Текст книги "Труд во имя"

Ранение

История преследования и почти смертельного ранения Геннадия Петровича не столь интересна – ну догнали, ну промазали, ну удалось скрыться и т. п., – если бы не одна деталь.

Когда Геннадий Петрович удирал от преследователей в аэропорту Красноярска, более всего он опасался за жизнь Веры Марковны. Как мы помним, ей ничего не угрожало, она сидела и мирно смотрела видео – ролики из Ютьюба и читала блоги. Но почему – то ему вздумалось обернуться. Ни бежать обратно, ни положить всех четверых – преследователей было четверо, пятый караулил в машине – Геннадий не мог. У него не было ни оружия, ни ножа. Эта секунда стоила ему целой машины. Перебегая дорогу, обернувшись, Геннадий проскользил по льду и уставился на преследователей. Они уже наводили стволы и были готовы спустить курок. Из – за поворота медленно выползал бандитский «Хаммер», стекло водителя медленно отъезжало, и сверху показывалась вороная сталь «Узи». Геннадий рванул в сторону вооруженного автолюбителя.

Как прекрасно, что стекла у американских машин, предназначенных на экспорт, иногда заедают, а иногда и вовсе неисправны. По – крайней мере, можно было со стопроцентной вероятностью надеяться, что стекло будет опускаться очень медленно. Так и получилось.

Геннадий буквально нырнул в полуоткрытое окно «Хаммера» и тут же вслед прошла автоматная очередь. Был слышен треск осыпающегося стекла и хлопки проколотых шин. Геннадий внезапно почувствовал сильное жжение в районе левой икры. Надо же как: группа автоматчиков предпочла устранить жертву, чем пощадить соратника: сам виноват – не надо было открываться.

В машине пахло новой кожей салона, суровым мужским потом и не знамо какого года ароматом «Версачи». Бандиты и есть бандиты. Геннадий забрался внутрь полностью. У водителя видимо были прострелены обе ноги – он поднял колени и сжался как эмбрион. «А ну, сука!» – Геннадий увидел массивную цепь на его шее. Несмотря на ее толщину, оставалось место, чтобы просунуть и даже провернуть руку, что Геннадий и проделал. Удушье наступило – в момент – скорее от шока: то в окно какой – то черт влетел, теперь за шею дергает: «Да ты просто оху… ох – ох – ох – х–х – р–р – р…» Бык задергался и окончательно протянул простреленные ноги.

Геннадий выхватил из рук только что задушено – шокированного автомат, перелез через труп и вылез через пассажирскую дверь. Бежать было нельзя – ногу уже не жгло и не саднило – она просто не слушалась. Геннадий лег на снег и уже в четырех – пяти шагах увидел все восемь ног. Как в каком – то боевике, не растерявшись, – кино – то его любимого гангстерского жанра все ж чему – то научило! – дал одну очередь по ногам. А спустя секунды две – по головам, которые уже виднелись на уровне ног.

«Готовы», – подвел итог Геннадий и потерял сознание.

Потом – перевязка на скорую руку молодым лейтенантом милиции, который констатировал: «Кость не задета, но большая потеря крови из перебитой артерии». Сначала, не смотря на весь гуманизм и специальные медицинские навыки – отделение милиции с допросом под нашатырный спирт. «Звонок другу»: «Стиций, у меня проблемы». – «Ты где?» – «В красноярском отделении милиции «Левобережное». – «Секунду». Расчет был прост – хотя Стиций пребывает и на темной стороне силы, он будет заинтересован в том, чтобы вытащить Геннадия. Чтобы самолично его и устранить. Геннадий предпочел пулю врага вшивому милицейскому изолятору. «Даже шнурки сняли, сволочи».

И спустя три дня отдыха в той же гостинице при аэродроме специальным медицинским рейсом, на самолете МЧС, Геннадий Петрович был отправлен в Москву на попечение врачей клиники имени Склифосовского. Но мест там не было, к счастью. Пока Геннадия Петровича транспортировали в Клинику Моники неподалеку – рана открылась, и пришлось проваляться в госпитале еще три дня.

