Текст книги "Глаз кота"

Мерси Спендер и Чарльз Фишер сидели по обе стороны, чтобы подхватить Уолтера Сэндса, когда он падал вперед.

– Быстро кладите его на стол! – скомандовала Элизабет.

– Он потерял сознание, – сказал Фишер. – Мне кажется надо ниже опустить голову.

– Послушайте сердце! Когда я была рядом с ним, то почувствовала, что оно останавливается. Они положили его на стол и стали слушать его сердце, но оно не билось. Мерси принялась за массаж груди.

– Ты знаешь, как это делается? – спросил Айронбэр.

– Да. Мне однажды это помогло, – проговорила она. – Я вспомнила, как это делается. Пошлите кого-нибудь за помощью.

Элизабет подошла к селектору.

– Я не знал, что у него больное сердце, – проговорил Фишер.

– Не думаю, что он когда-нибудь болел, – заметил Мансин, – или мы просто недостаточно знали друг друга.

Плохо пренебрегать чужим мнением, ведь мы не соглашались с Айронбэром, когда он нам об этом говорил.

– Это не его вина, – сказала Мерси, продолжая массаж.

– Согласен, – проговорил Фишер. – Нужно время, чтобы это понять. А мы кое-чему и научились…

Элизабет поймала Теддерса. Все замолчали, слушая ее рассказ.

– Только что… Только что, – сказал Фишер, – он был с нами.

– Кажется, что он все еще здесь, – подтвердил Мансин.

– Мы пытались настичь Зингера, – сказала Элизабет, проходя по комнате и садясь.

– Трудное положение… Что мы можем сказать ему? – спросил Фишер.

– Все, что знаем, – ответил Айронбэр.

– Кто может знать, какой облик существо примет, и что творится в его мозгу? – задала вопрос Мерси. – Может быть, лучше все предусмотреть, как предлагает Мансин.

– Может, нам за это взяться вдвоем, – предложила Элизабет. – Но если не попытаемся помочь Зингеру, тогда атака Уолтера была напрасной.

– Я с тобой, – заявила Мерси. – Мы должны справиться.

– Скорей бы кто-нибудь появился из медицинского трипа. Я устала.

– Я помогу, – решил Фишер. – Покажи, как ты делаешь.

– Я тоже поучусь, – придвинулся Мансин. – Я пока слабо чувствую его присутствие. И, может это добрый знак.

Снизу, где восстанавливали разрушенную стену, слышался стук молотка.

Он прошел по воде, выше маленького водопада, зная, что дно относительно твердое. Потом пошел вдоль южного склона по четкому следу, вошел в каньон Черной Скалы и шел еще с полмили. Дождь упорно поливал его, в вышине пел ветер. Он увидел группу утесов, отходящую от северной гряды, соскальзывающую на дно каньона в самый поток.

Осмотрев нагромождение бревен у берега, он составил план. Затем подошел к краю воды и направился по длинной каменистой отмели, где его следы вскоре затерялись. Потом пошел задом наперед, стараясь ступать в свои следы, пока снова не очутился на берегу. Опять вошел в воду, палкой пробуя места сыпучего песка, и отправился назад к устью каньона.

Дойдя до него, он перешел главный поток и вышел на северный берег, повернул направо и дальше пошел по каньону дель Муэрто к Старой Коровьей развалине, запутывая свои следы, проходя следующие полмили. Ему нравилось чувствовать, что он совершенно один в этом гигантском ущелье. Поток воды здесь был шире и глубже. Вспомнилась история, слышанная им в детстве, история, пролетевшая через время и страхи. Кто был тот старик певец? Вверх, вокруг Кейенти, возврат в 1920 год…

Старика поразила молния, он умер. Но через несколько дней он воскрес, принеся от богов весть, что мир будет затоплен. Это не распространялось на людей, переживших удар молнии; он тоже удостоился особого внимания. Люди, поверив ему, побежали со своими стадами к Черной Скале. Но вода не пришла, кукурузные поля без полива высохли, посевы погибли от летнего зноя. Шаман за это не поплатился.

Билли хихикнул. Как это Желтое Облако называл его?

– «Эзетлин» – «врачеватель».

Мы не всегда надежны, думал он, склонны к гневу и заблуждению, как и все. Врачеватель лечит себя сам.

Он миновал «холм желаний» – образование из валунов и можжевельника, остановился, вернулся и положил еще один камень. Почему нет? Он был там.

