Текст книги "Церкви в политике и политика в церквях. Как современное христианство меняет европейское общество"

Присоединение к Европейскому союзу стран Восточной Европы значительно увеличило традиционалистски настроенный электорат правых партий, пришедших к власти на волне кризиса евроинтеграции. Если в случае с христианской демократией под сомнение ставится ее христианская составляющая, то в случае с правыми партиями («политической альтернативой» или популистами) критики подвергается их демократичность из-за мнимой или реальной ксенофобии в контексте миграционного кризиса и стремления скорректировать либеральную демократию. Классические признаки правопопулистских партий: антиэлитарная и антииммиграционная повестка, стремление к идеальному обществу, коренящемуся в архаике (обращение к народу, нации, оборонительный характер), участие в законодательных органах своих стран, евроскептицизм[221]221
  Осколков П. В. Правый популизм в странах Бенилюкс в сравнительной перспективе // Современная Европа. 2017. № 5. С. 54–62; Харкевич М., Музалевский В., Осколков П. Архаика и современный правый популизм в Европе // Современная Европа. 2018. № 1. С. 59–68.


[Закрыть]. Вместе с тем в рамках «правого популизма» религиозная тематика стала инструментом более ясного обозначения стоящих перед обществом проблем и претензий к правящим кругам, как в случае с риторикой представителей немецкой партии «Альтернатива для Германии»[222]222
  Strickland P. Populism and the fight for the soul of German churches. 5 Sept 2017. URL: http://www.aljazeera.com/indepth/features/2017/07/ populism-fight-soul-german-churches-170724140321875.html (дата обращения: 20.02.2018).


[Закрыть].

На выборах 2017 г. поддержка избирателей ХДС/ХСС упала более чем на 8 %. Социал-демократы показали худший результат за всю историю партии, а партия «Альтернатива для Германии» сумела стать третьей силой в нижней палате парламента (12,6 %)[223]223
  Тимошенкова Е. П. Выборы в бундестаг 2017: новый этап или кризис партийной системы? // Европа 2017: партии, выборы, власть / отв. ред. В. Я. Швейцер. М.: Ин-т Европы РАН, 2018. С. 43.


[Закрыть]. Наряду с националистическими тезисами в программе «Альтернативы для Германии» присутствует консервативная повестка, сближающая ее требования с интересами церквей (поддержка традиционной семьи, запрет гендерных исследований, отказ от инклюзивного образования, повышение рождаемости и др.)[224]224
  Хорольская М. В. Усиление правового популизма в ЕС (на примере партии Альтернатива для Германии) // Будущее Европы: глобальные вызовы и возможные ответы / отв. ред. Л. О. Бабынина. М.: Ин-т Европы РАН, 2018. С. 43–44.


[Закрыть].

Наиболее конфессионально ангажированная среди всех партий «Право и справедливость» (ПиС) в Польше позиционирует себя как защитника национальной идентичности и Католической церкви, поддерживает тесные отношения с Польской конференцией епископов. Под влиянием католиков партия Ярослава Качиньского продвигает полный запрет абортов, а также приняла решение об ограничении доступа к экстренной контрацепции («таблетка следующего дня»), хотя согласно общим правилам ЕС такого рода контрацепция должна быть доступна без рецепта[225]225
  Prange A. How the Catholic Church ties in to Poland's judicial reform. 4.07.2017. URL: http://www.dw.com/en/how-the-catholic-church-ties-in-to-polands-judicial-reform/a-39809383 (дата обращения: 20.02.2018).


[Закрыть]. Было приостановлено финансирование процедур искусственного оплодотворения. Лозунги ПиС о моральной революции и оздоровлении государства – это попытка возвести здание общественно-политической системы на заветах Иоанна Павла II и евангельских заповедях. В ноябре 2015 г. Я. Качиньский, выступая на католическом радио «Трвам», заявил: «В Польше не существует системы ценностей, которая соперничала бы с учением церкви. И мы либо поддерживаем это учение, либо впадаем в нигилизм»[226]226
  Волобуев В. В. Иоанн Павел II и идеология братьев Качиньских // Трансформация партийно-политического ландшафта в странах Евросоюза в условиях кризиса. Ч. I / отв. ред. Б. П. Гуселетов. М.: Ин-т Европы РАН, 2017. С. 112–121.


[Закрыть].

Лидер венгерской правой партии ФИДЕС премьер-министр Венгрии Виктор Орбан расценивает миграционный кризис как вызов для христианского характера европейского континента. Орбан считает себя христианским консервативным политиком, его партия сотрудничает с Христианско-демократической народной партией (ХДНП, KereszténydemokrataNéppárt – KDNP). Ультраправая венгерская партия «Йоббик» (Партия за лучшую Венгрию) более прямо, чем «Фидеш», называет себя «патриотической христианской партией». В апреле 2018 г. коалиция ФИДЕС/ХДНП закрепила свой результат 2010 и 2014 гг. и получила конституционное большинство в парламенте. Впервые праворадикальная партия «Йоббик» пришла к финишу избирательной борьбы второй, показав одновременно и лучший в истории партии результат[227]227
  Шишелина Л. Н. Парламентские выборы в Венгрии 2018 г. // Научно-аналитический вестник ИЕ РАН. 2018. № 2. С. 65–71.


[Закрыть].