Неделю Геннадия не могли найти. Мобильный телефон отключен, потому что потерян. Да и звонить никому не хотелось. Геннадий лежал, ел, спал и просыпался для того, чтобы сделать какие – то пометки на листах. Он ждал Стиция. Но первым пришел не он.

Часть 4
Приключения закончились

ТВ и радио – мысли аскета

Наконец, Геннадий Петрович решился включить СМИ. Когда находишься в коммуникационном центре России – ее столице, городе – герое Москве, – буквально слышно, как происходят новости: из уст персонала – врачей, медсестер, уборщиков, да и просто с улицы. Вот сработала сигнализация. Быстро затихла. Два хлопка. Визг шин. И через полчаса готова новость: «В центре Москвы угнан Роллс – ройс Фантом. Один человек убит. Угонщиком оказался безработный города Тольятти, проживавший в Москве без регистрации».

Геннадий отложил в сторону исписанные листки и решил сначала включить радио. Нашел «Вести ФМ», потом переключился на волну «Коммерсанта».

«Интересно, правда, что радиоведущие своих слушателей за людей не считают? – думал Геннадий после прослушивания утренних шоу. – Мало того, что говорят предсказуемыми штампами, передают дебильные приветы, так еще и неловко пытаются провоцировать.

Насчет авторов бизнес – книг. Ведь тоже, книги пишут лузеры. А остальные рубят бабки, пока знают секрет. В крайнем случае, за людей могут написать книги, типа как «Малая земля» Брежнева или «Москва в лесах» Ресина. Это, по сути, не так плохо – и книга есть, и секреты не раскрыты, остались при хозяевах. А Храму Литературы пусть служат другие.

Еще пошла мода – радиоведущие пишут книги. Вот это самые циничные люди. Еще журналисты пишут книги. Они не могут не писать. А лузер и журналист – не одно и то же? – продолжал размышлять Геннадий. – Журналист, радиоведущий и писатель – вот гремучая смесь человеконенавистника. В качестве корпоративного пиар – директора – идеальное сочетание.»

Потом Геннадий включил ТВ. Заканчивалась какая – то реклама в зимних тонах. Парень в пуховике, смотря на веселящихся девушек, подвел итог:

– Света – звезда иммунитета.

«В наше время говорили по – другому. Иного дела Светлана – звезда», – подумал Геннадий. Реклама настроила его на позитивный лад.

На телевидении работают веселые люди. Что в рекламной службе, что у новостников редакторы.

Обратите внимание на рекламные блоки. Не раз замечены такие выкрутасы: препараты против молочницы идут перед рекламой творога, или – реклама средств от суставов – сразу после «конфеток – бараночек» с пляшущими старушками.

Так же весело юморят и в новостях. Один день могут быть новости футбола – «убит тренер», «ограблен футболист», «Спартак победил ЦСКА». Другой день – звериные новости: «В Индии обезврежены угонщики слонов», «В Дагестане волки загрызли пятьсот овец», «Тайваньские ученые вывели флуоресцентную рыбку». И это – за один получасовой выпуск новостей. Не где – нибудь, а по центральным каналам. Так мы, к счастью, и до новостей типа «В Ставрополе с дерева упал галчонок» доберемся. Это же отлично! Как в Германии. Может, и другие немецкие новшества удастся перенять, например, в строительстве дорог. Там власти, озаботившись (!) сохранением (!!) бюджета (!!!), стали продавать после зимы дорожные ямы. Меценат увековечивал себя на табличке за те деньги, которых требовало восстановление дорожного покрытия. Российскому правительству и даже местным управам до этого далеко. Инициатива хороша – только снизу.

