Текст книги "Перламутровая птица Атлантиды. До потопа оставалось всего 750 лет…"

Но вот Лукреций вывернул из-за камней, и Диомидий прыгнул ему навстречу из густой травы, подражая большой хищной кошке. Внезапно сбитый на спину, в первую минуту харидянин даже не сопротивлялся, молча лежа с прикрытыми глазами и стараясь как можно быстрее восстановить нарушенное внезапным нападением дыхание.

Это оказалось весьма затруднительным делом, поскольку противник сидел на нём, подобно всаднику, стискивая своими мощными ногами рёбра Лукреция и с силой прижимая к его груди перехваченные за запястья руки.

Полежав с закрытыми глазами около минуты и готовясь, видимо, к самому худшему из возможного в подобных случаях, харидянин резко распахнул глаза. И тут же увидев над собою вместо артака Диомидия, от души расхохотался, после чего, захлёбываясь от недостатка воздуха, с улыбкой заявил:

– Сдаюсь! Ты выиграл состязания по бегу и борьбе.

Парень, видимо, полагал, что друг тот час же «сойдёт с коня», как среди харидских юношей называлось освобождение уложенного на лопатки соперника по борцовской схватке. Однако, припечатав руки побеждённого Лукреция к примятой траве, сын варвара «наехал» на них коленками, плотно усевшись юноше прямо на грудь. Это уже было против всякой логики, и Лукреций нахмурился:

– Чего ты? Сейчас ведь не до игр! Пусти меня, тебе говорю!

Диомидий даже не шолохнулся, продолжая сидеть на Лукреции, словно это доставляло ему огромное удовольствие. Всерьёз разволновавшись о поморниках, горожанин сердито выдохнул:

– Их необходимо срочно предупредить! Освободи меня немедленно, придурок!

– Ещё чего, – наигранно оскалился Диом. – Если я сейчас встану, ты два месяца подряд всем встречным будешь врать, будто играючи скинул меня, как жеребец плохого всадника.

В мирное время безбашенное поведение сына варвара Лукреция обычно не напрягало. Нередко ему даже было интересно ожидать от желтокудрого полукровки какой-либо хулиганской выходки. К примеру, год назад, навязав Лукрецию потешный поединок, этот резвый весельчак просидел у него на животе так долго, что чуть ли не кричал от боли, разгибая потом свои мускулистые ноги: до такой степени они у него затекли, пребывая в «сложенном» виде. И харидянину при этом было хоть бы что. Однако на этот раз Лукреций не на шутку разозлился.

Безуспешно попытавшись, резко вставая на мост, перебросить сына варвара через свою за голову, харидянин начал извиваться ужом в надежде перевернуться на живот и, поджав под себя колени, подняться на ноги с Диомидией на «закорках». Не вышло: потомок двух народов тем и отличался от чистокровных харидян, что мог сидеть в седле любого скакуна как в прямом, так и в переносном смысле, причем гораздо дольше и уверенней, чем дети чистокровных жителей Культуры.

Если в состязаниях по бегу на короткие и средние дистанции, метанию копья и фехтованию мечами в строю гораздо чаще побеждали чистокровные харидяне, то в стрельбе из лука на скаку, а также и в борьбе, когда необходимо было, измотав противника, как можно дольше не устать, сыны окиянов и полукровки равных себе среди «культурных» не имели. Уже в тринадцать лет Диомидий много раз укладывал на лопатки не только темноволосых сверстников, но и юношей, которые были на два, а то и на четыре года старше него.

Лукрецию давно уже казалось, что, дожив почти до возраста мужчины, Диомидий так и остался внутренне ребёнком, при этом обладая силой взрослого кочевника. Набравши в лёгкие как можно больше воздуха, харидянин с гневом выдохнул приятелю в лицо:

– Диом, ты часом не сдурел?! Или в тебя уже успел вселиться демон? Ты не понял до сих пор, что происходит и почему я побежал сюда?!

– Да ладно, друг, не трепыхайся, будто рыба, которую поймали руками уже на берегу, – желчно усмехнувшись, Диомидий тут же сделался серьёзным. – Ты ведь сумасшедший. Отпусти тебя – так и потеряешь чего доброго.

Устав бороться, Лукреций расслабился и прикрыл глаза.

