Текст книги "Мариам. Талант соединенный с мужеством"

Издательство «Советский писатель» известно в нашей стране и за её пределами, создано при участии Максима Горького. Многие книги, ставшие классикой, увидели свет в его стенах. Я считаю одной из своих жизненных удач служение литературе в этом благословенном месте.

Как-то, в конце восьмидесятых, мой начальник, заведующий редакцией прозы народов СССР, Арнольд Тамм сказал мне:

– Займись рукописью Ибрагимовой.

– А кто такая? Не знаю.

– Прочитай, узнаешь. Кстати, в досье есть рецензия Чингиза Гусейнова и Геннадия Иванова. Рекомендуют. Правда, есть кое-какие замечания, да назови хоть одного рецензента, у которого их бы не было. Вредный это народ. – Он засмеялся.

– Но, Арнольд, ты же знаешь, что я вплотную занимаюсь Казахстаном. На очереди – Ануар Алимжанов, Нурпеисов, Аким Тарази. Время поджимает, а тут Дагестан… Надо бы кое с чем ознакомиться…

Арнольд отмахнулся от меня:

– Не прибедняйся! «Ознакомиться»! А кто редактировал Фазу Алиеву? Магомеда Шамхалова? Якуба Яралиева? Мусу Магомедова? Не заставляй меня напрягаться и вспоминать всех твоих дагестанских авторов. Судя по отзывам рецензентов, рукопись Ибрагимовой перспективна. Читай, не затягивай, может, в план редработы успеем.

Я знала, что план выпуска на ближайший год уже составлен, одобренные рукописи ждут своей очереди: план, увы, не резиновый, но, когда я прочла роман «Имам Шамиль», поняла, что время для этой книги пришло. В воздухе уже давно витало её предчувствие, давно «бродил её призрак», как выразился бы основоположник марксизма.

Я читала рукопись «Имам Шамиль», постоянно находясь во власти таланта её автора, и порою забывала о своей задаче – не пропустить чего-то такого, что снизило бы качество будущей книги. Все сцены – битвы в горах, любовные свидания, жуткие казни – стояли перед моим мысленным взором, как живые.

Ценность книги Мариам, наряду с другими достоинствами, на мой взгляд, заключается в том, что проблемы её не стареют.

Москва, «Советский писатель», 1991 г.

В 1839 году император Николай I прибыл на Кавказ для встречи с Шамилем. Он желал прекратить эту бессмысленную, кровопролитную войну

Именно об этом велись переговоры с генералами Фези и Клюки фон Клюгенау, но встреча не состоялась из-за интриг и непонимания.

После штурма Ахульго исчезла мирная альтернатива развития отношений Шамиля с Россией.

Имам Шамиль не был безусловным противником всяких отношений с Россией.

Ему как всем вместе и каждому в отдельности из свободолюбивых сынов гор, было изначально неприемлемо насильственное присоединение Кавказа, когда вооружённое сопротивление оставалось единственным способом отстаивания интересов свободных горцев.

Ранняя смерть Джамалуддина, старшего и любимого сына, блестящего русского офицера, изменила мировоззрение Шамиля.

Приказ главнокомандующего Кавказской армией князя Барятинского о приостановке военных действий на всём Кавказе в связи со смертью Джамалуддина потряс имама Шамиля и его окружение. Горцы поняли, что русские им не враги.

Во время начавшихся военных действий России с Турцией двадцатитысячная армия Шамиля не ударила в тыл русским войскам.

Если бы это случилось, то, возможно, история Кавказа была бы иной.

Долгая и трудная война… Но и в эту жестокую пору люди не могут жить без любви. Любовная тема проходит через весь роман.

Мало кому известна романтическая любовь, возникшая между сыном Шамиля Джамалуддином и Лизонькой Олениной, внучкой президента Российской академии художеств А.Н. Оленина. Жаль, что судьба свела двух молодых людей ненадолго. Уже один этот сюжет – основа отдельного интересного романа.

