Текст книги "Дочь доктора Фу Манчи"

Я молча уселся, тупо глядя, как Найланд Смит смешивает две порции виски с содовой. Одну он протянул мне.

– Вот это вам может кое-что объяснить, – проговорил он, когда я сделал первый глоток, и протянул мне какую-то книгу. – Запах. Только смотрите: не больше одного вдоха!

Это была та самая книга, которую Райма читала в библиотеке. Я открыл ее и почувствовал идущий от страниц тяжелый, сладкий аромат.

– Знакомо?

Я кивнул и, поднося ко рту стакан, обнаружил, что рука у меня дрожит. Можно было не сомневаться, что этот запах я не забуду до конца своих дней. Он немедленно напомнил мне Совет Семи в Эль-Кхарге и мое первое пробуждение в зелено-золотой комнате в Лаймхаузе.

– Гашиш, – пояснил Смит, внимательно наблюдавший за моим лицом. – Или какой-то препарат на его основе. Потребовался для того, чтобы ввести Райму в соответствующее состояние. Наш друг Петри отлично знаком с этой практикой… потому, думаю, его и постарались задержать в пути. Так вот: Фа Ло Ше в совершенстве владеет искусством гипноза. Это мне тоже рассказал наш добрый доктор; ему как-то довелось с ней столкнуться и, между прочим, потерпеть поражение… Заметьте, что тогда она была еще подростком! Сейчас же, несомненно, ее мастерство гораздо выше. Сегодня, например, она действовала прямо с улицы, через закрытые окна библиотеки. В подходящий момент привлекла каким-то образом внимание Раймы и установила над ней психологический контроль.

– Но… Разве такое возможно?

– Судите сами. Райма получила гипнотический приказ: пойти в свою комнату и принести пульверизатор. Естественно, она повиновалась. Принесла его, открыла окно и отдала Фа Ло Ше – кстати, с китайского это имя переводится, как Сладчайший Аромат. Помните, мы говорили сегодня с вами о передвижениях Раймы в кабинете Бартона? Мадам вылила из флакона одеколон, наполнила его этим снадобьем и вернула обратно. Райма закрыла окно, получая тем временем гипнотические инструкции, которые, как мы оба видели, и выполнила.

– Но я же с ней разговаривал в библиотеке…. – в замешательстве пробормотал я. – Даже спросил, зачем ей понадобился пульверизатор. Она ответила, что почувствовала неприятный запах, похожий на гниющие листья, и решила освежить воздух.

– Э-э, милый мой! – воскликнул Найланд Смит. – Под гипнозом можно внушить и не такое! Это объяснение входило в полученные ею указания. Потом ей было велено идти в кровать и спать до полуночи, после чего обрызгать меня этой жидкостью и уничтожить все следы, что, как мы видели, она и проделала. По счастью, я, с вашей помощью, успел заменить адское снадобье мадам обычной водой. Поверьте, дружище, Райма ни сном ни духом не ведала, что творила… Что касается меня, то Фа Ло Ше даже проявила определенное великодушие: мне, несомненно, была уготована очень легкая смерть!

– Вы имеете в виду, что Райма, проснувшись, ни о чем не вспомнит?

– Абсолютно ни о чем! Разве что останется, как это было у Петри, воспоминание о каком-то тяжелом сне. Однако у меня есть кое-какие надежды… если, конечно, я еще не совсем забыл азбуку Морзе…

– Вы имеете в виду ваши сигналы Веймауту?

Он кивнул. И, усмехнувшись, лаконично пояснил:

– Цыгане.

– То есть? – не понял я.

– На самом деле это дакойты. Один из них изображает старую ведьму. Ну, а подросток – сама Фа Ло Ше!

ГЛАВА XI
ДОКТОР АМБЕР

– Я знаю, что мне себя обвинить не в чем, – проговорил Веймаут, печально уставясь в окно. – Но она снова ускользнула у нас между пальцев. Старый я болван! Надо же: так удачно провести операцию в Лаймхаузе, потом услышать, что Найланд Смит собственными глазами видел доктора в Париже, – и упустить его!..

