Текст книги "Дочь доктора Фу Манчи"

Снова появился дакойт. На сей раз в руке он держал короткий кривой нож с лезвием, красным от крови. Его раскосые кровожадные глаза уставились на меня. Он осторожными движениями начал подкрадываться к дивану, на котором, неподвижный и беспомощный, лежал я.

Из возобновившегося гула голосов выделился один – резкий и звенящий. Он произнес всего три слова, но этого оказалось достаточно: мой дакойт вздрогнул, повернулся и стремительно нырнул в ту дверь, из которой появился.

Пронзительный металлический визг заполнил комнату – думаю, он проник во все уголки дома, как бы велик тот ни был. Этот звук не узнать было невозможно: полицейский свисток!

Я улыбнулся в темноте. Надо же, как разыгралось мое воображение! Определенно у меня начиналась лихорадка. Что ж, если так, скоро этот парад миражей закончится: я потеряю сознание. Однако, поднеся руку ко лбу, я с удивлением убедился, что он хотя и взмок от пота, но холоден, как лед. О жаре не было и речи!

Голоса постепенно удалялись и наконец стихли совсем. Однако до меня по-прежнему доносился странный отдаленный шум. Теперь я определил, что он шел не из той двери, в которую выскочил дакойт, а из той, которая располагалась прямо передо мной, буквально в футе от дивана – двери, через которую исчез горбун.

Гулкий грохот эхом отдался в доме. Раздались крики. Теперь я уже мог разобрать отдельные слова.

– Осторожнее прыгайте, сэр! Подождите меня…

Звук шагов, очевидно, на лестнице.

– Займитесь этой дверью! А я – вон той!

Где я мог слышать этот низкий звучный голос?

Снова грохот.

– Здесь ничего, сэр!

– Следующий этаж!

Снова забормотали те, взволнованные, на незнакомом языке.

И вдруг до меня донеслось:

– Найланд Смит! Вы здесь, сэр? Шан Гревилль? Вы здесь?

Я знал этот голос!

– Тише! – скомандовал он. – Слушайте!

В тишине, которая наступила после последних слов, я лихорадочно пытался вспомнить: кто же это? Сердце мое бешено колотилось. Ответ буквально вертелся у меня на языке, но я никак не мог поймать его.

– Идем!

Снова грохот шагов. Все ближе и ближе. Вот уже совсем рядом с моей комнатой.

– Боже милостивый!

Они нашли горбуна. Напряженное молчание. Потом снова забубнили голоса.

– Тут еще одна дверь! – воскликнул мучительно знакомый голос, и, держа в руке электрический фонарь, его обладатель ворвался в мою комнату.

Бред кончился – то была реальность.

– Гревилль!

– Веймаут. – слабо отозвался я, протягивая к нему дрожащие руки.

ГЛАВА VIII
СВАЗИ-ПАША ПРИЕЗЖАЕТ

Возможно, именно вид обычных английских полицейских в шлемах и привычной голубой форме привел меня в чувство. Хотя сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что их невероятное появление в затерянном в песках оазисе должно было показаться мне самым фантастическим во всей этой истории.

С другой стороны, я ослаб до такой степени, что просто не в состоянии был реально воспринимать обстановку. Где-то в глубине сознания, как и прежде, витала уверенность, что все это происходит во сне. Когда меня проносили через странную комнату, примыкавшую к той, в которой я страдал, – комнату, в которой лежало что-то, прикрытое куском богатого гобелена, сорванного со стены, я чувствовал себя почти таким же трупом и мне, честно говоря, было вовсе не до того, чтобы анализировать факты.

То, что дом шейха Исмаила захватили вовремя, было несомненно. Я совершенно не представлял себе, что случилось с доктором Петри и Найландом Смитом, и уж тем более никак не мог рассчитывать на столь действенную помощь лондонской полиции. К тому же меня интриговало появление Веймаута. Однако я помнил, что прошло по меньшей мере два дня, и полагал, что этот пробел должен каким-то образом объяснить все противоречия.

Тем временем меня вынесли из дома и пронесли через двор. Большой серый автомобиль ждал нас у ворот. Я увидел обычную улицу, состоящую из двух рядов унылых двухэтажных домов. Лишь длинная каменная стена с воротами, из которых мы вышли, нарушала их однообразие. Уже начала собираться толпа, которую невозмутимо сдерживали несколько полицейских. Я заметил довольно много китайцев, однако остальные обладали неопределенной внешностью, характерной для лондонского Вест-Энда.