– Ты всегда куда-то мчишься, не спрося ни у кого совета, – Диомидий продолжал его воспитывать. – Считаешь, что раз науки тебе даются лучше, значит ты во всём меня умнее. Ну-ка! Лежи спокойнее! – он вновь напрягся и повысил голос, потому что Лукреций вдруг остервенело под ним заметался.

– Я не могу тебя так просто отпустить хотя бы потому, что не хочу лишить Харид такого вредного философа, как ты. Хвала Каледосу, что я сильней тебя. По крайней мере, при удержанье под седлом, – желчно хмыкнув, Диомидий снова сделался серьёзным: – Иначе бы ты просто удрал навстречу монстрам, наверняка закованным в доспехи. Пришлось бы и мне погибнуть в бессмысленном бою с толпой артаков.

– Неужели им никак нельзя помочь? – обреченно спросил харидянин в надежде на моральную поддержку сына варвана.

Но, отпустив руки Лукреция и выпрямившись, тот покачал головой:

– Нет. Прости за такое обращение с тобой, но у меня не оставалось выбора.

Поднявшись, он подал товарищу руку.

Лукреций лежал ещё с полминуты, словно не решаясь что-либо предпринять. И вдруг отчаянные вопли донеслись до их ушей от бухты.

Харидянин вскочил. Юноши обернулись.

Страшно размахивая гигантскими крыльями, пришедшие от моря демоны, как коршуны, летали над лодками спешащих к берегу поморников. Артакские крыланы (так их чуть позже прозвали харидяне) метали в головы ничем не защищённых рыбаков не то ножи, не то большие чёрные, будто покрытые смолой иглы, которые насквозь пронзали обнажённые тела поморников. Бирюзовая вода вокруг их лодок стремительно окрашивалась кровью. А все, кто был на берегу, носились в панике вдоль кромки берега, не зная, что предпринимать, и будучи не в состоянии понять что-либо из происходящего.

 
И это тоже никого не удивило бы:
Беспечность рыбаков
всегда их приводила к неоправданным потерям —
во время нападения врага, и если начиналась вдруг
морская буря,
когда цунами уносили
с собой немало стариков, детей и женщин. Да и что они могли придумать
в момент внезапного явления могучих демонов, когда о них в Хариде даже толком ничего не знали.
Нельзя ведь было предсказать и месяц их возможного вторжения
на территорию Харида,
не говоря уже о часе нападения.
 

(Даливар Харидский. Поэма-эпопея «Артаки»,

9376 г. до н.э.)

Артаки никогда не оставались в Цивилизации надолго. Разрушив и предав мечу очередной её форпост, они в тот день же исчезали в море. Какой из городов у них на очереди, догадаться было невозможно. И так уж получилось, что Харид в этом ряду стоял последним…

Поморникам следовало бы отступить в горы загодя – лучше всего сразу, как только узнали о гибели Ланнорасса. На старых дедовских местах их небольшое племя могло бы запросто укрыться от глаз артаков.

Когда-то предки рыбаков

освоили в горах на Побережье

немало скрытых лабиринтов и пещер,

найти которые непосвященные в их тайны не смогли бы

ни за какое время.

Там бы поморники сумели сохранить свой род.

Но кто сумел бы убедить поморников покинуть бухту в пору,

когда любой, совсем недолгий, выход в море

приносит сказочный улов?

Да, как это ни горько было сознавать, но

образ мысли рыбаков-поморников не позволял им,

не наменяв на рыбу

в славном городе Хариде всяческих продуктов и

необходимой для ведения хозяйства утвари,

уйти с насиженного места скопом и не мешкая туда,

где, как они считали, их никто не ждёт.

(Д. Харидский. Поэма-эпопея «Артаки»,

9376 г. до н.э.)

Будь у поморников в запасе хотя бы полгода, они, конечно же, подготовились бы к переселению. Увы, беда не спрашивает, когда к ней подготовятся. А у поморников ни в хижинах, ни в лодках не имелось даже приличного оружия, не говоря уж о доспехах. Короткие набедренные пояса из плохо выделанной кожи, на которые крепились обычно узкие недлинные кинжалы – этим боевое снаряжение поморников и ограничивалось. А луки со стрелами? Зачем они, если эти рыбаки давно забыли, как охотиться на птиц.

