Текст книги "Кольцо Харона"

13. Червоточина

Дирижер был в восторге. Он, конечно, надеялся на помощь в форме Якоря. Но не смел и мечтать о сложном Портальном, не говоря уже о недавно выращенных Пожирателях миров. Он не смел мечтать и о том, что помощь придет так скоро.

Бывало, что Якори приходили быстро, но только не Портальные. Еще большей редкостью была доставка вспомогательных средств одновременно с Якорем. Обычно между этими событиями проходили годы, десятилетия и даже столетия.

Конечно, и обыкновенный, не Портальный Якорь неплохо служит выполнению главной цели. Обыкновенный Якорь тоже позволяет получить отверстие в пространстве, хотя и меньшее, чем Портальный. Но через такое отверстие может проникнуть все, что преодолевает обычное пространство. Например, радиосигналы. Дирижер снова и снова отправлял сообщения и получал ответные послания, содержавшие сведения, необходимые для возобновления сложной связи со Сферой после стольких тысячелетий молчания. В сущности, Дирижер и Сфера заново учились разговаривать друг с другом.

Но сейчас Дирижер получил сигнал, который заставил его забыть о языковых уроках. Как полагалось, он зеркально отразил сигнал в сторону его источника, показывая, что сообщение принято.

Это не требовало усилия мысли. Но содержание сигнала – требовало. Дирижер проанализировал послание.

И его охватил страх.

Путешествие с Плутона на Луну было долгим, хотя корабль летел быстро. Но теперь оно уже приближалось к концу. Посадка примерно через час. Сондра оторвала взгляд от экрана с новостями и пропагандой и оглядела крошечную кают-компанию, где они иногда собирались с Ларри и Рафаэлем, Сейчас кроме нее тут находился только доктор. Веселая история – оказаться взаперти с ними обоими и Кольером, неразговорчивым пилотом «Неньи».

Сондра подумала о себе, Рафаэле и Ларри. Поспешный отлет на «Ненье» показал, какими важными они вдруг стали персонами. И не только на Плутоне. Кольцо внезапно приобрело вес за пределами Плутона, об этом свидетельствовало то, что после прилунения осмотр и ремонт «Неньи» будет осуществляться вне очереди. Если учесть, что половина сооружений на Луне разрушена, это кое-что значит. Сондра уловила лейтмотив поступающих отовсюду сообщений: если Ларри Чао и Кольцо втянули их в это дело, значит, только Ларри Чао и Кольцо помогут им выкарабкаться.

– Вы уверены, что это правильная величина заряда? – раздался из спальной каюты слегка приглушенный голос Ларри.

Ларри в основном работал у себя, чтобы не мешать остальным, но его голос все же был слышен. Он, конечно, говорил в радиомикрофон, с которым последние дни не расставался. Большую часть путешествия он проспорил с каким-то парнем по имени Люсьен Дрейфус, они обсуждали каждый новый факт, касавшийся таинственной черной дыры. Хорошо хоть, сейчас Луна совсем близко, задержки сообщений становятся все меньше и уже не так выводят из себя.

Сондра всей душой стремилась к покою, к забытью, ей хотелось уйти от всех и побыть одной. Но возможности были невелики, потому что большинство помещений огромного корабля было опечатано – в них хранились эластичные емкости с горючим. Открытыми остались всего семь отсеков: кабина пилота, кают-компания, четыре спальные каюты величиной с гроб и туалетная комната, в которой желающие могли принять очень неудобный душ в невесомости.

Шестнадцать дней. Путь от Плутона до Луны занимает шестнадцать дней. Ларри по крайней мере работает как вол.

Так он искупает свою вину. А как она искупает свою? Без ее поддержки и одобрения у Ларри не хватило бы духу сделать то, что он сделал. А может, это не так? Несет ли она ответственность за разрушительные и совершенно непредсказуемые действия другого человека?

Сондра вздохнула и вернулась к экрану, на котором появилось официальное заявление Обнаженного Пурпура. Жуткая чепуха, но хотя бы можно отвлечься и не слушать, как Ларри бубнит что-то про тяготение.