Меня с комфортом устроили на подушках. Впереди, рядом с шофером, сидел человек, в котором я неожиданно узнал Флетчера. Веймаут занял место рядом со мной, и машина тронулась.

– Я вижу, вы в некотором недоумении, – заметил он, успокаивающим жестом кладя руку мне на плечо. – Не ломайте себе голову. Мы едем к доктору Петри. Уж он-то поставит вас на ноги.

– Но… где я?

– В данный момент – в Лаймхаузе.

– Что?!

– Спокойно! Вы разве не знали? Ну, так представьте себе.

– Но ведь два дня тому назад я был еще в Египте!

Веймаут пристально вгляделся в мое лицо, и выражение его глаз, поначалу озадаченное, изменилось.

– Боже мой, Гревилль, – пробормотал он. – Я начинаю понимать.

– Я бы тоже не прочь.

– Держитесь, старина, а то, не дай Бог, вас еще удар хватит. Хотя в общем-то события должны были вас подготовить. Говорите, два дня назад были в Египте?.. Хотите узнать правду? Вы покинули Египет… месяц тому назад!

Прошла неделя. Лечение Петри подействовало на меня самым благотворным образом; глядя из окна своего номера на оживленную жизнь Пикадилли, я чувствовал, что воспоминания о болезни почти стерлись из памяти.

Итак, я потерял месяц жизни. Как в старых арабских сказках, меня перенесли из оазиса Кхарга в Лаймхауз. Когда мне рассказали об этом, я был ошеломлен, но сейчас уже успел примириться с действительностью.

– Удивительный опыт с сэром Лайонелом сильно помог мне и в вашем случае, Гревилль, – заметил Петри, стоявший за моей спиной.

– Вы имеете в виду лекарство, предложенное сэром Брайаном Хоукинсом?

– Да… Во всяком случае, мне так казалось.

Я отвернулся от окна и уставился на доктора с любопытством, еще более подстегнутым выражением его лица.

– Что-то я не вполне понимаю… Из Луксора вы послали телеграмму в Лондон, сэру Брайану, дав полный отчет о состоянии шефа. Он телеграфировал в ответ, что сообщил все подробности доктору Амберу, по счастью оказавшемуся в тот момент в Каире. Вскоре тот вам позвонил.

– Совершенно верно, Гревилль. Вскоре доктор Амбер позвонил, обсудил со мной этот случай, сказал, что он согласен с мнением сэра Брайана и посылает коробочку с лекарством. В коробочке я нашел пузырек, содержавший треть драхмы 22
  Драхма – аптекарская мера веса, 3,732 грамма.


[Закрыть] какой-то жидкости, и инструкцию, предписывавшую вводить подкожно один миним 33
  Миним – шестидесятая часть драхмы.


[Закрыть] лекарства в день до тех пор, пока состояние больного не придет в норму. После четырех инъекций здоровье сэра Лайонела полностью восстановилось, правда, в его памяти не сохранилось никаких воспоминаний о времени, прошедшем с момента нападения на него до той минуты, когда он открыл глаза в номере луксорской гостиницы.

– Что ж, совершенно очевидно, что для сэра Брайана Хоукинса это большая удача, – заметил я. – Ну, а получив в качестве пациента меня, вы, конечно, пришли к заключению, что я пострадал от того же самого яда…

– И потому применил то же самое средство, – подхватил доктор Петри. – И с тем же поразительным результатом. – Он помолчал, пристально вглядываясь в мое лицо. – Когда мы добрались до Каира, доктор Амбер уже выехал из своей гостиницы. А когда приехали в Лондон, узнали, что сэр Брайан Хоукинс путешествует за границей. Он, впрочем, вернулся на следующее утро.

– Ну? – поторопил я его, когда он снова замолк, уставившись на меня странным взглядом.

– Сэр Брайан Хоукинс никогда не получал моей телеграммы, – медленно проговорил Петри.

– Что?!

– Он никогда в жизни даже не слышал ни о каком докторе Амбере и ни малейшего понятия не имел о препарате, образец которого я ему продемонстрировал.