Отряд полицейских под руководством Веймаута наведался на стоянку «цыган», расположившихся за большим полем, завершавшим с западной стороны владения сэра Лайонела в Норфолке, и обнаружил, что она опустела. Это произошло три дня тому назад, но неудача все еще терзала суперинтенданта.

– Не могу же я сидеть здесь бесконечно, – объяснил он. – Мне давно уже пора быть в Каире. Исчезновение мистера Смита и ваше было вполне уважительной причиной моего отъезда в Англию, но сейчас…

Я вполне его понимал. Веймаут был преданным другом, но работу свою любил до самозабвения. Он приехал в Англию, следуя путеводной нити, указывающей, что Найланда Смита и меня перевезли в Европу. Нас нашли. Долг службу призывал его обратно.

– Допускаю, что дальнейшее пребывание в Англии выходит из рамок ваших служебных обязанностей, – заметил я, – но ведь это связано, кроме всего прочего, с вашим старым делом.

Мы снова сидели в моем номере в «Парк-Авеню» – мне пришлось вернуться в Лондон в качестве представителя сэра Лайонела. Сам он с Раймой остались в Норфолке. Были все основания полагать, что после отъезда Найланда Смита в усадьбе наконец воцарится покой. Где находился этот последний, я не имел ни малейшего понятия.

– Вы попали в точку, – согласился Веймаут. – Я-то ведь был совершенно уверен, что доктор Фу Манчи давно мертв.

– Он и в самом деле умер, – усмехнулся я. – Примерно так же, как мистер Найланд Смит в Холдском аббатстве.

Суперинтендант кивнул. Выражение его лица показалось мне зловещим.

– Дочь Фу Манчи знает, что именно Смит каждый раз становится между ней и ее целями, – мрачно проворчал он. – Он просчитывает два из каждых трех ее ходов и почти всегда успевает вовремя. Но ведь и мы с вами, Гревилль, знаем о группе, именуемой Си Фан, куда больше, чем большинство людей за пределами этой комнаты.

Я рассмеялся – возможно, не совсем искренне – и посоветовал:

– А вы возвращайтесь в Каир. Может статься, сейчас для вас там будет безопаснее, чем здесь.

В подобных обстоятельствах чувство юмора неизменно покидало суперинтенданта. Взгляд его голубых глаз, уставившихся на меня, стал жестким, как кремень.

– Я никогда не бегал от доктора Фу Манчи, – проскрежетал он. – И если вы полагаете, что я собираюсь убежать от его дочери, то ошибаетесь.

Я снова расхохотался, на сей раз вполне искренне, и шутливо пхнул его кулаком.

– Вы что, не поняли, что я вас разыгрываю? Готов поставить последний шиллинг: работа или не работа, а вы будете торчать здесь, пока это дело не закончится.

– А-а, – облегченно протянул Веймаут, и его мальчишеская улыбка смягчила жесткое выражение, появившееся на лице, стоило мне только предположить о его стремлении убраться подальше. – Ну, можете смело ставить: на этом вы денег не потеряете.

Когда он ушел, я занял его место у окна и рассеянно уставился вниз, на Пикадилли. Мысли мои все время возвращались к Найланду Смиту. «Он все время становится между нею и ее целями…» Как это верно! Да, большинство нитей этого запутанного дела он уже держал в своих руках. Фа Ло Ше столкнулась с серьезным противником. Ибрагим-бей сидел в камере Брикстонской тюрьмы, ожидая приговора за попытку вооруженного грабежа со взломом. Мир никогда не узнает правды, но можно считать, что братец Свази-паши вышел из игры надолго. Египетские власти совместно с французской полицией обшаривали всю Сирию в поисках шейха Исмаила. Мандарин Ки Минг пребывал в бегах и не смел высунуться… Телефон зазвенел. Я повернулся и снял трубку.

– Да?

– Могу я поговорить с мистером Шаном Гревиллем?

– Я у телефона.

Голос человека, находящегося на другом конце провода, показался мне удивительно знакомым. По-английски он говорил безупречно, но слишком правильно, чтобы этот язык был его родным.

– Мое имя вам, должно быть, известно, мистер Гревилль. Меня зовут доктор Амбер.

Доктор Амбер! Легендарный врач, чье лекарство вернуло к жизни сэра Лайонела. Врач, которого и я должен благодарить за свое выздоровление!

