Текст книги "Вспомнить, чтобы… забыть"

Глава 12

ПО ОТНОШЕНИЮ к публичности люди делятся на две категории. Одни, звезды шоу-бизнеса, придумывают поводы – женятся-разводятся, устраивают драки в ресторане, фотографируются полу или вовсе обнаженными, стремясь лишний раз засветиться на страницах желтой прессы. К ним примыкают люди обычные, которые возбужденно толпятся у входа в телецентр Останкино, надеясь попасть в число счастливчиков, выбранных на роль зрителей в студии для очередной скандальной передачи. Для них помелькать на экране – мечта жизни. Другие граждане наоборот, стараются спрятаться от любопытных глаз, не допустить в дом чужаков, не стать темой обсуждения болтливых соотечественников или коллег.

Белозеров – типичный интроверт относился к числу «камерных», лабораторных ученых. Публичность допускал в мизерных дозах, соглашаясь выступать на научных конференциях. И то лишь потому, что там мог столкнуться с чем-то новым и полезным. По той же причине никогда не читал лекции в вузах и искренне завидовал преподавателям, которые легко общались со студентами. Еще больший восторг у Артема вызывали профессионалы, отваживавшиеся вещать о науке перед миллионной аудиторией зрителей. Например, ради любопытства Белозеров просмотрел по телевизору лекции, прочитанные коллегой по цеху, нейробиологом, профессором Константином Анохиным. Умеет же человек буквально на пальцах объяснить сложные для неподготовленного уха вещи.

Кстати, почему бы не воспользоваться методикой Анохина? Артем, готовясь, к первой «станционной» лекции, набросал на ноутбуке схемы, вспомнил последовательность логических выводов, которую использовал известный «телеученый». Белозеров тоже выписал важные моменты, сгруппировал в краткие абзацы, построил в определенном смысловом порядке и пронумеровал. Потом засомневался: материал показался слишком перегруженным, слишком подробным. В одну лекцию не уложишься. А с другой стороны: если слушателям понравится, зачем мельчить? Тем более что времени у них в запасе неограниченное количество.

Один из «послеужинных» вечеров в кают-компании командир отвел под выступление Белозерова. Артем волновался как школьник – ему еще никогда не приходилось рассказывать о своих изысканиях непосвященным людям. Поэтому надел парадный комбинезон; тапочки, шорты, футболка – подобная одежда заведомо настраивает на несерьезное общение. Ученому хотелось завладеть вниманием слушателей.

Коллеги устроились на полу, расслабленные после вкусной и обильной еды, и не походили на жаждущих впитывать сложную информацию. И выглядели с точки зрения ответственности момента не респектабельно.

Во-первых, все без исключения, как это принято в длительной экспедиции, хоть наземной, хоть космической, отпустили бороды. По уважительной причине: отказались от бритья ради экономии воды. Результат получился разным. Особенно забавно выглядел Макс – его борода «собиралась» в малосимпатичный пучок из отдельных редких волосков, бессистемно торчащих, которые еще и завивались на кончиках. У Марата растительность на подбородке (тоже не очень густая) вышла скандально рыжего цвета, хотя хирург брюнет. На широком лице Кирилла длинная щетина походила на искусственную, словно специально приклеенную. У Белозерова борода начиналась на шее и завершалась неровным клинышком. Классически смотрелась только борода Левчика, правильным, аккуратным овалом обрамляющая нижнюю часть лица.

Во-вторых, «студенты» устроились на полу, подогнув под себя ноги, как заправские йоги, что расслабляло не только их, но и предполагаемого лектора.

Тем не менее, Белозеров, хоть и сам уселся рядом, решил не поддаваться общему ленивому настроению и повернул к зрителям раскрытый ноутбук.

– Наш мозг – наисложнейшая система, она собрана из гигантского количества «кирпичиков»: связанных между собой нейронов, их около ста миллиардов, – нейробиолог произнес первое предложение, на его взгляд, достаточно образное, придуманное еще ночью. – Наука пока не способна объяснить, как именно работает эта система. Но мы уже можем начертить некую «карту», выделив на ней участки, отвечающие за наши главные умения. – Белозеров нажал на клавишу, на экране появилось контурное изображение человеческого мозга. – Здесь обозначены основные зоны.

