Текст книги "Девятьсот страниц из жизни полковника Каганского. Книга 2. Испытания на выносливость"

– Ну, что насмотрелись, а вы засекли за сколько женщина комплектует один комплект? – я сказал:

– Засёк! – потому, что никогда не расставался со своим секундомером, который в качестве презента вместе со спортивными принадлежностями мне вручили на спортивных областных соревнованиях.

– Ну и сколько у тебя получилось?

– Ровно час! – Куприянов повел нас к нашим ящикам, показал на первый и сказал:

– Ну вот разбирайте и проверяйте, а ты, Борис, засеки время сколько у вас уйдет на один комплект! – мы сразу вскрыли все четыре ящика, достали ведомости, расстелили брезент и на него стали выкладывать содержимое, отмечая в ведомости, каждую детальку разворачивали, сверяли с картинкой, опять заворачивали и завязывали, но так аккуратно завернуть и завязать, как женщины мы не сумели, а потратили на все это почти два часа, а на то, чтобы сложить одновременно в четыре ящика, у нас ушло почти час. Куприянов посмеялся с нас и сказал:

– Если бы, ребята, вы работали на заводе, то заработка вашего хватило бы вам на еду один раз в неделю! Ну, что опытов больше проводить не будем! Загружайте содержимое ящиков в танки, все строго по ведомости! – на все про все у нас ушло два часа. Пустые ящики от ЗИП, мы снесли на указанные нам места, а восемнадцать ящиков ЭКА сложили по шесть штук на крышах трансмиссии трех головных танков, привязав их проволокой за болты бонок ОПВТ. Незагруженными и неустановленными остались танковые часы, ножи и фонарики. Их Куприянов пообещал выдать перед погрузкой на железнодорожные платформы. Погрузка назначалась на завтра в час дня на заводской погрузочной площадке. В одиннадцать часов мы прибыли в сдаточный цех и стали ждать Куприянова, который задерживался на совещании. Минут через пятнадцать он пришёл и дело завертелось. Открыли выходные ворота, я посадил механиков на свои места и хотел начать движение, но Куприянов меня остановил и сказал:

– Высаживай свою братву и сажай их в люки командиров и заряжающих. По нашим традициям и инструкции, танки на погрузку ведут наши заводские механики, так что нечего у нас отбирать наш хлеб! – тут же из дежурной комнаты вышли шестнадцать водителей испытателей в комбинезонах, танкошлемах и кожаных перчатках. Они дружелюбно поздоровались с нами, уселись на свои места, я занял свое место на первом танке в командирском люке, подключился на внутреннюю связь с механиком водителем и услышал его голос:

– Ну что, командир, с Богом вперед!

– Вперед! – сказал я. Танк сорвался с места на второй передаче. Через метров пятьдесят, он был уже на пятой, грохоча по броневым плитам и, занося юзом трансмиссию на поворотах мчался на максимальной скорости, а сзади на удалении от меня от 10 метров друг от друга мчались за мной все остальные шестнадцать танков. После поворота влево на 90 градусов открылась впереди торцовая аппарель погрузочной площадки. Я ожидал, что механик сейчас сбросит скорость и перейдет на вторую передачу, и спокойно пойдет по платформам, но механик скорость не сбросил, и как шёл на пятой передаче, так и гнал машину по платформам. Впереди платформ показалась теплушка, я подумал, как же он остановит сейчас машину, ведь можно сцепку порвать, но не доезжая до теплушки за три платформы механик водитель так виртуозно и незаметно снизил скорость и остановил танк, как раз на средине последней платформы, вылез из люка и не посмотрел на танк, спрыгнул с платформы и закурил. Я же обошёл танк с обеих сторон платформы и увидел, что гусеница выходит за габариты платформы ровно на тридцать пять мм с каждой стороны, а центр танка стоит, как раз по средине платформы. Точно также все остальные танки, двигавшиеся за мной, картинно остановились на своих платформах друг за другом и все шестнадцать механиков курили на платформе, разговаривая о чем-то отвлечённом и не смотрели на танки и платформы, а бригада крепёжников уже крепила танки заводскими приспособлениями, ставили на танки деревянный каркас, который обтягивали брезентом, скрывая контуры и обводы танка. На платформе образовывался прямоугольный груз, обтянутый брезентом, а справа и слева по бортам на верёвках и растяжках были закреплены два фанерных больших жёлтых щита, на которых трафаретными черными буквами было написано «Сельхозмашина». Куприянов принес два полных вещмешка, в которых находились танковые часы, ножи и фонарики. В это же время появился на погрузочной площадке майор Сторчак, которого я не видел целые полторы недели, но звонил по телефону он мне каждый день. По его словам, он гостил у родственников. Прибыл он свежевыбритый, наодеколоненный, наглаженный, с начищенными до блеска сапогами. Эшелон отправлялся через четыре часа, и нам необходимо было съездить в военкомат забрать там своё оружие: пистолеты, автоматы и боеприпасы, а также отметить предписание. У Куприянова для этого уже стоял заводской автобус, и на нём мы поехали в военкомат. Там быстро всё оформили, забрали оружие, прибыли на погрузочную. К этому времени подошли мои знакомые ребята, и ожидая нас выгрузили из теплушки пиленые березовые дрова, их покололи, связали в маленькие вязанки и уже грузили в теплушку. Заводские связисты, взяв у нас телефонный кабель протянули его вдоль эшелона и на установленных мною платформах подключили наши телефонные аппараты для связи часовых с начальником караула. Всё было готово к отъезду, майор Сторчак проявлял бурную деятельность, но когда я ему сказал, чтобы он расписался о приемке подвижного состава у заводского коменданта, он замахал руками и сказал:

– Нет, нет, Борис, иди расписывайся сам! – я ему ответил:

– Если бы это было возможно, я бы это давно сделал! Но там нужна именно ваша подпись! – чертыхаясь, он пошёл туда, а мы с Куприяновым сидели на лавочке и курили. Внезапно Куприянов задал мне вопрос:

– Борис, а что ты знаешь о станции Узловой Тульской области?

– Как что? – удивился я.

– Я там жил!

– А где ты там жил?

– Последнее время, я жил на Садовой, а до этих жил, но забыл, как называется улица, а вот хозяев помню, это были дед, бабушка, женщина тетя Тоня по фамилии Куприяновы! – и я осёкся, ведь передо мной тоже сидел Куприянов. Я помнил, что к ним из Сибири приезжал муж тети Тони с ампутированной рукой, так Иван Егорович тоже был без одной руки, вместо кисти левой руки у него был негнущийся протез, одетый в кожаную красивую перчатку, которым он ловко крутил самокрутки.

– А я помню! – сказал он.

– Как вы жили у нас на квартире, когда я приезжал в отпуск домой по болезни, только ты был маленьким, а твой братишка ещё меньше и ходили вы в военной форме, но вскорости от нас вы съехали потому, что вашей маме было далеко ходить на работу! – с тех пор прошло четырнадцать лет, но мне помнится, что Иван Егорович на лицо почти не изменился, и с самого первого дня, как я прибыл на завод, мне казалось, что я где-то его, когда-то видел, но никак не мог вспомнить, где и когда? Вспомнил сам Иван Егорович. За оставшийся час до моего убытия, он рассказал, что их сын лётчик вернулся с войны живым, они оставили ему квартиру в Узловой, он женился и имеет сына и дочку, и работает начальником аэропорта в Узловой. Я в свою очередь тоже рассказал о себе, о семье, что закончил училище и служу в Германии. Прибежал заводской военный комендант, и сказал:

– Маневровый тепловоз подан. Всем занять свои места! Через пять минут ваш эшелон отведут на товарную станцию, где уцепят к нему два тепловоза спереди и сзади, по маршруту вы пойдете зелёной улицей! – (что означало безостановочно). Мы попрощались с Иваном Егоровичем, пожелав другу друг всего наилучшего. Погудев несколько раз тепловоз затолкал нас на товарную станцию. Там ждал нас железнодорожный комендант Тагила. Он объяснил:

– У вас остановок до Москвы, Минска и Бреста не будет, кроме десятиминутных на смену тепловозов, как правило через тысячу километров, а реально это будет утром и вечером! Поэтому смену караула на платформах планируйте по графику, который будет вручаться вам комендантом при смене тепловозов! – он пожелал нам счастливого пути, в свою очередь мы пожелали ему того же, и наш эшелон двинулся по своему маршруту, набирая скорость, пролетая все большие и малые станции. Первая остановка на сорок минут была проведена в Подмосковье, где нам вместо тепловозов подогнали электровозы, которые везли нас до самого Минска. В Минске нам уцепили опять тепловозы, которые быстро довезли нас до Бреста, в который мы прибыли на пятые сутки ночью. Нас затолкали на перегрузочную площадку, и пограничники начали перегружать нас на платформы с узкой европейской колеёй. Танки, закрытые брезентом при их раскупорке, показали, что ни в одном месте брезент не прорвался и не протёрся, так мастерски укрыла их заводская бригада. А бригада, работавшая от пограничников такой квалификации, как заводская не имела, и я боялся, что за оставшуюся тысячу километров, брезенты и протрутся, и прорвутся. Нам уцепили два паровоза и зелёной улицей с Бреста до Галле провезли без остановочно за одни сутки. На рассвете мы прибыли на станцию Амендорф, где нас уже ожидали комбат с новым командиром роты, командир полка с зампотехом полка и военный комендант города. Мы быстро разгрузились, закрыли и сдали немцам подвижной состав, и я доложил командиру полка:

– Товарищ командир полка, прибывший эшелон готов к движению своим ходом! – командир полка поблагодарил меня за отлично выполненную задачу и сказал:

– За рычаги первой машины садись сам! Колонну поведёшь за моей машиной, в городок будем заходить с Центрального КПП, там командир дивизии будет встречать вас, там же будут ваши жёны и все семьи офицерского состава, оркестры всех полков будут стоять на маршруте следования до нашего расположения!

Был конец мая, яркое солнце освещало всё вокруг, только отмытая зелень прошедшим ночью дождём казалось изумрудной, зацветавшие каштаны и клумбы цветов вдоль дорог делали наш маршрут торжественным и сказочно красивым. Не доезжая до КПП метров триста, несмотря на рёв шестнадцати танковых двигателей, мы услышали торжественные звуки встречного марша, который играл дивизионный оркестр, выстроенный перед КПП. Вокруг оркестра и вдоль дороги сбежались немцы, с удивлением и страхом, наблюдавшие за движением новых незнакомых приземистых танков. Многие шли рядом, держась руками за танковые полки и заглядывали под башню, надеясь увидеть там толщину брони. Когда головная машина вошла в ворота, машина командира полка остановилась, он вышел из машины и доложил командиру дивизии о прибытии очередного эшелона. Комдив что-то ему сказал. Командир подошёл к своей машине и что-то сказал зам потеху и моему комбату. Комбат подошел к моему танку и пальцами показал:

– Вылезь! – я вылез. А зам потех высадил из командирского люка майора Сторчака, мы с ним подошли к командиру полка. Он подвел нас к комдиву и сказал:

– Представьтесь! – майор представился, как начальник эшелона, а я представился, как начальник караула. Командир дивизии пожал нам руки, поздравил с прибытием к месту службы и сказал:

– Ну что ж, теперь последний свой километр пойдете под оркестр! – и действительно, на этом километре стояло восемь полковых оркестров, весь личный состав полков гарнизона и все семьи офицерского состава, и все вольно наемные, начиная от КПП до расположения нашего полка, мы шли под нескончаемую музыку «Прощание Славянки». В расположении на плацу в два ряда, командир полка отсчитал десять танков первых и сказал мне:

– Это, Борис, в вашу роту, из парков выгоняйте тридцать четверки, а на их место ставьте эти машины, на башни номера нанесёте в соответствии с номерами на тридцать четвёрках. Боеприпасы загрузить сегодня к исходу дня! – так что отдыхать было некогда. Командир роты Комаров оформлял документы на убытие к новому мусту службы в Ваймер. Я опять оставался исполняющим обязанности командира роты. И всё пошло обратно по своему кругу. Надо было в кротчайшее время обучить солдат и сержантов в полной мере овладеть техникой и вооружением новых танков. Сам я эти танки знал хорошо, однако мои командиры взводов знали только танки Т-54 и практики на Т-54А и Т-54Б они не имели, поэтому приходилось учить в том числе и командиров взводов. Хорошим подспорьем оказался огневой городок, который я делал прошлый год, но там не было питания для стабилизаторов вооружения, для этого нужны были мощные двадцати семи вольтовые генераторы или трансформаторные выпрямители мощностью на каждый танк не менее трех с половиной квт. Для определения этих агрегатов Кияшко вызвал меня, и мы начали с ним перебирать, что лучше, вариантов было несколько. Первым было приобрести пять сварочных генераторов с приводом от электричества, но, когда открыли ценник то наши носы опустились, они стоили больше чем отпускалось денег на всю боевую подготовку полка. Вторым вариантом было купить у немцев мощный двадцати киловаттный трансформаторный селеновый выпрямитель, стоил он относительно не дорого три тысячи немецких марок, что было соизмеримо со средствами, отпускаемые на боевую подготовку полка. На том и остановились. Пока этого не было на огневом городке наводчики и командиры тренировались в наведении орудий и пулемётов вручную и у них после тридцать четверок получалось не плохо. Кияшко быстро провернул сделку с немцами и на огневой городок привезли большой четырех тонный трансформатор с селеновыми выпрямителями. Мы быстро соорудили под него фундамент, отгородили трансформатор от остального помещения кирпичной стенкой, установили мощный электрический щит с необходимыми атрибутами и подключили трансформатор в работу, но увы, этот трансформатор принес нам сразу же неприятности в виде сгоревших лампочек, вышедших из строя радиостанциях, сгоревших электроспусков пулемёта и пушки. Ротные командиры, не зная, что делать тренировали личный состав без включения стабилизаторов, боясь выхода из строя танкового оборудования. Обо всем этом я доложил Кияшке. Он сказал:

– Борис, это у нас новая проблема и, чтоб её решить, ты досконально её изучи, а что делать с ней мне доложи! – взяв с собой свой универсальный прибор для измерения электрических величин и полкового электрика пошёл на огневой городок изучать проблему, и в этот же день выяснил. Выяснилось, что при включении трансформатора на холостом ходу его напряжение составляли вместо двадцати семи вольт тридцать шесть вольт и остается таким при нагрузке до двух с половиной квт, а далее удерживает это напряжение с нагрузкой более десяти квт. Напрашивался вывод сам собой. Сразу же перед подключением в сеть танков включать нагрузку мощностью два с половиной квт. Для этого можно было пользоваться обыкновенными пускателями или рубильниками, но зная руководителей танка стрелковых тренировок, я понимал, что ротному командиру будет не до порядка включения, ему надо, чтобы нажать одну кнопку, а дальше пошло и поехало, поэтому в голове у меня созрела мысль соорудить автомат, который бы при включении трансформатора сразу же нагружал бы его нагрузкой, а по мере достижения номинальной мощности отключал бы её. Обо всем этом я доложил Кияшко. Опять взяли каталог и ценник электротоваров, но нигде не могли найти реле напряжения и токовое реле. Ломая голову вспомнил, что при тридцать четверочном генераторе стоит и довольно мощное токовое реле и реле напряжения. Исправных и не исправных таких реле у полкового электрика было много, но управлять токами, идущими на танковые стабилизаторы, конечно же эти регуляторы не могли, так-как токовое реле было рассчитано на сто ампер, а контакты регулятора напряжения намного меньше. Напрашивался вывод, что надо искать исполнительное реле на ток пятьсот и более ампер. Такими контактами были у нас пусковые реле танковых стартеров. Этих реле в ремонтной мастерской полка было более чем достаточно. Нарисовав схему, я продумал, как она будет работать и предложил её Кияшко. Выслушав меня, Кияшко сказал:

– Борис, ты её породил, ты её и убивай! Ты объяснил так, что даже я, что-то понял! А раз я понял, то она у тебя будет работать! Какая тебе от меня помощь нужна?

– Ваша помощь мне нужна в том, чтобы добыть толстый десятимиллиметровый полтора метра длины и один метр ширины лист текстолита и сварочного провода двести метров, и распоряжение в ремонтную мастерскую выделить для работы со мной полкового электрика, а также задание в ремонтную мастерскую изготовить пять пар наконечников для подключения проводов к танковым разъёмам!

– Хорошо, Борис, после обеда всё получишь! – после обеда, он позвонил мне. Я прибыл к нему, там уже был полковой электрик.

– А провода и текстолитовый лист отвезли уже тебе на огневой городок! – сказал Кияшко. Я попросил его:

– Нужно, как-то решить вопрос с командиром батальона потому, что на мои отвлечения на огневой городок, он пока ничего не говорит, но уже подозрительно косится!

