Текст книги "Обмен времен «Холодной войны»"

– Когда ты все это вычислил?

– Несколько минут назад, увидев входящего Джимми. Большую часть, во всяком случае.

– Дай-ка бутылку.

Я выпил джина, предложил бутылку Бурчвуду и Симмсу. Те вежливо отказались.

– Разве у КГБ не возникло подозрений относительно Мааса, который продал информацию об обмене Куки?

– Могли бы возникнуть, если б Куки сказал, от кого он ее получил. Но он не сказал. Иначе они уже не обратились бы к Маасу. И как только Куки прилетел в Берлин, я, ты, Маас и бедняга Уитерби стали пешками в чужой игре.

Я все гадаю, знает ли Ку о Маасе и всех его делишках. Наш толстячок может сдать нас Ку, а затем перейти на другую сторону улицы и рассказать о его проделках русским.

Впрочем, я сомневаюсь, что Джимми отпустит Мааса с баржи до того, как мы пришвартуемся к какому-нибудь сухогрузу в Амстердаме. Как я уже говорил, Джимми далеко не дурак.

– А тебе не кажется, что Маас работал еще и на Штаты?

Падильо нахмурился.

– Именно это и тревожило меня во Франкфурте. Я думал, нас там встретят. Честно говоря, у меня была идея подъехать к зданию бывшей «И.Г. Фарбен» и сдать нашу парочку в военную комендатуру. Может, их одурачили наши армейская амуниция и грим. Может, они думают, что мы все еще в Восточном Берлине, и ждут, что мы пройдем через КПП «Чарли». Не забывай – мы проползли под Стеной в пять утра. Об этом знают только человек, которому принадлежал дом и тоннель, но он мертв, и еще Маас и люди Вольгемута. Последние никому ничего не скажут, я должен им слишком много денег.

Я закурил еще одну сигарету, прислонился спиной к стене. Живот все еще болел, но голландский джин помог прийти в себя.

– Не хотелось бы сдаваться так близко от дома. Если бы мы могли найти такси, то через четверть часа сидели бы за коктейлями, пересчитывая дневную выручку.

– Мысль интересная.

– И единственная, что пришла ко мне за последнее время. У тебя, естественно, есть план.

Падильо потер подбородок. Вытянул перед собой руку, пристально посмотрел на нее. Она дрожала.

– Я в плохой форме. Думаю, треснуло несколько ребер. Так что ты не прав. Плана у меня нет, может, одна-две идеи. И нам потребуется помощь.

Он глянул на Симмса и Бурчвуда.

– Как вы, горите желанием попасть в Китай?

– Что мы там позабыли? – буркнул Бурчвуд.

– Они применяют специальные психотропные препараты, – вставил Симмс. – Мы слышали об этом в Москве. Потом человек превращается в дебила.

– Вам это не грозит, – покачал головой Падильо. – Вы произнесете несколько речей, вас снимут на пленку. Попросят рассказать обо всем, что вам известно о деятельности УНБ, а потом дадут вам работу. Будете где-нибудь преподавать.

– Нет, нам это не подходит, – отрезал Симмс.

– Как же вы надеетесь избежать такого исхода?

– Вы затянули нас в эту историю, вам и вытягивать. Вы за нас отвечаете, – добавил Бурчвуд.

Взгляд Падильо переходил с одного на другого.

– Я могу предложить вам сделку.

– Какую же?

– Вы помогаете мне и Маккорклу, и, если нам удается выбраться с этой посудины, каждый волен делать то, что ему вздумается. И вы в том числе. Русское посольство в миле отсюда. Вы можете прийти туда и попросить политического убежища. Разумеется, они собирались обменять вас на меня, и ваш приход может поставить их в неловкое положение, но почему бы вам не рискнуть? Или вы можете сдаться нашим спецслужбам, а я попытаюсь вам помочь. Конечно, это шантаж, но я думаю, что наши парни заплатят по всем счетам. Другого выхода у них просто нет.

– О каком шантаже вы говорите? – спросил его Бурчвуд.

– Как вы поняли, я уже не живу душа в душу с моими бывшими работодателями. И могу предложить им на выбор: или они оставляют вас в покое, в чем я буду убеждать их каждые шесть месяцев, или я собираю пресс-конференцию, после которой им придется объяснять, каким образом два высокопоставленных сотрудника УНБ побывали у русских.

– Не были мы высокопоставленными, – возразил Симмс.

