Текст книги "Колдун из Темногорска"

– Говорят, на Западе, когда девушка с парнем идет в кафе, то платит за себя сама, – сказала Лена.

Об этом им рассказывали в школе на лекции как пример ненормальных человеческих отношений в странах гниющего капитализма.

– Не волнуйся, мы еще в России, и я за тебя плачу, – засмеялся Алексей.

– Все-таки тебе здорово повезло, – сказала Лена, когда они перенесли за свой столик стаканы и тарелочки с закусками. – Ты уже сейчас в числе избранных. А потом вообще будешь среди элиты.

– Повезло? – удивленно вскинул брови Стен. – В чем?

– То, что ты написал эти листовки и на демонстрации раскидал. Тебя преследовали, а теперь ты герой. Пока еще не для всех, конечно, но…

– О чем ты говоришь! – Алексей передернулся. – Ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти? Полгода меня обливали помоями, угрожали всеми мыслимыми и немыслимыми карами, шантажировали. Возмущенные «идейные граждане» подкараулили меня у дома и переломали шесть ребер. Меня повалили в лужу и пинали сапогами. Я пытался драться с этими козлами, а они хохотали. Я… – он задохнулся от унижения и махнул рукой.

Больше всего Ленке хотелось дотронуться до его руки. Но она боялась, что он неправильно истолкует ее жест.

– Но ты угадал, что все так изменится! Теперь ты в фаворе у этого своего адвоката, который большая шишка в проекте. Какое совпадение! Нет, я просто уверена – ты всё знал заранее, – упрямо повторила она. – Может, тебе вещий сон приснился.

– Не снилось мне никаких снов!

– Наверное, ты просто об этом забыл, – не сдавалась Лена. – А твоя мама? Как она теперь?

– Я к ней ездил, мы вроде как помирились.

Она не выдержала и положила ладонь ему на руку.

«Но ведь это не подлость! Не подлость! Я должен был это сделать. Должен!» – услышала она его мысленный крик.

– Ты будешь писать мне? – спросила Лена, и в ответ Алексей пожал плечами точно так же, как почти три года назад.

Но в этот раз Лена была настойчивее.

– Нет, ты просто обязан писать.

– Видишь ли, – перебил ее Стеновский. – Сам проект пока держится в тайне. У него слишком много противников. К тому же, главное условие успеха, – минимальные контакты вовне. Поэтому вряд ли я смогу писать.

– Ты говоришь так, будто ты не рядовой участник, а один из создателей.

Алексей улыбнулся.

– Ты догадливая, Никоноша! – повторил он свою любимую шутку. – Я немного больше, чем рядовой. Не будем уточнять, насколько.

После кафе они еще долго бродили по улицам. Дошли до Ленкиного дома. Наверху желтым пятном горело окно на кухне. Ну конечно, мамаша дома, как всегда, в самый неподходящий момент. Если бы Стен придумал, куда они могут пойти. Но он молчал. Она дотронулась до его руки и уловила отчетливо: «Как все здесь изменится, когда я вернусь…»

– Поедем завтра в лес, – предложила она. – Погуляем.

– Я завтра уезжаю. Рано утром.

– Так чего же мы стоим и ждем?! – ей стало обидно до слез: они расстаются на несколько лет, а Стен даже не пробует соблазнить ее.

– Не могу предположить, что будет через шесть или семь лет, когда мы вновь встретимся, – сказал Алексей. – Так что…

– Хочешь чувствовать себя свободным, ничем и никем не связанным? – спросила она со злостью. – Там у вас в проекте будет куча хорошеньких девчонок, наверняка интереснее и умнее меня. С тобой все ясно.

Стен покачал головой.

– Давай говорить на чистоту, если все равно от тебя никак не скрыться. Так вот: три года назад мне казалось, что лучше тебя никого нет. Но… Ты сама знаешь, что потом случилось. По-моему, объяснений особых не нужно… – вновь Стен запинался, слова не подчинялись ему. – Я ни в чем тебя не обвиняю – не имею на это права. Сегодня… Сегодня мне показалось, что вновь ты – самая лучшая… Но сегодня – это один день. Его может не хватить на семь долгих лет.

– Мне хватит! – заявила Лена.

– Я в этом не сомневаюсь. Но дело не в тебе одной.

– Ладно, – уступила она. – Если у тебя появится что-то серьезное, так и напиши в письме: «Не жди». В письме такое просто написать? Гораздо проще, чем сказать, глядя в глаза. Я о большем и не прошу.