«Мы с гордостью объявляем о своей победе, мы избавили Солнечную область от проклятия под названием „Земля“.

Сондра нахмурилась.

– Что такое Солнечная область? – спросила она доктора Рафаэля. – На жаргоне пурпуристов.

Рафаэль отложил книгу в сторону и с минуту подумал. Он стал спокойным и непринужденным в последнее время, словно обрел что-то ценное, давным-давно утраченное.

– Я это знал когда-то. Ну да, конечно. Пурпуристы не одобряют термина «Солнечная система», поскольку он подразумевает, что в природе существуют цель и порядок. Хаос, по их мнению, является изначальным, естественным состоянием, и попытки внести упорядоченность есть насилие человека над природой. Возможно, моя формулировка не совсем точна, но в общих чертах их логика именно такова. У пурпуристов, восьмитысячников и им подобных ужасный жаргон. Прочтите, пожалуйста, что они там вещают. Мне даже интересно, я, видите ли, уже много лет не слышал их откровений.

Сондра откашлялась.

– Я попробую, но сделать это довольно трудно, язык сломаешь. Чушь собачья. А произнесенное вслух, это, наверное, покажется невозможным. Итак: «Четыре миллиарда лет неестественное со-стояние существования портило Солнечную область, так как уменьшающее энтропию из-вращение жизни и эволюция противоречат торжественному и естественному движению к всеобщему упадку. Теперь, благодаря Движению Обнаженного Пурпура, Солнечная область очищена от рассадника этой заразы, и восстановлено/установлено истинное состояние природы. Этот техно-логический прорыв еще раз доказывает превосходство способа по-знания Мудрости через Невежество. Когда все научатся плевать на гнусное стремление человека к порядку и стабильности/дебильности, все культуры добьются огромных успехов и убьются.

Но сейчас люди обоих полов, дети разных планет повсюду могут начать новую жизнь, выйдя из-под деспотического/политического ярма культурного империализма Земли. Движение Обнаженного Пурпура предоставляет эту возможность бесплатно, новообращенные всегда физкульт-приветствуются…» Маразм, – сказала Сондра. – Полный маразм.

– Но звучит по-своему поэтично, – смягчил ее слова Рафаэль. – Самое удивительное, что найдутся люди, на которых этот бред произведет сильное впечатление. Их поразит мысль, что кучка чудаков, поселившихся в заброшенной тюрьме, способна уничтожать планеты. Некоторые примкнут к ним, другие пожертвуют деньги. Чтобы бессмысленная цель продолжала свое существование, достаточно одного приверженца на миллион противников и равнодушных. По крайней мере, так было, когда у пурпуристов была восьмимиллиардная аудитория на Земле. А сейчас в окрестностях Солнца живет меньше миллиарда человек, рассеянных по всей системе. Почему при общей тенденции к дроблению и рассредоточению эти чокнутые не вымерли?

– Да, это уму непостижимо. Но агитки пурпуристов хотя бы отдаленно напоминают человеческий язык.

– А у вас есть другие образцы? – улыбнувшись, спросил Рафаэль.

Сондра никогда не видела его таким открытым и раскованным. Господи, какой же обаятельный человек скрывается под панцирем вечного раздражения! Путешествие с Плутона, казалось, раскрепостило его.

– Есть, манифест Восьмитысячников. Они сделали встречное заявление, применив систему условных знаков, в основе которой лежит цифра 8. Думаю, компьютер сумеет расшифровать их сообщение.

– Не знаю, стоит ли тратить на это время. Даже расшифрованное, их заявление лишено смысла. Потому что и словесные конструкции у них условны, в основе их лежит все та же восьмерка.

– Откуда вы столько знаете об этих группах?

Рафаэль улыбнулся.

– Это все моя жена Джесси. Она была очень любознательна, любила все необычное, любила, как ученый любит предмет своих занятий. В наши времена в университетах кого только не было. Особый интерес у нее вызывали радикалы. Мы с ней тогда только защитили докторские диссертации. Она даже кокетничала с Говорунами. Этого движения больше нет, но они не слишком отличались от других групп и группок, вся идеология которых строилась на политическом пустословии. Для них не имело значения, что они делают или имеют в виду, главным было броско и необычно изложить свои мысли. Псевдомысли.