– Хорошо, Борис, я решу этот вопрос с комбатом! – с полковым электриком мы пошли на огневой городок, захватив с собой на тележку два новых тридцать четверочных реле регулятора, пять пусковых реле стартеров, электрическую дрель и набор свёрл, а также коробку с цветными мелками. На огневом городке на этом текстолитовом листе, мы разложили все наши детали по схеме, разноцветными мелками наметили пути соединения тонких проводов, наметили места крепления и места соединения, насверлили все отверстия, нарезали провода, зачистили концы, закрепили детали на текстолите, соединили провода, оставалось только подключить, но по времени и распорядку дня, это был ужин, и я сказал электрику:

– Ступай на ужин, а завтра после обеда прибудешь сюда, будем подключать! – и я ушёл в роту. Кияшко позвонил в роту и спросил меня:

– Борис, что там у тебя делается? – я ответил:

– Завтра после обеда буду подключать и пробовать!

– Хорошо, когда испытаешь, доложи мне по телефону с огневого городка, неважно какие будут результаты! Командир полка уже спрашивал меня, как у вас обстоят дела с этим вопросом? Я ему сообщил, что все у вас есть и ты занимаешься этим делом! – на завтра после обеда, мы с полковым электриком встретились на огневом городке, подсоединили толстенными проводами наш тяжёлый щит и подсоединили питательные концы к разъемам танков. Я подошёл к щиту, нажал на кнопку пускателя, трансформатор загудел, одновременно с пуском трансформатора загудел нагрузочный двигатель электроусилителя мотора поворота тридцать четвёрочной башни, который был вместо мотора поворота нагружен двух с половиной киловатной лампой, замерили напряжение на питательных концах вводах, оно было ровно двадцать семь вольт. Включили в работу все пять стабилизаторов танков, замерили напряжение, оно стало двадцать три с половиной вольт, для стабилизаторов это было маловато, отключил нагрузочный двигатель, напряжение поднялось до двадцати четырех и семь десятых вольт, самое то что нужно. Значит к нашей машине надо придумать, чтобы нагрузочный двигатель подключался при достижении напряжения двадцать четыре и семь десятых вольт. Стали думать, что же сделать? И придумали. Отрегулировав на втором реле напряжения на срабатывание его на двадцать пять вольт, пропустили цепь его якоря через цепь такого же якоря первого реле, получалось, когда напряжение большое, включаются оба реле и через их замкнутые контакты течёт ток, идущий на питание обмотки пускового реле нагрузочного двигателя, а когда напряжение падает ниже двадцати пяти вольт, эта цепь размыкается и нагрузочный двигатель отключается. Попробовали, получилось отлично. Я пошёл и позвонил Кияшко по телефону.

– Не уходи оттуда, я сейчас подойду! – сказал он. Он пришёл, мы ему показали, включили все танки, ничего не горело и не мигало, всё работало как надо. К этому времени на ночную тренировку пришла первая танковая рота. Командир роты доложил ему и тот сказал:

– Борис, проведи с ними инструктаж по включению электрики к танкам и, как ею пользоваться при тренировке! – а затем сказал:

– Всё, ребята, закончились тренировки всухую, теперь тренировать только с включением стабилизаторов.