– По ряду причин, которые я надеюсь вам объяснить, у меня не было иной возможности вам помочь, – продолжал он. – Отчасти из-за этого, отчасти из-за грозящей мне опасности я должен сделать вам довольно необычное предложение.

– Какое?

– Договоримся так: все, о чем я вам расскажу, – в вашем распоряжении. Но вы пообещаете забыть о том, что я существую. Сейчас я позвонил вам лишь потому, что сегодня вечером жизнь мистера Найланда Смита подвергнется большой опасности. Когда я расскажу вам подробности, вы убедитесь, что это – дружеский жест с моей стороны. Так вы обещаете?

– Да, конечно!

– Хорошо. Я нахожусь совсем недалеко от вас, мистер Гревилль, меньше чем в трех минутах ходьбы, в «Вавилонском доме». Вы, наверное, знаете, что это тоже на Пикадилли. Квартира номер семь. Хочу попросить вас навестить меня. Уверяю, что к обеду вы вернетесь.

– Выхожу немедленно.

Доктор Амбер! Кто он? Каким образом попал в эту запутанную головоломку, в которой переплелось так много жизней? Впрочем, кто бы ни был, по отношению к нам он проявил себя как настоящий друг. Поэтому без колебания, но сгорая от любопытства, я поспешил в «Вавилонский дом», расположенный напротив «Барлингтонских Аркад».

Лифтер поднял меня на последний этаж и указал на дверь справа. Я нажал кнопку звонка.

Лифт уже ушел, когда дверь открылась… и я увидел того самого китайца-врача, который лечил меня в зелено-золотой комнате!

– Вы мне обещали, мистер Гревилль, – улыбаясь, заметил он, без труда прочитав на моем лице ужас, гнев и недоверие. – Если это необходимо, я, в свою очередь, готов заверить вас, что вы имеете дело с другом и находитесь в полной безопасности. Пожалуйста, входите.

Типичная скромная обстановка меблированных комнат слегка успокоила меня. Через высокую застекленную дверь, ведущую на узкий балкон, я мог видеть вход в «Барлингтонские Аркады».

– Не желаете ли присесть? – осведомился хозяин; в безупречном утреннем костюме он гораздо меньше походил на китайца, чем в белой униформе врача.

Я сел.

Маленький столик возле окна был завален бумагами, а длинный стол в центре комнаты – газетами. Среди них я заметил номера лондонской «Ивнинг ньюс», «Таймс оф Индия» и «Чикаго трибьюн». Некоторые заметки были вырезаны, пол усыпан обрезками бумаги. Очень большой, стянутый ремнями чемодан с белыми инициалами «Л. К. С.» стоял в углу.

– Моя цель, мистер Гревилль, – начал доктор Амбер, занимая место возле стола и внимательно наблюдая за мной, – объяснить некоторые вещи, которые пока для вас и ваших друзей непонятны. Прежде всего, поскольку я хочу быть абсолютно честным, должен признаться, что «доктор Амбер» – мой псевдоним. На самом деле меня зовут Ли Кинг Су, я окончил медицинский факультет в Кантоне и однажды имел счастье ассистировать доктору Петри во время сложной и длительной операции. Возможно, если вы расскажете ему об этом, он припомнит меня.

Я промолчал.

– У вас, естественно, сложилось впечатление, что я вхожу в организацию, возглавляемую леди Фа Ло Ше. Это не так. На самом деле я принадлежу совсем к другой организации, гораздо более старой…

Он пристально посмотрел на меня, но я не стал прерывать его вопросами. В тот момент меня занимало любопытное выражение: «леди Фа Ло Ше».