– Значит, станете ими в моем изложении событий, – невозмутимо ответил Падильо.

Симмс и Бурчвуд переглянулись. Похоже, поняли друг друга без слов, потому что кивнули одновременно.

– Нам придется кого-то бить? – спросил Бурчвуд.

– Возможно. И если такое случится, бейте изо всей силы. Если под рукой окажется что-нибудь тяжелое, допустим бутылка, бейте бутылкой. Их на барже четверо – Ку, Маас и два албанца.

– А я все гадал, кто они такие, – непроизвольно вырвалось у меня.

– В комнате, откуда вышел Ку, находился кто-то еще, должно быть, голландская супружеская пара – владельцы баржи.

Падильо поделился с нами своим планом. Как и большинство его предложений, он отличался исключительной простотой. Мы не намеревались затопить баржу или залить Рейн горящей нефтью. Но нам предоставлялся шанс получить пулю в лоб и оказаться на дне реки.

– Что вы на это скажете? – спросил Падильо Симмса и Бурчвуда.

– Нет ли какого-нибудь другого варианта? – ответил Симмс вопросом. – Так много насилия.

– Если вы придумали что-то получше, говорите.

Вновь Симмс и Бурчвуд переглянулись, затем синхронно кивнули. Я пожал плечами.

– Тогда начнем, Мак. Вот бутылка.

– Нет смысла тратить джин попусту, – я отхлебнул из горлышка, вернул бутылку Падильо. – Потом подашь ее мне, – и забрался на верхнюю койку.

Падильо выпил и передал мне бутылку. Я просунул горлышко в ячею металлического экрана и разбил красную лампочку. Затем вытянулся на койке, от которой до потолка было не больше восемнадцати дюймов. Дверь находилась справа от меня, и бутылку я держал в правой руке.

– Ну? – прошептал Падильо.

– Готов, – ответил я.

– Начинайте, Симмс, – подал команду Падильо. Я слышал, как Симмс подходит к двери. Потом он выкрикнул что-то нечленораздельно, но довольно-таки громко, и забарабанил кулаком в дверь. Я еще крепче сжал горлышко бутылки.

– Выпустите нас! – завопил Симмс. – Его рвет кровью. Выпустите нас! Ради Бога, выпустите нас отсюда! – Крики перемежались у него стонами и всхлипываниями. Получалось убедительно.

– Что такое? Что происходит? – спросил через дверь по-немецки один из албанцев.

– Этот человек... Падильо... он залил все кровью. Он умирает.

До нас донеслись невнятные голоса. Повернулся ключ в замке, дверь открылась, и свет из другой комнаты осветил затихшего, свернувшегося в углу в комочек Падильо. Албанец шагнул вперед, выставил перед собой руку с пистолетом, взгляд его не отрывался от Падильо. С короткого замаха я ударил его бутылкой по шее. Зазвенели падающие на пол осколки. Падильо одним прыжком оказался рядом с албанцем, ребром ладони врезал по кадыку, выхватил пистолет. Албанец рухнул на пол. Я скатился с верхней полки и заломил Симмсу левую руку за спину, да так, что пальцы едва не касались волос. Он завопил, на этот раз действительно от боли. Правой рукой я приставил к его горлу зазубренный торец бутылочного горлышка. Падильо прижал дуло пистолета албанца к голове Бурчвуда, чуть пониже правого уха.

– Мы выходим, Джимми, – предупредил он. – Стой спокойно и жди. Если ты мигнешь, я застрелю Бурчвуда, а Мак перережет горло Симмсу.

Через плечо Симмса я видел Ку и Мааса, стоящих у стола. Рот Мааса чуть приоткрылся, Ку держал руки в карманах пиджака, лицо его напоминало маску.

– Как ты имитировал кровь. Майк? – спросил Ку.

Мы медленно вошли в комнату, повернулись и попятились к трапу.

– Я не имитировал, сунул палец в горло, она и пошла. У меня пара треснувших ребер и внутреннее кровотечение. Позови своего человека с палубы, Джимми.

Ку позвал, и второй албанец спустился по трапу спиной вперед. Падильо с силой ударил его по шее стволом пистолета. Албанец упал лицом на ступени, сполз и застыл.

– Это было лишнее, – прокомментировал Ку.

– Я уравнял шансы, – ответил Падильо.

– Ты знаешь, что у меня в руке пистолет?

