Текст книги "Рассекреченное королевство. Власть"

4

Выйдя из базилики, мы пошли через монастырский двор.

– Мы не ждали сегодня гостей, – сказала Альба. В ее голосе невольно прозвучали нотки страха. Нам было что скрывать. – На экипаже эмблема натер-сет Кирка. Орден Свинцовой Лестницы все до одного мрачные ребята. Ташди, – выругалась састра-сет, и у послушницы, оказавшейся поблизости, удивленно расширились глаза.

– Достань ягод из кладовки, – велела ей Альба на квайсетском. – Пусть састра Дирка испечет ягодный пудинг. Натер-сет Кирк его обожает.

Послушница безропотно умчалась прочь, несомненно, убежденная, что волнение Альбы, учитывая то, как та распереживалась о пудинге, связано с приемом высокого гостя.

– Ягодный пудинг? – с легкой улыбкой уточнила я.

– Дирка прекрасно его готовит. Неужели ты выучила слово «пудинг»? Чудесно, – поддразнила меня Альба, потом выпрямилась и вздохнула, разгладив складки светлой льняной накидки. Састра-сет скривилась, словно ей в рот попалась неспелая ягода. – Кирк – напыщенный осел. В ордене о нем невысокого мнения, однако он состоит в Совете Церковной Ассамблеи по Духовному достоянию. Они занимаются расследованиями случаев ереси. Ереси богословской, литургической и, конечно, практической, куда входит и колдовство.

– Ты сама говорила, что мое присутствие будет невозможно утаить.

– Да, но твое присутствие не противоречит никаким правилам. Любой человек может попросить убежища в нашем ордене. Так утверждает закон Квайсета. Равно как кто угодно может обратиться за медицинской помощью в орден Чудотворного Источника, а сирот всегда примут в ордене Пресвятой Голубки.

– Значит, он проверяет меня, – предположила я.

– Возможно. Или же просто совершает плановые визиты. Или каким-то образом выяснил, что я установила контакты с Феном, и решил разнюхать подробности. – Альба пожала плечами. – Или дело в том, что сейчас сезон сбора ягод, и он помнит, как хорош пудинг Дирки. Кирк такой же лакомка, как ребенок, редко видавший сладости.

Альба отправилась приветствовать натер-сет Кирка и настояла, чтобы я не пряталась. Мы обе пришли к выводу, что нет смысла специально бегать от него, если он нарочно приехал разузнать обо мне. Лучше сделать вид, что нам нечего скрывать, тогда у него и подозрений на этот счет не возникнет.

Кирк поджидал Альбу, расхаживая у своей кареты, подметая полами темной мантии тонко выделанной шерсти опавшие листья на мощеной камнем дорожке.

– Састра-сет Альба. – Высокий квайс слегка поклонился, не отрывая взгляда от Альбы. Та не склонилась в ответ. Верховная сестра ордена в собственных владениях не обязана этого делать, поэтому Альба не дрогнула даже перед Верховным братом ордена Свинцовой Лестницы, которого собрание священнослужителей наделило исключительными правами.

– Натер-сет Кирк, – широко простерла она к нему руки, но тут же их сложила, дабы Верховному брату и в самом деле не вздумалось ее обнять.

Я постаралась незаметно отступить в тень беседки. Разговор Альба продолжила на квайсетском, и я разобрала «внутрь», «прохладительные напитки» и «пудинг».

Гость величественно покачал головой и разразился потоком квайсетского. Альба слегка приподняла бровь, изображая удивление, но больше ничем себя не выдала. Я же сжимала вспотевшими ладонями юбку из серой шерсти, стараясь унять сердцебиение. Чего он хочет? Неужели выискивает взглядом среди сестер мое лицо? Здесь – среди бледнолицых женщин с льняными головами – мне не спрятаться. С моей-то загорелой кожей и темными волосами!

Альба все же заманила визитера внутрь, а я осталась во дворе с прочими сестрами и послушницами, собравшимися приветствовать Верховного брата. Но радовалась я недолго – лишь несколько минут, потом за мной явилась послушница в кремовом шерстяном одеянии.

Горло сжалось, но я все же взяла себя в руки. Если бы Альба думала, что мне грозит опасность, то ее посланница дала бы мне знак убежать.