– Кое-что мне знакомо, – похвастался Макс и, зачитывая термины, стал последовательно прикладывать ладони к голове, начав с макушки: – Затылочные, теменные, лобные и височные доли. Понятно, что слуховая кора отмечает положение ушей. А вот остальные названия вижу впервые.

– Сменим тактику, – продолжил Белозеров. – Предлагаю плясать не от терминов, а от наших способностей. Например, видеть. Это качество возникает благодаря работе затылочных, височных и теменных долей.

– То есть мы видим не глазами, а затылком? – хихикнул Макс.

– Или это говорит о том, что настоящие глаза у нас на затылке, – пошутил, поддержав программиста, Марат.

– Нет, картинка, вернее ее копия, сначала отражается на сетчатке глаза, оттуда передается для первоначального анализа в затылочные доли, потом обработка данных продолжается в других отделах мозга. Например, обратите внимание на данный предмет, – Артем вынул из кармана комбинезона зеленое яблоко, которое предварительно захватил на складе, и положил на ладонь. – Что это такое и что с ним делать?

– Глупый вопрос, – шмыгнул носом Утехин. – Видно же, что это фрукт, который можно съесть.

– Ты бросил мимолетный взгляд на объект и уже знаешь, что я держу яблоко и оно съедобно, – согласился Артем. – Но как ты об этом догадался?

Максим недоуменно пожал плечами.

– Картинка, которую видишь, – нейробиолог повертел фрукт в руке, – рассыпалась в твоем мозгу на разные смысловые отрезки – цвет и форма, что за предмет, знаком ли его вкус – каждая деталь анализировалась отдельно. Потом ответы собрались вместе и, пожалуйста, ты понял, что это яблоко. – Белозеров протянул фрукт Максу. Парень тут же захрустел. – Кстати, я рассказывал намного дольше, чем твой мозг обрабатывал информацию.

– Мои шарики, – проглотив сочный кусок, подмигнул присутствующим Макс, – быстро крутятся.

– Только не забывай их иногда смазывать, – подначил парня Марат, – за версту слышно, как скрипят.

– Теперь о том, как мы слышим, – реплика хирурга помогла Белозерову перейти к следующему участку на схеме. – Звуки обрабатываются в слуховой зоне коры головного мозга. Причем каждое полушарие имеет собственную зону ответственности. Правое помогает улавливать музыкальные нюансы, левое – воспринимать речь. Слуховую кору иногда сравнивают с пианино: разные ее участки анализируют разные частоты. Затем информация, как и в других случаях, складывается, человек определяет не только качество звука, но и его источник. Например, ты слышишь, что в соседней комнате разговаривает мужчина. У тебя даже сомнений не возникнет, что это мяукает кошка или смеется ребенок. Мозг проанализировал информацию и выдал результат. Кстати, как яблоко – вкусное?

– Ага, – расплылся в довольной улыбке Утехин. – Сладкое!

– За вкус и обоняние отвечают лобные доли. Вот здесь, – Артем приложил указательный палец ко лбу «юнги», – ты делаешь вывод, что яблоко вкусное и ароматное. Отсюда обработанная информация мгновенно поступает в области, связанные с эмоциями, и ты ощущаешь чувство радости. Но останемся в этой точке мозга: во-первых, лобные доли отвечают за нашу способность планировать и принимать решения. Своеобразный генеральный штаб, где анализируется информация опять же из многих источников. Во-вторых, лобные доли помогают общаться. Поэтому мы умеем сострадать, испытывать чувство вины, оценивать поступки других людей.

Максим доел яблоко, встал и выбросил огрызок в мусорный пакет на столе. Собрался вернуться на место, но Белозеров его остановил.

– Простые действия – сгибание и разгибание конечностей, – Артем подхватил локоть парня и отвел в сторону, – но и в этом процессе активно участвовал мозг. Движение, забегая вперед, добавлю и осязание, – за них отвечают двигательная кора, расположенная в лобных долях, и сенсорная кора – в теменных. Кроме того, для осуществления движения требуются: мотивация…

– Чтобы съесть кашу, мы должны поднести ложку ко рту, – упростил термин Кирилл, перебив лектора.