Скоро он вышел к Старой Коровьей развалине, одной из самых больших в каньонах. Она была напротив северной стены за гигантским выступом. Ее останки покрывали площадь больше, чем четыреста футов в длину, были раскиданы среди громоздких валунов. Вернемся к Великому Индейскому селению, состоящему из трех кив со множеством комнат. Были там также и бревенчатые и земляные склады, закрома навахо, расписанные выходцами из Анасази. Билли подошел ближе, чтобы еще раз посмотреть на белые, желтые, черные изображения людей с поднятыми руками, стрелков из лука, круги, круги, много кругов и животных… Высоко над выступом слева от него было одно замечательное навахское творение, самое интересное для него. Высокие, закутанные в плащи, в шляпах испанцы с ружьями, двое из них стреляют в индейцев. Это были солдаты лейтенанта Энтони Нарбони, сражавшиеся с навахами в 1805 году. Внизу у основания скалы, были всадники и кавалеристы

– американцы 1860 года. Когда он смотрел на них, казалось, что они живые.

Билли протер глаза. Они действительно двигались. Казалось, что он слышит ружейные выстрелы. Фигуры были трехпространственные, живые, скакали по пескам…

– Всегда против нас, не так ли? – обратился он к ним и ко всему миру.

Билли слышал проклятия на испанском. А взглянув на другую фигуру, он услышал голос кавалерийской трубы. Огромные каменные стены, казалось, исчезают над ним, и тихо надвигается вода. Ему виделся сейчас совершенно другой ландшафт – мрачный, бесплодный и ужасно сверкающий. Он поднял глаза к солнцу, призрачно светившему сверху.

Его двойник стоял рядом, удивляясь, как такое возможно; второй был просто поглощен зрелищем.

Казалось, слышится барабанный бой и видны всадники в чужой пустыни. Темп постоянно увеличивался. Потом, когда скачка стала бешеной, пески вздымались перед предводителями всадников, большая треугольная полупрозрачная форма вдруг поднялась перед ним, прыгнув и окутав лошадь и всадника скользкими перепончатыми крыльями. Некоторые всадники были подброшены вверх, потом рухнули на других и утянули их вниз, в селение, напоминая бьющиеся груды, похожие на камни на бесплодном ландшафте.

Даже кавалеристы, увидев такое, взмахнули саблями; затрубили трубы, загремели барабаны.

Конечно.

На что рассчитывать, когда один на один схватился с Крелем. Он быстро выкинул из головы все, что возвращало его в институт. Два вызова: он решил, что они опасны для него. Этот мир Кота – пародия на очень злобных существ…

Кот. Речь дьявола… Кот пересек равнину – воплощение меняющейся силы…

Снова из песчаного вихря встал Крель…

Кот отступил, вырастая и вытягиваясь, нанося сокрушительный удар. Они пошли вместе, и Кот, борясь, оттащил его.

Барабанный бой, и сцена исчезла. Билли смотрел на антропоморфные фигуры: лошадей и Большую Старую Корову. За своей спиной он слышал плеск воды.

Зная странные события многих лет, он всегда чувствовал, какая мощь обитает в старых местах. Как-то это и ободряло по-своему, он считал это добрым предзнаменованием. Билли запел короткий псалом, благодаря за видение, и повернулся, чтобы идти дальше.

Тени сгущались, скалистые стены сейчас казались выше, и через какое-то время ему показалось, что он видит их сквозь радужный туман.

Вернулся назад. Одна его половина пока жила отдельно, казалась маленькой и очень далекой. Его жизнь между детством и сегодняшним днем была мерцающим сном, и он не заметил всего происшедшего. Билли принялся называть давно забытые имена. С правой стороны надвигался ливень; его пока прикрывала стена каньона. Вспышка молнии осветила красноватую тропу перед ними.

– Крель! Крель! – не зная зачем, напевал он, продолжая идти. Освободил Кота, чтобы убить стрэджианку, найти Креля, чтобы убить Кота… Что потом? – Он хмыкнул.

Нет объяснения случайно виденному. Его память играла с окружающими скалами. У индейцев прерий было много культовых ритуалов, больше, чем у жителей Скал, чем у его народа. Сейчас казалось, что можно слегка прикоснуться к ним. Кто был тот, философ белликанов, который ему нравился? Спиноза? Да. Все живы, все связаны внутри и снаружи.

Очень индейское.