Я направилась в личный кабинет Альбы – просторное помещение, купающееся в лучах солнца прямо над читальным залом библиотеки. В круге света стояли четыре кресла. Я уселась рядом с Альбой, оставляя пространство между собой и Кирком.

– Лучше по-галатински? – Даже вежливость, проявленная Кирком, выглядела заученной и механической.

– Будьте добры, – отозвалась я, стараясь успокоиться.

– Не секрет, мисс, – начал Кирк, избегая смотреть мне в глаза, – что вы еретичка.

Альба поджала губы в тонкую линию.

– Такие занятия, как ваше – уверен, вы в курсе, – запрещены здесь, – продолжил он.

Кирк ждал ответа, но я промолчала. Альба легонько кивнула – пусть выговорится, не стоит давать ему подтверждений или улик против себя.

Гость вздохнул. На руках у него золотом переливались кольца. На одном из них красовался рубин размером с ноготь большого пальца.

– Однако, несмотря на запрет, вы все же получили убежище. Почему, састра-сет? – резко повернулся он к Альбе.

– Священные правила нашего ордена однозначны, и закон не может их оспорить.

– Ах да. Но я не спрашивал, взывала ли она к ордену. Я спросил, почему.

– Я познакомилась с Софи в Западном Серафе, на саммите, – неторопливо объяснила Альба. – В Галатии разразилась гражданская война, и мисс Балстард оказалась в затруднительном положении. Поэтому…

– Ей некуда было податься? – невозмутимо подхватил Кирк. – Ей, нареченной Принца-мятежника, сестре Бойкого Пера Средизимья?

Похоже, эти прозвища в квайсетском языке – обычное дело. На галатинском же они звучали так, словно мои близкие были героями старинных преданий.

– Вернуться домой непросто, – тихо ответила я. Кирк, не ожидавший, что я заговорю, уставился на меня. Казалось, он удивился или притворился заинтересованным. – Мы опасались, что нас схватят.

– Но ваши жених и брат все же вернулись, – не отступал он.

– И чуть не попались. Мы решили, что мне лучше переждать где-нибудь в безопасном месте.

– И вы стали искать убежища здесь, где ваши необычные занятия не приветствуются. Разумеется, вас об этом немедленно оповестили.

– Вы в чем-то обвиняете Софи? – осведомилась Альба.

– Естественно, – подтвердил Кирк, доставая из кармана нечто тонкое и квадратное. Затем развернул шерсть, в которую был завернут предмет, и положил себе на колено серую глиняную табличку.

Табличку Тантии.

Я изо всех сил старалась сохранять невозмутимый вид. Опыт в этом деле у меня был богатый – натренировалась скрывать эмоции при общении с галатинской знатью и на саммите. Но как мы опровергнем улику?

К моему удивлению и облегчению, Альба рассмеялась.

– Кирк, серьезно? Слава бежит впереди Софи. Неужели наша гостья изготавливает глиняные таблички?

Састра-сет уже продумала стратегию…

– Понятия не имею, какими именно извращениями она занимается.

– Софи – швея, ворчун вы эдакий. Швея. Ткань, игла и нить – вот ее инструменты.

– Но это зачарованная табличка. Или даже проклятая! – мрачно возразил он.

– Вероятно, так и есть, – кивнула я. – Можно взглянуть?

Надпись на тонкой глине на квайсетском гласила: «радость» и «блаженство». Слова были заляпаны отпечатками пальцев. Я посмотрела на Альбу, играя свою роль.

– Боюсь, я не могу прочитать…

– Дайте я попробую, – попросила Альба. – Конечно, не можешь, это квайсетский. Кирк, она почти не говорит на нашем языке.

– Это вы так утверждаете.

– Испытайте ее, – запротестовала Альба. – Нет, должно быть, это какая-то жестокая шутка – отправить вас сюда под таким надуманным предлогом…

– Вовсе нет, – заявил он, забирая табличку. – Мне сообщили непосредственно из вашего монастыря, Альба, что кто-то здесь занимается темными искусствами.

