Электронная библиотека » Розамунда Пилчер » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 18 декабря 2023, 19:29


Автор книги: Розамунда Пилчер


Жанр: Литература 20 века, Классика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Шрифт:
- 100% +
5

Воссоединение после стольких лет всегда сопряжено с некоторой неловкостью и растерянностью. Мы говорили друг другу нечто вроде: «О, ты и впрямь приехала…», и «Я уже и не надеялась, что у меня получится…», и «Как ты выдержала такое путешествие…», и «Ничего не изменилось, все осталось по-прежнему», а затем смотрели друг на друга, смеялись над собственной глупостью и снова бросались друг другу в объятия.

Затем еще большее смятение внесли собаки. Они выбежали из дома и стали с лаем прыгать под нашими ногами, требуя внимания. Это оказались коричневые с белым спаниели, незнакомые мне и все же родные, потому что в Элви всегда жили коричневые с белым спаниели, и эти, вне всякого сомнения, были потомками тех, которых я помнила. Не успела я поздороваться с собаками, как к нам присоединилась миссис Ламли. Она услышала шум и тоже поспешила мне навстречу. В зеленом рабочем комбинезоне, который толстил ее еще больше, она выплыла из дома, улыбаясь до ушей. Я поцеловала ее, и она сказала, что я стала ужасно высокой и у меня еще больше веснушек, а затем добавила, что готовит поистине королевский завтрак.

За моей спиной Дэвид спокойно выгружал мой чемодан из машины. Только теперь бабушка пошла поздороваться с ним.

– Дэвид, ты, должно быть, ужасно устал, – заметила она и, к моему огромному удивлению, поцеловала его в щеку. – Спасибо, что привез ее целой и невредимой.

– Вы получили мою телеграмму? – осведомился он.

– Ну разумеется, получила. Я с семи часов на ногах. Ты позавтракаешь с нами, не правда ли? Мы тебя ждали.

Но Дэвид отказался, объяснив это тем, что его ждет экономка и что ему нужно поскорее добраться до дома, переодеться, а затем еще попасть в офис.

– Ну что ж, тогда приезжай на ужин. И я настаиваю. Около половины восьмого. Мы хотим услышать все подробности.

Дэвид позволил уговорить себя, и мы с улыбкой переглянулись. Я неожиданно для себя осознала, что познакомилась с ним всего каких-то четыре дня назад, и тем не менее сейчас, когда настало время прощаться, я чувствовала себя так, словно расставалась со старым другом, с кем-то, кого знала всю свою жизнь. Ему дали очень непростое задание, и он выполнил его с тактом, был добродушен и никого, насколько мне известно, не обидел.

– О, Дэвид…

Он поспешил предупредить мои бессвязные излияния благодарности:

– Увидимся вечером, Джейн.

С этими словами Дэвид сел в машину, захлопнул дверцу, развернулся и поехал по буковой аллее к дороге. Мы провожали его взглядами, пока он не исчез из виду.

– Такой хороший молодой человек, – задумчиво произнесла моя бабушка. – Ты так не считаешь?

– Да, – согласилась я, – милый. – И, быстро нагнувшись, подхватила чемодан, к которому уже тянулась миссис Ламли.

Я внесла его в дом, бабушка и собаки вошли за мной, а затем дверь закрылась, и Дэвид Стюарт был, пусть и на время, забыт.

Мне в нос тут же ударили знакомые ароматы – пахло торфом из камина в холле, розами из большой вазы на комоде рядом с часами. Одна из собак изо всех сил добивалась моего внимания, виляя хвостом и повизгивая от восторга; я остановилась почесать ее за ушами и как раз собиралась рассказать про Расти, как вдруг бабушка заявила:

– У меня для тебя сюрприз, Джейн.

Я выпрямилась и, подняв глаза, увидела мужчину, который спускался навстречу мне по лестнице. Его силуэт рисовался на фоне освещенного окна. На мгновение я была ослеплена этим светом, а затем он сказал: «Здравствуй, Джейн», и я поняла, что это мой кузен Синклер.