Еще в университете у Геннадия с друзьями, взявшими вскладчину автомашину типа «помойка» (бизнеса еще не было, денег на хорошую машину, соответственно, тоже) возникла идея отремонтировать дороги в собственном дворе. Иначе купленная машина просто устала бы выезжать из двора новой, на самом деле, по российским меркам девятиэтажки. Странно, дороги развалились, а дом еще нет… Хоть на этом спасибо. Как отремонтировать дороги? Только за свой счет – ЖЭК сидел и сейчас сидит «без денег», как всегда (но автопарк рядом обновляется с периодичностью раз в год – если так будет продолжаться, и эти жулики не додумаются на работу ездить на калинах или волгах, то их скоро выпрут; как выперли одного чиновника Минобороны – всегда ездил на работу на жигулях – «пятерке», а в одну из предпраздничных пятниц заявился пьяным на бмв – «семерке», сам за рулем; был немедля лишен погон в назидание остальным). Сначала хотели насобирать денег на ремонт дорог у состоятельных жителей, но никто просто так раскошеливаться не хотел. Вот, теперь можно применить немецкий опыт, если дело дойдет до возвращения к малому бизнесу. «Или подкинуть идейку старому другу, оставшемуся в провинции и убоявшемуся Москвы?» – Геннадий еще не решил. Тем более что сейчас для ремонта дорог не надо бегать в поисках катков и пьяных таджиков (в России они пьют не только после захода солнца, но и днем – солнца в последние годы видно действительно мало: порядка пятидесяти дней за год; может мусульмане – экспаты и правы?).

Вошла медсестра:

– Геннадий, к Вам посетитель.

– Кого еще принесло? – Он знал, кто это мог быть, с вероятностью девяносто девять процентов. Геннадий с сожалением вспомнил, что не забрал в Красноярске свой «Глок», спрятанный Верой Марковной в туалете. Отменный был механизм – его не обнаруживали металлоискатели. Но сейчас нужно было подумать, как обороняться.

В кисть

– Не знаю, какой – то молодой человек. Очень настойчивый.

– Молодой? – не понял Геннадий. Имя было спрашивать бесполезно – пусть оттянется страшная разгадка. Уточнил у покидавшей покои медсестры, казалось, куда – то убегающей: «Какой это этаж?»

– Пятый, – буркнула и не закрыла дверь.

«Вот и все…», – Геннадий приподнялся на локтях. Нога его еще была подвешена на рычаге. Убежать он при всем желании не мог.

В дверях появился Владилен.

– Здравствуйте, Геннадий Петрович.

Геннадий ждал Стиция. Ведь, он единственный знал его местонахождение. И судя по всему, до настоящего момента он не рассказал об этом никому: ни Вере, ни коллегам, ни репортерам. «Ждал своего часа, – думал Геннадий. – Однако ошибался. А может, они заодно?»

– Владилен, Вы со Стицием заодно? – «Что уж там было тянуть?» – Геннадий был готов к пуле молодого волка.

– Временно, – загадочно ответил Владилен. Геннадий не понял. Волк продолжил:

– Я не Владилен. Просто Влад, Владислав.

– Так и знал, что это не твое настоящее имя.

– Знали, а что не сказали? Даже копию паспорта забыли снять, не то, чтобы на работу оформить. Тоже мне – серьезная организация. Перед Вами отчитаться о проделанной работе?

– Валяй, – Геннадий снова лег. Отвернулся.

Владислав – Владилен присел на край кровати. Посмотрел на поднятую механизмом ногу Геннадия Петровича, произнес под нос «н – да» и начал излагать:

– Бизнес – инкубаторы заработали, финансирование получено, по счетам – выделено по 500 млрд., по 100 млрд. на каждый. А на баланс «РосПиара» пришло по 50 млн. за каждый. Людей, конечно, жалко, девочек московских. Но сейчас новых набираем. Люди – люди, вечно их не хватает. «И сейчас вот одного не хватит», – сам же моментально отметил парадоксальность ситуации.

