Текст книги "Мошенничество в сфере кредитования. Вопросы обоснованности состава преступления и уголовно-правового поощрения за позитивное посткриминальное поведение"

Глава 2
Проблемы обоснованности смягчения наказания при его назначении лицам, совершившим мошенничество в сфере кредитования, в связи с их позитивным посткриминальным поведением

§ 2.1. Проблемы учета позитивного посткриминального поведения лиц, совершивших мошенничество в сфере кредитования, в процессе реализации общих начал назначения наказания²⁰⁵

Как следует из предшествующего изложения, посредством принятия Федерального закона от 29.11.2012 № 207-ФЗ был существенно изменен подход законодателя к выбору уголовно-правовых мер воздействия на лиц, совершивших мошенничество в сфере кредитования. Судя по санкции ч. 1 ст. 159¹ УК РФ, мошенничество не просто является кредитным преступлением небольшой тяжести, но и входит в число наименее опасных преступлений корыстной направленности. Об этом недвусмысленно свидетельствуют и отказ законодателя определить непосредственно в санкции названной части минимальное наказание, и отсутствие в ней указания на возможность применения такого вида наказания, как лишение свободы. Подобная законодательная оценка мошенничества в сфере кредитования ориентирует правоприменителя на весьма снисходительное отношение к лицам, осуждаемым за такого рода преступление. По данным исследования, наиболее часто применяемым видом уголовного наказания в этом случае выступают исправительные работы (17 %), на втором месте – обязательные работы (14,8 %), весьма востребованным видом наказания является также штраф (11,7 %), при этом средняя величина штрафа составляет 10 875 рублей.

Лояльность судей к лицам, виновным в преступлении, описанном ст. 159¹ УК РФ, не может быть объяснена исключительно тем, что в соответствии с ч. 1 ст. 60 УК РФ усмотрение правоприменителя ограничено пределами санкции статьи, устанавливающей ответственность за конкретное преступление. В ряде случаев ее [лояльности] проявление связано скорее не с руководством общими началами назначения наказания, а с отступлением от таковых. Даже не подвергая подробному анализу вопрос о содержании общих начал назначения наказания²⁰⁶, можно заметить, что это содержание гораздо богаче, чем указание на необходимость учета законодательных пределов назначения наказания и тем более границ санкции статьи Особенной части УК РФ²⁰⁷. Столь же важным компонентом общих начал назначения наказания, думается, являются положения о необходимости учета в ходе данного процесса определенных критериев и соблюдения принципов осуществления такового. Соответственно, в силу предписаний ст. 60 УК РФ тяготение суда к нижнему пределу санкции статьи при определении подсудимому вида и размера наказания представляется оправданным лишь в случае, когда избранная мера является справедливой, т. е. достаточной для достижения целей наказания, и адекватно учитывающей «характер и степень общественной опасности преступления и личность виновного, в том числе смягчающие и отягчающие обстоятельства, а также влияние назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи»²⁰⁸. Иначе неразрешимым окажется заложенное в назначении наказания противоречие, заключающееся в том, что, с одной стороны, этот правоприменительный процесс «олицетворяет ретроспективный аспект уголовной ответственности, а с другой – назначаемое наказание своими социальными установками обращено в будущее»²⁰⁹. Отсюда вытекает, что, назначая виновному наказание, суд должен соотносить свое решение с различными моментами: и с типовой оценкой, которую совершенному преступлению дал законодатель, и с конкретными обстоятельствами его совершения, влияющими на его индивидуальную вредоносность, и с выразившейся в указанном деянии опасностью виновного для общества, и со значимостью виновного как личности. Подобная значимость, в свою очередь, определяется как прочностью связей человека с другими членами общества, так и тем, насколько одобряются эти связи, а также поступки лица социумом.