– В этом я не сомневаюсь. Но стрелять через карман не так-то просто, Джимми. Ты можешь попасть в меня, но скорее всего угодишь в Бурчвуда. Я все равно успею нажать на спусковой крючок, и он останется без уха и без лица. Что касается Мака, то он перережет Симмсу сонную артерию, в крайнем случае – голосовые связки, так что до конца дней Симмс сможет разве что шептать.

– Стреляйте, – просипел Маас, глаза его чуть не вылезли из орбит. – Стреляйте, идиот вы этакий.

– На твоем месте, Джимми, я бы пристрелил Мааса, а потом попытался договориться со мной.

Губы Ку расползлись в широкой улыбке, обнажив золотые коронки.

– Твое предложение, Майк.

– Мы оставим этих двоих на палубе после того, как закроем дверь снаружи.

Ку медленно покачал головой.

– Ты расскажешь о нас, Майк, едва сойдешь с баржи. Так не годится.

Я чувствовал, как ходит кадык Симмса над иззубренным стеклом, и чуть дернул его левую руку. Он взвизгнул, как обиженный котенок.

– Пожалуйста, прошу вас, сделайте, как они говорят. Я знаю, они меня убьют. Я видел, как они уже убили многих людей.

– Застрелите их, – гнул свое Маас.

Рука Ку чуть шевельнулась в кармане.

– Перестань, Ку, тебе надо целиться, мне – нет.

– Заткнись, толстяк, – бросил Ку Маасу.

– Пошли, – скомандовал мне Падильо, и мы двинулись к трапу. Он держал пистолет у шеи Бурчвуда, не отрывая взгляда от Ку. Я следил за Маасом.

Внезапно распахнулась дверь у стола и в комнату ворвался светловолосый мужчина с дробовиком. Повернуться к нам лицом он не успел: Падильо пристрелил его. Я оттолкнул Симмса и бросился к трапу. Заметив, что Маас пытается вытащить «люгер», Падильо выстрелил вновь, но никто не закричал. Раздался еще один выстрел, Падильо у меня за спиной охнул, но продолжал подниматься по ступеням. Я был уже на палубе. Падильо вывалился через дверной проем и растянулся на досках. Я взял его пистолет, переложив бутылочное горлышко в левую руку. Прижался спиной к стене палубной надстройки и, когда Ку вышел на палубу, ударил его по руке с пистолетом рукояткой своего. Он вскрикнул от боли, выронил пистолет, споткнулся о лежащего Падильо и нырнул в темноту. Падильо уже стоял на коленях. Левая рука висела плетью. Он повернулся ко мне.

– Займись Маасом.

С трудом он встал, и тут же на него налетел Ку. Выстрелить я не успел. Ребром левой ладони Ку попытался раздробить нос Падильо. Тот блокировал удар правой рукой и выбросил вперед левую ногу. Но угодил Ку не в пах, а в бедро. Ку отскочил в темноту, и Падильо последовал за ним. Я хотел было помочь Падильо, но услышал, как заскрипели ступени. И вновь прижался к стене надстройки. Со ступеней больше не доносилось ни звука. Зато на палубе слышались глухие удары. Глаза мои уже привыкли к темноте, и я различил силуэты двух человек, схватившихся на корме у низкого ограждения. А потом раздался крик, и оба исчезли за бортом. Последовал всплеск, что-то тяжелое шлепнулось в воду, и наступила тишина. Я побежал на корму, и тут же прогремел дробовик. Сотни раскаленных иголок вонзились мне в левое бедро. Я рухнул на палубу, повернул голову и увидел Мааса, стоящего в дверном проеме. Поднял пистолет, прицелился и нажал на спусковой крючок. Легкий щелчок известил меня об осечке.

Маас улыбнулся и двинулся ко мне. Я бросил в него пистолет, но он увернулся. Легко и непринужденно. Ствол дробовика был направлен на меня.

– Итак, герр Маккоркл, мы остались вдвоем.

Я постарался сесть, прижавшись спиной к ограждению кормы. Левое бедро горело огнем.

– Вы ранены, – посочувствовал Маас.

– Пустяки. Беспокоиться не о чем.

– Уверяю вас, герр Маккоркл, я ни о чем не беспокоюсь. Все обернулось как нельзя лучше.

– Что случилось с Симмсом и Бурчвудом?

– Сейчас они мирно спят. Легкий удар в нужное место, знаете ли. Потом, возможно, у них поболит голова, но не более того.

