Текст книги "Тайны Палм-Бич"
Автор книги: Роксана Пулитцер
Жанр: Зарубежные любовные романы, Любовные романы
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Алессандро снял телефонную трубку, но затем передумал. Он сделает ей сюрприз. Ему понравилась идея прийти к ней, заставить ее бросить свое занятие и затащить на целый день в постель. Это давало ему возможность почувствовать свою власть и силу. Кроме того, была еще одна вещь, в которой он не сомневался. Тиффани не посмеет ему отказать.
Глава 14
Платье ниспадало с вешалки наподобие волнистого потока белого атласа. Мег несла его перед собой, до конца не веря, что платье было ее, по крайней мере на этот вечер. Она все еще не могла переварить то, что на ней будет платье, которое стоит больше, чем она заработала в первый год в должности внештатного фотографа. И этим она также была обязана Хэнку Шоу.
– Если вы хотите вписаться в здешнее общество, – сказал он ей через пару дней после дня рождения Эштон, когда она случайно с ним столкнулась, – вам нужен гардероб.
Мег сама об этом думала, но не представляла, как решить этот вопрос. «ХЖ» неплохо платил ей за выполнение задания, но не настолько хорошо, чтобы она могла приобрести полдюжины платьев, сшитых на заказ. Она понимала, что не может включить их в смету расходов. Достаточно и того, что журнал оплачивает ее проживание в отеле «Бурунье».
– У меня есть несколько вещей, – сказала она Хэнку, – и надеюсь, я смогу купить еще кое-что.
– Не совсем то, что вам требуется, и не на те деньги, которые вам платят мои редакторы. Вам не надо ничего покупать. Вы можете брать напрокат то, что вам требуется.
– Брать напрокат? У кого?
– У людей, которые придумывают фасоны. В магазинах, которые их, продают.
– Но зачем давать напрокат платья, которые можно продать?
– По той же самой причине, по какой они дают их напрокат доброй половине здешних женщин. Можете мне поверить, не в пример вам эти женщины могут себе позволить их приобрести. То же самое с драгоценностями.
– И все же я не понимаю.
– Допустим, женщина является председателем комитета какой-нибудь благотворительной организации. Она берет напрокат платье у модельера. Проводит немалую часть времени за обедом и на балу, ее фотографируют в этом платье. По этой части вы знаете все, наверное, лучше меня. На следующее утро она возвращает платье, но зато в течение нескольких недель несколько десятков журналов украшают фотографии миссис М. в платье, изготовленном модельером Н. А дальше вы знаете сами. Во всей Америке или по крайней мере в Хьюстоне, Далласе, Чикаго и в некоторых других городах женщины, которые могут позволить себе потратить несколько тысяч долларов на платье, заказывают их у этого модельера. Так что это чистой воды реклама.
В общем и целом Мег поняла идею, но не могла представить, насколько это применимо к ней.
– Я не столь важная особа. Даже если мои фотографии появятся в журналах, кто обратит внимание на мою одежду?
Хэнк засмеялся.
– В этом мире значение имеют две вещи, если не брать во внимание родословную. Для мужчин – это деньги и власть. Для женщин – внешность. Вас сфотографируют на приеме, ваши фото появятся в журналах, и, раньше чем вы успеете сообразить, именитые модельеры будут упрашивать вас носить их платья. Но чтобы сдвинуть это дело с места, я скажу своему секретарю, чтобы она сделала несколько звонков.
Неся платье на вытянутых руках, словно это была какая-то божественная святыня, Мег подошла к зеркалу. Она уже сделала прическу и макияж. Она подняла руки, длинное платье скользнуло по телу вниз. Мег посмотрела в зеркало. Материя была плотная, но мягкая. Она не сжимала тело, а мягко его обволакивала. Декольте свободно сдвигалось на лифе. Когда Мег сделала шаг вперед, длинная нога проглянула в разрезе, который шел от щиколотки до середины бедра.
Мег повернулась к зеркалу спиной и посмотрела через плечо. Элегантная складка доходила до талии, не закрывая нижней части равномерно загорелой спины. Бронзовая кожа эффектно контрастировала с белым атласом, который имел легкий кремовый оттенок. Мег пригладила платье на бедрах. И только тогда заметила. Ее трусики – единственный, кроме платья, предмет, который был на ней, – обозначились под платьем. Мег приподняла подол и решительно их сняла. Теперь платье идеально обтягивало ее, нигде не топорщилось и вообще могло сойти за вторую кожу. Мег стояла перед зеркалом и любовалась своим отражением. Она никогда не выглядела столь привлекательно. И дело было не только в том, как она выглядела, но еще и в том, как она себя чувствовала. Каждое движение приносило ей ощущение свободы и уверенности. Еще никогда Мег не была столь сексуально привлекательной. И она приняла решение. Сегодня она намерена завершить то, что они начали в Саут-Бич.