Шамиль женился на пленённой им невесте русского генерала Пулло, благородной и образованной армянке Анне Улухановой. Узнав Шамиля и искренне полюбив его, Анна добровольно приняла ислам и стала зваться Шуанат. В любви и счастье Шамиль прожил с ней до конца дней своих.

Из любви к аварцу Юнусу, верному приближённому имама Шамиля, приняла обычаи и традиции горцев и еврейка Мазаат.

Трагически погиб наиб Чечни Шугаиб, полюбивший Султанат.

Оборвалась на самом взлёте несбывшаяся любовь чеченки Сану к Хаджи-Мурату.

На Кавказе была и другая Россия…

Россия передовых общественных деятелей, декабристов, великих писателей и учёных, энтузиастов-просветителей, исследователей, простых людей, своею жизнью и судьбой понимавших истоки справедливости, свободы, добра и зла.

Эта историческая сила была на стороне горских народов. Именно их влияние подготовило глубинный поворот кавказцев от традиционной ориентации на Восток к новой – на передовую русскую культуру, что и дало Кавказу новую историческую перспективу.

Царская армия была доведена до 280 тысяч человек при постоянной армии Шамиля 20 тысяч. Война поглощала ежегодно до 60 тысяч человек и одну треть всех доходов Российской империи.

Лермонтов, Толстой, Бестужев-Марлинский, Грибоедов, Пушкин – все они близко знали горцев, имели среди них друзей, изучали их языки.

С восхищением говорили о своих противниках, безусловно признавая их моральную и историческую правоту, прямо и честно описывали трагические события, участниками которых были сами.

Герцен, Чернышевский, Добролюбов оценивали войну как кровопролитную и бессмысленную, подчёркивали народно-освободительный характер движения, возглавляемого Шамилем. Писали, что «борьба велась со стороны горцев за независимость их страны, за неприкосновенность их быта».

События на Кавказе в XIX веке характерны для гражданской войны, когда брат поднимал руку на брата.

Показательно высказывание подполковника Русской армии В.С. Нурова: «Я шёл в бой за дело, которое было мне совершенно чуждо. Был тем более далёк от того, чтобы считать горцев своими врагами. И всегда восторгался их героическим сопротивлением».

Эти идеи отчётливо прослеживаются в произведениях великих живописцев и просветителей – Добролюбова, Чернышевского, Рубо, Верещагина, Репина, Айвазовского, Гагарина, других менее известных, но не менее тонких наблюдателей кавказской жизни девятнадцатого столетия.

Феномен Мариам

Владимир Дегоев, профессор МГИМО

Дело было в 1994 году в Стэнфордском университете (США). Шёл как-то вдоль бесконечных библиотечных стеллажей. Совершенно случайно взгляд выхватил из огромного числа книг корешок с надписью: «Мариам Ибрагимова. Имам Шамиль». Несколько опешил от неожиданности. К тому времени я уже давно работал над темой Кавказской войны и знал, что биографических книг о Шамиле можно пересчитать по пальцам одной руки.

Вскоре увесистая стопка ксерокопий (601 страница, как сейчас помню) была у меня в руках. Хотел было отложить чтение до возвращения в Россию: в заграничных научных командировках каждый час на вес золота. Но любопытство превозмогло – всё же не каждый день появляются книги с таким сюжетом. Не терпелось узнать. Нет, не о Шамиле, о котором я имел неплохое представление, а о писателе, дерзнувшем исследовать этот сложнейший образ художественными средствами.

Прочёл роман на одном дыхании. И открыл для себя самобытного мастера литературной живописи – Мариам Ибрагимову, а благодаря её таланту – «другого» Шамиля. Я признателен этой удивительной женщине за то, что глубже понял – как много может дать художник историку.

Судьба имама Шамиля

К Афанасьев 13 июля 1994 г.

Лет пятнадцать назад мне повезло познакомиться с интереснейшей женщиной. Она работала врачом в одном из привилегированных кислободских санаториев.