– Блондин с дробовиком?

– Владелец баржи? Мертв.

– И что дальше?

– Дальше я найду другой способ перевезти герра Бурчвуда и герра Симмса в Амстердам. Там, где Ку потерпел неудачу, я добился успеха и вправе рассчитывать на соответствующее вознаграждение.

– Вы можете управлять баржей?

– Разумеется, нет. Я посажу их в автомобиль и отвезу в Амстердам. На границе проблем не будет. Вы снабдили их превосходными документами.

– То есть вы подумали обо всех, кроме меня.

– К сожалению, герр Маккоркл, наше сотрудничество подошло к концу.

– А мы ведь уже стали друзьями.

Маас чуть улыбнулся.

– Вечно вы шутите, даже в такой момент.

– Вы еще не слышали моей лучшей шутки.

– Неужели?

– Дробовик однозарядный. И, насколько я помню, вы его не перезаряжали.

Маас поспешно потянул на себя спусковой крючок, но выстрела, как я и предсказал, не последовало. Он перехватил дробовик за ствол и по широкой дуге опустил на мою голову, но я успел увернуться, и приклад угодил в ограждение. Я же правой ногой врезал ему в живот. Удар у меня получился. И достиг цели. Маас икнул, покачнулся, рухнул на ограждение. Дробовик полетел в воду. Я придвинулся и вновь ударил Мааса правой ногой. Он перевалился через поручень, но успел схватиться за него руками. Теперь он висел над водой.

– Пожалуйста, герр Маккоркл, я не умею плавать. Вытащите меня. Ради Бога, вытащите меня!

Я подполз к ограждению и посмотрел на него. Что-то скреблось о металл палубы. Моя левая рука. Я все еще сжимал горлышко разбитой бутылки.

Я смотрел на Мааса. Он на меня. Он пытался подтянуться на руках, но масса тела тянула вниз. Голова моталась из стороны в сторону. Башмаки скользили по борту баржи. Вылезти на палубу он не мог, но и падать в воду пока не собирался.

– Чтоб тебе утонуть.

Я поднял бутылочное горлышко и провел зазубренным краем по пальцам, раз, другой, третий, пока они не обагрились кровью и не отцепились от поручня.

Глава 21

Санитары запихивали меня в смирительную рубашку и рассуждали, каким узлом завязать рукава, когда вернулась боль и к горлу подкатила тошнота.

Симмс и Бурчвуд пытались надеть на меня спасательный жилет.

– Он истечет кровью, – предположил Симмс.

– Лодки-то все равно нет, а в этих лагерях меня кой-чему научили, – ответил Бурчвуд.

– Знаю я, чему тебя там научили, – хохотнул Симмс.

– В каком мы городе? – спросил я.

– Он очнулся, – прокомментировал Бурчвуд.

– Сам вижу, – ответил Симмс.

– Мы собираемся переправить вас на берег вплавь, мистер Маккоркл, – пояснил Бурчвуд.

– Это хорошо. – Я не возражал.

– Поэтому мы и надеваем на вас спасательный жилет, – добавил Симмс. – Расс одно время работал спасателем.

– Отлично. А вы приготовили еще один для Падильо? Он ранен. – Тут я и сам понял, что сморозил глупость.

– Мистера Падильо здесь нет, – в голосе Симмса слышались извиняющиеся нотки.

– Кроме нас, на борту нет ни души, мистер Маккоркл. Все куда-то подевались.

– Все куда-то подевались, – повторил я. – Уитерби куда-то подевался. Билл-Вильгельм. Блондин на Стене. Он тоже куда-то подевался? Капитан, Маас, Ку. И албанцы подевались. И мой давний компаньон Падильо. Черт побери, это уже кое-что. Давний компаньон Падильо.

Вода привела меня в чувство. Кто-то придерживал меня за шею и куда-то тянул. Я лежал на спине. Левая нога гудела от боли, кружилась голова. Я не сопротивлялся и смотрел на звезды. Вода, должно быть, была холодной, потому что мои зубы выбивали дробь, но меня это не отвлекало. Я считал звезды, не думая ни о чем другом.

* * *

Они вытащили меня на берег Рейна и остановили грузовик, направляющийся на рынок Бонна с грузом битой птицы. С водителем пришлось говорить мне, потому что ни Симмс, ни Бурчвуд немецкого не знали. Я пытался изложить водителю какую-то замысловатую историю насчет того, как мы гуляли вдоль берега и оказались в воде. Наконец сдался и вытащил все деньги из бумажника, которым снабдил меня Вольгемут, передал их водителю и назвал свой адрес. За 154 доллара он позволил нам сесть в кузов меж ящиков с битой птицей.