– Хах'ла'тзе'кис! – звал он, а эхо возвращалось обратно.

Зигзаг молнии танцевал над высоким скалистым краем, и когда исчезла вечерняя заря, Билли увидел, что наступила ночь. Он прибавил шаг, понимая, что будет лучше, если он доберется до каньона Челли до того, как мир окутает черная ночь.

Земля под его ногами постепенно уступала место болоту. Он пошел, пробуя дорогу палкой. Билли почистил башмаки и тронулся дальше. Он пробежал по обломку скалы, ощущая ее влажное спокойствие и шероховатость. Потом лизнул палец и снова всмотрелся в мрак.

Минуты бежали, как темные приливы между камней, когда он шагал, в мозгу вспыхивали неясные воспоминания общественных, расовых и личных событий.

Они казались выплывают к нему из вторгшейся темноты, своими носами взрезая видимые ему линии. Это была Скала-Корабль в миниатюре, появившаяся на поверхности. Когда он покачнулся, она выросла и заполнила его воображение…

Его неодолимо тянуло к прошлому. Снова небо над ним было голубым стеклом. Дул резкий и холодный ветер; скалы шероховаты и ноги вязнут в грязи. Скоро наступит время, когда силы иссякнут.

…Они приблизились к близлежащей вертикальной вершине.

Он, оглядываясь на нее, упрямо лез вверх; она раскраснелась. Она была хорошей альпинисткой, очень опытной. Но это восхождение было особым, запретная проба…

Он заскрежетал зубами, пробормотав, что он дурак. Они взбирались на тзе'би'дахи – крылатую скалу. Белые люди называли ее Скала-Корабль. Ее высота семь тысяч сто семьдесят восемь футов, на нее взбирались только один раз, приблизительно двести лет назад, многие погибли, пытаясь взобраться на нее.

Это было священное место, и сейчас восхождения на нее запрещались.

Доре нравилось скалолазание, правда она никогда не советовала это другим, но с ним пошла. Да, это была его идея, не ее.

В памяти он восстановил их малюсенькие фигурки на поверхности, подтягивающиеся все выше. Его идея. Скажите, зачем? Скажи Хостин хоган – бог ночи, зачем? Так, чтобы он мог засмеяться и пойти, чтобы черный ветер с севера дул на него.

Зачем?

Ему хотелось доказать ей, что он не боится людского табу, что лучше, умнее, опытнее других людей. Хотел показать, что не верит в духов, что свободен от предрассудков, что выше этого, что смеется над ними. Ему только позднее пришло в голову, что не стоило это говорить ей, что тени страха только для него, что его действия бессмысленны, ненаучны, наиграны. Но она-то была нужна ему, была веянием новой жизни в новое суровое время и…

Услышав ее крик, он моментально оглянулся и протянул руку. Их пальцы разделяло не более восьми дюймов. И потом она сорвалась. Пораженный он смотрел на нее.

Полуослепший от слез, он проклял горы, богов, себя. Все было кончено. Он все потерял, стал ничем.

Билли снова прошептал проклятие, глазами внимательно обшарив местность, он мог поклясться, что секунду назад здесь был койот, щелкнувший хвостом и захохотавший, потом он исчез во мраке. Ему вспомнились куплеты ритуального костра древнего пути Койотов:

Я пойду в места, где черные облака нависают надо мной, Я пойду туда, где дождь хлынет на меня, Я пойду туда, где молния сверкнет надо мной.

Я пойду в места, где черный туман сгустился надо мной, Я пойду туда, где играют радуги и гремят громы, Я буду гулять по росе и пыльце.

Они будут на моих подошвах, выше облепят мои ноги…

Когда он дошел до места, где, как он думал, он видел койота, он быстро осмотрелся в тусклом свете, и ему показалось, что он видит отпечатки лап.

Не важно, хотя это что-то означает. Но что именно, он не мог сказать.

Он вошел в воду…

На тропу за горами.

Заклинание готово.

…Это его вода, вода белого койота.

Заклинание готово.

Пройдя Вишневый каньон, Билли был уверен, что Кот идет по его следу. Он допускал это. Это было предопределено судьбой, если не Кот за его спиной, то все равно кто-нибудь другой. События сейчас разворачивались по разному. Мир ускользал из поля зрения.