Католическую идентичность отстаивают партия «Вперед, Италия» и итальянская «Лига Севера» (Лига), в которой католики играют большую роль. Лига выступает в защиту распятий в публичных местах, против экспансии мультикультурализма. В 2017 г. в Италии «Движение 5 звезд» и «Лига Севера» добились успеха в итоге парламентских выборов. Правая коалиция, включающая партию «Вперед, Италия», «Лигу Севера» и «Братья Италии – Национальный Альянс», совместно набрала 37 % голосов[228]228
  Гуселетов Б. П. Итоги парламентских выборов в Италии // Научноаналитический вестник ИЕ РАН. 2018. № 1. С. 55–69.


[Закрыть].

Австрийская партия свободы определяет христианство как духовное основание Европы, отстаивает право на церковный звон против мусульманского азана (громкой молитвы с минарета). Шведская народная партия также выступает против мечетей и минаретов, ее сторонником является консервативная часть Лютеранской церкви. Голоса верующих и неверующих избирателей в Швейцарии привлекает известная своей анти-исламской позицией Швейцарская народная партия. Именно по ее инициативе в 2009 г. в стране было запрещено строительство минаретов[229]229
  Будущее Европы: глобальные вызовы и возможные ответы / отв. ред. Л. О. Бабынина. М.: Ин-т Европы РАН, 2018. С. 52.


[Закрыть].

Антииммигрантскую риторику вместе с регулярной отсылкой к христианским ценностям в рамках политических дискуссий используют Национальный фронт Франции, а в Великобритании Английская лига защиты (EDL) и националистическая Британская национальная партия (BNP)[230]230
  Spencer N. The rise of Christian Populism // Theological journal, The Bible in Transmission Bible Society, 6 October 2017. URL: https://www. biblesociety.org.uk/latest/news/the-rise-of-christian-populism/ (дата обращения: 20.02.2018).


[Закрыть].

В целом ряде стран партии, выступавшие против истеблишмента и заявлявшие о защите национальной идентичности на фоне «бесконтрольной» иммиграции, имели лишь кратковременный эффект, как, к примеру, в Финляндии, где партия «Истинные финны» набрала значительной количество голосов лишь в начале 2010-х гг.[231]231
  Плевако Н. С. Финляндия: остановился ли сдвиг вправо? // Научноаналитический вестник ИЕ РАН. 2018. № 2. С. 86–91.


[Закрыть]

В Бельгии «правыми» можно назвать три основные партии: во Фландрии это Фламандский интерес и Новый фламандский альянс (умеренные евроскептики), в Валлонии – «Национальная демократия» (с лозунгом: «бельгийцы прежде всего», отказ от мультикультурализма). «Правый популизм» в Люксембурге представлен Альтернативной демократической партией реформ (лозунг: «Меньше Европы, больше Люксембурга») и Социал-демократической народной партией[232]232
  Осколков П. В. Правый популизм в странах Бенилюкс в сравнительной перспективе // Современная Европа. 2017. № 5. С. 54–62.


[Закрыть].

Однако же есть пример того, как в Западной Европе христианско-демократическая по мировоззрению партия проводит политику, сравнимую с политикой «правых» в Венгрии или Польше. В Австрии занявшая на выборах 2017 г. первое место Австрийская народная партия во главе с С. Курцем стала проводить политику по защите «национальной идентичности»: был принят запрет на ношение паранджи и платка в общественных местах, иммигранты и беженцы стали выдворяться с территории Австрии в случае отказа от предложенной им работы, специальный закон обязывал желающих остаться в Австрии изучать немецкий язык, австрийскую историю и культуру, а также местные законы, в 2018 г. был закрыт целый ряд мечетей и депортированы имамы. С. Курц заявил о том, что государство не будет финансировать детские сады для маленьких мусульман, препятствующие интеграции детей иммигрантов в австрийское общество[233]233
  Швейцер В.Я., Грибовский В. Итоги парламентских выборов в Австрии // Научно-аналитический вестник ИЕ РАН. 2018. № 1. URL: http:// vestnikieran.instituteofeurope.ru/arkhiv-zhurnala/nauchno-analiticheskij-vestnik-ie-ran-1-2018 (дата обращения: 20.02.2018).


[Закрыть].

В Словакии с лозунгами защиты словацкой идентичности выступила правившая в 2012–2016 гг. социал-демократическая партия «Курс» («Smer») и премьер-министр Роберт Фицо (2012–2018 гг.). Она провозгласила лозунг «Сохраняем Словакию» («Chrdnime Slovensko») и борьбу с мигрантами-мусульманами, чтобы они не создавали мусульманских анклавов: «мы принимаем только христиан». С аналогичной повесткой выступили правые из Словацкой народной партии и партии «Наша Словакия» с лозунгом: «национальная, христианская и социальная Словакия»[234]234
  Губалова В. Страх перед миграцией и его последствия для развития партийной системы Словакии: краткий обзор // Трансформация партийно-политического ландшафта в странах Евросоюза в условиях кризиса. Ч. II / отв. ред. Б. П. Гуселетов. М.: Ин-т Европы РАН, 2017. С. 76.


[Закрыть].