Симмс и Бурчвуд сняли меня с грузовика и вознесли на двенадцать ступеней, ведущих к двери моей квартиры.

– Ключ под ковриком, – пробормотал я. – Лучшего тайника не найти, не так ли?

Бурчвуд нашел ключ и открыл дверь. Они наполовину внесли, наполовину втолкнули меня в гостиную и усадили в мое любимое кресло, которое я тут же испачкал кровью.

– Вам нужен доктор, – изрек Симмс.

– Виски, – прошептал я. – В баре. И сигареты.

Симмс прогулялся к бару, принес полстакана виски и зажженную сигарету. Я схватился за стакан, даже смог поднести его ко рту. Он начал стучать мне по зубам. Но я сумел-таки глотнуть. Симмс налил мне бурбона[25]25
  Кукурузное или пшеничное виски.


[Закрыть]. Отказываться я не стал. Бурбон так бурбон. Еще глотнул виски, глубоко затянулся. Очередной глоток, еще одна затяжка.

– Дайте мне телефон, – попросил я Бурчвуда.

– Кому вы собираетесь звонить?

– Доктору.

Он передал мне телефонный аппарат, и я выронил его. Бурчвуд поднял его с ковра.

– Какой номер?

Я назвал, и он должное число раз крутанул диск. Трубку сняли не скоро.

– Вилли?

– Ja. – Заспанный голос.

– Маккоркл.

– Ты опять пьян, ты и твой ни на что не годный партнер.

– Нет. Еще не пьян. Только подстрелен. Ты можешь помочь?

– Уже еду, – и он бросил трубку.

Я выпил еще виски. Боль не уходила.

– Наберите еще один номер, – попросил я Бурчвуда.

Он посмотрел на Симмса, тот кивнул.

На этот раз довольно долго никто не отвечал.

– Фредль. Это Мак.

– Где ты? – спросила она.

– Дома.

* * *

Проснулся я в собственной постели под чистой простыней. В щелочку меж портьерами просачивался дневной свет. Фредль сидела на стуле у кровати с дымящейся сигаретой и чашкой кофе. Я попробовал шевельнуться, и от ноги по телу тут же прокатилась волна боли. Ныл и живот, словно кто-то хряпнул по нему бейсбольной битой.

– Ты проснулся, – улыбнулась Фредль.

– Но жив ли я?

Она наклонилась ко мне и поцеловала в лоб.

– Еще как. Доктору Клетту потребовался час, чтобы вытащить все дробины. Он сказал, что тебя задело только краем. Живот у тебя будет болеть еще неделю, и ты потерял много крови. И, наконец, скажи, ради Бога, где тебя носило?

– По городам и весям. Сразу и не вспомнить. Где Симмс и Бурчвуд?

– Эти двое! – Она пренебрежительно фыркнула.

– Ты ревнуешь?

– Нет, они такие усталые, потерянные.

– Им пришлось многое пережить, но испытание они выдержали. И я не хочу, чтобы с ними что-нибудь случилось.

– Один спит в кабинете, второй – на диване в гостиной.

– Который час?

– Почти полдень.

– Когда я позвонил тебе?

– В три утра. И, по их словам, сразу потерял сознание. Затем прибыл доктор и начал вытаскивать дробины. Он полагает, что из-за большой потери крови тебе нужно несколько дней полежать.

Я провел рукой по лицу.

– Кто меня побрил?

– Я... и искупала тебя. С каких это пор ты стал сержантом?

– Со вчерашнего утра... или дня. Давным-давно.

– Длинная история?

– Это точно. Я расскажу тебе, пока буду одеваться.

– Куда? На свои похороны?

– Нет. Чтобы выйти из дома. Повидать мир. Заниматься делами. Зарабатывать на жизнь. Взять в свои руки управление салуном.

Фредль поднялась, подошла к шкафу, выдвинула ящик, достала рубашку. Повернулась, прижала ее к груди и как-то странно посмотрела на меня.

– Его больше нет.

– Кого?

– Твоего салуна. Позавчера его взорвали.

Я откинул простыню и попытался перекинуть ноги через край кровати. Они отказались подчиниться, и я упал на подушку, весь в липком поту. Закрыл глаза. Мой маленький, уютный комфортабельный мирок разлетелся вдребезги.

