Текст книги "Майкл Джордан. Его Воздушество"

На поверхностном, внешнем уровне эта забота родителей проявлялась в материальных благах и подарках, которыми они осыпали своих детей, заодно щедро уделяя им свое время. После того как трое самых младших пошли в школу, Джорданы купили им в подарок маленьких пони. Когда сыновья достигли подросткового возраста, Джеймс подарил Майклу и Ларри маленький мотоцикл. Этот эксперимент закончился тем, что парни вдвоем рискнули перепрыгнуть на нем через трамплин и, конечно же, упали. Потом родители предприняли все усилия, чтобы поддержать Ларри и Майкла в Младшей лиге бейсбола: они постоянно возили их на тренировки и игры, несмотря на то что оба работали и работа требовала больших усилий и энергии.

Помимо подарков и активного участия в жизни детей они занимались еще и тем, что постоянно формировали характер и взгляды своих отпрысков, и в этом заключалось их самое значимое воздействие на их жизнь.

Они повторяли один и тот же знакомый рефрен: упорно трудись. Добивайся. Ставь цели. Думай о будущем. Не мирись с отказами. Будь тактичным. Не тормози в гонке.

«Чтобы вырасти, нужно упорно трудиться, – говорила им Делорис Джордан. – Дисциплинируйте себя и ставьте перед собой цели».

Ее слова, пожалуй, никогда не были так важны, как в тот день, когда ее младший сын не сумел попасть в список основной школьной команды по баскетболу. Как он говорил о своей карьере и развитии, «расчет времени – это все». Эта фраза была, наверное, ближе всех к признанию им того, что случившееся с ним осенью 1978 г. было просто еще одним нетвердым, неуверенным, но все же шагом вперед, к прогрессу. Быть может, само непопадание в команду не ранило бы его так глубоко, как то, что случилось после этого. Для школьных тренеров было обычным делом привлекать в конце сезона лучших игроков резервной команды в основную, чтобы те могли помочь команде в матчах плей-офф округа. Джордан ожидал, что его вызовут. По отзывам и мнениям людей он уже знал, что на его игру обратили внимание. Но Херринг и его ассистенты загадочным образом проигнорировали Майкла. Судя по всему, ни у одного из тренеров не возникло мысли пригласить его в команду.

«Мы никогда даже не обсуждали такую возможность», – вспоминал ассистент Херринга Коули. Джордан счел это глубочайшим оскорблением. Но судьба распорядилась так, что менеджер заболел перед самым началом матчей плей-офф, что позволило Джордану придумать план, как поехать на эти игры вместе с командой. Только не игроком, а в качестве квази-менеджера и статиста. Он вспоминал, что ему приходилось облачаться в униформу другого игрока, чтобы войти в здание, не платя за вход. Он был так разозлен всем этим, что скорее оплевал бы «Лэйни Бакканирс», чем поаплодировал бы ей.

«Они вышли в плей-офф, а мне приходилось сидеть в конце скамейки запасных; я не мог поддерживать их, хотя чувствовал, что должен был играть за эту команду», – вспоминал он.

Ему было трудно поддерживать основную команду сезона, находясь в резерве, но он все равно делал это. Когда же дело дошло до плей-офф, он уже не мог себя заставить. «Тот раз был единственным, когда я искренне за них не болел, – объяснял он. – Я хотел, чтобы они проиграли. Ирония, но я хотел их поражения, чтобы доказать, что я мог бы им помочь. Вот как я рассуждал тогда: «Вы совершили ошибку, не взяв меня в команду, и вы в этом убедитесь, когда проиграете»». Ту весну «Бакканирс» закончила с 15 победами и семью поражениями. Проиграв три из четырех последних матчей, она не смогла попасть в плей-офф штата.

Этот опыт впервые столкнул Джордана лицом к лицу с его собственным эгоизмом. Такое противостояние станет одной из доминирующих тем его карьеры, он будет постоянно учиться направлять свой невероятный драйв и мощь своего эго, своей натуры спортсмена, не мыслящего свою жизнь без борьбы за победу, в русло командной игры.

