Текст книги "Сумасшедшая шахта"

9. Ольга идет с нами. – Всего полтора дипломата… – Гоп-стоп. – Подземные партизаны. – Фонарь на его голову. – Мяса, видите ли, она месяц не ела!

Утром, сразу же после завтрака мы устроили производственное совещание. Коля успел похмелится задолго до омлета и потому был изрядно весел и неистощим на выдумки. Он сразу же предложил Борису с Шурой не церемонится с подъемом ящика, а просто-напросто уронить на него гарпун с раздвигающимися перьями.

– С баксами ничего не случится, – сказал он, доедая десятый оладышек. – Ну, подмокнут немного. А гарпун Шура за два часа сделает.

Шура подумал немного над предложением Бориса и сразу же ушел в мастерские. За ним побрел явно не выспавшийся Борис. Проводив его оценивающим взглядом, я уставился на Николая и спросил:

– Ты опять нажрался, пьянь болотная?

– Не боись, начальник! – ответил он весело. – Все будет в ажуре!

И, подмигнув, убиравшей со стола Инессе, сказал ей:

– А где Худосоков-то твой? Отдыхает, небось, после бурно проведенной ночи?

– А ты чо так улыбаешься? – ответила она подбоченившись. – Как салом рожу натерли? Я женщина завсегда честная и с двумя мужиками в кровать не лягу. Тем более ребеночек у меня под сердцем… Наш с Боренькой… А Худосоков твой в приемной на диване ночевал. И с утра раннего на кухне со мною старался. Это он, родимый, оладышков напек…

В это время в кают-компанию вошла Ольга с Елкиным. Последний, судя по глупой улыбке, явно пребывал на седьмом небе. И было от чего – Ольга была обворожительна в обтягивающих черных джинсах и не закрывавшей умопомрачительный животик короткой алой кофточке. Свежая, подтянутая, с искрящимися глазами, она притягивала наши взгляды.

– А я решила идти с вами! – промурлыкала она на ходу, видимо, сразу же почувствовав, что нас, покоренных ее очарованием, можно брать голыми руками.

– Танцев с утра не заказывали, мадам! – ответил Коля, силясь оторвать глаза от девушки. – А там, внизу грязь или вода по пояс, противные скользкие водоросли на прогнивших рудостойках… И еще, мадам, крысы… Противные, худые от вечного недоедания крысы… Серые, с лысыми хвостами. Вам, такой… мм… обольстительной… В общем, вам едва ли следует попадаться им на глаза…

– Нет, я все равно хочу с вами, – захныкала Ольга, присев рядом со мной и уткнув свое личико мне в плечо.

– Как хочешь, – ответил я, подув на свесившуюся с ушка прядь ее шелковистых волос. – Но учти, что подругам об этом подземном путешествии ты можешь и не рассказать…

– Почему это? – подняв головку с моего плеча удивленно спросила девушка.

– Мы можем погибнуть, – мрачно, с дрожью в голосе ответил я.

– Ну да! – ухмыльнулась девушка. – С вами погибнешь!

– Ну тогда, давай, поешь поплотнее, потом у Инессы свитер какой попроси – холодно внизу – и пойдем быстрее. Коля вроде уже отошел от вчерашнего.

– А можно, папенька, я нырну с аквалангом пару раз? Не разу не ныряла, интересно…

– Ну, это перебор, дочка! Если сейчас же об этом не забудешь, запру в клоповнике на весь день.

– Ну, ладно, ладно, – согласилась Ольга и начала нехотя ковыряться вилкой в появившейся перед ней тарелке с омлетом. Не съев и четверти, она отставила в сторону тарелку и, склонив голову набок и кокетливо улыбаясь, уставилась на меня.

– Ты что так смотришь? – спросил я, наслаждаясь ее девичьей непосредственностью. – Выкладывай, что хочешь…

– Папуль, попроси, чтобы они ящик без нас не открывали… Очень хочется поприсутствовать при торжественном открытии кубометра долларов… Такое ведь раз в жизни случается…

– Ладушки, – улыбнулся я снисходительно. – Попрошу. Шуре это все равно, а Бельмондо будет не против.