Звали её Мариам Ибрагимова. Кроме своей основной медицинской деятельности, она была прекрасным писателем и написала около десятка поэтических сборников и книг. Очень хорошо рисовала.

Её дом в центре города стоял над горным потоком. Он был сделан так, что сохранил все характерные особенности горной сакли.

Всё здесь говорило о высокой духовной сущности живущего. Старые текинские ковры с выцветшими красками, помнящие времена Печорина, старинное серебряное оружие, несколько картин, написанных самой хозяйкой, старинные фотографии.

Попадая в этот дом, можно было поверить, что машина времени – это не выдумка фантастов. И если бы не современная видеотехника, библиотека, то можно было бы подумать, что тебя забросило в горный аул.

На одной из фотографий запечатлены высокий горец и русская красивая девушка. Только истории этой фотографии хватило бы на интересный роман.

Это родители Мариам – Ибрагим и Прасковья. Они встретились в Ейске в начале прошлого века. Прасковья затем превратилась в Патимат, приняла ислам, прожила с Ибрагимом всю жизнь, соединённую любовью.

Её бабушка, Елена Васильевна, урождённая Пущина. Так что Мариам по материнской линии приходилась правнучкой Василию Пущину, другу Пушкина, декабристу. Вот как Кавказ неожиданно переплетал и переплетает человеческие судьбы!

Меня интересовала рукопись на её рабочем столе. Многие страницы разрешено было прочитать. Это был роман о жизни знаменитого имама Шамиля.

До этого мне почти ничего не удавалось прочесть о жизни человека, четверть века воевавшего с Российской империей. Был знаком с ним по рассказам Пикуля, кое-что знал из произведений Толстого. Вот, пожалуй, и всё.

Почти тридцать лет Мариам Ибрагимова не могла напечатать свою книгу. Не всякий человек смог бы так долго нести такую нелёгкую ношу. Тридцать с лишним лет работать в ящик стола и верить, что когда-нибудь книгу напечатают, что она дойдёт до читателя.

Мало кто знает о романтической любви, возникшей между внучкой президента Российской академии художеств А.Н. Оленина Лизонькой и сыном имама Шамиля Джамалуддином.

Как же судьба свела этих молодых людей? Разве это не сюжет для ещё одного интересного исторического романа?

О самом Шамиле и до сих пор известно не слишком много.

В начале Кавказской войны, когда русские осадили крепость Гимры, Шамиль был уже вполне сформировавшимся человеком с сильной волей и острым умом.

В 1834 году он становится третьим имамом, сосредоточив в своих руках светскую и духовную власть над горскими народами. Его почитали, авторитет его был непререкаем. По происхождению он был аварец и принадлежал к одному из тридцати семи известных родов.

Высок ростом, глаза тёмного цвета, зубы ровные и мелкие, борода небольшая и рыжая, ухоженная. Он был хорошо образован, умел читать и писать по-арабски. Был строг и требователен к своему окружению, даже к отцу, который нарушал законы шариата и любил иногда выпить.

Сам Шамиль не курил, не переносил табачного дыма, любил красивое оружие и не расставался с двумя пистолетами и богатым кинжалом, был прекрасным наездником. Понимал толк в лошадях.

Этот жёсткий человек очень любил детей, и дети тоже тянулись к нему. Говорят, даже дети пленённых княжон Чавчавадзе и Орбелиани очень привязались к Шамилю и не хотели с ним расставаться. Имам очень любил и своих детей.

Судьба его самого и его детей сложилась довольно трагично. Старший сын Джамалуддин в 1833 году в возрасте восьми лет был отдан в плен русским.

Благодаря этому сам Шамиль смог с войском выйти из окружения и спасти жизнь многих своих воинов.

Сейчас Россию можно представлять злой колонизационной империей. Но «колониализм» этот был довольно странным и своеобразным. Джамалуддин не был заключён в тюрьму или сослан в Сибирь, чего так боялся Шамиль.

Его зачислили кадетом в Александровский Царскосельский кадетский корпус.