– Хорошо, напишу, – пообещал Алексей, потом, помолчав, сказал. – Может, все-таки поедешь со мной, а?

Ох, как хотелось согласиться! Губы сами собой уже выговаривали «да». Но она пересилила себя и вновь отрицательно покачала головой.

– Это проект для избранных. Самых умных. Самых честных. А я вовсе не самая-самая. Я такой удачи не заслужила. Не хочу попадать туда по блату.

– Не волнуйся, блатарей там хватает, – усмехнулся Алексей. – Как всегда и всюду.

– И ты будешь после этого… – она запнулась, как и он когда-то не посмела произнести слово «любить», – уважать меня? А? Или для девчонок иные мерки?

Он рассмеялся и покачал головой.

– А ты все-таки язва. – Ей не надо было дотрагиваться до его руки, чтобы понять, что его слова звучат одобрительно.

Они целовались, потом бродили по улицам. Вновь целовались.

Только в третьем часу Лена поднялась к себе, а Лешка стоял и смотрел наверх, на ее окна, ожидая, что она подойдет к окну. Но она не подошла. Стен уже собирался уходить, когда кто-то хлопнул его по плечу. Он отскочил и мгновенно принял боевую стойку, справедливо полагая, что в такое время по плечу могут хлопать не только с дружескими намерениями.

– Лешка, это же я! – раздался знакомый голос, и Стен узнал в невысоком щуплом, похожем на подростка парне Острякова. – Так и знал, что застану тебя здесь.

– Зато я тебя встретить никак не предполагал, – усмехнулся Алексей.

– Ну, как же! Неужели ты не хотел обнять своего самого лучшего друга?

– В принципе мне приятно.

– Слышал, ты привез анкеты для ребят, и зовешь с собой за границу? Это правда?

Надо же, откуда он узнал? От Ника? Или Кирши? Да, Остряк и в школьные годы умел первым вынюхивать новости.

– У меня есть анкеты для желающих работать в одном проекте, – поняв, что отпираться бесполезно, отвечал Алексей. – Но я беру с собою далеко не всех.

– Так почему же ты меня не зовешь?! – вполне искренне удивился Остряков. – Вот, гляди! – Он извлек из кармана самодельную картонную книжицу, на которой кривыми буквами было написано: «Клуб свободных демократов». – Пока нам еще не разрешают собираться, да и помещения нет. Но скоро все изменится, и мы своего добьемся! Я уже был в райкоме Комсомола, просил помочь. Меня поддержали. Очень умные ребята, деловые, с ними приятно иметь дело.

– Так зачем тебе уезжать за границу? – насмешливо спросил Стеновский.

– А как же?! Мы же должны изучать их демократический опыт, без этого нам никуда. Я теперь регулярно все толстые журналы читаю. Все пишут одно и то же: сейчас главное взять от Запада все самое лучшее, а все плохое не брать. Так ведь?

Стен согласно кивнул, опасаясь расхохотаться.

– Кстати, а где ты ночуешь? Ведь твоя мама больше в Питере не живет? – Остряков и об этом был осведомлен. – Если что, давай ко мне, мои предки будут только рады. Они о тебе всегда говорили с восхищением!

– Я у знакомых остановился, – отвечал Алексей. – Завтра утром уезжаю.

– Ну и отлично! Встретимся на вокзале. Договорились? – Остряков вновь дружески хлопнул Стена по плечу.

Алексей почему-то не сказал «лучшему другу» «нет».

Так вместо троих кандидатов Стеновский увез из Питера одного новоявленного «свободного демократа».

Письма от Стеновского приходили редко. Письма ни о чем. Абстрактные рассуждения, которых зачастую Лена не понимала. Штемпели – то германские, то английские, то из Америки, то из Израиля. Он много писал о себе, но чем больше писал, тем меньше она его понимала.

За шесть лет пришло двадцать два письма. Ни в одном не было роковой фразы «не жди». Но и уверений в том, что ждать необходимо – тоже. Порой он спрашивал: «Не появился ли в твоей жизни Прекрасный принц?» На что она отвечала: «Рядом с тобой все выглядят гадкими утятами».

Лена жила однообразно и замкнуто – работа медсестрой в клинике, домашние дела, книги, походы в кино в одиночестве. Одинокие пробежки в парке, занятия с гантелями и по переснятому на фотографии самоучителю самообороны дома – ей не хотелось никуда ходить, с кем-то встречаться.