В ракурсе общих начал назначения наказания должно также приниматься во внимание судом, определяющим подсудимому вид и размер наказания, посткриминальное поведение данного лица. Его [поведения] оценка должна осуществляться не изолированно, а в контексте обстоятельств, образующих в своей совокупности упомянутые выше собирательные критерии назначения наказания. Во-первых, это важно для решения вопроса, действительно ли поступок подсудимого относится к числу вариантов поведения, полезных для общества, которые могут рассматриваться в качестве шага на пути к достижению целей уголовного наказания. Во-вторых, находя в поступке указанное качество, суд не должен игнорировать другие существенные связи подсудимого и забывать о характерных чертах содеянного им. В совокупности с другими обстоятельствами, определяющими степень общественной опасности конкретного преступления, а также со множеством его личностных характеристик позитивный посткриминальный поступок может и не оказаться сколько-нибудь заметным с точки зрения влияния его на назначаемое наказание в сторону снижения. «Вес» подобного поведения может быть нейтрализован негативными характеристиками осуществленного посягательства и виновного в нем лица. «Принять во внимание – не означает обязательно наказание снизить, – справедливо рассуждает об учете при назначении наказания смягчающих обстоятельств Л. Л. Кругликов. – Ведь соответствующее смягчающее обстоятельство оценивается в плане его значимости, влияния на избираемое наказание в совокупности с другими данными по делу, и в конкретном случае <…> оцениваемое смягчающее обстоятельство может не сказаться на конечном наказании в силу нейтрализации его влияния другими данными по делу (определяющими характер и степень общественной опасности преступления, отрицательно характеризующими личность виновного и т. д.)»²¹⁰. В результате обобщения судебной практики применения наказания по делам о мошенничестве в сфере кредитования выяснилось, что о необходимости соотнесения форм поведения, которое при определенных условиях может быть квалифицировано как социально одобряемое и значительно снижающее степень общественной опасности преступления и (или) совершившего его лица, с другими обстоятельствами суды в ряде случаев забывают как в процессе установления наличия смягчающего обстоятельства, так и при определении его значимости для выбора меры кары. Определенную роль в этом играет изолированное прочтение рекомендации, содержащейся в абз. 2 п. 28 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания», в соответствии с которой «в качестве обстоятельства, смягчающего наказание, суд вправе признать признание вины, в том числе и частичное»²¹¹. Чуть ли не в каждом приговоре, вынесенном в отношении лица, признанного виновным в совершении преступления, предусмотренного ст. 159¹ УК РФ, встречается ссылка на ту или иную модификацию признания вины как на смягчающее обстоятельство.

Это само по себе не может не навести на мысль, что по делам данной категории роль смягчающих обстоятельств незаслуженно отводится таким фактам и отношениям, которые являются обычными, а потому и не способными значительно повлиять на наказание. Забытой оказывается и ориентирующая функция законодательного перечня смягчающих обстоятельств (ч. 1 ст. 61 УК РФ), предполагающая, что содержащиеся в этом перечне обстоятельства «по образу и подобию» позволяют признать смягчающими «и другие подобные обстоятельства»²¹², и обусловливающая, что суды не вправе придавать статус смягчающего обстоятельства тем фактам и отношениям, которые по своим качественным и (или) количественным параметрам коренным образом отличаются от обстоятельств, прямо перечисленных в качестве таковых в уголовном законе, по существу не имея с последними ничего общего, лишь отдаленно напоминая их. Придание значительного «веса» признанию подсудимым своей вины по делам о кредитном мошенничестве, если при этом наличествуют обстоятельства, противоречащие выводу о снижении степени общественной опасности подсудимого, о наметившейся положительной переориентации его личности, является ни чем иным, как недопустимым учетом в качестве смягчающего обстоятельства таких форм посткриминального поведения виновного, которые выступают всего лишь «суррогатом» обстоятельств, указанных в п. «и» и «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ. Так, примером подобного необоснованного признания смягчающим обстоятельством при назначении наказания лицу, осужденному по ст. 159¹ УК РФ, может служить присвоение судом статуса смягчающего обстоятельства признанию в содеянном, сделанному лицом, которое сознательно вводило компетентные органы в заблуждение, стараясь переложить ответственность на других граждан. Показательным в данном отношении является следующий казус. Г., путем мошеннических действий получивший кредит в банке, после поступления в отдел полиции заявления от представителя потерпевшего сначала упорно (в течение двух месяцев) отрицал факт заключения кредитного договора. На допросе в качестве свидетеля, а равно в своих письмах банку Г. утверждал, что кредит взял не он, а его друг У., который, злоупотребив его доверием, использовал паспорт Г. и оформил кредит на его имя. И лишь будучи допрошенным в качестве подозреваемого, Г. сознался в содеянном²¹³.