– Преступников еще не нашли. Случилось это рано утром.

– Когда именно?

– Около трех часов.

– Чем они его взорвали? Шутихами?

– Динамитом. Подложили шашки там, где взрыв причинял наибольший ущерб. Герр Венцель полагает, что мстили за человека, которого застрелили в вашем салуне. Кто-то возложил вину за его смерть на тебя и Падильо. Так сказал Венцель. Он разыскивал вас обоих.

– Ты говорила с ним?

– Нет. Я узнала все это из газет.

– Надо посоветовать ему поискать в реке.

– Кого?

– Падильо. Он покоится на дне Рейна.

Я открыл глаза. Фредль все так же стояла, прижав рубашку к груди. Затем положила ее на кровать, села рядом со мной. Ничего не сказала. Я и не ждал от нее слов. Ее глаза, движения рук, закушенная нижняя губа оказались достаточно красноречивыми.

– Ты хочешь поговорить о том, что произошло?

Я на мгновение задумался и понял, что другого случая рассказать все, ничего не упуская и не утаивая, не представится. Я заговорил, и с каждым словом становилось все легче, а когда я дошел до финальной сцены на борту баржи, по щекам моим покатились слезы.

Потом мы долго молчали в полутемной комнате. Я попросил сигарету, и она раскурила ее для меня. Глубоко затянувшись ароматным дымом, я вслух задал риторический вопрос, а не выпить ли мне кофе с коньяком. И пока Фредль возилась на кухне, думал о том, что предстоит сделать и хватит ли у меня на это сил.

Фредль вернулась. Я выпил чашку кофе, щедро сдобренного коньяком, затем вторую.

– Они проснулись? – спросил я.

– Кажется, да.

– Почему бы не дать им что-нибудь из моей одежды. Она им не помешает.

– Уже дала. И выглядят они вполне пристойно.

– Тогда помоги мне одеться.

Ценой немалых усилий я заставил себя втиснуться в брюки и рубашку. Фредль, присев на корточки, надела на меня носки и туфли. Я пробежался рукой по ее волосам. Она подняла голову и улыбнулась.

– Пойдешь за меня замуж?

– Не вызвано ли твое предложение руки и сердца тем, что ты еще не пришел в себя?

– Возможно, но ничего другого я не хочу.

– Хорошо, – Фредль кивнула. – Я согласна.

Я с трудом поднялся.

– Пошли расклеивать объявление о свадьбе.

Какое-то время спустя мы добрались до гостиной.

Симмс сидел на диване.

– Позовите, пожалуйста, Бурчвуда, – попросил я. – Нам нужно кое-что обсудить.

– Как вы себя чувствуете? – справился он.

– В полном порядке.

– Выглядите вы ужасно, словно сама смерть.

Он сходил в кабинет и вернулся с Бурчвудом.

Вместе они сели на диван. Моя одежда пришлась Симмсу впору, мы были одного роста, я – разве что чуть толще. На Бурчвуде костюм висел как на вешалке. Сидели они близко друг к другу, точь-в-точь как в подвале мастерской в Восточном Берлине.

– Позвольте поблагодарить вас за то, что сняли меня с баржи. Вы могли этого не делать, особенно после того, что вам пришлось пережить.

– Мы же договорились с вами и Падильо, помните? – спросил Бурчвуд.

– Об этом-то мы сейчас и поговорим. В присутствии мисс Арндт. Она станет вашей дополнительной гарантией. Сейчас все зависит от вас.

– В каком смысле? – не понял Симмс.

– От того, что вы сделаете. Вы можете уйти в эту дверь с моим благословением и направить ваши стопы, куда вам заблагорассудится. Или можете сдаться, и тогда я попытаюсь выполнить обещание, данное вам Падильо.

Они помолчали. Фредль внесла поднос с кофейными принадлежностями и поставила на столик перед нами. Сама села на стул рядом со мной.

– Между собой мы уже все обсудили, – заговорил Симмс. – И решили вернуться. Мы по-прежнему уверены, что были правы, – торопливо добавил он. – Не подумайте, что мы – раскаявшиеся грешники.

– Как скажете. Я не знаю, как бы поступил, окажись на вашем месте.