Потом учился в Первом кадетском корпусе. Ему была дана возможность закончить Пажеский корпус, в который могли попасть далеко не все российские дворяне.

После учёбы царь определил его на службу в свою личную охрану. Джамалуддин был прекрасным офицером, отлично владеющим несколькими иностранными языками, обладал недюжинными математическими способностями. Его окружали интересные молодые люди, друзья, его любили и уважали в обществе. Он был близок с детьми императора Николая I.

Везло ему и в любви. Красавица светских салонов Лиза Оленина ответила на его сильные чувства полной взаимностью. Они уже получили благословление её родителей на брак. Все любовались этой будущей семейной парой.

Но судьба внесла свои коррективы. Родной брат Джамалуддина Гази-Магомед захватил имение грузинского князя Орбелиани. Среди пленных оказались княжны Орбелиани и Чавчавадзе с детьми. Княжна Орбелиани происходила из царского грузинского рода.

Шамиль предложил русскому императору обмен знатных пленных на своего сына. Николаю I ничего не оставалось, как согласиться.

Разговор царя с сыном Шамиля был нелёгким. Так старший сын Шамиля вновь оказался на родине. Отец был очень рад возвращению сына.

Брат Лизы, Алексей, предпринимал ряд попыток, чтобы связаться с женихом сестры, но эти попытки ни к чему не привели. Джамалуддин очень тяжело переживал свою трагедию, он впал в тоску и вскоре умер. Скорее всего, от лихорадки.

Его пытался спасти русский военный врач Петровский, которого привезли из русского военного лагеря по просьбе Шамиля. Но он уже мало чем мог помочь молодому человеку, так как добирался до больного в седле по горным дорогам более трёх суток.

Странная всё-таки была война, когда противники оказывали друг другу такие необычные услуги, как помощь умирающему.

В 1859 году при штурме крепости Гуниб Шамиль вынужден был сдаться в плен. Он был доставлен со всем семейством в Петербург. Здесь он встречался с царём и вдовой Николая I, которая хорошо знала его сына.

Затем местом жительства почти на десять лет для него стал старинный русский город Калуга.

Накануне 130-летия окончания Кавказской войны многие исследователи пытались найти авторитетные источники с русской стороны, осуждающие эту войну Даже немодного нынче Маркса вовсю цитировали.

Конечно, война есть война.

Но хуже, когда ошибки прошлого пытаются переложить на нынешнее поколение.

Когда смотришь на гряду молчаливых Кавказских гор, когда задумываешься, чему свидетелями они были, когда с печалью узнаёшь, что в отрогах этих гор вновь звучат гулкие выстрелы, хочется спросить эти горы: «Неужели вам суждено вновь стать свидетелями новых яростных схваток за обладание вашими вершинами? Неужели история нас, людей, так ничему и не учит, а горы призваны разъединять, а не объединять?»

Кто знает? Разве что горы! Но они молчат. И все мы должны оберегать и ценить эту тишину. Слишком дорогой ценой она всем досталась.

Двадцать пять лет с оружием в руках боролся Имам Шамиль за свободу и независимость горцев Кавказа.

Двадцать пять лет с пером в руках Мариам Ибрагимова защищала Шамиля от очернительства и клеветы.

Чтобы сохранить рукопись, она четырежды переписывала её от руки и рассылала своим верным друзьям.

Её пытались заставить замолчать, а когда это не удалось, то фамилия Мариам оказалась в списке врагов народа.

Судьба её была почти предрешена.

Если бы этот страшный список не попался на глаза влиятельному человеку, хорошо знавшему её – подругу своей дочери.

И если бы у него не хватило мужества настоять на своём.

Немеркнущая слава

Я несколько раз перечитал роман М. Ибрагимовой «Имам Шамиль».

Это великое произведение.

Я восхищаюсь мужеством горянки Марьям, написавшей книгу об имаме в жестокие годы репрессий.