Темно, темно. Но его глаза привыкли к необычным очертаниям. Он мог пройти пещеру Голубого Быка. Шел дальше, рассматривая свои возможности. Шел не отдыхая. Он изобрел другой ложный путь к каньону Двойного Следа. Проходя, маскировал свой проход. Шел все дальше. Вошел в воду.

Проходи за мной, Кот. Спокойный отрезок кончился. Слабые вспышки. Ветер и вода заглатывают гром. Билли хохочет, его лицо мокрое.

Черное заклинание поднимает меня своей рукой…

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Когда стало ясно, что Уолтер Сэндс умер, неудачу свалили на лечение. Мерси Спендер прочла молитву; Фишер был удручен; Мансин смотрел в окно; Айронбэр налил себе кофе; все долго молчали.

Наконец:

– Я хочу сразу отправиться домой, – проговорил Фишер.

– Но мы настигли Зингера, – сказала Элизабет.

– Если хотите вызвать его, – ответил он, – то он сейчас огибает излучину. Он… еще где-то. Зингер все еще мыслит примитивными символами. Я не понял его и уверен, что и он тоже. Он полагает, что надежно укрылся, следуя по какой-то древней тропе.

– Но он жив, – сказал Айронбэр, – и идет дорогой шамана.

Фишер фыркнул:

– Что ты знаешь о ней?

– Достаточно, чтобы кое-что понять, – возразил тот. – Я интересовался индейцами, когда умер мой отец. Даже запомнил некоторые давно забытые вещи. Все из его научных работ и путешествий. Он вырос в нормальное время в приличном месте, где можно было жить поблизости от среды неолита. Он витал в облаках. Частью своей души возвращался в этот раздваивающийся каньон. Он был шаманом – настоящим шаманом – один раз. На несколько дней возвращался к своему второму «я» умышленно, потому что думал, что это сможет ему помочь. Сейчас все получается не так. Вот, что я думаю: я читал телеграфные ленты на навахском языке, узнавая о нем, здесь в свободное время. Навахи немного отличаются от других индейцев, даже от своих соседей. Они проделывали кое-что с другими людьми, сохраняя в тайне нахождение своего шамана, когда назревали какие-нибудь события.

– С людьми? – спросил Мансин, улыбаясь.

– Помолчи, – оборвал его Айронбэр.

– Так ты говоришь, что этот ужасный чужеземный зверь гонится за сумасшедшим индейцем? – вставила Мерси. – Мы знаем, что знаменитости обычно не отправляются в эти каньоны, ведь климатические условия там коварны. Мы ничего не сможем сделать, даже объединившись в мысли; зверь сможет нанести достаточно сильный ответный удар, а Зингер может не понять нас. Может, нам отправиться по домам, и пусть разбираются сами.

– Другое дело, если мы могли там что-то сделать, – сказал Фишер, встав рядом с Айронбэром. – Я начинаю понимать, что вы чувствуете к парню, но черт возьми. Если ты мертв, лежи и не шевелись.

– Мы можем атаковать зверя, – тихо проговорил Айронбэр.

– Чертов чужак, – проворчал Мансин. – У нас нет ключа к его мозгу. Он отшвырнет нас, как и в прошлый раз. Кроме того, эта совместная мозговая атака очень рискованна. Нам слишком мало удалось сделать; кто знает как справимся сейчас? В любом случае нечего противопоставить неизвестности риска.

Айронбэр встал и направился к двери.

– Черт вас побери с вашими противопоставлениями, – заявил он, выходя из комнаты.

Фишер направился было за ним, но Элизабет посмотрела на него.

– Дай ему уйти, – сказала она. – Он слишком обозлен. Ведь ты не станешь драться с другом. Сейчас тебе сказать ему нечего.

Фишер остановился у порога.

– Я не смог добраться до него тогда, не смогу и сейчас, – проговорил он. – Я знаю, что он – сумасшедший, но… я не знаю, почувствую ли, если он сделает какую-либо глупость.

– Какую же? – удивился Мансин.

– Не знаю, что он натворит. Может быть, мне лучше…

– Он одумается, – сказал Мансин, – потом вернется и попытается объясниться с нами. Может, мы должны согласиться на попытку добраться до Зингера и помочь ему скрыться в безопасное место, чтобы переждать. И это можно сделать.

– Я могу попытаться, но не знаю, ведь зверь улавливает мысли на большом расстоянии. Как мы узнаем, где безопасное место? Мансин немного подумал и заговорил:

– Тот друг Зингера – бродяга, – сказал он. – Желтое Облако. Он знает. Где отпечаток его номера?