Я так и замерла на месте, разинув рот, а бабушка и миссис Ламли стояли рядом, радуясь тому, что задуманный ими сюрприз удался. Синклер приблизился ко мне, приобнял за плечи и, наклонившись, поцеловал в щеку. Наконец я перевела дух и слабым голосом произнесла:

– Я думала, что ты в Лондоне…

– Ну а я не в Лондоне. Я здесь.

– Но как?.. Почему?..

– Взял отпуск на несколько дней.

Ради меня? Он взял отпуск для того, чтобы оказаться в Элви к моему возвращению? Такое предположение было лестным и волнующим одновременно, но, прежде чем я успела что-либо сказать, моя бабушка распорядилась:

– Ну, ни к чему тут стоять. Синклер, отнеси чемодан Джейн в ее комнату, а ты, дорогая, вымой руки с дороги и приведи себя в порядок, а потом спускайся завтракать. Ты ужасно устала от такого путешествия.

– Я вовсе не устала.

Я на самом деле совсем не ощущала усталости. Я чувствовала себя полной жизни и энергии, бодрой и готовой на все. Синклер взял мой чемодан и пошел с ним вверх по лестнице, переступая своими длинными ногами через две ступеньки, и я побежала за ним так, словно у меня за спиной выросли крылья.

Моя спальня, окна которой выходили в сад и на озеро, была нечеловечески чистой и надраенной до блеска, но в остальном ничего не изменилось. Выкрашенная в белый цвет кровать по-прежнему стояла в нише у окна, где я предпочитала спать. На туалетном столике лежала подушечка для булавок, в гардеробе – мешочки с лавандой, а синий плед закрывал истертое пятно на ковре.

Пока я снимала плащ и мыла руки, Синклер прошел в комнату и плюхнулся на мою кровать, увы, смяв накрахмаленное белоснежное покрывало. За те семь лет, что прошли с нашей последней встречи, он, конечно, изменился, но перемены, которые я в нем видела, были слишком неуловимыми, чтобы заострять на них внимание. Он определенно похудел, и я отметила, что вокруг его рта и глаз появились мимические морщинки, – но и только. Он был очень красивым, с темными бровями и ресницами и синими, немного раскосыми глазами. Нос у него был прямой, а рот – чувственный, с полной нижней губой, которая, бывало, в детстве придавала ему обиженный вид. Волосы, густые и прямые, он носил длинными; пряди на затылке клином падали на воротник, и, несмотря на то разнообразие причесок, которое я привыкла видеть в Риф-Пойнте, – под ежик (у серферов) или до плеч (у хиппи), – я сочла стрижку Синклера очень привлекательной. В то утро на нем были голубая рубашка, хлопковый платок на открытой шее и протертые штаны в рубчик, дополненные ремнем из плетеной шерсти.

Надеясь получить подтверждение своим догадкам, я спросила:

– Так ты правда взял отпуск?

– Конечно, – коротко ответил он, так ничего и не подтвердив.

Я решила смириться с тем, что правды не узнаю.

– Ты работаешь в рекламной компании?

– Да. «Стратт энд Сьюард». Личный помощник генерального директора.

– Хорошая должность?

– Да, подразумевает счет на представительские расходы.

– Ты имеешь в виду ланчи и выпивку с потенциальными клиентами?

– Не обязательно ланчи и выпивку. Если потенциальный клиент симпатичный, это может быть интимный ужин при свечах.

Я ощутила укол ревности, но не подала виду. Остановившись у туалетного столика, я принялась расчесывать тяжелую копну длинных волос, и Синклер сказал, совершенно не меняя тона:

– Я и забыл, какие у тебя длинные волосы. Ты раньше заплетала их в косы. Они как шелк.

– Время от времени я обещаю себе, что отрежу их, но все никак не соберусь.

Я закончила причесывать волосы, положила щетку на столик и направилась к кровати. Встав коленями на покрывало, я распахнула окно и высунулась на улицу.

– Как чудесно пахнет!.. Сыростью и осенью.

– Разве в Калифорнии не пахнет сыростью и осенью?

– В основном там пахнет бензином. – Я вспомнила Риф-Пойнт и добавила: – Или эвкалиптами и океаном.

– И как тебе жизнь среди краснокожих?

Я бросила на Синклера суровый взгляд, давая понять, что могу и обидеться, и он тут же сменил тон:

– Честно, Джейн, я боялся, что ты приедешь с набитым жвачкой ртом и вся обвешанная фотокамерами и каждый раз, обращаясь ко мне, будешь говорить: «Вот круто, Син!»

