Текст книги "Зараза"

Глава 12

ЧЕТВЕРГ, 9 ЧАСОВ 45 МИНУТ, 21 МАРТА 1996 ГОДА

– Будь ты неладен! – вполголоса ругнулся Джек, приступая к вскрытию тела Сьюзен Хард.

Клинт Абеляр, словно надоедливый комар, маячил у него за спиной, переминаясь с ноги на ногу, и действовал Джеку на нервы.

– Клинт, почему бы вам не обойти стол и не встать напротив меня? – предложил эпидемиологу Джек. – Отсюда вам будет намного лучше все видно.

Клинт послушно переместился вокруг стола и, заложив руки за спину, встал напротив Степлтона.

– А теперь не двигайтесь, – едва слышно процедил сквозь зубы Джек. Ему очень не нравилось присутствие Клинта, но выбора не было, приходилось терпеть.

– Грустная это картина – такая молодая женщина на секционном столе, – неожиданно сказал Клинт.

Джек поднял голову. От Клинта он не ожидал подобной реплики, для него 3io чересчур человечно. В представлении Джека Клинт Абеляр был законченным бесчувственным и высокомерным бюрократом.

– Сколько ей было лет? – спросил Клинт.

– Двадцать восемь, – ответил Винни, стоявший в изголовье стола.

– Смотришь на ее позвоночник и понимаешь, что она прожила не слишком сладкую жизнь, – продолжал Клинт.

– Она действительно перенесла несколько больших операций на позвоночнике, – вступил в разговор Джек.

– Да, это двойная трагедия – ведь она только что родила ребенка, а он сразу остался без матери, – Клинт совершенно расчувствовался.

– Это ее второй ребенок, – подлил масла в огонь Винни.

– Мне следует поговорить с мужем, – сказал Клинт. – Как, должно быть, ужасно остаться без любимой супруги.

Джек почувствовал, что теряет над собой контроль. Появилось страшное желание двинуть Клинта так, чтобы тот полетел вверх тормашками. Подавив это мимолетное желание, Джек резко повернулся и почти бегом выскочил в предсекционную. Опершись о край раковины, Джек, не обращая внимания на панические крики Винни, постарался успокоиться и взять себя в руки. Степлтон прекрасно понимал, что его злоба по отношению к Абеляру не имеет под собой никакой разумной почвы – обыкновенный перекос, проявление инфантильности психики. Однако знание причины не уменьшало раздражения. Когда Джек слышал подобные клише из уст людей, не переживших смерть любимого существа, его всего охватывала ярость.

– Что-нибудь случилось? – обеспокоенно спросил Винни, просунув голову в дверной проем.

– Я приду через пару секунд, – успокоил санитара Джек.

Винни закрыл за собой дверь и вернулся в секционную.

Воспользовавшись передышкой, Джек вымыл руки и поменял перчатки Окончательно успокоившись, он отправился на свое рабочее место.

– Ну что ж, продолжим наше представление, – преувеличенно бодро сказал Степлтон.

– Пока вас не было, я осмотрел тело, – сообщил Клинт, – и мне показалось, что на нем нет следов укусов насекомых. Каково ваше мнение?

Джек справился с желанием прочитать Клинту лекцию, подобную той, которую услышал сам из уст желчного эпидемиолога накануне, но вместо этого лишь молча продолжил наружный осмотр. Закончив его Джек решит заговорить.

– Насколько я могу судить, нет ни гангрены, ни пурпуры, ни укусов насекомых, – изрек он. – Единственное, что я отчетливо вижу, – это припухшие шейные лимфатические узлы.

Джек показал находку Клинту – тот, приглядевшись, согласно кивнул.

– Это вполне соответствует диагнозу чумы, – сказал Абеляр.

Ничего не ответив, Джек взял протянутый ему Винни скальпель и быстро сделал игрекообразный секционный разрез. Циничная жестокость действия неприятно поразила Клинта – он непроизвольно сделал шаг назад.

Джек работал быстро, но предельно аккуратно. Он прекрасно понимал, что чем меньше будут повреждены внутренние органы, тем меньше опасных бактерий попадет в воздух прозекторской.