– Правильно. Плюс координация, – продолжил Артем.

– Тяжесть поднимать легче двумя руками, – привел свой пример Марат.

– Согласен. Завершающий штрих – запоминание рутинных последовательностей, – Артем оглядел слушателей: кто конкретизирует?

– Допустим, я собрался идти, – решил присоединиться к коллегам командир. – Сначала перенесу центр тяжести на правую ногу, потом на левую, снова на правую и так далее.

– Я понял: всё находится не там, где видится, – Макс, высвободившись, наконец, из хватки Белозерова, устроился на полу. – Глаза на затылке, руки-ноги во лбу. Не удивлюсь, если язык окажется… в ухе!

– О, язык – многоуровневая система, – подтвердил нейробиолог. – Для языка важны слух, зрение, а также – движение. Ведь мы разговариваем, помогая себе жестами и меняя мимику лица. А еще умеем складывать предложения письменно. Такой огромный пласт информации попадает в двигательную кору и слуховую кору, где тщательно анализируется. Плюс есть еще два важных участка обработки. Зона Брока дает нам возможность выражать собственные мысли и составлять фразы грамматически правильно. Зона Вернике хранит наш словарный запас, с помощью которого человек понимает смысл услышанного.

– Я, например, усвоил, что вы говорили, – Макс проткнул хилую бороденку пальцами и прошелся по ней, как расческой. – Значит, зона Вернике у меня в порядке.

– Надеюсь, – хмыкнул Белозеров. – Не буду отвлекаться на лимбическую систему, скажу только, что она занимается нашими эмоциями. Перейду сразу к главному, к тому, что изучаю сам. Память. Известны несколько ее видов, за работу которых отвечают два блока. Например, лобным долям поручено контролировать рабочую память – она удерживает в голове сиюминутные вещи: мы читаем книгу и узнаем героев, мы набираем номер телефона, на который мельком глянули в записной книжке. Долговременная память – хранит информацию о том, что произошло когда-то, что мы пережили, что увидели или узнали, старые знакомства – находится глубоко внутри, в гиппокампе и частично при необходимости перетекает в другие отделы.

– Значит, зона твоих изысканий – гиппокамп? – повторил Кирилл, подсказывая Белозерову дальнейшее направление лекции. – А конкретнее?

– Многие люди страдают расстройством памяти, – мысленно поблагодарил Артем психолога, который так ловко подвел беседу к кульминационному моменту. – Например, при амнезии память теряется частично или полностью, временно или навсегда. Одни пациенты помнят прошлое, но не ориентируются в настоящем, другие начинают жизнь с чистого листа, не понимая, как существовали раньше.

– Знаю-знаю, – вновь вмешался Утехин. – Столько фильмов видел: герой очнулся – и не помнит кто он и что он. Был гангстером, стал полицейским.

– В любом случае, – философски заметил Марат, – штука неприятная. Насколько я осведомлен, способов лечения практически не существует. Если повезет, пройдет само.

– Амнезия вызывается поражением клеток в гиппокампе, – выслушав реплики «студентов», продолжил Артем. – Если знать, каких именно, на них можно воздействовать электромагнитным импульсом, направленно, точечно.

– Ха, а как найти эти точки? – скептически поморщился Макс и рассмеялся: – Они же там все одинаково серые.

– Если есть с чем сравнивать, то найти аномалии возможно, – осторожно заметил Белозеров. Пока работа не закончена, ничего уверенно утверждать нельзя. – С одной стороны, у меня есть энцефалограммы и томограммы больных амнезией, плюс «снимки» их же срезов мозга после лоботомии или после вскрытия, сделанные под электронным микроскопом. В качестве базы для сравнения я использовал энцефалограммы и томограммы идеально здоровых людей – космонавтов. Нашел некоторые закономерности, характер распределения, последовательность и размеры поражения, сформулировал алгоритм поиска.