– Должен признаться, что в доме, в котором мы встретились, я присутствовал в качестве шпиона, – продолжал доктор. – Леди по имени Фа Ло Ше раскрыла обман, и мне пришлось… – Он снова замолчал и выразительным жестом указал на чемодан. – В настоящий момент я обречен на бездействие. Я «засветился», мистер Гревилль. Если мне удастся выжить, это уже будет большой удачей. Но давайте поговорим о другом. Я знаю, что тайна «Могилы Черной Обезьяны» мистером Найландом Смитом еще до конца не разгадана. Секрет же очень прост: представитель организации, к которой я имею честь принадлежать, присутствовал при том, как Лафлер много лет тому назад открыл это место. Потом, при участии этого известного египтолога, оно вновь было закрыто. Позднее, в начале 1918 года, выдающийся представитель нашего древнего общества, проезжая через Египет, не без оснований заподозрил, что сокровища, находившиеся в его багаже, могут быть обнаружены и арестованы британскими властями. Это могло повлечь за собой серьезные неприятности. Он перебрался через Нил и благополучно спрятал их в той гробнице…

Я подумал, что об этом-то как раз мы уже давно в общих чертах догадались. Но в тот момент выражения «более старая организация» и «выдающийся представитель нашего древнего общества» озарили мой мозг невероятной догадкой и, встретив взгляд непроницаемых глаз, напряженно наблюдавших за мной, я как можно непринужденнее осведомился:

– Вы говорите о докторе Фу Манчи?

– Желательно, – возразил Ли Кинг Су, сделав легкий протестующий жест рукой, – чтобы те, о ком я говорю, оставались безымянными. Итак, устроив судьбу этого известного египтолога…

– Боже мой! Что вы имеете в виду? – снова прервал я его.

– Должен признать, что тут мы столкнулись с некоторыми трудностями, – невозмутимо продолжал он. – Но, видите ли, такие важные секреты приходится охранять. Тем более что вскоре непредвиденную ситуацию создала деятельность профессора Зейтланда и сэра Лайонела Бартона. Затем ее еще больше усугубила леди Фа Ло Ше. Она каким-то образом проведала о том, что хранится в гробнице, но не знала, как вернуть это обратно. Профессор Зейтланд поделился с ней своими знаниями. Потом пришла очередь сэра Лайонела Бартона… – Он снова многозначительно помолчал. – Увы, мистер Гревилль, мы вмешались слишком поздно. Старинный раскол в наших рядах сделал нашим врагом самого выдающегося и опасного человека в Китае – возвышенного и благородного мандарина Ки Минга. Он помог леди Фа Ло Ше. Но и мы больше не теряли времени. Мне удалось получить доступ на их собрания. Кстати, благодаря этому я сумел помешать доктору Петри послать телеграмму сэру Брайану Хоукинсу. Вы знаете, каким образом это тоже принесло свою пользу… Нынешнее английское правительство слепо. Вы потеряете Египет точно так же, как потеряли Индию. Большая федерация восточных государств объединится с Россией – с новой Россией – и займет место Британской империи. У вас есть лишь один шанс избежать этого…

Меня все более захватывало обаяние личности собеседника, я забыл, что слушаю исповедь слуги доктора Фу Манчи; теперь это был для меня человек, обращавший взоры в такую даль, куда и мне страстно хотелось бы заглянуть.

– Какой? – поинтересовался я.

И тут же почувствовал, как меня охватил озноб – не в переносном, а в самом буквальном смысле. Я заметил, как Ли Кинг Су бросил взгляд в сторону полуоткрытой двери, ведущей в спальню.

Без сомнения, нас подслушивали!

Видимо, осознав, что он себя выдал, «доктор Амбер» немедленно продолжил:

– Нейтрализующий союз! Однако мы слишком углубились в дебри высокой политики, мистер Гревилль. Вернемся к более близким материям. Действия леди Фа Ло Ше мы не одобряем. Украденное ею следует вернуть тому, кто знает, как этим пользоваться. Иными словами, цели мистера Найланда Смита в данный момент совпадают с нашими. Но он «под колпаком»!

– Он об этом знает?

– Вполне вероятно. Однако, даже если так, сегодня вечером он неизбежно попадет в ловушку. С тех пор, как он покинул Норфолк, где ему, к сожалению, не удалось арестовать нашего общего противника, вы потеряли с ним связь. Он следует по пути, намеченном инспектором Уэйлом. Это ложный путь, ведущий прямиком в западню. Он обречен, ибо она боится шагу ступить, пока не уберет его со своей дороги. Вот здесь, – он протянул мне листок, – адрес того места, куда он собирается сегодня явиться и где его неизбежно ожидает смерть.

Я бросил взгляд на записку.

– Сад этого дома примыкает к Риджент-каналу, – пояснил Ли Кинг Су. – В канале и найдут утром тело мистера Смита. А вот здесь, – и он протянул мне второй листок, – адрес, где он находится сейчас.