И поражаюсь её знаниям. С такой тщательностью, точностью описаны сцены хаджа и, например, горский быт.

Сколько надо было вложить труда и душевной теплоты в роман, что читатели в восторге. Этой книгой М. Ибрагимова заслужила бессмертие и немеркнущую славу.

Сулейман Магомедов,

заместитель муфтия мусульман Азиатской части России Москва

Обладала даром режиссёра

Давно настало время создать киноэпопею об эпохе имама Шамиля. На мой взгляд, для этого подходит роман «Имам Шамиль». Марьям Ибрагимова была не только талантливой писательницей, но и кинорежиссёром от природы.

В ней причудливо сочетается дар сочинительницы и режиссёра, настолько ярко выписаны батальные сцены. Самое ценное в её романе – историческая правда. Надо найти возможности, силы и средства, чтобы экранизировать роман.

Магомед Сулейманов,

заслуженный деятель искусств Республики Дагестан и Российской Федерации, кинорежиссёр Махачкала

Творческий подвиг писательницы

Магомед Гасан-Гусейнов,

кандидат филологических наук

На подвиг способен не каждый, и совершивший его достоин глубокого почитания и преклонения. Подвиг, о котором идёт речь, совершён не в одночасье, а в течение нескольких десятков лет, можно сказать, в течение всей жизни Мариам Ибрагимовой, и потому он вызывает особое восхищение и уважение…

Передо мной кипа книг о Кавказской войне и её главном герое – имаме Шамиле. Ещё в недавнем прошлом их не публиковали, они были под запретом. Теперь же книги о Шамиле издаются массовыми тиражами – больное общество истосковалось по герою настоящему, бескорыстному и прекрасному.

Вот уже полтора столетия его образ продолжает волновать умы историков, публицистов, поэтов и писателей, мастеров кисти и резца, композиторов.

Художественная Шамилиана ещё ждёт своей глубокой оценки и осмысления, своего пытливого литературно-критического прочтения.

Не случайно французский писатель Пьер Закон писал о нём: «Грядущие поколения будут благословлять его память, может быть не как пророка и имама, а как героя и освободителя».

И вот тому новое яркое свидетельство: в издательстве «Советский писатель» увидел свет роман советской писательницы Мариам Ибрагимовой «Имам Шамиль». Радуют его объём – около сорока авторских листов и тираж – сто тысяч экземпляров.

Мариам Ибрагимова ещё со школьной скамьи увлеклась эпопеей полувековой Кавказской войны и личностью Шамиля. А в студенческие годы, готовясь стать медиком, она всё свободное время проводила в Дагестанском краеведческом музее, в архивах, всю жизнь собирала материал для книги.

Редактор Н. Голосовская пишет в предисловии к роману: «Может быть, при чтении книги Мариам Ибрагимовой «Имам Шамиль» возникнет риторический вопрос: возьмётся ли ещё кто-нибудь из наших соотечественников с такой любовью и страстью, с такой исторической преданностью за эту сложную, ставшую со временем противоречивой и неясной тему о кавказском имамате и третьем имаме его – Шамиле? Мариам Ибрагимова посвятила этой теме всю жизнь».

Роман пролежал в столе очень долго. Первый вариант трилогии был написан три десятка лет назад. Всем сердцем писательница была против неприглядной кампании вокруг имени Шамиля, развёрнутой бывшим первым секретарём ЦК компартии Азербайджана М. Багировым и вынужденно поддержанной А. Данияловым, подготовила полемическую статью, но её не напечатали. Ибрагимова должна быть благодарна судьбе – неприятностей в то смутное время могло быть много.

Азербайджанский учёный Гейдар Гусейнов за одно только сравнение национально-освободительного движения своего народа с шамилёвским был вызван к Багирову, получил от него такой нагоняй и обещание сгноить в тюрьме, что после этого покончил с собой.

Вообще, чтобы по-настоящему рассказать о героях и их подвигах, нужно самому быть готовым к самопожертвованию, иметь мужество идти на гражданский подвиг.