Закончив извлечение органов, Джек первым делом обратил внимание на легкие. В этот момент к столу Степлтона подошел Кальвин и, нависая всей своей массой над Джеком, внимательно следил, как тот рассекает явно пораженный орган дыхания. Джек вскрыл легкое вдоль и развернул его, как бабочку.

– Масса очагов бронхопневмонии и ранние стадии некроза тканей, – констатировал Кальвин. – Очень похоже на легкие Нодельмана.

– Не знаю, не знаю, – засомневался Джек. – Объем поражения столь же велик, но очаги между собой не сливаются. И вот посмотрите на эти узлы – они похожи на гранулемы с казеозным распадом.

Ничего не понимая, Клинт без всякого интереса слушал эту патологоанатомическую тарабарщину. Термины были знакомы еще со студенческой скамьи, но смысл их основательно подзабылся.

– Это похоже на чуму? – наконец спросил он.

– В общем, да, – ответил Кальвин. – Давайте, однако, посмотрим печень и селезенку.

Джек осторожно снял указанные органы с лотка и приступил к их вскрытию. Так же, как с легкими, он развернул поверхности разрезов, чтобы присутствующие хорошо их видели. От своего стола подошла Лори.

– Множественные очаги некроза, – произнес Джек. – Такая же вирулентная инфекция, как у Нодельмана и предыдущей больной.

– Мне кажется, что это чума, – заявил Кальвин.

– Но почему тогда антительный тест с флюоресцеином оказался отрицательным? – поинтересовался Джек. – Я могу высказать кое-какие предположения, особенно учитывая изменения в легких.

– А что в легких? – спросила Лори.

Джек отодвинул в сторону печень и селезенку, взял в руки легкое и повторил демонстрацию и объяснение.

– Теперь я поняла, что вы имеете в виду, – сказала Лори. – Картина отличается от того, что было найдено у Нодельмана. В его легких процесс носил более сливной характер. А это... больше похоже на молниеносно текущий милиарный туберкулез.

– Вот так! – воскликнул Кальвин. – Но это совершенно точно не туберкулез.

– Не думаю, что Лори это утверждает, – поддержал коллегу Джек.

– Нет-нет, – поспешно согласилась с Джеком Лори. – Я употребила слово «туберкулез» только для описания картины.

– Я все же думаю, что это чума, – попытался закончить дискуссию Кальвин. – Может, я бы и не считал так, если бы не вчерашний случай из того же госпиталя. Вполне вероятно, что это все-таки чума, несмотря на отрицательный лабораторный результат.

– Я так не думаю, – возразил Джек, – но давайте подождем, что скажет наша лаборатория.

– Может быть, снова побьемся об заклад и удвоим ставки? – спросил Кальвин. – Вы уверены, что это не чума?

– Нет, но я согласен, – поддел шефа Джек. – Я же понимаю, как много значат деньги в вашей жизни.

– Здесь мы закончили? – вмешался в разговор Клинт. – Если да, то я, пожалуй, пойду.

– Главное закончено, – ответил Джек. – Осталось только покопаться в лимфоузлах и взять кусочки тканей на микроскопию. Вы ничего не потеряете, пропустив это зрелище.

– Я пойду с вами, – сказал Кальвин Клинту.

Шеф и эпидемиолог вышли в предсекционную.

– Если вы думаете, что это не чума, то что же это тогда такое? – спросила Лори, глядя на труп женщины.

– Я стесняюсь сказать, – потупился Джек.

– Ну скажите, – настаивала Лори, – я буду нема как могила.

Джек искоса взглянул на санитара, тот поднял руки.

– Считайте, что мои уста запечатаны, – заверил он.

– Итак, я возвращаюсь к своему дифференциальному диагнозу по Нодельману, – начал Джек. – Сузим поле поиска, хотя для этого мне придется опять идти по тонкому льду. Если это не чума, то остается заболевание, наиболее близкое к ней патологоанатомически и клинически, то есть туляремия.

Лори нервно рассмеялась.

– Туляремия у двадцативосьмилетней роженицы родом из Манхэттена? – ехидно поинтересовалась она. – Это очень большая редкость, хотя надо сказать, что чума на Манхэттене встречается едва ли чаше. Кто знает, может быть, у нее было хобби – по выходным охотиться на кроликов.

