь необычное – скажете, я буду за третьим столом.

Лори отошла. Взяв нож, Джек собрался сделать разрез и вдруг заметил, как Винни отпрянул в сторону.

– И откуда, позвольте поинтересоваться, вы собираетесь следить за вскрытием, ваше величество? – язвительно спросил Степлтон. – Вы не соизволите мне помочь?

– Я немного нервничаю, – признался Винни.

– Ничего, ничего, взбодри свою итальянскую душу и давай работать. Нечего отлынивать!

Работал Джек быстро и сноровисто. Разделяя инструментами внутренние органы, он был очень осторожен, чтобы не поранить себя или Винни.

– Ну и что ты там нарыл? – поинтересовался Чет Макговерн, заглядывая через плечо Джека. Они с Четом пришли работать в управление в один месяц и довольно близко сошлись – делили один кабинет, – и оба оказались холостяками, правда, Чет в отличие от Джека никогда не был женат, да и был на пять лет моложе.

– Нечто интересное, – ответил Степлтон. – Самая таинственная болезнь недели. И очень опасная. У парня не было никаких шансов выжить.

– Есть идеи? – поинтересовался Чет, отметив опытным глазом гангрену и подкожные кровоизлияния.

– Идей-то у меня много, – сказал Джек, – но давай я лучше покажу тебе его внутренности. Мне очень важно знать твое мнение.

– Можно мне тоже посмотреть? – крикнула от третьего стола Лори, увидев, что Джек о чем-то совещается с Четом.

– Да, идите сюда, – согласился Джек. – Не стоит копаться здесь дважды.

Попросив Саля хорошенько отмыть кишки «своего» трупа, Лори подошла к первому столу.

– Первое, на что я хочу обратить ваше внимание, – это шейные лимфатические узлы, – заговорил Джек, оттянув к ключице трупа кожу с подбородка.

– А потом удивляемся, что вскрытия так затягиваются! – Рокочущий бас гулко прокатился под сводами небольшого зала.

Все обернулись на голос шефа – Кальвина Вашингтона – устрашающих размеров афроамериканца ростом шесть футов семь дюймов и весом не меньше двухсот пятидесяти фунтов. Поступив на медицинский факультет, Кальвин явно упустил свой шанс попасть в национальную футбольную лигу.

– Что за чертовщиной вы тут занимаетесь? – полушутя продолжил начальник. – Люди, вы что, вообразили, что сейчас рождественские каникулы?

– Мы просто объединили усилия, – ответила Лори. – Здесь неизвестная инфекция, обусловленная очень агрессивным микроорганизмом.

– Я уже слышал об этом, – произнес Кальвин. – Мне звонили из администрации Манхэттенского госпиталя. Они очень обеспокоены, и я их понимаю. И каков ваш вердикт?

– Об этом пока рано говорить, – ответил за всех Джек, – но патологии тут масса.

Джек вкратце повторил для Кальвина историю заболевания и рассказал об изменениях кожи. Затем он снова вернулся к шейным лимфоузлам.

– Некоторые узлы некротизированы, – заметил Кальвин.

– Точно, – согласился Джек, – на самом деле некротизированы почти все. Болезнь стремительно распространилась по лимфатическим путям от гортани и трахео-бронхиального дерева.

– Стало быть, инфекция воздушно-капельная, – уточнил Кальвин.

– Об этом мне самому следовало бы подумать в первую очередь, – признал Джек. Он раскрыл легкие вдоль сделанных разрезов.

– Как вы видите, здесь имеется лобарная пневмония – вот опеченение, но есть и очаги некроза, и мне кажется, что в них начинается образование полостей. Проживи пациент несколько дольше, в его легких сформировались бы абсцессы.

Кальвин присвистнул.

– И все это на фоне введения огромных доз антибиотиков внутривенно.

– Да, это настораживает, – согласился Джек, осторожно уложив легкие обратно в чан. Степлтону очень не хотелось распространять по залу неизвестную, но очень опасную инфекцию.

Следующим органом была печень.

– Тот же самый процесс, – произнес Джек, проведя пальцем по поверхности разреза, где были видны признаки формирования абсцесса, – хотя и не столь распространенный, как в легких.

Убрав печень, Джек извлек из чана селезенку – опять то же самое: весь орган был поражен некрозом.

– Картина обрисована достаточно, – сказал Джек, убирая вслед за печенью и селезенку. – Подождем, что покажет микроскопия, но мне кажется, окончательный ответ даст лаборатория.

– Каковы ваши соображения? – спросил Кальвин. Джек коротко рассмеялся.

– Соображениям еще только предстоит появиться на свет. Нет ничего патогномоничного. Можно, конечно, погадать, основываясь на молниеносности процесса.

– Ну, вундеркинд, каков все-таки дифференциальный диагноз? Смелее!

