Текст книги "Ментовский вояж: Везунчики. Рейдеры. Магелланы"

На первый взгляд, казалось бы, не особо опасный противник для тех, кто вооружен дульнозарядными ружьями и пушками и знает, как построить паровую машину. Однако благодаря теплому тропическому климату и прочим особенностям данной территории аборигены не испытывали проблем с продовольственной базой и могли выставить многочисленные отряды отменных бойцов. Более того, воинственные туземцы поклонялись кровожадным богам войны, а вся их цивилизация была буквально пропитана культом насилия.

До появления в чужом мире иржиков аборигены с азартом и удовольствием резались друг с дружкой, не доходя, впрочем, до тотального истребления побежденных племен. С появлением же неизвестно откуда чужаков, да еще и заметно отличающихся по внешнему виду, у ржепиков родилась идея воистину глобального масштаба – уничтожить пришельцев, убить их всех до единого. Боги войны, разумеется, одобрили и благословили поставленную задачу, потребовав себе новых жертв, да побольше.

Воевать против белокожих туземцев оказалось очень и очень трудно. Ржепики умели мастерски вести партизанскую войну в местных джунглях, а индивидуальная подготовка их воинов оказалась выше, чем у солдат-иржиков. Серокожим не помогало ни огнестрельное оружие, ни прежний боевой опыт, ни храбрость защитников атакованных кластеров. Враги грамотно использовали природные условия – весенний и осенний сезоны дождей – и методично вырезали анклав за анклавом.

Разумеется, иржики пытались перенести войну на территорию противника, организовав несколько рейдов через восточные горы. Все эти рейды завершились полным разгромом экспедиционных сил, а потери в личном составе вынудили серокожих эвакуировать население всех своих восточных кластеров.

В свою очередь, ржепики, окрыленные победами и трофеями, продолжили совершать набеги на материковые анклавы чужаков. Война продолжалась, и вождям серокожих пришлось пойти на радикальные меры ради спасения своей расы и цивилизации в целом.

План был прост – переселение всех иржиков на большой и длинный остров, отделенный от континента непреодолимым для врага проливом. Благо в наличии имелось нескольких военных кораблей, вооруженных гладкоствольными пушками, а белокожие аборигены не имели никакого понятия о способах ведения войны на море.

В общем, спустя двадцать лет после катаклизма серокожие разрушили и сожгли свою последнюю материковую крепость и перебрались на остров, названный ими просто и коротко – Дайяр, что в переводе на русский означало Оплот, или Крепкий Дом.

В течение следующих десятилетий раздосадованные ржепики неоднократно предпринимали попытки пересечь шестидесятикилометровый пролив, за которым скрылись чужеземцы, но каждый раз терпели неудачу за неудачей. Впрочем, неудивительно, если учесть, что флотилии белокожих состояли из лодок-долбленок и больших и медлительных плотов. Форсировать пролив удавалось лишь единичным группам диверсантов, которых обычно быстро обнаруживали, окружали и безжалостно уничтожали.

Обретя относительный покой, иржики сразу же развернули масштабное строительство новых военных кораблей, и спустя какое-то время у аборигенов пропало всяческое желание соваться в море. А вскоре ржепики и вовсе оказались в положении обороняющихся, так как окрепший флот серокожих принялся совершать набеги на завоеванное врагом побережье.

Воюющие стороны поменялись ролями, среди вождей белокожих произошел раскол, после чего часть племен завоевателей ушла на свои старые земли за восточные горы. Оставшиеся же стали стараться держаться подальше от пролива и от моря вообще, чтобы не попадать под удары десантных отрядов иржиков.

Море не только спасло серокожих от полного уничтожения, но еще и вдохнуло в их цивилизацию вторую жизнь. Как и в нашем случае, божественное провидение закинуло на другую планету некоторое количество кораблей вместе с экипажами, благодаря чему иржики сразу же получили возможность исследовать новый мир.

Спустя всего какой-то год серокожие разведали все близлежащие острова, констатировав, что те полностью необитаемы. Затем один из капитанов совершил открытие, ставшее эпохальным – нашел устье реки, которую мы окрестили Амазонкой.

Поднимаясь вверх по Амазонке, иржики достигли большого пресноводного озера, на берегах которого обнаружились развалины нескольких городов. В указанных развалинах в тот момент еще обитали одичавшие великаны – потомки тех, кто построил и города, и открытые чуть позднее пирамиды.