Сентябрь? Нет, август. Да, точно, – самый конец августа 93-го. Она возвращалась утром после дежурства домой. Теперь она жила совершенно одна. Мать ее после недолгого вдовства умудрилась найти мужа с квартирой и теперь оберегала свою добычу от многочисленной мужчиной родни. Ленка не ожидала от матери подобной прыти. Каждый раз, являясь, мать подозрительным взором оглядывала квартиру и вопрошала: «Ну как, женишок какой-нибудь захудаленький не объявился? Нет? Эх, и в кого ты такая бестолковая уродилась, дочка. Я, кажется, все для тебя сделала: квартира пустая, наряды имеются, а ты…»

В тот день у своего подъезда Лена увидела молодого человека. Издали ей показалось, что это Алексей – они были чем-то похожи. Этот парень так же откидывал назад голову. И волосы светлые. Высокого роста. Одет во все иностранное.

– Стен! – крикнула Лена и осеклась.

Парень повернулся к ней. Несколько секунд разглядывал ее очень внимательно.

– Извините, я ошиблась.

– А вот я не ошибся! – незнакомец рассмеялся. – Вы – Лена Никонова.

– Откуда… – Она растерялась.

– Я видел у Стена вашу фотографию.

– Так вы…

– Я по делам в Питере. Заодно решил передать вам лично его письмо. – Незнакомец достал из кармана конверт. – Ах, извините, забыл представиться. Игорь.

Лена взяла конверт. Письмо в самом деле было от Стена. С наклеенной маркой. Но без штемпеля. Адрес в этот раз германский. Последнее письмо тоже было оттуда. Из Гарца.

– Может, зайдем к вам? Я бы не отказался от чашечки кофе.

– Ну конечно, сейчас! – Лена положила конверт в сумочку, и они поднялись к ней в квартиру.

– Вы со Стеном, наверное, друзья, раз он показывал вам мою фотографию? – Лена поставила кофейник на огонь. Как хорошо, что у нее есть пакетик «чибо», она может не ударить в грязь лицом и угостить гостя настоящим кофе.

– Мы очень близкие друзья, – кивнул Игорь. – И одновременно все время соперничаем. Обычно в каких-нибудь играх. Помнится, первый раз, когда мы сошлись со Стеном, это были шахматы. Стен только что обыграл База и был уверен, что меня мигом положит на лопатки. Он ошибся. Я выиграл у него первую партию и свел в ничью вторую. После этого Стен стал играть осмотрительнее. Но все равно выиграть не сумел.

Лена закусила губу. Похвальба гостя и рассказ о поражении Алексея ее больно задели.

– Играть в одни и те же игры скучно, – продолжал Игорь. – Есть соревнования интереснее шахмат. Самые захватывающие – те, в которых ты сам придумываешь правила, а твой противник ничего о них не ведает, и воображает себя умненьким-разумненьким и непобедимым.

Лена ощутила смутную тревогу и посмотрела внимательно на гостя. Игорь белозубо улыбнулся. Это ее немного успокоило. Лена разлила кофе по чашкам. Они устроились за журнальным столиком в стоящих друг против друга креслах.

– Стен скоро вернется? – спросила она.

Игорь сделал большой глоток, прикрыл на миг глаза, потом отставил чашку и снисходительно глянул на Лену.

– Голубушка, твой дружок никогда не вернется.

– Как? Он что, останется работать в Германии?

– Нет, дорогуша, он не вернется, потому что сдохнет, – продолжал Игорь, ласково улыбаясь.

Лена окаменела. Она смотрела на гостя, и ничего не могла понять. Что это? Нелепая шутка? Лишь сердце больно заколотилось. Игорь подался вперед и схватил ее за руку.

«Чего ты, дура, так перепугалась? Можно подумать, что ты все эти годы ни с кем не трахалась и ждала своего принца!» – отчетливо расслышала она его мысль.

– Пусти! – Лена с отвращением попыталась вырвать руку.

– Ой-ей-ей! Ты что, у нас никак девочка? – Игорь вскочил и, по-прежнему держа девушку за руку, вроде бы и не сильно, но как-то особенно надавил на кисть, и Лена вся перекосилась от боли, а он наклонился и чмокнул ее в губы. Она попыталась оттолкнуть мерзавца свободной рукой.