Алессандро сказал себе, что самочувствие его значительно улучшилось. День складывался так, как он и ожидал. Он пришел к Тиффани и обнаружил, что у нее находится агент по продаже предметов искусства. Этот человек представился как русский князь.
Ну как же, князь! Самый обыкновенный воришка, торгующий второразрядными иконами и утварью, украденными из русских церквей. Алессандро сказал агенту, чтобы он пришел в другой раз, и даже не дал Тиффани возможности отменить назначенные ею встречи. Она не стала спорить, потому что знала: Алессандро может просто уйти и никогда больше не прийти.
Они поднялись к ней в спальню, и Тиффани по-настоящему ублажила Алессандро. Он не мог понять, как женщина, столь невежественная в искусстве, музыке и прочих красивых вещах, может дарить такое наслаждение. И дело было не только в богатой практике, хотя этого у нее нельзя отнять. Здесь срабатывали еще и инстинкты. Алессандро не знал другой женщины, которая так же легко возбуждается, а возбудившись, уже не имеет тормозов. Не было ничего такого, чего она не сделала бы ему или не позволила ему сделать с ней. Ее развязность была безгранична. И эти огромные груди, которые вызвали бы отвращение, если бы это была жена, чертовски возбуждали Алессандро, когда принадлежали любовнице.
Уходя от Тиффани, он чувствовал себя опустошенным физически, однако уверенность в своих мужских достоинствах была восстановлена. Когда он вышел из своего «астон-мартина» и направился к дому, он чувствовал себя отлично.
Дворецкий встретил его у дверей и подал серебряный поднос с почтой. Алессандро сказал, что почту просмотрит позже испросил, дома ли графиня.
– Пока нет, сэр.
Алессандро бросил взгляд на часы. Седьмой час. Если она собирается на прием – а он знал, что Эштон там будет, поскольку никогда подобные приемы не пропускала, – она должна уже быть дома. Конечно, прическу и макияж она могла сделать не дома, а в салоне на Уорт-авеню.
– Она говорила, когда вернется домой, Джордж?
– Нет, сэр, не говорила.
Алессандро почувствовал, что приятные ощущения покинули его и осталась одна лишь опустошенность. Черт бы ее побрал! Неужто она и в самом деле думает, что, может вести с ним эти игры – с ним, мастером интриги?
Он велел Джорджу приготовить ванну и одежду. Нужно быстро одеться и уехать до того, как Эштон вернется домой. Она может отправляться на прием одна. При этой мысли он улыбнулся, поскольку знал, как не любила Эштон появляться на приеме в одиночестве.
Он отправится на бенефис без Эштон, а к моменту ее появления возьмет под свою опеку Мег.
Служащий открыл дверцу «феррари», и Мег, выходя из машины, заметила, как его взгляд упал на ее длинную загорелую ноту, проглянувшую в разрезе белого атласного платья. Это вызвало у нее улыбку – вовсе не потому, что она желала обольстить служащего, а потому, что хотела, чтобы Спенс видел, как ею восхищаются другие мужчины: А затем, как и предсказывал Хэнк, заработали лампы-вспышки. Толпа фотографов не имела понятия, кто такая Мег, но они видели, что она красива, и сочли ее важной особой.
Спенс бросил ключи от своего «феррари» мальчику, обошел машину, и они направились к клубу «Эверглейдс» по длинному, облицованному плитками испанскому коридору. Хотя Мег никогда здесь не была, она знала историю клуба. Построенный в 1918 году, этот престижный клуб в мавританском стиле представлял собой фантастическое сочетание башен, облицованных плиткой двориков, арок и перекрытий с открытыми взгляду балками.
В зарешеченных углублениях помещались гирлянды крохотных лампочек. Сюжет, автором которого был Брюс Сатка, изображал зимний карнавал. Всюду, куда Мег ни бросала взгляд, она видела фантастические статуи из мерцающего льда, украшенные живыми цветами.