– О Боже!

– Не беспокойтесь, Гревилль. Да, мы стали жертвой коварного заговора. Но кто-то незнакомый нам спас ваши жизни и победил Фа Ло Ше! А теперь, извините, я должен идти. Жена хочет кое-что купить, а я никогда не позволяю ей выходить в одиночку, даже в Лондоне. Вы понимаете, почему.

Я кивнул.

– Райма и сэр Лайонел прибывают завтра, – добавил он. – Догадываюсь, что вы считаете не только часы, но и минуты.

Итак, не только благодаря усилиям Петри и Веймаута я мог стоять у окна, любуясь оживленной жизнью Пикадилли. Куда больше я был обязан… кому-то еще! Но, как бы то ни было, я совершенно поправился, совершал длительные прогулки в Гайд-парке и был готов к будущим сражениям. И все-таки, кто такой доктор Амбер?

Все это было очень странно!

Тогда, в Эль-Кхарге, стоило Петри и Веймауту явиться к местному шерифу и объяснить ситуацию, тот немедленно приказал своим людям окружить дом шейха Исмаила. Власти, оказывается, давно уже с подозрением косились на появление в городе странных визитеров. Однако в доме не обнаружили ни души.

Тщательно прочесали весь город. Никаких следов. Шериф связался с Эсной, и за всеми дорогами установили наблюдение. Безрезультатно. Жуткая семерка исчезла – буквально растворилась в воздухе. Найланд Смит исчез. Я исчез. И даже Саид исчез вместе с нашей машиной…

Веймаут занял все служебные телефонные линии. Однако слишком поздно ему пришло в голову, что Фа Ло Ше могла ретироваться не через Эсну, а через Асуит. Потом выяснилось, что так оно и было. Меня, совершенно беспомощного, в багажном тюке перевезли через пустыню в Асуит, погрузили в поезд, идущий до Порт-Саида, а оттуда на грузовом судне отправили в Лондон.

Спустя три дня Веймаут, вычислив наконец возможность такого маршрута, просмотрел книги «Компании Суэцкого канала» и обнаружил, что пароход «Клайд», нанятый китайской фирмой для частных целей, прибыл через канал в Порт-Саид как раз в тот день, который соответствовал его догадкам. Разослали соответствующие радиограммы, и подозрительное судно было обнаружено французской полицией в Шербуре. Бумаги оказались в полном порядке, однако багаж был уже выгружен, а пассажиры давно разъехались.

Вот так обстояли дела, когда вся наша компания перебралась в Лондон. Веймаут развил бурную деятельность, задействовав отдел Скотланд-Ярда, старшим инспектором которого был Найланд Смит; кроме того, ему удалось разместить всю информацию в газетах.

Я был освобожден благодаря расторопности инспектора-детектива Уэйла. Он со своими людьми наблюдал за подозрительными домами в районе Лаймхауза: согласно документам, сюда была адресована часть груза с «Клайда». Вскоре обнаружилось, что в район зачастили незнакомые азиаты, особенно по ночам; к тому же один из домов несколько раз посетила изящно одетая женщина.

Получив сведения, Веймаут немедленно примчался в Лаймхауз и распорядился обыскать дом. Так я был освобожден из зелено-золотой комнаты и восстановлен в добром здравии доктором Петри. И все же мрачная тень, лежавшая на всех нас, замедляла мое выздоровление.

– Пока что в нашей последней битве против Фу Манчи перевес остается за противником, – печально заметил Веймаут. – Мы потеряли фельдмаршала.

Детектив-инспектор Уэйл мрачно кивнул. Мне уже приходилось несколько раз с ним встречаться, и я знал, что он вместе с Флетчером вел это дело, честно признаваясь, впрочем, что пока ему решительно не за что уцепиться.

– Для меня тут полный мрак, – признался он. – Даже наш рейд в Лаймхауз не дал ничего, кроме трупа этого жуткого карлика.

– Обо мне вы, конечно, забыли! – хмыкнул я. Уэйл улыбнулся; Веймаут громко расхохотался.