В Нидерландах Партия свободы Вима Вилдерса объявила ислам чуждой духовной природе страны религией, потребовала снести минареты, закрыть мечети и запретить распространение Корана на территории страны, при этом партия выступает с общегуманистических позиций, а не с христианских. На выборах 2017 г. в парламенте заняла два места также правоконсервативная партия «Форум за демократию», созданная политическим философом Тьерри Боде, сторонником выхода Нидерландов из ЕС с лозунгами по названиям книг Боде: «Покушение на национальное государство», «За Европу, то есть против ЕС»[235]235
  Европа 2017: партии, выборы, власть: сб. ст. / отв. ред. В.Я. Швейцер. М.: Ин-т Европы РАН, 2018. С. 100–101.


[Закрыть].

Наряду с правыми партиями Восточной и Западной Европы лидеры государств осознают важность обращения к религиозной тематике на новом уровне развития европейской демократии. Помимо того, что секуляризованное общество стало проявлять озабоченность потерей религиозно-культурной идентичности, для правящих элит стало очевидным значение апелляции к идентичности в предвыборной борьбе. Одновременно появилась задача – перехватить «традиционалистскую» повестку дня у «популистов». В связи с этим политики ведущих стран ЕС стали сами заявлять о необходимости религиозной мобилизации, что во второй половине ХХ в. было бы немыслимым.

Действующие политики стали активно обращаться к христианским лидерам с призывами, побуждающими их к большей гражданской активности, – по существу это стало феноменом политической жизни 2010-х гг. Одним из первых таких призывов, вызвавших бурную общественную реакцию, была речь премьер-министра Великобритании Дэвида Кэмерона в апреле 2014 г. на пасхальном приеме и его последующая статья в «Church Times»[236]236
  Cameron D. My faith in the Church of England. 16 Apr 2014 // Church Times. URL: http://www.churchtimes.co.uk/articles/2014/17-april/comment/ opinion/my-faith-in-the-church-of-england (дата обращения: 20.02.2018).


[Закрыть]. В то время как даже англиканские иерархи называют свою страну «постхристианской», Кэмерон призвал не стесняться заявлять о том, что Великобритания – христианская страна, быть более уверенными в этом, амбициозными и «более евангельскими». По его мнению, расширение роли околоцерковных организаций поможет изменить общество, а политике не хватает «евангелизма» в осознании значения роли церквей как жизненно важных партнеров государства для улучшения жизни людей и морального состояния общества. Заявление Кэмерона вызвало критику со стороны секулярно настроенной части интеллигенции. Большинство церквей Великобритании (католики, англикане) выступили впоследствии против брекзита, но это не смогло решить исход референдума. Однако церковно-политическая тематика стала более заметной.

Другой и еще более эпохальной речью стало выступление президента Франции Эммануэля Макрона в апреле 2018 г. перед более чем 400 членами Конференции католических епископов Франции[237]237
  Discours du President de la Republique devant les eveques de France. Publie le 10 avril 2018. URL: https://eglise.catholique.fr/actualites/cef-recoit-emmanuel-macron/454837-discours-president-de-republique-devant-eveques-de-france/ (дата обращения: 20.04.2018).


[Закрыть]. Макрон прямо подчеркнул необходимость восстановить разрушенные партнерские отношения между церковью и государством, роль церквей в социальном служении, межрелигиозном диалоге, защите прав верующих во всем мире. По словам Макрона, в эпоху социальной напряженности он не может допустить углубления недоверия католиков к политике и к политикам, которые на протяжении многих лет не понимали церковь. Европейцы нуждаются в христианских смыслах в своей жизни и работе, поскольку люди страдают не только от экономических кризисов, но и от релятивизма и нигилизма. Обращаясь к епископам, Макрон сказал беспрецедентные для представителя истеблишмента ЕС слова: «Не впадайте в отчаяние по поводу Европы, которую вы воспитали. Не покидайте землю, которую вы возделали»[238]238
  Ibid.


[Закрыть]. Таким образом, Макрон реабилитировал христианские корни Европы в рамках публичной политики. Дискуссию вокруг роли церкви начал во время предвыборной кампании Франсуа Фийон, проигравший Макрону. Католические симпатии Фийона за нарушение принципа светскости раскритиковала Марин Ле Пен. Макрон за свою речь перед епископами был осужден за то же самое представителями Социалистической партии.

Характерен также поиск понимания «традиционных ценностей» среди «республиканцев» (членов партии «Вперед, Республика!») во Франции накануне президентских выборов в конце 2016 г. «Твердые правые» (Саркози, Фийон, Вокье) опирались на традиционные ценности, акцентировали внимание на вопросах французской идентичности, ограничения иммиграции, восстановления авторитета власти и государства, общественной и семейной морали. Центристы во главе с мэром Бордо А. Жюппе считали такие взгляды чрезмерно консервативными, он предпочитал говорить не о французской, а о «счастливой идентичности», полагая, что французы представляют собой уже мультикультурный социум[239]239
  Федоров С. М. Франция: «Республиканцы» в поисках новой идентичности // Европа 2017: партии, выборы, власть: сб. ст. / отв. ред. В. Я. Швейцер. М.: Ин-т Европы РАН, 2018. С. 24; Канинская Г. Н. Открыло ли президентство Э. Макрона новую страницу в истории Пятой Республики? // Выборы во Франции 2017 г.: итоги и перспективы / отв. ред. В.Я. Швейцер. М.: Ин-т Европы РАН, 2017. С. 37.