Вторым незамедлительно проявившимся эффектом этого непопадания в команду стала его одержимость собственным ростом. Если тренеры предпочитают талантливому игроку более высокорослого, что ж, тогда он станет более высокорослым. Он часами упражнялся на турнике в заднем дворе, подолгу вися на нем, и вообще старался висеть везде и всюду, где только можно было хорошенько ухватиться руками: таким образом он пытался растянуть себя, сделать выше.

Его мать видела все, что происходило с ним, и потому говорила с сыном о его беспокойствах. Они вместе молились об этом, а в конце каждого дня Джордан молился в одиночестве, как, впрочем, и по утрам, и весь день: «Пожалуйста, Господи, сделай меня выше. Позволь мне вырасти».

Шансов на это, казалось, было очень мало. Будучи ростом в 177 см, он уже возвышался над всеми мужчинами своей семьи. Его родители убеждали его думать о росте не в физическом смысле, а о росте в сознании, в сердце. «Но я хочу быть выше», – не успокаивался он, и изо дня в день повторялся один и тот же спор. Наконец мать сказала ему: «Иди посоли свои ботинки и молись».

«Он сказал мне, что я говорю глупости, но мне нужно было как-то утихомирить его, чтобы можно было доесть ужин, – вспоминала миссис Джордан. – Потом зашел отец, и он сказал ему, что хочет быть высоким. Мы отвечали: «Это есть в твоем сердце. Твой рост в тебе, внутри. Ты можешь быть сколько угодно высоким в сознании, в том, как ты думаешь».

Так что теперь – вдобавок к постоянному висению на турнике – Джордан солил свои ботинки перед тем, как отправиться спать, и продолжал молиться. Много вечеров Делорис приносила соль в его комнату перед сном. Ей не хватало смелости сказать, что она все это выдумала, что соль как была солью, так солью и осталась, и больше ничем быть не могла.

Спустя недолгое время к Джорданам приехал погостить старший кузен, ростом в 2 м. Два метра! Внезапно надежда вновь ожила. Единственным поводом для беспокойства стали постоянные боли в коленях. Больно было настолько, что Майкл едва мог спать по ночам. Мать решила отвезти его к доктору, чтобы узнать о причинах болей и рассказать тому о желании Майкла вырасти. Доктор мельком взглянул на рентгеновские снимки, увидел зоны роста в костях и сказал матери с сыном, чтобы они не беспокоились. Молодому Майклу еще только предстояло вырасти.

И правда. К лету он вымахал до 190 см, и это был далеко не предел. Более того, он продолжит расти на протяжении всей учебы в колледже и даже немного по ходу карьеры в NBA, пока не дорастет до 2 м и не станет возвышаться надо всеми остальными членами семьи на добрый фут.

«К концу десятого класса Майк был ростом в 178 см, никак не выше 180 см. Талант у него был всегда, – вспоминал Фред Линч. – Он был нашим лучшим девяти– и десятиклассником. Он играл сердцем, обладал навыками защитника и всегда имел крупные, сильные руки. К 11-му классу он вымахал до 190 см, почти до 193-х. Внезапно к его таланту и рвению добавился размер… И он просто расцвел».

Глава 7
Номер 23

Весной 1979 г. Ирвин Джонсон (Мэджик Джонсон), второй год учившийся в Университете штата Мичиган, только что привел своих «Спартанс» к чемпионскому титулу NCAA, в финале обыграв будущего выпусника Ларри Бёрда и его «Сикаморз» из Университета Индианы. Очная встреча с участием восходящей чернокожей звезды из Конференции Big Ten и восходящей белой звезды из малоизвестного университета в Индиане вызывала серьезный интерес по всей стране, о чем говорит самая внушительная в истории телевизионная аудитория финала чемпионата NCAA.