Мне так и хотелось насмешливо фыркнуть, но я сдержалась. Зачарованная табличка, пусть и плохо выполненная, была пропитана светлой магией. Никакого отношения к тьме она не имела, скорее являлась ее полной противоположностью, и уж совершенно точно не представляла художественной ценности.

– Я проведу тщательное расследование, – покорно вздохнула Альба и пробормотала: – Может статься, присутствие Софи вызвало… чье-то любопытство.

Мне ужасно хотелось задать вопрос, но я понимала, что Альба взвешивает риск, озвучивая мои мысли:

– Откуда вы узнали?

– Одна из ваших служанок предана вере.

– Было бы упущением с моей стороны не вознаградить подобное…

– Я похож на идиота? – огрызнулся Кирк.

– Пожалуй, воздержусь от ответа. – Альба просияла такой солнечной улыбкой, что та едва не отбрасывала тень. – Как насчет ягодного пудинга?

Кирк пулей вылетел из кабинета. Я открыла было рот, но Альба покачала головой: кое-кто – и даже многие – могли нас услышать. Преданные слуги веры.

Пока Кирк расправлялся с пудингом в общей трапезной, Альба отвела меня в сад при кухне. Пышные ряды ароматных трав, плети кабачков и лозы тыквы разрослись до самой монастырской стены.

Альба разразилась витиеватыми ругательствами на квайсетском, а потом сказала:

– Ох и дорого бы я дала, чтобы узнать, кто настучал в Ассамблею. Вряд ли кто-то из послушниц или мелких сошек. Это наверняка тот, у кого есть доступ… Тьфу!

– Так важно, кто это был?

– Нет, важно почему. Если из слепой преданности, то это не столь опасно. По крайней мере, в перспективе. Мы зашли слишком далеко, чтобы выйти сухими из воды. Раз уж Кирк принялся следить за нами, придется выехать в Фен раньше. Я надеялась, что сначала успею закрепить наши соглашения, а ты – добиться большего прогресса. – Альба поджала губы. – В итоге вышло по-твоему, мы все-таки уезжаем раньше, чем я планировала.

– Он попытается помешать отъезду? Как считаешь, он знает, что мы сотрудничаем с Феном?

– Уверена, что знает или догадывается: Софи Балстард все еще старается помочь своему возлюбленному галатинскому Принцу-мятежнику, – вздохнула Альба. – Но Кирк все равно не сможет помешать нам уехать, даже если захочет.

– Кто здесь может желать победы роялистов? Я думала, Квайсет поддерживает новое правительство Галатии.

– Верно. Но отдельные ордена – это еще не вся страна. Возможно, Кирк подозревает, что мой орден более благосклонен, и это его раздражает. Должно быть, Верховный брат решил, что орден Золотой Сферы пытается занять более высокое положение, дабы приобрести влияние в Ассамблее. Кирк определенно этим недоволен. А если он догадается, что вскоре у нас будет оружие, которого нет у него? Он же просто выйдет из себя от злости.

– Я думала, религиозные люди… больше склонны к миру.

– Все во славу Создателя, – фыркнула Альба. – Но Создателя давно заставили умолкнуть такие, как Кирк.

«А если твой орден войдет в высшие сферы, то и ты станешь такой же…»

Альба задумчиво погладила куст розмарина вполовину ниже ее ростом.

– Нужно поскорее занести его внутрь, пока заморозки не ударили. – Она оторвала листок и растерла между пальцами. – К тому времени нас здесь уже не будет. Мы должны покинуть монастырь, прежде чем Кирк предпримет что-то, чтобы нас задержать. Завтра выезжаем в Фен.

5

Я незаметно протянула руку к фенианским ткацким станкам. Те усердно жужжали и лязгали, выдавая ярды серой шерсти, а я наматывала нежные нити чар на волокна, и в ткани уже поблескивал золотой свет.

– Леди Софи…

Пальцы сжались, почти разорвав чары, но мне удалось расслабиться и оставить мерцающую нить нетронутой.

– Да? – вежливо улыбнулась я Айбюсу Хайроту, владельцу ткацкой фабрики, дородному фенианцу, чей нос формой напоминал редьку.