* * *

Через сорок минут мы спускались по лестницам на восьмой горизонт. Я спускался первым, за мной – Ольга. Николай нес на себе тяжелый баллон с дыхательной смесью и, боясь уронить его на нас, старался не находится с нами в одном лестничном отделении. Ольга чувствовала себя весьма неловко в резиновых сапогах 43-го размера, штормовке, подпоясанной ремнем от аккумулятора и в каске, постоянно сползавшей на бок. На пятой лестнице она поскользнулась и свалилась на меня. Мы вместе с ней упали на полок, но вполне благополучно. Когда я, стоя на четвереньках, потянулся за своей оброненной при падении каской, Ольга приблизила свое лицо к моему и шепотом спросила:

– Почему ты вчера не лег со мной? Я думала, ты, наконец, решишься… Потому и пила…

– Без залитых глаз со мной нельзя, да?

– Я просто чуть-чуть боюсь тебя… Ты такой… такой… иногда сердитый…

– Понимаешь, я жил с Инессой и все об этом знают… – начал было я объясняться, но в это время в верхнем лючке засверкал фонарь Николая и через небольшую паузу, в течение которой он рассматривал нас, мы услышали его полный сарказма голос:

– Так-так… Любовь на плоту – это плотская любовь, понимаю. А любовь на полкe – это, что, полковая любовь?

– Ну и что, что жил? Ты же любишь меня? – не обращая внимания на Николая, продолжала шептать девушка.

– Ты для меня луч света в темном царстве, – ответил я, надевая фонарь на каску. – И вообще, давай отложим этот разговор до лучших времен. Его лучше вести на шелковых простынях и мягких подушках.

– Давай, отложим, – согласилась Ольга, вставая на ноги. – Только учти – я от тебя не отстану!

– Чтобы потом рассказать подругам из Леди-клуба о романе с видавшем все на свете бичом?

– Успокойся! Они все эмансипированные лесбиянки – их мужики не интересуют.

– Давай, давай, спускайтесь! – опять подал голос Коля. – Что вы там сцепились? Никак кончить не можете?

* * *

До восстающего с долларами мы добрались без приключений. Быстро надев акваланг, Коля начал погружение. Как только он исчез в воде, я занервничал. Я был уверен, что обязательно что-нибудь случиться. Но, к моему удивлению, все прошло без сучка и задоринки. Коля вынырнул через сорок пять минут, я помог ему вылезти из восстающего. Пока он снимал с себя снаряжение, мы с Ольгой начали осторожно вытравливать веревку из воды. Дипломаты вынырнули к нашим глазам минут через десять. Мы подняли их к устью восстающего, поставили в ряд перед собой и, затаив дыхание, начали наблюдать, как из них истекает вода.

– Ну, что, открываем? – спросил я друга, слепя его фонарем. – Или растянем удовольствие?

– Давай! – махнул он рукой и я начал чуть подрагивающими руками открывать первый дипломат.

В нем, в герметичной целлофановой упаковке были доллары! Какой доллары! Он был до отказа набит зелеными так, что как только Коля отжал замки, крышка дипломата откинулась сама собой!

– Лимон!!! Можно не считать! – сказал я охрипшим вдруг голосом. – Бумажки сотенные…

В остальных двух дипломатах тоже были доллары. Тысяч триста. И сто миллионов доденаминационных рублей.

– Вот суки! – тихо начал ругаться Коля, перебирая в руках пачки ничего не стоящих пятисоттысячных купюр. – Ну гады! Ну, засранцы!

– Хватит тебе миллиона баксов! – сказал я, раздумывая хватит или не хватит нам добытых денег.

– Дурак! Идиот! – вдруг разозлился Коля. – Ты что, кретин, не понимаешь, что и в том ящике может быть такой же мусор!!?

Сказав это, он разъярился и начал выбрасывать в восстающий бесполезные пачки отмененных денег.

– Ладно, ладно, успокойся! – сказал я, обняв его за плечи. – Жадность фраера губит. Ты только представь, сколько на эти деньги можно водки купить? Эшелон!

– Ящик – семьсот рублей, – не обращая внимания на Ольгин смех, начал считать Коля, – в вагоне – ну, тысяча ящиков… Тысяча на семьсот, это – семьсот тысяч рублей или примерно двадцать пять тысяч баксов… Смотри ты, 52 вагона получается.... Этого, пожалуй, хватит.

– Нам-то нальешь по стопочке? – спросил я, улыбаясь.

– Налью, не сомневайся! – ответил он шутливо и, вмиг посерьезнев, продолжил:

– Пошлите на-гора! Очень я мечтаю посмотреть, что в том ящике лежит.