[Закрыть]. В итоге Франсуа Фийона во время президентских выборов поддерживали католические семейные организации и «Католическое действие», а Макрон обратился за поддержкой к церкви после выборов.

Вместе с тем партнерские отношения церкви и государства не так просто вписать в либеральную модель отношений ЕС с «конфессиональными и неконфессиональными» организациями. Ярким примером сложного взаимодействия церкви и политики в ЕС является позиция канцлера Германии Ангелы Меркель, дочери протестантского пастора, которая по существу установила принцип «светскости» в ХДС. Еще в 2007 г. Меркель заявила, что упоминания о Боге и о христианских корнях не будет в проекте Конституции ЕС, хотя сама она не против этого. Таким же образом в 2017 г. Меркель разрешила членам партии голосовать самостоятельно по вопросу об однополых союзах, хотя сама она – против легализации однополых браков (в итоге однополые браки были разрешены).

Несколько раз Меркель пыталась сделать позицию Католической церкви более политкорректной и соответствующей линии ЕС. В 2009 г. Меркель потребовала от папы Бенедикта XVI выступить с заявлением о неприемлемости отрицания Холокоста в ответ на решение папы не лишать епископского сана британского епископа-антисемита. В 2010 г. Меркель создала комиссию по расследованию случаев сексуального насилия в стенах церкви и религиозных образовательных учреждениях. В 2012 г. призвала католиков и протестантов к примирению, а Евангелическо-лютеранской церкви посоветовала быть «более живой» – вовлекать граждан в социальную работу и просвещать их по поводу христианских праздников – и толерантной к исламу. В 2014 г. Меркель специально звонила папе Франциску, который сам сказал об этом в одном из интервью, с тем чтобы понтифик объяснил ей свои обидные слова о Европе как «бесплодной старой женщине», сказанные им во время речи в Европарламенте в ноябре 2014 г. Наконец в рамках общего тренда «возвращения христианства» Меркель высказалась в 2015 г. Канцлер подчеркнула, что она хочет видеть больше людей, открыто говорящих: «Я – христианин!» Кроме того, те, кто говорит об опасности ислама, должны, по ее мнению, обращать внимание на собственные корни: канцлер надеется, что жители Старого Света вернутся к своим религиозным практикам[240]240
  «Вы не хотите исламизации Европы? Приходите в церковь!» Неожиданная позиция Ангелы Меркель // Сибирская католическая газета. Сентябрь 15, 2015. URL: ib-catholic.ru/vyi-ne-hotite-islamizatsii-evropyi-prihodite-v-tserkov-neozhidannaya-pozitsiya-angelyi-merkel/ (дата обращения: 18.05.2018).


[Закрыть].

Интересы брюссельской бюрократии в отношении церквей в том, чтобы мобилизовать христианское наследие в качестве основы для сплоченности европейцев, в том числе «новых» европейцев, иммигрантов и беженцев, представителей других религий. Об этом свидетельствуют и встречи на высшем уровне, и заявления руководителей ЕС[241]241
  Frans Timmermans, the First Vice-President of the European Commission. Speech at the opening ceremony of the COMECE (Re)thinking Europe Conference. 27 October 2017. URL: http://ec.europa.eu/newsroom/ just/item-detail.cfm?item_id=50189 (дата обращения: 18.05.2018).


[Закрыть].

На новом этапе эволюции общеевропейского проекта присутствие христианского фактора в политике поставило новые задачи: церкви с демократических позиций отстаивают свою роль в обществе перед лицом национализма популистов; лидеры европейских стран корректируют действия и взгляды церковных иерархов с точки зрения политкорректности, интересов демократии и ЕС; партии и движения учитывают голоса избирателей-христиан (католиков, протестантов, православных) и верующих в целом (в основном мусульман). К примеру, в ходе опросов выяснилось, что значительная часть католиков поддерживает евроинтеграцию, как и либеральные протестанты и мусульмане, консервативные протестанты и православные выступают против или настроены скептически к евроинтеграции, как и часть католиков (в Великобритании, к примеру, мусульмане голосовали против брекзита, а значительная часть христиан – за него)[242]242
  Boomgaarden H., Freire А. Religion and Euroscepticism: Direct, Indirect or No Effects? // West European Politics. 2009. Vol. 32. No. 6. Р. 1240–1265; Minkenberg M. Religion and Euroscepticism: Cleavages, Religious Parties and Churches in EU Member States // West European Politics. 2009. Vol. 32. No. 6. Р. 1190–1211; Пилбим Б. Референдум в Великобритании о выходе из ЕС: бунт против элит? // Трансформация партийно-политического ландшафта в странах Евросоюза в условиях кризиса. Ч. II / отв. ред. Б. П. Гуселетов. М.: Ин-т Европы РАН, 2017. С. 36.


[Закрыть].

Роль христианского фактора в партийно-политических дискуссиях и в ходе предвыборных кампаний сохранилась после падения советской системы и кризиса христианской демократии в силу того, что христианство не было маргинализировано. В ХХ в. у членов Католической церкви был широкий выбор – верующие были представлены в самых разных движениях – от левых социалистических до собственно христианских демократов, либералов и корпоративизма (фашизм, нацизм, франкизм и т. д.). Сами христианские конфессии являются примером широты богословских и политических предпочтений: от консерваторов-традиционалистов в лице православных до крайних либералов в лице лютеранских церквей Скандинавии и Германии (однако размежевания на либералов и консерваторов проходят и внутри конфессий, к примеру, в рамках православия, католицизма, англиканства – Епископальной церкви за пределами Великобритании, а также внутри стран – на католиков-традиционалистов и протестантов-прогрессистов[243]243
  Hien J. Unsecular Politics in a Secular Environment: The Case of Germany's Christian Democratic Union Family Policy // German Politics. 2013. Vol. 22. No. 4. P. 441–460.