В рядах увлеченных противостоянием зрителей был и юный Майк Джордан из Уилмингтона, Северная Каролина. Он будет следить и за следующим баскетбольным сезоном, в котором Бёрд присоединится к «Бостон Селтикс», а Джонсон – к «Лос-Анджелес Лейкерс», двум легендарным франшизам профессионального баскетбола. Следующей весной, когда Джонсон, показав всем свой волшебный талант, привел «Лейкерс» к чемпионскому титулу NBA, он окончательно покорил молодого Майка. Подросток из Уилмингтона влюбился в «Лейкерс». Она стала его командой, а Мэджик Джонсон – его кумиром.

В тот же год родители Джордана подарили ему первый автомобиль в его жизни. Отлично знавшая путь к сердцу Джордана его подруга Лакетта Робинсон купила ему крутой номерной знак, который он с гордостью повесил на передний бампер своего нового авто: Magic Mike.

Некоторые люди из мира баскетбола – среди них многие тренеры – будут потом печально улыбаться, узнав об этом. Бёрд и Джонсон были высокими мужчинами, рост обоих был 205 см, они великолепно обращались с баскетбольным мячом и на паркете блистали такой яркостью и отличались таким неповторимым почерком, что NBA благодаря им обзавелась миллионами новых фанатов. Оба великолепно умели пасовать, особенно Джонсон, и оба умели доставить мяч партнеру так, что сердца всех, кто это наблюдал, начинали учащенно биться. Баскетбол никогда не видел никого, подобного Джонсону, на всех парах летящего в контратаке к кольцу.

Лето и осень 1979-го – пока Мэджик Джонсон все еще купался в лучах славы своего успеха на турнире NCAA и радовался попаданию в состав «Лейкерс» – Майкл Джордан провел в Уилмингтоне и вот-вот должен был зажечь пламя своей легенды. Той осенью Джордан начнет играть за основную команду «Лэйни Бакканирс». И если его мастерство было еще далеко от идеала, то рвение, которое отличало его первые игры за школьную команду, уже бросалось в глаза. Его мольбы о высоком росте были услышаны. Он дорос до 190 см и уже приближался к 193 см. Его кисти стали крупнее, руки длиннее, а шаги размашистее. У него появились новые инструменты, которыми он мог разнообразить свою игру. Если раньше он был агрессивен в атаке, играя разыгрывающего в резервной команде, то теперь стал более вдумчиво раздавать мячи партнерам. Наблюдая за тем, как раскрывается его внушительный талант в школьной команде, тренер Лэйни Херринг и его ассистенты заметили, что Джордан излишне альтруистичен. Он был настолько талантлив, что ему нужно было чаще демонстрировать это, набирая очки, чтобы тем самым помогать относительно неопытной команде вместо того, чтобы уступать это право другим, заключил Херринг. Джордан внимательно выслушивал своих тренеров, но не спешил менять свою манеру. Он все еще верил, что баскетбол – командная игра, а потому собирался искать партнеров и помогать им.

В конце концов Поп Херринг обратился к Джеймсу Джордану за помощью. Отец поначалу сопротивлялся, объясняя, что никогда не симпатизировал папашам, не дающим тренерам заниматься тренерством. Вмешательство в работу команды будет нарушением этого принципа. Впрочем, он вскоре сдался и убедил своего сына делать то, что говорят ему тренеры.

После этого убеждения Майкл стал более индивидуально подходить к игре, что в результате помогло сильнее раскрыть его дарование. Тогда жизнь молодого баскетболиста впервые стала развиваться по шаблону, который останется неизменным в будущем: чем больше он делал, тем больше тренеры и публика просили его делать дальше. И чем дальше, тем приятнее ему было открывать в себе какие-то способности. Его игра и образ стали подпитывать себя сами, пусть в те первые дни его карьеры это происходило едва заметно. Но очень скоро станет ясно, что все, что с ним связано, так или иначе множится и плодится. Поначалу для окружавших его людей это развитие не было предметом для беспокойств. Но позже станет очевидно, что его успеху сопутствовал тяжкий груз. Чем больших успехов он достигал, тем тяжелее становился этот груз, и он никогда не падет с его плеч, какими бы рычагами его ни пытались снять.