Мы быстро собрались и потопали к стволу. Я, таща на себе акваланг и баллоны, шел впереди, Ольга пристроилась позади меня, а Коля шагал последним с двумя дипломатами и напевал что-то легкомысленное о девочках и Париже…

Когда мы уже почти дошли до провала, сзади тишину разорвал дикий протяжный крик и тут же лучи фонарей шедших за мной товарищей рванулись к земле. Обернувшись, я увидел лежащую в грязи Ольгу, видимо, сбитую с ног упавшим на нее Колей, Колю, лежащего на ее ногах и силуэт быстро убегающего в глубь штрека огромного человека. В руках у него были наши дипломаты.

Понадеявшись, что Ольга поднимется сама, я сорвался в погоню. То, что дипломаты могли вот-вот исчезнуть из моей реальной жизни навсегда придало мне сил и я начал настигать преследуемого.

Но в тот момент, когда я поднял руку, чтобы схватить его за шиворот, кто-то подставил сбоку мне подножку, я спотыкнулся и упал лицом в рудничную грязь. Не успел я почувствовать ее вкуса, как кто-то с силой ударил меня подошвой тяжелых ботинок по затылку и вместо вкуса грязи я почувствовал во рту хорошо знакомый мне вкус крови.

Когда подбежали Ольга с Колей, я сидел посереди выработки и стирал с губ и из-под носа сочащуюся кровь.

– Отобрал? Отобрал дипломаты? – спросил Коля, на ходу отодвинув меня в сторону и зашарив лучом фонаря под ногами.

– Ни фига! – ответил я, поднявшись на ноги и надев каску на голову. – Их, по крайней мере, двое. За одним я бежал, а другой подножку мне подставил… И, знаешь, это не наши, домашние, не сумасшедшие из музея… Новенькие какие-то…

– Значит так, – отдышавшись, прервал меня Николай. – Сейчас бежим за ними до конца выработки, бежим прямо, ни в какие рассечки не заглядывая. Их потом проверим.

И он, не дождавшись реакции на свои слова, вытащил из ножен нож и бросился вперед. Мы с Ольгой рванули за ним. Минут через семь-восемь наша запыхавшаяся стая влетела в приствольный дворик запасного ствола. Там никого не было. Мы бросились к стволу и начали вслушиваться. Сверху, с лестничного отделения не раздавалось и звука.

– Они затаились где-то в рассечках, – решила Ольга, – надо возвращаться и обойти их все.

– Ты права, – согласился с ней Коля. – Если бы они добрались до этого ствола, то таиться в лестничном отделении им не было бы никакого смысла… Бежали бы сейчас наверх без оглядки…

– Ты прав, как никогда, лопух долбанный! – зло проговорил я, стирая грязной ладонью пот с лица. – Надо было эти дипломаты колючей проволокой к рукам твоим прикрутить. Песенки, блин, пел… "Какие девочки в Париже, черт возьми…" И откуда только ты, пьянь болотная, Евтушенко знаешь?

– Дык он из рассечки выскочил, толкнул меня со всех сил в спину и вдарил чем-то по кистям… Смотри… – сказал он, протянув ко мне кисти рук с багровыми следами ударов.

– Так тебе, козлу, и надо!

– Не ссорьтесь, мальчики, – начала успокаивать нас Ольга. – Покурите лучше.

Я вытащил пачку сигарет и мы с Николаем закурили.

– А ты не ушиблась? – успокоившись, спросил я девушку.

– Нет… Коленки немного болят и ладошки… – ответила она, смущенно улыбнувшись. – Что делать будем?

– Что делать, что делать… – пробурчал Коля в ответ. – Пошлите баксы искать.

* * *

Мы пошли назад, заглядывая в каждую встречавшуюся на пути рассечку. Вторая справа по ходу горная выработка оказалась эксплуатационным штреком. И, войдя в него, мы сразу же увидели следы. Присмотревшись к ним, мы определили, что топтали выработку двое человек, причем один из них был гигантом, носившим резиновые сапоги размером не менее 47-го. След его товарища был много меньше и тянул разве что на 35-й.

