Текст книги "Пролегомены российской катастрофы. Трилогия. Ч. I–II"

Следующим вехообразным шагом нарушения партийной дисциплины со стороны Ленина (который, необходимо отметить, очень часто любил разглагольствовать о соблюдении дисциплины в рядах своей карманной партии) было игнорирование постановления IV съезда РСДРП о запрещении партизанских выступлений как дискредитировавших партию и революционное движение в целом. Вопреки воле IV съезда большевики по инициативе Ленина проводят в Таммерфорсе в ноябре 1906 года конференцию военных и боевых организаций РСДРП, на которой террористическая деятельность узаконивается (ВКП(б) в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. ОГИЗ ГОСПОЛИТИЗДАТ, 1941. Ч. 1. С. 94).

Апофеозом раскольнической тактики Ленина стала Шестая (Пражская) конференция РСДРП в январе 1912 года, положившая начало самостоятельному существованию партии большевиков. Так в социал-демократическом движении России возникает заговорщическая фракция, для подавляющего большинства членов которой характерны очень низкий порог критичности, фетишистская форма сознания, рабская покорность своим неведомым вождям ради реализации заманчивых социальных утопий. Добровольное подчинение партийным инстанциям всякого уровня оправдывалось подпольными условиями существования партии. Но эти же условия ткали вокруг каждого участника подпольной борьбы определенный романтический флер его сопричастности чему-то необычному, что компенсировало в определенной мере необходимость подчинения суровой партийной дисциплине. Острота же социальных конфликтов, раздиравших Россию начала ХХ века, свидетельствовала о непрочности самодержавия, о временности тягот подпольного существования.

С автономизацией существования большевистской партии актуализируется старая народовольческая идея (вернее, Ткачева, большим почитателем которого был Ленин) захвата власти партией за спиной народа, хотя и с его помощью. Если к этому прибавить, что сама партия была построена на основе принципа централизма – подчинения нижестоящей парторганизации вышестоящей и с момента зарождения революционного народничества в России леворадикальной партии отводилась роль демиурга социалистического переустройства общества, то становятся вполне видимы истоки командно-административной системы, спеленавшей наше общество, критики которой почему-то ищут эти истоки на рубеже 20–30-х годов. Отсутствие демократии было заложено самой ленинской концепцией государственного и партийного строительства, и нет ничего более комического, чем разговоры в перестроечные годы о возрождении ленинского облика социализма, ленинской концепции социалистической демократии. Для Ленина не было более бранного слова, чем демократия (Х съезд РКП(б). Стенотчет. М., 1963. С. 391). Человек, поставивший своей целью перевернуть Россию и не гнушавшийся кровавым разбоем, ничего и не мог создать, кроме казарменного строя с пыточными камерами и принудработами.

От бурь Первой мировой войны Ленин укрывался в Швейцарии, где в 1915 году открыл, по оценкам его апологетов, гениальный закон неравномерного развития капитализма в эпоху империализма (Ленин. ПСС. Т. 26. С. ХХIV), на основании которого сделал вывод, «что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной отдельно взятой капиталистической стране» (Ленин. ПСС. Т. 26. С. 354). Ничего гениального в этой формуле нет, ибо она является перепевом давно высказанной Герценом, Чернышевским, Ткачевым точки зрения, соответствующей «диалектике отсталости», согласно которой политически и экономически отсталой от Западной Европы, но сохранившей общину России легче перейти на более высокую ступень общественного развития – к социализму, минуя капитализм. Неравномерность же развития субъектов мировой истории, а не только капитализма, факт, известный давно до Ленина.