Школьная команда

Бобби Креминс, 31-летний главный тренер команды Аппалачского университета, летом 1979-го был одновременно счастлив и ужасно измотан, занимаясь организацией летних лагерей. Бывший разыгрывающий Университета Южной Каролины, где он играл под началом Фрэнка Макгуайра, Креминс провел четыре непростых года в Аппалачском университете, жемчужине среди государственных высших учебных заведений горной части Северной Каролины, где выстраивал программу спортивного развития. Его усилия были вознаграждены в 1979-м, когда его команда совершила первую поездку на турнир NCAA, где его «Маунтанирс» (подходящее название) быстро потерпела поражение от команды Университета Луизианы. В июне того года, когда Креминс открыл свой лагерь для команд из старших школ, возбуждение только начало захватывать его по-настоящему. Лагерь давал командам возможность поиграть летом в баскетбол на прохладных возвышенностях Северной Каролины, а молодому тренеру Креминсу в то же время предоставлял возможность оценить игроков, отыскать которых как-то иначе он вряд ли бы смог.

Креминс следил за игрой школьной команды Лэйни из Уилмингтона, когда заприметил длинноногого худого игрока, чья энергичность и атлетизм сверкали на тренировках и играх в лагере, подобно электрическим разрядам. Чем больше Креминс присматривался к нему, тем сильнее удивлялся. Наконец Креминс решил позвонить Бобу Гиббонсу, редактору местного баскетбольного «бюллетеня» о талантах, и сказал ему, выговаривая слова с густым нью-йоркским акцентом: «Боб, тут у меня есть один паренек… ты не поверишь».

Через несколько недолгих лет Гиббонс станет известен как один из первосвященников баскетбольного студенческого скаутинга, но в то время у его издания было мало читателей. Горячий, безудержный рассказ Креминса о неизвестном игроке, который даже не провел ни одной игры за основную команду школы, возбудил интерес Гиббонса, и он решил поехать в Аппалачский университет, чтобы посмотреть на талант своими глазами.

«Я увидел игрока в 190 см ростом, обладавшего взрывным талантом атлета, – рассказывал Гиббонс писателю Аль Фезерстону. – Но что впечатлило меня больше всего, так это слова, произнесенные Майклом в тот момент, когда Бобби знакомил меня с ним: «Мистер Гиббонс, что мне нужно совершенствовать, чтобы стать лучшим игроком?»

Креминс и Гиббонс были не единственными удивленными наблюдателями. Партнеры Джордана по команде будут потом вспоминать, как на их глазах происходила поразительная трансформация Майкла. «Он возвращается в школу к 11-му классу, и все, это уже другой человек, о тощем маленьком Майке уже забыто, – вспоминал Тодд Паркер, партнер Майкла по Лэйни. – Он выскакивает из спортзала, и я сразу: «Что?!»

«Было видно огромную разницу, – соглашается Майк Брэгг, в то время 12-классник в Лэйни, игравший в команде школы. – Он теперь был куда более решительно настроен и умел гораздо больше».

Гиббонс ничего не знал о произошедшей трансформации, но отметил потенциал Джордана в своем следующем отчете, он вспоминал: «Я написал о том, каким талантливым и перспективным он был, но у меня была всего сотня читателей, скромная региональная аудитория».

«Обо мне точно не ходило разговоров, – говорил Джордан о времени, проведенном в летнем лагере Аппалачского университета. – Никто меня особо не знал».