– Один раз они прошли сюда и два раза внутрь, – определил Коля, пройдя метров десять вдоль выработки. – И самые свежие следы ведут внутрь и оставлены они были бегущими людьми…

– Может быть, вернемся? – умоляюще обратилась ко мне Ольга. – Смотри, этот парень, судя по его следам, едва здесь умещался… Лучше быть бедным, чем мертвым… Тем более, что кубометр баксов – это гораздо больше миллиона…

– Если он такой большой и толстый, то почему он от нас убежал? – возразил я. – Мог бы размазать всех нас по стенкам штрека…

– Может быть, они думали, что мы вооружены? – предположил Коля. – Или может быть, они просто фраера из какого-нибудь очень столичного и очень лакированного обувного магазина… По крайней мере, мне этого очень хочется, чтобы были…

– Давайте сделаем так, – сказала Ольга явно ободренная последним предположением Николая. – Вы осторожно идите вперед и осматривайте боковые… боковые…

– Выработки… – подсказал я.

– Выработки… И если мы увидим или услышим их, я закричу: "Не стреляйте, не стреляйте!"

– И они не станут в нас стрелять! – засмеялся Коля.

– Нет, они подумают, что у нас есть оружие и быстренько сдадутся…

– Ладно, кричи… – усмехнулся я. – Только не очень громко, а то мы все тебе сдадимся.

* * *

И мы пошли по эксплуатационному штреку. Через некоторое время в правой его стенке стали появляться подходные выработки, когда-то ведшие к рудоспускам. Они обрывались в выработанное пространство, то самое, из которого мы добирались до долларового восстающего. Коля, уже несколько разуверившийся в успехе поисков похитителей эшелона водки, подошел по одной из них к краю обрыва и стал рассматривать расстилавшееся внизу подземное озеро.

– Пошли, что раззявился? – крикнул я ему сзади и тут же полетел на землю, сбитый мощным ударом кулака в спину. Уже теряя сознание от удара лбом о стенку выработки, я услышал Колин протяжный вопль: "А-а-а-а!!!" и "Чплех".

"Утопили Баламута!" – взорвалось у меня в голове и я отключился.

Когда я пришел в себя, рядом со мной сидел мокрый Коля. Носовым платком он стирал кровь, сочащуюся с моего лба.

– Ты когда его в последний раз стирал? – спросил я, живо вспомнив, невзирая на гудящую голову, как вчера в обед Баламут, скатав уголок платка в жгутик, чистил им уши.

– "Недавно, кажется, в бане мылся, а вот уже год пролетел", – пробурчал он и, широко улыбнувшись, добавил:

– С возвращеньецем вас! А Ольги-то нет… Увели твоенную бабу в неизвестном направлении…

– Как нет? – привстал я, не желая верить своим ушам.

– Пока ты отдыхал, я по штреку прошел метров на пятьдесят в обе стороны – нет никого…

– Вот блин! – воскликнул я, вскочил на ноги и в ярости начал бегать по выработке, пиная ее стенки ногами и грязно матерясь.

Коля наблюдал за мной с живым интересом и, когда я выговорился, протянул мне зажженную сигарету.

– А ты как? Жив-здоров? – спросил я, сделав несколько коротких затяжек.

– Еще как! Очень в воде освежился.

– Как ты думаешь, куда они пошли?

– Ты знаешь, Черный, мне почему-то кажется, что не хотят они на-гора по запасному стволу подниматься… Делиться, наверное, не хотят с оставшимися там…

– И ищут другой выход?

– Если они в горном деле ничего не смыслят, то они могут и не знать, что на любой шахте обязательно должен быть другой выход…

– Не знали, пока нас не увидели…

– Так значит, они сейчас его ищут…

– И Ольгу прихватили, чтобы его показала…

– Если не дура – сможет убежать… – проговорил я, подумав. – Пошли, что ли, дойдем до конца штрека?

– Пошли, – пожал плечами Николай и мы направились к эксплуатационному штреку. Николай пошел первым, но, пройдя несколько метров, внезапно остановился и повернулся ко мне.

– Ты что? – удивился я.

– Понимаешь, мне в голову пришло, что они в любом случае пойдут наверх, на восьмой горизонт… И пойдут нашим путем. Ведь другого пути, как я понимаю, нет…

– И что ты предлагаешь?

– Понимаешь, не могли они далеко уйти… И поэтому я предлагаю новейшую тактику партизанской войны в джунглях. А именно – сесть в засаду у провала и ждать, пока они на нас сами напорются… Если они пойдут наверх нашим путем, разденемся, потихоньку переплывем на ту сторону и сзади нападем.

– Давай, так и сделаем… – согласился я и мы, потушив фонари, вернулись в злополучную подходную выработку.