Лукреций и Диом с величайшей горечью в глазах смотрели на стаю демонических крыланов, грозно кружащих над лодками рыбаков. Демоны едва ли не выклёвывали красивым молодым мужчинам глаза, а те из-за того, что не имели луков и были заняты поспешной греблей, не могли им достойно ответить. К небольшому утешению, крылатых демонов ребята насчитали не более десятка и, приглядевшись, поняли, что меткостью последние не отличаются. Настоящее беспокойство вызывали поэтому не крыланы, а оскаленные морды минотавров на парусах, неумолимо и грозно увеличивающихся в поле зрения по мере приближения зловещих кораблей артаков к берегу. Под дующим от моря ветром головы чудовищ будто бы тянулись пастями к селению поморников.

Уже как минимум полсотни вражьих кораблей, не убавляя скорости, влетели в бухту, и лодки-плоскодонки, падая с бортов, активно шлёпали о воду. Юноши отлично понимали: ещё немного, и несокрушимый вал закованных в броню чудовищ с победным кличем выкатит на берег. Жёнам, детям и родителям поморников следовало бы не теряя ни секунды отправиться в горы, оставив своих мужчин одних. Спастись вместе, как диктовали им чувства, шансов не оставалось. Но этого они, по всему было видно, как раз и не желали понять.

– Великий Каледос! Что они делают! – широко раскрыв глаза, с горечью в голосе воскликнул харидянин. – Ну почему они не убегают!

Он уже готов был ринуться вниз по склону, но Диомидий вовремя схватил его за руку:

– Не горячись! И сам погибнешь, и помочь им ничем не сможешь. Зато за стенами Харида мы окажемся куда как полезнее, чем здесь.

Посмотрев на темнеющие вдалеке горы сын варвара вдруг с надеждой в радостном голосе воскликнул:

– Глянь-ка! Мне кажется, это наши скачут рыбакам на помощь! Как они так быстро догадались? Молодцы!

Не отличавшийся особой зоркостью Лукреций поначалу ничего не разглядел. Однако пристальнее вглядевшись в тучу пыли, поднявшуюся между бухтой и горами, всё-таки заметил силуэты всадников, во весь опор скакавших на могучих рысаках к селению поморников.

Крыланы сумели убить и ранить иглами десятка два рыбаков, но, растративши метательные средства, были вынуждены вернуться на корабли. Это помогло поморникам благополучно высадиться на песчанную отмель. Ступив на берег, они бегом направлялись к хижинам – забрать хранившееся в них оружие.

На фоне только что произошедшего отлива десантироваться артакам оказалось не просто – к великой радости Лукреция и Диомидия, поморники успели отправить свои семьи в горы и вооружились ещё до того, как первые эшелоны врагов смогли начать наступление.

Всё время, пока поморники готовились к встрече врага, а демоны атаковать, Диомидий и Лукреций простояли на склоне крутого спуска к бухте, будто окаменевшие, молча наблюдая за происходившим. Лукреций, несомненно, переживал куда сильнее, чем его друг-полукровка: аккумулируя хладнокровие, по венам и артериям светловолосого сына степей струилась кровь окиянов – лучших воинов Побережья, не ведавших страха.

 
И он взирал на поле предстоящего сражения
Почти как ко всему привычный воин.
Зато Лукреций в ожидании резни
едва ли не до крови
искусал
свои мальчишеские губы, —
 

– описал эту сцену много дней спустя один из харидских поэтов.

Вспенивая воду сапогами, артаки с воем повалили на берег.

Усадив на плечи малышей и ухвативши за руки детей постарше, женщины и старики поморников бежали в сторону видневшихся далеко на севере скалистых гор.

Их мужья, братья и сыновья, выстроившись в жидкую цепочку, лицом к лицу встречали закованных в броню агрессоров, сами будучи в одних лишь набедренных повязках, без щитов и нормального оружия. Поразить артака рыбацкими трезубцами и прочим охотничьи хламом можно было исключительно в лицо и шею, хорошо постаравшись – и в ноги, но это-то как раз и представлялось самым трудным: артаки уверенно прикрывались большими треугольными щитами, в то время как поморники от ударов копий и мечей могли лишь уворачиваться.

И всё-таки они не дрогнули, хотя и понимали, что обречены. Стремясь как можно дольше задержать врагов у кромки берега, чтобы семьи получили дополнительное время для бегства, они напали на артаков с такою яростью и так организованно, что Диомидий с Лукрецием немало удивились их выучке. Сын варвара, к примеру, и не предполагал, что беспечные и, как ему казалось раньше, ленивые, забывшие о том, что значит добывать еду вдали от моря рыболовы сумеют не только выдержать накат многочисленных врагов, но и ловко, будто по команде, набросить сеть на добрые полсотни из них. Увидев, как, едва столкнувшись с рыбаками, лавина демонов затормозила, оба парня вдруг опомнились.