На листочке значился адрес дома на юго-западе Лондона, принадлежащего некоему доктору Мюррею.

– Доктор Мюррей купил практику доктора Петри, – продолжал ровный голос, – когда тот уехал в Египет. Должен вас предупредить: даже не пытайтесь связаться с ним по телефону! В доме находится шпион леди Фа Ло Ше. Я прошу вас принять меры, мистер Гревилль, и как можно быстрее! Что касается меня, то через час я покину Лондон и ничем не смогу вам помочь. Полагаю, вы не забудете о нашей договоренности.

Войдя в лифт, я обнаружил, что больше не чувствую за собой слежки. В квартире «доктора Амбера» меня не покидало это ощущение, памятное по Каиру и позднее посетившее меня по дороге в Эль-Kxapry. При ближайшем знакомстве Ли Кинг Су оказался замечательным человеком, но кто скрывался у него в спальне? Я не мог забыть, что доктора Фу Манчи видели в этом районе!

Можно ли доверять Ли Кинг Су?

Впрочем, проверить его сведения было просто: стоило лишь остановить такси и назвать адрес доктора Мюррея.

Однако, пока я шел по Пикадилли, до меня дошло, что любая ошибка может иметь самые непредвиденные последствия. Лучше посоветоваться с Веймаутом или Уэйлом, чтобы не промахнуться.

Спускались сумерки. На Пикадилли зажглись фонари; засветились окна в «Барлингтонских Аркадах». Задумавшись, я миновал арку – единственное, что осталось от старого базара, – и оказался на начинающейся за ней Джермин-стрит.

Проходя мимо стоящего у тротуара французского седана, я остановился, услышав чей-то взволнованный голос, и едва не столкнулся с женщиной, пробежавшей передо мной, очевидно, к машине. Одета она была в модное, отделанное мехом пальто; лицо скрывала прикрепленная к шляпке вуаль. В руках у нее было несколько свертков, и она второпях выронила один из них буквально мне под ноги.

Наклонившись, я поднял его. Он был обвязан широкой зеленой лентой и очень легок.

Шофер вышел и распахнул перед ней дверцу автомобиля.

– Большое спасибо, – поблагодарила меня леди, – будьте так добры, передайте его мне.

Она впорхнула в машину. Я последовал за ней и, наклонившись, просунул голову в темный салон. Через окно напротив мне была видна вывеска модного ресторана, внезапно загоревшаяся яркими электрическими огнями. И тут в нос мне ударил проклятый знакомый запах…

Мышцы сделались ватными. Будто спеленатый, я не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Мускулистая длань втащила меня в машину, и я понял, что меня везут по Пикадилли мимо моей же гостиницы!

Мне казалось, что я погружен в зеленые затхлые глубины какого-то гнилого озера. Решив, что меня утопили, я попытался освободиться от цепких трав, растущих со дна и оплетающих мои ноги, но обнаружил, что не могу пошевелить и пальцем. Меня охватил страх; показалось, что никогда больше не увижу я солнца и голубого неба…

Потом тиски, сжимающие меня, вдруг ослабли, и я, как пробка, вылетел на поверхность.

Зеленое!.. Все вокруг меня было зеленым!

Что случилось? Где я?

Боже мой! Неужели опять в Лаймхаузе? Но нет, эта комната тоже была зелено-золотой, но гораздо меньше моей предыдущей тюрьмы.

Комната в самом деле показалась мне совершенно миниатюрной. И еще: я чувствовал, что что-то в ней не так, но никак не мог понять, что именно. Я видел два окна, задрапированных памятными мне шторами с зелеными фигурками, разбросанными по золотому фону. Высокий лакированный шкаф с фигуркой Кали, украшавшей его дверцы. Однотонные зеленые двери и зеленые с золотым узором ковры. Комнату освещала янтарная лампа. На черном диване лежала еще одна фигурка Кали, более крупная, размерами с карнавальную куклу.

Ах, вот оно что! Эта фигура напоминала Кали лишь чертами лица. Она была одета в зеленое платье и черные туфли на высоких каблуках. Пальцы изящной, изнеженной руки, привыкшей к роскоши, сжимали длинный мундштук с дымящейся сигаретой… Кукла! Но кукла живая!