– М-м-м, – замялся Джек, – вы ставите меня в трудное положение. Ну ладно, я скажу вам, что пришло мне в голову. Во-первых, я не думаю, что это псевдомонас, как решили в госпитале. Уж очень агрессивной оказалась инфекция. Это может быть что-то атипичное, вроде стрептококка А или стафилококка, вызвавшего септический шок. Но я склонен сомневаться и в этом, так как при окраске по Граму выявлены бациллы. Так что скорее всего это либо туляремия, либо чума.

– Ого! – воскликнул Кальвин. – Вы начали с экзотики у больного с госпитальной инфекцией. Вы не знаете пословицу: когда слышишь топот копыт, подумай сначала о лошадях, а уж потом о зебрах.

– Я сказал вам о том, что пришло мне в голову. Просто стараюсь не зацикливаться. Это же дифференциальный диагноз.

– Ладно, ладно, – примирительно произнес Кальвин. – Это все?

– Нет, не все. Я не могу отмести возможность неточной лабораторной диагностики. Если это грам-отрицательная флора, то, может быть, причина – менингококковая инфекция. Нельзя исключить лихорадку Скалистых гор и гантавирус. Возможно поражение вирусом Эбола. Об этом говорят массивные кровоизлияния.

– Стоп, стоп, а то вы сейчас улетите в стратосферу, – остановил Джека Кальвин. – Давайте спустимся на грешную землю. Какой из этих диагнозов, на ваш взгляд, наиболее вероятен?

Джек поцокал языком. Все происходящее слишком сильно напоминало экзамен в медицинском колледже, когда профессор горит желанием утопить строптивого студента.

– Чума, – заявил Степлтон остолбеневшим коллегам.

– Чума? – Удивление Кальвина перешло в возмущение. – В марте? В Нью-Йорке? У стационарного больного? Вы в своем уме?

– Вы просили выдать вам один диагноз. Пожалуйста. Я не учитываю вероятности, мое дело – морфология.

– Другие эпидемиологические аспекты вы тоже не учли? – В голосе Вашингтона теперь звучало снисхождение. Он рассмеялся. – Чему вас только учили в вашем чикагском захолустье? – Кальвин обращался больше к коллегам, нежели к Джеку.

– В этом случае слишком много неизвестного, чтобы отвлекаться на несущественные мелочи, – стоял на своем Джек. – Я не был в госпитале и дома у больного. Не видел подохших животных, которые могли у него быть. Я не знаю, где бывал покойный и с кем контактировал. В подтверждение диагноза могу сказать, что вокруг полно крыс.

На мгновение в прозекторской воцарилось гробовое молчание. Лори и Чет прикусили языки, чувствуя неловкость от тона Джека и в особенности зная взрывной характер Кальвина.

– Дельное замечание, – произнес наконец Вашингтон. – Вы ловко вывернулись, надо отдать вам должное. Видимо, этому тоже учат на Среднем Западе.

Лори и Чет нервно рассмеялись.

– Ладно, умник, – продолжал Кальвин. – Сколько вы поставите на свой диагноз?

– Я и не знал, что здесь принято делать ставки на диагнозы, – заявил Джек.

– Нет, – возразил Кальвин, – здесь это не принято, но давайте начнем, чума того стоит. Как насчет десяти долларов?

– Такие деньги у меня найдутся, – ответил Степлтон.

– Вот и отлично, – произнес Кальвин. – Ладно, с этим покончили. Так где у нас Поль Плоджет и огнестрельное ранение из Торгового центра?

– На шестом столе, – ответила Лори.

Кальвин неуклюже двинулся к шестому столу, и все трое проводили его взглядами. Первой нарушила молчание Лори.

– Зачем вы его провоцируете? – спросила она Джека. – Я вас не понимаю. Вы сами себе усложняете жизнь.

– Я просто не смог сдержаться, – запальчиво ответил Джек. – А потом, это он меня провоцировал.

– Да, но он – шеф, и это его прерогатива, – заметил Чет. – Да и с чумой ты, пожалуй, слишком круто завернул. Держу пари, диагноз не подтвердится.

– Ты так уверен? – взвился на дыбы Джек. – Посмотри на кончики пальцев рук и ног покойного. Ты помнишь, как называли чуму в Европе в восемнадцатом веке? Черная смерть. Вот так-то.

– Тромбозы бывают не только от чумы, – возразил Чет.

– Это верно, – согласился Джек, – потому я чуть было не сказал, что это туляремия.

– Так почему не сказали? – поинтересовалась Лори. На ее взгляд, туляремия была в данном случае так же маловероятна.

– Чума звучит более внушительно, – поддразнил женщину Джек. – Я бы сказал – более драматично.

– Невозможно понять, говорите вы серьезно или шутите, – возмутилась Лори.

– Я и сам-то этого не понимаю, – отшутился Джек. Лори Монтгомери в недоумении покачала головой – дискутировать с Джеком было сущим мучением.

– Так вы закончили с Нодельманом? – спросила она. – Если да, то я дам вам еще один труп.

– Мне осталось осмотреть мозг.

– Тогда работайте, – завершила разговор Лори и направилась к своему столу.