– Понимаю, что диагноз весьма маловероятен, – Джек. – Но я могу в своих суждениях опереться только на патологоанатомическую картину и на тот факт, что лабораторный тест на чуму оказался отрицательным.

– Я бы поспорила с вами на четвертачок, – заявила Лори.

– Однако вы расточительны! – отшутился Джек. – Ладно, поспорим на четвертачок!

Лори вернулась к своему столу, а Джек и Винни снова занялись несчастной Сьюзен Хард. Джек вскрыл лимфатические узлы и отобрал пригодные для микроскопии кусочки тканей, раскладывая образцы в маркированные баночки с консервантом. Покончив со своими обязанностями, Джек помог Винни зашить труп.

Покинув секционную, Джек, согласно инструкции, снял изолирующий костюм и прошел необходимую в таких случаях санитарную обработку. На лифте он отправился к Агнес Финн, в микробиологическую лабораторию. Агнес он застал сидящей перед стопкой чашек Петри с культурами выращенных бактерий.

– Я только что закончил вскрытие инфекционной больной с подозрением на чуму, – сказал Джек Агнес. – Скоро вам доставят образцы для исследования. Но здесь есть одна проблема. Дело в том, что тест на чуму, проведенный в лаборатории Манхэттенского госпиталя, дал отрицательный результат. Конечно, мне хотелось бы на всякий случай повторить исследование на чуму и сделать это как можно быстрее. Но в то же время мне хотелось бы, чтобы вы исключили туляремию.

– Это не так-то легко сделать, – ответила Агнес Финн. – Работа с Francisella tularensis весьма опасна. При проникновении бактерий в воздух становится весьма вероятным заболевание сотрудников. Вообще-то существуют флюоресцирующие антитела к возбудителю туляремии, но у нас их нет.

– Как же вы в таком случае ставите этот диагноз? – поинтересовался Джек.

– Обычно мы посылаем пробы в другие лаборатории, – ответила женщина. – Из-за высокой опасности заражения мы отправляем образцы на исследование только в те лаборатории, где персонал специально обучен и имеет опыт работы с карантинными инфекциями. У нас в городе есть такие лаборатории.

– Вы можете послать им образцы немедленно? – спросил Джек.

– Мы посылаем им образцы тканей сразу по получении, – ответила Агнес. – Если же я позвоню и попрошу ускорить процесс, то предварительный результат мы скорее всего получим в течение двадцати четырех часов.

– Отлично, – сказал Джек. – Я подожду. Если диагноз подтвердится, я обогащусь на целых десять долларов двадцать пять центов.

Агнес удивленно взглянула на Джека. Он начал было объяснять свои слова, но осекся, опасаясь показаться абсолютным дураком. Вместо этого он молча, перепрыгивая через две ступеньки, бросился по лестнице в свой кабинет.

Глава 13

ЧЕТВЕРГ, 10 ЧАСОВ 45 МИНУТ, 21 МАРТА 1996 ГОДА, НЬЮ-ЙОРК

– Эта идея нравится мне все больше и больше, – призналась Тереза, оторвавшись от рисунков Колин, сделанных только что ее группой по теме, которую они с Терезой обсуждали накануне.

– Самое главное, что наша концепция не противоречит клятве Гиппократа, – возбужденно говорила Колин, – особенно в той ее части, где сказано: «Не навреди». Мне очень нравится эта мысль.

– Странно, ну почему столь простая мысль не пришла нам в голову раньше? – удивилась Тереза. – Эта естественная идея напрашивается сама собой. Надо же, какие мы тупицы – потребовалась эпидемия чумы, чтобы мы с тобой прозрели. Ты слышала сегодня по телевизору, что творится?

– Три смерти! – воскликнула Колин. – Заболели еще несколько человек. Это просто ужасно! Меня лично все это очень пугает.

– У меня сегодня с утра после выпитого вчера вина болела голова. Когда я проснулась, первой мыслью было: не заразилась ли я чумой?

– У меня были точно такие же ощущения, – призналась Колин. – Ты молодец, я бы постеснялась говорить об этом. Не хочется сознаваться в своей трусости.