Пятью пятьдесят – двести пятьдесят миллионов, конечно, не пятьсот ярдов. Но нам, – Владислав поправился, – то есть не нам, а мне, нужно все. И компания в придачу. А сейчас, чтобы продлить себе жизнь на пару часов, а может, и до конца дня – как пожелаете, Вы подпишите приказ о назначении меня генеральным директором и собственное отречение. Пенсии не будет, извините. Социальная политика меняется: сколько заработал здоровым, – Владислав покосился на ногу Геннадия, – все твое. Вышел из игры – дай другим зарабатывать и брать по полной, без всяких отчислений больным и убогим.

Владислав встал, расстегнул халат, осторожно повесил на угол двери. Геннадий отметил, что гость так и остался в белом. «Белый фрак! Вот оно что», – до Геннадия начало доходить, что к тайным и явным убийствам имел отношение и этот щенок. Владислав уже не казался сейчас Геннадию всемогущим, опасным. – «Жалкая скрытная тварь».

– Ты же знаешь, сволочь, что ничего ты от меня не получишь!

– Знаю, конечно, знаю.

Владислав отошел к двери, ковбойским движением левой рукой медленно отодвинул полу фрака, правой щелкнул сначала кобурой, открыл. Взвел курок. Нацелился.

Вдруг с шумом распахнулась дверь, больно ударившая Владислава в висок. Он упал, сверху на него свалился белый халат. Вошел Стиций. Вместо пистолета, как ожидал Геннадий, в его руках оказались наручники.

Наборы бодрых

В «РосПиаре» не почтили память безвременно пропавших супервайзеров.

– Зря мы девочек набирали. Еле одну в Израиль отправили – туда вообще девушкам вход заказан, взятки вот пришлось давать.

– Да не зря, Вера Марковна, не зря. – Отвечала заведующая по кадрам. – Тут дело в другом. Но я еще не поняла, в чем. – Немного задумалась, но тут же приободрилась. – Набираем новых. Отсмотрите сегодня?

Вера Марковна рулила «РосПиаром» в отсутствии Геннадия достаточно успешно. «Дебош» Владилена, – она еще не знала его настоящего имени, – не сказался на делах компании. Какой прок от изучения финансовой документации. Ну, изучай на здоровье. Право подписи – то у меня и у Геннадия.» А восстановительные работы в офисе, как и было обещано, были завершены к утру. Владилен извинился за произошедшее недоразумение – впрочем, коротко, без заискиваний («Был неправ, вспылил. Вину заглажу, искуплю» – все, ушел), – и подарил каждой сотруднице по букету длинных густо – алых роз.

Геннадия Вера Марковна не искала. Она знала – муж не пропадет. И не давала журналистам нагнетать ситуацию: «В отпуске, скоро будет». Уверенность передалась и сотрудникам. Конечно, Вера Марковна дала задание секретарю позвонить во все больницы и морги, тюрьмы и следственные изоляторы – да, вытрезвители – нет, промониторить сводку происшествий. Результатов ожидаемо не было. Секретарша в шутку предложила подать объявление в передачу «Жди меня». Вера Марковна согласилась, но с условием – в прямом эфире не искать, не кричать – по – тихому. Найдут – пусть приглашают на шоу, нет – нет.

– Конечно, отсмотрю. Уставших точно нет?

Набор людей шел по трем направлениям. Формировался бек – офис: бухгалтеры, юристы, экономисты. Набирался «персонал» – курьеры, секретари, ассистенты. Набирались низшие пиар – чины, как выражался советник одного крупного водочного бренда «из низших слоев пиара» (откуда он и сам когда – то вышел): ассистенты, личные помощники, стажеры. Даже в эти низшие слои не набирались вчерашние студенты и те, кто шел на первую в жизни работу. Это был принцип антиискушения, основанный на многолетнем опыте. Люди, ни разу не работавшие полный рабочий день, быстро ломаются и долго мучительно ищут работу, просятся назад… Таких лентяев надо учить, поняли в «РосПиаре», но не за счет «РосПиара», и сплавляли – рекомендовали таких способных в целом ребят в другие организации.