Среди швейцарской тиши, которая должна бы навеять бесконечное благоговение пред красотой живой природы и жизни человеческой, у российского Герострата, однако, рождаются чувства противоположного характера: одержимый бесом разрушения, он ждет не дождется, когда нависшая над Европой грозовая атмосфера разразится войной с участием России. Ибо таковая обострит все социальные противоречия в стране, еще окончательно не окрепшей после Русско-японской войны и революции 1905–1907 годов, вызовет широкое недовольство, а может быть, и широкомасштабную смуту, в омуте которой можно попытаться и власть захватить. Своими надеждами в январе 1913 года Ленин делится с Горьким: «Война Австрии с Россией была бы очень полезна для революции» («Советская Россия» 17.04.2007). Народные бедствия как следствие войны Ленина абсолютно не волнуют: он обуреваем одной мыслью – как войну использовать для захвата власти. Он бредит кровавыми фантазиями перевода мировой бойни в бойню гражданской войны и нескончаемыми войнами победившего социализма с его врагами. Он уже наяву представляет, как «победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального, капиталистического мира… поднимая в них восстание против капиталистов, выступая… с военной силой против эксплуататорских классов и их государств» (Ленин. ПСС. Т. 26. С. 354). Это – август 1915 года. В творчестве народовольца Ленина появляются мотивы, неизвестные старым народовольцам, – мотивы социал-империализма, которые у него год от года только крепчают.

Год спустя, июль 1916: «Не изменяя социализму, мы должны поддерживать всякое восстание против нашего главного врага, буржуазии крупных государств» (Ленин. ПСС. Т. 30. С. 30).

Сентябрь 1916 года: «Только после того как мы низвергнем, окончательно победим и экспроприируем буржуазию во всем мире, а не только в одной стране, войны станут невозможными… “Социальные” попы и оппортунисты всегда готовы мечтать о будущем мирном социализме, но они как раз тем и отличаются от революционных социал-демократов, что не хотят думать и помышлять об ожесточенной классовой борьбе и классовых войнах для осуществления этого прекрасного будущего» (указ. соч., с. 133–134). Слышишь, народ русский?! Тебя ждет прекрасное будущее – быть хворостом мировой революции! Советские коммунисты все уши нам прожужжали в течение десятилетий о безграничном народолюбии и миролюбии основателя Советского государства, о том, что авторами всех захватнических войн являются акулы капитализма-империализма. Хватит свистеть, подлые лицемеры! Вот один из провокаторов вскоре развязанных империалистических войн с социалистическим оскалом – враг России и всего русского – ваш Ленин!

Не лишены интереса высказывания Ленина и по поводу политики разоружения. Сентябрь – октябрь 1916 года: «Не чем иным, как проявлением именно отчаяния, является, по своему объективному значению, “требование” разоружения – вернее сказать: мечтание о разоружении… Объективно, “разоружение” есть самая национальная, специфически-национальная программа мелких государств, отнюдь не интернациональная программа интернациональной революционной социал-демократии… Но тот не социалист, кто ждет осуществления социализма помимо социальной революции и диктатуры пролетариата… Поставить в программу “разоружение” значит сказать вообще: мы против применения оружия. В этом так же нет ни грана марксизма, как если бы мы сказали: мы против применения насилия» (указ. соч., с. 136, 143, 152).

Как известно, Николай II в 1899 году обратился к западным державам, предлагая созвать конференцию по разоружению. Ответом было молчание. И тут появляется соотечественник царя, которого он клеймит как «кровавого», империалиста, и грозит в случае прихода к власти раздуть мировой пожар, в топку которого бросить народы России. Ради удовлетворения своих бесовских амбиций народной крови ему не жалко! Так кто больший кровавый империалист – Николай II или Ленин?!

Такова идеологическо-практическая амуниция, с которой Ленин и его карманная партия подошли к Февральской революции 1917 года. Народоволец и социал-империалист Ульянов-Ленин ждал своего часа.

Рассмотрев основные течения русского социализма, зародившегося на рубеже 30–40-х годов ХIХ века и функционировавшего почти до конца ХХ века, есть смысл выделить то общее, что объединяло их в единую концепцию. Типические черты этой концепции суть:

1. Спасение России возможно только на основе ее социалистического переустройства.

2. Возможность «перепрыгивания» России через буржуазный путь развития.

3. Третирование Запада как «больного», отрицание конституции, парламента, буржуазной демократии как неорганических для России явлений, отрицание западного, буржуазного пути развития с его социальной дисгармонией, пролетариатством в целом.