– Я от всей души надеюсь, что наши вчерашние знакомые окажутся правы, – сказала Тереза. – Кажется, они оба вполне уверены, что большой беды не будет.

– Ты не боишься находиться рядом с ними? – спросила более робкая Колин.

– Я долго думала об этом, – призналась Тереза. – Но, как я уже говорила, на меня произвела впечатление их непоколебимая уверенность в безопасности. Я не могу себе представить, что они вели бы себя так беспечно, если бы существовал даже небольшой риск.

– Так мы сегодня не уклоняемся от ужина? – невинно поинтересовалась Колин.

– Ни в коем случае! – возмутилась Тереза. – У меня есть смутное предчувствие, что Джек Степлтон окажется неиссякаемым источником рекламных идей. Он бывает очень придирчив и нетерпим, но у него острый ум, он имеет свое мнение, умеет его отстаивать и к тому же прекрасный специалист.

– Не знаю, что из этого получится, – с сомнением произнесла Колин. – Лично меня больше привлекает Чет. Он такой простой, открытый и компанейский. У меня самой достаточно проблем, чтобы терпеть выходки ехидного, ворчливого типа.

– Я отнюдь не сказала, что меня привлекает Джек Степлтон, – возразила Тереза. – Это же совсем разные вещи.

– Как твоя интуиция относится к использованию в рекламе образа самого Гиппократа?

– Думаю, что такой подход обладает фантастическим потенциалом, – ответила Тереза, сразу настраиваясь на деловой лад. – Разрабатывай его дальше, а я пока поднимусь наверх, поговорю с Элен Робинсон.

– Что? – удивленно спросила Колин. – С Элен? А я думала, что она наш враг.

– Я буквально поняла напутствие Тейлора – он сказал, что творческие люди должны работать рука об руку с экономистами, – весело ответила Тереза.

– Так-так...

– Нет, я серьезно, – горячилась Тереза. – Я хочу, чтобы она кое-что для нас сделала – пусть будет нашей пятой колонной. Мне надо, чтобы Элен подтвердила, что в госпитале Национального совета отсутствует нозокомиальная и госпитальная инфекция. Если у них плохая статистика, то вся наша кампания окажется под угрозой. Тогда не только мне придется расстаться с мечтой о президентстве; мы с тобой обе пойдем торговать с лотка карандашами.

– Но мы должны были знать их статистику уже давно, – сказала Колин. – Ведь Национальный совет – наш многолетний клиент.

– Вот в этом я глубоко сомневаюсь, – возразила Тереза. – Эти монстры здравоохранения редко публикуют материалы, способные снизить цену их акций. Это в полной мере относится к правдивым отчетам о нозокомиальных инфекциях.

Тереза хлопнула Колин по плечу, велела держать хвост морковкой и направилась к лестнице.

На одном дыхании, прыгая через две ступеньки, Тереза вознеслась на административный этаж и прямиком двинулась в роскошные апартаменты экономико-финансового отдела. Настроение было просто великолепным: от вчерашних беспокойства и страха не осталось и следа. Интуиция говорила Терезе, что Национальный совет сулит нечто большее, чем просто удачную рекламную кампанию, нет, ее, Терезу Хаген, ожидает подлинный триумф...

Закончив незапланированный разговор с Терезой и дождавшись, когда та скрылась в коридоре, Элен вернулась к столу и позвонила своему контрагенту в Национальном совете здравоохранения. Женщины не оказалось на месте, но Элен и не рассчитывала на быстрый успех. Она просто оставила секретарю номер своего телефона и попросила позвонить ей, как только будет возможность.

Положив трубку, Элен достала из ящика стола щетку и прошлась по своим роскошным волосам, смотрясь в зеркало на дверце шкафа. Оставшись довольной своим внешним видом, она решительно направилась в кабинет Роберта Баркера.

– У вас найдется свободная минутка? – спросила она, заглядывая в приоткрытую дверь.

– Для вас я готов пожертвовать целым днем, – галантно ответил Роберт, откинувшись на спинку стула.

Войдя в кабинет, Элен плотно прикрыла за собой дверь. Стоило ей отвернуться, как Роберт вороватым движением перевернул стоявшую на его рабочем столе фотографию жены. Глядя на ее суровое лицо, Баркер в присутствии Элен Робинсон постоянно испытывал чувство вины.