Поп Херринг, впрочем, обратил внимание на интерес к Джордану, и он его обрадовал. Внимание к Майклу подтвердило его убежденность в том, что ему предстоит тренировать кого-то совершенно особенного. Херринг не был склонен к бахвальству, но документальные доказательства выставляют его исключительно в положительном свете, несмотря на одержимость Джордана идеей, что он не был включен в команду. В этой истории нет ничего того, что указывало бы на стремление Херринга эксплуатировать исключительный талант ради собственной выгоды, как тренеры часто и поступают. Свидетельства показывают, что Херринг хватался за каждую возможность расширить возможности молодого Джордана. Более того, тренер будет проворно и энергично заниматься рекрутингом будущего игрока в колледжах, что поначалу получалось с трудом, но потом эта задача решилась почти в одночасье.

Осенью 1979-го, незадолго до бури, Херринг сел за стол и написал письмо, пытаясь привлечь интерес тренерского состава Университета Северной Каролины к Джордану. Не каждый школьный тренер интересовался будущим своих игроков, а чтобы тренер писал подобное письмо об игроке, который не сыграл еще ни разу за школьную команду, – такое случалось крайне редко. Но именно так поступил Херринг, каждое утро встававший чуть свет, чтобы в 6:30 заехать за Джорданом и отвезти его в спортзал для тренировки.

«У него была слабая левая рука, – вспоминал однажды Херринг. – Я сказал ему, чтобы он улучшал работу левой и оттачивал броски после дриблинга».

Тренировочные сессии, проходившие рано утром, строились вокруг работы над подобными нюансами, а также отработкой бросков – их нужно было делать как можно больше. Значительная часть фундамента будущих успехов Джордана была заложена его молодым тренером, прилагавшим нечеловеческие усилия в работе с игроком. По свидетельствам некоторых источников, Херринг и Джордан станут близки за время совместной работы, но никогда не будут близки настолько, чтобы Джордан забыл отказ, который получил в десятом классе. Вспоминая все эти занятия ранним утром в спортзале Лэйни, Джордан потом скажет: «Всякий раз, когда я уставал на тренировке и решал, что надо бы остановиться, то закрывал глаза и видел тот список в раздевалке, список, в котором не было моего имени, и обычно это заставляло меня продолжать работу».

Той же осенью Херринг вызвал Джордана в свой кабинет, чтобы посоветоваться с ним по поводу номера на майке, который Майклу нужно было выбрать для грядущего сезона. Он предложил ему два номера: 23-й Джеймса Битти и 33-й Дэйва Макги, двух выпускников школы, попавших в символическую лучшую команду округа.

Судя по всему, Джордан был неравнодушен к нумерологии, а потому решил взять 23-й номер Битти.

Много позже он объяснит свой выбор номера 23 тем, что эта цифра близка к половине от 45, – под этим номером играл его брат Ларри. Прежде чем он сделает себе имя, баскетбольные тренеры придут к выводу: этот номер – знак. Будь то соревнования под эгидой AAU, лиги общеобразовательных школ или даже показательный матч десятилетних детей, – тренеры всякий раз будут отмечать, что любой, кому хватило смелости надеть майку с 23-м номером, заслуживает больше внимания в защите.

Аналогично будущие поколения лучших молодых игроков будут соперничать за право надеть майку с 23-м номером и попробовать справиться с грузом давления и высоких ожиданий, который шел к этому в нагрузку. Для Джордана номер относительно скоро станет фирменным знаком, которым будет помечаться все, что связано с его именем: от сети бутиков и до личного самолета небесного цвета, который будет перевозить его из одной точки планеты в другую, с одного эксклюзивного курорта на другой, пока Майкл будет искать идеальное поле для игры в гольф.

Первый ярчайший момент его восхождения в том сезоне за школьную команду случился в выездной игре в округе Пендер – из всех мест именно там. И именно там, на глазах у членов семьи, друзей и дальних родственников, он наберет 35 очков и принесет Лэйни победу (81: 79) в овертайме в первой игре сезона. Его семья, партнеры по команде, тренеры, даже сам Джордан – все были поражены его игрой.