Такой характер и проявила женщина-горянка, горячий патриот своего края Мариам Ибрагимова. День за днём, год за годом, десятилетие за десятилетием – упорно и настойчиво взращивала свой роман-трилогию писательница, и потому он получился весомым и значительным.

Прежде всего, поражают масштабность романа, его многогранность, искусно описаны батальные сцены.

Перед нами встают почти все сколько-нибудь значительные сражения Кавказской войны, в описании которых автор проявила себя великолепным знатоком военного искусства.

Живописны картины жизни, быта, нравов и обычаев горцев. Как бы в новом свете предстаёт первозданная природа Дагестана.

Многие исторические факты и события, хорошо знакомые дагестанцам, а также близкие с детства картины родных гор и ущелий переданы так сочно, с такой новизной, что кажутся вновь открываемыми.

И не против русского народа воевал Шамиль, а против захватнической, колониальной политики царизма. Зная его добрый нрав и порядочность, к нему переходили русские солдаты, и он обращался с ними как гостеприимный хозяин, строил им жилища, устраивал их личную жизнь и всячески оберегал. Когда один из наибов ударил пленного солдата, Шамиль привлёк его к суду и сурово наказал.

После поражения на Ахульго Шамиль с приближёнными переехал в Ведено и стал имамом Дагестана и Чечни. Он был связующим звеном двух братских народов, которые рука об руку бились вместе с общим врагом, делили поровну тяготы жестокой войны. Эти страницы романа написаны ярко, сочно, и при сегодняшнем обострении межнациональных отношений они звучат особенно значительно.

Само время требует от нас обращения к опыту истории, традициям дружбы и братства.

В многолетней изнурительной борьбе с царским самодержавием имам вёл преимущественно оборонительную войну. Его борьба носила освободительный, справедливый характер. Об этом свидетельствует хотя бы то обстоятельство, что в период Русско-турецкой войны 1853–1857 годов имам Шамиль не вёл почти никаких военных действий.

Её роман – крупное событие в культурной жизни нашего горного края.

«Дагестанская правда», 19 июля 1991 г.

Всепоглощающая страсть к справедливости

Расул Магомедов

Горянка, лачка – правнучка друга Пушкина по лицею! Разве этого мало, чтобы о ней слагать стихи, писать восторженные статьи? Но наша Мариам заслужила глубокое уважение земляков своей героической жизнью и творческим подвигом, замечательным талантом и готовностью служить добру и правде. Действительно, Мариам Ибрагимова, одна из ярких представительниц народов Дагестана, занимает видное место среди интеллигенции Страны гор. Оставаясь душой с родным краем, большую часть своей жизни она отдала Ставрополью. И это одна из причин того, что земляки её знают мало.

Годы детства она прожила в высокогорном селении Хуты, среди скал и шумных водопадов. Больше всего Мариам любила слушать рассказы деда Исмаила. С гор на равнину в шумный город Мариам позвала жажда знаний. И ещё – страстная любовь к новой жизни. Она рисовалась горской красавице полной радужных грёз. Но жизнь предъявила ей суровые испытания, и ещё больше закалила её могучий дух.

В годы войны Мариам приняла на свои хрупкие плечи руководство госпиталем. На её руках обретали успокоение измученные ранами фронтовики. Она не только облегчала их физические страдания, но и возвращала любовь к жизни, буквально с того света вырывала отчаявшиеся души калек.

В ней счастливо соединились пламенная любовь к человеку, обострённое чувство долга, всепоглощающая страсть к справедливости.

В мирные дни как врач-терапевт поставила на ноги множество больных, чью благодарность она заслужила до конца своей жизни.

Работая врачом, она оставалась верной своей девичьей мечте – написать роман о великом человеке, вожде горских народов имаме Шамиле.

И написала! Чтобы оценить

её титанический труд, надо окунуться в исторический дух эпохи, в которой мы все тогда жили.