– У меня только что была одна гостья, – сообщила Элен свою новость. Как обычно, она уселась на ручку одного из двух кресел, стоявших напротив стола Роберта, и непринужденно закинула ногу на ногу.

От такой ее позы у Роберта моментально вспотел лоб и участился пульс. С его места было прекрасно видно из-под короткой юбки Элен длинное безупречное бедро.

– Руководитель художественного отдела, – продолжала Элен. Она прекрасно видела, какое впечатление производит на босса, и была этим очень довольна. – Она просила меня передать вам кое-какую информацию.

– И что же это за информация? – хрипло, с трудом выдавил Баркер. Он не мигая, словно загипнотизированный, продолжал созерцать прелести Элен.

Рассказав о пожеланиях Терезы, Элен передала и разговор о вспышке чумы. Роберт не реагировал, тогда, чтобы вывести начальника из состояния транса, Элен встала. Это подействовало отрезвляюще – Баркер несколько ожил.

– Я пыталась убедить ее не использовать факт эпидемии в качестве основы рекламной кампании, – Элен, – но она считает, что это будет великолепный ход и реклама заработает.

– Возможно, вам не следовало ничего говорить, – заметил Роберт. Он расстегнул воротничок и перевел дух.

– Но это же просто ужасно, – возмутилась Элен, – я не могу представить себе большей безвкусицы.

– В этом-то все и дело – пусть она производит безвкусную рекламу.

– Я вас поняла, – сказала Элен. – В тот момент я об этом не подумала.

– Конечно, не подумали, – произнес Роберт. – Вы же не настолько хитры, как я. Но... вы быстро всему научитесь – способности у вас имеются. Проблема заключается в том, что сама идея использования нозокомиальной инфекции в рекламе изумительно хороша – она позволит вполне, я бы сказал, легитимно подчеркнуть разницу между Национальным советом и компанией «Америкэр».

– Я всегда смогу сказать ей, что нам не удалось получить никакой информации, – проговорила Элен. – Во всяком случае, такое тоже может случиться.

– Во лжи всегда есть определенный риск, – поправил свою подчиненную Роберт. – Возможно, у нее уже есть информация и она стремится проверить нас и при первой возможности выставить в неблагоприятном свете. Нет уж, дайте ей все, что сможете узнать. Но держите меня в курсе того, что вам удастся узнать и что вы сочтете нужным передать Терезе Хаген. Я хочу в каждый момент выигрывать у нее хотя бы полкорпуса.

Глава 14

ЧЕТВЕРГ, 12 ЧАСОВ 00 МИНУТ, 21 МАРТА 1996 ГОДА

– Здорово, спортсмен, как дела?! – воскликнул Чет, приветствуя влетевшего в кабинет Джека.

Степлтон, остановившись, швырнул на свой заваленный бумагами стол несколько папок.

– Лучше некуда, – ответил приятелю Джек.

По четвергам Чет не вскрывал трупов, а занимался кабинетной работой, доводя до ума документы. Вообще все патологоанатомы работали в секционной только три дня в неделю, посвящая остальное время канцелярской рутине – классифицировали и приводили в порядок данные, полученные от помощников врача, лабораторные анализы и сведения, добытые у лечащих врачей и полиции. Кроме того, следовало ознакомиться с данными микроскопии по каждому случаю.

Сдвинув в сторону бумажный хлам, Джек освободил для работы середину стола.

– Как самочувствие с утра? – поинтересовался Чет.

– В общем ничего, но немного ведет, – признался Джек, доставая из-под лабораторных бланков телефон. Открыв одну из папок, он начал ее сосредоточенно перелистывать. – А как ты? – спросил он Чета.

– Отлично, – похвастался Чет. – Ну знаешь, я вообще привычен к выпивке и всему такому прочему. Да и курочки были вполне подходящими, особенно Колин. Кстати, как мы сегодня настроены?

– Вот об этом-то я и хочу с тобой поговорить, – сказал Джек.

– Ты же обещал, – взмолился Чет.

– Ничего я не обещал, – отрезал Джек.

– Пойдем, – настаивал Чет. – Нечего меня расстраивать. Они ждут нас двоих. Если появлюсь я один, они могут и уйти.