Внезапно изображение стремительно уменьшилось. Кукла стала такой крошечной, что я не мог разобрать черты ее лица. Я чувствовал себя великаном в домике лилипутов!

Затем цвета начали звучать.

– Я – зеленый, – сказал ковер.

– Мы – золотые, – ответили шторы…

Я сжал руками голову, пытаясь избавиться от наваждения. Никаких сомнений – это безумие! Я знал это, потому что мне неудержимо хотелось смеяться! Комната начала увеличиваться в размерах. Из кукольного домика для гномов она распухла, превратившись в огромный дворец! Будь я птицей, я мог бы парить в этих бескрайних апартаментах, которые вряд ли уместились бы на Трафальгарской площади!

Зато теперь я без труда узнал фигуру в зеленом, лежащую на черном диване. Это была Фа Ло Ше!

Огромное помещение – выше мечети, выше любого кафедрального собора – внезапно наклонилось. Стены приблизились, мебель тесно сгрудилась вокруг меня… Фа Ло Ше, как башня, возвышалась над моим съежившимся телом, ее гигантская сигарета испускала клубы дыма, будто при жертвоприношении…

– Боже, помоги мне! – выкрикнул я и… увидел свой крик! Он слетел с моих губ в виде толстых зеленых букв. Я закрыл глаза и…

– Ну как, Шан, вы очнулись? – прозвенел надо мной голос-колокольчик.

Однако я не в силах был поднять веки.

– Посмотрите же на меня, – настаивал голос – Вы уже в полном порядке…

Я посмотрел. Голова кружилась, каждая мышца моего тела нестерпимо ныла, но комната обрела нормальные размеры. Она оказалась довольно большой и обставленной вполне современной мебелью, украшенной лишь несколькими предметами с Востока. Впрочем, цвета не изменились: все здесь действительно было зеленым и золотым.

Фа Ло Ше внимательно наблюдала за мной; выражение ее нефритовых глаз было жестким.

– Ну вот, вам лучше, – констатировала она. – Конопля вызывает странные видения, но совершенно незаменима, когда требуется быстрый эффект.

Я осмотрелся и обнаружил себя сидящим в большом кресле напротив дивана, на котором лениво раскинулась Фа Ло Ше, продолжая наблюдать за мной. Проклятое зелье понемногу улетучивалось из моего мозга. Фа Ло Ше – стройная, гибкая, дерзкая – была поистине пленительной женщиной. Но при этом смертельным врагом. Я знал, что ожидало Найланда Смита!

Решив, что хватит рассиживаться, я попытался встать и обнаружил, что мои лодыжки будто скованы цепью.

Фа Ло Ше уронила пепел со своей золотистой сигареты в медную пепельницу, стоящую рядом с ней на низком столике. Я следил за изысканными, чувственными движениями ее изящной руки со странным чувством новизны.

Она была настоящей тигрицей!

– Основная цель моего визита в Англию, – безмятежно произнесла меж тем хозяйка, будто я был обычным гостем, ведущим с ней светскую беседу о пустяках, – уничтожить мистера Найланда Смита. Мои ближайшие планы – ждать его появления.

– Он плохо себя с вами вел? – таким же изысканно-светским тоном не без злорадства осведомился я, стараясь не обращать внимания на дикую головную боль.

Фа Ло Ше презрительно улыбнулась.

– С ним одним я бы еще могла иметь дело. Но внезапно обнаружилось, что среди моих людей завелся изменник. В вашем кармане, Шан, оказались два адреса: один из них доктора Мюррея, в чьем жилище скрывается наш драгоценный друг, другой – этого дома.

По-прежнему улыбаясь, она продолжала внимательно наблюдать за мной. Я попытался собрать свои разбегающиеся мысли. Попытался убедить себя, что я должен ее ненавидеть. Однако ее глаза ласкали меня, и я ощущал лишь неистовый страх, жуткий страх перед этой дьявольской женщиной, владевшей силой, какую Гомер приписывал Цирцее: силой похищать души мужчин.

Если Ли Кинг Су не солгал и Найланд Смит в самом деле направляется сейчас в этот дом, тут его неминуемо ожидает смерть. И не в моих силах теперь остановить его!