– Был у Айронбэра, – сказала Элизабет.

– В его кресле нет. На столе – тоже.

– Вам кажется?..

– Айронбэр, подожди! – мысленно передала Элизабет. – Мы хотим помочь! Вернись!

Но ответа не было.

Они вышли на лестницу.

Его и дух простыл, и они догадались, что он спустился к одному из боксов внизу. Узнали номер в службе безопасности, но никто не ответил с того места, где находится Желтое Облако. Через полчаса, после обеда кто-то заметил, что из комнаты охраны пропало ружье.

ПЕТРОГРАФФИТИ

КОЙОТ КРАДЕТ ГОЛОСА У ВСЕХ ЖИВЫХ СУЩЕСТВ Ничто не было способно двигаться после того, как койот выкрал из мира звук. До тех пор, пока его не убедили воззвать к жизни Солнце и Луну, издав сильный крик и возвратив на землю шум

НАЙЕНЕСГАНИ ПРОДОЛЖАЕТ УСОВЕРШЕНСТВОВАТЬ ОБЩЕСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО В Тес-а-хайльдехе обломок камня, принесенный из преисподней, имел привычку разваливаться надвое, образуя пару скал, и вновь смыкаться, когда между ними проходили путники.

Сегодня Нэйенезгани решил эту проблему посредством бесхитростного использования куска лосиного рога

ВЕТЕР – КРОЛИК – 7:2.

УСПЕХ СОПУТСТВУЕТ ХОЗЯЕВАМ Слышали, как Кецалькоатль, прибывший сегодня утром в Тулу, заметил: «У каждого человека свой собственный кролик». Фраза была воспринята как хороший знак местным населением, которое ответило маисовыми лепешками, цветами, благовониями, бабочками и змеями Коммивояжер, проездом

КИТ КАРСОН, ОТПРАВЛЯЙСЯ ДОМОЙ

Я УБИЛ ТРЕХ ОЛЕНЕЙ, ПЕРЕБЕЖАВШИХ ДОРОГУ

СПОРЮ, ОНИ БЫЛИ ХРОМЫЕ

ПЕВЦЫ ПЕРЕХОДЯТ НА РАЗНОЦВЕТНЫЙ ПЕСОК

НЕДАЛЕКО ОТСЮДА ЧЕТВЕРО ИНДЕЙЦЕВ-АПАЧИ УБИЛИ ОДНОГО НАВАХО

ВОТ КАК МНОГО ТРЕБУЕТСЯ

ПАУЧИХА ДЕМОНСТРИРУЕТ НОВОЕ ИСКУССТВО «Думаю, я назову это текстиль», – сказала она, когда ей задали вопрос относительно

В ОДИН ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ ФОН ДАНИКЕН СКАЖЕТ, ЧТО ЭТО КОСМОНАВТ

НЕПРИЯТНОСТИ В ФОРТЕ САМНЕР

ПЕРЕМЕНЧИВАЯ ЖЕНЩИНА ОЗАДАЧЕНА ПОВЕДЕНИЕМ СЫНОВЕЙ «Полагаю, они унаследовали это от отца», – по слухам, заявила она, когда ей рассказали о самом последнем

БИЛЛИ ЧЕРНЫЙ КОНЬ СИНГЕР И ЕГО ЧИНДИ ПРОШЛИ ЭТИМ ПУТЕМ, ПОСЛЕ ПЕРВОГО ТАЙМА СЧЕТ 0 : 0

ЧЕРНЫЙ БОГ НАБЛЮДАЕТ

ЖЕЛТОЕ КОЛДОВСТВО ПОДНИМАЕТ МЕНЯ В РУКЕ

Когда Айронбэр очутился в трип-боксе дома Желтого Облака, первое, на что он обратил внимание, было охотничье ружье в руках мужчины, направленное ему в живот с шести футов.

– Бросай оружие, которое принес! – приказал Желтое Облако.

– Все в порядке. Не психуй, – ответил Айронбэр, бросив ружье. – Зачем целишься в меня?

– Ты индеец?

– Да.

– Ха'ат'ииш' биниимаа йа мийа?

– Не понимаю.

– Ты не навах.

– Никогда этого и не говорил. На самом деле, я – сиу. Не могу сказать на этом языке ни слова.

– Я говорю по-английски. Зачем ты здесь появился?