Они медленно двигались и кружили по залу во время часа коктейлей. Мег не помнила, со сколькими людьми она разговаривала и что говорила. Она чувствовала лишь, что Спенсер рядом, слышала, как он смеялся, когда она что-то говорила, ощущала тепло его дыхания, когда он наклонялся к ней. Казалось, вокруг них возникла невидимая стена, отделяющая их от остального мира, словно они были только вдвоем в каком-то особом уголке рая.
Даже когда подошел Алессандро, взял Мег за плечи и, приветствуя, поцеловал ее, задержав в своих объятиях чуть дольше, чем следовало, и устремив на нее гипнотизирующий взгляд, – даже тогда она продолжала оставаться под влиянием чар Спенсера.
Мег многозначительно спросила Алессандро, где Эштон. Алессандро ответил, что она придет позже. Затем появился Меррит и присоединился к ним.
– Я так понимаю, что ты был в Саут-Бич на днях, – сказал Спенсер, после того как они обменялись обычными любезностями, На продолговатом лице Меррита появилось нечто вроде отвращения.
– В Саут-Бич? – насмешливо переспросил он.
Спенсер засмеялся, затем оглянулся, чтобы удостовериться, что Алессандро, который направился к Тиффани Кинг, их не слышит.
– Я говорил Мег, что она все вообразила, но она клятвенно уверяет, что видела тебя. У тебя, случайно, нет двойника или клона?
– Не вижу в этом ничего забавного, – сказал Меррит, обращаясь к Спенсеру, затем повернулся к Мег: – Уверяю вас, что в Саут-Бич вы видели не меня.
– Ладно-ладно. – Спенс сжал руку Мег. – Успокойся, Меррит. Она ведь не обвиняет тебя в чем-либо, а лишь говорит, что видела тебя в Саут-Бич, а это, скажу тебе, если ты сам не знаешь, вовсе не является преступлением.
– Может, ты и в самом деле видела его, – сказал Спенсер Мег после того, как Меррит отошел. – Может, Святой Меррит вовсе не так уж свят. Может, он предавался вполне человеческим забавам в Саут-Бич. Хотя… – Спенсер бросил взгляд в тот конец зала, где стоял Меррит – высокий, прямой, седой – и разговаривал с женой и любовницей жены. – В это трудно поверить.
Объявили о начале обеда, и все двинулись к столам. Мег выяснила, что она сидит между Спенсом и Алессандро. Место Эштон напротив пустовало.
– Ты уверен, что она здорова? – обратился Спенс к Алессандро, когда в качестве первого блюда появились флоридские креветки и клешни крабов. – Она никогда раньше не пропускала приемы. С точки зрения Эштон, он уступает только балу по случаю юбилея Фонда Кенделлов.
– Возможно, она передумала и решила не приходить, – сказал Алессандро. – Она чувствовала себя не очень хорошо, когда я уезжал. – Голос графа звучал непринужденно, словно его нисколько не беспокоила такая мелочь, как состояние здоровья жены, однако Мег заметила, что при этом вены на его висках вздулись.
– Мне это не нравится, – сказал Спенс, потому что знал, в чем Эштон ищет утешения, когда чувствует себя несчастной, и как легко может потерять контроль над собой. Он вспомнил, как однажды сам переборщил с дозой в Саут-Бич. Вспомнил, как в пьяном виде разбил вдребезги несколько машин и как две машины разбила Эштон. А еще одну они угробили вместе, когда были молодыми. Но сейчас он не будет думать об этом. Спенс знал также о любви Эштон к мужчинам, что тоже могло оказаться опасным.
– Я не хочу тратить вечер на разговоры об Эштон, – сказал Алессандро, – когда сижу рядом с самой очаровательной женщиной в этом зале.
Мег почувствовала, как под столом бедро Алессандро прижалось к ее ноге. Она отодвинула стул, чтобы их ноги больше не соприкасались. И вдруг удивилась, что раньше находила его привлекательным.
Оркестр Нила Смита открыл вечер, и Алессандро наклонился к Мег, чтобы пригласить ее на танец. Но прежде чем граф успел это сделать, рука Спенса оказалась на ее локте и он помог ей подняться.
Не успели они ступить на танцевальную площадку, как Мег поняла, что это будет не просто танец. Это будет нечто похожее на занятие любовью.