– Прошу прощения, сэр, – извинился инспектор-детектив. – Но факт остается фактом: у нас ровным счетом ничего нет. Можно не сомневаться, что дом использовали люди Си Фана. Но где они? Возможно, Найланд Смит смог бы ответить на этот вопрос – он-то был в нашем деле настоящим мастером. И когда он с Флетчером отправился в Египет, я знал, что они поехали ради дела, а не просто так, слегка поразвлечься. К тому же там им удалось собрать солидное досье, – он слегка повернулся ко мне. – Понимаете, мы здесь, в Скотланд-Ярде, не сразу обратили внимание на смерть профессора Зейтланда. Прошло довольно много времени, пока до нас дошло, что она была не так уж естественна. Но это строго между нами, мистер Гревилль. Отъезд мистера Смита хранился в тайне, о нем не смогла пронюхать ни одна газета – его инструкции по данному поводу были очень строги. Но лично я боюсь…

Он отвернулся и уставился в окно.

– Я тоже боюсь, – прошептал Веймаут.

– Я полностью отдаю себе отчет, что дело, которое неожиданно на меня свалилось, не больно-то мне по силам, – продолжал Уэйл. – Собранные сведения настолько невероятны, что иностранный отдел уже готов объявить меня сумасшедшим. Я ведь никогда особенно не интересовался этим доктором Фу Манчи и не знаю о нем ничего, кроме того, что есть в его досье. Когда расследовалось его дело, я был простым офицером-детективом. Поэтому вовсе не уверен, что сумею что-то сделать, если по каким-либо причинам отменится визит Свази-паши.

– Я уверен, что он нам поможет, – заметил я, – Женщина, которую вы знаете как мадам Ингомар, говорила о правительстве Турции как о своих личных врагах. Свази-паша сейчас, вероятно, самый большой человек в Стамбуле. И она сама мне сказала, что он у нее на примете..

– Потрясающе! – воскликнул Уэйл. – Он собирается остановиться в этой гостинице, «Парк-Авеню», в пятом номере. И, кроме обычных мер безопасности, я собираюсь лично за всем проследить.

Пятый номер располагался этажом ниже моего. Вместе с Веймаутом и Уэйлом мы спустились туда. Уэйл извлек из кармана ключ, и мы вошли. В номере все было приготовлено для приема выдающегося постояльца и его личного секретаря. Номер представлял собой обширные апартаменты, состоящие из прихожей, приемной, столовой и двух спален с примыкающими к ним ванными комнатами. Из-за болезни Свази-паша задержался в Париже, но, как сообщила пресса, уже в этот вечер мог прибыть на вокзал «Виктория».

Уэйл, казалось, подозревал всех и вся. В спальне паши он исследовал буквально каждый сантиметр, даже включил электрообогреватель, смонтированный в старинном камине и старательно его имитирующий.

– Похоже, здесь он будет в безопасности, – заметил наконец Веймаут. – Вот если бы и снаружи так…

Уэйл, вскинув бровь, повернулся к нему.

– Странно, что вынужден говорить это вам, – возразил он. – Я тщательно просмотрел все материалы дела, и вы лучше меня должны бы знать, что если мы выступаем против азиатских фанатиков, то самый лучший отель в Лондоне не может гарантировать безопасности.

Я взглянул на Веймаута и увидел, что выражение его лица изменилось.

– Совершенно справедливо, – признал он. – Однажды в отеле «Нью-Лувр» доктор Фу Манчи умудрился спрятать своего человека буквально у нас на глазах. Да, вы правы.

И он тоже с неподдельным энтузиазмом принялся выстукивать стены и осматривать арматуру.

– Знаете, – проговорил я, наблюдая за их стараниями, – у меня есть кое-какой опыт в общении с этими людьми – должен признать, довольно болезненный, – и я имею представление о том, чего от них можно ожидать. Но все-таки я готов согласиться с Веймаутом: снаружи опасность больше, чем здесь.

– Можете не сомневаться, – флегматично уверил меня Уэйл, – что мало кто из этих так называемых фанатиков готов расплачиваться за свои злодеяния собственной шкурой. Так что снаружи Свази-паша подвергается не большей опасности, чем любой другой человек. Однако за его жизнь в отсутствие Найланда Смита отвечаю я. И, зная теперь, с кем имею дело, полагаю, что надо быть готовым ко всему.