– Я в детстве смотрел фильм «Голова профессора Доуэля», – невпопад произнес Макс, уводя нейробиолога от темы болезней, которая молодого человека не привлекала. Парень, смешно наклоняя голову то к правому плечу, то к левому, рассматривал изображение мозга на ноутбуке: эллипсоидная фигура на «ножке». – Чтобы отрезанная голова продолжала жить и думать, к ней прикрепили трубочки, по которым текла непонятная жидкость, а в ретортах что-то активно булькало и перемешивалось. Хотя сейчас я предложил бы писателю-фантасту воспользоваться цифровой связью, уж больно конфигурация основания мозга похожа на USB-порт. Видите?

Испытатели одобрительно загудели: и впрямь USB!

– Сегодня конструкция называлась бы уже «голова-компьютер профессора Доуэля»! – торжественно объявил Утехин.

– Или, говоря современным языком, мозгомашинный интерфейс, – вновь перехватил внимание слушателей Артем. Если амнезия не интересна коллегам, можно поговорить о других проблемах, мозг – тема неисчерпаемая. – Что потихоньку появляется в нашей жизни. Например, медики в США вживили в двигательную кору головного мозга молодого солдата, полностью парализованного после ранения, электроды. Теперь парень способен управлять компьютером – машина фиксирует электрические импульсы мозга и преобразовывает их в команды для управления курсором, а также инвалидной коляской. Ведутся разработки автомобиля с мысленным управлением. Руль крутить не потребуется. Еще в конце 90-х ученые Бостонского университета имплантировали в мозг пациента, пострадавшего в аварии – человек потерял способность двигаться и говорить – синтезатор речи: чип, понимающий, какой звук хочет произнести хозяин, и воспроизводящий его через компьютер. Есть нейроинтерфейсы, восстанавливающие зрение: вживляются мини-телескопы, мини-видеокамеры, биологические контактные нано-линзы. Появилась программа для айфонов – чтобы позвонить, не требуется даже касаться аппарата, достаточно подумать о конкретном абоненте.

– Тогда, наконец, мы научимся читать мысли! – воскликнул Марат. – И сможем общаться с инопланетянами. Я вот думал, почему жители других планет никак не заявят о себе? Неужели мы им не любопытны? А с другой стороны, как понять друг друга? Мы говорим, а они, например, свистят. Но если телепатия станет обыденностью, тогда проблема исчезнет.

– Ты веришь, что инопланетяне существуют? – удивился Левчик. – Мы оригинальны и единственные в своем роде. Ошибка природы. Другие планеты изучены, там по части жизненных форм полный ноль.

– Откуда тогда берутся летающие тарелки? – настаивал Марат. – В интернете выложены тысячи сюжетов. Что за точки мелькают в небе?

– Это пробросы из параллельных миров, – предложил свою версию Кирилл. – Их, читал, существует бесконечное множество. В точках пересечения объекты из одного мира способны проникать в другой.

Белозеров, недовольный, захлопнул ноутбук. Серьезная лекция свелась в итоге к научной фантастике. Нейробиолог скептически относился к данному жанру. С одной стороны, вроде наука, тексты изобилуют умными терминами, но с другой – чистая выдумка, то есть нечто несерьезное, не доказуемое и не апробированное. Нет, Артем не был непробиваемым апологетом и признавал, что некоторые идеи талантливых писателей-фантастов отличались оригинальностью в свое время и потом появлялись в жизни. Но возьмем любимый пример Белозерова с предвестником флэшки – кристаллом памяти, который полстолетия назад придумали авторы романов о космических полетах. Диалектику в природе никто не подвергает сомнению, но о том, что она присуща и самой науке, почему-то забывают. Миниатюрная съемная память – логическая ступень в развитии информационных технологий. Предвидеть ее появление особого труда не составило.

Между тем коллеги, завершив дискуссию про параллельные миры, перешли к провалам во времени. Белозерову ничего не оставалось, как молча, достав другое яблоко, начать его грызть. Сегодня Артем и так слишком долго говорил.

Пусть теперь поговорят другие.

Глава 13

ЛЕВЧИК приблизил к губам микрофон и щелкнул тумблером: «Земля, Земля! Я – Марс-один. Приём!». Но в наушниках вместо привычного баса оператора противно заскрежетало и зашипело. Александр поправил монитор, но тот не реагировал на манипуляции и не показывал Центр наблюдения – ни физиономии дежурного связиста, ни плаката на стене за его спиной, подробнейшие детали которого успел наизусть выучить Левчик.