4. Искусственное подталкивание истории, революционное нетерпение свершения социалистического переворота и в связи с этим направление революционной энергии не на политическое просвещение народных масс, а на совершенствование техники революционных выступлений – организацию бунтов, восстаний, способов проникновения в институты государственной власти (подрыва ее изнутри) и т. п. Примечательна в этом аспекте реплика Ткачева: «Ждать! Учиться, перевоспитываться! Да имеем ли мы право ждать? Имеем ли мы право тратить время на перевоспитание?» (Ткачев П. Н. Сочинения в 2 томах. Т. 2. С. 22). Ему вторит его эпигон Желябов: «История движется ужасно тихо. Надо ее подталкивать» (Троицкий Н. А. Безумство храбрых. М.: Мысль, 1978. С. 147), а также Ленин, который работу по политическому перевоспитанию рабочих назвал «…филистерской пошлостью, пытающейся оттянуть движение» (Четвертый (объединительный) съезд РСДРП. Протоколы. М., 1959. С. 380, 633). Развитие классового самосознания рабочих было не в интересах Ленина, его «карманная» партия и съезд по инициативе Ленина «режут» идею созыва рабочего съезда (Пятый (Лондонский) съезд РСДРП. Протоколы. М., 1963. С. 612–613; на этом съезде количественно преобладали большевики).

5. Абсолютизация деятельности революционной партии – инициатора социалистического переустройства России, неверие в народ, заговорщический характер партии и ее деятельности.

6. Мессианизм – идеализация самобытного пути развития России, ее исторического призвания в решении судеб других народов, мира в целом.

7. «Диалектика отсталости» – проповедь цивилизационной отсталости России как преимущества для перехода на более высокую ступень общественного развития, минуя предыдущую.

8. Социал-империализм (с этапа ленинизма).

Необходимо отметить, что «ахиллесовой пятой» русского социализма в целом является социологический субъективизм.

Дни Временного правительства

Во второй половине февраля 1917 года в столице империи обострилась топливно-продовольственная проблема, нехватка хлеба в лавках, дополнявшаяся низкой зарплатой и ростом цен. Обычной картиной стали очереди за хлебом. Требования рабочих Путиловского завода увеличить зарплату на 50 % администрация отклонила, согласившись на 20 % (Февральская революция 1917. Сборник документов и материалов. Рос. гос. гум. ун-т. М., 1996. С. 18). На прекращение работ хозяева ответили локаутом, на некоторых предприятиях забастовщиков уволили. Страсти накалились еще больше. Особенно ситуация обострилась в последнюю неделю месяца, когда с 23 февраля количество бастующих стало увеличиваться в геометрической прогрессии. Волны бастующих и симпатизирующих им горожан буквально наводнили улицы и площади Петрограда. Городовые и казаки уже не в состоянии были справиться с морем озлобленного трудового люда.

Одни современные исследователи февральской катастрофы причины столь бурной многолюдности видят в общей неспособности царских министров разрешить давно накапливающиеся проблемы с транспортом, подвозом топлива и продовольствия, своевременным разрешением трудовых споров, обузданием алчности хозяев, невниманием к нарастающим нуждам рабочих, отягощенных бременем военного лихолетья, потерей кормильцев, многодетностью и прочими проблемами быта.

Другие – во внезапно, как девятый вал, утопившем столицу океане бунтовщиков. Причину этого людского цунами усматривают в кознях британской и немецкой разведок, заранее готовивших этот сценарий всенародного возмущения к отъезду императора из столицы. Ибо до его отъезда в Питере было относительно спокойно, а стоило ему покинуть Царское Село, как буквально на следующий день в городе словно плотину прорвало – начались забастовки на заводах, с каждым днем все более внушительные. Были отмечены многочисленные факты сознательного обострения социальной напряженности – закрытие хлебных лавок и магазинов, недовоз в пекарни муки, срыв подвоза топлива (например, керосина) и т. п.

23 февраля бастовало 78 000 рабочих (указ. соч., с. 25).

24 февраля бастовало уже 158 000 (указ. соч., с. 27).

25 февраля бастовало уже 201 000 (указ. соч., с. 34).

К все увеличивающимся толпам рабочих с каждым днем в больших количествах стали присоединяться учащиеся и студенты, домохозяйки и прочий мещанский люд. Движение уличных толп сопровождалось разгромом хлебных лавок, магазинов и торговых точек. Во многих местах полицейские и войсковые команды стреляют в толпу, много убитых и раненых.