Особое внимание уделялось руководителям направлений – главам департаментов. Но здесь была другая крайность – не нарваться на «уставших», притворившихся бодрыми. Уставшие – те, кого четко по правилам выжали до абсолютной сухости на прошлой работе. Вера Марковна помнила, Геннадий уважал тех, кто выжимал, но на тех, кого выжали, смотрел с пренебрежением, как на отработанный материал. При желании за трехнедельный отпуск можно было восстановиться, имея на плечах голову. Но уставшие думали, что имели голову. Действительность же показывала обратное.

Своих людей везде нельзя было расставить чисто физически, поэтому приходилось собеседовать.

Примечательным было собеседование с главой антикризисного пиар – департамента – молодым человеком чуть за тридцать.

Очки – хамелеоны, стильные ботинки, длинный волевой нос и скорее худое, нежели спортивное телосложение, легкая горбатость (отсутствие осанки) говорили о пронырливой интеллигентности обладателя красного диплома МГИМО.

– Начал я личным помощником Абрамовича. – Начал Алик Венедиктов. – Пришел буквально с улицы, по объявлению. Там нужно было оконченное высшее, опыт работы. У меня – пятый курс, стажа – ноль. Но резюме было блестящим – придумывать и излагать фантазии на бумаге я к тому времени умел.

– Дальше? Как Вас в корпоративный пиар занесло? – Вера Марковна читала резюме Алика, в котором красовались должности советника по пиару и вице – президента крупных финансово – промышленных групп. Даже титул «вице – губернатора» где – то промелькнул.

– Ну вот, Абрамович меня прособеседовал. – Вера Марковна вопросительно посмотрела – «Где ответ на мой вопрос, засранец?» – Сейчас я до этого доберусь. – «Доберется он, как же – времени нет». – А когда дошло до отдела кадров, они спросили диплом. Какой, говорю, диплом, у вас какая – то ошибка в резюме. Не пойдут же эти занюханные кадровички к Роману Аркадьевичу, все – поехали дальше.

– Пиар – дело отчаянных, правда? – Вера Марковна, даже видя такое отношение к своей биографии, все равно симпатизировала юному дарованию.

– Правда. За то и люблю профессию. Правда, последнее время думаю о научной карьере. Я же по образованию лингвист. К тому же жуткий интроверт.

– Сейчас, закончим проект и на все четыре стороны. Какую зарплату хотите?

– Компенсация – не меньше миллиона.

– Чего? Рублей? В месяц? Долларов? В год?

– Да.

– Что, «да»?

– Долларов – в год.

«Потянем», – прикинула Вера Марковна. Она рассчитывал на один – и–два – полтора.

– У меня еще идея есть насчет лица проекта. У Вас же нет лица проекта?

– Нет. – Вера Марковна убедилась: парень что надо. Идеи сразу могут предлагать только бодрые. Молодой человек был зачислен на работу на следующий день. А идея состояла вот в чем:

– Сети бизнес – инкубаторов нужен президент. Идеальный президент – режиссер. Михалков, например. И лучшим президентом тоже может быть только режиссер. Или, по крайней мере, актер, как Рональд Рейган.