Она вошла в кольцо рук Спенсера и почувствовала себя удивительно уютно в его объятиях. Лбом она прижалась к его подбородку, и, казалось, ее лоб создан для того, чтобы лежать на этом подбородке. Рука Спенсера покоилась на обнаженной талии и словно ласкала ее. Мег, сама того не сознавая, откликалась на эти ласки. Когда они двигались по площадке, ее тело как бы сливалось с его телом. Твердая грудь Спенса прижималась к округлостям ее грудей, его бедро терлось о ее бедро, и исходящее от него желание передавалось Мег. За окнами огни судов и города, звезды на небе блестели, как бриллианты, люди словно куда-то отдалились, и они танцевали одни в усыпанной звездами их собственной вселенной.
– Я думаю, нам нужно уйти, – шепнул Спенс на ухо Мег, когда музыка замолкла и они остановились, продолжая прижиматься друг к другу.
– Мы не можем уйти раньше полуночи, – возразила Мег, поскольку знала, что в полночь крыша над ними раскроется, и на них хлынет ливень розовато-белых конфетти. Однако ее протест был ложью, потому что никакие эффектные зрелища не шли ни в какое сравнение с тем, что она сейчас чувствовала.
– Мы устроим свой праздник, – наклонившись к ее уху, шепотом пообещал Спенс.
А затем возле них вдруг оказался Алессандро, пригласил Мег на танец и отпустил в адрес Спенса шутку, что Спенс ею не только не владеет, но даже не завоевал на ночь. Шутка была плоская, Мег даже толком не поняла ее и видела, что Спенс тоже не нашел в шутке ничего забавного. Но хуже всего было то, что Мег перешла из объятий Спенса к Алессандро. Из мира, в котором звучали зов и обещания любви, она окунулась в мир сомнительной шутки.
Некоторое время они танцевали молча, однако напор Алессандро и настойчивость его рук сказали ей больше, чем она хотела бы услышать. Мег пыталась отстраниться от него, однако Алессандро снова прижимал ее к себе. В конце концов она остановилась.
– Здесь невыносимо жарко, – попыталась объяснить Мег причину своей строптивости.
– Мы выйдем на террасу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Это даже лучше.
Мег хотела было возразить, однако он уже вел ее к дверям.
Когда они вышли на балкон, Алессандро положил руки ей на плечи. Мег стряхнула их и отступила назад. Некоторое время он молча смотрел на нее, и при свете, падавшем из зала, она прочитала в его глазах гнев. Затем он засмеялся, и его смех разрядил напряженность.
– Не понимаю, Мег, почему вы так боитесь меня.
– Я не боюсь вас, – солгала она.
– Однако складывается впечатление, что боитесь, – сказал Алессандро и, не давая ей возразить, повторил: – Не могу понять почему. Почему вы с таким подозрением относитесь ко мне и в то же время так доверяете людям, которые в гораздо меньшей степени заслуживают доверия.
Мег резко вскинула лицо.
– Что вы имеете в виду?
Он пододвинулся к краю террасы и теперь стоял, полуотвернувшись от нее.
– Ничего особенного. Мне не стоило говорить об этом. Дурной тон. Предательство по отношению к своему классу, полу, не говоря уж о семье. По крайней мере семье по браку. Просто я беспокоюсь о вас. Особенно, как я уже вам однажды говорил, когда дело касается Спенсера.
– Я могу позаботиться о себе сама.
Алессандро вновь повернул к ней лицо. Глаза у него теперь были грустные.
– Надеюсь, дорогая моя, потому что есть одна вещь, в которой я уверен. Вы не можете рассчитывать на то, что Спенсер позаботится о вас. Он разрушитель по натуре. В особенности когда дело касается женщин.
– Я знаю о прошлом Спенсера.
– Ага, а знаете ли вы о его настоящем?
Мег повернулась, чтобы возвратиться в зал.
– Я не желаю выслушивать сплетни о Спенсере.
Алессандро преградил ей дорогу.
– Ваше доверие весьма трогательно. И вы совершенно правы. Не следует слушать то, что говорят о Спенсере другие люди. Даже я. Вы должны сами расспросить Спенсера. Не только о женщинах, но и о всех его слабостях. Они у него имеются, да будет вам известно. Игра на деньги, например. Спросите его об этом. Вы можете сильно удивиться. И убедиться, что не знаете его настолько хорошо, как полагаете.
Мег выпрямилась во весь рост и посмотрела на Алессандро сверху вниз.
– Я больше не намерена выслушивать все это.
Он пожал плечами и сделал шаг в сторону, пропуская ее.