Наше с Альбой присутствие в цеху он переносил стоически, с немногословной учтивостью делового человека, желающего, чтобы его оставили в покое. Не способствовало и то, что мы были иностранцами, а я и вовсе, по слухам, ведьмой. Тем не менее всю эту неделю со времени нашего приезда фабрикант терпел навязчивых гостей.

– Вы закончили наблюдение? – пробормотал Айбюс, обозревая свою небольшую империю ткацких станков и служащих, одетых в легкую форму. – Мы почти готовы к закрытию. Работа на сегодня окончена.

– Разумеется, – кивнула я, истончая волшебные нити, затем обрывая их и закрепляя концы в волокнах утка`.

Я накладывала чары легко и непринужденно, и со стороны все выглядело так, будто я просто смотрю сквозь тонкую дымку ворсинок, как опускаются и поднимаются детали станков. Если, конечно, никто не догадается бросить взгляд на мою напряженную правую руку.

Айбюс Хайрот не обращал внимания ни на что, кроме сияющих новых машин и денег, которые они могут ему принести.

– Мы подготовим тюки для отправки. Адрес тот же?

– Да, – отозвалась я.

Пунктом назначения был порт в Хейзелуайте, что железной рукой удерживала наша армия. Там шерсть раскроят и сошьют из нее форму для солдат.

Я вышла из цеха, миновала опустевшие кабинеты руководства. Альба обсуждала тонкости обмена фенианской валюты с какой-то мелкой сошкой, которая отвечала за наш счет. Подобный разговор я поддержать не могла, потому улизнула на улицу, где сразу принялась плотнее кутаться в плащ – сильный и влажный ветер сбивал с ног. В Галатии ранней осенью еще тепло, иногда даже возвращается летняя жара, а деревья, прежде чем расстаться с листвой, одеваются в золото. Здесь же, в глубине страны, их совсем немного, и все они тонкие и кривые, с серыми иглами цвета скалистых утесов. Северный океан высосал из скал тепло, а ветер окутал побережье просоленным туманом. Мы приплыли сюда из Квайсета на крепком корабле. Капитан бросал его в волны против упорного ветра, как портной протыкает иглой грубую шерсть. Мы мерзли на нем три недели.

– Мисс, – раздался приглушенный шепот, – мисс…

От неожиданности я вздрогнула и обернулась. Позади меня стоял фабричный рабочий – невысокий худой фенианец. Угловатое лицо его покрывала борода.

– Да? – неуверенно отозвалась я и шагнула к нему, хоть и догадывалась, что доверять фенианцам дело рискованное. Тот, кто знал мое имя, знал и то, что я чародейка.

– Вы Галатия?

Я чуть не засмеялась. В некотором смысле я, в составе нашей маленькой делегации в Фене, представляла Галатию. Но произношение у рабочего было довольно неплохим.

– Да, я галатинка.

– Нет, то есть да – вы галатинская женщина? Софи?

– Да, – осторожно ответила я. – Софи Балстрад.

– Хорошо! Да. Вы будете… на минуту? – Он поманил меня пальцами, держа руку ладонью вверх – фенианский жест, обозначающий «иди сюда».

– Как вас зовут? – поинтересовалась я. Не только из вежливости, но и из желания в случае неприятностей запомнить его.

– Берик Олбер, – тревожно пробормотал он, оглядываясь через плечо. От этого я тоже начала нервничать, хоть и была на целую голову выше рабочего. – Мои друзья ожидать.

Сердце испуганно заколотилось, затем унялось. Если бы эта толпа собиралась напасть на меня, он ведь не стал бы предупреждать?

Берик провел меня мимо станков к низкому дверному проему. За ним была раздевалка, где нас ждали еще несколько работяг в безликих пиджаках и брюках серой шерсти. Сначала один из них полез в карман, затем другой… Я отступила назад, испугавшись, что там они прячут оружие, но ткачи вытащили предметы, которые были куда опаснее ножей и пистолетов.

Каждый держал в руке красный колпак. Затем рабочие принялись торжественно натягивать их на стриженые или заплетенные в косу волосы.

– Вы мисс Балстрад? – Высокий мужчина с красными, обметанными от резкого фенианского ветра щеками, протянул мне руку. – Я – Хайрд Голингстрид, лидер нашей группы.