На следующий день на очередной танкострелковой тренировке, я тренировал командиров и наводчиков работе их по включению и выключению стабилизаторов, а также наведение оружия в цель и удерживание пультом управления прицельных марок на цели. Привыкшие работать только подъемным и поворотным механизмами, обучаемым по началу трудно давалась наука по включению стабилизаторов по выдерживанию времени на разгон их гироскопов, отчего пушки и башни мотались в разные стороны, чуть ли, не сбивая промежуточные опоры крыши навеса огневого городка. В этот же день огневой городок для танка стрелковой тренировки был выделен и в ночь. На ночной танкострелковой тренировки обучал включению и пользованию приборами ночного видения, а также практике пользования стабилизаторов вооружения. Попрактиковавшиеся днем, стреляющие командиры и наводчики, ночью действовали значительно уверенней чем днём, только заряжающие никак не могли привыкнуть, что при поворотах башни не надо бегать за и от ограждения пушки, так-как полик внизу вращался вместе с башней. Конечно же первые занятия давали только толчок к совершенствованию приемов работы, стреляющих с нового оружия и его оборудования. Через несколько дней подразделению нашего полка была выделена танковая директриса и танкодром на Лоссовском полигоне. Танки и личный состав туда доставлялись железнодорожным эшелоном. А с разгрузочной площадки двенадцать километров до полигона мы шли своим ходом. Проходя через населённый пункт нас окружали толпы жителей, разглядывавших новые ещё до селя невиданные танки. Разглядывая их, они приветливо улыбались махали руками, не выявляя никакого не доброжелательного беспокойства. Стреляли мы на этом полигоне из вкладных и складных стволов, так-как стрелять штатными снарядами на этом полигоне из 100 мм орудий было невозможно, так-как излётная дальность была больше чем позволяли границы полигона. Непривычные к стрельбе со стабилизатором, стреляющие всякими правдами и неправдами пытались не включать стабилизаторы и прекрасно справлялись с наведением орудий и пулемётов в цель и, как правило выполняли упражнение на хорошо и отлично потому, что условия упражнений по курсу стрельб для новых танков были ещё не переработаны, были внесены изменения только в дальности до целей из пушки. Приходилось, почти в каждом заезде на место командира танка садить офицера командира взвода, который заставлял включать стабилизаторы. На вождении была такая же картина, механики водители, привыкшие к тридцать четверке, никак не могли привыкнуть к работе рычагами поворотных планетарных механизмов, а также использования промежуточного положения рычагов для увеличения тягового усилия. Вместе с тем практические занятия на танках приносили свои плоды, приобретая опыт командиры, наводчики, заряжающие и механики водители с каждым занятием все уверенней и уверенней постигали умение и приобретали опыт в управлении и использовании новой техники и вооружения. Этим недельным полевым выходом остались довольны все. Все почувствовали, что новые танки становятся с каждым занятием все послушней и послушней и их мощь превосходит предыдущие машины. Вернувшись на зимние квартиры получили новую задачу, не сбавляя темпов занятий, все Т-34 подготовить для сдачи в дружественные нам Государства. Поначалу нам показалось, что задача эта не так уж и сложна потому, что танки боевой группы содержались отменно, все они не так давно прошли модернизацию и капитальный ремонт на Вьюнсдорском танковом заводе и их пробег после ремонта составлял не более пятисот километров. Однако, прибывшая для оказания помощи нам заводская бригада показала нам, что мы глубоко ошибаемся потому, что для передачи танков другому Государству действуют другие правила и другие повышенные требования. Большинство танков пришлось разбирать, искать трещины на подмоторных рамах, менять стальные патрубки на бронзовые системы охлаждения, менять дюриты одной марки на более прочные, менять электродвигатели поворота башни вентиляторов башни, которые отслужили двадцатилетний срок, менять полуторо-киловатные генераторы на трёх киловатные и соответственно им менять реле регуляторы. Все аккумуляторные батареи сменить на новые текущего года выпуска. Все воздушные баллоны также сменить на новые клеймения. Все ЗИПы, осветительные приборы заменить на комплекты последнего года выпуска и ещё многое чего, которое относилось к покраске внешней и внутренней номенклатуры, горюче смазочных материалов и охлаждающей жидкости, работы было до самых ноздрей. По плану, не срывая личный состав с плановых занятий, необходимо было роте за месяц подготовить к сдаче семь танков. Я пошёл на хитрость и спланировал всю техническую подготовку механиков водителей проводить на этих машинах, на которых по плану зам потеха проводились необходимые работы по подготовке их к сдаче, кроме того после плановых занятий по расписанию весь личный состав работал на этих танках каждый по личному индивидуальному плану, который разрабатывался и вручался исполнителям командирами взводов. Первую группу танков мы передавали немецкому танковому полку, который дислоцировался буквально в километре от нас с командирами, с которого мы ни раз встречались на танкодромах и тактических полях нашего второго гарнизона Вёрмиц, и не раз сиживали вместе за столом в ближайшем к Вёрмицкому полигону ресторанчике. Вторую группу танков мы передавали болгарам, они тоже, как и немцы особых претензий не предъявляли, да чего было предъявлять, танки были укомплектованы всем новым и их пробег составлял всего несколько сотен километров. По-нашему им ещё ходить и ходить. Третью группу танков мы передавали полякам, вот эта братия в целом неграмотная в танковом отношении попортила нам нервы и терпение. Первым делом они нам предъявили претензии почему мы передаем им тридцать четверки, а не пятьдесят пятки, почему танки имеют раскраску нашей Армии, а не ихней, почему на танках установлены пулемёты ДТМ, а не СГМТ, затем они начали перебирать всю номенклатуру ЗИПов, возмущались почему в перечне загрузки боеприпасов их номенклатура не совпадает с номенклатурой установленной в ихней Армии, и ещё много дурных но ничего незначащих вопросов приходилось решать, на решение, которых бесполезно тратилось время и нервы. Только потом мы узнали, что они специально тянули время, чтобы, как можно больше получить командировочных. После сдачи основной массы тридцать четверок в полку осталось ещё двадцать единиц, которые по своему состоянию не могли быть переданы в другие страны, и они остались у нас, как сверхштатные, подлежащие эксплуатации до конца эксплуатационного срока и последующей сдаче на ремонтный завод. В связи с этим все занятия тактические и тактико-строевые, которые ранее проводились пеши по танковому было приказано проводить на этих танках, что конечно же повышало качество, приобретаемых на занятиях практических навыков и умений.