Эти злобные чернокожие существа ростом в четыре-пять метров употребляли в пищу все, вплоть до мяса пойманных в горах белокожих гуманоидов. Позднее выяснилось, что ржепики, не страшившиеся драться хоть с самим дьяволом из преисподней, панически боятся чернокожих великанов и обходят их земли десятой дорогой.

Не сложно догадаться, что попытка установить контакт с чернокожими троглодитами не увенчалась успехом, а первая же встреча лицом к лицу закончилась потерями с обеих сторон. Под прикрытием артогня с бортов своих кораблей иржикам удалось оторваться от преследования, после чего серокожие более сотни лет не совались в страну разрушенных городов.

Несколько лет спустя одна из экспедиций иржиков добралась до небольшого архипелага на северо-западе, населенного краснокожими великанами, с которыми также не удалось наладить никаких контактов. Краснокожие островитяне оказались столь же злобными и кровожадными созданиями, как и их чернокожие родственнички с материка. Вновь открытые острова назвали архипелагом Людоедов, а во всех лоциях подробно расписали, что ждет тех несчастных, кому не посчастливится высадиться на эти земли.

Время шло, и раса серокожих постепенно адаптировалась к жизни в новом мире. Обретя новый дом в прямом смысле этого слова, иржики поставили себе задачу сделать из него остров-крепость и остров-сад, как говорится, в одном флаконе.

Тармод минут пять с гордостью перечислял достижения нескольких поколений своих предков, не покладая рук трудившихся ради выживания их цивилизации. В результате, как я понял, Дайяр и более мелкие близлежащие острова превратились в чуть ли не вылизанную до блеска Японию, в технологическом плане по-прежнему живущую примерно на уровне нашего девятнадцатого века. Для дальнейшего продвижения по пути научно-технического прогресса серокожим банально не хватало населения, так как вялотекущее противостояние с ржепиками требовало от экономики в первую очередь поддерживать боеспособность достаточно многочисленного флота и небольшой, но хорошо обученной сухопутной армии.

Как уже говорилось выше, изначально у иржиков имелось как огнестрельное вооружение, так и паровые машины, работавшие на их фабриках и заводах. Практически сразу же после катаклизма у серокожих возникли сложности с производством пороха, так как в ближайших окрестностях отсутствовали месторождения селитры.

Далее, значительное количество огнестрельного оружия – в основном мушкетов-ружей-пистолетов – было утрачено во время неудачных военных походов на восток. Еще сколько-то было потеряно в ходе оборонительной войны на материке, став трофеями белокожих аборигенов, либо было просто поломано или брошено. В общем, к моменту эвакуации с континента гарнизона последнего кластера вооруженные силы располагали хорошо если десятой частью от изначального количества ручного огнестрела.

С артиллерией дела обстояли намного лучше.

В момент переноса львиная доля всех орудий иржиков стояла на деках полутора дюжин различных кораблей – парусников, наподобие наших земных фрегатов, галеонов и прочих корветов и бригов. Оказавшись в ином мире, купцы и военные моряки разных стран быстрее других сообразили, что произошло нечто, выходящее за рамки их знаний о мироздании, и первыми пришли к мысли заключить соглашение о всеобщем ненападении.

Затем, когда сухопутные силы потеряли почти всю полевую артиллерию, опытные морские волки отказались передавать на берег свои пушки. Данное решение, на тот момент крайне негативно воспринятое большинством народа, в конечном итоге спасло жизни десяткам тысяч гражданских.

Благодаря наличию сотни с чем-то орудий, флот отразил множество попыток ржепиков пересечь пролив, нанеся белокожим ощутимые потери в живой силе. Позднее, когда серокожим удалось создать и запустить новые металлургические производства, вожди не сомневались, что именно им следует начать клепать в первую очередь.

Вся мощь еще слабенькой на тот момент металлургической промышленности была брошена на создание многочисленной артиллерии. Пушки требовались как флоту, для вооружения вновь строящихся канонерских лодок, так и армии, для возводимых береговых батарей. Мушкеты-ружья-пистолеты как-то незаметно отошли на второй план, ибо для насыщения ими вооруженных сил не хватало ресурсов, производственных мощностей и опытных мастеров.