– Вашей группы? – как можно вежливее уточнила я, пожимая большую мозолистую ладонь.

– Галатинский бунт вдохновить нас, – заявил Берик. – Народ восстать против короля, мы тоже хотеть бороться.

Он достал из кармана тонкий потрепанный проспект и протянул мне это взрывоопасное оружие. Название было новым, такого я еще не видела, но внизу красовалось отпечатанное имя моего брата.

– О… – негромко произнесла я.

«Упорство разбивает цепи» – тянулось через всю страницу. Я открыла брошюру, пролистала и мельком прочла несколько строк, узнавая знакомый слог Кристоса. Дата, отпечатанная внутри на обложке, свидетельствовала, что книгу издали незадолго до моего отбытия в Фен. Брат по-прежнему писал, и это внушало щемящую надежду.

Разумеется, мне бы и в голову не пришло, что его труды дойдут до фенианских ткачей. Я неохотно, но все же вернула проспект, ведь эти люди явно ценили книжицу, хоть и не все могли ее прочесть.

– Я и не знала, что… Простите, я мало знаю о фенианской политике. Но я думала, вы сами выбираете правительство.

– Фенианская политика, мисс Балстрад, это деньги, – покачал головой Хайрд. – Да, мы сами выбираем, но только тех, кто… как сказать – залез на горбушку своему брату, у кого хватает денег на выборы. А тем временем наш труд опасен, жалованье ничтожно, а семьи голодают, когда фабрики закрываются.

Я тяжело сглотнула, не зная, что ответить. В Галатии мы боролись за другое – за то, чтобы поменять правительство и иметь в нем своих представителей. Однако корни восстания произрастали из того же места – из неуважения к простому люду.

– Мы не хотеть вас напугать, – вмешался Берик, неправильно истолковав мое молчание.

– Я вас не боюсь, – с улыбкой заверила я. – Но все же не совсем понимаю, что вам нужно от меня?

– Мы знаем, что готовим большую партию товара для вас, хотя выручка осядет в карманах рилькфенов – то есть заводчиков и фабрикантов, по-нашему. – Хайрд склонился ко мне. – Мы постараемся как следует выполнить задание, но не удивляйтесь, если до вас дойдут слухи о возникших неприятностях.

– Каких неприятностях? – Я против воли отступила назад.

– Рилькфенам нужна прибыль. А мы их ее лишим, – заявил он. – Чтобы заработать золото, мы должны произвести товар точно в срок. Мы его нарушим.

– Разве вы не можете просто не выйти на работу?

– Можем, но тогда нас просто заменят. Нет, мы всадим кинжал в их слабое место, а они даже не узнают. Пусть потом гадают, что за черви завелись в их соленой треске, – ухмыльнулся Хайрд. Я подавила смех, галатинцы это выражение бы не поняли. – Они знают, что мы недовольны. А теперь почувствуют всю силу недовольства.

– Но наш заказ должен остаться нетронутым.

– Надеюсь на это, – улыбнулся Хайрд. – Как только мы завершим ваш заказ, станки сломаются…

– Понятно.

Я обдумала сказанное. Они не просили моего разрешения или благословения на свою авантюру. Просто практичные фенианцы по обычаю предупредили о проблеме или возможности ее возникновения.

– А теперь лучше возвращайтесь к своей спутнице.

– Почему вы рассказали мне, а не ей?

– Вы галатинка, член движения реформаторов, – пожал плечами Хайрд. – А про нее мы ничего не знаем, она может искать собственную выгоду.

– Моя подруга никогда вас не выдаст. Я ей доверяю, – призналась я.

– Хорошо, но все же окажите услугу – не раскрывайте ей ничего, что могло бы нас скомпрометировать. Например, наши имена…

– Разумеется, – пробормотала я.

– И еще кое-что. – Хайрд откашлялся. – Может быть, когда-нибудь ваше новое правительство придет на выручку фенианским рабочим. Надеюсь, тогда вы вспомните нашу любезность.

Я кивнула, тем самым заключая сомнительное соглашение, по сути выступив неофициальным представителем правительства, которого пока не существовало.