– Не рыпаться! – он рванул платье, на пол горохом посыпались пуговицы.

Лена догадалась схватить кофейник и выплеснула кофе почти наугад – большая часть горячей жидкости пролилась мимо, но часть все-таки попала ему на рубашку. Игорь взревел от боли и ударил ее по скуле с такой силой, что Лену буквально смело с кресла. Она грохнулась на пол. В ярости Игорь пнул непокорную девчонку в живот. Она скорчилась от боли, не в силах вздохнуть. Он сгреб ее в охапку и потащил на кровать. Лена пыталась сопротивляться. Но все бесполезно – Игорь повалил ее на кровать, сорвал и платье, и белье. Потом стал возиться со своими брюками, держа добычу одной рукой. Лена сумела выгнуться и впиться зубами ему в плечо. Он вновь ударил – не кулаком, а ладонью, хлестко, так что щеку обожгло огнем. Во рту сделалось солоно от крови.

– Сволочь! Сволочь! – выкрикнула она. – Стен тебя убьет! Только дотронься до меня, он тебе яйца отрежет, м…!

Игорь, наконец, справился с брюками и после отчаянной но недолгой борьбы раздвинул ее колени и… Лена зажмурилась, закусила губу от отвращения и…

И не сразу поняла, что ничего не происходит. То есть Игорь ерзает на ней, пыхтит, но более – ничего. Она медленно раскрыла глаза и перевела дыхание. Игорь, по-прежнему придавливая одной рукой ее запястья, второй пытался что-то там с собой сделать. Лену стал разбирать идиотский смех.

– Прекрати! – заорал он.

Игорь сполз с нее, скорчился в углу кровати и принялся яростно возбуждать себя. Никакого эффекта. Лена продолжалась трястись от смеха.

– Заткнись, сука! А ну быстро возьми в рот…

– Сейчас… – выдавила она сквозь смех. – Сейчас возьму и откушу…

Игорь не стал больше ее бить – схватил руками за горло и сдавил. Она потеряла сознание. Когда очнулась – ее голова покоилась на его бедре, а сам он по-прежнему без всякого успеха пытался выйти на боевую позицию.

И тут в дверь позвонили – настойчиво, раз пять или шесть подряд. Лена вздрогнула, а Игорь замер. Еще звонок – длинный-предлинный. Потом в прихожей раздался грохот – похоже, дверь высадили.

– Стен! – выкрикнула Лена, вспыхнув вдруг невероятной надеждой.

Но то был не Алексей. В спальню ворвался незнакомый бритоголовый парень в импортном тренировочном костюме и с пистолетом в руке. Пистолет почему-то Ленке показался ненастоящим. Игрушка, да и только. Ну не может быть, чтобы…

– Ты чего? – начал было Игорь. – Я же велел…

– Уходи. Живо! – приказал человек с пистолетом. – Шмотки не забудь.

Игорь соскочил с постели, подхватил брюки, ботинки и в одних носках потрусил в гостиную.

– Быстрее! – крикнул гость.

– В чем дело? – как-то вяло попытался возразить Игорь. – Или ты сам хочешь…

– Уходи!

Лена замерла – на измятой постели, совершенно голая, если не считать плетенки на шее, с распухшим от ударов лицом, мокрая от пота, с всклокоченными волосами. В тот миг никаких чувств не было – ни стыда, ни отчаяния, ни страха. Только страшная пустота внутри.

Гость поднял руку с пистолетом и прицелился. Ожерелье! Ожерелье уловило какой-то импульс за миг, за долю секунды, прежде чем парень нажал на спусковой крючок. Ленкина голова судорожно дернулась в сторону, так что со стороны показалось, что это пуля, угодив в лоб, заставила голову резко повернуться. Пуля скользнула по лбу, сдирая кожу до кости. Обои и подушки обрызгало кровью. Лена потеряла сознание. Когда она через минуту или две очнулась, в квартире никого не было.

Хныча от боли, она доползла до телефона и хотела вызвать «скорую». Но передумала. Сама, как могла (все же медсестра), перевязала рану. Ее качало, пока она ковыляла в ванную комнату. Наскоро помылась под душем. Закутавшись в полотенце, вернулась в комнату. У нее дрожали руки, когда она доставала из письменного стола лист бумаги.