Еще реже на роль смягчающего наказание обстоятельства по делам рассматриваемой категории должно претендовать «частичное признание вины». Это связано со спецификой выявления кредитного мошенничества (возбуждение дела, как правило, по заявлению представителя потерпевшего, наличие видео– и фотоматериалов, а также документов, изобличающих заемщика, и др.), которая делает «вес» подобного признания мизерным. Обращает также на себя внимание тот факт, что в так называемом частичном признании своей вины нередко вовсе не содержится согласия с существом предъявляемого обвинения. Например, Тракторозаводским районным судом г. Челябинска А., являвшаяся экспертом кредитного отдела третьей категории, была признана виновной в совершении пяти эпизодов мошенничества в сфере кредитования группой лиц по предварительному сговору и одном эпизоде покушения на названное преступление. А. созналась в том, что «не сообщила вовремя сотрудникам банка о преступлении, так как у нее не было такой возможности в момент оформления кредита», и отметила, что действовала под угрозами, не зная, что подельники кредит возвращать не будут. «От оформленных кредитов она прибыли не имела, – следует из показаний А., оглашенных в судебном заседании, – ФИО5 [обозначение в копии приговора имени подельницы А. – прим. автора] обещала, что заплатит, но денег она не получила»²¹⁴. В приведенной ситуации суд усмотрел в процессуальном поведении А. частичное признание подсудимой своей вины и расценил таковое в качестве смягчающего обстоятельства. Но при этом правоприменитель не учел, что показания А. не заключают в себе согласия с совершением мошенничества, а являются скорее обоснованием ею своей невиновности в данном преступлении.

Не может не настораживать тот факт, что частичным признанием вины в кредитном мошенничестве суды нередко считают признание лишь в обмане относительно места работы, в получении товара от сотрудников магазина, в невыполнении своих служебных обязанностей либо кредитных обязательств, в получении денег от сотрудников банка, в предоставлении подложных документов, то есть в тех обстоятельствах, которые в большинстве случаев и без того установлены в ходе расследования или рассмотрения дела. При этом из материалов дела усматривается категоричное отрицание виновными умысла на хищение денежных средств кредитора. В результате складывается парадоксальная ситуация: по делам о мошенничестве в сфере кредитования правоприменитель придает значение смягчающего обстоятельства такому посткриминальному поведению виновного, которое продиктовано исключительно стремлением последнего минимизировать свою вину, избежать ответственности именно за мошенничество.

Сказанное не означает, что признание обвиняемым своей вины вообще никогда не должно приниматься судом во внимание при назначении наказания. При определенных условиях ему [признанию] может быть придано и значение смягчающего обстоятельства. Так, его вес существенно увеличивается, если признание вины продиктовано искренним раскаянием, хотя и не обладающим ярко выраженным деятельным характером.

В советской литературе отмечалось, что чистосердечное раскаяние «всегда означает перелом в сознании виновного, вызывает у него стремление загладить и искупить свою вину, решимость не совершать преступление в будущем»²¹⁵. Не следует думать, что в отсутствии реальных шагов по реализации подобных стремлений всегда виноват обвиняемый (подсудимый). Иногда его пассивность объясняется непримиримой позицией потерпевшего либо неправильным поведением должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование. Слишком категоричными в этой связи представляются суждения тех исследователей, которые считают недопустимым учет в качестве смягчающего обстоятельства не только признания лицом своей вины, но и его раскаяния, не обладающего признаками поведения, описанного в п. «и» и «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ²¹⁶. Другое дело, что сам факт раскаяния, в том числе и не деятельного, нуждается в процессуальном подтверждении. Однако правоохранительные органы способны отыскать и иные, помимо протокола явки с повинной или расписки о том, что потерпевший более не имеет претензий к подсудимому, доказательства, указывающие на глубокое сожаление подсудимого по поводу собственного преступного поведения, если он действительно раскаивается в содеянном (например, показания родных и знакомых обвиняемого о его переживаниях, о поисках денежных средств для возмещения ущерба и т. п.).