Далее, проанализировав и обобщив опыт ведения войны в джунглях, особенно в сезоны дождей, военачальники пришли к выводу, что причиной большинства поражений являлась ставка на мощь ручного огнестрельного оружия. Этот – во многом парадоксальный и регрессивный – вывод стал детонатором самого настоящего изобретательского бума, накрывшего цивилизацию иржиков.

Количество образцов разнообразного метательного оружия, предложенных для вооружения пехоты, исчислялось десятками, если не сотнями. В конечном итоге, после длительных и всесторонних испытаний, армия и флот приняли на вооружение штук пять различных моделей арбалетов. Постоянно совершенствуясь, за многие годы эксплуатации данные образцы прекрасно зарекомендовали себя в многочисленных стычках с белокожими аборигенами. Поразительно, но успешный ренессанс арбалетов привел к возвращению на поле боя лучников, а также простых и сравнительно дешевых метательных машин.

Разумеется, технический прогресс не стоял на месте. Чуть позднее выяснилось, что к моменту нашего появления в новом мире столичный гарнизон серокожих имел на вооружении энное количество гладкоствольных ружей. Более того, на опытном оружейном заводе в Дайяре шла разработка технологического процесса для производства нарезных орудийных стволов, а парочка талантливых оружейников вплотную подошли к идее создания унитарного снаряда (патрона). Полагаю, спустя какое-то время эта парочка гениев самостоятельно изобрела бы пулемет, ракету, танк и аэроплан, если бы появление землян не испортило им всю малину.

Отступая с материка, иржики сумели демонтировать и вывезти со своих заводов большую часть паровых машин. Механизмы, которые невозможно было эвакуировать, уничтожалось на месте, чтобы они не достались врагу. Несколько паровых машин не успели поломать и разрушить, хотя сомнительно, что ржепики, не умевшие на тот момент выплавлять металлы, смогли найти применение этим неожиданным трофеям.

История не донесла до нас имени того капитана, которому первому пришла в голову мысль установить паровую машину в трюм своего корабля и смонтировать по бортам гребные колеса. Скорее всего, первоначально данная идея была реализована серокожими еще до переноса в своем родном мире, и об этом знали несколько человек.

В общем, через несколько лет после катаклизма иржики перестроили пару-тройку военных кораблей, превратив их в пароходы, не зависимые от капризов ветров и мускульной силы гребцов. Эксперимент оказался очень удачным, и вскоре флот уже не мыслил своего будущего без паровых машин.

К сожалению, на тот момент промышленность не имела возможности в полной мере удовлетворить амбиции и желания моряков. По этой причине тогдашний совет вождей принял решение в первую очередь ставить паровые машины на новые военные корабли, строящиеся для обороны берегов новой метрополии. Собственно, эти наскоро построенные паровые деревянные канонерки и оказались тем самым чудо-оружием, благодаря которому флот отстоял Дайяр и близлежащие острова.

Острая нехватка железной руды долгое время являлась самой настоящей ахиллесовой пятой экономики серокожих, и, как я понял со слов Тармода, эта проблема все еще тормозила развитие их цивилизации. В поисках месторождений полезных ископаемых иржики еще в первые десять лет исследовали все острова в радиусе полутора тысяч километров. Все вновь открытые острова оказались необитаемы, за исключением вышеупомянутого архипелага Людоедов, и крайне бедными в плане сырьевых ресурсов.

Здесь «сэр индеец» слегка помялся, а затем все же рассказал, что на наиболее крупных островах его предки нашли старые заброшенные шахты и рудники, где добывались различные ископаемые. Кем добывались и когда – неизвестно. К тому же все эти месторождения оказались очень истощены, и серокожие были вынуждены вновь обратить свои взоры на материк, откуда их выставили воинственные ржепики. Точнее, на юг, в сторону экватора, где громоздились высоченные горные хребты, а на вершинах местных эверестов сверкали вековые ледниковые шапки.

Южнее экватора горы резко понижались, переходя в засушливые плоскогорья, за которыми раскинулась бескрайняя и безжизненная песчаная пустыня. Пустыня простиралась вдоль берега океана примерно на три тысячи километров на юг, и у иржиков не хватило смелости залезть в это раскаленное пекло.

Тармод утверждал, что эта Серединная пустыня – так ее окрестили мореходы-первопроходцы – необитаема, так как в ней совершенно невозможно жить нормальным людям. Белокожие же аборигены, по мнению вождя, не смогли перебраться через высоченные горы либо не захотели этого делать. Я не стал разубеждать «сэра индейца», хотя мог бы поведать ему об арабах, ливийцах, туарегах и прочих земных бедуинах, хорошо приспособившихся к жизни в пустынных ландшафтах.