– Я говорил с тобой по телефону, что ты должен найти Зингера или преследующее его существо.

– А может, ты за ним и гонишься? От тела легко избавиться в это время года.

Айронбэр чувствовал, как волосы встают у него дыбом, когда прочитал мысли этого человека.

– Погоди, – сказал он. – Я хочу помочь парню. Но это долгая история, не знаю, сколько времени нам понадобится.

Желтое Облако подошел к креслу, не выпуская ружья из рук.

– Садись. Сверни ковер и убери с дороги. Не люблю беспорядка на Двух серых Холмах.

Когда все было сделано, Айронбэр попытался проникнуть в подсознание хозяина. Когда он обнаружил то, что искал, он не был уверен, сможет ли произнести слоги, но попробовал.

– Что ты сказал? – спросил Желтое Облако и ружье дрогнуло в его руке.

Айронбэр повторил тайное имя Желтого Облака.

– Откуда ты узнал? – спросил тот.

– Прочитал твои мысли. Я обладаю таким свойством, потому и уловил их в первую очередь.

– Как колдун?

– Допускаю, что в старые времена был бы им. Другими словами, наша группа следит за существом, преследующим Зингера. Сейчас другие захотели отдохнуть, а я нет. Вот почему и хочу помочь тебе.

Пока он рассказывал, дождь лил, не переставая. Когда загудел вызванный бокс, Желтое Облако отключил его. Позднее налил по чашке кофе.

Казалось, он сбегает сейчас в недра Земли. Все темнее и темнее. Скоро надо бы бежать помедленней. Мир вокруг поблек, сохраняя шум ветра, воды, его шагов. Сейчас потише. Да. Сейчас.

Впереди. Что-то у деревьев. Никакого движения. Свет. Он осторожно двинулся вперед.

Вроде бы здесь. Но нет. Невероятно. Тут был трип-бокс. Он был уверен, что правила не разрешают устанавливать их в каньоне.

Подошел ближе. Конечно, походит на трип-бокс, там, между деревьями. Он подошел и заглянул внутрь.

Странный бокс. Нет отверстия для стрипа, удостоверяющего личность. Негде закомпостировать координаты. Он вошел и рассмотрел все подробнее. Светилась красно-белая кнопка. Не подумав, нажал на нее.

Перед глазами мелькнула радужная мантия и исчезла. Билли заглянул внутрь. Ничто не изменилось. Он никуда не переместился. И однако…

Бледный свет разлился по каньону, будто сверху светила Луна, но ее не было.

Он снова посмотрел на бокс и снова увидел знаки на его стенках. Знак гласил:

«Дух Мира». Билли пожал плечами и отошел. Кроме света, казалось, ничего не изменилось.

Пройдя шагов двадцать, он обернулся. Бокс исчез. Там серебрились деревья. Пустота после необычного явления. Справа от него блестела журчащая вода. Дождь моросил, а не лил сплошным потоком.

Следующая молния своеобразно расписалась на небе.

Перед ним лежала черная тропа, по которой предстояло идти. Он вступил на нее, а ветер запел песню, сопровождавшую его в пути.

Билли пошел быстрее, приближаясь к повороту каньона; потом замедлил шаги, когда склон стал круче и уже. Билли спустился на более широкий выступ и снова прибавил ходу.

Завернув за поворот, он увидел впереди справа от себя человека, стоявшего на другом берегу потока и плевавшего в воду. Это был мужчина, казавшийся очень знакомым. Он был окружен каким-то светом, беспокоившим Билли.

Подойдя ближе, он замедлил шаги; человек в упор смотрел на него. В какой-то момент Билли засомневался, что смотрит тот на него, и никак не мог сообразить, откуда он знает его, ведь они так неожиданно встретились. Потом Билли вдруг вспомнил.

Он остановился, поняв, что не ошибся.

– Ты далеко от дома, – сказал он, – где я встретил тебя, пасшего овец в горах.

– Да, это – я, – ответил он, – и я умер в тот вечер.

По спине Билли пробежал холодок.

– Я ничего тебе не сделал, – проговорил он. – Зачем ты вернулся и пугаешь меня?

– Не для этого я вернулся. По существу, я вообще не возвращаюсь. Это ты нашел сюда дорогу. Это не одно и тоже. Я не причиню тебе зла.

– Не понимаю.

– Я велел тебе идти по извилистой тропе – сказал старый певец, – и вижу, что ты пошел. Но очень извилистой. Это хорошо.