6

Выйдя на улицу после разговора с Хайрдом, Бериком и их молчаливыми товарищами, я крепко задумалась. В квадратном дворе, примыкающем к фабрике, меня поджидала Альба. Темный камень строения и отполированное дерево являли собой суровую картину, и на этом фоне накрахмаленный платок Альбы и ее строгое серое платье мало выделялись.

– Мне сообщили, что партия закончена, – сказала она.

Резкий ветер щипал щеки, на глазах выступили слезы.

– Чем скорее мы покинем Фен, тем лучше, – отозвалась я.

– Для тебя лично или с точки зрения успеха нашего предприятия? – осведомилась Альба. Мы вышли со двора на дорогу.

– И то и другое, – ответила я.

– Как только ткань нарежут, мы покинем Рильке и отправимся на верфи в Пижмик, а оттуда в Галатию. Как раз успеем. Я написала знакомым из Объединенных Штатов, возможно, они пожелают инвестировать средства. Впрочем, ответ вряд ли придет до того, как мы завершим денежные расчеты с верфями.

– Я думала, Штаты придерживаются нейтралитета…

– Надеюсь, их позиция все еще не поменялась. Мне бы не хотелось гадать, учитывая, что Западный Сераф – молчаливый союзник роялистов – мог изменить их мнение, – многозначительно приподняла бровь Альба. Мы подозревали, что Сераф предоставит врагу магическую поддержку, даже если не выделит войска. – Вот последние новости, – сказала она, вытаскивая из складок плаща свернутую фенианскую газету – дешевые смазанные чернила и никаких ярких картинок и завитушек, украшавших галатинскую прессу. – Фенианцы следят за международной политикой. Тут сказано, что гавань Галатии все еще перекрыта королевским флотом, и это препятствует торговле.

– Должно быть, это вдвойне подстегивает фенианцев сотрудничать с нами, – сказала я. – Достаточно ли у нас… средств, чтобы их порадовать?

– Разумеется, – улыбнулась Альба. – Орден Золотой Сферы славится богатством. Впрочем, мы никогда к этому не стремились.

– Полагаю, теперь я немного больше понимаю смысл названий… – заметила я.

– Да уж. – Подойдя к повороту узкой дороги, что вела к обрыву, Альба замедлила шаг. Серый камень сорвался в ледяное море, раскинувшееся внизу. Я думала, что она остановилась из осторожности, но нет. Састра-сет расправила плечи, вдохнула бодрящий соленый ветер и размеренно произнесла: – Вроде бы все идет неплохо, но я бы чувствовала себя увереннее, получив свежие новости из Хейзелуайта. Даже представить не могу, каково тебе вдали от брата и Теодора.

Я открыла было рот и снова закрыла. Конечно, разлука с Теодором далась мне тяжело. А вот расставание с Кристосом некоторым образом успокоило. Я и не думала, что мы когда-нибудь встретимся после мятежа Средизимья. Вновь увидев брата, я испытала вихрь эмоций: облегчение, радость и скорбь от того, что наши прежние отношения разрушены. Однако простить пока так и не сумела.

– По поводу брата мои чувства неоднозначны, – наконец выдавила я.

Я опять словно увидела его имя, отпечатанное на проспекте Берика, в ушах зазвучал голос Кристоса, читающего памфлеты. А еще мне вспомнилось лицо брата, озаряемое пламенем свечи, в кабинете Пьорда, когда он предал меня.

– Любой на твоем месте чувствовал бы себя так же, – напрямик сказала Альба. – Если я верно понимаю ваши отношения…

– Не сомневаюсь, что верно, – сухо подтвердила я. Альба не раз наблюдала наши с Кристосом ссоры. Я порадовалась, что сейчас она рассматривала серые скалы, а не мое краснеющее лицо. – Он чуть не убил меня.

– По правде говоря, он никогда не пытался тебя убить.

– Прости мне небольшое преувеличение, но я вполне могла погибнуть, – возразила я. – И что хуже всего, он заставил меня нарушить мой моральный кодекс.

– Ах да. Но ведь и Пьорд приложил к этому руку?

При звуках этого имени с моего лица сбежали все краски.

– Да, приложил.