Джек изумленно воззрился на приятеля.

– Ну пойдем, – попросил Чет, – пожалуйста.

– Ладно, черт с тобой, – решил Джек. – Но это в последний раз. Если быть честным, не понимаю, зачем я тебе нужен. Ты прекрасно обходишься и сам.

– Спасибо, дружище, я знал, что ты меня не подведешь. Считай, что я твой должник.

Тем временем, найдя анкетный лист Сьюзен, Джек уже набирал домашний телефон ее мужа, Мориса Харда.

– Кому это ты звонишь? – поинтересовался Чет.

– Не слишком ли ты любопытен? – шутливо ответил Джек.

– Это не любопытство. – Чет предпочел не понять шутки. – Я просто не хочу, чтобы тебя выперли отсюда за какую-нибудь очередную глупость.

– Звоню мужу одной умершей от инфекционного заболевания, которую я только что вскрыл, – клинически похоже на чуму, но я сомневаюсь.

Взявшая трубку домработница сообщила Джеку, что мистер Хард у себя в офисе. Заглянув в папку, Степлтон позвонил Морису Харду на работу. На этот раз ответила секретарша. Поинтересовавшись, кто звонит, она попросила подождать и соединила Джека с Морисом.

– Удивительное дело, – проговорил Джек, прикрыв трубку ладонью. – У мужика умерла жена, а он преспокойно идет на работу! Америка!

Морис Хард подошел к телефону. Голос его вибрировал от тщательно сдерживаемого внутреннего напряжения. Джек едва не сказал собеседнику, что прекрасно понимает его чувства, но в последний момент передумал, объяснив вместо этого, кто он такой и зачем звонит.

– Вы не думаете, что сначала мне надо связаться с моим адвокатом? – спросил вдруг Морис.

– С адвокатом? Зачем? – искренне удивился Джек.

– Семья моей жены возводит на меня немыслимые обвинения, – ответил Морис. – Они считают, что я каким-то образом повинен в ее смерти. Это сумасшедшие люди – богатые, но сумасшедшие. Конечно, у нас со Сьюзен бывало всякое, но предположить такое...

– Они знают, что Сьюзен умерла от инфекционной болезни? – поинтересовался Джек.

– Я пытался им это втолковать, – упавшим голосом проговорил Хард.

– Не знаю, что вам сказать, – посочувствовал Морису Джек. – Не мое дело давать советы по личным вопросам.

– Действительно, – согласился Морис. – Ну ладно, давайте о деле. Задавайте свои вопросы. Не понимаю, правда, каким образом все это может помочь, ну да ладно – надо так надо. Позвольте только сначала мне задать вам один вопрос. Скажите, это действительно была чума?

– Пока не установлено, – пояснил Джек, – но обещаю вам, как только все окончательно выяснится, я вам позвоню.

– Заранее благодарен. Итак, я слушаю ваши вопросы.

– Как я понимаю, у вас есть собака, – начал Джек. – Скажите, она здорова?

– Да, насколько может быть здоров семнадцатилетний пес, – ответил Морис.

– Было бы неплохо отвезти животное к ветеринару и сказать ему, что ваша жена скончалась от серьезного инфекционного заболевания. Я хочу быть уверенным в том, что не собака явилась переносчиком болезни.

– А что, такая возможность есть? – встревожился Морис.

– Очень небольшая, но есть.

– Но почему мне не сообщили об этом в госпитале? – возмутился вдруг Морис.

– Этого я не знаю, – ответил Джек, – но могу предположить, что вам порекомендовали профилактический прием антибиотиков.

– Да, и я уже начал их принимать. Но насчет собаки вы меня просто огорошили. Они должны были меня предупредить.

– Теперь я хочу спросить вас о поездках и путешествиях, – продолжил расспросы Джек. – Насколько я знаю, в последнее время ваша жена никуда не выезжала.

– Да, это так, – подтвердил Морис Хард. – Сьюзен очень плохо переносила беременность, да и эти ее вечные проблемы со спиной... Так что мы практически никуда не ездили, только иногда бывали в нашем доме в Коннектикуте.

– И когда вы последний раз туда ездили, – поинтересовался Джек?