Все когда-то заканчивается, вот и пугающая Серединная пустыня переходила в саванну, затем в лесостепь, которая сменялась густыми лесами и невысокими горами. Именно там, в далеких южных горах серокожим улыбнулась удача в виде огромного месторождения угля, выходившего прямо на поверхность, и множества богатых месторождений различных полиметаллических руд.

Недолго думая, иржики основали в этих местах колонию, которая вот уже почти триста лет исправно снабжала метрополию природными ископаемыми и строевым лесом. Вторая крупная колония серокожих, о которой мы узнали немного позднее, находилась далеко к юго-западу от острова Дайяр, на затерянном в южном океане архипелаге.

Дальше на юг начиналась самая настоящая ледяная пустыня, где зимой властвовала полярная ночь, холодное лето длилось всего пару-тройку месяцев, на морозе трескалось и ломалось, казалось бы, прочнейшее железо. Мы быстро догадались, что речь идет о самой обыкновенной тундре, с климатическими особенностями которой теплолюбивые иржики впервые встретились лишь в новом мире.

Где-то сто пятьдесят лет назад отправленная на юг морская экспедиция пересекла южный полярный круг и дошла до самой крайней южной точки материка, где морякам повстречались дрейфующие ледяные поля и даже настоящие айсберги.

Обходя ледяные поля и лавируя среди айсбергов, корабли сожгли слишком много угля, а два парохода едва не затерло торосами. Тем не менее, обогнув континент, экспедиция взяла курс на север и дошла до Серединной пустыни, затем повернула обратно – угля оставалось мало, лишь на дорогу обратно.

Следующие два морских похода на юг готовились более основательно, но и им сопутствовала неудача – корабли не смогли преодолеть сплошные ледовые поля.

Сделав соответствующие выводы, серокожие занялись изучением южных районов материка, организуя сухопутные экспедиции по всем направлениям. Благо основанная на юге колония служила хорошей опорной базой для землепроходцев.

Разумеется, иржики не забыли и о продвижении на север. За четыре сотни лет после открытия Амазонки дюжина экспедиций исследовала побережье к западу от этой реки, ни разу не найдя в том районе ничего привлекательного. Сплошные реликтовые леса, в которых водилось великое множество различных хищников и полное отсутствие каких-либо полезных природных ископаемых.

Далее к северу, примерно в четырех-пяти сотнях километрах от устья Амазонки, береговая линия постепенно изгибалась к востоку. Реликтовые леса уступали место типичным джунглям, переходившим сначала в лесостепь, а затем и в засушливую саванну. Эта самая саванна тянулась на две-три тысячи километров вдоль всего северного побережья материка, подпертая с юга не очень высоким плоскогорьем.

Первая морская экспедиция серокожих побывала в тех краях летом, в наиболее засушливое время года, и моряки, недолго думая, назвали саванну Северной пустыней. Правда, в отличие от Южной пустыни (тундры), и Серединной, Северная оказалась заселена все теми же белокожими туземцами-ржепиками.

Эти племена кочевали по саванне, живя достаточно обособленно от своих дальних родственников в центральной части континента, но также поклонялись кровожадным богам войны. Не сложно догадаться, что первая же встреча иржиков с аборигенами-кочевниками быстро переросла в кровопролитие…

Пока Тармод рассказывал, я, то и дело посматривая на крутящуюся голограмму, быстренько зарисовал в блокноте контуры «нашего» материка. Затем стал заполнять нарисованную карту различными значками, отмечая, кто и где обитает, где расположены Дайяр и упомянутые месторождения полезных ископаемых. Так, на всякий случай, по старой доброй оперской привычке, чтобы в любой момент иметь под руками необходимую информацию. Краем глаза заметил, что Саня Барулин также записывает рассказ вождя, да еще и снимает происходящее на айфон.

…Как только серокожие оправились от поражений и поднакопили сил, вождями была разработана долговременная стратегия по возвращению земель, потерянных в ходе войны. Воплощая этот план в жизнь, иржики первым делом высадились в нескольких ключевых точках на восточном берегу пролива, где под прикрытием пушек флота выстроили мощные укрепления. Данные укрепления постоянно совершенствовались, и со временем превратили в неприступные каменные крепости с десятками орудий на своих стенах. Не сложно догадаться, что именно артиллерия погасила все попытки ржепиков захватить упомянутые твердыни.

Белокожие аборигены, в свою очередь, оказались не пальцем деланные. Противник просто взял и оставил восточный берег пролива, отойдя на энное количество километров в лес, куда не доставали снаряды вражеских пушек. Воодушевленные иржики вновь продвинулись на восток, возвели еще несколько крепостей, ржепики вновь отступили на некоторое расстояние.

В общем, стратегия выпихивания неприятеля с опорой на вновь возводимые крепостные стены затянулась на три сотни лет, и за этот период серокожим удалось возвратить под свой контроль меньшую часть ранее утерянных земель. Тропический климат и проблемы с коммуникациями на суше поставили крест на честолюбивом плане вождей, а парочка досадных поражений вынудила признать статус-кво. Впрочем, вялотекущая война в приграничных районах (прямо Реконкиста какая-то) продолжалась и по сей день, съедая огромную часть ресурсов цивилизации иржиков.

У противника, к слову говоря, за долгие годы войны также произошел качественный переход в развитии – их общество шагнуло из каменного века в век железный. Ржепики не только научились выплавлять и обрабатывать металлы, но и объединились в несколько крупных племенных союзов, считай, государств.

Как и следовало ожидать, данные изменения в общественной формации привели к появлению жутко амбициозных лидеров, желающих стать вождями всей своей расы. По этой причине в стане белокожих возникли противоречия между крупнейшими странами, а также разгорелись конфликты с племенами, проживавшими по окраинам их ойкумены. Тем же кочевникам Северной пустыни не улыбалось исполнять волю какого-то царька, живущего в далеких тропических джунглях, а рыбаки Восточного берега отдавали предпочтение развитию меновой торговли с узкоглазыми заморскими купцами, а не войне…

Упомянув про узкоглазых заморских купцов, «сэр индеец» неожиданно поперхнулся, закашлялся и потянулся к сосуду с водой. Пил долго, видимо, рассчитывая, что мы пропустим между ушей его последнюю фразу. Ага, сейчас, как же! Хренушки тебе, уважаемый вождь! Мои оперативники и не таких умников раскалывали, едва те прокалывались в разговорах на, казалось бы, незначительных мелочах. А тут не какие-то там мелочи районного масштаба, а важнейшая информация стратегического характера, крайне необходимая нам, землянам.

– Вы торгуете с ржепиками? – с удивлением в голосе поинтересовался я, постаравшись придать лицу выражение крайнего недоумения. – Тармод, ты вроде говорил, что с ними нереально жить в мире.

Бросив быстрый взгляд в сторону, я заметил, что Руденко навострил уши, словно котяра, услыхавший мышиный писк, Барулин выразительно почесал правую бровь, что являлось у нас условным знаком. А вот Вольфганг и глазом не моргнул – как стоял, хрумкая каким-то яблоком, так и стоит столбиком. Вот же волчара из «штази», хитрый и опытный.

Как и я, парни моментально сообразили, что вождь проболтался, и сейчас ему придется познакомиться с методом, называемым перекрестным допросом. Точнее, с его скрытой и мягкой формой, когда вопросы задаются с нацепленной на физиономию маской глупости и восторженного недоверия. Типа: ой, дяденька, вот это да! Или: ух ты, неужели все так оно и было на самом деле?

Правда, данные приемы срабатывают в основном при общении с тупоголовыми идиотами, безмозглыми дегенератами и прочим контингентом подобного пошиба. Поэтому не факт, что нам влегкую удастся раскрутить «сэра индейца» сдать все имена, адреса, телефоны, нычки… Тьфу ты, эта ария уже из другой оперы.

– Нет, иржики не торгуют со своими врагами, – вождь пробуравил меня злым взглядом. – Это было бы предательством по отношению к тем, кто отдал свои жизни во имя спасения нашей расы. Предки никогда и никому не простят такого предательства.

– Ну, ты же сам только что сказал, что белокожие торгуют с заморскими узкоглазыми купцами, – я выразительно пожал плечами, может, даже слегка переиграл. – Где-то далеко, на востоке.

– Да, я так сказал, – после секундной паузы подтвердил Тармод. – Далеко на востоке племена ржепиков ведут торговлю с теми, кто приплывает к ним из-за Восточного океана. Там живут люди с узкими глазами и желтоватым цветом кожи… Нам встречались в море их корабли – это огромные парусники с необычными парусами.

– Узкоглазые живут здесь или здесь? – ткнув пальцем в голограмму, я уточнил вопрос: – В северном полушарии или в южном?

– Вот здесь, на этом континенте, – «сэр индеец» с кряхтением поднялся со складного стульчика, который ему принесли воины, и с некоторой робостью провел ладонью по изображению одного из материков. – Южнее той линии, которую вы называете экватором.

– Кхм… А кто живет на соседнем с ними материке? – тотчас поинтересовался Александр. – На том, что расположен к северу от экватора.

– Там живут люди с красноватым цветом кожи, с которыми узкоглазые ведут многолетнюю войну, – произнес Тармод, выдержав небольшую паузу. – Это очень воинственная раса, и, в отличие от ржепиков, краснокожие являются хорошими мореходами.

– Давайте я продолжу… Оба континента разделены водой, поэтому желтокожие и краснокожие дерутся на море, – усмехнулся Руслан. – Понастроили себе множество кораблей и периодически устраивают эпические и масштабные побоища, вроде трафальгаров с синопами… Война на море – удовольствие не из дешевых, поэтому и тем и другим нужны деньги, союзники, колонии. Я угадал?

– Я не знаю, что такое трафальгары с синопами, но ты, капитан Руслан, прав – война стоит очень дорого, – ответил вождь, а затем продолжил: – Земли узкоглазых очень богаты полезными ископаемыми, но и им необходимы хорошие союзники. Мы знаем, что желтокожие будут рады заключить военный союз с вождями ржепиков с Восточного побережья.

– Какие у вас отношения с узкоглазыми? – я вновь вступил в разговор. В принципе, внезапная откровенность «сэра индейца» объяснялась легко и просто – иржики также нуждались в друзьях, и желательно в сильных друзьях. Мы, земляне, в прямом смысле этого слова, свалившиеся в чужой мир из ниоткуда, идеально соответствовали такой роли. Познакомившись с нами, с нашим оружием, серокожие быстро сообразили, что дружба со столь продвинутыми в техническом плане пришельцами необходима их расе, словно воздух. И Тармод, этот умнейший и мудрейший старикан, прекрасно понял, что на кону сейчас стоит будущее всей их цивилизации. – Конфликты и столкновения были?

– Нет, мы с ними ни разу не воевали, – «сэр индеец» отрицательно качнул головой, с легкой улыбкой погрузив в голограмму свою ладонь. Я поймал себя на мысли, что Тармод смахивает на обыкновенного мальчишку младшего школьного возраста, которому подарили навороченный планшетник с подключением высокоскоростного интернета до кучи. – Наши купцы очень хотели наладить с узкоглазыми постоянную торговлю, но совет вождей запретил им это делать.

– Почему? – вопрос Александра напрашивался сам собой. – Невыгодно, да?

– Нет, по другой причине, – Тармод оторвался от голограммы, выдержал мхатовскую паузу. – Дело в том, что ни одна раса на этой планете не знает секретов производства огнестрельного оружия, пороха, взрывчатки, не умеет строить паровые машины. Никто, кроме нас, иржиков… А теперь еще и вас, пришельцев из другого мира.

– Скажи, вождь, какова численность представителей вашей расы? – а вот и Нидеррайтер-старший подключился к допросу… Пардон, к светской беседе высокопоставленных персон.

– Чуть больше пяти с половиной миллионов особей обоего пола, – ответил «сэр индеец», выразительно глядя на меня укоризненным взглядом. М-да, а старикан-то с самого начала врубился, что за игру мы ведем, но все равно согласился сыграть по чужим правилам. – Из-за многолетней войны прирост населения идет очень медленно.

– Кхм… Тармод, ты должен понять, что мы, земляне, очень разные, – я махнул рукой в сторону своих товарищей. – Даже здесь, сейчас, присутствуют представители разных народов, говорящие на разных языках, с различным вероисповеданием…

– Остановись, майор Владимир, – не очень вежливо перебил меня вождь. – До прихода в этот мир иржики так же говорили на разных языках и носили разные одежды… Это все не столь важно, ибо мы быстро объединились против общей угрозы.

– С землянами такой фокус не прокатит, – вздохнул Александр. – У нас полно придурков с религиозным сознанием, которым можно внушить в их мозги что угодно.