С 26 февраля к толпам бунтовщиков стали присоединяться солдаты запасных полков с оружием, которые разгоняли полицейских и казаков. Начался погром полицейских участков, судебных зданий, освобождение из тюрем заключенных. По городу разъезжают на автомобилях вооруженные солдаты, город покрывается красными знаменами, повсюду уничтожаются символы старой власти. Общее ликование (указ. соч., с. 75).

27.2.17 – манифест РСДРП «Ко всем гражданам России» о падении царской власти и необходимости образования Временного революционного правительства (указ. соч., с. 77). Распространяются листовки РСДРП и эсеров с призывом к рабочим создавать стачкомы, представители которых составят Совет рабочих депутатов, который и создаст Временное революционное правительство (указ. соч., с. 79–80). Образование в этот же день Совета рабочих депутатов от представителей заводов, воинских частей, социалистических партий. Председателем Совета избран меньшевик Чхеидзе, его товарищами (заместителями) – трудовик Керенский и Скобелев (указ. соч., с. 82–83). Последний был меньшевиком (Вадим Кожинов. Россия. Век ХХ (1901–1939). М.: ЭКСМО-Пресс, 2002. С. 143). В этот же день был образован Временный комитет Государственной думы во главе с ее председателем Родзянко (Георгий Катков. Февральская революция. М.: ЦЕНТРПОЛИГРАФ, 2006. С. 399).

В ночь с 1 на 2 марта 1917 года на заседании Временного комитета Госдумы с участием представителей от Петросовета Чхеидзе и Керенского, которые были одновременно и членами Временного комитета, было образовано Временное правительство с председателем князем Г. Е. Львовым, бывшим руководителем «Земгора». Для этой должности больше подходила кандидатура председателя Госдумы Родзянко, волевого думского борца, лишенного лукавства, авторитетного и прямолинейного. Но из-за отказа поддержать идею дворцового переворота в конце 1916 года он потерял доверие заговорщиков в пользу мямли Львова (указ. соч., с. 316), или «шляпы», по определению Милюкова (указ. соч., с. 401), деятеля «политически малограмотного» (Павел Дмитриевич Долгоруков. Великая разруха. Воспоминания основателя партии кадетов. 1916–1926. М.: ЦЕНТРПОЛИГРАФ, 2007. С. 8). Мягкий Львов больше устраивал лидера кадетов, и на «тайной вечере» с 1 на 2 марта судьба Родзянко была решена не в пользу России. Есть мнение, что российское масонство активно готовило приход Февральской революции и крупный масон Львов (Бегунов Ю. К. Тайные силы в истории России. М.: Изд-во газеты «Патриот», 2000. С. 176) – их ставленник (Георгий Катков… С. 401). Масонами были и все три члена президиума ЦИКа Петросовета – Чхеидзе, Керенский (масон 31-й степени, – Бегунов… С. 176), Скобелев и два из четырех ведущих членов секретариата – Гвоздев и Соколов (Кожинов… С. 145). По утверждению Кожинова, во Временном правительстве первого состава 9 министров из 11 (кроме Гучкова и Милюкова) были масонами. Среди них и министр путей сообщения Некрасов, «негосударственный человек и мелкопробный демагог, один из предателей Корнилова» (Долгоруков… С. 11), впоследствии перешедший к большевикам. В целом из трех его составов было 23 масона из 29 (Кожинов… С. 144–145). Объяснять, кто такие масоны, я думаю, не надо – литературы о них более чем предостаточно. Организация, возникшая в начале ХVIII века по инициативе евреев, поставила целью подчинить своей власти, еврейскому Фининтерну, центром которого сегодня является Уолл-стрит, весь мир. И на сегодняшний день в реализации своих замыслов они продвинулись весьма далеко – долларовой паутиной опутана вся планета. Но вернемся к первым дням Временного правительства.