С той поры все сдерживаемые им эмоции и разочарование начнут извергаться наружу в каждой игре по мере того, как он, словно зарядившись высокооктановым топливом, на бешеной скорости устремится ко всему тому, о чем так мечтал. Дикость, отличавшая его на площадке, буквально бросалась в глаза всем смотревшим. Снова и снова он атаковал корзину, его рот при этом раскрывался, словно впускной клапан драгстера, всасывавший воздух с такой перегрузкой, что губы оказывались высоко на деснах, а обнаженные зубы сверкали так, словно он был вампиром, готовившимся через мгновение впиться в кольцо корзины. Язык высовывался изо рта без причины, просто чтобы не оказаться на пути этой ярости. Вновь и вновь он повторял этот обряд, приближаясь к корзине. Одного выражения его лица было достаточно, чтобы защитники приостановились, замешкавшись. А когда он делал подборы, он возвышался над всеми и хватал мяч с той же свирепостью. Скорость, с которой он отрывался от паркета, заставляла разевать рты в равной степени как его партнеров, так и соперников. Физическая мощь, быстро выделившая его на фоне остальных мальчишек вокруг, стала серьезным вызовом для соперников. Лишь узкий круг избранных мог соперничать с ним по части прыгучести, но многие просто следовали принципу вертикальности, выбрасывая руки в воздух и надеясь на лучшее.

Среди многих, кто обратил внимание на его игру, был Майк Браун, спортивный директор школ округа Нью-Хановер. Он был настолько впечатлен артиллерийскими залпами Джордана по корзине, что связался с Биллом Гатриджем, первым ассистентом Дина Смита по команде Университета Северной Каролины, и сообщил ему, что в Уилмингтоне нашелся один исключительно талантливый молодой защитник, которого ему, Биллу, непременно надо увидеть собственными глазами. Семечко было посажено.

В составе команды Лэйни были также Лерой Смит, игравший тяжелого форварда, и готовившийся к выпуску Майк Брэгг, бывший защитником. Еще одним защитником / форвардом был Адольф Шивер, с которым Джордан познакомился несколькими годами ранее на площадках Эмпи-парка в Уилмингтоне. Шивер был раздражительным малым, всегда болтавшим чепуху во время игр. Джордан вспоминал, что у него во рту постоянно была зубочистка. Если большинство других игроков поведение Шивера зачастую раздражало, то Джордана его трэш-ток и постоянная болтовня забавляли: со стороны это чем-то напоминало придворного шута, развлекающего короля. Как-то раз Джордан швырнул Шивера о стену после того, как тот оскорбил девушку Дэвида Бриджерса, но в нервозности Шивера было что-то такое, что располагало к нему Джордана. Также весьма вероятно, что присутствие рядом Шивера и его отношение к окружающим позволило Джордану приобрести некоторый авторитет и уважение в старшей школе. Взамен Шивер получал возможность питаться колоссальной энергией Джордана, как это делали в команде школы Лэйни все, включая даже тренеров.

Двое парней подружились, и этой дружбе суждено будет продлиться много лет. Связь между ними установилась после того, как Джордан увидел в Шивере надежного партнера по команде. Время покажет, что Джордан будет исключительно преданным узкому кругу своих друзей, приобретенных на жизненном пути. Шивер был чуть ли не первым, получившим доступ в этот узкий круг. Джордан будет закрывать глаза на некоторые сомнительные поступки людей из своего окружения, но неверность он не примет никогда. Доверие было слишком ценным товаром в понимании Джордана, и между ним и Шивером в тот первый сезон в основной команде установятся именно доверительные отношения. В чикагский этап карьеры Джордана Шивер будет приезжать в отели, где останавливалась команда Майкла перед большими матчами, и играть со старым другом в тонк, чтобы тем самым помочь ему снять напряжение.

«Бакканирс» добыли еще одну победу во второй игре сезона, а Джордан набрал 29 очков, на этот раз уже в домашнем матче, но вскоре за этим последовал неизбежный звонок, спустивший его с небес на землю. Старшая школа Южного Уэйна собрала команду, в составе которой были двое будущих партнеров Джордана по колледжу – огромный Сесил Экзам и разыгрывающий защитник Линвуд Робинсон, – оба в то время считались весьма перспективными игроками. В игре против Лэйни Робинсон набрал 27 очков, а Экзам – 24. Джордан, набравший 28 очков, удивил публику еще сильнее, но его потрясающее выступление не помогло команде избежать поражения. Южный Уэйн выиграл у «Бакканирс» со счетом 83: 58.