– Нам пора уходить. Мы здесь явно лишние, а просто смотреть на то, как погибают несчастные рыбаки и их семьи, преступно, – мрачно изрёк Диомидий, успокаивающе положив на плечо Лукрецию руку.

– Дети поморников! – крикнув другу прямо в уши, Лукреций ухватил Диома за руку. – Хотя бы самых маленьких, пускай всего лишь четверых, но унесём в Харид!

Такое предложени сын варвара не принять не мог (это же потом всю жизнь корить себя за трусость, из-за которой погибли дети, которых он даже не попытался спасти).

Лукреций первым добежал до покидавших бухту семей поморников. Подхватив двоих мальчишек сразу, юноша рванулся вверх по склону, к дороге на Харид.

Диом намеревался было остановить Лукреция – не отдать ли малышей окиянам, которые, как уже было видно отчётливо, быстрее ветра приближались к бухте – но понял, что друг его не расслышит. Переключившись на других детей, сын варвара ловко снял двух девчушек с плеч задыхавшегося от бега старца и, крикнув ему в уши «не бойся, тата, я свой!», побежал с детьми навстречу всадникам. Доставить малышей в Харид он почему-то не захотел. Наверное, решил, что высоко в горах они окажутся в большей безопасности, чем если отнести их за городские стены.

Диом догнал убегающих в горы детей, подростков, стариков и женщин. Его так и подмывало посмотреть, что творится сзади, но времени на это не оставалось. И вдруг сквозь стоны раненых, крики дерущихся и вопли бегущих прорвался жуткий шум. Вызывая оцепенение членов, хлопали о воздух крылья летающих артаков. Бежавшие позади Диома женщины и дети завопили ещё громче. На сына варвара упала тень, затем вокруг него с глухим и жутким стуком воткнулись в землю дьявольские иглы – точно колышки, которыми крыланы огораживали жертву перед тем, как нанести решающий удар.

Ему по-настоящему сделалось страшно. Донесшееся сверху кошмарное хриплое «Хах-ха! Хах-ха!» напоминало воронье карканье. Парень почувствовал, как ледяными спазмами скрутило живот.

Девчушки исступлённо завизжали. Стремясь их уберечь во что бы то ни стало, Диомидий рефлекторно швырнул малышек наземь и, повалившись грудью, накрыл собой. «Вот и всё!» – зажмурив глаза, юноша обречённо ждал последнего удара.

Лукреций к тому моменту уже поднялся до дороги и, нырнув с мальчишками в траву, рефлекторно оглянулся.

В бухте, среди хижин рыбаков, в солнечных лучах сверкали острые мечи, трезубцы, топоры и копья. Поморники сражались у порогов своих домишек, надеясь подороже разменяться с артаками. Убитые валялись всюду. С непреодолимой горечью в душе Лукреций заметил, что загорелые тела поморников, теперь уже окровавленные и неподвижно валявшиеся на сыром песке, количеством значительно превосходили затянутые в длинные одежды трупы артаков. «Этого и следовало ожидать», – с тоской подумал харидянин.

Взгляд его невольно скользнул по бухте. И парню сделалось дурно.

Гигантские вороны со злобным хохотом кружили над беспомощными стариками, женщинами и детьми поморников, а друг его лежал ничком, неестественно сгорбившись, и вокруг него вонзались в землю страшные колышки.

Спасённые Лукрецием мальчишки, до этого молчавшие, отчаянно заплакали.

– Великий Каледос! – воскликнул юноша, лихорадочно решая, что же делать: бежать на помощь другу (а нужна ли она ему теперь?) или что есть духу удирать с детишками в Харид (хотя бы они уцелеют)?

Каледос всё-таки услышал его отчаяние – спешившие на помощь рыбакам окияны наконец-то достигли места, с которого можно было начинать атаку. Туча метких стрел обрушилась на демонических крыланов.

Степнякам, по сути, было всё равно, с кем сражаться – с искусными в убийстве людьми или с демонами в человеческом обличье. Их боевые кличи говорили об одном: явись сюда хотя бы и чудовище из недр глубинных, из пасти изрыгающее пламя, они от боя всё равно не уклонятся.