– Помните, Мег. Я пытался вас предупредить.
Мег прошла мимо него и вернулась в зал. Она не хотела слушать ничего дурного о Спенсере. Тем более то, что говорил о нем Алессандро. Это все равно как если бы закопченный горшок называл чайник черным. И кроме того, она все знала. Она знала о его пристрастии к алкоголю, к наркотикам и женщинам. Но сегодня он не выпил ничего, кроме бокала вина, и Мег чувствовала и понимала по его поведению, что она была для него не просто очередной женщиной. А что касается игры на деньги, то это полный абсурд. Из того, что она вычитала, услышала и увидела, это был, похоже, единственный порок, которому Спенсер не подвержен.
Спенсер смотрел, как Мег танцевала с Алессандро, и чувствовал, что у него сжимаются кулаки. Пальцы Алессандро скользнули вниз по обнаженной талии и задержались в ложбинке. Кулаки Спенсера стали дрожать. Кажется, за всю свою жизнь он не встречал человека, которого ненавидел бы с такой силой.
Он сделал шаг по направлению к танцующим, но неожиданно рядом с ним возник Меррит и снова заговорил о Саут-Бич. По крайней мере Спенсер считал, что разговор шел о Саут-Бич, поскольку гнев мешал ему воспринимать слова. А затем он увидел, что Мег и Алессандро удалились на террасу.
– Господи! – напустился Спенсер на Меррита. – Да она просто пошутила, сказав, что видела тебя там! Неужели ты не в состоянии понимать шутки?
Должно быть, последние слова он уже выкрикивал, потому что увидел, как несколько человек повернулись в его сторону. Ну и черт с ними, пусть пялятся, ему наплевать! Сейчас его беспокоило лишь то, что Мег находится на террасе с Алессандро. Расталкивая танцующих, натыкаясь на официантов, Спенсер стал протискиваться к террасе. Но едва он приблизился к двери, как в зал вошла Мег. Она увидела Спенсера, и на губах ее заиграла улыбка, глаза засветились. Ни один из них ничего не сказал, просто Спенсер взял Мег за руку и повел через зал к выходу в фойе, откуда они вышли на улицу, в напоенную ароматами звездную ночь.
Алессандро стоял на террасе, слушал долетающую из зала музыку и пытался успокоить дыхание. Он не даст гневу взять над ним верх. Стоит ли обращать внимание на эту маленькую сучку? И плевать он хотел на десять тысяч долларов! Эштон сможет раскошелиться на эту сумму.
Он подошел к окну и посмотрел в зал. Стул Эштон все так же пустовал. Эштон заслуживала того, чтобы потерять деньги.
Алессандро окинул взглядом зал. Люди смеялись, разговаривали, пили и приятно проводили время. Он снова огляделся вокруг, на сей раз концентрируя внимание на женщинах. Тиффани болтала с этим ослом Томми Фиском, который, судя по взгляду, уже нанюхался порошка. Но Тиффани продолжала смотреть на него и строить глазки, ее огромный бюст, кажется, был способен разорвать платье. Внезапно Алессандро засмеялся. Пришедшая в голову мысль развеселила его. Более того, она его возбудила. Он изобразил на лице небрежную улыбку и направился через зал к Тиффани.
Они оба молчали по пути к дому Спенсера. Мег не спрашивала, куда они едут, Спенс не говорил. Они оба знали.
Спенс ехал медленно, что было весьма необычно для него. Просто не было никакой необходимости в спешке. И они оба это знали. В их распоряжении была целая вечность. Однажды он оторвал руку от рукоятки переключения передач и дотронулся до ее щеки. Второй раз он поднял ее руку и приложил к своему рту. Всякий раз, когда Мег бросала на него взгляд, она видела, что он смотрит на нее.
Спенс свернул на подъездную аллею и заглушил мотор. Слышался шум их шагов по шуршащей гальке, стрекотание миллиона цикад да доносившийся издали плеск волн, разбивающихся о волнорез. Все так же молча, держась за руки, они вошли в дом.
Мег услышала, как Спенс захлопнул за собой входную дверь, отрезав их от внешнего мира, закрыв их в мире, принадлежащем только им. Они двинулись навстречу друг другу. Его руки мягко коснулись ее лица, но она ощутила в них желание. Они стояли и целовались. Оба не знали, сколько прошло времени – миг или целый час. Мег потеряла ощущение реальности. Не было ничего, кроме Спенса и ее.