Херринг после матча мог только присвистнуть. «Играть с такими сильными соперниками нам будет полезно, – сказал он, пытаясь выставить проигрыш своей команды в позитивном свете. – Джордан всего лишь 11-классник, мы все будем совершенствоваться по ходу сезона. Нужно перегруппироваться. Сегодня нас поколотили».

Три вечера спустя команда Лэйни выглядела уже лучше, а Джордан и Лерой Смит собирали все подборы и лихо проводили контратаки. Набранные Майклом в игре 24 очка вкупе с шестью очками, что принес его брат Ларри, вышедший со скамейки запасных, помогли Лэйни одолеть принципиальных городских соперников из школы Хоггард. У старшего Джордана тоже будут моменты славы по ходу сезона, но большую часть времени он проводил на скамейке запасных, приходя в восторг от того, в какого игрока превращался на его глазах младший брат. «В школьной команде мы отыграли вместе один год, когда я уже готовился к выпуску из школы, а он был на год младше. Тогда-то игра Майкла и вышла на совершенно иной уровень, – вспоминал позднее Ларри. – И хотя на площадке было пятеро парней, он играл почти на всех позициях сразу. Уровень его игры был гораздо, гораздо выше нашего. Люди все время спрашивают у меня, беспокоило ли меня это, но я могу честно сказать, что нет, потому что у меня была возможность воочию наблюдать его рост и развитие. Я знаю, как усердно он работал».

Несмотря на непримиримое соперничество, которым отличались отношения двух братьев в детстве, Ларри оказался еще одним замечательным звеном истории успеха Майкла. Его исключительная порядочность и терпение подтверждаются уже тем, что в команде Лэйни не возникало никаких конфликтов и лишних драм. Немногим 12-классникам удалось бы спокойно смириться с сидением на скамейке из матча в матч, пока их младшие братья-соперники стягивали бы к себе все внимание публики.

Более того, всю семью застал врасплох внезапно и резко поднявшийся статус Майкла, даже Джеймса и Делорис. «Помню, как приходил в школу Лэйни вечером по пятницам в предпоследний год Майкла там, помню, как он вырос, – будет вспоминать позже Джин Джордан, младший брат Джеймса. – Перед игрой он говорил мне: «Следи за мной, сегодня я исполню три слэм-данка. Вот увидишь. Я всажу трижды». А я ему: «Пацан, ты кого дуришь? Не умеешь ты данки делать». Ну, три он не заколотил, но совершенно точно исполнил два. В тот вечер я сказал своему брату: «Эй, этот парень просто уничтожает».

Несколько других очевидцев соглашаются с Джином. «Лучшим игроком Лэйни был Майк Джордан», – отмечал в уилмингтонской газете за 18 декабря Чак Карри. Вечер спустя Джордан набрал 31 очко в победе над «Кинстоном» и впервые удостоился заголовка в прессе: «Джордан приводит «Бакс» к победе над «Кинстоном». С учетом добытых ранее побед показатели Лэйни достигли четырех побед при одном поражении, и Херринг стал смотреть в будущее с еще большим оптимизмом.

«Это лучшая команда по игре в защите за все время, что я работаю в Лэйни», – объявил Херринг. Успешная игра в защите отчасти строилась на умении Джордана открываться на линиях паса и его внимательной игре при подборах. В атаке он играл винга, но в защите одновременно исполнял обязанности защитника и форварда благодаря своей быстроте и скорости, с которой возвращался на позицию. Как и его идол Мэджик Джонсон, он большую часть времени проводил у своей корзины, обороняясь, чтобы потом подхватить мяч на подборе и быстро убежать к противоположной стороне площадки.