* * *

Сидели мы в ней часа полтора. Все это время Коля спал, решив, видимо, что свою часть работы – выработку субгениального плана освобождения Ольги и возвращения денег – он успешно выполнил.

Я уже подумывал, не разбудить ли его и не отправиться ли нам восвояси наверх, как в озеро откуда-то сверху свалился и булькнул в воду камешек. Я мгновенно раскрыл глаза и увидел слабый свет, струящийся из штрека, по которому мы добирались до утраченных ныне долларов.

Сразу же ткнув рукой Колю, я начал наблюдать и вслушиваться. Проснувшийся Баламутов пытался что-то сказать, но я сжал ему коленку пальцами и он замолчал. Вновь взглянув в сторону штрека, я ничего не увидел – свет исчез.

И лишь минут через двадцать он возник вновь и в штреке мы увидели силуэт стоящего к нам спиной высокого, под два метра, человека с горящим на груди фонарем. Еще через некоторое время из глубины штрека к нему вышли Ольга и маленькая женщина. Женщина спросила что-то у Ольги, та ответила, махнув рукой в сторону стенки провала по которой шла тропа, ведущая на восьмой горизонт. Затем гигант и женщина некоторое время стояли, высматривая тропу в лучах своих фонарей.

То, что случилось потом, заставило наши с Колей сердца застучать так громко, что мы смогли их слышать – гигант вернулся в штрек и через минуту вышел из него с двумя нашими дипломатами в руках!

– Как я тебя обожаю! – в приливе чувств зашептал Николай и тут же смолк – я опять сжал его коленку из всех сил.

Гигант в это время снял с плеча женщины полупустой вещмешок и, присев на корточки, начал не спеша перекладывать в него пачки долларов. Закончив, он повесил вещмешок на плечи, пропустил вперед Ольгу и направился следом за ней. Женщина же присела на корточки и начала справлять нужду. Баламуту картинка понравилась.

Как только свет фонарей похитителей наших долларов растворился в выработке, ведущей к стволу на восьмом горизонте, мы с Николаем скинули сапоги, разделись до плавок, спустились к озеру и переплыли его, держа фонари и ножи над головами.

– Оставим фонари где-нибудь наверху и пойдем за ними потихоньку, – предложил Коля, когда мы подымались по тропе. – Подкрадемся как можно ближе и нападем. Только учти – такого громилу надо бить наверняка…

– Убить хочешь? – спросил я, остановившись. – А, может быть, ну его к черту? Фраер он… Да и Ольга ему, наверное, сообщила, что у нас портативные автоматы во всех карманах…

– Лучше бы, конечно, замочить его… – вздохнув ответил Николай. – Но хватит с меня и одного распоротого брюха… До сих пор кишки перед глазами стоят… Ладно, пойдем… Что получится – то получится…

В откаточном штреке восьмого горизонта, метров за сто от себя, мы увидели свет и идущих к стволу людей. Подобравшись к ним поближе, мы смогли рассмотреть, что первым идет гигант, а за ним – последовательно Ольга и женщина.

– Она должна догадаться отпихнуть бабу в сторону! – сказал Коля и, вытащив нож, стремглав побежал вперед. За ним бросился я. Услышав наш топот, гигант схватил Ольгу подмышку и тоже побежал. Через секунду он скрылся за поворотом. Мы пробежали мимо прижавшейся к стенке оцепеневшей женщины (если бы не ее фонарь, мы бы ее и не заметили), миновали поворот и увидели, что гигант продолжает мчаться во весь дух. Мы с Колей уже по несколько раз ранили босые ноги разбросанными по штреку костылями и остроугольными камнями, но продолжали бежать не сбавляя скорости.

И вот, когда мы почти уже догнали гиганта, бежавший впереди Коля наткнулся большим пальцем босой ноги на торчавший из шпалы костыль и, взвыв от боли, упал наземь. Я же падал на Колю с диким криком восторга – перед тем, как споткнуться о него, я увидел, что, о чудо, упал и гигант!

Мы быстро поднялись и, хромая, направились к нему. Подойдя вплотную, в свету отброшенного в сторону фонаря, мы увидели лежащего на боку мужчину лет сорока… Неподвижные его глаза были широко раскрыты, а по лбу стекала тоненькая струйка крови. Рядом с ним на досках людского ходка сидела Ольга и тихо плакала. Я сел рядом с ней, обнял за плечи, коротко поцеловал в испачканный носик и нежно сказал:

– Не плачь, киска… Все уже позади…

– Не понял… – склонившись над телом мужчины, пробормотал сбоку Коля. – Он абсолютно мертвый… Вот хохма!