– Ты отстал от жизни, брат, – сказала я ему.

– Ну или будешь все время протестовать, знаешь, развешивать транспаранты с лозунгами вроде: «Занимайтесь любовью, а не войной». – Он сказал это с нарочитым американским акцентом, что я сочла столь же утомительным, как и все подшучивания калифорнийцев над моим «ужаснейшим» британским произношением.

Я так ему и заявила и добавила:

– Обещаю тебе, что, если я вдруг соберусь протестовать, ты узнаешь об этом первым.

На это Синклер лукаво улыбнулся, а затем спросил:

– Как твой отец?

– Отрастил бороду и теперь похож на Хемингуэя.

– Могу себе представить.

Две кряквы спустились с неба и приземлились на воду, оставив за собой полосу белой пены. Какое-то время мы молча наблюдали за ними, а потом Синклер зевнул, потянулся и, по-братски хлопнув меня по плечу, сказал, что пора идти завтракать. Поэтому мы встали с кровати, закрыли окно и спустились вниз.

Я поняла, что ужасно проголодалась. На столе была яичница с беконом, вкуснейший мармелад и горячие, обвалянные в муке булочки. Пока я уплетала все это за обе щеки, Синклер и бабушка вели беседу, точнее, отпускали отрывочные замечания – о новостях в местной газете, о результатах цветочной выставки, о письме, которое бабушка получила от своего родственника преклонного возраста, переехавшего в какое-то место под названием Мортар.

– Какого черта он туда уехал? – изумился Синклер.

– Ну, там все, конечно, намного дешевле, к тому же тепло. Бедняга ведь ужасно страдал от ревматизма.

– И чем он будет заниматься? Катать туристов на лодке по гавани?

Я вдруг осознала, что они говорят о Мальте. Мортар. Мальта. Я американизировалась больше, чем полагала.

Бабушка разлила кофе. Я смотрела на нее и думала, что ей сейчас должно быть семьдесят с лишним, но выглядит она точно такой же, какой я ее помнила. Она была высокой, с прекрасной осанкой и очень красивой. Ее седые волосы всегда были безукоризненно причесаны, а глубоко посаженные глаза казались пронзительно-голубыми под изящно изогнутыми бровями. (В тот момент в них светились необыкновенное радушие и бодрость, но я-то знала, что бабушка может выразить крайнее неодобрение, просто приподняв эти брови и сопроводив это движение ледяным взглядом.) Ее одежда тоже была без возраста и очень ей шла. Мягкие твидовые юбки оттенков вереска и кашемировые свитеры или кардиганы. Днем бабушка всегда носила жемчуг и пару коралловых сережек в форме слезинок. По вечерам скромный бриллиант или два часто сверкали на темном бархате ее одежды, так как она придерживалась традиции и каждый вечер переодевалась к ужину, даже если было воскресенье и самым восхитительным блюдом в нашем меню был омлет.

Теперь бабушка удобно устроилась во главе стола, и я почему-то подумала о том, что в своей жизни она хлебнула достаточно горя. Сначала умер ее муж, затем она потеряла дочь, а теперь еще и сына, вечно неуловимого Эйлвина, который предпочел жить и умереть в Канаде. Синклер и я были единственными, кто у нее остался. И Элви. Но ее спина оставалась прямой, а манеры – энергичными, и я была рада, что она не превратилась в одну из тех понурых ворчащих старых дамочек, бесконечно вспоминающих прошлое. Бабушка была слишком любознательной, слишком активной, слишком развитой. Несокрушимой, сказала я себе, находя в этом слове утешение. Вот какой она была. Несокрушимой.

После завтрака мы с Синклером совершили церемониальное путешествие по острову, стараясь ничего не пропускать. Мы вышли через ворота, которые вели на кладбище. Там мы осмотрели все старые надгробия, заглянули в оконные проемы старинной церкви, а затем перелезли через изгородь и, приковав к себе внимание целого стада коров, побрели по полю к берегу озера. Потревожив парочку диких крякв, мы устроили соревнование по запуску «блинчиков» – кто бросит дальше. Синклер победил. Потом мы пошли по причалу, чтобы взглянуть на дырявую старую лодку, которой было чертовски сложно управлять, и наши шаги эхом отдавались над провисшим настилом.