– Предателем оказался Ли Кинг Су, – донесся до меня сквозь биение молоточков в мозгу голос-колокольчик. – Не сомневаюсь, что ему пообещали большую награду.

Она резко хлопнула в ладоши.

Вошел огромный негр – тот самый, который охранял двери зала Совета в Эль-Кхарге.

Фа Ло Ше обратилась к нему на отвратительном нубийском диалекте арабского языка. Я удивился. Мои познания о Северной Африке отнюдь не были поверхностны, но мне никогда и в голову не приходило освоить этот чудовищный жаргон. А эта женщина – китаянка! – владела им совершенно свободно!

Нубиец вышел. Фа Ло Ше выбила из длинного мундштука окурок, вставила туда новую сигарету, взяв ее из деревянного ящичка, и прикурила от украшенной эмалью зажигалки.

Донесся звук, будто по полу волокли что-то тяжелое.

Потом дверь открылась, и нубиец втащил в комнату огромный чемодан, показавшийся мне смутно знакомым. И тут я увидел на его крышке выведенные белой краской инициалы «Л. К. С».

Негр расстегнул ремни и откинул крышку.

– Смотрите, – небрежно махнула рукой Фа Ло Ше. – Вот как мы поступаем с предателями.

И я увидел. Ли Кинг Су лежал в собственном чемодане. Мертвый.

Размышлять о чем-либо под внимательным взглядом нефритовых глаз было решительно невозможно. Однако, едва дверь за Фа Ло Ше закрылась, я принялся горестно взвешивать свои шансы.

Первая мысль, которая пришла мне на ум: Найланд Смит обречен! Нить, которая нынешней ночью должна привести его в этот дом, оказалась всего лишь приманкой. А эти враги, насколько я успел их узнать, не щадили никого, кто вставал на их пути. Чемодан вынесли из комнаты, но в воображении я все еще видел мертвую усмешку на лице задушенного человека.

Я попытался восстановить подробности нашей встречи в «Вавилонском доме». В самом ли деле я заметил быстрый обмен знаками между Ли Кинг Су и кем-то, скрывавшимся в соседней комнате, или мне это показалось? Не мог ли я просто вообразить себе, что там есть кто-то еще? Или ошибся, предполагая, что там скрывается друг китайского врача? Мог ли тот, второй, убить Ли Кинг Су и запихать его тело в чемодан?..

По его словам, сад этого дома заканчивается на берегу Риджент-канала. Я помнил этот мрачный поток, которым теперь мало кто пользовался. Он заканчивался длинным тоннелем возле того самого моста, неподалеку от которого меня держали в качестве пленника.

Я наклонился вперед, чтобы осмотреть путы, связывающие мои лодыжки. Нет, о том, чтобы их разорвать, не могло быть и речи. Я обнаружил, что еще одна веревка, обвившись вокруг моего пояса, привязывает меня к тяжелому креслу. Правда, руки оставались свободными, но я не мог дотянуться ни до лодыжек, ни до узлов второй веревки, находящихся где-то за спинкой.

Зато прямо под рукой оказались сигареты и виски с содовой на маленьком столике, заботливо придвинутом к креслу. И я даже потянулся к ним, но, поколебавшись, предпочел вынуть из кармана собственный портсигар и закурить свою сигарету. В любом случае ясность головы следовало постараться сохранить. От меня зависела судьба Найланда Смита и, кто знает, может быть, судьбы миллионов людей!

Некоторое время я курил, пытаясь расслабиться, и думал… думал… Пока я оставался в неподвижности, оковы не причиняли мне неудобств. Однако попытка хоть немного продвинуться по комнате, по-черепашьи волоча за собой массивное кресло, закончилась полнейшей неудачей.

В доме царила абсолютная тишина. Тяжелые золотые драпировки, казалось, поглощали все звуки.

Долго я сидел так, куря сигарету за сигаретой. Потом наконец одна из двух дверей, выходящих в комнату, открылась. Вошел огромный негр, неся поднос с сандвичами и фруктами, и поставил его на столик рядом с креслом, окинув меня кровожадным взглядом маленьких, глубоко посаженных глаз. Ширина плеч этого великана поразила меня. Не сказав ни слова, он удалился, тихо прикрыв за собой дверь.