Взвешенный, дифференцированный подход, думается, необходим и при решении вопроса об уголовно-правовой оценке частичного возмещения причиненного виновным материального ущерба. Руководствуясь целью восстановления социальной справедливости, законодатель не может не стремиться к тому, чтобы обеспечить защиту законных интересов гражданина и организаций, претерпевших вред в результате преступного деяния. Для этого прибегает он к стимулированию виновного к совершению добровольных сознательных действий, направленных на возмещение причиненного потерпевшему ущерба, посредством закрепления в п. «к» соответствующего смягчающего обстоятельства. Придание добровольному возмещению ущерба такого статуса оправдано и по другой причине: оно, как правило, связано с изменением нравственных установок лица, совершившего преступление, но стремящегося заслужить прощение человека, чьи права были нарушены, исправить положение, а также вернуть к себе доверие окружающих. С этой точки зрения даже частичное добровольное возмещение вреда в некоторых случаях может свидетельствовать о снижении уровня общественной опасности личности преступника и, следовательно, влиять на наказание в сторону его смягчения. В этих ситуациях следует ставить вопрос о наличии такого смягчающего обстоятельства, также описанного в п. «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ, как «иные действия, направленные на заглаживание вреда, причиненного потерпевшему», а следовательно, и о возможности применения ч. 1 ст. 62 УК РФ²¹⁷. Не следует вместе с тем забывать, что за так называемым «частичным возмещением ущерба» могут скрываться отнюдь не добрые побуждения раскаявшегося лица, а совсем иного рода устремления, в том числе и цель запутать следствие либо создать видимость добросовестного отношения к своим обязательствам.

Так, возвращение части кредитной суммы является распространенным приемом мошенников, используемым в целях сокрытия своих истинных преступных намерений. Центральным районным судом г. Волгограда П. была осуждена по ч. 4 ст. 159¹ УК РФ за хищение кредитных денежных средств на сумму свыше 7 млн. руб. Адвокат и осужденная в апелляционных жалобах отмечали, что в действиях П. нет состава мошенничества, в том числе потому, что она частично возвратила кредитную сумму в размере 2 млн рублей, т. е. предпринимала попытки вернуть кредит. Суд апелляционной инстанции поддержал позицию районного суда, согласно которой частичное возмещение П. ущерба являлось маскировкой ее преступных намерений, так как соответствующее возмещение было осуществлено только после обращения представителя банка с заявлением о проведении проверки по факту противоправных действий П. в отношении имущества банка. Однако обе судебные инстанции поступили непоследовательно, с одной стороны, расценив позицию П., не признавшей вину в описанном в приговоре преступлении, способом защиты, обусловленным желанием избежать уголовной ответственности за содеянное, а с другой стороны, признав частичное возмещение ею ущерба кредитной организации смягчающим обстоятельством²¹⁸. Однако подобные посткриминальные поступки лиц, совершивших преступление, вряд ли могут быть охарактеризованы как одобряемое обществом и государством поведение, а следовательно, они не могут быть признаны смягчающими обстоятельствами ни в соответствии с п. «к» ч. 1 ст. 61, ни на основании ч. 1 ст. 62 УК РФ.