– Видите ли, мистер Маккоркл, больше идти нам просто некуда. Говорим мы только на английском. У нас нет ни денег, ни друзей, а теперь, наверное, и родственников. Сама мысль о новой поездке в Москву, если представить, что для этого потребуется, кажется непереносимой. Но мы не хотим возвращаться в США лишь для того, чтобы нас там убили. За последние дни мы увидели, что цена человеческой жизни – грош в базарный день.

– То есть вы хотите, чтобы я договорился об этом.

Они кивнули.

– Тогда начнем?

Они переглянулись. Молча решили, что не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, и Симмс кивнул за обоих. Я снял трубку и набрал номер, который мне дали несколько дней назад.

– Слушаю, – ответил мужской голос.

– Мистер Бурмсер? – осведомился я.

– Он самый.

– Это Маккоркл. Звоню вам по поручению Падильо.

Последовало молчание. Должно быть, он подключил диктофон.

– Где вы, Маккоркл?

– Падильо просил передать, что он мертв, – и я бросил трубку.

Им потребовалось лишь четверть часа, чтобы добраться до моего дома. Для Бонна это довольно быстро. На стук дверь открыла Фредль. Я подниматься не собирался.

Хэтчер вошел первым. Бурмсер следовал за ним. В серых, хорошо сшитых костюмах, со шляпами в руках. Остолбенели, увидев Симмса и Бурчвуда. Те удостоили пришедших лишь мимолетным взглядом.

– Это Джеральд Р. Симмс и Расселл С. Бурчвуд, а это мистер Бурмсер и мистер Хэтчер, – представил я их друг другу. – Если вы хотите, они покажут вам удостоверения в черных корочках, где написано, в каком управлении они работают.

Бурмсер шагнул к Симмсу и Бурчвуду.

– Что вы собираетесь делать? Надеть на них наручники?

Он остановился и растерянно посмотрел на Хэтчера.

– Не хотите ли кофе... или чего-нибудь покрепче? – вмешалась Фредль.

– Это мисс Арндт, моя невеста, мистер Бурмсер и мистер Хэтчер.

– Я бы чего-нибудь выпил, – ответил Бурмсер.

Хэтчер согласно кивнул.

– Пожалуйста, – добавил он.

– Где Падильо? – перешел к делу Бурмсер.

– Как я уже говорил, умер. Вы можете его выловить из Рейна. Вместе с неким Ку и Маасом. Они все мертвы, да еще вы найдете двух покойников на голландской барже, что стоит в миле отсюда вверх по течению.

– Вы сказали – Ку?

– Да, Ку.

Хэтчер потянулся к телефону, набрал номер, начал что-то говорить тихим голосом. Я не обращал на его слова ни малейшего внимания.

– Теперь мы подходим к проблеме, что стоит перед мистером Симмсом и мистером Бурчвудом. Падильо предложил им сделку. Я намерен проследить, чтобы ее условия были выполнены.

– Мы не играем в эти игры, Маккоркл, – отрезал Бурмсер. – Падильо мне жаль, но он действовал не по нашим указаниям.

– Вы лжете, Бурмсер, – твердо заявил я. – Вы поручили Падильо перевезти Симмса и Бурчвуда в Западный Берлин. Не так ли? Разве вы не сказали ему, что это обычное задание и он должен показать им дорогу к контрольно-пропускному пункту «Чарли», а все необходимые документы и пропуска лежат в карманах их новехоньких пиджаков? И не вы ли договорились с КГБ об обмене Падильо на Симмса и Бурчвуда? Вы рассчитывали поиметь на этой затее немалые дивиденды. О Господи, Бурмсер, ну и грязную же сделку вы заключили. А Падильо спутал вам все карты и почти добился своего, используя те средства, что оказались под рукой. Ему надоело работать на вас. Больше всего он хотел хозяйничать в баре где-нибудь в Лос-Анджелесе, но согласился бы даже на то, чтобы его просто оставили в покое. Вас это никак не устраивало. Вы решили продать Падильо, а в итоге его убили, и убийцы – вы, хотя и не приставляли лично пистолета к его спине и не нажимали трижды на спусковой крючок, чтобы гарантировать его смерть.

Фредль принесла два бокала. Бурмсер сидел с каменным лицом. Взял предложенный ему бокал, но не поблагодарил Фредль. Отхлебнул и поставил бокал на стол. Едва ли он заметил бы разницу, будь в бокале чистое виски или пепси-кола.