Имам Шамиль под пером Мариам Ибрагимовны Ибрагимовой великолепен! Он добр и щедр душой даже к своим поверженным врагам. В годы могущества и в день падения, в золотой клетке пленника и в новом взлёте на дипломатическом поприще, в лице пилигрима, держащего путь к святым местам Аравии, или же на молитвенном коврике в дни старческой немощи Шамиль у Мариам полон обаяния, мужества, благородства.

Историкам и литературным критикам ещё предстоит провести тщательный анализ произведений Ибрагимовой, в том числе лучшего из них – о великом Шамиле, которое выдержало за короткое время уже три издания. Им предстоит тщательно изучить жизнь Мариам, чтобы взять с неё пример и оценить её творческий подвиг.

Нам же пока остаётся читать трилогию «Имам Шамиль», любоваться красотами родной земли и гордиться подвигами наших предков, так любовно описанными Мариам Ибрагимовой в её пламенной книге.

«Молодёжь Дагестана», 8 марта 2002 г.

Многие наши беды начинаются с того, что мы не извлекаем уроков из своего прошлого, забываем выстраданный нашими предками опыт достижения мира и единства, отрекаемся от своего рода и племени, корней своих.

Рустам Ибрагимов

Возвращение Шамиля. Вехи истории

Адиль-Гирей Гаджиев, старший научный сотрудник Института истории, языка и литературы Дагестанского филиала Академии наук СССР

Из рецензии на рукопись романа-трилогии

«Имам Шамиль»

Окутанное легендами имя Шамиля широко известно в мире и постоянно привлекает внимание выдающихся политических деятелей, известных историков, литераторов, поэтов, писателей, художников, скульпторов. Сложность жизненного пути Шамиля, человека необыкновенной судьбы, ставшего самым влиятельным имамом среди мусульманских народов России, с первых дней движения и поныне вызывает дискуссии вокруг его имени с чрезвычайно широким спектром оценок и суждений – от торжественного восхваления до полного отрицания.

О Шамиле опубликовано мало работ. Изданные в конце девятнадцатого и начале двадцатого века в России и странах Западной Европы биографические очерки о нём стали библиографической редкостью. Исследователи до сих пор не создали научной биографии Шамиля. Первые биографические брошюры о нём, опубликованные Расулом Магомедовым накануне Великой Отечественной войны, были изъяты и уничтожены. Многие учёные и историки осуждали колониальную политику царской России на Кавказе. Борьбу горцев Дагестана и Северного Кавказа считали народно-освободительным движением, важным событием в мировой истории, а Шамиля – великим демократом. Карл Маркс и Фридрих Энгельс восторгались мужеством горцев, храбро сражавшихся с превосходившими силами царских войск, отмечали всемирно-историческое значение этого движения. Они призывали угнетённые колониальные народы мира последовать примеру народов Дагестана и Северного Кавказа, высоко поднявших знамя народно-освободительной борьбы. «Народы, – писал Маркс, – учитесь у них, на что способны люди, желающие остаться свободными».

А.М. Горький призвал историков и литераторов собрать материал и написать книгу, в которой была бы отражена героическая борьба народов Северного Кавказа под руководством Шамиля.

Вся история Кавказа и Дагестана не знает более крупной политической фигуры, чем имам Шамиль. Он прославился своей 2 5-летней справедливой борьбой, пользовался большой популярностью – как на мусульманском Востоке, так и на христианском Западе.

Секретарь Шамиля Гаджи-Али характеризует имама как крупного учёного-арабиста, мудрого организатора, руководителя умного, проницательного, храброго, мужественного и решительного.