– Не уверена насчет Михалкова, но насчет лица проекта надо подумать. – Вера Марковна открыла свой блокнот и сделала пометку. На той же странице был записан анекдот от кадровика – Вера Марковна записала специально для Геннадия[11]11
  В записной книжке Веры Марковны на той же странице содержались и еще «вкусняшки» для Геннадия Петровича. Особенно он любил упоминания о пиарщиках или родственных им душах на страницах художественной литературы. Например, была такая выписка, почерпнутая из новой книги Бориса Акунина, которую Вера Марковна почитывала перед сном при свете ночника (чтобы сразу уснуть, не вставая для выключения света):
  «Дверь следующего купе была нараспашку. Изнутри слышался стрекот пишущей машинки. «Начальник пресс – службы Сусалин», – гласила карточка.
  – Новая у нас должность. И человек новый. Там, – полковник показал пальцем на потолок, – принято решение считать связь между престолом и общественностью стратегической задачей первой важности.
  – А почему дверь открыта?
  – У господина Сусалина всегда так. Образ жизни и принципиальная позиция. Он здесь единственный не из дворцового ведомства, а из журналистской братии. Сторонник открытости. Входить к нему можно запросто.
  За столиком сидел энергичный господин в вязаной жилетке, с дымящейся трубкой в зубах. Роговые американские очки и свисающая на лоб длинная челка, а в особенности валявшийся на диване клетчатый пиджак с авторучками в нагрудном кармане демонстрировали, что человек этот – в высшей степени современный, от придворной жизни далекий».
  Что ни говори, а для одного из виднейших современных литераторов образ пиарщика сложился. И не самый худший, надо сказать. Видимо, сказывалось общение Григория Чхартишвили с лучшим западным пиар – агентством, курировавшим проект информационного сопровождения заключения Михаила Ходорковского, не приведи Господь кому такие информационные сопровождения.


[Закрыть] выдержку из резюме:

«В пиаре я больше всего люблю: страть!»

Ей ответили: «Вы или сотрите одну букву, или добавьте!»

Приличный человек

От защелкивания наручников до Матросской тишины прошло не более часа.

Последней фразой Владислава, сказанной на прощанье Геннадию Петровичу, была цитата Оскара Уайльда: «Каждый приличный человек должен хоть раз посидеть в тюрьме». Геннадий ничего не ответил – он желал бы молодому человеку смерти от пули секунду назад, чем русской тюрьмы. Тем более, если у него не хватило смелости оказать сопротивление Стицию, чтобы быть хотя бы раненым при задержании.

«Тюрьма его сломает по полной программе. Приличного человека. Не то уж поколение», – с грустью заключил Геннадий Петрович.

Стиций сразу обезоружил Геннадия тем, что он не продался никаким органам и с завтрашнего дня снова заступает в «РосПиар». Если Геннадий Петрович не будет возражать, конечно.

– Последние новости из мира больших игр гласили, что Серафима Михайловича Скрыпникова убил собственный сын, Аркадий. Этого Аркадия сейчас ищут – пустился в бега. Чем и воспользовался его сынок Владилен, – а, ты знаешь, что он Владислав? – захотел силовыми методами прибрать к рукам весь «РосПиар». Но мы же понимаем, силовка сейчас – последнее дело. Романтик! Из него бы получился отличный бомбист – анархист. Знаешь, какое он краш – представление в офисе устроил? Потом расскажу.

Вот тебе последние газеты.

– Ты знаешь что, друг, – Геннадий Петрович положил руку на плечо Стицию, – не говори Вере Марковне, никому не говори, что я здесь. Полежу еще, отдохну. Переварю все, так сказать.

– Как скажешь. Апельсины я тебе не привез, знаю, ты аскорбинку в пакетиках любишь. Вот, держи. – Стиций вынул несколько пачек «Аскорбиновой кислоты» (порошок для приема внутрь 1000 мг). Сахар тут, надеюсь, найдешь, чтобы эту пилюлю подсластить.

– Найду.

– А я вылетаю сегодня вечером в Израиль – задерживать Аркадия. Не одолжите «Скорую помощь» по старой памяти? Шучу, шучу. Я мигалку себе со службы оставил – вещь!

– Смотри, «синим ведеркам» на глаза не попадись!

Мертвое memento море

Стиция не интересовали ни бизнес – инкубаторы, ни инновации, ни модернизация. Была бы его воля, он всегда работал по – старинке – без мобильников, но с шилом или колуном для льда. Вот во времена Троцкого работали!