А пурпуристы – это особый случай. По крайней мере, раньше они выделялись среди остальных. Они забыли свои истоки, и в этом их трагедия. В основе Движения Обнаженного Пурпура лежало стремление к определенным целям, одна из них – ненасильственным путем привести к крушению человеческую цивилизацию. Конечно, сама цель возмутительна, но в том-то и дело, что ее недостижимость сознавалась зачинателями движения, более того она была краеугольным камнем их системы. Но – принципиальная недостижимость. Кажется, в самом начале пурпуристы называли себя людьми из Ламанчи или Донами К., в честь Дон-Кихота и его ветряных мельниц. Принцип недостижимости цели должен был побуждать членов группы к постоянным исканиям, вечным стремлениям, не давать им успокаиваться. Поиски идеала, абсолюта, по их мнению, заведомо обречены на провал, потому что невозможно полное воплощение идеала, а возможно лишь приближение к нему, и это последовательное движение заканчивается лишь со смертью. Человек должен был научиться дорожить тем малым, что ему удалось достичь.

Так что сначала Движение Пурпура ставило перед собой неглупые цели. Это был, конечно, эпатаж не самодостаточный, а вполне продуктивный. Он был направлен на-то, чтобы люди перестали благодушествовать и встряхнулись, вспомнили, что мир не так уж хорош, и устремились к высшим целям, по крайней мере, зашевелили мозгами. То есть было очевидное стремление к пробуждению личности, а это вовсе не плохо.

Джесси объяснила мне в свое время, что именно таков истинный, не лежащий на поверхности смысл Бессмысленной Цели.

Взгляд Рафаэля стал холодным.

– В наши дни философия пурпуризма выродилась в болтовню, которая требует от людей одного только самовыражения. К чему, зачем – этого они теперь не знают. Общение с каторжниками из Тихо испортило пурпуристов. Незадолго до своей смерти Джесси предсказывала такой финал, – Рафаэль покачал головой. – Но она бы огорчилась, узнав, что оказалась права. За душой колонистов Пурпурной колонии Тихо не осталось ничего, кроме гнева. Гнева и настойчиво культивируемой мысли, что вся Вселенная перед пурпуристами в долгу. Их философия стала игрой в слова, призванной оправдать их образ жизни.

В пурпуристах всегда был гнев, раньше он смягчался надеждой. Теперь надежды нет, и потому все это выглядит так грустно.

Сондру поразили даже не сами слова Рафаэля, а то, что говорит это человек, сам еще недавно снедаемый гневом и ожесточением.

– Наверное, Джесси была замечательная женщина, – наконец сказала Сондра.

– О да, – задумчиво ответил Саймон Рафаэль. – Замечательная. Я все время вспоминаю, какая она была замечательная.

Раздался сигнал, и прозвучал спокойный, уверенный голос пилота Кольера:

– Осталось полчаса до посадки на Луну. Если вы включите мониторы наружного наблюдения, то увидите довольно любопытное зрелище.

Сондра вздохнула с облегчением. Бесконечный полет подошел к концу. Она включила монитор, но больше по инерции; ее сейчас интересовал не лунный пейзаж, а работа двигателей, к шуму которых она напряженно прислушивалась. Появился Ларри, прошел к своему креслу и пристегнул ремни. Сондра взглянула на него. Ларри волновался так же, как и она. Они оба переживали за двигатели «Неньи». Весь полет с Плутона «Ненья» шла в форсированном режиме, а двигатели вряд ли были предназначены для таких перегрузок. Благодаря этому полет длился всего шестнадцать суток, но зато теперь путешественники оказались в очень неопределенном положении, когда оставалось уповать только на везение.

Первую половину пути ускорение корабля составляло 1,25 «g», вторую половину пути он замедлял свое движение с отрицательным ускорением той же величины. Перегрузка, хоть и небольшая, с непривычки отражалась на самочувствии пассажиров. «Зато теперь, – говорила себе Сондра, – если „Ненья“ благополучно прилунится, одна шестая земной силы тяжести покажется нам просто наслаждением».