– Мои чувства к кузену тоже весьма неоднозначны, если говорить откровенно. Чтобы участвовать в политических игрищах, совсем необязательно действовать с помощью шантажа и угроз.

– Какое счастье, что это необязательно!

– Он умер без возможности получить мое прощение, – продолжила Альба, не обратив на мои слова никакого внимания. – И, разумеется, без малейших угрызений совести. Полагаю, в том и разница между Кристосом, насколько я успела его узнать, и Пьордом: мой кузен никогда не признавал свою неправоту.

– Кристос не такой, – выдавила я. – Но все же… Его желания и мои очень разные.

– Ну конечно. Но пока тебе придется с ним примириться. По меньшей мере, как с союзником.

– Сайан говорил нечто похожее, – признала я, но не упомянула, что он говорил это о самой Альбе. – Чтобы быть союзниками, нам надо заручиться дружбой.

– Совершенно верно. – Альба стиснула руки и уставилась на бушующее море, что билось о камни внизу. – Прекрасная картина, не так ли?

– Да, если нравится наблюдать за птицами, – ответила я, глядя, как баклан с бирюзовой грудкой ныряет в волны.

– А тебе нравится за ними наблюдать? – загадочно усмехнулась Альба.

– Не стану утверждать обратное, – уклончиво отозвалась я. – Здесь встречаются альбатросы?

– Альбатросы? О нет. Так далеко на север и в это время года они не залетают. Почему ты спросила?

– Как-то Теодор мне о них рассказывал. Просто стало любопытно.

Альба покачала головой.

– Вы очень странная пара.

Как пара альбатросов, молча улыбнулась я. Если я и была уверена до мозга костей в каком-то своем решении, так это в нашей с Теодором помолвке. Разлука это лишь подтвердила. Теперь я понимала, что вижу дальнейший путь только с ним. Мы не могли существовать по отдельности, иначе жизнь казалась пустой.

Мы с Альбой развернулись и направились обратно. На подходе к чистенькому, опрятному и ужасно скучному Рильке Альба скривилась.

– Фенианские города все как один. Может быть, кроме Трешки – там, по крайней мере, есть концертный зал и кофейни.

– Но мы же не собираемся в Трешку?

– Конечно, нет, нам, измученным паломникам, просто не может так повезти.

Перед нами простирался Рильке с его упорядоченными улочками и строениями бежевого кирпича. В центре поселения возвышалась статуя какого-то фенианского исторического героя. Интересно, в городах устанавливают разные бронзовые статуи или везде это один и тот же мрачный истукан?

– Но зато мы проведем немного времени в литейном цехе. Посмотрим, как продвигается заказ.

Пусть мне хотелось остаться в прохладном уюте просторной гостиницы, а не отправляться в огненный жар литейного цеха, я все же последовала за Альбой на противоположный от ткацкой фабрики конец Рильке.

Састра-сет заставила сопровождать нас сына владельца плавильни, расспросила мастеров обо всех этапах процесса, о качестве руды. К пылающим печам и зияющим чанам с раскаленным докрасна железом нам подходить запретили, впрочем, у меня и соблазна такого не возникло.

От жары казалось, что я поджариваюсь, словно буханка хлеба, а вот Альба не утратила энтузиазма. Я улизнула из цеха, на цыпочках спустившись по узкой лестнице, и вышла в звенящее фенианское лето.

В этой части Рильке низкие скалы вели к небольшой гавани, где волны омывали отвесный берег с черным песком. Захотелось спуститься вниз, но это было неразумно. Я не знала часы приливов и отливов – возможно, вода внезапно начнет прибывать и запрет меня, барахтающуюся, в морской ловушке.

Я присела на длинную скамью, где в ясную погоду литейщики имели обыкновение пить чай и проводить обеденные перерывы. После беседы с ткачами я так и чувствовала на себе взгляды фенианских работяг. Но вместо того, чтобы уставиться на свои поношенные башмаки, я посмотрела прямо в лица фенианцам, на которых были написаны любопытство и молчаливая решимость. Показалась группа литейщиков с обеденными судками. Проходя мимо меня, они обхватили левой рукой сжатую в кулак правую руку. Необычный жест, смысла которого я не знала, но расценила как знак солидарности.

И внезапно одиночество немного отступило.