Меткость варваров превзошла ожидания. Каркающий хохот сменился душераздирающими воплями – сразу четыре или пять крыланов грохнулись о землю. Оставшиеся попытались было, взлетев повыше, осыпать всадников иглами, но не успели.

Поток стремительных и метких стрел не прекращался. Наконечники их были бронзовыми, и большинство сломались о броню летающих артаков. Однако некоторые стрелы каким-то образом попали в незащищённые места – смертельно раненные в шею, глаза, а то и в переносицу, крыланы падали с немалой высоты и убивались до смерти. Всего лишь трое вырвались из-под обстрела и с громким хлопаньем помчались к авангарду.

Лукреций вознамерился было бежать на помощь Диомидию, как вдруг увидел, что, друг с двумя девчушками в охапке спокойно поднимается с земли и что-то радостно кричит соплеменникам. Промчавшись мимо, всадники на несколько секунд закрыли Диомидия от глаз Лукреция и с разгону врезались в толпу артаков, совсем не ждавших такого поворота событий. Битва разгорелась с новой силой.

Лукрецию хотелось посмотреть сражение, но малыши безудержно рыдали, и он решил, что пока артаки заняты окиянами, самое время доставить мальчишек в Харид. Подхватывая карапузов на руки, он оглянулся на берег бухты.

Кораблям артаков там было тесно, а плоскодонки с сидящими в них воинами кишмя кишели у прибрежной полосы. Их было так много, что лишь от вида разместившихся в них полчищ перехватывало спазмами горло. Любой мужчина сразу бы понял: никакая удаль и отвага, никакая меткость стрельбы из лука, никакое искусство фехтования не помогут одолеть всех этих демонов, пришедших в человеческом обличье из морских глубин. … Не дожидаясь перелома в ходе боя, Лукреций с малышами на руках помчался в сторону Харида, под защиту его высоких и величественных белых стен…

…Он именовался Ланнорасс, что значило на языке Цивилизации «У светлой воды стоящий». Город окружал рукотворное озеро, южным краем подступая к морю. Его жители купались и в тёплой солёной воде, и в холодном пресном водохранилище, питаемом подземной рекой. Вода в нём была настолько чистой, что, уронив туда какой-нибудь предмет, можно было видеть, как он опускается на дно, как бы пересекая целые стада озёрной рыбы.

Ланнорасс имел стены лишь со стороны суши. Вход в бухту ничем не загораживался. Почему-то считалось, что только из-за горной гряды, отделявшей материк от Побережья, можно ожидать агрессоров. А если, мол, кто-то и захочет высадить морской десант, то для отражения атаки малых судов (для крупных бухта Ланнорасса была слишком мелкой) вполне достаточно длинных стрел и острых валунов могучих катапульт. Никто из стратегов Ланнорасса никогда даже в дурном сне не предположил бы, что когда-нибудь в бухту их города войдет столь великое множество огромных кораблей…

Задолго до вторжения в Цивилизацию артаков (на Побережье Теплого моря, где она тысячелетиями процветала, их потом прозвали демонами морских глубин, обернувшимися человеческой плотью) посланцы Харида не единожды предупреждали ланнорасцев о возможности захвата города именно через бухту. Тогда харидяне еще не знали об искусно убивающих (слово «артаки» с древнейшего языка Цивилизации переводилось именно так). Но предусмотрительность и прозорливость, свойственные жителям этого славного города-государства, всегда настраивали их стратегов оценить, насколько надёжно посёлок либо город Побережья, в который они явились как гости, укреплён на случай внезапной агрессии. Ситуации при этом рассматривались порой совершенно (с бытовавшей тогда в Цивилизации точки зрения) нереальные.

К будущему несчастью, замечания харидян по поводу слабого места в обороне Ланнорасса остались без внимания: размеренная жизнь в достатке и спокойствии, продолжавшаяся в течение многих десятилетий без участия в каких-либо военных конфликтах, разучила ланнорассцев думать наперёд. Как, впрочем, и стратегов других городов Цивилизации. Никто из них также не придал сколь-нибудь серьёзного значения наставлениям харидян. А Совет обороны Ланнорасса однажды и вовсе решил, что гарнизон их торгового, то есть мирного в сущности, города избыточен – половину воинов распустили по домам. К тому же в течение многих лет после того «знаменательного события» (как же – столько денег сэкономили на содержании стражей!) военные учения в Ланнорассе почти не проводились. Как будто о том, что иногда даже на самых спокойных землях вспыхивают войны, эти умники напрочь забыли. И, понятное дело, боеспособность гарнизона, в коем оставалась всего-то одна тысяча кое-как обученных юнцов, в итоге упала почти до нуля…