– Не совсем, – Билли говорил твердо. – Мой чинди пока идет за мной.

– Твой чинди свернул вправо, вместо того, чтобы идти налево, и идет по ложной тропе в каньон Черной Скалы. Какое-то время ты в безопасности.

– Иными словами, – сказал Билли, – я смогу повторить свой маневр?

– Вероятно. А что ты собираешься делать?

– Пойду по тропе.

– И это приведет тебя сюда. Ты думаешь, мы встретились случайно?

– Не знаю. А ты понимаешь, почему мы с тобой встретились?

– Знаю только, что я хотел научить тебя старой песне могущества.

– Прекрасно. Я сделаю все, чтобы получилось, – сказал Билли, оглянувшись на дорогу. – Надеюсь, она не очень длинная.

– Нет, – ответил старый певец. – Слушай внимательно. Я пропою три раза. Четыре – уже нельзя.

– Хорошо.

– Слушай. Вот песня…

Старик начал петь, взывая к Икме'емзо. Билли внимательно прослушал, понял и выучил с третьего раза. Когда певец закончил, Билли поблагодарил его и спросил:

– Когда можно воспользоваться этой песней?

– Узнаешь, – был ответ. – А сейчас следуй по своей извилистой тропе.

Билли попрощался и пошел по северному склону. Он понимал, что надо оглядываться, но не делал этого. Он шел по искрящемуся каньону, и в его воображении возникали другие миры; его жизнь, города – все перемешалось и казалось, будто вся его жизнь прошла перед ним. Все эти объединившиеся чувства сплетались вместе в вихре эмоций, захвативших его.

Он прошел мимо группы стоявших камней, и все они, казалось, имели лица и, открыв рты, пели песни ветров. Они были неподвижны, но в дальнем конце группы что-то выдвинулось из темноты.

Это был мужчина, очень знакомый, стоявший против ветра и улыбающийся. Он одет был по последней моде, у него была современная прическа, ногти наманикюрены!

– Привет, Билли, – сказал он по-английски, а голос был его собственным.

Потом Билли увидел, что мужчина – это он сам, каким мог бы стать, если бы никогда не возвращался сюда.

– Все верно. Я – твоя песнь, – подтвердил тот. – Я часть тебя, хотя сам ты предпочитаешь небрежную запущенность, предпочитаешь закрыться с головой, потому что боишься меня.

– Я похож на тебя.

Другой пожал плечами:

– Думаю, что так. Время и случай – это все. Ты и Дора в конце концов пошли в горы, чтобы удовлетворить свое самолюбие, и ты стал свободен. Ты использовал свой шанс и потерпел неудачу. Если бы ты добился успеха, то все равно пошел бы своей дорогой. Время и случай. Интервал в восемь дюймов. Такова суть меняющейся жизни.

– Ты говоришь, что если бы я получил свободу действий, как хотел, действительно ли это была свобода?

– Что такое свобода? – проговорил двойник, слабый зеленый свет играл вокруг его головы. – Для странствий все тропы хороши, считаю я. А ты загордился. Я – та дорога, по которой ты не пошел, важная дорога. Я мог бы быть твоей спасительной частью, но ты в своей гордыне равнодушен ко мне.

Он снова улыбнулся, и Билли увидел обнажившиеся, выросшие у него клыки.

– Я узнаю тебя, – сказал позднее Билли. – Ты – мой чинди, мой настоящий чинди. Ведь так?

– А если и так, – проговорил второй, – и если ты считаешь меня злом, то представляешь не совсем правильно. Я – твое отрицательное «я». Ни лучше, ни хуже – только неосуществимое. Ты долго призывал меня, пока я не появился из тебя же самого. Тебе не по силам уничтожить отрицание.

– Давай-ка разберемся, – предложил Билли и поднял лазерное охотничье ружье, щелкнув спусковым крючком.

Вспыхнувшее пламя прошло сквозь двойника, не причинив ему вреда.

– Это – не способ, чтобы расправиться со мной, – сказал тот.

– Тогда, черт с тобой! Зачем я вообще торгуюсь?

– Потому, что я могу уничтожить тебя.

– Тогда, чего же ты ждешь?

– Я еще не достаточно силен. Продолжай убегать, возвращайся к первичному состоянию, а я окрепну вместе с тобой. И потом, когда мы снова встретимся…

Двойник вдруг встал на четвереньки, став похожим на Кота со сверкающим единственным глазом.