Итак, Временное правительство сформировано. Избран председатель. Портфель министра юстиции обрел Керенский, который одновременно с согласия солдат и граждан на митинге 2 марта в стенах Петросовета остался заместителем председателя Петросовета Чхеидзе (Февральская революция 1917… С. 94). Таким образом, руководители Временного правительства и Петросовета оказались членами одной политической организации, идеологическая направленность которой была враждебна интересам России и члены которой обязаны были исполнять волю высшего руководства Фининтерна. Последующая деятельность Временного правительства и Петросовета является демонстрацией реализации этой воли – демонтаж институтов бывшей государственной власти, насаждение политических институтов, подрывающих авторитет новой власти и сеющих смуту и хаос в головах людей и в обществе. Первый удар чудовищной силы был нанесен по вооруженным силам – выход 1 марта 1917 года приказа № 1 от имени Петросовета (еще до образования Временного правительства!). И хотя он формально предназначался для Петроградского военного округа, но тираж в 9 миллионов экземпляров (Кожинов… С. 141) явно подразумевал другую географию и аудиторию. Суть его сводилась к немедленному выбору во всех воинских подразделениях солдатских комитетов и отправке по одному представителю 2 марта в Петросовет; во всех политических выступлениях воинская часть подчиняется Петросовету и своим комитетам; любой вид оружия должен находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам; вне службы и строя в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты пользуются теми же правами, что и все граждане, отдание чести вне службы отменяется; обращение офицеров к солдатам только на «вы» и т. п. (Февральская революция 1917… С. 89–90). И воюющая армия, уставшая от беспрерывных поражений, постоянного катастрофического дефицита боеприпасов и других видов вооружения, с восторгом встретила подобный приказ. Армия превратилась в дискуссионный клуб – бесконечные собрания-заседания по выбору солдатских комитетов, обсуждение приказов, демонстративное игнорирование и унижение офицерского состава. Началось всеобщее ослабление воинской дисциплины, деморализация армии и тыла, постепенное погружение всей страны в хаотическое состояние. Углублению общего кризиса в стране способствовала и принятая Временным правительством программа из восьми пунктов, которая по своей разрушительной силе ничем не отличалась от приказа № 1. Вот эти пункты:

1) полная амнистия за все политические и религиозные преступления;

2) предоставляются все демократические свободы (слова, печати, собраний и пр.) гражданам и военным;

3) устранение всех видов дискриминации по классовому, религиозному и расовому признаку;

4) немедленная подготовка к выборам в Учредительное собрание;

5) замена полиции народной милицией с избранием офицеров, подчиняющихся местной администрации;

6) новые выборы на основе всеобщего избирательного права для всех органов местного самоуправления;

7) военные части, принимавшие участие в революционном движении, не подлежат разоружению или выводу из Петрограда;

8) распространение всех гражданских свобод на солдат и военный персонал вне службы (Георгий Катков… С. 419–420).

Приказ № 1 и программа Временного правительства превращали Россию в самую демократическую из всех воюющих стран. Настолько демократическую, что это провоцировало разнуздание всех нравственных скреп. Вся злоба, веками копившаяся в народе против привилегированных классов, вышла наружу, воплотившись в дикие расправы над офицерами армии и флота, особенно высшего комсостава и в частях, расположенных ближе к Петрограду. В значительно меньшей степени анархическая волна коснулась южных армий, среди которых разложенческая литература широкого хождения не имела, хотя без эксцессов не обошлось. Развалу армии способствовало само правительство. Видимо, чтобы обезопасить армию от влияния преданных самодержавию старых служак, военный министр Гучков за два месяца пребывания на посту успел уволить до 60 % генералов (Я. Седова. Великий магистр революции. М.: Алгоритм; Эксмо, 2006. С. 181). Напрашивается вопрос: если объявляется курс на продолжение войны до победного конца, но декретируются принципы, до основания разлагающие фронт и тыл, то как в условиях всеобщей дезорганизации Россия может продолжать войну? А скоропалительное разложение фронта и тыла автоматически превращало Россию в недееспособного военного союзника по Антанте. Переворот закладывал условия гражданской войны, и предполагать, что в этих условиях Россия способна будет сохранять боеспособность армии к продолжению наступательных операций на Восточном фронте, было бы проявлением нездорового оптимизма. Думаю, все эти последствия переворота кукловоды Фининтерна, спровоцировавшие Первую мировую, предвидели и были убеждены, что Германия уже настолько истощена войной, что не способна на Западном фронте предпринять крупномасштабные наступательные операции, и потому настало время реализовать давно вынашиваемые планы (с начала ХIХ века) по уничтожению российского самодержавия и попутно по окончании войны лишить лавров победителя. Осуществлению этих замыслов способствовал и возникший после двух с половиной лет тяжелейшей войны крайне острый кризис в политической и экономической сферах: кризис политического руководства страной – недееспособный царь, недееспособное правительство; в сфере экономики – крайне острый транспортный кризис, менее острые – топливный и продовольственный. Топлива и продовольствия хватало – не хватало ума рационально организовать подвоз его из зажиточных районов страны в менее обеспеченные. Бесконтрольные министры, не чувствуя жесткой руки императора, эти вопросы первой необходимости пустили на самотек. Когда «невидимая рука» заговорщиков слегка придушила хлебно-топливные артерии, то министры, не привыкшие к столь экстремальным ситуациям, растерялись, а пока приходили в себя, буйные толпы восставших завладели положением и добрались до самих министров, всех отправив в Петропавловку.