Годы спустя он весело будет вспоминать то, как ярко раскрылись его взрывной талант и мощь в старшей школе. Необузданная природа этого опыта показала, что как атлет он в состоянии выполнять целый ряд таких вещей, о которых даже лучшие тренеры не имели ни малейшего представления.

По мере развития баскетбола все более актуальной становилась другая тема: баскетбол активнее любого другого вида спорта ускорял процесс понимания белыми чернокожих спортсменов и учил их диалогу друг с другом. Этот процесс начался в первые годы интеграции, задолго до появления Джордана на авансцене. Но в те первые десятилетия расового сотрудничества в баскетболе у многих белых тренеров было весьма ограниченное понимание атлетического стиля игры, что развился в среде чернокожих. Единственным способом познать и принять его было наблюдение за ним собственными глазами.

В старшей школе, а позже в Университете Сан-Франциско в 1950-е тренеры учили Билла Расселла не отрывать стопы от пола, когда он блокирует броски соперников. Недолгое время Расселл следовал их советам, а потом стал поступать так, как подсказывал ему инстинкт – выпрыгивать и блокировать броски, как никто прежде.

«Мы были рождены, чтобы играть так, как играем, – скажет позже Джордан в разговоре с писателем Джоном Эдгаром Вайдманом. – Этому нельзя научить».

Из всех тренеров, у которых играл Джордан, только первые двое были афроамериканцами. Фред Линч и Поп Херринг имели возможность наблюдать за тем, как Джордан в годы учебы в старшей школе раскрывает и изучает возможности своего исключительного атлетизма. Они делали это, не указывая ему излишне активно на то, что он нарушает то или иное фундаментальное правило игры. Линч и Херринг работали с ним над основами игры в баскетбол и направляли его уникальный атлетизм в нужное русло. Херринг показывал ему, как максимально увеличить скорость на первом шаге за счет движения, которое потом судьи в студенческих матчах Северной Каролины будут классифицировать как пробежку, – до тех пор, пока Дин Смит не докажет им, что Джордан на самом деле не совершает лишнего шага.

Свидетельства говорят нам, что Херринг много времени обсуждал с Джорданом и его партнерами по команде умение правильно выбрать момент для броска и темп игры, столь же много внимания он уделял слаженности их действий в защите. О том, как Джордан облегчал такие разговоры тренеру, вспоминал ассистент тренера Рон Коули: «Ни у кого и никогда не было такой энергии, как у этого парня, даже в старшей школе. Он с гордостью защищался. Майк приходил в ярость, если его партнеры не отыгрывали в защите на тренировках как надо».

Но сколько бы Херринг ни нахваливал свою команду, он разумно ограничил себя в публичных комментариях касательно Джордана в те первые месяцы сезона. Он не распространялся ни о письмах, которые писал в колледжи, ни об утренних занятиях с Майклом в спортзале. Очень многие тренеры рассматривали свои команды и игроков с точки зрения своего профессионального резюме, но Херринг держал информацию о своих усилиях при себе. О них станет известно много позже, по большей части из воспоминаний Джордана. Херринг вряд ли тогда знал, что момент восхождения Джордана станет и его собственным коротким мигом славы. Поступки тренера были не идеальными, но в ретроспективе их точно можно назвать выдающимися. Херринг был энтузиастом, но молва о его стараниях оставалась за дверями раздевалки его неопытной команды.

Учитывая высокий рост Джордана и его прыгучесть, большинство тренеров логичным образом предпочли бы расположить его неподалеку от корзины или заставили бы играть вдоль лицевой линии. И хотя Джордан работал по всему периметру площадки, Херринг ставил его в основном на позицию защитника. «Поп дал ему возможность играть на позиции, на которой он будет действовать в колледже и в профессиональной карьере, – отмечал тренер Нью-Хановер Джим Хеброн. – Если бы Поп ставил его на лицевую или под кольцо, он мог бы выиграть чемпионат штата».