Подытоживая сказанное, а также соглашаясь с утверждением Г. И. Чечеля в том, что «неограниченный простор в выборе обстоятельств в качестве смягчающих и переоценка их может привести к неоправданному либерализму к лицам, совершившим <…> преступления», стоит отметить, что практику безоговорочного отнесения к обстоятельствам, смягчающим наказание, признания обвиняемым своей вины и частичного возмещения им материального ущерба следует рассматривать как ошибочную. В целях предупреждения произвольного признания обстоятельств, не включенных в перечень, закрепленный в ч. 1 ст. 61 УК РФ, смягчающими наказание целесообразно внести некоторые уточнения в п. 28 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22.12.2015 № 58. Здесь, во-первых, должно содержаться указание не только на открытый характер перечня смягчающих обстоятельств, но и на его направляющую роль при оценке других обстоятельств в качестве смягчающих. Во-вторых, примерный перечень претендующих на обладание соответствующим статусом обстоятельств следует ограничить, обратив внимание судов на общие свойства смягчающих обстоятельств. В-третьих, упоминание о признании вины из приводимого в данном пункте перечня необходимо исключить. В этой связи абз. 2 последнего предлагается изложить следующим образом: «В соответствии со статьей 61 УК РФ перечень обстоятельств, смягчающих наказание, не является исчерпывающим, но выполняет, помимо обязывающей, ориентирующую функцию. В качестве обстоятельства, смягчающего наказание, суд вправе признать чистосердечное раскаяние в содеянном, наличие несовершеннолетних детей при условии, что виновный принимает участие в их воспитании, материальном содержании и преступление не совершено в отношении их, наличие на иждивении виновного престарелых лиц, его состояние здоровья, наличие инвалидности, государственных и ведомственных наград, участие в боевых действиях по защите Отечества и другие обстоятельства, которые, исходя из целей и принципов назначения наказания, способны в сложившейся ситуации сами по себе обусловить существенное его снижение. Например, давая оценку признанию лицом своей вины при решении вопроса об отнесении названного обстоятельства к смягчающим, суды должны учитывать, в какой мере указанное обстоятельство свидетельствует об уменьшении степени общественной опасности подсудимого и его стремлении встать на путь исправления, а также имело ли такое признание существенное значение для раскрытия и (или) расследования преступления».

Внесение в анализируемое постановление предложенных изменений должно способствовать сокращению случаев ошибочного отнесения к обстоятельствам, смягчающим наказание, факта отсутствия у лица судимости, которое встречается и в решениях по делам о мошенничестве в сфере кредитования, причем нередко в сочетании с необоснованным присвоением статуса таких обстоятельств не имеющим особого значения посткриминальным формам поведения. Так, К. был признан виновным в совершении совокупности преступлений, подлежащей квалификации по ч. 1 ст. 159¹ и ч. 1 ст. 327 УК РФ. При исследовании обстоятельств, характеризующих личность, судом установлено, что К. был ранее судим по ч. 1 ст. 166 УК РФ (условно), судимость была погашена, он не привлекался к административной ответственности, характеризуется положительно по месту жительства, не состоит на учете у нарколога или психиатра. Затем в качестве смягчающих наказание обстоятельств суд признал полное признание вины подсудимым, положительную характеристику с места жительства, а также «то обстоятельство, что К. юридически не судим»²¹⁹. Однако этот факт отсутствия судимости не может иметь столь большого веса при назначении наказания, так как законопослушное поведение (в том числе, воздержание от противоправного поведения после отбытия наказания и погашения судимости) является единой нормой для всех, соблюдение которой никак не выделяет личность из общей массы людей. Данный признак сам по себе не является подтверждением тому, что в сознании подсудимого отсутствует установка на совершение преступлений, что он способен исправиться при определении ему сравнительно мягкого наказания. Применительно к мошенничеству в сфере кредитования об этом особенно важно помнить, учитывая весьма широкие возможности, предоставленные законом, для того, чтобы кредитный мошенник избежал судимости (в силу установления различных оснований освобождения от уголовной ответственности, весьма кратких сроков погашения судимости и др.). Не следует также игнорировать проблемы латентности и раскрываемости мошенничества в сфере кредитования. Неединичными, например, являются случаи, когда правоохранительным органам не удается установить и привлечь к уголовной ответственности соучастников лица, признаваемого виновным в преступлении, предусмотренном в ст. 159¹ УК РФ.