Ларри смотрел, как навстречу им мчится покрытая шрамами и кратерами поверхность Луны, и вдруг вся возня вокруг природы черных дыр представилась ему такой пустой, такой мелкой. Он вцепился мертвой хваткой в ручки кресла, закрыл глаза и словно наяву увидел страшную аварию – «Ненья» на огромной скорости врезается в гору; вспышка, оглушительный грохот – и все. Нет, так не годится. Он открыл глаза. Двигатели гудели слишком устало. Они не в состоянии предотвратить падение. Хуже всего, если они совсем заглохнут. Ларри перевел взгляд на монитор: изборожденная кратерами поверхность приближалась с каждой секундой все быстрее.

Двигатели заработали на полную мощность, корабль тормозил, зависал над Луной. «Ненья» медленно опустилась на посадочную площадку. Двигатели отключились, и корабль мягко прилунился.

Ларри едва успел перевести дух, как внизу послышался стук и лязганье металла. Молодой человек просунул голову в приоткрывшуюся крышку люка и стал озираться в поисках пассажиров. Наконец его глаза привыкли к сумраку, и он увидел Ларри.

– Ларри О'Шонесси Чао? – спросил молодой человек.

Ларри встал, пошатываясь, и неуверенно шагнул, стараясь приноровиться к непривычному тяготению.

– Да, – узнав голос, споривший с ним по радио, ответил Ларри. – А вы – Люсьен Дрейфус.

Люсьен ловко запрыгнул в люк и улыбнулся. Он протянул руку, и Ларри энергично пожал ее, рассматривая Люсьена. Небольшого роста, гибкий, нервный молодой человек совсем не вписывался в традиционный образ беспечных пухлых коротышек-лунян. Узкое бледное лицо и очень открытая улыбка. Рыжевато-каштановые волосы, подстриженные длинным «ежиком», стоят на голове дыбом, как пружинки. Рукопожатие энергичное, крепкое. Рубашка с короткими рукавами не скрывает мускулистых рук. Он старше Ларри на год или на два, но улыбается так, будто между ними уже установилось соперничество и он уверен в своем превосходстве.

Люсьен повернулся к остальным.

– Доктор Бергхофф, доктор Рафаэль, добро пожаловать. Давайте поторопимся в космопорт, у выхода из шлюза в город нас ждет микроэлектромобиль. О своем багаже не беспокойтесь, сотрудники космопорта доставят его на место в целости и сохранности. В конференц-центре все, мягко говоря, немного суетятся. С ВИЗОРа до нас доходят какие-то дикие слухи, – он на секунду замолчал. – Как только вы приедете, совещание немедленно откроется.

Он показал в сторону люка, и его уверенный жест поразил Ларри своей профессиональностью, словно Люсьен работал экскурсоводом.

– Немедленно? – спросил доктор Рафаэль.

– Да, сэр.

– Ясно, – бросив озабоченный взгляд на Сондру и Ларри, сказал Рафаэль.

В суматохе посадки они забыли переодеться, их костюмы вряд ли подходили для официальной встречи. На Ларри была одна из его самых ярких рубашек, а уж малиновые шорты не подходили ни для чего. «Парадный костюм для исторической встречи», – подумал Ларри. Сондра в грязном черном комбинезоне выглядела получше, но было заметно, что она в нем спала, а к отвороту прилипло несколько крошек от завтрака. Рафаэль, в широких брюках и свитере, по сравнению с ними являл собой верх приличия.

– Думаю, всех интересует, что мы скажем, а не как мы одеты, – уловив общее сомнение, бросил Рафаэль.

– Вы правы, сэр, – взглянув на часы, произнес Люсьен; он не обращал внимания ни на что, кроме течения времени. – Идем?

Трое приезжих немного неуверенно последовали за ним. Он провел их в воздушный шлюз корабля, а затем вниз по длинному, крутому, извилистому проходу, идущему под землю, в сложный лабиринт шлюзов. Встреченные по дороге рабочие занимались проверкой своих скафандров.