– Он на бегу ударился головой о рудничный фонарь… – сказала Ольга навзрыд. Я только и услышала: "Бум!"

– И вправду, – удовлетворенно подтвердил Коля. – Смотрите, вот фонарь… Не сняли его при ликвидации выработки. И кровля штрека здесь пониже… Да, бог – не фраер, он все видит!

Еще раз убедившись, что мужчина мертв, Коля оставил мне снятый с плеч гиганта вещмешок и ушел за женщиной.

– Как ты? Не обижали они тебя? – спросил я, обняв все еще всхлипывающую девушку.

– Нет… Странные они какие-то… Он – какой-то автоматический, делал только то, что она ему приказывала. А она… Мне кажется, что я слышала где-то ее голос.... И еще кажется, что она эти подземелья как свои пять пальцев знает… Хотя спрашивала меня, как отсюда выбраться… На этой шахте все какие-то тронутые…

Последнее слово Ольга произнесла когда плененная Колей женщина уже стояла за ее спиной. На вид ей было лет тридцать пять. Правильные черты лица, проницательный взгляд, блестящие карие волосы, ладная фигурка делали ее если не красавицей, то вполне привлекательной дамой. Коля, видимо, сразу же отметивший это, сказал ей более чем мягко:

– Рассказывайте все, гражданка. От начала и до конца.

– Я – Ирина Ивановна Большакова. Мы с ним из Кавалерова… – начала она бегая испуганными глазами по нашим лицам и трупу. – Он мой сосед… Петр Ильич его звали. Одни мы с ним жили в двухквартирном доме… Он тихий – в детстве энцефалитом в легкой форме переболел. Позавчера записку без подписи нашла в почтовом ящике и пачку долларов, полторы тысячи всего было. В записке писалось, что баксов на запасном стволе Шилинской штольне много… И схемка там была где искать. Ну, мы с Петром Ильичом снялись быстренько и на мотоцикле сюда приехали. А что делать? Работать негде, денег нет совсем, обнищали донельзя. Вот и покусились на это странное предложение…

– Схемка у вас с собой? – спросил я, нахмурясь. – Ох уж эти схемки… Тираж у них, похоже, как у книжек Марининой…

– Да, со мной, – ответила женщина и начала суетливо рыться в карманах вязанной кофточки. И проверив каждый из них по несколько раз и ничего не найдя, испуганно воскликнула:

– Ой, я, наверное, ее потеряла, когда от вас бегала… Но там все равно ничего понять было нельзя, даже на каком горизонте искать…

– Чудеса в решете… – пробормотал я и продолжил допрос Ирины Ивановны:

– А почему вы от нас наверх по запасному стволу не побежали?

– Это кошмар какой-то! Как только приехали на шахту и стали ее осматривать и к стволу подошли, голый человек, совсем бешенный и дикий, выскочил откуда-то с дубинкой и на нас напал. Петр Ильич с испугу его саданул в лоб и в шахту побежал. Я – за ним, а псих этот очухался – и за мной. И под землю нас загнал. Мы пытались выскочить, но он весь день по лестничному отделению туда-сюда скакал… – рассказала женщина и сокрушенно добавила:

– Все припасы наши, одеяла, вещи личные там остались…

– А на нас почему напали? Можно ведь было договориться…

– А вы что на нашем месте сделали бы? Если бы у вас из-под носа такую кучу денег увели?

– Ну, наверное, то же самое… – невольно улыбнулся Николай. – Подкрались бы сзади и – по кумполу…

– Ну вот! А я три месяца мяса не видела… А сладости, даже карамель – и забыла когда… Одна прошлогодняя картошка, камбала вонючая, да что тайга подаст. А на эти деньги все можно купить, – кивнула она на вещмешок с долларами. – И прощение тоже…

– Опоздала ты! – усмехнулся я. – Вон, этот, на них эшелон водки заказал.

– Давайте, покойника похороним и – домой, – раздраженно прервал нас Коля (он явно ревновал) и, взявшись за ноги трупа, потащил его в глубь выработки. Я присоединился к нему. Вдвоем мы оттащили труп Петра Ильича в ближайшую обваливавшуюся разминовку, обрушили над ним кровлю, засыпали, что осталось торчать и пошли на-гора.