– Едва ли вы можете разобраться в этих операциях, Маккоркл. Такое не под силу и Падильо. В Берлине я советовал вам держаться от всего этого подальше. Все этапы операции планировались с точностью до минуты. А вы вломились, как слон в посудную...

– Я никуда не вламывался. Мой компаньон попросил помочь ему. Между прочим, в последнее время вас не интересовало местонахождение Кука Бейкера? Он мертв, знаете ли. Падильо убил его в Восточном Берлине. Убил, когда узнал, что этот Бейкер застрелил человека по фамилии Уитерби. И еще потому, что Бейкер работал на русских, хотя я не думаю, что последнее было главным мотивом.

Хэтчер вновь схватился за телефонную трубку. Тяжелый у него выдался денек.

– И помните вашего берлинского шпика – Билла-Вильгельма? Маас и Бейкер раскрыли его, кто-то всадил в него несколько пуль, а тело бросили мне под ноги у кафе «Будапешт». Все это тоже этапы вашей тщательно продуманной операции?

Бурмсер глянул на Хэтчера, тот кивком головы показал, что все слышал и сейчас проверит изложенные мною факты.

– А теперь я предлагаю вам вежливый шантаж.

– Мы не платим шантажистам, Маккоркл.

– Вы заплатите, или эта пикантная история будет опубликована во франкфуртской газете за подписью мисс Арндт. Она знает ее досконально, до мельчайших подробностей.

Лоб Бурмсера покрыла тонкая пленочка пота. Он пожевал верхнюю губу, вспомнил, что в бокале еще есть спиртное, и осушил его до дна.

– Так что вы можете сказать насчет Симмса и Бурчвуда?

– Эти молодые люди совершили невозможное, перехитрили похитителей и, проявив чудеса храбрости и решительности, вырвались из коммунистических застенков, пробравшись под Берлинской стеной в свободный мир.

Симмс хихикнул. Бурмсер заглянул в пустой бокал, сожалея, что поспешил опорожнить его.

– Вы хотите, чтобы мы превратили их в героев?

Симмс вновь хихикнул. На этот раз вместе с Бурчвудом.

– Побег организовали вы. Можете оставить себе все почести.

Выражение лица Бурмсера изменилось. Напряжение спало.

– Возможно, нам удастся сделать кое-что в соответствии с вашими предложениями.

– Перестаньте хитрить, Бурмсер. Я хочу получать от них весточку каждые три месяца. Возможно, буду настаивать на регулярных встречах. Эта история еще долгие годы будет сенсацией. Особенно после вашего заявления о побеге из Москвы доблестных Симмса и Бурчвуда.

Бурмсер вздохнул. Повернулся к Хэтчеру.

– Как по-твоему?

– Вариант выполнимый. Организуем утечку информации.

– Позвони в контору.

– Сначала давайте утрясем некоторые мелочи, – вмешался я. – Тогда вам не придется звонить лишний раз. Во-первых, эта берлинская авантюра обошлась мне в кругленькую сумму. Далее, полиция наверняка желает спросить у меня, каким образом в моем номере оказался мертвый Уитерби. Я хочу, чтобы вы уладили это недоразумение. И насчет денег. Кто-то взорвал мой салун, и я мог бы заставить вас заплатить за ущерб, но не стану этого делать. Потому что страховка покроет все убытки. Падильо позаботился об этом. Но я потратил наличными... – цифру пришлось брать с потолка, – пятнадцать тысяч долларов. И хотел бы получить их от вас. В мелких купюрах.

Бурмсер ахнул.

– Да где нам взять такие деньги?

– Это ваша проблема.

Он задумался.

– Хорошо. Пятнадцать тысяч. Что еще?

Я смотрел на него никак не меньше двадцати секунд.

– Запомните: я собираюсь жить долго и, так или иначе, буду приглядывать за вами. А в какой-то момент могу и передумать, лишь для того, чтобы Падильо порадовался на том свете. Возможно, желание будет импульсивным, или его обусловят какие-то обстоятельства. И я хочу, чтобы вы не забывали об этом, прыгая по ступенькам служебной лестницы. Особенно когда будете принуждать человека сделать то, чего делать ему не хочется. Думайте обо мне, мирном хозяине салуна, и гадайте, как долго я буду держать язык за зубами.

Бурмсер встал.

– Это все?

– Да.

– Они должны пойти с нами, – он мотнул головой в сторону Симмса и Бурчвуда.

– Пусть решают сами. Ваше мнение не в счет, как они скажут, так и будет.