Командир рефлекторно дунул в микрофон – может быть, техника сломалась и лучше сбегать на склад, поменять гарнитуру? Но тут заметил мигающую в углу экрана иконку, обозначающую включение закрытой линии – напрямую с Найдёновым. От директора пришло сообщение: «Станция лишилась связи на неделю – обещанная вторая нештатная ситуация. Действуй. Желаю удачи! Как справились, доложишь через 7 дней».

Объявление Левчика о «недельной тишине» произвело на испытателей гнетущее впечатление. Как раз сегодняшним вечером планировался сеанс с родственниками. Короткий, каких-то 20 минут (за исключением Белозерова, который, так и не поделившись тайной с остальными, общался с Данилой подолгу), но ожидаемое событие в ряду скучных будней. Даже Левчик не смог скрыть разочарования: шум и возня, производимые многочисленными представителями семьи плюс любимым псом, улучшали настроение, давали возможность на некоторое время хотя бы мысленно вырваться за пределы станции.

Максим грустно возил куском макаронины по тарелке – ужин превратился в молчаливое пережевывание пищи. Нет смысла торопиться, переодеваться (никто из них и не предполагал, что процедура смены одежды может приносить радость), до сна масса времени, если живешь полгода по жесткому графику, так быстро и не придумать, чем заняться.

Утехин проглотил, наконец, макаронину и потянулся к кружке с чаем.

– Я вот что подумал. А ведь это не честно, – и парень неожиданно повернулся к Кириллу. – «Мистер Кто?», вы из нас вытрясли все, что хотели. Каждый откровенно о себе рассказал, секретов не осталось. Но про вас ничего не известно. Откуда, например, у вас шрам на лбу? Предлагаю поменяться местами: я превращусь на время в психолога и начну задавать вопросы, а вы будете отвечать.

Рыбарь хмыкнул и посмотрел на коллег, мол, видали нахала? Любопытство парня одолело. Но, к своему удивлению, не прочел в глазах друзей солидарности. Неужели «устами ребенка глаголет истина» и окружающим не терпится узнать о чужих «скелетах в шкафу»?

– Ну что ж, – пришлось принять Кириллу объявленные правила игры: ему, как человеку, который обязан разобраться в особенностях личности каждого испытателя, не хотелось выглядеть снобом. – Я готов. Краткая справка: 36 лет, по образованию психолог, семейное положение… вдовец.

– Приступим, – Макс сдвинул пустые тарелки на край стола, от себя подальше, устроился на стуле так, как это делал Рыбарь – то есть закинул ногу на ногу. Для полноты впечатления Левчик положил парню на колени свой блокнот с привязанным к нему карандашом. Утехин тут же отогнул свободную страницу и сделал в соответствии со «сценарием» какую-то пометку. – Итак, вопрос, ставший традиционным, у вас есть мечта?

– Думаю, – Рыбарь нервно заерзал на стуле, – у меня нет на подобное никаких прав.

Жизнь – штука несправедливая. Одним она выпадает беззаботная: человек легко проскакивает отпущенный промежуток «от рождения до вечности», легко стряхивая с плеч встречающиеся на пути проблемы. По судьбам других она проходит жестко, словно катком, разламывая пространство на две половины: «до» и «после». И человек, как заведенный, мысленно, опять и опять, возвращается в период «до», мечтая повернуть время вспять и поступить иначе. Но «обратных билетов» не продают в кассе вокзала…

Для Кирилла время «до» – совсем близко, всего полтора года назад. Гремит музыка, официанты разливают вино по бокалам, гости стучат вилками по тарелкам. Кира – супруга Рыбаря, встречает на пороге зала коллег и провожает к столу. Кира – жена-единомышленница, они вместе пыхтели над диссертациями, только Кирилл справился раньше. Именно по поводу защиты устроен торжественный банкет в ресторане. Среди приглашенных – старшая сестра Киры. У Рыбарей детей не случилось, они слишком заняты. Но шутят, что демографический долг человечеству за них отдает Соня. Вместе с мужем они воспитывают сына-подростка, который недавно поступил в дизайнерский колледж.