Они поднялись наверх. На пороге огромной спальни они снова повернулись друг к другу и снова поцеловались.
– Мег, – пробормотал Спенс, – я…
Она знала, что он хочет сказать. Сейчас все было совершенно иначе, чем раньше. Он действительно любил ее. Мег замкнула его рот губами.
Они вошли в комнату. Спенс включил лампу на столике возле кровати и обернулся к ней. Мег подняла руки и расстегнула единственную застежку, которая поддерживала лиф платья. Платье скользнуло по ее телу и мягко упало к ногам. Мег услышала, как прервалось дыхание Спенса. Она улыбнулась и протянула навстречу ему руки. Он подошел к ней.
Затем они стали вдвоем быстро и нетерпеливо срывать одежду со Спенса. Когда на нем ничего не осталось, Мег обвила руки вокруг его шеи и прижалась к нему обнаженным телом. Они оказались на кровати – два переплетенных, жаждущих тела. Их прикосновения друг к другу были настолько горячими, что способны были обжечь. Затем оба одновременно отстранились и стали смотреть друг на друга при бледном свете лампы. Наконец снова слились в объятиях.
Руки и рот Спенса сводили с ума. Мег ощущала его язык во впадинке на шее, он дразнил соски, скользил по бедрам, к животу и наконец достиг пушистых завитков внизу Живота. Казалось, ее тело состоит из обнаженных нервов. Мег извивалась, стонала и трепетала в приближении экстаза, пока ее сознание не взорвалось миллионом ярких звезд. Однако Спенс продолжал ласку, она просила его о продолжении, и испытала новый взрыв. Затем Спенс вошел в нее и стал двигаться медленно и деликатно-любовно, и она отвечала ему в том же ритме. Но постепенно их движения участились, и вскоре новый ошеломляющий оргазм охватил Мег, а вслед за этим содрогнулось тело Спенса, после чего они прильнули друг к другу и замерли, потрясенные и опустошенные.
На сей раз, когда Мег открыла глаза и при свете зари увидела спящего безмятежным сном обнаженного Спенса, она не испытала ничего похожего на ужас. Она протянула руку и дотронулась до него. С одной стороны, ей не хотелось его будить, но с другой – соблазн был велик. Спенс открыл глаза. Когда он увидел в нескольких дюймах от себя ее лицо, на его лице появилась медленная улыбка.
– Я люблю тебя. – Он произнес эти слова прямо у ее рта. Мег вернула ему поцелуй, и любовная игра началась снова, только в более медленном темпе, потому что у них и в самом деле была в запасе вечность.
Позже, когда солнечные лучи осветили спальню, они встали и отправились к бассейну, держась за руки, оба нагие и невинные, словно дети. Бирюзовая вода плескалась вокруг их красивых тел. Затем, не сговариваясь, они подплыли друг к другу, их тела слились в одно целое прямо в воде, которая бурлила и плескалась вокруг них. И Мег подумала, что отныне они никогда не разлучатся.
Он провел пальцем по ее губам.
– Ты чему улыбаешься?
Они снова лежали на большой кровати в его спальне. Сейчас здесь было прохладно и сумрачно, поскольку окна были закрыты ставнями, чтобы сюда не проникал полдневный зной.
– Я счастлива, – сказала Мег, целуя его палец.
– Дело не только в этом. Я знаю тебя, Мег. Знаю твой сладкий рот. Ты над чем-то смеешься.
– Я подумала об Алессандро.
– Что?! – Нельзя сказать, что Спенс рассердился, однако досада или по крайней мере разочарование в его голосе прозвучало.
– О чем-то таком, что он сказал вчера вечером.
Спенс положил ладонь ей на грудь.
– Мы будем разговаривать об Алессандро?
– Это был разговор о тебе. Он предупреждал меня и говорил, что у тебя есть всякие пороки.
– Они были у меня, пока я не встретил тебя.
– Но он сказал одну смешную вещь. Он предупреждал меня о пороке, которого у тебя нет.
Пальцы Спенса стали играть соском Мег.
– И что же это за порок?
– Игра на деньги. Он сказал, что я должна спросить, как у тебя обстоит дело с этим.
Спенс отдернул руку, словно обжегся.
– Не могли бы мы сейчас забыть об Алессандро? – сказал Спенс, и хотя он пытался произнести это шутливым тоном, Мег поняла, что это не кажется ему шуткой.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.