Покинув Веймаута и Уэйла, я погрузился в мысли о своих делах. Шеф заказал по телефону комнаты для себя и Раймы здесь же, в «Парк-Авеню», и, медленно возвращаясь в свой номер, я вдруг сообразил, что понятия не имею, какие номера отвели им. Какой-то детский порыв подсказал мне немедленно спуститься и спросить об этом у портье.

Свернув в коридор, куда выходили двери номера, занятого доктором Петри с женой, а также и моего собственного, я обнаружил, что передо мной торопливо вышагивает какой-то высокий незнакомец. Дойдя до двери, расположенной по соседству с моей, он вынул из кармана ключ и принялся отпирать замок. Для этого ему, естественно, пришлось повернуться, и я увидел его профиль…

Через секунду дверь за ним закрылась.

Войдя в свою комнату, я уселся на кровать, закурил и принялся недоуменно размышлять, почему эта случайная встреча кажется мне такой важной. Какое-то туманное воспоминание вертелось у меня в голове, но я все никак не мог ухватить его. Выкурил одну сигарету, прикурил вторую…

– Вспомнил! – закричал я наконец.

Человек из соседнего номера был тем самым турком, который участвовал в Совете Семи!

Я бросил взгляд на телефон. Эта тайна мне, безусловно, не по зубам – Веймаут и Уэйл должны узнать о ней немедленно. Тем не менее я колебался, будучи почти уверенным, что сейчас они оба скорее всего находятся на пути к вокзалу «Виктория». Ужасное беспокойство овладело мною. Что означает появление здесь этого человека? Безусловно, злой умысел, причем кровавый – я ощущал это всеми фибрами души. Но что же мне делать?

Для разнообразия я закурил трубку и уставился вниз, на Пикадилли. Бездействие становилось непереносимым. Что я мог сделать? Бессмысленно было даже пытаться сдать этого человека полиции. Не говоря уж о том, что я мог и ошибиться, в чем я мог бы его обвинить? В конце концов я сгреб свою шляпу и выскочил в коридор. В соседнем номере не ощущалось никаких признаков жизни.

Подойдя к лифту, я позвонил в колокольчик. Вскоре подошла кабина, и я уже собирался войти в нее, как вдруг мне показалось, что кто-то быстро промелькнул позади меня.

Я обернулся. Нервы были напряжены до предела. Ни души.

– Кто там был? – спросил я мальчика-лифтера.

– Кого вы имеете в виду, сэр? – удивился он. – Я никого не видел.

Я поймал на себе его удивленный взгляд и, вздохнув, скомандовал:

– Первый этаж!

Спускаясь в лифте, я раздумывал, уж не начинаю ли я шарахаться от собственной тени? В принципе, такое было возможно и даже неудивительно, учитывая, через какие испытания мне уже пришлось пройти. Но не начинают ли мне мерещиться ужасные порождения доктора Фу Манчи даже там, где ими в действительности и не пахнет?

Мысль эта испугала меня, и я всеми силами пытался избавиться от нее. Уж не становлюсь ли я параноиком оттого, что умер и снова воскрес? Воспоминания об этом в самом деле заставляли меня вскакивать посреди ночи в холодном поту. Лекарство, неизвестное западной науке, было накачано в мои вены. Искусство азиатского врача вернуло меня к жизни. Лечение Петри, направляемое таинственным «доктором Амбером», окончательно восстановило мои физические силы. Но вдруг снадобье ужасного китайца, тень которого ползла по Европе, способно давать рецидивы?

Я собирался спросить у портье, в какое время прибывает пароход «С. С. Эндемен», на котором плыли сэр Лайонел и Райма. Учитывая крайне возбужденное состояние, в котором я в тот момент находился, не было ничего удивительного, что именно портье я рассматривал, как носителя высшей власти в нашем цивилизованном обществе.

Мое намерение было нарушено внезапным появлением доктора Петри и его жены. Я сразу почувствовал, что миссис Петри чем-то ужасно напугана. Доктор поддерживал ее.

– Привет, Гревилль, – поздоровался он. – Моя жена в шоке. Вернемся с нами на одну минуту.

Факт был достаточно очевиден. Взяв руку миссис Петри и помогая ей подниматься по ступеням, я понял, что она пребывает в состоянии, близком к обморочному. Мне было достаточно хорошо известно, что это может означать только одно: как подозревали и я, и Веймаут, враг где-то совсем близко.