– Это ремонтная бригада, – сказал Люсьен. – Собирается отладить двигатели вашего корабля, чтобы увеличить их мощность. Сдается мне, это не последний его скоростной рейс.

Ларри быстро посмотрел на встревоженное лицо доктора Рафаэля и почувствовал жалость к директору Станции. «Ненья» всегда олицетворяла для директора спасательный круг; билет домой, если случится что-нибудь плохое; талисман, охраняющий от неожиданных бед.

Декорации мелькали слишком быстро. Люсьен вывел их через воздушные шлюзы и городской тоннель к маленькому открытому электромобилю. Он сам занял место водителя, а остальные забрались в открытый салон.

Едва Ларри успел коснуться сиденья, как Люсьен нажал акселератор. Шины взвизгнули, и микроэлектромобиль полетел по узкому, тускло освещенному тоннелю. Десять минут назад Ларри дрожал, ожидая посадки космического корабля. Однако сейчас он понял, что посадка на Луну куда безопаснее поездки с Люсьеном в этой повозке.

– Вы прибыли последними, – Люсьен старался перекричать свист ветра. – События развиваются стремительно, даже со времени нашего последнего разговора по радио произошли изменения. Говорят, самые последние новости у Марсии Макдугал с ВИЗОРа.

– А наши расчеты подтверждаются?! – схватившись судорожно за сиденье, крикнул в ответ Ларри.

– Расчеты прекрасные, очень подробные. Но мне не нравятся ваши выводы.

– О выводах мы сейчас не говорим.

– Я все время о них думаю, – кричал Люсьен. – Что касается расчетов… Как раз перед тем как вы прилетели, я сделал последнюю проверку. Масса черной дыры, образовавшейся на месте Земли, определенно составляет 1,054 земной, никакого заметного увеличения массы не происходит, хотя теперь видно множество мелких обломков. Чтобы определить скорость вращения, мы применили метод оптического скаляра. Получили достаточно точные данные. Но можем ли мы с уверенностью сказать, что они означают? Я все еще сомневаюсь, стоит ли делать их достоянием гласности.

– Если данные верны, мы их обнародуем, – начиная раздражаться, прокричал Ларри. – Мы не можем терять время на четырехкратную проверку только потому, что вы предубеждены против наших выводов. Дайте мне другое объяснение, и я не буду настаивать на своем.

– Ладно, ладно. Меня вы, кажется, уже убедили. Остальные исследователи будут решать сами.

Сидевшая сзади Сондра не разбирала и половины слов, но это не имело значения, она и так знала, о чем они говорят. Уже больше двух недель все обсуждали одно и то же.

Микроэлектромобиль вырвался из тоннеля, нырнул под табличку «Внутренняя Сфера Амундсена», и взгляду, уставшему от однообразия каменной стены, открылся более интересный вид. Сондра увидела город, следы землетрясения; тут и там люди расчищали завалы. Больше она ничего не успела заметить: Люсьен так резко затормозил, что все чуть не вылетели из машины. Вероятно, они приехали в Университет им. Армстронга, куда всех вызвали на срочное совещание.

– Вот мы и на месте, – объявил Люсьен и выпрыгнул из машины.

Он ввел спутников в просторное, низкое университетское здание. Они быстро прошли по длинному коридору. Дверь в конце коридора была открыта.

Ларри вошел последним, и поначалу ему показалось, что комната заполнена одними глазами, и все они направлены на него, сверля взглядом человека, который уничтожил Землю. Ларри чувствовал себя так, словно он на бешеной скорости врезался в кирпичную стену. В кирпичную стену из глаз.

Он услышал, как за ним захлопнулась дверь и щелкнула задвижка.

Потом он ощутил мягкое прикосновение чьей-то руки, повернулся и увидел похожего на гнома человечка в желто-зеленом сюртуке простого покроя – вот это был типичный лунянин.

– Добро пожаловать, – сказал человечек. – Я Пьер Долтри, президент Университета и на сегодняшний день глава нашей научной группы. Займите, пожалуйста, свои места, и начнем. Мистер Чао, доктор Бергхофф, доктор Рафаэль.