…Никто из них не мог предположить о существовании подобных кораблей в реальности. Словно призраки морских просторов, зловещими силуэтами возникли они у бухты Ланнорасса в тумане раннего утра. Ветер дул со стороны моря – оскаленные морды минотавров, сидящие на парусах, увеличивались на глазах у осовелых стражников, вытягиваясь в сторону города.

Стража спохватилась слишком поздно. Береговая охрана в то кошмарное утро дремала почти вся – лишь отдельные воины изредка поглядывали на прибрежную полосу моря. Добрых четверть часа хлопали под ветром паруса артакских кораблей, прежде чем, заслышав странный шум над бухтой, охранники решили выяснить его причину. И остолбенели, увидев плотным строем наступавшую армаду.

Наверняка кому-то из них, а может быть и всем разом, зрелище показалось продолжением сна, перешедшего в дурную фазу. Лишь когда плоскодонные лодки с бортов кораблей начали часто хлопать о воду, стражники засуетились. Истошно завопили боевые трубы. «Тревога! Нападение варваров с моря! Тревога!» – бьющая по нервам фраза понеслась от здания к зданию, сливаясь в сплошной мрачный гул. На берегу вскоре неуклюже заскрипели катапульты – со звоном начали плюхались в воду, поднимая каскады брызг, камни размером с конскую голову. Береговая артиллерия Ланнорасса успела произвести больше двух десятков залпов, прежде чем пришельцы десантировались, однако всего лишь один из выстрелов нанёс им урон, свалившись на головы воинам и расколов на части плоскодонку. Тысячи же остальных врагов, достигнув берега, спрыгнули с лодок и, вспенивая воду, лавиной хлынули на отмель бухты. Жидкий заслон из копейщиков, пращников и лучников Ланнорасса был смят в одно мгновенье.

Столкнувшись лицом к лицу с умелыми, сильными и свирепыми бойцами, стражи Ланнорасса испытали истинно животный страх. К тому же они не сумели собраться под знамена и включиться в битву организованной силой – не прошло и часа с начала неожиданной атаки, как вторженцы овладели городом.

Гарнизон и больше половины населения были безжалостно вырезаны в первые же минуты нападения. Без особого труда проникали враги в дома и храмы, без лишних колебаний наводя там кровавый порядок – спастись успевали лишь самые отчаянные, изловчившиеся вовремя спрятаться либо, вымазавшись кровью погибших, притвориться убитым.

Также внезапно, как и появились, «обернувшиеся плотью человека демоны морских глубин» ушли из умывшегося кровью города. Затаившиеся горожане слышали, как ещё примерно час шум расправы затихал, пока не прекратился совсем. А ещё через четверть часа заваленные трупами улицы Ланнорасса наполнились приглушённым шелестом башмаков. То испачкавшиеся кровью горожан вторженцы возвращались в бухту.

Солнце едва поднялось над горизонтом, озарив новоявленное кладбище, когда, вспенивая воду мощными ударами вёсел, армада артаков двинулась в море. Правда, никто из оставшихся в живых этого увидеть не мог: те, кто затаился в городе, до самого вечера не рискнули в своих убежищах даже пошевелиться…

Ни одно здание почти вымершего Ланнорасса практически не пострадало. Более того, уцелевшие горожане с удивлением обнаружили нетронутой всю утварь, все драгоценности, весь домашний скарб (за исключением отдельных горшков и раковин, которые в суматохе неумышленно разбили). Это казалось невероятным! Уничтожить почти всех жителей и ничего с собой не взять! По глубокому убеждению граждан Цивилизации, такого просто не могло случиться. И все же факт оставался фактом: неведомый враг воровским образом ворвался в богатейший город вовсе не для того, чтобы отнять всё лучшее у его обитателей, не с целью сделать их своими рабами. Он пришёл, чтобы истребить людей. Домашних животных: кошек, собак, прирученных обезьян, коз и лошадей – ни одной бессловесной твари артаки не тронули. Только людей, не обойдя «вниманием» и младенцев. Всех, до кого дотянулись руки…