Кира подхватывает сестру под локоть и сетует, что Сонин муж опять не нашел время встретиться с родственниками, жаль, что нет и любимого (единственного!) племянника. Выяснилось, парнишке завтра сдавать реферат, он так старается, но, делится проблемами Соня, у мальчика большие неприятности. Новичок не понравился одноклассникам. Его постоянно подкалывают, придумали неприличную кличку. Стас – вчерашний отличник, нахватал двоек, ходит нервный, злой, впал в депрессию, не спит ночами, из-за стресса вернулся давно забытый дефект – подросток снова начал заикаться.

Что делать, Соня не знает. Уходить из колледжа обратно в школу Стас не хочет, ему нравится выбранная профессия, драться с обидчиками – не выход, к тому же пострадает сам парнишка – от рождения щупленький, болезненный. Муж предложил радикальное решение – переехать в Питер, на новом месте все устаканится. Но у нас в Москве хорошая работа, только что купили квартиру, не хочется резко менять обстановку.

Не надо в Питер, всполошилась Кира, тогда вообще племянника не увидишь, мы что-нибудь обязательно придумаем. Кира, отыскав среди гостей мужа, подвела его к сестре. У Стаса неприятности, нужно спасать мальчика, ведь Кирилл – психолог, теперь еще и с научным званием – кандидат, диссертацию только что защитил, стольким пациентам помог, а тут родственник мучается. Рыбарь выслушал жену и отрицательно покачал головой: он никогда не занимался с детьми, это особая область в психологии, есть специалисты, если надо, поспрашивает коллег, подберет подходящего врача.

Зачем нам чужие люди, недоумевала Кира. Ты знаешь Стасика с детства, мальчик рос на твоих глазах, пообщайся с ребенком, объясни неизбежность, недолговечность и несерьезность возрастных проблем, научи правильно реагировать на насмешки сверстников и сосредотачиваться на главном. Ты же умный, талантливый, заботливый, к тебе на прием клиенты записываются за месяц. А здесь – любимый племянник!

Почему Кирилл согласился? Он и сегодня до конца не понимал свой поступок. Человек, исповедующий непреложный принцип, что любую работу должны выполнять профессионалы, неожиданно ринулся в неизвестную сферу. Может быть, виновата обстановка: он ощущал себя в тот день способным свернуть горы. Потому что защитил долгожданную диссертацию. Или потому что… прилично выпил?

В общем, Кирилл назначил время встречи с племянником, и, готовясь к визиту, полистал статьи специалистов по подростковой психологии. Ладно, вероятно, парню как раз не хватает взрослого, опытного, постороннего собеседника, не все можно поведать маме с папой. В конце концов, попробовать не зазорно.

Стас его удивил. Веселый, жизнерадостный, уверенный в себе – никаких признаков депрессии или глубоких переживаний, по крайней мере, внешне. Парень рассуждал логично, не заикался, смеялся сам и веселил дядю, рассказывая анекдоты. Но Кирилл, взявшись за дело серьезно и приготовив отдельный журнал для записей, назвал следующую дату приема.

Общение продолжилось. Странный получился разговор: они не касались отношений с одноклассниками, трудностей в учебе. Взрослый и подросток вспоминали прочитанные книги, увиденные фильмы, острые моменты последнего футбольного матча. Со стороны посмотреть – встретились два родственника и обсуждают привычные мелочи. На самом деле Кирилл, привыкший работать с взрослыми, ждал, когда племянник самостоятельно выйдет на сложную для него тему. Иногда, правда, пытался подтолкнуть Стаса в нужном направлении, спрашивая о новых друзьях или будущей профессии, но подросток, ответив равнодушно, переключался на другие проблемы.

Назначили третью встречу, но Стас не явился. Кирилл подумал, парень сам разобрался в жизни и вообще его несчастья – скорее выдумки излишне беспокойных родителей. Рыбарь занялся собственными делами – их, пока он защищался и праздновал, накопилось – успеть бы разгрести, в блокноте значились имена нескольких пациентов, которые требовали его пристального внимания.

Но ровно через месяц мир раскололся! Началась цепная реакция событий, погрузивших Кирилла в бездну под названием «после».