Они уселись в приготовленные для них кресла во главе длинного стола, хотя Ларри с удовольствием занял бы менее заметное место.

Президент Долтри подошел к своему креслу в середине стола, но так и не сел.

– Я не буду тратить много времени на представления, – начал он, – позвольте мне только назвать основных докладчиков, кроме только что прибывших. Все они активно работают над проблемой, собравшей нас за этим столом, и уже кое-чего добились. Люсьен Дрейфус, вы все его знаете. Тайрон Веспасиан, тоже из Орбитальной транспортной службы. Марсия Макдугал и Хирам Макджилликатти из ВИЗОРа.

Он указал на каждого из них и затем широким жестом обвел весь стол.

– Здесь представлены все крупные правительства Солнечной системы, включая исчезнувшую Землю. Тут присутствует Нэнси Стэнтон, посол ООН в Лунной республике. Мы собрались здесь, чтобы найти выход из тупика. Несколько дней назад Саймон Рафаэль и Ларри Чао предложили созвать это совещание, и с тех пор события развивались так быстро, что необходимость нашей встречи еще более возросла. Поскольку времени на обсуждение очень мало, а что-то предпринять надо как можно быстрее, различные правительства договорились предоставить нашему объединенному комитету практически неограниченные полномочия. То, что мы решим за этим столом, будет не просто рекомендацией, но обязательным для выполнения распоряжением. Я прошу всех не забывать о той огромной ответственности, которую мы отныне несем за свои действия.

Долтри примолк и обвел взглядом стол.

– Мне приходит на память эпизод из истории Луны. Около столетия назад политические отношения между Землей и Луной, с одной стороны, и остальной Солнечной системой – с другой, оказались на грани межпланетной войны. Казалось, ничто уже не спасет от нее. И все-таки война не началась. Внезапно появился астероид, угрожавший Земле столкновением, и эта опасность сплотила человечество, показала всю несерьезность политических притязаний по сравнению с ней. Луна приняла на себя предназначавшийся Земле страшный удар, и теперь нам напоминают об этих днях Кратер завтрашнего дня и полученная нами независимость.

Неожиданное столкновение с астероидом всегда считалось самой большой опасностью для человечества и Земли. Теперь мы знаем, что бывает и хуже.

Человечество склонно верить в то, что ему известны все худшие несчастья, которых следует опасаться, и всякий раз оказывается, что этот список неполон. Голод, наводнения, экологические бедствия, ядерная зима, столкновения с астероидами… Но объявляется новое зло, гораздо страшнее прежнего. Вот и сейчас: можем ли мы быть уверены, что худшее позади?

Все молчали.

– Я прошу мистера Чао выступить первым.

Ларри Чао не знал, следует ли ему встать, и решил не вставать; он и сидя чувствовал себя не в своей тарелке. Слишком много вопрошающих глаз. Он вдруг подумал, что выглядит, как преступник на суде. Какого черта он должен разоряться перед этими чинушами? Стоило тратить столько денег и сил, лететь сюда сломя голову, чтобы теперь метать бисер перед свиньями. Ладно, черт с ними. Ларри расправил плечи и начал выступление, надеясь закончить его как можно скорее.

– Э, благодарю вас еще раз, президент, и э-э, члены объединенного комитета.

Ларри даже не был уверен, правильности он обращается к ним. Он вытащил из кармана свои заметки и принялся, ничего не соображая, их перелистывать; он старался потянуть время, чтобы привести в порядок свои мысли.

– Позвольте мне начать с самого главного вопроса: является ли черная дыра на месте Земли самой Землей? Виной ли наш… мой эксперимент тому, что Земля обратилась в ничто?

«Вот я и сказал это!», – подумал Ларри. Сердце гулко билось. Над столом пронеслось тихое шушуканье.

«Да, это сделал я, – думал Ларри. – Я это признаю». Он знал, что у него нет выбора, он должен признать очевидное. Ему не спрятаться от того, что произошло, от того, что он натворил. Он заклеймен теперь на всю жизнь, и нет смысла притворяться, что клейма нет, легче не станет.