– Когда-нибудь, – сказала я, – эти доски провалятся.

– Нет смысла чинить причал, если им никто не пользуется, – разумно возразил Синклер.

Мы направились дальше вдоль кромки воды и пришли к раскидистому буку, в ветвях которого когда-то построили шалаш, а затем вступили в березовую рощицу, где деревья печально роняли листья, и снова повернули к дому через группу хозяйственных построек: брошенных свинарников и курятников, конюшен и старого каретного сарая, который давно уже использовался в качестве гаража.

– Пойдем покажу тебе свою машину, – сказал Синклер.

Мы какое-то время сражались с засовами; наконец массивная дверь сарая со скрипом распахнулась. Внутри рядом с большим и исполненным величия «даймлером» моей бабушки стоял темно-желтый «лотус элан» – спортивный, низкий автомобиль с черным откидным верхом. От него буквально разило опасностью.

– И как давно он у тебя? – спросила я.

– О, около полугода.

Синклер сел за руль и, задом выехав из гаража, принялся демонстрировать мне, как маленький мальчик показывает новую игрушку, разнообразные достоинства автомобиля: стекла с электрическим приводом, хитрое устройство, которое приводило в движение складной верх, автоматическую охранную сигнализацию, колпаки на фарах, которые опускались и поднимались, будто исполинские веки. Двигатель рычал, как разозленный тигр.

– Какую скорость он развивает? – осведомилась я встревоженно.

Синклер пожал плечами:

– Сто двадцать – сто тридцать.

– Только не со мной, я на это не согласна.

– Подожди, пока тебя пригласят, трусишка.

– По этим дорогам и на скорости шестьдесят опасно ездить – можно вылететь на обочину.

Кузен вышел из машины.

– Ты не собираешься поставить ее обратно? – спросила я.

– Нет. – Он взглянул на часы. – Мне нужно ехать, я договорился пострелять голубей.

Услышав это, я осознала, что я дома. В Шотландии мужчины то и дело ездят стрелять, независимо от того, какие планы имеет на них женский пол.

– Когда вернешься? – поинтересовалась я.

– Вероятно, к чаю, – ответил Синклер и улыбнулся. – Вот что я тебе скажу: после чая мы с тобой прогуляемся к Гибсонам. Они ждут не дождутся, когда увидят тебя. Я пообещал им, что мы придем.

– Хорошо. Так и поступим.

Мы вернулись домой – Синклер пошел переодеться и взять стрелковое снаряжение, а я поднялась к себе и принялась распаковывать вещи.

Когда я вошла в комнату, меня бросило в озноб, и я поняла, что уже начинаю скучать по калифорнийскому солнцу и центральному отоплению. Хотя Элви с его толстыми стенами был обращен к югу, в каминах постоянно горел огонь и грелись галлоны с горячей водой, в спальнях тем не менее было холодно. Я разложила одежду по пустым ящикам и пришла к выводу, что, хотя она отлично стирается, не мнется и якобы устойчива к холодам, согреть меня она не сможет. Чтобы нормально жить в Шотландии, мне придется купить теплые вещи. Тут меня озарила счастливая мысль, что бабушка, вероятно, поможет мне с этим.

Я спустилась вниз и столкнулась с ней в дверях кухни – бабушка выходила оттуда в резиновых сапогах, древнем дождевике и с корзинкой в руках.

– Ага! Ты-то мне и нужна! – воскликнула она. – Где Синклер?

– Поехал пострелять.

– Ах да, точно, он говорил, что в обед его не будет… Пойдем поможешь мне собрать брюссельскую капусту.

Я нашла старые сапоги и пальто, и мы вышли в тихое утро, только на этот раз направились в обнесенный стенами огород. Уилл, садовник, уже был там. Он поднял глаза, когда мы появились, перестал копать и, ловко переступая через свежевскопанные грядки, подошел к нам и протянул мне свою запачканную руку.

– Э, – сказал он, – давненько ше ты не была у наш в Элви. – Он не всегда говорил отчетливо, так как носил свой зубной протез только по воскресеньям. – И как там шизнь, в Америке?