Подоплеку стремительного Февральского переворота, на мой взгляд, довольно убедительно рисует Н. Стариков, который находит, что в погружении России в хаос были заинтересованы ее союзники. Переворот именно в феврале обусловливался для союзников следующими причинами:

1) промышленность стала снабжать фронт достаточным количеством вооружения, даже с избытком, что обеспечивало возможность наступательных операций в течение 1917 года;

2) Германия была на грани истощения материальных и людских ресурсов и не могла в течение длительного срока продолжать войну, что обеспечивало России вхождение в число победителей;

3) русский генштаб готовил в марте – апреле 1917 года десант на Босфор, захват которого придал бы русской армии мощный моральный импульс, в таких условиях рассчитывать на успех антидинастического заговора было бы нереально. Поэтому февраль был последним месяцем, наиболее благоприятным для осуществления переворота (Николай Стариков. 1917. Разгадка «русской» революции. «Питер», М., Минск, 2012. С. 28–35).

Для прикрытия готовящегося переворота, его подготовки и осуществления в начале февраля 1917 года в Петрограде союзники провели очередную межсоюзническую конференцию, якобы для координации действий в организации будущего наступления (указ. соч., с. 42–43). С кем в действительности союзники координировали свои действия, показали события последней недели февраля. Как далее развивались события, я показал выше.

Временное правительство с первых дней, дабы обуздать разбушевавшиеся волны бунтовщиков, пыталось решить многие вопросы социально-экономического порядка – зарплаты, разрешения конфликтов между рабочими и заводчиками, политики цен, проблем транспорта, сырья и продовольствия и пр. (Анатомия революции… С. 93–94).

Вопросами регулирования взаимоотношений между рабочими и владельцами заводов и фабрик с первых дней революции занимался и Петросовет. Так, 10 марта 1917 года было достигнуто соглашение между Петросоветом и Петроградским обществом заводчиков и фабрикантов о «примирительных камерах» для разрешения конфликтов с участием по 50 % рабочих и управляющих (указ. соч., с. 84–85). Но ни политика Временного правительства, ни Петросовета в области трудовых отношений по многим причинам к быстрым и значимым результатам не приводила. Решение вопросов повышения зарплаты, условий труда, рабочего контроля затягивалось. Рабочие не понимали, почему они, внесшие немалую лепту в возникновение нового государства, не в состоянии улучшить свое материальное положение, обезопасить себя от увольнений и т. д. Владельцы же предприятий жаловались, в свою очередь, на возникшие новшества – частые собрания рабочих в рабочее время, их попытки расширить зону контроля на предприятии и т. п. (указ. соч., с. 94–97). Оперативная нерешаемость этих споров вела к взаимному недоверию сторон, нарастанию производственной напряженности и в целом к разочарованию трудовых масс в новой власти. Но не решались властью и еще два вопроса, более важных. Как известно, Временное правительство с первых дней своего существования заявило о продолжении войны до победного конца (из обращения Временного правительства «К гражданам России» 6 марта 1917 года – указ. соч., с. 176), хотя на первых порах это заявление не нашло массового сопротивления со стороны солдат и рабочих, еще опьяненных быстрой победой над царизмом и вспыхнувшим патриотизмом. Да и власть не выпячивала этот лозунг. Лозунг о мире стал быстро набирать остроту с приездом Ленина и нотой министра иностранных дел Милюкова от 18 апреля, заверявшей союзников в продолжении войны до победного конца, что и послужило первым, апрельским правительственным кризисом.