Наблюдали ли за мной? Избежал ли я еще одного отравления, отказавшись от сигарет и виски? Что они, собственно, таким образом выиграли бы? Я и без того находился в полной их власти. Нет, тайное отравление было совершенно бессмысленным.

Сообразив это, я съел сандвич и выпил немного виски.

Тишина…

Фигурка Кали на дверце шкафа завладела моим вниманием. Я принялся изучать ее настолько пристально, что в конце концов мне стало казаться, будто она движется.

Кали – символ дьявольской организации, во власти которой я находился…

Дверь открылась, вошла Фа Ло Ше.

– Рада, что вы обратились к голосу рассудка, – проговорила она. – Вам это необходимо. Вы еще не готовы для очередной инъекции, и потому придется дать мне обещание… ненадолго, всего на полчаса…

Она стояла в открытых дверях, упершись в бедро тонкой рукой. Полированные ногти блестели, как самоцветы, глаза смотрели безжалостно. Было в ее поведении нечто непривычное. Я не мог определить, что именно, но безошибочно почувствовал: что-то у мадам Ингомар не заладилось.

– Естественно, я должен отказаться, – с улыбкой произнес я.

– Вы так полагаете?

– Без сомнения.

Она улыбнулась, и я заметил, как ее чувственные губы дрогнули, выдавая слабость, которую невозможно было прочесть в нефритовых глазах. Потом она хлопнула в ладоши. Большой изумруд на указательном пальце зловеще блеснул.

Появился огромный нубиец. Фа Ло Ше что-то быстро сказала, и он направился ко мне.

– Не сопротивляйтесь, – мягко попросила она. – Тем более что это абсолютно бессмысленно. Он может вас придушить одной левой. И сделает это не задумываясь, стоит мне приказать. Но пока что я предпочитаю оставаться милосердной.

Негр связал мне за спиной кисти рук, одним небрежным движением, не затрудняя себя развязыванием узлов, порвал веревку, привязывавшую меня к креслу, без видимых усилий поднял меня и вынес из комнаты.

– Через полчаса я снова освобожу вас, – проговорила вслед Фа Ло Ше. – Тогда и поговорим.

Я крепко стиснул зубы, чтобы не дать клокотавшей во мне ненависти излиться в потоке бессмысленных проклятий. Нубиец протащил меня через прихожую (невольно я отметил, что, за исключением нескольких предметов явно восточного происхождения, обставлена она по последней моде), спустился вниз по лестнице и вошел в маленькую темную комнатку на первом этаже. Положив меня на узкую кушетку, он вышел и запер дверь.

Естественно, первым делом я попытался освободиться. Как и следовало ожидать, это оказалось не просто, однако после нескольких неудачных попыток мне удалось высвободить ноги. Кисти были связаны надежно, и, оставив бессмысленное занятие, я начал вглядываться в окружающий полумрак, чтобы ознакомиться с обстановкой. Единственным освещением был лунный свет, проникавший в небольшое, забранное железной решеткой окно.

По всей видимости, комната выполняла функции кабинета. Возле окна стояло запертое бюро, перед ним – угловатое, кубической формы кресло. Кроме того, я разглядел книжный шкаф, тоже запертый, низенький стул арабской работы и узкую кушетку, на которую меня бросили. Черные с золотом стены не украшала ни одна картина.

Я подошел к окну. Оно выходило в запущенный сад; в конце его, как я и ожидал, тускло поблескивали воды канала.

Упав в кресло, я вспомнил историю заточения Найланда Смита в памятном доме близ Эль-Кхарги и на мгновение позволил себе предаться отчаянию.

Найланд Смит!

Пока я сидел здесь, пожираемый яростью, но беспомощный, как пойманный в силок кролик, он все ближе подходил к смертельной западне!

Рассчитывать на то, что эта женщина его пощадит, было по меньшей мере неразумно. Я видел, как она поступала с теми, кто мешал ей, и прочел приговор Смиту в ее сверкающих глазах. Нет, время благородных жестов давно миновало! А я… Что же, мне скорее всего предстоит проснуться где-нибудь в Китае в качестве самца на содержании у этой азиатской Цирцеи…