Едва мы вошли в прихожую, она без сил опустилась на стул. Встревоженный доктор нежно поддержал ее. Вообще, миссис Петри была одной из самых прелестных женщин, каких я когда-либо встречал, но сейчас лицо ее покрывала смертельная бледность, а из глаз струился прямо-таки мистический ужас.

– Ты уверена, Кара? Ты уверена? – без конца повторял Петри.

– Могу ли я ошибиться, когда дело касается его?

– Здесь ты в безопасности, дорогая, – уверял он ее. – А я немедленно поспешу назад, чтобы убедиться в твоих подозрениях. Либо опровергнуть их.

– Но что же все-таки произошло? – потеряв терпение, воскликнул я.

– Он здесь.

– Что вы имеете в виду, миссис Петри? Кто – он?

Она подняла на меня глаза, и, несмотря на покрывавшую ее щеки бледность, я не мог в очередной раз не восхититься ее красотой. В голове моей промелькнула мысль, что если бы эти странные, прекрасные глаза позвали меня до того, как я познакомился с Раймой, я последовал бы за ними хоть на край света. Миссис Петри в самом деле была божественной женщиной. И очень испуганной.

– Это похоже на сумасшествие, – прошептала она, – но я никогда не ошибалась в подобных случаях. Даже не видя, я всегда чувствовала его. А сейчас я видела.

– Понимаете, Гревилль, – пояснил Петри, будто опасаясь, что я не пойму, – моя жена видела. Я не могу в этом сомневаться, она никогда не ошибалась в таких случаях. Кто-то выглянул из окна над магазином в «Барлингтонских Аркадах». 44
  В англоязычных странах не только меблированным комнатам, но и любым многоквартирным домам принято давать названия.


[Закрыть]

– Я знаю, что это безумие, – повторила его жена. – Но я также знаю, что это правда.

– Когда? – спросил я.

– Буквально минуту назад.

– Вы имеете в виду…

Миссис Петри кивнула. Глаза ее обрели трагическое выражение.

– Я пойду к себе, – поднимаясь, проговорила она. – Нет, не волнуйся, я уже в полном порядке. Поторопись, а то может оказаться слишком поздно. Только возьми с собой мистера Гревилля.

Мы с Петри молча смотрели, как она удаляется в свою комнату.

– Мне лично это кажется невероятным, – заявил я. – Вы имеете в виду, что в комнате над магазином в «Барлингтонских Аркадах»…

– Вот именно! – быстро подхватил доктор. – Торговец восточными драгоценностями. Я-то сам ничего не успел заметить. Но Кара видела доктора Фу Манчи! Он смотрел вниз!

Мне было бы любопытно узнать, насколько Найланд Смит одобрил бы методы расследования доктора Петри. В моих глазах он был просто бесподобен, когда мы с ним вошли в магазин в «Аркадах», странно напоминающий восточный базар.

– Прогуливаясь нынче днем, – важно начал Петри, – моя жена заметила в комнате наверху большую китайскую статуэтку. Она попросила меня заглянуть к вам и узнать цену.

Продавец в хорошо сшитом утреннем костюме удивленно вскинул брови. Как раз в этот момент он склонился над коробкой с типично левантийскими товарами: масса ожерелий всех сортов буквально окутывала его. Мне невольно подумалось, что, не находись мы в цивилизованном Лондоне, он мог бы показаться довольно зловещей фигурой.

– Комната наверху, сэр? – удивленно протянул он. – Но она мне не принадлежит. Ее занимает совсем другая фирма. Вот, обратите, внимание, – он повернулся и изящным движением простер руку, – эта лестница ведет как раз туда, но дверь заперта. Сожалею, но вряд ли смогу вам чем-либо помочь. Впрочем, заверяю вас, там нет никакой китайской статуэтки.

Меня удивило, что он не сделал ни малейшей попытки всучить нам что-нибудь взамен. Выйдя из лавки, мы оба уставились на расположенное над нею окно. Комната, скрытая за ним, казалась совершенно пустой.

– Никогда прежде она в подобных случаях не ошибалась, – пожав плечами, многозначительно проговорил Петри. – Да и джентльмен, с которым мы только что расстались, признаться, вызывает у меня дрожь.