Я немного рассказала ему о жизни в Америке, и он спросил меня об отце, а я его – о миссис Уилл, которая, похоже, захворала, впрочем как обычно. А затем он вернулся к своим грядкам, а мы с бабушкой отправились собирать капусту.

Наполнив корзину, мы направились назад, к дому, но утро было необыкновенно свежим и тихим, и бабушка предложила еще немного погулять, поэтому мы обошли дом вокруг и завернули в сад, где сели на выкрашенную белой краской чугунную скамью. Так мы и сидели, устремив взор на горы, возвышающиеся за озером. Цветочный бордюр в саду был сделан из георгинов, цинний и фиолетовых новобельгийских астр, а траву, усыпанную жемчужными капельками росы, покрывали темно-красные листья американского клена.

– Я всегда любила осень, – сказала бабушка. – Некоторые считают, что осень – грустная пора, но на самом деле красоты в ней намного больше, нежели грусти.

Я процитировала:

– «Сентябрь настал, и осень / Мои умножает силы».

– Откуда это?

– Это Льюис Макнис. А твои силы умножаются осенью?

– Ну, когда-то точно умножались, но это было лет двадцать назад. – Мы засмеялись, и бабушка сжала мою руку. – О Джейн, как же я рада, что ты вернулась!

– Ты так часто писала, и я бы приехала раньше… Но правда не могла.

– Конечно, конечно. Я понимаю. И это было эгоистично с моей стороны – продолжать настаивать.

– А те письма, которые ты писала моему отцу… Я ничего о них не знала, но я бы заставила его ответить.

– Твой отец всегда был очень упрямым. – Бабушка пристально посмотрела на меня своими пронзительными голубыми глазами. – Он не хотел, чтобы ты ехала?

– Я приняла решение, и он смирился. Кроме того, там был Дэвид Стюарт, поэтому отец вряд ли стал бы сильно возражать.

– Я боялась, что ты не сможешь оставить его одного.

– Я и не оставила бы его… – Нагнувшись, я подобрала с земли опавший кленовый лист и стала рвать его на мелкие кусочки. – Но он теперь не один.

Бабушка снова посмотрела на меня искоса:

– Не один?

Я печально взглянула на нее. Она всегда придерживалась высоких нравственных принципов, но никогда не строила из себя святошу.

– Линда Лэнсинг. Актриса. И его нынешняя подружка.

– Ясно, – помолчав, ответила бабушка.

– Нет, не думаю, что тебе ясно. Но она мне нравится, к тому же она за ним будет присматривать… Во всяком случае, пока я не вернусь.

– Не понимаю, – сказала бабушка, – почему он до сих пор не женился снова.

– Вероятно, потому, что он не задерживался ни в одном месте достаточно долго для того, чтобы объявить о предстоящем браке.

– Неужели он совсем не думает о твоем будущем? Ведь из-за него у тебя нет возможности уехать, вернуться сюда, в Шотландию, и увидеться со всеми нами или построить какую-нибудь карьеру.

– Я не хочу никакой карьеры.

– Но в наше время каждая девушка должна быть способна сама о себе позаботиться.

На это я сказала, что меня вполне устраивает то, как обо мне заботится отец, а бабушка заявила, что я такая же упрямая, как и он, и спросила, разве нет никакого занятия, к которому у меня лежит душа.

Я глубоко задумалась, но смогла вспомнить только то, как в восемь лет хотела пойти в цирк и ухаживать там за верблюдами. Я подумала, что бабушка вряд ли такое оценит, поэтому сказала:

– Да вроде нет.

– О, бедная моя Джейн.

Я почувствовала в этих ее словах некий упрек в адрес отца и поспешила за него заступиться:

– И вовсе я не бедная. Я не ощущаю, что мне чего-то не хватало. – Но тут же добавила, чтобы смягчить свои слова: – Кроме разве что Элви. Мне действительно очень не хватало Элви. И тебя. И всего этого.

Бабушка никак не ответила. Я бросила порванный кленовый листок и нагнулась за другим. Затем произнесла, собравшись с духом:

– Дэвид Стюарт рассказал мне о дяде Эйлвине. Я ничего не говорила Синклеру… Но… Мне жаль… Я имею в виду, что он был так далеко и все это.