В течение последних месяцев полк был превращён из танкосамоходного в танковый. В нем стало три танковых батальона на танках Т-54Б и одна батарея СУ-100. Полк пополнился новой инженерной техникой и в его состав ввели мотострелковую роту на БТР-50П, а химическая рота пополнилась новыми БРДМ-1Х. Стоящий рядом с нами 17 тяжело-танкосамоходный полк полностью был расформирован и по батальонно передан в другие дивизии Группы войск.

ЧАСТЬ 9

ПОДГОТОВКА К ПРЕОДОЛЕНИЮ

ВОДНЫХ ПРЕГРАД

В связи с обострившейся международной обстановкой, командование Группы войск требовало от перевооружённых новым оружием и техникой частей и подразделений скорейшего овладения ими в полной мере. В этих целях было приказано сто процентов занятий и тренировок проводить непосредственно на штатной технике в поле и даже в парках. Необходимо было обучить личный состав вождению, стрельбе, преодолению водных преград по дну водоёмов и рек, работе на радиостанциях, постановке дымовых завес, используя ТДА и других задач, выполняемых на этих танках. Однако, необходимой учебно-материальной базы в частях и соединениях до этого вооружённых танками старых образцов не было. Конечно же, созданный вновь прошлый год огневой городок хорошо вписался в программу обучения, но для преодоления водных преград и обучения действий личного состава под водой в изолирующих противогазах никаких тренажёров не было, как и не было бассейна для практической тренировки в вождении танков под водой. Из Управления боевой подготовки Группы войск пришли требования и примерные рекомендации изготовлению хозспособом тренажёров и бассейнов, которые необходимо было построить в двух месячный срок, на что было выделено необходимое финансирование. Подполковник Кияшко долго не раздумывал, и посоветовавшись с командиром полка принял решение поставить меня разработчиком, а затем руководителем по постройке этих двух важных объектов. Вызвав меня, он стал ставить мне задачу. Я сразу понял, что это значит и совмещение разработки и руководства строительством несовместимо с исполнением обязанностей командира роты. И я прямо заявил ему об этом, сказав:

– Товарищ подполковник, решите этот вопрос с моим командиром батальона, без его команды или письменного приказа по полку, я за это дело не возьмусь потому, что, как разработка, так и изготовление со строительством накладывают ответственность за жизни людей при их использовании! – Кияшко почесал затылок и сказал:

– Да, Борис, ты на сто процентов прав, требования ко всему этому у нас есть, а технологии у нас нет, и за неё в случае нештатной ситуации придётся отвечать нам!

– Не знаю, как «Нам», а вот мне в таком случае придется отвечать в Уголовном порядке! Поэтому надо создавать два проекта, как на тренажёр, так и на бассейн и оба этих проекта надо согласовывать со специалистами и согласовывать их надо не мне, а минимум Вам потому, что меня молодого лейтенанта, эти специалисты пошлют далеко и безвозвратно! – Кияшко засмеялся и сказал:

– Будь по– твоему! Завтра всё решим! – на следующий день утром меня вызвал комбат и сказал:

– Борис, временно передай роту старшему лейтенанту Пупышеву и займись вопросами, поставленными в приказе командира полка! – я ответил:

– Приказа я ещё не читал, но предполагаю, что там изложено всё, что мне говорил подполковник Кияшко.

– Учти! – сказал комбат. – Эти объекты будут закреплены за твоей ротой, так распорядился командир полка!

На следующий день, мы с подполковником Кияшко закрылись у него в кабинете и стали обмозговывать оба объекта, прикидывая, какие необходимо провести работы до начала строительства и какие для этого необходимы материалы.