[Закрыть]). После того как противостояние социализма и капитализма потеряло свое былое значение, в церквях и в рамках политических движений стали возникать новые размежевания. Они были связаны с критикой либеральной системы. Религия в этих спорах стала вновь играть одну из ключевых ролей.

Широта христиански окрашенного политического спектра подготовила современный этап вовлечения христиан в политику как напрямую, так и через провозглашение защиты религиозной идентичности Европы. Обращение к «традиционным ценностям» поставило вопрос о трансформации либеральной демократической системы. С одной стороны, это находит свое выражение в смягчении политики секулярной политкорректности (именно поэтому на этой почве возникает все больше конфликтов религиозных граждан и секуляристов) или даже в отсутствии таковой, как во многих странах Южной и Восточной Европы и в России. С другой стороны, либеральные политики вынуждены лавировать между интересами ислама (мусульман-мигрантов) и христианством, религиозными предпочтениями и светскостью, искать новые формы партнерства с церквями. При этом возникает диалектическое противоречие между либеральным духом «солидарности» ЕС и религиозной «солидарностью», где семейные ценности и культурная идентичность играют большую роль. В этих условиях политиками разных течений в качестве цементирующих общество могут восприниматься как заново осмысленные идеалы христианской демократии (субсидиарность, солидарность, социальная ответственность), так и традиционализм с элементами национализма и изоляционизма. Однако, как отмечают исследователи, несправедливо всех обвинять в этническом национализме. Невозможно и небезопасно игнорировать мнение коренного населения. Логичнее и своевременнее признать кризис моделей европейской национальной политики[244]244
  Кандель П. Е. Европа перед этнополитическими конфликтами нового типа // Ответы России и Евросоюза на вызовы XXI века. Ч. III. Политические аспекты / под ред. Н. П. Шмелева. М.: ИЕ РАН, 2006. С. 10–30.


[Закрыть].

Эволюция христианской демократии более широко ставит вопрос об интеграции религии, в частности, ислама и исламских партий в демократическую систему[245]245
  В исламском мире христианско-демократические партии сравнивают с Движением за общество и мир в Алжире, Партию справедливости и развития в Турции (с 2003 г. – наблюдатель в ЕНП), Братьями-мусульманами в Египте и Эннада в Тунисе. Демократическая Лига Косово – член Христианско-демократического интернационала. Выделяют три объединяющих начала: 1) одинаковая ссылка на религиозность и соответствующее мировоззрение; 2) политическая ориентация – гетерогенные партии с широкой социальной базой и своим стилем (центр-правые, консерватизм); 3) похожая эволюция от враждебности к демократии к носителям демократической консолидации в своих странах. См.: Driessen M. Religious Democracy and Civilizational Politics. Comparing Political Islam and Political Catholicism. Center for International and Regional Studies Georgetown University School of Foreign Service in Qatar. 2013. Occasional Paper No. 12


[Закрыть]. Политическая ситуация первой половины XXI в. является одним из самых сложных испытаний для демократического устройства европейских стран.

3.2. Кризис европейской интеграции

Основным постулатом для большинства христианских церквей является представлением о том, что именно вера лежит в основе единства европейских народов в качестве главной ценности и элемента их идентичности. В связи с этим особым парадоксальным феноменом можно назвать выступления религиозных лидеров против европейского единства. Значительная часть церковных лидеров является евроскептиками в смысле критики Европейского союза и последствий и перспектив евроинтеграции в 2010-е, тогда как в 1950—1960-е гг. именно церковные деятели и христианские политики были главными протагонистами общеевропейского единства. Это, казалось бы, разрушает мечту о христианской Европе, противопоставляет одни народы другим, противоречит принципу субсидиарности и солидарности, который также имеет христианские корни. На волне роста «правого популизма» евроскептицизм часто безосновательно воспринимается как потакание национализму и ксенофобии[246]246
  Лункин Р. Н. Религия и европейский популизм: христианский фактор в политических дискуссиях // Современная Европа. 2018. № 1. С. 102–113.


[Закрыть]. Почему же многие церковные лидеры выбрали этот опасный путь, углубляя кризис европейской идентичности?

Один из ответов на этот вопрос, как это ни странно, кроется в том, что церкви принимали активное участие в формировании Европейского содружества и приветствовали создание Европейского союза. Воплощению католической идеи единой Европы и участию церквей в деятельности Евросоюза посвящен целый ряд исследований. Помимо этого, в научной литературе обсуждается позиция национальных церквей, в особенности в Восточной Европе, по поводу вхождения отдельных стран в состав ЕС, а также критика представителей ЕС со стороны епископата.