Сондра сидела рядом и наблюдала за приятелем. Ларри очень волновался, но было видно, что за последние дни он изменился, стал зрелым человеком. Когда он говорил, то сидел чуть прямее, чем всегда, смотрел на слушателей чуть увереннее. Застенчивый подросток не исчез, но подросток этот взрослел на глазах.

Ларри продолжал:

– Во время путешествия с Плутона я постоянно поддерживал связь с расположенной здесь, на Луне, Орбитальной транспортной службой. Как вы все, без сомнения, знаете, это учреждение предоставило ценные сведения о положении в системе Земля – Луна, или, теперь правильнее сказать, в окололунном пространстве.

Слушатели вновь слегка зашевелились.

– Сотрудник ОТС Люсьен Дрейфус систематизировал имеющуюся у Службы информацию о черной дыре. Мы с ним проанализировали данные и пришли к одинаковым выводам.

Ларри видел, что сидящий за дальним концом стола Люсьен и бровью не повел, и невольно восхитился хладнокровием лунянина.

– Мы рассчитали, какой стала бы Земля, превратившаяся в черную дыру, и сравнили наши вычисления с параметрами черной дыры, находящейся сейчас на месте Земли, – увлекшись, Ларри перестал стесняться. – Беда в том, что у черных дыр не слишком много характеристик, выразимых в точных цифрах. Во многих отношениях можно сказать, что черной дыры как физического явления вообще не существует. У нее нет размера, цвета, спектра. Ее плотность бесконечна. Но некоторые оценки мы все-таки смогли получить. Первая и самая очевидная характеристика – это масса дыры. Сейчас всем известно, что она на 5% больше массы Земли. Это не так уж много, на поверхностный взгляд, но давайте вспомним, что масса Луны составляет лишь 1,2% земной. И не забудем, что масса черной дыры измерялась всего через восемь часов после исчезновения Земли. Земля не могла так быстро набрать такой дополнительный вес. Чтобы черная дыра на месте Земли на самом деле оказалась Землей, Земля должна была быть передвинута каким-то неизвестным способом, сгущена, сконцентрирована до объема абстрактной точки, стянута в сингулярность, напитана дополнительной массой, равной четырем лунным, а потом восстановлена на прежнем месте, и все это за восемь часов. Совершенно невероятно! Поэтому я считаю, что эта черная дыра не могла быть порождена Землей.

Ларри вспомнил, как он работал ассистентом на кафедре. Больше всего ему тогда нравилось читать лекции, ему нравилась логика, при помощи которой удавалось доказывать очень красивые вещи.

– Теперь я подхожу к довольно сложному вопросу. Для большей ясности я не стану строго придерживаться научной терминологии. Простите, если я немного упрощу дело; речь идет не об искажении данных, а о том, чтобы сделать их более прозрачными, что ли.

Мы можем измерить некоторые характеристики черной дыры: параметры вращения; электрический заряд и магнитное поле, если они есть; горизонт событий; массу и, конечно, силу самого поля притяжения. Разумеется, все эти величины связаны между собой. Так, магнитное поле или его отсутствие зависит как от электрического заряда дыры, так и от скорости ее вращения.

Чем мы располагаем? Начнем с вращения. Данные о вращении дыры можно получить методом анализа циркуляции магнитных полей и так называемым методом оптического скаляра. Ось вращения черной дыры перпендикулярна плоскости орбиты, в то время как земная ось составляла с ней угол в 66,5°. Чтобы повернуть ее почти на 25°[7]7
  23,5° есть угол между осью вращения Земли и перпендикуляром к плоскости орбиты.