– …Я буду твоим противником под любым именем.

Билли достал тейзер и выстрелил. Заряд исчез в теле призрака, и тот снова стал его двойником, встал и толкнул его; стрела и кабель упали на землю и автоматически свернулись спиралью.

Билли ударил кулаком влево, и ему показалось, что он на что-то наткнулся. Его двойник упал на землю, а Билли бросился бежать.

– Беги. Дай мне силу, – неслось вдогонку.

Когда он обернулся, то увидел слабое зеленоватое свечение на месте певца ветра.

Билли бежал, пока свечение не исчезло. Шум ветра ослаб. Он снова пошел медленнее.

Каньон расширился, поток тоже, его течение замедлилось, Билли показалось, что он видит искаженные лица двух людей и животного в воде.

Он чувствовал сейчас на себе испытывающий взгляд. Ощущение это росло, и он бросился искать его источник среди фигур беглецов в тени и в воде.

– Кот?

Ответа, который бы мог хоть что-то объяснить, не было. Но опасения не проходили, пока не пропали в душевной неразберихе.

– Кот? Если это ты, давай выходи. В любой момент я готов к встрече.

Потом Билли прошел мимо острого выступа в стене каньона и понял, что это не Кот, чье присутствие он почувствовал. Сейчас он заметил странное существо, смотревшее на него. Его появление было неожиданностью.

Оно походило на гигантский шест-тотем. Народ Билли никогда таких не делал. Это было существо с северо-запада. На какой-то момент оно неуклюже приблизилось. Приняло вид башни, появилось четыре лица и очень высоко наметилось пятое. Лица двух женщин, одно с крупными чертами, другое – худое и двух мужчин – черного и белого. И над ними, казалось, улыбается мужеподобное лицо, похожее на дым. Все глаза были устремлены на него, и Билли понимал, что видит не барельефы, а живые лица.

– Билли Зингер Черный Конь, – раздался непонятно откуда мужской или женский голос.

– Слушаю тебя, – ответил он.

– Здесь твой путь должен прерваться, – сказал голос.

– Почему? – поинтересовался Билли.

– Твоя миссия выполнена, ты ничего не добьешься, продолжив побег.

– Кто вы? – спросил он.

– Мы – духи, охраняющие тебя, и хотим спасти тебя от твоего преследователя. Поднимись на стену и жди наверху. Тебя встретят там через какое-то время и перенесут в безопасное место.

Билли отвел взгляд от башни духов, посмотрел на тропу у себя под ногами.

– Но я пока вижу свою тропу в этом каньоне, – проговорил он наконец.

– Я отсюда никуда не уйду.

– Это ложная тропа.

– Нет, – возразил он. – Я знаю, что должен идти до конца.

– Этот путь ведет к смерти.

Билли снова помолчал. Потом:

– Но пока я должен идти. Одни вещи важнее других. Даже смерти.

– Что же это за вещи? И почему ты должен следовать по этой тропе?

Он несколько раз вздохнул и уставился в землю, будто подумал об этом в первый раз.

– Я сам жду этого конца, – наконец выговорил он. – Как мне быть: ведь если я не пойду этой тропой, это будет просто другая смерть.

Чуть подумав, он прибавил:

– И думаю, даже худшая.

– Мы не сможем тебе помочь, если пойдешь дальше.

– Пусть будет, что суждено, – решил Билли. – Спасибо за предложение.

– Мы слушаем тебя, – сказал тотем, медленно погружаясь в землю, лица, одно за другим, соскользнули за камень, только на мгновение осталось одно, улыбавшееся сквозь туман, как ему показалось.

– Рискованная игра, – казалось, прошептало оно и тоже исчезло.

Билли зажмурился, но ничего не изменилось. Он пошел дальше.

…Я иду по невидимой дуге.

ноги готовы унести меня куда угодно.

Исход фра место вода течение ава верх головы ездить сейчас 5 каждому сейчас 4 отдельно отдельно конь на горе дух в преуспев к жизни на карту похоже поток воды их несколько ущелий идти и место наши головы к сестрам в небе старик на земле след койота перед черными дроздом тень выше всех и брат в халцедоне памяти часть отдельно дельно отд след.

– Господи! – вскричала Элизабет, упав в кресло, Алекс Мансин налил стакан воды и выпил.

– Да, – сказал Фишер потирая виски.