Активное участие политиков – католиков по вероисповеданию (Робер Шуман, Кондрад Адэнауер, Альчиде де Гаспери, Шарль де Голль, Жан Монне – стал католиком в конце жизни) в создании Европейского содружества стало результатом комбинации политического реализма с идеями христианской демократии, стремления к миру в Европе в послевоенное время, идеи единой христианской Европы, которые высказывали папы Пий XII, Иоанн XXIII, Павел VI (папа Павел VI отмечал, что вера должна стать «душой Европы» и основой европейской «цивилизации любви»)[247]247
  Sutton M. Political Realism and Roman Catholic Faith in the Construction of Europe: Konrad Adenauer, Robert Schuman, and Charles de Gaulle // Representing Religion in the European Union: Does God Matter? / ed. by L. N. Leus-tean // Routledge studies in religion and politics. 2013. P. 35.


[Закрыть]. Для папы Иоанна Павла II ключевой стала идея единства Восточной и Западной Европы, он поддерживал расширение ЕС на восток, стремясь таким образом обогатить западноевропейскую культуру традициями и религиозностью востока. Как отмечают исследователи: «В отличие от других институтов европейской интеграции, Римская церковь как старейший из них выработала специфические механизмы коллективизации народного сознания, внедрения интеграционной идеологии в виде идей общеевропейской христианской общности». Между тем «Европейская интеграция оказывается для Рима необходимым процессом, самостоятельное действенное участие в котором для нынешней католической церкви, в отличие от эпохи Средневековья, невозможно»[248]248
  Жосул Е. Ватикан и европейская интеграция // Власть. 2008. № 11. С. 77.


[Закрыть]. Однако именно социально-политические кризисы сделали участие церквей в европейской политике «действенным».

Европейские институты стали строиться на секулярной основе, часто игнорируя мнение церквей, хотя формально диалог с верующими выстраивался на разных уровнях. Результатом этого противоречивого взаимодействия стала статья 17 Лиссабонского договора об особом статусе религиозных объединений и о признании исторически сложившихся в разных странах государственно-церковных отношений. По мнению части исследователей, это позволило вывести вопрос о месте религии в ЕС из плоскости политической теории в сферу обсуждения одного из способов конкретной имплементации религиозных институтов в системе ЕС. Даже в таком виде (статья 17 не упоминала христианство и слово «Бог») указание на диалог с церквями вызвало критику со стороны различных групп секуляристов – то, что нормально на национальном уровне, казалось противоречащим светскому характеру ЕС на наднациональном уровне[249]249
  Madeley J. Deus ex Machina: Representing God on the Stage of the European Union // Representing Religion in the European Union: Does God Matter? / ed. by L. N. Leustean // Routledge studies in religion and politics. 2013. P. 53.


[Закрыть]. Однако влияние церковных институтов в ходе подготовки Конституции ЕС и Лиссабонского договора очевидно – статья 17 была подготовлена в тесном сотрудничестве с объединениями, которые включают большую часть конфессий: Католическая комиссия епископских конференций Европейского сообщества, Конференция европейских церквей[250]250
  Commission of the Bishops' Conferences of the EU (COMECE), Conference of European Churches (CEC).


[Закрыть].

Часть ученых рассматривает церкви в качестве автономной субсистемы в обществе, сложившейся в ходе социальной дифференциации, и религиозное измерение не считается самостоятельным и значимым фактором в ходе интеграции.

Религия приобретает значение только во время споров о Конституции и об идентичности Евросоюза[251]251
  Olteanu T., Neve D. Eastern Orthodoxy and the Processes of European Integration // Eastern Orthodox Encounters of Identity and Otherness Values, Self-Reflection, Dialogue / ed. by A. Krawchuk, T. Bremer. Palgrave Macmillan US, 2014. P. 179–206.


[Закрыть]. В работах, специально посвященных евроскептицизму, религия оказывается одним из не самых главных элементов, объясняющих это явление. Причиной критики ЕС считается конфликт христианства с мультикультурализмом после более важных факторов: борьбы правящих партий и периферийных, элиты и общества, новых и старых стран – членов ЕС с разными возможностями и идентичностями[252]252
  Euroscepticism and European Integration / ed. by K. Arato, P. Kaniok. Zagreb: Centar za politoloska istrazivanja. 2009. P. 10–11.


[Закрыть].

С либеральной точки зрения, конфликт церквей и Евросоюза был запрограммирован, поскольку это борьба модернизации с антимодернизацией в лице церквей. ЕС не стал делать христианство «государственной религией», а в ответ христиане заявили о потере Европой своей духовной и культурной основы. Наиболее враждебны по отношению к ЕС протестанты-фундаменталисты и Православная церковь в Греции, считающие ЕС апокалиптической «новой империей» и воплощением зла[253]253
  Milardovic-Ivankovic А. Euro scepticism in a Conflict of Ideologies of the Second Modernism // Euroscepticism and European Integration / ed. by K. Arato, P. Kaniok. Zagreb: Centar za politoloska istrazivanja, 2009. P. 52–53.


[Закрыть].

Вместе с тем пример целого ряда стран показывает, что христианские конфессии как вовлечены в политические дебаты, так и играют значительную роль в электоральном процессе. Такого рода примером является Великобритания, где сталкиваются как партийные позиции, так и интересы англикан и католиков, пресвитериан и католиков и т. д. По мнению Мартина Стивена, по крайней мере, в случае с Великобританией именно евроинтеграция и споры вокруг нее активизировали церкви в политическом плане из-за падения уровня влияния, которым многие церкви обладали автоматически[254]254
  Steven M. Christianity and Party Politics: Keeping the faith // Routledge Studies in Religion and Politics. 2011.