[Закрыть] и удерживать в вертикальном положении, требуется громадная энергия. Планета воспротивилась бы таким попыткам, если бы их кто-то предпринял, подобно гироскопу, сопротивляющемуся любой попытке повернуть ось его вращения. Я не думаю, что можно заставить земную ось повернуться вертикально, избежав разломов коры и выброса в космос большого количества осколков. Однако мы не видели никаких осколков. Это только первое замечание, касающееся вращения. Второе. Если предмет уменьшится в размерах, скорость его вращения должна возрасти, это азы механики. Так фигурист, делая пируэт, прижимает руки к телу и вращается все быстрее и быстрее. Если Земля сжимается в черную дыру, эта дыра обязана вращаться с огромнейшей скоростью. Наша дыра вращается слишком медленно – со скоростью в один процент от расчетной. Кроме того, она вращается в противоположном направлении. Это что касается вращения. Далее. Исследуемая черная дыра обладает мощным отрицательным электрическим зарядом. Земля была… то есть Земля вообще электрически нейтральна. Еще одна странность: северный и южный магнитные полюса дыры перевернуты, по сравнению с земными. Масса, данные о вращении, электрический заряд и магнитные свойства – все характеристики этой черной дыры, которые мы сейчас в силах установить, противоречат тем характеристикам, которые были бы у черной дыры, превратись в нее каким-то образом Земля. Поэтому я обоснованно утверждаю: данная черная дыра не является бывшей Землей.

Слушатели зашептались – кажется, с облегчением. Ларри подождал, пока голоса затихнут, и продолжал:

– Тогда что случилось с Землей? Либо Земля находится где-нибудь в другом месте, либо она уничтожена. Если она уничтожена, где следы этого уничтожения? Где энергетический импульс? Если Земля раскололась на куски, взорвалась, распалась на элементарные частицы или обратилась в чистую энергию, мы узнали бы об этом, правда, при условии, что сами пережили бы это событие. Последствия были бы очевидны. На Луну обрушилось бы огромное количество осколков, или она раскалилась бы от выделенной энергии, или и то и другое вместе. Я считаю, что Земля не уничтожена, а перенесена в другое место.

– Подождите, подождите! – вмешался резкий голос. – В полученных данных нет и намека на такой вывод. Я-то знаю! Я сам собрал большинство сведений, – Макджилликатти брызгал слюной от злости. – Я не видел, конечно, вашу драгоценную черную дыру крупным планом. Но вы только сейчас высокомерно заявляли, что нельзя разрушить планету, не оставив никаких следов этого разрушения, а после этого небрежно бросаете, что можно без лишнего шума ее украсть. Где же логика? Каким же образом, вы полагаете, это сделано?

Сондра подалась вперед.

– Червоточина; черт возьми! Вот что такое эта черная дыра. Вход в червоточину!

– Червоточина – это идиотская чушь! – фыркнул Макджилликатти. – Никаких червоточин нет в природе. И не может быть. И, на мой взгляд, черных дыр тоже. А черных дыр такой величины – в особенности.

Сондра почувствовала, что теряет терпение.

– Ради Бога, вы ведь видели, как вслед за синими вспышками появляются объекты размером с астероид. Да вы же первый и получили их изображение!

– Да, я поймал изображение, – огрызнулся Макджилликатти, – но я не согласен с вашим толкованием. Несомненно, на месте Земли находится какая-то плотная масса, но вы безосновательно отождествляете ее с черной дырой. Я не вижу доказательств, подтверждающих эту гипотезу. Может, у этой массы просто очень высокая плотность, но нет горизонта событий, и поверхностное притяжение недостаточно для того, чтобы удерживать вещество. Я не успел изучить количественные данные, но мне кажется, что тело с массой Земли могло бы обладать плотностью, в тысячу раз меньшей плотности черной дыры, и в то же время иметь диаметр всего несколько метров, то есть быть очень маленьким, таким, что наши несовершенные приборы воспринимают его как точку. Возможно, луч вызвал превращение обычного вещества, образующего Землю, в вещество неизвестной нам структуры, и эта структура такова, что небесное тело с массой Земли, состоящее из такого вещества, может не превышать нескольких метров в диаметре и иметь необычно темный цвет. Я считаю, что дело обстоит именно так, а объекты размером с астероид каким-то образом покидают поверхность этой плотной массы. Предположим, что состояние ее вещества очень нестабильно, и эти объекты – просто его резкий переход в нормальное состояние.