Ненавидел Стиций и государственную бюрократию, а уж корпоративную в особенности. Прогресс сам себя замедляет. Пример, запавший в душу: пока в бюрократической компании согласовывали телефонный тариф, он уже вышел в другой, небюрократической компании.

Или – нафига нужны эти блоги? Вот мне тут блог советуют раскрутить. Чтобы френдов стало миллион или чтобы «блоггеры – тысячники» в друзья добавили. А я им говорю, что важно иметь не друзей – тысячников в виртуале, а друзей – миллионеров в реале. Хотя, этот принцип, наверное, скоро себя изживёт – тысячники выгоднее… Вот Катя Гордон – блоггер. Ходит с двумя телефонами, похожая на риэлтора (с двумя телефонами), устраивает личную жизнь.

– Живой Жорнал – Стиций делал ударение на «о», – он и есть «жорнал». Время только жрёт!

Спорт нынче какой – то странный стал. Особенно бесит йога, сходил один раз: «Бхангхи зажаты!!! Собака, мордой вниз!» И все, собаки, ходят, встают на два часа раньше, вместо того, чтобы выспаться. ОФП – и все. Бассейн раз в неделю – более чем достаточно. Какая еще йога?

Дни рождения не пойми во что превратили! Это же «ю – джей – си»[12]12
  Стиций ненавидел современность, но разбирался терминах. «Ю – джей – си» – UGC – user generated content – контент, генерируемый самими пользователями за их же счет.


[Закрыть] трафик для всех каналов коммуникаций – радио, социальные сети, мобильная связь, Интернет.

Самолет до Тель – Авива, и вот Стиций в сердце Израиля. Надо Геннадию Петровичу отписаться – небось, скучает у себя в больнице. «Насчет сердца Вы поспешили», – сообщила попутчица, заглянув в его смс. Стиций поднял голову, понял, что надо быть более осмотрительным – он же в Израиле!

– А в чем дело?

– Столица – то наша не Тель – Авив, а Иерусалим.

Стиций ничего не ответил. Встал и пошел к выходу.

Аркадий нашелся в своей резиденции на Мертвом море. Разведка доложила, что шикарный дом был приобретен недавно, и сам владелец здесь первый раз. И первый раз в Израиле. «Стало быть, в Мертвом море не плавал», – пришел к выводу Стиций. Он вспомнил момент морского преследования из любимой книги Геннадия Петровича «Золотой теленок» и отправился в засаду на берег. Стиций безошибочно выбрал самый дорогой пляж – только на нем мог появиться один из самых богатых людей России.

Солнце палило, но дышалось легко. Растворенный в воздухе бром успокаивал, и Стиций уже было хотел отказаться от коварного плана и начать с допроса. Но вовремя выпил «Ред булл». А вот и объект! Надо же – в плавательных очках… Что еще раз подтверждало гипотезу о том, что Аркадий здесь в первый раз.

– А ну стой! – Стиций демонстративно выбежал из засады и бегом направился к Аркадию.

«Бежать назад? Нет, путь отрезан. В воду!» – Аркадий нацепил очки и пустился в море. – «Уплыву!»

Это был его последний заплыв. Собственно, и метра проплыть не удалось. Масляная вода обожгла нос и горло. Аркадий стянул очки и лишился зрения. С берега на крик уже бежали медики, но это было бесполезно.

Вечером Стиций смотрел кабельное ТВ, сообщавшее об «очередном смертельном инциденте» на Мертвом море и перебирал личные вещи Аркадия. Его заинтересовал конверт с надписью «Завещание». «Интересно – интересно», – Стиций повертел конверт в руках: открыт. Стиций тут же вспомнил анекдот про умирающего еврея, который на смертном одре долго думал над завещанием, а потом спросил: «Как пишется «никому ни хуя» – слитно или раздельно?»

Но в конверте крылась иная тайна.