[Закрыть].

Часть исследователей отмечают, что продвижению евроскептицизма на религиозной почве способствует религиозная нетерпимость, которая поддерживает разного рода течения, направленные против ЕС и против вступления Турции в ЕС[255]255
  Hobolt S. B., van der Brug W, De Vreese C. H., Boomgarden H. G., Hinrich-sen M. C. Religious Intolerance and Euroscepticism // European Union Politics. 2011. Published online. P. 1–21. URL: http://faculty.washington.edu/cadolph/ articles/eulobbies.pdf (дата обращения: 02.05.2018).


[Закрыть].

Центральная роль церковных институтов в формировании европейской идентичности проанализирована в исследованиях С. Мудрова. По его мнению, значение церквей как полноправных участников политического процесса и религиозных лоббистов недооценено (в особенности в ходе реформы договора ЕС в 2001–2009 гг.). Они вносят большой вклад в выработку национальных интересов в разных странах, в дискуссиях вокруг единства Европы. Церкви также оказались чрезвычайно эффективны в создании коалиций интеллектуальной и политической элиты. Ссылаясь на европейских исследователей[256]256
  Boomgaarden H., Freire A. Religion and Euroscepticism: Direct, Indirect or No Effects? // West European Politics. 2009. Vol. 32. No. 6. P. 1240–1265; Minkenberg M. Religion and Euroscepticism: Cleavages, Religious Parties and Churches in EU Member States // West European Politics. 2009. Vol. 32. No. 6. P. 1190–1211.


[Закрыть], Мудров отмечает, что протестанты считаются обычно большими евроскептиками, чем католики, и что православные в большей степени противостоят Евросоюзу, как и многие фундаменталистские группы (протестанты-евангелисты и, к примеру, Польская католическая церковь). При этом в реальности свободные протестантские церкви (евангельского направления) являются однозначно евроскептиками, а исторические протестантские церкви (mainline churches) поддерживают ЕС[257]257
  Mudrov S. Christian Churches in European Integration // Routledge studies in religion and politics. 2016. P. 192; Mudrov S. Christian Churches as special participants of European integration: the process of EU Treaties’ Reform // European Consortium for Political Research. URL: https://ecpr.eu/Events/PaperDe-tails.aspx?PaperID=10583&EventID=1 (дата обращения: 02.05.2018).


[Закрыть].

Масштабное исследование об отношении церквей к евроинтеграции провели Брент Нельсен и Джеймс Гут. Ученые заметили, что социологические опросы показывают, что католики (члены церкви – наследницы Римской империи, носителя идеи универсализма) всегда больше поддерживают евроинтеграцию, чем протестанты, для которых большее значение имеет национальное государство (оно является гарантией их прав и свобод). В Великобритании и Скандинавии католицизм с континента всегда рассматривался как угроза национальному суверенитету. Однако финансовый и миграционный кризис больше влияния оказали на католическое восприятие ЕС – в менее благополучных странах число католиков, поддерживающих ЕС, резко уменьшилось, тогда как число протестантов-евроскептиков осталось прежним. Помимо этого, ученые увидели дополнительные причины для евроскептицизма в обычно еврооптимистичной среде: ранее, до начала кризисов, чем более религиозен католик, тем более он поддерживает ЕС, теперь же скорее наоборот, так как ЕС стал источником либеральной политики. Между тем в ходе брекзита политические предпочтения были традиционными – католики за ЕС, мусульмане, буддисты, индуисты, евангельские протестанты – за брекзит. Католические идеи наднационального правительства и социальная доктрина католицизма оказали большое влияние на общую поддержку христианами других конфессий (прежде всего, государственных или полугосударственных церквей) концепции единой Европы. Между тем авторы высказывают несколько предположений, исходя из своих социологических исследований. Прежде всего, то, что падение влияния религии на европейский дискурс в старых членах ЕС может быть препятствием для дальнейшей политической интеграции. Молодые граждане уже не связывают свои религиозные предпочтения с евроинтеграцией, убежденные протестанты среди молодежи – это евроскептики, а молодые мусульмане, более религиозные, чем старшее поколение, разделены на тех, кто видит в ЕС пространство свободы и возможностей для религиозных меньшинств, и тех, кто видит в ЕС культурную угрозу для европейских мусульман и для ислама в целом. Авторы исследования делают вывод, что если евроинтеграция продолжит разделять мусульман и христиан, то конфессиональная культура вернется в качестве фактора, определяющего отношение к интеграции. Если столкновения культур удастся избежать, то религия не будет иметь решающего значения для поддержки ЕС[258]258
  Nelsen B.F., Guth J.L. Religion and the Struggle for European Union: Confessional Culture and the Limits of Integration (Religion and Politics series). Georgetown University Press, 2015. 384 p.; Nelsen B. F., Guth J. L., Highsmith B. Does Religion Still Matter? Religion and Public Attitudes toward Integration in Europe // Politics and Religion. 2010. P. 1–26.


[Закрыть].