«Стен, дорогой… – Лена плохо разбирала сама, что пишет, на белой бумаге появились откуда-то розоватые пятна. – Стен, я встретила Игоря… он странный. Маньяк. Убийца. Он хочет тебя убить. Стен, будь осторожен, береги себя!» У нее был только номер почтового ящика, куда можно было отправлять письма в Германию. Но Лена надеялась, что письмо успеет дойти.

Поездка до главпочтамта запомнилась весьма смутно. Как только Лена вышла из автобуса, кинулась к ближайшей урне – ее рвало в течение нескольких минут.

Письмо Лена отправила в тот же день.

Через два дня она отправила еще одно письмо. Потом через неделю – новое. Ответов от Алексея не было. И то письмо, что передал ей Игорь, и которое Лена не успела прочесть, исчезло из ее сумочки.

А спустя месяц (вернее, чуть больше) вечером в новостях появился диктор в дорогом костюме и заговорил наигранно взволнованным голосом:

– Страшная и загадочная трагедия произошла в эту ночь в частном особняке потомка русских эмигрантов Сазонова. Сазонов был известен как глава крупной советско-германской фирмы «Диамант». В эту ночь Сазонов был убит в собственном доме вместе со своими домашними и охраной. Еще двенадцать трупов были найдены недалеко от загородного домика адвоката Сазонова.

После этих слов камера показала крупным планом одного из убитых. Он лежал на спине, в груди у него чернело два отверстия. На щеке – тоже кровь. Мертвый, почему-то полностью раздетый в ярко-зеленой траве – камера наезжала, все крупнее становился план. Можно различить глаза, волосы… Да это же Стен!

Лена смотрела на экран и не могла вздохнуть.

На экране вновь появился комментатор. Он что-то говорил – она слышала, но не понимала, что. Запомнила лишь, что он почему-то упомянул Вальпургиеву ночь.

В конце репортажа журналист профессионально вздохнул. Вместо нее.

– Подождите! – крикнула Лена и рванулась к экрану, будто надеялась удержать исчезнувшее изображение. – Это же Стен!

Она прижалась к выпуклой поверхности кинескопа и не могла сдвинуться с места. Где-то в животе у нее образовалась пропасть, и туда падало и падало, заходясь ударами, сердце, и никак не могло упасть.

Внезапно Лена вскочила, схватила Лешкину фотографию, бросилась на кровать и прижала фото к груди. Боль становилась все сильнее и сильнее. Лена расстегнула блузку и засунула фотографию под белье, к самому сердцу: пусть он слышит, как оно часто-часто бьется. Она стискивала фотографию, как никогда прежде не обнимала живого Алексея. Она металась по кровати и повторяла одно единственное «Ой, Лешенька, ой миленький, как я тебя любила! Ой, мамочка, что делать-то! Что делать…»

А тут как раз случились октябрьские события 93-го, когда по Белому дому, нашему Белому дому, за который в 91-м сотни и тысячи готовы были умереть, лупили из танков, и он горел и, покрываясь копотью, чернел на глазах у миллионов в прямом эфире. И никакого символа не стало, а появилось вскоре еще одно чиновничье гнездо. Так что странный случай на Германской земле, никто наверняка и не помнит уже. Никто, кроме Лены.

Уже весной она получила письмо. Конверт был длинный, из плотной белой бумаги, не такой, какие присылал Стен. Развернув письмо, Лена прочитала:

«С прискорбием сообщаем Вам, что Алексей Александрович Стеновский погиб в результате несчастного случая 30 сентября 1993 года. Приносим Вам свои соболезнования. Профессор Н.К. Гамаюнов».

Что ей оставалось после этого? Работать и читать вечерами книжки. И слушать чужие мысли, которые поражали своей убогостью.

Однажды вечером к ней зашел Ник Веселков – просто так, поговорить о том, о сем. И остался. Он как-то необыкновенно возвышенно красиво говорил. И даже думал. Поначалу ей нравились его мысли. Ей даже казалось, что Ник чем-то похож на Алексея. А потом…

О боже! Зачем ей этот проклятущий дар?!

Да, сегодня вечер воспоминаний удался на славу. В этом году исполнилось одиннадцать лет, как они в последний раз виделись со Стеном. Одиннадцать лет. Неужели? Даже не верится. Ленка подошла к зеркалу и придирчиво оглядела себя. Интересно, здорово она изменилась за эти годы? Не очень. Но все же… Лена вытащила альбом со школьными фотографиями и принялась сравнивать. Нет, пожалуй, сейчас она выглядит интереснее – изменился овал лица, детская округлость щек, которая ее всегда раздражала, исчезла. Теперь на лице слегка выдавались высокие скулы, нос сделался чуточку тоньше, глаза больше. А модная стрижка придавала ее внешности нечто французское – так, во всяком случае, казалось самой Лене. Челка скрывала тонкий шрам, похожий на продольную морщину – даже после косметической операции остался след.