В одном из селений, относящихся к вольному обществу Койсубу-Гимры, в семье свободного узденя Шамиль родился. Он рано начал увлекаться джигитовкой, бегом, прыжками в высоту и через расщелины скал. Участвовал в сельских состязаниях по метанию камня, кинжала, стрельбе из порохового ружья, фехтованию. Но главным его увлечением была учёба. Успешно пройдя курс по письму и чтению Корана у местного муллы при гимринской мечети, Шамиль начинает странствия по стране в поисках учёных мудрецов при медресе соборных мечетей. Вскоре он изучает курс теологии у шейха Джамалуддина-Гусейна в медресе при Гази-Кумухской соборной мечети. Затем жажда познаний приводит его в Араканы к известному знатоку шариата (мусульманского права) кадию Саиду Араканскому. Вместе со своим старшим товарищем по учёбе и другом Гази-Магомедом – первым имамом, возглавившим освободительное движение в Дагестане, – Шамиль увлечённо изучает Тарикат (путь к истине) у известного учёного в Кюринском округе муллы Магомеда Ярагского, окончившего высшее духовное училище в Средней Азии.

Одновременно Шамиль изучает арабский язык, который открывает ему доступ к трудам известных философов, историков, математиков, астрономов, полководцев и государственных деятелей исламских стран.

Вполне сформировавшийся к восемнадцати годам, стройный, подтянутый учёный-джигит, он обращал на себя внимание соплеменников не только завидной внешностью и манерами держаться с достоинством, но и сдержанной скупостью устной образной речи.

Когда началась экспансия царского самодержавия на Кавказ, в частности в Чечню и Дагестан, Шамиль, как и народы всех вольных обществ, сразу стал на сторону борющихся за свою свободу и независимость. Это было естественно, ибо люди с оружием в руках, привыкшие отстаивать свою свободу с единоверными местными феодалами, не желали мириться с угнетением. Большие познания в науках и физические способности, заметно отличавшие молодого мюрида от сверстников, позволили Шамилю занять место в кругу светских и духовных руководителей, возглавлявших движения народа. Со временем он стал первым помощником имама Гази-Магомеда, а после его гибели – второго имама Гамзат-бека, убитого братом Хаджи-Мурата в Хунзахской мечети.

В 1834 году сходом старейшин и узденей вольных обществ Шамиль избирается третьим имамом. Авторитет Шамиля был настолько велик, что горцы считали его вторым пророком после Магомеда и клялись до смерти сражаться под его знамёнами.

Несмотря на сложную обстановку в стране, постоянные стычки и крупные сражения с напирающими внутренними, но особенно с внешними врагами, Шамиль приступил к объединению разрозненных сил для борьбы с неверными на подвластных имаму территориях. Чуждый высокомерия, тщеславия, одарённый незаурядным умом и способностями от природы, умножающий свои познания, он окружил себя учеными-мудрецами, знатоками мусульманского права и местных адатов, создал совет старейшин, без ведома и согласия которого не решался ни один вопрос, касающийся повседневной жизни имама, общественных устоев, судебно-правовых и военных действий.

Шамиль был не только выдающимся полководцем, но мудрым государственным деятелем. В результате образования имамата им была создана сильная централизованная власть, ликвидирована феодальная раздробленность, прекратились междоусобицы среди феодалов, обществами, необходимые для нормального развития производительных сил. Шамиль проводил важные социальные мероприятия в жизнь. В имамате действовали прогрессивные законы против кровной мести, отрубания рук, ног. Имам запретил употребление спиртных напитков, курение, ликвидировал ханские привилегии, освободил рабов, женщины оказались в более свободном положении. В своей социальной деятельности Шамиль придавал большое значение развитию просвещения. В имамате все народности пользовались равными правами, что способствовало укреплению интернационального единства, дружбы перед общим врагом – царизмом, установившим здесь национальный гнёт.

Шамиль является первым крупным реформатором ислама в Дагестане с учётом местных особенностей, в условиях народно-освободительной борьбы. Движение, руководимое им, носило как антиколониальный, так и антифеодальный характер. Шамиль отменил в имамате сословия, существовавшие между узденями и дворянами, отобрал у местных владельцев все их права, сравнял их с народом и уничтожил ханские и бекские звания. Теперь все люди у Шамиля считались узденями, что означало – свободный, независимый. Шамиль ликвидировал зависимые отношения, освободил рабов.