Религиозные меньшинства, скорее, голосуют за Евросоюз – это касается мусульман, которые ощущают более толерантное отношение к себе со стороны ЕС, чем на национальном уровне[259]259
  Catholics like the European Union more than Protestants do. This is why / by N. Lalwani, S. Winter-Levy. January 12, 2017. URL: https:// www.washingtonpost.com/news/monkey-cage/wp/2017/01/12/protestants-dont-like-the-european-union-compared-to-catholics-this-is-why/?utm_ term=.51f401a7296f (дата обращения: 05.05.2018).


[Закрыть].

Эти данные подтверждаются также региональными исследованиями. К примеру, в Швеции консервативные евангелисты выступают против Евросоюза, тогда как Лютеранская церковь, иммигрантские общины и нехристианские религии поддерживают евроинтеграцию[260]260
  Hagevi M. Religiosity and Swedish Opinion on the European Union // Journal for the Scientific Study of Religion. 2002. Vol. 41 (4). P. 759–769.


[Закрыть]. Пример католической поддержки евроскептицизма в Польше оценивается исследователями в качестве особого случая, поскольку это обусловлено польской идентичностью, где вера тесно связана с национализмом. С этой точки зрения, евроскептицизм в определенной степени был заложен в рамках евроинтеграции. Если правые партии не смогут стать доминирующими в Европе, то евроскептицизм постепенно превратится в политическое направление, которое займет свою определенную нишу. В Польше опорой католической критики ЕС стали партии: Лига польских семей, Самозащита, Право и справедливость. Однако в противовес критикам религиозного евроскептицизма, которые обвиняют оппонентов Евросоюза во враждебности, ксенофобии и национализме, сами консервативные христиане считают структуры ЕС «чужими» в силу того, что они пропагандируют примат секулярных ценностей, противоречащих библейским нормам[261]261
  Napieralski B. Political Catholicism and Euroscepticism: The Deviant Case of Poland in Comparative Perspective. London: Routledge, 2017. 234 p.


[Закрыть].

В рамках анализа позиции церквей по отношению к евроскептицизму особо подчеркивается способность религиозных институтов быть источником оправдания для праворадикальных партий, фундаменталистов, но только в том случае, если церковь находит союзника в лице политической силы. Между тем, к примеру, евроскептицизм Католической церкви в Польше или Хорватии довольно быстро сменился еврооптимизмом, когда для населения стала очевидна экономическая выгода от присоединения к ЕС. В Сербии же отношение Православной церкви осталось амбивалентным из-за волны признания независимости Косово большинством стран – членов ЕС в 2008 г.[262]262
  Guerra S. Eurosceptic Allies or Euroenthusiast Friends? The Political Discourse of the Roman Catholic Church in Poland // Representing Religion in the European Union: Does God Matter? / ed. by L. N. Leustean. Routledge studies in religion and politics, 2013. P. 148–149.


[Закрыть]

Двойственная или изменчивая позиция различных церквей по отношению к структурам ЕС и расширению Союза объясняется также своеобразием евроскептицизма как политического явления, отвергающего или критикующего политические линии ЕС. Определение евроскептицизма подразумевает его реактивную природу, то есть евроскептические аргументы относятся также к обоснованию политическими игроками легитимности процесса интеграции. «Жесткий» евроскептицизм принципиально противостоит процессу интеграции и членству отдельных стран в ЕС. Это чистая еврофобия, которая как политически, так и экономически отвергает евроинтеграцию. «Мягкий» евроскептицизм является своего рода реформистским и принципиально не отвергает интеграцию и членство в ЕС. Он стал скорее выражением беспокойства по поводу одной или нескольких политик ЕС. Он возникает там, где есть ощущение, что «национальный интерес» идет вразрез с траекторией движения Евросоюза. «Мягкий» евроскептицизм относится к еврореализму, который требует больше суверенитета для национальных государств. Основанием евроскептицизма может быть идеология, когда партия или движение, исходя из своих идейных, ценностных позиций, находится в оппозиции к евроинтеграции и выбирает между «жесткой» и «мягкой» формами евроскептицизма[263]263
  Taggart P., Szczerbiak A. The Party Politics of Euroscepticism in EU Member and Candidate States // Opposing Europe, Sussex European Institute. 2002. Working Paper. No. 51. URL: https://www.sussex.ac.uk/webteam/gate-way/file.php?name=epern-working-paper-6.pdf&site=266 (дата обращения: 11.03.2018).


[Закрыть]. Стратегически обоснованный евроскептицизм является, прежде всего, прагматическим дополнением к программе той или иной партии, которая хочет привлечь голоса избирателей. Эти различия в формах евроскептицизма наполнены целым рядом парадоксов, которые характеризуют Евросоюз в целом. Это тренды централизации и децентрализации, тренды еврофобии между и внутри стран – членов ЕС, тренды государственного национализма, который проявляется через евроскептицизм и ксенофобию, и национализма меньшинств, который проявляется в евроэйфории. Исследователи выделяют четыре оттенка евроскептицизма: евроэнтузиасты, поддерживающие евроинтеграцию, евроскептики, считающие, что ЕС – не лучший вариант достижения интеграции, европрагматики, полагающие, что ЕС выгоден только в ближайшей перспективе, но не в будущем, евроотказники (Eurorejects), которые отвергают и ЕС, и евроинтеграцию[264]264
  Ultan M. O., Ornek S. Euroscepticiam in the European Union // International Journal of Social Sciences. 2015. Vol. IV (2). P. 49–57.


[Закрыть].