– Да, – сказала бабушка. Ее голос ничего не выражал. – Но ведь он сам это выбрал… Жить в Канаде и в конце концов умереть там. Понимаешь, Элви никогда для него много не значил. Эйлвин был неусидчивым человеком. Ему всегда нужно было общаться с огромным количеством разных людей. Он любил разнообразие во всем, что делал. А Элви – не самое подходящее с этой точки зрения место.

– Странно: мужчина, которому скучно в Шотландии… Это же край, сотворенный для мужчин.

– Да, но видишь ли, Эйлвину не нравилось охотиться, и он никогда не питал склонности к рыбалке. Все это казалось ему скучным. Он любил лошадей и скачки. Он был просто одержим скачками.

Я осознала, не без удивления, что это был первый раз, когда мы с бабушкой говорили о дяде Эйлвине. Не то чтобы этой темы раньше избегали – нет, просто прежде мне было совершенно неинтересно. Но теперь я поняла, как мало о нем знала, и это показалось мне очень странным… Я даже не представляла, как он выглядел, ибо моя бабушка, в отличие от большинства женщин ее поколения, не питала слабости к семейным фотографиям. Все снимки, которые у нее были, она аккуратно убирала в альбомы, а не выставляла напоказ в серебряных рамках на громадном пианино.

– Что он был за человек? – спросила я. – Как он выглядел?

– Выглядел? Он выглядел так, как сейчас выглядит Синклер. Он был очень обаятельным… Бывало, войдет в комнату, и все женщины, которые в ней находятся, расцветают прямо на глазах, начинают улыбаться и кокетничать. Забавно было смотреть…

Я уже собиралась спросить бабушку о Сильвии, но она взглянула на часы и снова приняла деловой вид.

– Так, мне пора. Нужно отдать капусту миссис Ламли, иначе она не успеет приготовить ее к обеду. Спасибо, что помогла мне собрать ее. И поговорили мы с тобой хорошо.

Синклер, верный своему слову, вернулся домой к чаю. После этого мы надели верхнюю одежду, свистом подозвали собак и отправились навестить Гибсонов.

Они жили в маленьком домике, приютившемся у подножия холма к северу от Элви, поэтому нам пришлось покинуть островок, пересечь главную дорогу и пойти по тропе, которая вилась между полем, поросшим травой, и болотистыми землями. Мы дважды пересекли ручеек, который вился под землей и нес свои воды в озеро Элви. Он брал свое начало где-то далеко и высоко в горах; долина, по которой он бежал, и холмы с каждой ее стороны являлись частью владения моей бабушки.

В прежние дни в этих местах часто устраивались охоты, в которых школьники выполняли роль загонщиков, а пожилые джентльмены взбирались по холмам на стрельбища на горных пони. Но теперь эта заболоченная местность сдавалась в аренду синдикату местных бизнесменов, которые проводили здесь всего два или три субботних дня в августе, а также порой приезжали сюда вместе с семьями на пикник или ловили рыбу в водах ручейка.

Когда мы приблизились к домику Гибсонов, мы услышали какофонию лая из собачьих будок и увидели, как на шум из открытой двери немедленно выбежала миссис Гибсон. Синклер помахал ей рукой и крикнул:

– Эй, это мы!

Миссис Гибсон тоже помахала в ответ, а затем поспешно скрылась в доме.

– Пошла поставить чайник? – предположила я.

– Или предупредить Гибсона, чтобы он вставил зубы.

– Это как-то недобро с твоей стороны.

– Зато правда.

Сбоку около дома был припаркован старый «лендровер». Полдюжины белых кур леггорнской породы что-то клевали у его колес. Рядом на веревке висело задеревеневшее на ветру белье. Когда мы подошли к двери, миссис Гибсон снова появилась на пороге. Она успела снять фартук и теперь была в блузе с брошью на воротнике и улыбалась до ушей.

– О, мисс Джейн, вы нисколечко не изменились! Я как раз говорила с Уиллом, и он то же самое мне сказал!.. А, мистер Синклер… Я и не знала, что вы тоже приехали.

– Взял отпуск на несколько дней.

– Проходите же, Гибсон как раз сел пить чай.