Квалификация посткриминального поведения как заслуживающего поощрения и определение его влияния на назначаемое наказание предполагает, в частности, обязательное соотнесение конкретных поступков с характером и степенью общественной опасности преступления, а также теми качествами подсудимого, которые выразились в содеянном. В рассматриваемом в данном параграфе постановлении Пленума ВС РФ подчеркивается следующее: «Характер общественной опасности преступления определяется уголовным законом и зависит от установленных судом признаков состава преступления. При учете характера общественной опасности преступления судам следует иметь в виду прежде всего направленность деяния на охраняемые уголовным законом социальные ценности и причиненный им вред»²²⁰ (абз. 3 п. 1). В ракурсе рассматриваемой проблемы немаловажно, в частности, иметь в виду, что специфика объекта мошенничества в сфере кредитования и предопределяемое ею своеобразие общественно опасных последствий во многих случаях свидетельствуют об особенностях свойств личности человека, совершающего это преступление. Так, в последнем проявляется не только неуважение к чужой собственности, труду других людей, к их усилиям, направленным на законное получение материальных благ, но и стремление максимально минимизировать физические, нравственные и материальные затраты со своей стороны для получения имущества. С этих позиций значимость позитивных посткриминальных поступков тем выше, чем в большей мере они отражают переосмысление субъектом его отношения к защищаемым уголовным законом социальным ценностям и его желание уменьшить, нейтрализовать тот урон, который эти ценности претерпели. На определенные черты виновного могут указывать и другие существенные признаки кредитного мошенничества, призванные отражать характер или типовую степень общественной опасности данного преступления. Так, способ осуществления последнего, заключающий в себе двойной обман, есть проявление готовности ко лжи, нечестности, изворотливости.

Рассматривая поступки лица, совершившего преступление, предусмотренное ст. 159¹ УК РФ, осуществленные им после имевшего место факта мошенничества, суды не должны игнорировать указанные негативные свойства подсудимого, особенно если об их устойчивости свидетельствуют иные данные по делу. Например, критически, с учетом означенных качеств виновного суду необходимо воспринимать запоздавшие заверения лица о раскаянии, обещания исправиться либо компенсировать ущерб кредитной организации, просьбы о прощении, уплату части долга и тому подобные действия, если такие черты проявляются и в других поступках подсудимого. Не меньше информации о свойствах личности человека, совершившего преступление, могут содержать конкретные обстоятельства содеянного им, отражающие в своей совокупности индивидуальную степень общественной опасности преступного деяния. Так, для части фактов мошенничества в сфере кредитования характерно причинение виновным вреда общественным отношениям, обеспечивающим законные интересы третьих лиц. Пренебрежение данными интересами со стороны виновного также должно учитываться судом при оценке позитивного посткриминального поведения подсудимого. Из сказанного, в частности, вытекает и тот вывод, что учитываемые при назначении наказания сведения о личности виновного, с которыми должна быть сопоставлена информация о позитивном посткриминальном поведении такого лица, должны рассматриваться судом всесторонне и включать в себя данные о его свойствах, как проявленных, так и не проявленных в преступлении. При этом упущением суда следует считать игнорирование либо оставление без внимания тех качеств подсудимого, которые обесценивают полезность для общества, для решения уголовно-правовых задач его [подсудимого] поступков либо, напротив, подтверждают значимость такого рода поведения для достижения целей уголовного наказания.