Она сбросила халат и повернулась перед зеркалом нагая. Ах, черт возьми, какая фигура: ни капли жира, ни отвислых складок, семнадцать лет, да и только. Вот только некому это оценить. Лена включила музыку. В детстве она обожала танцевать перед зеркалом, напялив на себя мамашины тряпки. Раз сегодня вечер детских воспоминаний, почему бы для полной достоверности не предаться и детским забавам? Она вытащила из шкафа алую полупрозрачную комбинацию, черные чулки, повязала на голову пестрый шарф. Очень сексуальный получился танец. Девушка кружилась, посылая неведомо кому воздушные поцелуи.

Звонок в дверь застал ее замереть во время очередного «па».

«Никак мамулька, – подумала Лена, накидывая на плечи халат. – Вечно является, когда ее не ждешь. Надеется, что познакомлю ее наконец-то с женихом».

– Кто там? – спросила Лена. Она была уверена, что пришла мать, и уже начала открывать замки.

– Это я, – отозвался показавшийся смутно-знакомым мужской голос.

– Кто – «я» – передразнила она, слегка перетрухнув.

– Я, Алексей. Стен.

Теперь Лена узнала его голос – да, очень похож, хотя и сделался немного ниже за эти годы. Но он же умер! Пять лет как его нет… Или?.. Еще не смея поверить, Лена отворила дверь. Лешка стоял на площадке. Лешка, почти не изменившийся за эти десять лет. Безумец, прожектер, идеалист. Такие люди до старости сохраняют в облике что-то мальчишеское. Наверное, Лена должна была несказанно обрадоваться его появлению. Но нестерпимая обида ошпарила и заглушила все другие чувства.

– А зачем ты, собственно, явился? Надоело притворяться трупом? – У нее противно дрожал голос, но она не могла ничего с собой поделать. – Может, я замуж вышла!

Стен отрицательно покачал головой.

– Не притворяйся. Я знаю: ты одна.

Откуда – хотела спросить, но не спросила. Знает – и всё. Как знал когда-то, что надо разбрасывать листовки.

– Все-таки ты сволочь, – вздохнула Лена.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. На скулах у Стена ходили желваки. Он всегда был обидчив до чертиков. Сейчас повернется и уйдет…

– Ладно, заходи, – смилостивилась хозяйка. – Будем надеяться, что все эти годы тебя мучила совесть.

– Я не один, – признался гость. – Со мной друзья. К тому же должен предупредить – давать нам приют опасно.

– С тобой всегда опасно. Хватит ломаться, – перебила она, – заходите, пока не передумала.

Тогда из лестничного полумрака выступил странный человек с черными, торчащими космами волосами, и улыбнулся ей обещающей дерзкой улыбкой. Лена задержала взгляд на его лице чуть дольше, чем следовало.

– Роман, – черноволосый протянул узкую твердую ладонь.

Потом из-за его плеча высунулся мальчишка лет двенадцати со светлыми растрепанными волосами.

– Это мой брат Юл, – представил паренька Алексей.

– Не слишком ли вас много? – покачала головой Лена.

От гостей сильно несло гарью. Откуда они явились? Прямиком из ада? Очень может быть. Алексея с его непомерной гордыней вряд ли будут привечать в раю. А этот Роман вполне сойдет за черта.

– Мы заплатим за постой, – предложил Стен.

– А я дорого беру, причем с каждого, – предупредила она и шепнула на ухо Алексею. – Особенно с тебя.

– Мы не с пустыми руками. – Роман всучил ей пакет с едой, тот самый, отбитый у Матвея, как переходящий приз.

– Что там?

– Колбаса. Много колбасы. Мечта простого советского человека, – усмехнулся роман. – Мечта, правда, малость устарела. Но мечты быстро стареют, уж такое у них свойство.

– И все? Только колбаса? – спросила Лена, заглядывая в пакет.

– Увы, бриллиантов пока нет, – признался колдун.

Алексей при этих словах вздрогнул. И это не укрылось от Романа.