– Надеюсь, мы не помешали…

Синклер посторонился и пропустил меня вперед. Нагнув голову, я переступила через порог и прошла в кухню, где в камине ярко горел огонь. Гибсон поднялся из-за стола, заставленного угощением: лепешками, пирогами, маслом и джемом, чаем и молоком, сотовым медом. Также в кухне стоял сильный запах пикши.

– О, Гибсон, мы вам помешали…

– Вовсе нет, вовсе нет…

Он протянул мне руку, и я пожала ее. Она была сухой и грубой, как кора старого дерева. Без своей извечной твидовой шляпы Гибсон казался странным и немного чужим, таким же уязвимым, как полицейский без своей каски. Его лысую голову покрывали лишь несколько клоков седых волос. И я осознала, что из всех обитателей Элви он был единственным, кто по-настоящему постарел. Его глаза были бесцветными, подслеповатыми. Он похудел, ссутулился, а его голос утратил свою мужественную глубину.

– Да-да, мы услышали, что вы едете домой. – Он повернулся, когда вслед за нами в тесную комнатку вошел Синклер. – И Синклер тоже здесь!

– Здравствуйте, – сказал мой кузен.

Миссис Гибсон суетилась на кухне, пытаясь нас организовать.

– Он как раз пьет чай, Синклер, но вы садитесь, садитесь, Гибсон возражать не будет. А вы, Джейн, присядьте вот здесь, рядом с огнем, тут тепло и уютно… – (Я села так близко к пламени, что едва не зажарилась.) – Чашечку чая?

– Да, с удовольствием.

– И немножечко покушать. – Миссис Гибсон, проходя мимо мужа, положила руку ему на плечо и заставила снова опуститься на стул. – Сядь, дорогой, и доешь свою пикшу, мисс Джейн не против…

– Да, пожалуйста, доешьте.

Но Гибсон сказал, что уже наелся, и тогда миссис Гибсон выхватила у него из-под носа тарелку – так, словно это было что-то непотребное, – и отправилась к мойке наполнить чайник. Синклер отодвинул стул, стоявший у стола, и сел напротив Гибсона, глядя на старика поверх подставки для печенья с гальваническим покрытием. Он достал две сигареты и протянул одну егерю, а другую взял себе, а затем наклонился над столом и прикурил ее от спички.

– Как вы? – спросил он.

– О, неплохо… Лето выдалось чудесное, сухое. Я слышал, вы сегодня охотились на голубей, – как все прошло?

Они говорили, и, когда я смотрела на них сейчас – на крепкого молодого человека и старика, – у меня с трудом укладывалось в голове, что когда-то Гибсон был единственным, кого Синклер по-настоящему уважал.

Миссис Гибсон тем временем вернулась в кухню с двумя чистыми чашками – лучшими в доме, как я сразу поняла, – и поставила их на стол, а затем разлила чай и предложила нам лепешки, покрытые сахарной глазурью булочки и бисквит, но мы тактично отказались. Затем она устроилась у камина, и мы с ней очень мило побеседовали. В очередной раз услышав вопрос, что нового у моего отца, я вежливо ответила, а затем поинтересовалась, как поживают ее сыновья. Оказалось, что Хэмиш служит в армии, а Джорджу удалось поступить в Абердинский университет, где он изучал юриспруденцию.

– Но это же просто замечательно! – воскликнула я восхищенно. – А я и не знала, что он у вас такой умный!

– Он всегда был очень прилежным мальчиком… Любил читать…

– Так, значит, ни Хэмиш, ни Джордж не пойдут по стопам своего отца?

– Ох, у нынешней молодежи все по-другому. Разве ж им захочется провести всю свою жизнь на этих голых холмах под ненастным небом?.. Им такая жизнь кажется слишком спокойной. Да их и нельзя винить. Что ж это за жизнь для молодых людей в наши-то дни? Мы еще как-то умудрились вырастить их, но сейчас денег здесь не заработаешь. Тем более что они могут получать в три раза больше, работая в городе, на заводе или в офисе.

– А Гибсон не против?

– Нет. – Миссис Гибсон с нежностью посмотрела на своего супруга, но тот был поглощен беседой с Синклером и не заметил этого взгляда. – Нет, он всегда хотел, чтобы они занялись тем, что им по душе, и выбились в люди… Он поддерживал Джорди от начала и до конца… И, кроме того, – добавила миссис Гибсон, бессознательно цитируя Барри, – нет ничего важнее, чем хорошее образование.