Настоящее исследование, однако, показало, что подобное упущение имеет место при рассмотрении уголовных дел о мошенничестве в сфере кредитования. Так, в соответствующих приговорах в качестве данных, характеризующих положительно личность виновного, обычно фигурируют указания на то, что виновный «ранее не судим», «на учете у врачей психиатра или нарколога не состоит», «по месту работы характеризуется положительно» или «не работает», «по месту жительства характеризуется положительно» (или удовлетворительно). Представляется, что подобные важные, но усредненные (можно даже использовать здесь термин «безликие») характеристики абсолютно не могут предоставить суду всю надлежащую информацию относительно личности субъекта, совершающего именно мошенничество в сфере кредитования. Панацеей от подобного формального подхода не является и рекомендация, содержащаяся в абз. 5 п. 1 анализируемого в данном параграфе постановления Пленума Верховного Суда РФ. Здесь отмечается, что сведениями о личности виновного, которые подлежат учету при назначении наказания, признаются «характеризующие виновного сведения, которыми располагает суд при вынесении приговора, в частности: данные о семейном и имущественном положении совершившего преступление лица, состоянии его здоровья, поведении в быту, наличии у него на иждивении несовершеннолетних детей, иных нетрудоспособных лиц (супругов, родителей, других близких родственников)»²²¹.

Не трудно заметить, что Пленум Верховного Суда РФ не нацеливает суды на выявление и учет таких качеств личности, которые выразились в преступлении, и установление тех фактов, которые подтверждают устойчивость данных свойств. Это, однако, не способствует получению правоприменителем всего объема информации относительно личности субъекта, совершившего преступление того или иного вида, необходимой для назначения справедливого наказания. Применительно к мошенничеству в сфере кредитования следует, например, отметить, что согласно некоторым криминологическим исследованиям виновные, совершающие рассматриваемое преступление, обычно являются благополучными по многим психологическим показателям, добрыми, общительными и отзывчивыми, не ведущими антисоциальный образ жизни, не страдающими алкоголизмом, имеющими друзей, т. е. социально адаптированными людьми²²². Однако вряд ли каждый из кредитных мошенников может быть охарактеризован как личность, аккумулирующая в себе исключительно позитивные качества. Полагаем, что одних положительных характеристик с места работы и (или) жительства виновного, сведений об отсутствии вредных привычек недостаточно, хотя установление отношения подсудимого к труду в данном случае действительно важно. Но в связи со спецификой рассматриваемого преступления столь же необходимо выяснять и учитывать такие данные о личности субъекта, которые отражают его отношение к чужой собственности, к выполнению взятых на себя имущественных обязательств.

В этом ключе положительно характеризовать личность мошенника в сфере кредитования может информация о наличии в прошлом случаев взятия на себя кредитных обязательств и прилежности их выполнения (это укажет на отсутствие в психике подсудимого установки на преступную деятельность). Учитывая, что в большинстве своем мошенничество в сфере кредитования совершается безработными людьми (собственно, чаще всего именно этот факт скрывают мошенники посредством предоставления поддельных документов или ложных сведений), стоит также учитывать попытки найти работу в целях оплаты кредита, а также уважительность препятствий, не позволивших трудоустроиться. К последней (из упомянутых) группе обстоятельств могут, в частности, относиться приобретение или обнаружение недуга, ограничивающего трудоспособность, а также необходимость осуществления значительных затрат одновременно по нескольким причинам (болезнь ребенка, смерть близкого человека), совокупность или частая сменяемость которых не позволяла виновному оправиться, заняться поиском работы и т. п. Специальным случаем проявления уважительного отношения к труду и стремления исправиться будет являться поступление на курсы переквалификации или курсы профессиональной подготовки в целях получения рабочего места в организации, которая эти курсы проводит (такие курсы распространены среди представителей профессий в сфере услуг: парикмахеры, консультанты в магазинах и т. п.), т. е. обучение в целях трудоустройства.

Глубокому и обстоятельному анализу позитивных устремлений в сознании лица, совершившего мошенничество в сфере кредитования, может способствовать учет сведений, отрицательно характеризующих личность мошенника. Дело в том, что в некоторых случаях указанные сведения позволяют определить, укоренилась ли в сознании субъекта установка на совершение преступления, способен ли он вновь вернуться к законопослушному поведению и воздержаться от совершения преступлений в будущем, связаны ли его поступки с положительными изменениями ценностных и личностных ориентиров. К сожалению, суды не всегда уделяют анализу таких сведений должное внимание.