Телефон тревожно зазвонил перед рассветом. Трубку подняла сонная Кира. По тому, как постепенно повышался голос жены – «Нет. Нет. Не приходил. В полицию сообщили? В больницы звонили?», Рыбарь понял, что произошло нечто неприятное. Побледневшая Кира, положила трубку и присела на краешек кровати: пропал Стасик, не вернулся вечером из колледжа. Соня обзвонила друзей, учителей, муж объездил на машине район, связались с полицией, ищут по родственникам и знакомым. Обещала перезвонить, если что-то узнает.

Но Соня больше никогда не позвонила. Ситуация сама собой разъяснилась уже утром. Достаточно было включить радио, чтобы услышать банальную для журналистов и обывателей, но страшную для конкретных родителей новость: на чердаке многоэтажного дома обнаружили повесившегося подростка, им оказался Стас. Мальчик оставил прощальную записку (ее содержание огласили позже на суде), в которой просил никого в его смерти не винить. Особенно дядю Кирилла, потому что Стас, отправляясь на собеседования, предварительно консультировался в интернете, как правильно отвечать на вопросы психолога, чтобы произвести «правильное» впечатление.

Кира пыталась дозвониться сестре, но та бросала трубку, давая понять, кого считает виновным в смерти сына. Вместе с Кириллом они все же отправились на похороны, проститься с племянником, но к гробу подойти не решились, простояли церемонию в дальнем углу ритуального зала, не остались и на поминки.

Правда, с родственниками еще раз встретились. В зале суда.

Разбирательство получилось не долгим. В качестве консультанта привлекли стороннего эксперта-психолога. Он долго и нудно вещал, что, к сожалению, каждый год в столице, особенно ранней весной происходит всплеск самоубийств среди детей и подростков – фиксируются до десяти случаев. Причем, девочки предпочитают прыгать с крыши зданий, а мальчики – вешаются. Вот такие непонятные предпочтения. Вот такая статистика.

Кирилл передал суду журнал с записями о двух встречах с племянником (Рыбарь сам много раз перелистывал книжицу, неужели он что-то не заметил?), из которого стало ясно, что непосредственно профессиональным лечением они заняться не успели. Просто беседовали. Как утверждала адвокат подсудимого, содержание двух разговоров никоим образом не могло подтолкнуть мальчика к суициду. Да, Рыбарь не владеет навыками работы непосредственно с подростками, но он и не работал в полном смысле этого слова. Так что Кирилла не только не лишили лицензии психолога, но и вообще признали не виновным.

После суда они вернулись домой. Кира, не сняв платье (ярко желтое, воздушное), молча прилегла на диван (муж и жена после того ночного звонка мало общались), Кирилл отправился на кухню ставить чайник – потом подобные глупые мелочи, словно метки, разбросанные по отрезкам воспоминаний, самопроизвольно всплывали в голове. Неприятная обстановка: два человека находятся рядом, а им не о чем говорить. Не обвинять же бесконечно друг друга. Он Киру в том, что именно жена настаивала на помощи Стасу. Она его в том, что Кирилл, как профессионал, должен был отказаться и найти мальчику настоящего специалиста. Но разве упреками вернешь Стаса? А им предстоит существовать дальше, поэтому необходимо отыскать хоть какие-то точки соприкосновения. Нужно научиться жить заново.

Чайник зашумел, громко щелкнув, выключился. Кирилл позвал жену. Подождал, Кира не спешила.

Вышел в гостиную, уверенный, что увидит жену спящей. Диван был пуст, только клетчатый плед, которым укрывалась Кира, свешивался с одного края.

Рыбарь прогулялся до второй комнаты, и там жены не оказалось. Странно, он не слышал, чтобы хлопнула входная дверь. На всякий случай Кирилл дошел до двери, она была закрыта изнутри, значит, жена не уходила.

Подчиняясь какому-то неосознанному порыву, Кирилл шагнул на балкон. Заглянул за перила…

Далеко-далеко внизу на асфальте полыхало желтое пятно…

Рыбарь, потеряв сознание, неуклюже упал на пол, ударившись лбом о железную решетку балкона.