– У вас есть их фотографии? Я бы очень хотела посмотреть, какие они теперь.

Миссис Гибсон пришла в восторг от такой просьбы.

– Да, они рядом с моей кроватью. Пойду принесу их…

Она поспешила в свою комнату, и я услышала ее тяжелые шаги на маленькой лесенке, а затем наверху, у меня над головой. За моей спиной Гибсон говорил:

– Старые стрельбища в полном порядке… Их строили на века… Они просто малость заросли.

– А что птицы?

– Да-да, есть еще малость… Кстати, весной вот поймал пару лисиц с детенышами…

– А что насчет коров?

– Я не подпускаю их близко… А болото чудное, траву хорошо подпалило в начале сезона…

– Вам не кажется, что вы уже со всем этим не справляетесь?

– О, нет-нет, я еще достаточно крепок.

– Бабушка сказала, что прошлой зимой вы на неделю или две слегли в постель.

– Это была всего лишь обычная простуда. Захворал чуток… Доктор дал мне какое-то лекарство, и я сразу встал на ноги… Не нужно слушать женщин…

Миссис Гибсон, вернувшись с фотографиями, услышала эти слова.

– Что ты там болтаешь о женщинах?

– Все вы просто старые мокрые курицы, – сказал ее достойный супруг. – Поднимаете шум из-за какой-то чепухи…

– Ох, не такая уж это и чепуха… Мне пришлось держать его в постели какое-то время, – добавила она, невольно подтверждая слова Синклера. Мне же протянула фотографии. А сама продолжала говорить: – И я вовсе не уверена, что то была обычная простуда… Я настаивала, чтобы он сделал рентген, но он и слышать об этом не захотел.

– А вам бы не помешало провериться, Гибсон.

– Да у меня нет времени ехать в Инвернесс из-за всех этих глупостей… – И, явно не желая больше говорить о своем здоровье и показывая всем своим видом, что тема закрыта, он придвинул стул поближе ко мне и стал смотреть через мое плечо на фотографии своих сыновей: Хэмиша, крепкого с виду капрала, и Джорджа, позирующего в салоне фотографа. – Джорди в университете, миссис Гибсон вам сказала? Уже на третьем курсе, учится на юриста. Помните, как он помог вам построить шалаш на дереве?

– Он до сих пор цел, кстати, – сказала я. – Его еще не сдуло ветром.

– Джорди все делает хорошо. Мастер на все руки.

Мы еще немного поболтали, а затем Синклер отодвинул стул и объявил, что нам пора. Гибсоны вышли из дома проводить нас, и собаки, услышав голоса, вновь залились лаем. Мы все вместе направились к будкам проведать их. Собак было две, обе суки, одна золотистая, а другая черная. У первой были мягкая шерсть кремового окраса, томное выражение морды и темные, немного раскосые глаза.

– Она похожа на Софи Лорен, – заметила я.

– О да, – подтвердил Гибсон. – Она красавица. У нее как раз сейчас течка, поэтому завтра я везу ее в Бремор. Там, говорят, есть хороший кобель. Ну я и подумал: может, получится щенят-то заиметь.

Синклер поднял брови:

– Вы едете завтра? Во сколько?

– Буду выезжать около девяти.

– А какой прогноз на завтра? Какой будет день?

– Сегодня вечером поднимется ветер и разгонит облака. В выходные погоду обещают хорошую.

Синклер повернулся ко мне и улыбнулся:

– Что скажешь?

Я играла с собакой и почти не слушала, о чем они говорили.

– А?

– Завтра утром Гибсон собирается в Бремор. Он мог бы нас подбросить до Бремора, а оттуда мы бы прогулялись через Лейриг-Гру… – пояснил мне Синклер и обратился к Гибсону: – Вы сможете приехать вечером в Ротимурчус и подобрать нас там?

– Да, да, это можно. И во сколько примерно вы там будете?

Синклер задумался:

– Около шести? К этому времени мы, по идее, должны быть уже там. – Он снова посмотрел на меня. – Ну, что скажешь, Джейн?


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации