Текст книги "Коммуналка (сборник)"

Рута Юрис
Коммуналка
Московские рассказы

КОШКА
Наивная трагедия

…А лететь было здорово.

Дурак, кто сказал, что глупо прыгать.

Вот Лилька взяла и сиганула.

Нет, конечно, не с бухты-барахты она

собралась сигать.

Были для этого причины.

Но, главное, она не пожалела об этом…

Она давно уже собиралась поехать куда-нибудь, да все денег не хватало...

А тут вдруг прибежала Капитолина из профкома, которая путевками ведала, и закричала: «Девочки, девочки! Раз в жизни такой случай! Кто-то из начальства отказался, путевка бесплатная аж из самого ГОССНАБА в Гудауту. Выручайте! Если пристрою – премия, чайку с тортиком попьем!» Эти последние слова были сказаны уже с придыханием в голосе и заискивающим взглядом в глаза.

Народ засмеялся. Что, мол, мы – ненормальные? Куда ехать – ноябрь месяц, в море не войдешь! Выгляни в окно, Капа!

– Да там бассейн с морской водой. А начальник, что отказался – в Болгарию с семьей поехал.

Лилька, которую в отделе за глаза звали Паша Строганова, оторвалась от своих бумаг на столе и вдруг неожиданно для себя самой сказала: «Я поеду!»

– Лилечка, выручай, милая, – взвилась Капитолина, – А то придется списывать, и мне премии не видать. А так и ты отдохнешь, и я на премию сапоги новые куплю на «манке», как у Тони из секретариата.

* * *

Лилька пришла вечером домой с путевкой, села и стала думать, кому отдать кошку на месяц.

Девушка жила одна. Шесть лет назад, оставшись без родителей, они с сестрой разменяли их квартиру. Правда, сестра поехала в двухкомнатную – у нее на носу была свадьба. Лилька тоже была не замужем, но спорить не стала, хоть сестра была младше. Лилька к тридцати двум годам уже поняла, что родных надо любить издалека, так полезнее для здоровья.

* * *

...А кошку звали Дворянка: Лилька подобрала ее двухнедельным котенком лет пять назад у соседнего подъезда во дворе. Кошка оказалась на редкость умная, нигде не гадила, мебель не драла и меток не ставила. Лильку она считала за мать и ходила за ней следом, как собачка. Весной ветврач сказал Лильке, что пора кошечку покрыть, а то старовата уже, болеть может начать. Лилька ее к «женихам» возила, но киса котов к себе так и не подпустила.

– Ну и дурочка, женихи все как на подбор были, – сказала Лилька кошке, когда привезла ее в очередной раз домой, – Смотри, так в старых девах и останешься. Больше не повезу тебя никуда, устала. А если ты этим солидарность со мной проявляешь, так это глупо.

Присмотреть за кошкой согласилась соседская девчонка, шестиклассница. Но условие выставила – тушь ей французскую!

У Лильки такая тушь была. В запасе лежала, вдруг потом в магазине не будет. А Лилька без косметики чувствовала себя голой. Она подумала и добавила к туши еще и лак арабский (час за ним в ГУМе стояла). Это чтоб девчонка еще и цветы два раза в неделю поливала.

* * *

Адлер встретил моросящим дождиком и духотой. Девушка получила свой чемодан и вышла на площадь аэровокзала.

Капитолина не обманула. На площади стоял автобус с надписью «Пансионат Солнечный берег».

Лилька подволокла за ручку свой чемодан к автобусу и спросила у водителя, который проверял колеса, можно ли садиться.

Дядька был злой. Может, с женой поругался, может еще что. Но прямо таки гавкнул: «Путевку покажь, а то вы все норовите влезть, чтоб задарма проехать, вози вас тут!»

– Зачем же даром, вот у меня путевка, – Лилька полезла в сумочку.

– Ладно, залазь...

– Будьте так любезны, помогите мне чемодан поднять на ступеньки.

– Еще чего, грыжу с вашими чемоданами заработаешь. Молодая, подымешь, зло сказал водитель, вытирая руки ветошью.

Лилька затащила кое-как чемодан в автобус и села недалеко от двери.

– Ты, девонька, подальше бы от двери села, он по дороге попутчиков брать будет. Ты красивая, приставать будут.

Лилька обернулась на мягкий женский голос с южным выговором. Говорила женщина, видно из местных. У Лильки взлетели брови от удивления, – водитель же про путевку говорил

– Да ты не удивляйся, – сказала женщина, – У него трое детей, он нас и подсаживает за пятерку. Все-таки не пешком тащиться с баулами.

Но тетка ошиблась, доехали спокойно, никто не приставал.

* * *

Пансионат встретил благоуханием роз и шумом прибоя: до берега было меньше ста метров. Воздух был терпкий, густой и немножечко соленый.

Администраторша удивилась, узнав, что Лилька не чья-нибудь дочка, а по горящей путевке.

– У нас ведь пансионат элитный, – сказала она, – только для начальства и их семей.

Лилька хотела оскорбиться, но передумала и гордо соврала: «Я сотрудник этого Главка, меня наградили за отличную работу».

* * *

Номер был двухместный, с видом на море. Соседкой оказалась женщина лет 55-ти, с какого-то Уральского Комбината. Передовик производства. Не начальник.

Она, очевидно, вообще в первый раз в жизни попала в пансионат, потому что привезла с собой столько нарядов, словно приданое собрала. Наряды, конечно, по московским меркам не выдерживали никакой критики, но Лилька не стала ничего говорить.

По вечерам развлечений особенных не было – не сезон. Если был сухой и теплый вечер, то устраивались танцы на открытой танцплощадке в парке у моря. Если шел дождь, то показывали кино. Пленки были старые, поцарапанные и склеенные. Кадр на экране дергался, перескакивал. Видно, хорошие фильмы берегли для сезона, когда начальство приезжало.

Но интереснее всего были танцы. Это был бесплатный концерт. Лилька выносила стул на лоджию и усаживалась смотреть. Сама она не ходила, стеснялась.

На танцы приходили только такие же женщины, как и Лилькина соседка, смешно одетые, с начесами на голове, которые в Москве назывались «вшивый домик». Изредка на стул ставили магнитофон, обычно же на стуле сидел местный баянист и играл вальсы и фокстроты. А так как запас его мелодий был невелик, то казалось, что он все время играет одно и тоже.

Кавалеров не было, поэтому дамы танцевали «шерочка с машерочкой».

И обязательно на танцы приходила старая собака, которая жила при кухне. Она садилась рядом с баянистом и, наклонив голову набок, с удовольствием и интересом наблюдала за танцорками.

* * *

В один из дней Лилька поехала в город на рынок, чтобы прогуляться и посмотреть, чтó за местотакое – Гудаута, чтобы потом на работе рассказывать.

Городок был провинциальный, по улицам прогуливались куры, свиньи и индюшки, красивые и важные.

Машины ездили каждая по своим правилам. Кто нахальней, для того и зеленый свет.

Прогуливаясь вдоль домиков, она задумалась и шагнула с тротуара на мостовую на перекрестке, не обратив внимания на проезжающее такси. Раздался визг тормозов.

Лилька очнулась и встала как вкопанная.

Водитель, полный седой абхазец, открыл дверь и... Девушка втянула голову в плечи, решив по московской привычке, что сейчас она услышит о себе такое, чего раньше и сама не знала.

Но водитель подошел к ней, взял за руку и сказал ласково: «Ай, какая красивая! Проходи, лапочка!» И перевел ее через улицу.

От неожиданности и испуга Лилька вдруг заплакала. Тут ее и нагнала засмотревшаяся по сторонам соседка. Она оттеснила таксиста и поволокла Лильку к отходившему уже автобусу, чтобы не опоздать на ужин.

* * *

Соседка оказалась доброй, ласковой. Но чрезмерно разговорчивой. Все про Москву расспрашивала, где ГУМ да ЦУМ.

Она обратно через Москву должна была ехать, так ей родня и соседи целый список написали, чего где покупать. Она прочитала этот список Лильке, путаясь в названиях и неправильно ставя ударения. Даже вспотела.

– И вот еще что. Все про какой-то «аддидас» меня просили ребята. Лиль, это чтой-то такое?

– Да кроссовки это, с джинсами носят. Раньше кеды были китайские «Три мяча», а теперь кроссовки фирмы Аддидас, – Лилька улыбнулась, прикрыв рот рукой, чтобы не обидеть соседку,

– Ладно, я пойду в бассейн.

Ее еще с самого завтрака тянуло туда. За завтраком соседи по столу рассказывали, что там, в бассейне, такой! инструктор для тех, кто плавать не умеет.

Купальник у Лильки был финский. Обалденный. В туалете на Петровке у спекулянтов купила. За сотню (всю премию ухнула). Он был весь в полосах и звездах, под американский флаг. И блестел. Лилька почитала ярлычок – материал назывался непонятным словом «лайкра».

Подружки уже дважды брали его у Лильки на прокат, когда отдыхать ездили. Одна даже потом замуж вышла. Ее муж так Лильке и сказал: «Лилечка, все Ваш купальник, у него волшебная сила!» и подарил ей болгарские шлепанцы из пластика. Яркие, с пластмассовой лилией на перекрестье.

– Лилии – лилию! – сострил новоиспеченный муж, довольный своим остроумием.

Девушка вошла в бассейн гордой походкой в своем купальнике и дареных шлепанцах, с полотенцем на плече. Народу было мало. Для отдыха был не сезон, и пансионат был наполовину заполнен такими вот награжденными передовиками, как Лилькина соседка.

Для них был отдельный сеанс, потому что у многих полных женщин совсем купальников не было, и они купались в нижнем белье. Тогда с ними не инструктор плавал, а администраторша Манана со второго этажа, имевшая разряд по плаванью. На этот сеанс, кроме этих женщин-передовиков, никого не пускали. Даже девушек, чтоб не смущать.

Сейчас в бассейне плавало человек пять.

Инструктор, загорелый и мускулистый, в крошечных плавках, расхаживал вдоль бортика. Очевидно, он насмотрелся американских фильмов, которые крутили здесь в сезон для начальства, потому что старательно копировал походку и жесты актеров. Она не знала, что у него есть прозвище – Плейбой. Завидев Лильку в ярком купальнике, он заиграл мускулами и оживился.

Лилька посидела на бортике, поболтала ногами в воде и нырнула. Плавать она умела, в детстве в бассейне занималась, чуть-чуть до разряда не дотянула. Корью заболела и отстала.

Бассейн был небольшой, 25-ти метровый. Девушка оттолкнулась от противоположной стенки и поплыла обратно. Рядышком уже плыл инструктор.

Лилька сделал вид, что его не видит. Она доплыла до бортика, подтянулась и села, накрывшись полотенцем. Инструктор, побултыхавшись вокруг, вылез и сел рядом.

– Какой у Вас купальник! Югославский?

– Что Вы, я так мелко не плаваю. Штатовский, – слукавила Лилька, искоса разглядывая инструктора. Он был интересен внешне, но по глазам – этакий самовлюбленный красавéц. Лет ему было примерно 35.

– Вы издалека? – спросил он.

– Из Москвы...

– Теперь понятно, почему Вы так «акаете». Все мАсквичи Акают.

Лилька хотела встать и уйти, но он задержал ее за руку: «Не обижайтесь, здесь не в сезон все больше тетки в нижнем белье. И вдруг девушка из Москвы. Пойдемте, я Вам что-то покажу».

Он встал и подал ей руку. Они прошли вдоль бортика к другому краю бассейна, где находились двери с молочными стеклами. Над дверью была надпись – «Солярий».

Инструктор достал ключ из-под коврика и открыл дверь.

Лилька ахнула. За дверью был настоящий зимний сад. Стояли шезлонги. Был даже маленький фонтанчик. В самом конце этого сада стояла какая-то странная лежанка с лампами наверху и внизу. Что это такое, Лилька не знала. Инструктор протер тряпочкой это сооружение и сказал: «Ложитесь, только вытретесь сначала хорошенько».

Лилька подчинилась его приказу. Он положил ей на глаза темную повязку и стал намазывать каким-то жидким кремом. Лилька испугалась и напряглась. Его рука скользила по телу, невзначай касаясь то груди, то места более интимного.

– Так, – сказал он, – на мой счет 25 Вы, не открывая глаз, переворачиваетесь на живот.

Что-то щелкнуло, и Лильке стало очень тепло, будто она лежала на самом солнцепеке. На счет инструктора она перевернулась. На следующий счет опять что-то щелкнуло и «солнце» погасло.

– Можно открывать глаза и вставать, – командовал инструктор, – Испугались, наверное? Это установка для загара. Солярий называется. Наши летние отдыхающие из-за границы ее сюда приволокли для своих жен на случай плохой погоды. Вообще-то эта комната у нас от лета до лета не функционирует. Исключение специально для такой гостьи, как Вы.

– Спасибо, я пойду, – сказала Лилька.

Ей был неприятны жадные взгляды инструктора.

– Я Вас приглашаю сегодня на танцы, – сказал инструктор.

Лилька засмеялась: «Под гармонь что ли?»

– Зачем под гармонь, я свой магнитофончик принесу. Придете?

– Подумаю, – ответила девушка, – До свидания, спасибо за загар.

* * *

Вечером соседка удивилась, что Лилька собирается на танцы вместе с ней. Она с интересом наблюдала, как Лилька красится, накручивает волосы феном. Платье из марлевки соседку добило.

– Лилечка, девочка, уезжать будем, продай мне это платье. Дочка счастлива будет. У нас в городке ни у кого такого нет.

– Посмотрим, – сказала Лилька.

Платье-то она сшила сама перед отъездом, две ночи за машинкой просидела. Она прикинула, сколько за него можно выручить, чтобы как-то билеты на самолет оправдать.

Инструктор не обманул. Музыка на танцплощадке была совсем другая.

Итальянцы.

Теткам тоже понравилось. Они раскраснелись и отплясывали, подражая молодежи, которая на звуки итальянской эстрады подтянулась к площадке.

Когда Лилька присела передохнуть, инструктор сел рядом и предложил закончить вечер скромным банкетом у него дома.

Лилька, и сама не зная, почему, вдруг согласилась. Терпкий запах роз и моря опьянил ее и лишил чувства опасности. Она даже не заметила подмигиваний своей соседки, когда инструктор уводил ее под руку.

Его комната располагалась на первом этаже, за почтой. Лилька раньше и не заметила, что за цветами у почты находится дверь. Проход к ней был загорожен кожаными креслами с высокой спинкой.

Администраторша дремала на своем месте, уронив голову на руки, и не видела, как они прошли мимо нее.

В комнате стояли такие же кожаные кресла, софа, накрытая пледом и небольшая стенка из ДСП. Маленький телевизор приютился на холодильнике у окна. Стол был уже накрыт. Очевидно, инструктор не сомневался, что сегодня у него будут гости.

Лилька села в одно из кресел. Инструктор выключил верхний свет, оставив горящим только торшер у софы.

– Лилечка, давайте познакомимся поближе, и для начала выпьем чудесного красного вина!

– Я не пью, – сказала Лилька.

– Это слабенькое винцо, глоточек за знакомство!

Девушка пригубила рюмку. Вино было действительно слабым и очень приятным на вкус. Она отхлебнула глоток. Потом еще и поставила рюмку. Инструктор протянул ей гроздь винограда. Они поговорили о Москве. Оказывается, инструктор учился там на физрука. Посмеялись над тетками с танцплощадки.

Лилька даже не заметила, как ноги у нее сделались ватными, а голова – чудной. Поэтому на приглашение выпить еще за приятный вечер, она взяла рюмку и выпила все до дна. Наверное, инструктор подмешал снотворного в вино. Потолок поехал перед глазами. «Плейбой» подхватил ее и перенес на софу.

– Проводите меня в номер, – заплетающимся языком попросила Лилька. Но инструктор уже навалился на нее, прикрывая ей рот рукой, и стал шарить рукой под юбкой. Лилька попыталась сопротивляться, укусила за ладонь, закрывавшую рот. Но этим самым только разозлила. Затрещала и порвалась марлевая юбка.

– Молчи, дурочка, – он навалился еще тяжелее и, найдя, наконец, трусики под юбкой так рванул их, что разорвал пополам.

Лилька поняла сквозь дурман, что сопротивляться и кричать бесполезно. Вдруг ее пронзила резкая боль, она дернулась, а инструктор отскочил от нее как от прокаженной.

– Черт возьми, – зашипел он, – Во, дурдом-то! А ты, оказывается, еще девочка. Ну и срамота – старую деву поимел. Что ж ты, дура, мне не сказала! Смотри, если нажалуешься в милицию, и в Москве найду! Пошла вон, мАсквичка! Кошка ты драная...

Он вытолкал Лильку за дверь.

Опираясь на стену, она дошла до кресел и упала на мраморный пол, сильно ударившись затылком. На звук падения, оглянулась администраторша из-за своей стойки. Она подбежала к Лильке и закричала: «Эй! Что это еще такое? Отвечай!»

Говорить Лилька не могла. Она только мычала и пыталась прикрыть разорванной юбкой ноги, не видя, что ноги запутались в порванных окровавленных трусиках. Тушь и помада размазались по лицу.

Администраторша наклонилась к ней, шлепнула по щеке: «Да ты пьяная, какой позор в таком пансионате, проститутка!»

Лилька не помнила, как прибежал старший администратор, как ее доволокли до лифта и втолкнули в номер. Она только все пыталась сказать: «Почему Вы обращаетесь ко мне на ты?»

И не понимала, почему язык не слушается ее...

* * *

Утром она проснулась, вернее, очнулась оттого, что кто-то присел рядом и положил руку на лоб. Это была соседка.

– Дочка, что ж это ты наделала вчера? – в голосе ее слышалась и жалость и осуждение одновременно. И нельзя было понять, чего больше.

Лилька поднялась и села. Она увидела на стуле порванное платье и окровавленные трусики. Ее вдруг стошнило. Соседка отскочила, и Лилька поняла, что осуждения было больше. И брезгливость в ставших вдруг крепко сомкнутых губах. Потом она увидела собранные чемоданы соседки. Лилька вопросительно посмотрела на нее.

– Я переезжаю в другой номер, там женщина с нашего комбината и ее соседка уехала, – сказала женщина неправду.

Она, эта неправда, ударила пощечиной Лильку по лицу. Лилька встала, переоделась и пошла на завтрак. Проходя мимо администраторской стойки, она увидела лист бумаги с крупными буквами, написанными фломастером.

В бумаге говорилось, что за аморальное поведение гражданка такая-то выселяется из пансионата досрочно с сообщением по месту работы...

Лилька остолбенела и даже не слышала, что администраторша говорит ей. Она очнулась только на чей-то смех.

Инструктор, обнимая какую-то девушку, прошел мимо, крикнув, что будет до обеда на теннисном корте учить всех желающих большому теннису. Сквозь Лильку он посмотрел на администраторшу и улыбнулся всеми 32-мя зубами.

Алминистраторша, наконец, сумела впихнуть Лильке в руки какой-то листок.

Это было заявление инструктора на имя директора о том, что напившаяся Лилька измучила его сексуальными домогательствами, а он человек семейный и порядочный. И все это знают.

Подпись, дата.

* * *

Кровь ударила в голову так, что Лилька качнулась. Лицо налилось краской. Лилька никогда не думала, что жар и озноб могут быть у человека одновременно. В глазах стало все расплываться, будто закапали атропин в глазном кабинете. Лилька побежала в номер, лихорадочно стала вставлять свой ключ в замок, но попадала все время мимо скважины. Соседка открыла дверь изнутри номера. Она еще не перенесла чемоданы. Лилька пробежала мимо нее к лоджии и рванула дверь.

Женщина вдруг поняла, что сейчас произойдет и, завизжав, бросилась вон из номера. На ее визг уже выскакивали в коридор отдыхающие.

... Лилька думала, что вот сейчас она ударится о гранитные плиты у входа, будет больно, но недолго. Но вдруг, не долетев до земли, она взмыла вверх и почувствовала такую легкость, что все произошедшее отступило сразу на задний план.

Воздух был теперь не только терпким, но и очень упругим.

Он держал Лильку на себе, как соленая морская вода. Она полетала над розами в парке, вдыхая их чудесный запах, покружила у входа.

Ей, как всякой женщине было интересно, почему там над кем-то суетятся люди. Стоит машина скорой помощи. Она окликнула соседку, даже тронула ее за плечо, но та не обернулась.

Лилька покружила еще немного над парком и прибоем на пляже и полетела домой.

В Москве уже лежал первый снежок. В небе тоже порхали снежинки, но Лильке почему-то не было холодно. Она сначала подлетела к окнам своего Главка.

Капитолина, заведающая путевками, рассказывала со слезами на глазах, что ее лишили премии за то, что не «того» выбрала на горящую путевку. И теперь она из-за этой дуры осталась без сапог на «манке».

Женщина правдоподобно заплакала, жалуясь, что опять зимой у нее будут мерзнуть ноги в старых сапогах.

Лилька полетела дальше, к своему дому. В квартире была сестра со своим мужем. Они собирала что-то в сумки. Лилька вылетела в окно и подлетела к соседскому балкону.

Сосед что-то мастерил как обычно, а ее, Лилькина, кошечка сидела на перилах и смотрела вниз на воробьев.

– Киса, Киса! – позвала Лилька, и кошка услышала ее. Она забегала по перилам, шерсть у нее поднялась дыбом.

– Иди ко мне, – позвала Лилька. Кошка мяукнула и прыгнула прямо на руки Лильке.

Она стала лизать ей лицо и руки, тереться о грудь и мурлыкать. Лилька прижала ее крепко к себе, и дальше они полетели уже вдвоем.

* * *

... Сосед, видевший, как прыгнула и исчезла в полете кошка, решил, что это у него с бодуна после вчерашних поминок соседки.

А соседская девочка вечером даже и не хватилась оставленной под ее присмотр кошки. Они пили чай на кухне и жалели Лильку.

Хорошая, тихая была соседка. Хоть и одинокая, но никакого безобразия себе не позволяла...

1982-2012