– Где-то полторы недели назад, – ответил Морис. – Сьюзен очень любила там бывать.

– Это загородный дом?

– Семьдесят акров лугов и леса, – гордо ответил Морис. – Прекрасное место. У нас даже есть собственный пруд.

– Ваша жена часто ходила в лес?

– Она пропадала там все время. Ходить в лес – ее любимое занятие, ей страшно нравилось кормить оленей и кроликов.

– Там было много кроликов? – насторожился Джек.

– Да, ну вы же знаете, что это за твари, – ответил Хард. – Сьюзен их прикармливала, и каждый раз, когда мы гуляли в лесу, кроликов становилось все больше. Они ее ждали. Эти зверьки настоящая проблема. Мне кажется, что весной и летом они поедали у нас все цветы.

– Были ли у вас проблемы с крысами?

– Нет, во всяком случае, я об этом ничего не знаю. Скажите, доктор, это действительно имеет какое-то значение?

– Никогда нельзя знать наверняка, – ответил Джек. – Вы можете что-нибудь сказать мне о вашем госте из Индии?

– О господине Свинашане? Это мой деловой партнер из Бомбея. Он действительно был у нас и гостил целую неделю.

– Гм-м, – протянул Джек, вспомнив о вспышке чумы в Бомбее в тысяча девятьсот девяносто четвертом году. – Насколько я знаю, он здоров?

– И насколько я знаю, – повторил Морис Хард.

– Может быть, стоит ему позвонить? – предложил Джек. – Если он болен, дайте мне, пожалуйста, знать.

– Конечно. Вы что, в самом деле думаете, что он мог заболеть? Все-таки он уехал от нас уже три недели назад.

– Понимаете, этот случай поставил меня в тупик, – признался Джек, – поэтому не могу ничего исключить. Теперь о Дональде Нодельмане – вы или ваша жена были с ним знакомы?

– Кто это? – поинтересовался Морис.

– Первая жертва нынешней вспышки чумы, – пояснил Джек. – И лежал он в Манхэттенском госпитале на том же этаже, что и ваша жена.

– Он лежал в гинекологии? – изумился Морис.

– Нет, он находился в противоположном крыле – в терапевтическом отделении, лечился от диабета.

– Где он жил?

– В Бронксе.

– Сомневаюсь, что Сьюзен его знала. У нас нет знакомых в Бронксе.

– И еще один последний вопрос, – сказал Степлтон. – Не посещала ли ваша жена госпиталь в течение недели до поступления?

– Она не выносила больницы, – ответил Морис. – Я с трудом заставил ее поехать в госпиталь, даже когда начались схватки.

Джек поблагодарил Харда и повесил трубку.

– А теперь кому ты собрался звонить? – поинтересовался Чет, видя, что Джек снова набирает номер.

– Мужу женщины, которую я сегодня вскрывал первой, – ответил Степлтон. – Про нее-то точно известно, что она умерла от чумы.

– Почему ты не доверишь подобные звонки помощникам врачей? – спросил озадаченный Чет.

– Потому что я не смогу объяснить им, какие вопросы следует задать, – ответил Джек. – Я сам не знаю, чего ищу. Просто мне не дает покоя поганое ощущение, что мы упускаем из виду что-то важное. И потом, мне очень интересно самому докопаться до истины. Чем больше я думаю об этой вспышке чумы в Нью-Йорке в марте месяце, тем более уникальной мне кажется ситуация.

Мистер Гарри Мюллер оказался полной противоположностью Морису Харду. Он был совершенно сокрушен свалившимся на него несчастьем и говорил с видимым трудом, несмотря на очевидное желание помочь Джеку. Понимая это, Джек старался быть кратким. Проверив сообщение Джейнис о том, что в семье Мюллеров не было домашних животных, что пожилая чета никуда не ездила и не принимала гостей, Степлтон задал Гарри тот же, что и Морису, вопрос о Нодельмане.

– Я уверен, что моя жена не знала этого человека и не контактировала с ним, – ответил Мюллер. – Она вообще редко встречалась с пациентами, особенно с тяжелыми.

– Сколько времени ваша жена проработала в отделе централизованного снабжения?

– Двадцать один год, – ответил Гарри.