– У меня тоже, – кивнул я. – Но что мы можем сделать?

– Ничего, – признал доктор.

Мы двинулись обратно в гостиницу. Путь был недолог, но я успел рассказать Петри о своей встрече в коридоре.

– Знаете, Гревилль, по-моему, за всем этим скрывается что-то очень мрачное, – промолвил он, останавливаясь на углу Беркли-стрит. – Мы уже потеряли лучшего из нас. Похоже, у этого дьявола есть какая-то совершенно конкретная цель. Кстати, а где Веймаут?

– Думаю, они с Уэйлом поехали на вокзал.

Петри кивнул.

– Почти уверен, Гревилль, что самая большая опасность подстерегает Свази-пашу именно здесь, в Лондоне, а если моя жена не ошибается, то в этом вообще можно не сомневаться! Но уж, по крайней мере, как зовут того человека, которого вы видели в коридоре, мы можем узнать без труда. Знаете, когда речь заходит о докторе Фу Манчи и его бирманцах, мне как-то слабо верится в совпадения.

Мы навели справки у портье и без малейших затруднений выяснили, что номер, находящийся по соседству с моим, занимает мистер Солкел из Смирны.

– Он здесь уже останавливался? – поинтересовался Петри.

Выяснилось, что достопочтенный мистер Солкел впервые почтил наш отель своим присутствием. Мы поблагодарили портье и направились к лифту.

– Мистер Солкел из Смирны, – пробормотал по дороге доктор. – Что-то не нравится мне, как это звучит.

– А мне не нравится, как он выглядит.

– Впрочем, пока еще не исключено, что вы ошиблись. Но, как бы то ни было: что же нам делать?..

Миссис Петри, уже полностью пришедшая в себя, ждала нас в гостиной. Она улыбнулась при виде мужа, и я невольно подумал: будет ли когда-нибудь Райма приветствовать такой улыбкой меня?

Встретив ее испытующий взгляд, доктор молча покачал головой и, протянув руку, ласково погладил ее по роскошным волосам.

– Я знала, – прошептала она, мужественно пытаясь удержать на лице улыбку, хотя в глазах ее был ужас – Он так умен! Но я была права!

Холод ужасного предчувствия сдавил мне сердце, и я не сомневался, что то же испытывают и остальные. Я вспомнил о человеке, который храбро вышел навстречу опасности, один против многих, и нашел свой конец в том проклятом доме в Кхарге. Однако Петри уже заказал коктейли, и мы постарались взбодриться перед лицом грядущих бед. Все же, когда я поднял стакан, мне показалось, что я ощущаю приближение чего-то; будто где-то далеко в глубинах памяти зловеще, прозвучали слова, произнесенные голосом, похожим на колокольчик: «Я так одинока, Шан…»

Многие дни и ночи я находился во власти этой женщины-колдуньи, дочери зловещего доктора Фу Манчи. «Она злая, злая…» – сказала про нее Райма. Теперь я тоже знал это. И, несмотря на тяжесть перенесенных страданий, чувствовал, что к нам неумолимо приближается нечто неизмеримо худшее. Я слышал под окном знакомый шум лондонской улицы; время от времени до меня доносились обрывки разговоров из соседнего номера, занятого туристом-американцем и его женой. Все было так спокойно, надежно – какие опасности, о чем вы?.. И тем не менее я не сомневался: кульминация этой невероятной истории, вырвавшей месяц из моей жизни и бросившей сэра Лайонела Бартона на край вечности, еще впереди.

– Слава Богу, эта часть программы позади, – облегченно вздохнул Веймаут. – Правда, официального представления еще не было, паша не совсем оправился. Он был весь укутан в шелковые шарфы и в меховой воротник, поднятый до ушей. Кстати, сопровождал его всего один секретарь, остальные члены свиты еще в пути. Ну, как бы то ни было, сейчас он в безопасности.

– В безопасности? – невесело рассмеявшись, повторила миссис Петри. – Вы все еще так считаете, суперинтендант? Даже после того, что я вам рассказала?

Доброе лицо Веймаута помрачнело; я заметил, как они с Петри обменялись тревожными взглядами.