– Я потратил много времени, общаясь с этим молодым человеком и его соплеменниками, – «сэр индеец» кивнул в сторону азербайджанца. – Они так и не смогли логично объяснить мне, кто такой этот ваш Аллах, и откуда он появился в вашем мире… Ты, майор Владимир, так же говоришь о религии и вероисповедании, но ни разу не молился этому самому Аллаху, ни разу не стоял на коврике на коленях. Почему?

Тут я, как говорится на современном сленге, «завис» самым натуральным образом. Причем «завис» вовсе не от того, что не мог ответить на конкретный вопрос вождя, а потому, что любой мой ответ породил бы кучу дополнительных вопросов. Нет, даже не кучу, а целую лавину вопросов, так как современные религиозные доктрины хромают с точки зрения логики на все четыре конечности. Вот как, например, объяснить прилетевшему на Землю жителю Альфы Центавра, что такие Яхве-Христос-Аллах и Будда с ними, если любопытствующий путешественник по галактики явно знает о мироздании на порядок больше среднестатистического землянина?

– Камиль – мусульманин, а мы – христиане. Это разные религии, но считается, что Бог на Земле один, и разным народам он известен под разными именами, – пришел мне на помощь Руслан. Млин, лучше бы промолчал, глядишь, и за умного бы сошел… А так еще больше запудрил мозги нашим потенциальным союзникам. – Мусульмане верят в Аллаха, христиане – в Христа, и у них у всех различные религиозные обряды. Есть еще евреи со своим Яхве, и буддисты с Буддой, но среди нас такие не затесались… Наверное.

– Вижу, что вы совершенно не понимаете, о чем идет речь, – окинув каждого из нас внимательным взглядом, Тармод вновь уселся на свой стульчик. Помолчал, собираясь с мыслями, попил водички. – Сделаем так: я расскажу вам о том, что иржики знают об устройстве мироздания, а потом… потом ваша очередь говорить.

Тщательно подбирая слова, чтобы обеспечить более-менее точный перевод, «сэр индеец» обрисовал нам свою модель вселенной.

Честно признаюсь, я ожидал услышать что угодно, но только не такую стройную и отшлифованную теорию. Впрочем, не удивительно: вооружение и амуниция серокожих с легкостью вводили в заблуждение относительно уровня развития их цивилизации.

Итак, по словам вождя, мироздание существовало в трех планах, или трех мирах, кому как больше нравится. Тонкий (верхний) духовный мир, плотный (нижний) материальный мир и промежуточный мир, объединяющий вместе тонкий и плотный миры.

Все эти упомянутые миры представляли собой единую сущность их создателя, то есть вселенная являлась огромным телом этого самого создателя, существующую одновременно в трех мирах… М-да, сложная схема для тех, кто представляет себе бога этаким бородатым дедулей, взирающим с облаков на землю.

Применительно к материальному миру, где мы все находились в данный момент… Галактики – Тармод назвал их странами, состоявшими из миллиардов звезд – являлись внутренними органами в организме их создателя, звездные системы – тканью, из которой состояли органы этого самого создателя.

Межпланетному и межзвездному пространству отводилась роль мышечной ткани и кожному покрову одновременно. Как такое может быть, я не совсем понял, но возражать не осмелился, памятуя о том, что земная наука еще толком не добралась до этого самого межзвездного пространства. Теории теориями, но ученым мужам не мешало бы, что называется, потрогать это самое пространство своими собственными ручонками, и лишь потом присваивать себе научные звания, делить бабло и занимать должности.

Все живые существа, по мнению иржиков, являлись всего лишь маленькими клеточками кровеносной и лимфатической системы в мегагигантском теле своего создателя. Говоря об этом, вождь употребил парочку непереводимых слов, или терминов, однако я моментально догадался, о чем идет речь. Заодно в очередной раз удивился, так как, по идее, наши новые друзья в принципе не должны были подозревать о самом факте существования клеток. Впрочем, теоретически эти гуманоиды не должны были знать много чего… но ведь знают же, морды серокожие!

Клетки обыкновенного человеческого организма, как известно, постоянно обновляются, можно сказать, что за время своей жизни человек несколько раз как бы умирает и рождается вновь и вновь. Аналогичное обновление, по словам Тармода, постоянно происходит и с телом создателя, только в совершенно иных, умопомрачительных масштабах.