– Когда-нибудь она заражалась в госпитале какими-либо инфекциями?

– Иногда бывало, что она заражалась от простудившихся сотрудников, – ответил Мюллер. – Других случаев я не припомню.

– Спасибо вам, мистер Мюллер, – поблагодарил Гарри Джек. – Вы были очень добры.

– Катрин бы понравилось, что я помог вам, – простосердечно произнес Гарри. – Она была очень хорошим человеком.

Повесив трубку, Джек в непонятном возбуждении забарабанил пальцами по телефонному аппарату.

– Никто, включая меня самого, не понимает, что за чертовщина происходит, – заявил он наконец.

– Это верно, но что ты так беспокоишься? Эпидемия – не твоя забота, – сказал Чет. – Городские власти уже подняли тяжелую кавалерию. Я слышал, сегодня в секционной побывал городской эпидемиолог.

– Да, верно, побывал, – подтвердил Джек. – Но он тоже ничего не понимает. Этот карлик просто в отчаянии, у него нет даже намека на путную идею. Единственное, что они делают, – отлавливают крыс. Если не считать этой активной деятельности, то в остальном все тихо и гладко. Но крыс, во всяком случае, ловят и пытаются определить резервуар инфекции.

Джек неожиданно вскочил на ноги и лихорадочно натянул на себя кожаную куртку.

– Ого! – воскликнул Чет. – Спиной чувствую какие-то неприятности. Куда это ты собрался?

– Поеду-ка я опять в Манхэттенский госпиталь, – ответил Джек. – Нутром чую, что недостающее звено информации находится именно там, и, Бог свидетель, я его отыщу.

– А как быть с Бингхэмом? – встревожился Чет.

– Прикрой меня, – попросил Джек. – Если я опоздаю на конференцию, то скажи... – Джек замолчал, пытаясь придумать оправдание, но ничего подходящего в голову не приходило. – Ладно, черт с ними, я ненадолго, успею. Если кто-нибудь позвонит, скажи, что у меня понос и я в сортире.

Не обращая внимания на призывы одуматься, Джек опрометью выскочил на улицу, сел в седло и покатил к окраине. Подъехав к госпиталю, он пристегнул велосипед к уже знакомому столбу дорожного указателя.

Первым делом он поднялся на лифте на седьмой этаж и произвел рекогносцировку. Сразу бросилось в глаза, что акушерско-гинекологическое и терапевтическое отделения были совершенно изолированы друг от друга – никаких общих столовых и туалетов. Мало этого, система вентиляции была переделана таким образом, что отсутствовала рециркуляция воздуха между отделениями.

Открыв вращающуюся дверь акушерско-гинекологического отделения, Джек направился к центральному посту.

– Простите, – обратился Степлтон к дежурному, – вы не скажете, персонал этого отделения не сталкивается в холле лифта с персоналом терапевтического отделения?

– Насколько я знаю, нет, – ответил дежурный, парень лет пятнадцати. Мальчишка, судя по всему, еще не начинал бриться. – Кроме, конечно, уборщиков. Но они убирают все здание.

– Хорошее замечание, – вслух произнес Джек. Он упустил из виду хозяйственную службу, а зря, там можно было накопать что-нибудь интересное. Степлтон спросил, какую палату занимала Сьюзен Хард.

– Можно узнать, кто вы такой? – поинтересовался наконец дежурный. Во всех госпиталях администрация всегда требует, чтобы персонал носил на груди визитки, но ни у одной администрации не хватает сил добиться от сотрудников абсолютного послушания.

Джек достал из кармана служебное удостоверение и помахал им перед носом парнишки. Чудодейственная книжка сработала и на этот раз. Дежурный сообщил, что миссис Хард лежала в палате номер семьсот сорок два.

Степлтон направился было в палату, но парень окликнул его и сказал, что семьсот сорок вторая на карантине и временно опечатана.

Решив, что осмотр палаты вряд ли что-нибудь даст, Джек изменил намерения и, покинув седьмой этаж, спустился на третий, где располагались операционные и послеоперационные палаты, отделение интенсивной терапии и отдел централизованного снабжения. Этаж был очень оживлен – по коридору то и дело провозили больных из разных отделений.