– Вообще-то, доктор, до сих пор ваша супруга и вправду ни разу не ошиблась, – вынужден был признать полицейский. – Честно говоря, я просто не знаю, что можно еще сделать. Едва услышав ваш рассказ, я тут же послал человека, чтобы тот все осмотрел. Конечно же, магазин был заперт. Что предпринять дальше? Ума не приложу! Эта ваша мадам Ингомар успела стать для меня настоящим кошмаром, но если еще и доктор решил появиться на сцене собственной персоной… – он беспомощно развел руками.

Некоторое время все мы молчали. Потом Веймаут встал.

– Было очень мило с вашей стороны пригласить меня отобедать, миссис Петри, – проговорил он. – Однако сначала мне надо еще кое-что сделать внизу, да и на мистера Солкела невредно бы взглянуть, – он улыбнулся своей мальчишеской улыбкой, делавшей его таким милым. – Правда, это превышает мои полномочия, но все-таки я в подобных делах специалист. Уэйл это знает и только рад нашему сотрудничеству.

– Полагаю, в гостинице есть опытные детективы? – поинтересовался Петри.

– Пять, – отозвался суперинтендант, направляясь к выходу. – Во главе с Флетчером. По идее, должно хватить. Только вот мистер Солкел меня беспокоит. Полученное мною описание его внешности не совпадает с вашим, Гревилль. Мне сказали, что он не снимает очков, обладает слабым здоровьем и почти не выходит из своего номера. Однако…

Не договорив, он вышел. Петри тяжело посмотрел на меня.

– Ни малейшего сомнения, – медленно протянул он, – что большую часть сведений о мадам Ингомар и ее компании мы получили благодаря вам, Гревилль. Удивительная неосторожность с ее стороны. Ее можно объяснить разве что. – он сделал паузу и, улыбаясь, бросил взгляд на жену, – внезапным порывом, типичным для женщин Востока.

– Найланд Смит однажды сказал это обо мне! – вспыхнув, сердито бросила она.

– Верно. И я очень рад, что он так сказал, – ввернул Петри. – Но должен признаться, что, если дочь хотя бы отдаленно напоминает папочку, то не хотел бы я сейчас поменяться местами со Свази-пашой. Достаточно кинуть беглый взгляд на досье мадам, и вы тут же поймете, что я имею в виду. Помимо всевозможных таинственных событий в столь отдаленных друг от друга местах, таких как Пекин, Туркестан, Сибирь и северные провинции Индии, нельзя забывать, что профессор Зейтланд пал жертвой этого китайского чудовища. Он оказался на ее пути – видимо, знал о «Гробнице Лафлера» нечто такое, что не терпелось узнать ей самой. Выяснив все, что хотела, она решила от него избавиться и вполне в этом преуспела. Следующим оказался Бартон. Из него она тоже выжала все, что ей было нужно, и он лишь чудом спасся. В результате содержимое гробницы оказалось в ее руках. Если бы мы могли хотя бы предположить, что же это, собственно говоря, было, тогда можно было бы догадаться, почему она не стала доводить дело до конца, – он сделал паузу, чтобы прикурить сигарету. – Думаю, это знал бедняга Смит. Он был единственным человеком в мире, которого ей действительно следовало бояться. И он… – фраза осталась незаконченной.

– Очередным препятствием она считала Свази-пашу, – заметил я. – Причем оказалась так добра, что сама мне об этом рассказала.

Петри взглянул на жену; ее глаза вновь наполнились ужасом.

– Я ведь только что сказал, что не вижу для него ни малейшего шанса, – вздохнул доктор. – Честно говоря, хотелось бы мне, чтобы он выбрал какую-нибудь другую гостиницу.

Не трудно себе представить, какая атмосфера, царила за обедом, поданным в гостиной у Петри.

– Полагаю, – заметил я суперинтенданту, когда подали кофе, – вы убедились, что мистер Солкел заслуживает особого внимания?

Веймаут кивнул.

– Весь день отсиживается в номере, – сообщил он. – Однако мне доложили, что в полдень ему доставили новый чемодан. Надо думать, собирается отъезжать. Да вы не волнуйтесь, когда он все-таки выйдет, за ним будут смотреть в оба. А если ему вдруг что-нибудь потребуется в номер, в качестве официанта явится человек из Скотланд-Ярда.