Второй вопрос касался земли. С падением самодержавия земельный вопрос, который никогда не затухал в крестьянском сознании, особенно после отмены крепостного права, реанимировался с особой силой. Институты прежней власти пали, новые еще были в утробном состоянии образования. Прежний репрессивный полицейский аппарат исчез, народная милиция о себе пока еще никак не заявила. Волостные и уездные комитеты избирались местным населением. И крестьянство, и ранее-то не слишком обременяемое полицейским надзором, сейчас вовсе осталось без пригляда, почувствовав себя хозяевами положения. Начался захват земли, арендуемой у помещиков, у разбогатевших односельчан, хуторян и отрубников (Революция и человек. М., 1996. С. 117). Земельные страсти доходили до фронта, внося беспокойство в души солдат – вчерашних крестьян: «Там землю захватывают и делят, а я здесь так и останусь без земли». И началось массовое дезертирство. Власть пыталась бороться с самозахватами, но безуспешно, уговаривая крестьян подождать до Учредительного собрания, которое и разрешит все земельные вопросы. Да только кто ждать станет?! Когда земля вот, рядом – иди и бери. Не желая оперативно решать эти два вопроса – о мире и земле, – Временное правительство лишь накаляло обстановку в окопах и в тылу, катастрофически быстро теряя доверие к себе. Безбрежная демократия в условиях военного времени провоцировала самоуправство, повсеместную дезорганизацию и анархию, особенно в сельской периферии.

А где наш герой Октября?! Пока свершался Февральский переворот и проходила дезорганизация всей общественной жизни, Ленин, в январе 17-го еще не веривший в революцию в России, маялся в Швейцарии. Узнав о свершении таковой, Ленин развил бурную деятельность по поводу переезда на родину. После интенсивных переговоров заинтересованных с обеих сторон лиц Германия разрешает провоз через свою территорию пломбированного вагона с Лениным и его соратниками, среди которых 23 еврея, 2 грузина, 4 русских (все женщины, жены революционеров), всего 32 человека плюс два майора германского генштаба (Стариков… С. 152–153). Через месяц таким же способом проследовали еще два поезда с лидерами меньшевиков Мартовым, Аксельродом, эсерами, бундовцами и пр. (Стариков… С. 153–154). Всего в трех поездах из Швейцарии прибыло 224 революционера, среди них – 170 евреев (Бегунов… С. 223). Небольшая пикантность: билеты до России группе Ленина оплатило Временное правительство (Стариков… С. 168).

Тем временем из Америки на встречу с Лениным спешит Троцкий с соратниками по разрешению Временного правительства (Стариков… С. 184) и прибывает в Россию 3 мая с крупными суммами американских долларов от американского банкира Шиффа и других американских банкиров – спонсоров эсеров и социал-демократов в революции 1905 года (Стариков… С. 188). Вместе с Троцким прибыла многочисленная гвардия революционеров еврейского происхождения. В дополнение к его десанту во Владивостоке высадилась другая многочисленная группа социалистов-революционеров еврейского происхождения на двух пароходах из Америки. 265 из них были протеже Шиффа, они были включены после Октябрьского переворота в правительственный аппарат Петрограда, в котором в 1918 году было 16 русских и 371 еврей (Бегунов… С. 223).

Со всего света евреи спешили в Россию делать русскую революцию с разрешения Временного правительства, члены которого были хорошо осведомлены об их прошлой антигосударственной, антироссийской деятельности. Они не скрывали своих целей перед приездом в Россию – революционное социалистическое переустройство ее. В концентрированной форме эта цель была выражена в апрельских тезисах Ленина на следующий день после его приезда в Россию – 4 апреля 1917 года. В них Ленин провозглашает курс на социалистическую революцию, гражданскую войну и переход власти к Советам рабочих депутатов. Фактически объявляется война Временному правительству в условиях военного времени! Лидеры большевиков открыто пропагандируют свои антиправительственные, антироссийские программы. Вот выдержка из программного заявления Троцкого летом 1917 года относительно цели его приезда в Россию: «Мы должны превратить ее (Россию. – Б.) в пустыню, населенную белыми неграми, которым мы дадим такую тиранию, какая не снилась никогда самым страшным деспотам Востока. Разница лишь в том, что тирания эта будет не справа, а слева, и не белая, а красная. В буквальном смысле этого слова красная, ибо мы прольем такие потоки крови, перед которыми содрогнутся и побледнеют все человеческие потери капиталистических войн. Крупнейшие банкиры из-за океана будут работать в теснейшем контакте с нами. Если мы выиграем революцию, раздавим Россию, то на погребальных обломках ее укрепим власть сионизма и станем такой силой, перед которой весь мир опустится на колени. Мы покажем, что такое настоящая власть. Путем террора, кровавых бань мы доведем русскую интеллигенцию до полного отупленья, до идиотизма, до животного состояния…» (указ. соч., с. 229–230). За подобную пропаганду в условиях военного времени в любой стране с уважающим себя правительством следовал бы немедленный расстрел. А Временное правительство даже ухом не ведет. В стране, охваченной революционным брожением, оно только и делает, что подбрасывает хворосту в костер разнузданных эгоистических страстей фронта и тыла, ослабляя и без того никудышные правительственные вожжи. Вместо того чтобы думать, как выйти, не потеряв лицо, из войны, основательно подорвавшей и продолжавшей катастрофически подрывать политические, экономические и моральные скрепы общества, как обуздать вырвавшуюся из темных глубин широких народных масс буйную энергию и направить ее в созидательное русло, пока она не разнесла всю страну вдребезги, правительство совершает одну глупость за другой, еще больше накаляя атмосферу всеобщего недовольства. Казалось бы, здравый смысл должен был подсказать, что в условиях быстро нарастающего послефевральского хаоса и в целях его преодоления необходимо было срочно заключать мир с Германией, ускорить созыв Учредительного собрания, пока еще народ массово идет за эсерами и меньшевиками, переловить и перестрелять всю ленинскую шайку, приехавшую на немецкие и американские деньги развязывать гражданскую войну. Правда, возникает вопрос: а для чего ее вообще было пускать в Россию, зная о ее преступных намерениях? Ответ на него дал на допросе спустя двадцать лет, во время сталинских чисток, бывший профессиональный революционер, активный участник Октябрьского переворота и Гражданской войны, с 1923 по 1927 годы замнаркома иностранных дел Раковский: предназначением Керенского при вхождении во Временное правительство являлась сдача государства коммунизму, то есть Ленину (указ. соч., с. 230–234). И тогда становятся объяснимы все нелепые с первого взгляда шаги Временного правительства: согласие на публикацию приказа № 1, разрешение на въезд в Россию шайки Ленина (хотя имелось объявление Временного правительства о причислении всех русских, проехавших через Германию, к государственным изменникам, – Стариков. С. 138); торжественная встреча Ленина в Петрограде 3 апреля; индифферентное отношение к апрельским тезисам Ленина, объявившим войну Временному правительству; нота Милюкова о продолжении войны до победного конца; публикация в начале мая «Декларации прав солдата» Керенского, по своей разрушительной силе идентичной приказу № 1; проведение на Южном фронте в июне наступательной операции, заранее прогнозируемой как провальная; сверхлиберальное отношение к большевикам, пытавшимся в начале июля свалить Временное правительство; преступная снисходительность к открытому проведению в центре Петрограда большевиками в конце июля – начале августа своей «малины», на которой в насмешку над Керенским было принято решение о подготовке вооруженного восстания; предательство Керенским Корнилова в конце августа; преступное затягивание назначенных в середине июня на 17 сентября выборов в Учредительное собрание (Знаменский О. Н. Всероссийское Учредительное собрание. Л.: Наука, Ленинградское отд., 1976. С. 108–109), на котором были бы решены вопросы формирования законного постоянного российского правительства, земли и мира, что выбило бы почву из-под ног ленинской братвы (перенос выборов в Учредительное собрание на 12 ноября был сознательным подыгрыванием большевистской мафии); преступное равнодушие к публичному раскрытию 10 октября Каменевым и Зиновьевым ленинского плана вооруженного восстания в ближайшие дни.