Текст книги "Похитители дыма"

– Да… и Эдион, лучше тебе также сказать ей, что стоимость похищенных вещей составляет пятьдесят кронеров, и это я ещё проценты не добавил и назвал примерную стоимость золотого кольца. И лучше бы тебе заплатить мне до конца выставки, иначе то, что с тобой сейчас случится, повторится, только в ещё худшем варианте.

– Что?

Стоун кивнул охранникам.

– Без серьёзных повреждений. На этот раз.

– Стоун!

– Взять его!

Эдион повернулся, поднялся, а затем пригнулся, когда охранник замахнулся на него каким-то подобием деревянного молота, удар прошёл так близко, что Эдион буквально почувствовал, как орудие разминулось с его щекой. Юноша пополз к Стоуну, думая прикрыться его столом, как щитом, но было слишком поздно. Охранники уже окружили его, и хотя Эдион свернулся клубком, чтобы защитить себя, всё, что ему удалось – так это подставить под удар молота челюсть вместо глаза. Во рту появился вкус крови, и Эдион весьма смутно почувствовал, как охранники поднимают его на ноги, затем юноша заметил кольцо фургонов, затем вокруг показались деревья, а земля снова его поприветствовала. Затем ему в помежность прилетел удар сапога, и юноша согнулся от боли. Охранники рассмеялись.

Эдион сплюнул кровь. Что лучше, покрыть их матом или промолчать? Не важно, он всё равно не мог произносить связные слова, хотя яйца попросту кричали от боли. Его пнули в спину, затем в желудок, затем в кисть и в плечо.

Эдион сжался в ожидании очередного удара, но его не последовало.

Судя по звукам, охранники никуда не делись, но, по крайней мере, они перестали его пинать. Зуб шатался, во рту снова была кровь, но в целом не так уж и плохо. Яйца были целы. Если они просто оставят его здесь, всё с ним будет хорошо.

– Ой, приятель, совсем забыли, у нас же для тебя кое-что есть.

Эдион взглянул вверх. Охранники расстегнули завязки на штанах и со смехом принялись мочиться на него.

Марш
Дорнан, Питория

Марш проследовал за бастардом принца от шатра гадалки до поля, в котором выстроились ряды простых деревянных фургонов. Юноша забрался в один из фургонов, и абаск размышлял, стоит ли ему подобраться поближе и разобраться, что бастард там делает, когда двое амбалов его опередили. Они появились с другой стороны фургона, зашли внутрь, вытащили оттуда Эдиона, бросили на землю, зачем оттащили в шатёр, который стоял так близко к шатру его матери, что Марш в конечном итоге очутился в двадцати шагах от Холивелла, который заметил его и подошёл.

– Нам нужно действовать быстро, – заявил он, – Риган общается с его матерью.

– Её зовут Эрин, парня зовут Эдион.

– Что ж, учитывая, что Риган наведался к ней в гости, мы оба знаем, как зовут папашу. И прямо сейчас Риган говорит мамаше, что хочет забрать её сына с собой к Телонию.

– Что будем делать?

– Мы поговорим с Эдионом и убедим в нашей версии событий прежде, чем Риган успеет рассказать свою.

– И в чём заключается наша версия событий?

– В том, что это нас принц Телоний отправил на поиски своего давным-давно потерянного сына. Что мы заберём его с собой для счастливого семейного воссоединения в Калидоре. И в том, что ему нужно пойти с нами прямо сейчас.

– И куда мы его заберём?

– На север, по суше, в Бригант.

– Не самый прямой маршрут в Калидор.

– Нет, но мы можем сказать ему, что нас ждёт корабль в Россарбе. Как только мы окажемся там, придётся превратить его в нашего пленника. Но чем дальше мы окажемся прежде, чем нам придётся его связать, тем проще для всех нас.

– Мы можем убедить Эдиона, но что насчет его матери? Что если Риган был здесь с Телонием восемнадцать лет назад? Если Эрин знает Ригана, то поверит ему, а не нам.

– Именно поэтому нам нужно держать Эдиона подальше от его матери и подальше от Ригана. И это твоя работа, Марш. Справишься?

– Да, – ответил Марш, хотя он понятия не имел, как.

– И нам нужно будет вывести Ригана из игры и заполучить кольцо принца. Если оно будет у нас, Эдион поверит, что нас послал его отец. Ох, твою ж мать, – Холивелл кивнул в сторону палатки. Двое амбалов куда-то тащили Эдиона. – Лучше бы они оставили его в живых, а то никто никуда не попадёт, – пробормотал Холивелл. – Проследи за ними. Я присмотрю за Риганом.

Амбалы оттащили Эдиона в леса за шатрами, и Марш следовал за ними настолько непринуждённо, насколько мог. Вряд ли они собирались калечить Эдиона слишком сильно, поскольку они даже не пытались скрывать того факта, что тащат его в лес, но как только они оказались одни, они отпустили бастарда, и тот повалился на землю как куль с зерном. Затем амбалы принялись пинать его ногами.

Марш задумался, не стоит ли ему вмешаться, но не так уж сильно они и били Эдиона, к тому же абаск вовсе не собирался спасать сына принца. Так что он наблюдал за тем, как бугаи оскорбляли Эдиона, называли его вором и ублюдочным вором, а Эдион в ответ свернулся в клубочек, что, похоже, ещё сильнее разозлило их. Марш не смог удержаться от улыбки, когда охранники рассмеялись, затем спустили штаны и обоссали бастарда. Когда они закончили, то развернулись и направились обратно на ярмарку.

Марш дождался, пока амбалы скрылись из виду, убедился, что рядом больше никого нет, но в лесу было пустынно. Затем он подошёл поближе. Эдион не двигался. Его камзол был немного запачкан кровью и очень сильно запачкан мочой. Его лицо было в грязи, но абаска поразило, насколько Эдион был похож на отца – те же светло-каштановые волосы, тот же рот, та же челюсть, тот же сильный подбородок. Их фигуры были похожи, хотя Эдион не был таким же мускулистым – на самом деле, казалось, что у него вообще нет мускулов, но он был высоким, у него были длинные ноги и такие же, как у принца, руки с длинными, тонкими пальцами.

Эдион застонал.

– О, слава богам, ты жив, – Марш попытался звучать так, словно испытал облегчение. Не переставая стонать, Эдион ощупал своё тело от мошонки к челюсти. Изо рта юноши сочилась кровь. Его глаза распахнулись – те же бледно-карие глаза, что у его отца.

Наконец, Эдион перестал стонать и попытался сесть, и сквозь дыру в его рубашке Марш разглядел висящую на шее бастарда толстую золотую цепь.

– Вот, держи, выпей, – предложил Марш, протягивая юноше бутылку с водой, и в тот же миг осознал, что вот он опять прислуживает принцу. Абаск вздрогнул и сам отпил из бутылки, и только потом предложил её Эдиону, который сделал глоток, выплюнул и произнёс:

– Спасибо.

– Они тебя ограбили? – спросил Марш.

Эдион непонимающе уставился на него.

– Парни, что напали на тебя, – повторил Марш, – они тебя ограбили?

– Нет, – ответил Эдион, продолжая похлопывать себя по груди и камзолу, предположительно в поисках кошелька. Марш подавил улыбку. Что бы ни свисало с конца золотой цепочки, это явно было ценным для Эдиона. Он мысленно оставил заметку сообщить об этом Холивеллу.

– Но, если им не были нужны твои деньги, могу ли я спросить – и я извиняюсь, что так плохо говорю на твоём языке – зачем они избили и помочились на тебя?

– О, это старая питорианская традиция.

Марш улыбнулся.

– Ты из Калидора? – спросил Эдион по-калидорски.

– Что заставляет тебя так думать? – вопросом на вопрос ответил Марш, тоже по-калидорски, что было гораздо проще.

– Твой акцент, – Эдион основательно оглядел Марша, и его глаза распахнулись шире. – В твоей жизни появится новый мужчина, – пробормотал он почти неслышно, – иностранец. Красавец.

– Что? – Эдион только что назвал его красавцем?

– Слова моей гадалки, – пояснил бастард, – правда, она ничего не говорила о потрясающих глазах.

Вечно его глаза.

– Я из Абаска, это маленький регион между Калидором и Бригантом.

– Я знаю, – ответил Эдион, – там делают хорошие ковры и прекрасные изделия из серебра.

– Делали, – поправил его Марш.

– Ну, конечно. Война. – Эдион замолчал на мгновение, и Марш подготовился к бестактному вопросу, но вместо этого бастард спросил: – Ты здесь для торговли коврами и изящными серебряными изделиями? – В его глазах вспыхнул озорной огонёк.

Марш покачал головой:

– Я здесь, чтобы странствовать и учиться.

Эдион попытался улыбнуться, но поморщился и снова потрогал челюсть.

– Отличные цели. Я и сам школяр. И что же ты успел узнать?

– Что Питория достаточно приятная страна.

– Когда тебя не избивают почти до смерти.

Марш не смог удержаться от улыбки.

– Ты и рядом со смертью не оказался.

– Ты видел людей ближе к смерти? – Эдион указал на своё грязное тело.

– Да, но никто из них не пах хуже тебя, даже после смерти.

Эдион усмехнулся, он не сводил с Марша пристального взгляда, пока тот не сглотнул и не отвёл взгляд. Эдион, пошатываясь, поднялся на ноги.

– В этом мы с тобой сходимся, друг мой. Прямо сейчас я направляюсь в баню, но, если ты выпьешь со мной потом, когда я буду благоухать лепестками розы, я смогу отплатить тебе за твою воду, а ты назовёшь мне своё имя.

Марш осознал, что со всеми этими шутками он совсем забыл о своей задаче держать Эдиона подальше от Ригана. Если бастард сейчас пойдёт в баню, то, скорее всего, ничего плохого не случится, но, если после бани он направится домой, есть вероятность, что его там будет поджидать Риган. Лучше держать его подальше от дома и отвлекать выпивкой. Марш помедлил, затем сказал:

– Да, это было бы неплохо. Меня зовут Марш.

– Эдион, – представился бастард и поклонился. – В Питории принято кланяться при встрече с джентльменом. А как обстоят дела в Абаске?

– Новые знакомые кланяются, друзья пожимают руки, близкие друзья и члены семьи обнимаются.

– Что ж, вижу, ты очень рад, что мы с тобой пока на стадии поклонов, – заметил Эдион и подмигнул Маршу, – а теперь прошу, не сочти меня грубияном и не подумай, что мне не интересно с тобой говорить, потому что я совершенно точно хочу поговорить с тобой ещё и приду в ярость, если ты не ответишь на моё приглашение, но мне действительно нужно сменить эту вонючую одёжку.

– Где встретимся?

– В «Утке». Там лучшее вино и лучшая еда. Я приду туда прямиком из бани. – Эдион наклонился и снова уставился на Марша. – Ты уже устал от людей, которые говорят, что у тебя потрясающие глаза?

Марш не знал, что ответить, поэтому просто пожал плечами.

Эдион похромал было в сторону, но затем развернулся и взглянул на Марша.

– Надеюсь, ты придёшь. Ради тебя я преображу себя, ты меня даже не узнаешь.

– Я буду там, – пообещал Марш, мысленно добавив: «И тебя я узнаю где угодно».

Кэтрин
Бриган, Бригант

«Кэтрин, дочь Алоизия II Бригантского и Изабеллы Биркбек, родилась в воскресенье, 24 мая, в 2 часа ночи. Ребёнок здоров. Мать устала после родов, затянувшихся на всю ночь».

Семейные архивы королевской семьи

Кэтрин была в замковой библиотеке, прощаясь с книгами – вещами, с которыми она была больше знакома и к которым испытывала больше симпатий, чем к большинству населения Бриганта. Услышав о смерти Эмброуза, она рыдала и проклинала своё расстройство. Часть её разума подсказывала, что это может быть ложью, но она так никогда и не узнает наверняка, и всю жизнь будет гадать, жив он или нет. Только они знают правду. И улыбка Нойеса сообщила Кэтрин, что он прекрасно об этом знает. Он знал, что она никогда не будет уверена, никогда не будет в точности знать, умер ли Эмброуз в замковых подземельях или сбежал на свободу. Это знание было во власти Нойеса, и он злоупотреблял им точно так же, как и всем остальным.

Мужчины и власть. Они любили власть и пристрастились к ней сильнее, чем Кэтрин могла понять. А её любовь к Эмброузу, её тяга к нему, что ж, они никуда не делись. Эмброуз по-прежнему занимал её мысли, оставался в её памяти и там, в её воспоминаниях, он всегда будет жив.

Кэтрин пробежалась пальцем по словам, ознаменовавшим факт её рождения, словам, которым было столько же лет, сколько ей, и даже в этих скупых строчках ощущалось влияние короля. Он был повсюду, принцессе казалось, что он наблюдает за ней даже сейчас, хотя это, конечно же, было абсурдом, однако девушка всё равно огляделась по сторонам.

Кэтрин подозревала, что её роды были первым и последним случаем, когда она заставила отца ждать. И, скорее всего, король бы не ждал столь терпеливо, вообще бы не стал ждать, если бы знал, что в конце этого процесса на свет появится девочка.

Факты рождения Бориса и Гарольда также были записаны в книге, причём в гораздо больших подробностях – радость короля занимала несколько предложений, но это было объяснимо: Борис был наследником престола, Гарольд стоял вторым в очереди на трон. В теории, Кэтрин была третьей в этой очереди, но королю настолько претила мысль о женском правлении, что мать как-то призналась ей: Алоизий с большей охотой увидит на троне сыновей своего ненавистного брата Телония, чем её. Однако сыновья Телония недавно умерли, этот факт был также отмечен в «Семейных архивах», вместе с комментарием, что после смерти юных принцев «Калидор стал на один шаг ближе к возвращению под власть своего истинного короля Алоизия».

Странная вещь, будущее целой страны настолько сильно зависело от таких вещей, как здоровье королевских детей или успеха на войне. Смерти сыновей Телония доказали, как изменчива фортуна. После того, как Телоний победил в войне и отбил вторжение своего брата, казалось, что он навеки закрепил за своей династией права на калидорский престол, но теперь будущее Калидора повисло в воздухе. И точно так же, забери болезнь Гарольда или случись что с Борисом, и Кэтрин станет законной наследницей престола и Бриганта, и Калидора.

Разумеется, её свадьба с Цзяном сделает такое наследство гораздо менее вероятным. Как только она выйдет замуж, её перестанут считать бригантийкой. Её верность будет принадлежать мужу и Питории. Лорды Бриганта или Калидора вряд ли примут на своём престоле чужака. Возможно, именно поэтому её отец так радовался этому браку? Потому что он полностью лишал её шансов, какими бы ничтожными они не были, когда-либо претендовать на трон Бриганта.

Изабелла много раз повторяла дочери, что её отец был не только королём, но ещё и мужчиной. Алоизий не понимал женщин и считал, что они сильно отличаются от него. «Он верит в то, что женщины слабы и менее значимы, – наставляла её мать, – никогда не пытайся казаться глупой, ты его дочь, в конце концов, но ты никогда не должна выглядеть так, будто знаешь больше или лучше, чем он или твои братья».

Позволяя страницам «Королевских архивов» закрыться, Кэтрин с печалью подумала, что полностью пренебрегла этим советом во время своей последней аудиенции у отца. Они заставили её страдать за это, и всё же… она выжила.

Кэтрин отнесла книгу обратно на полку и взяла другой столь же внушительный фолиант, «Записи королевского хозяйства». В её голове снова послышался голос матери: «Королева обязана знать доходы и расходы двора». По большей части Кэтрин считала счетоводство необычайно скучным, но в книге была глава, посвящённая затратам на её свадьбу, и девушку тянуло к ней с тех пор, как она впервые на неё наткнулась. В этой главе она могла увидеть, во сколько отец оценивает её в фунтах, шиллингах и пенсах. И эту сумму нельзя было назвать незначительной.

В последний год много платежей ушло на визиты, делегации и подарки. Первый подарок принцу Цзяну от её отца – «жеребец, чёрный, пятнадцать локтей, возраст четыре года, отличная походка» – обошёлся ему недорого, так как был воспитан в королевских конюшнях, но жеребца списали в сокращение стоимости активов, оценив в тридцать фунтов. Кэтрин задумалась, не удостоится ли она, также воспитанная в королевском хозяйстве, аналогичной записи после замужества. «Девушка, тихая, маленькая, почти семнадцати годов от роду, склонна к безрассудству. Сокращение стоимости активов: пятьдесят фунтов и десять шиллингов».

Но жеребец был сущим пустяком по сравнению с расходами на визиты королевских представителей в Питорию для «оценки совместимости пары» – на аренду кораблей и подарки для питорианской знати ушли сотни фунтов. Затем представители жениха были приглашены с ответным визитом в Бригант, и ещё сотни фунтов ушли на роскошные развлечения, еду и вино. Её отец вел себя исключительно размашисто и экстравагантно, особенно если учесть, насколько скудны были бригантийские финансы.

Кэтрин вернулась обратно к разделу доходов и расходов. Это было мрачное чтение. Ежемесячные доходы с налогов были стабильны, но малы, а поступления с золотых шахт и вовсе сократились до нуля. После того, как война опустошила казну, отец увеличил добычу на севере, и в первое время доходы возросли, но теперь золотые шахты почти истощились. Между тем расходы покрывали страницу за страницей: зарплаты персонала, нескончаемые счета за еду и прочие траты, начиная от «Одежды, 6 пенсов» и заканчивая «Два бочонка красного вина, 5 фунтов и 7 шиллингов».

Кэтрин закрыла книгу, шелестя страницами, и внезапно заметила ещё одну заполненную страницу.

Она была в самом конце, почти по соседству с затратами на свадьбу, и называлась «Филдинг». Где она уже слышала это название?

Там было всего три записи, первая датирована прошлой осенью.

«Вексман – форма, 60 фунтов

Райт – палатки, инструменты, 32 фунта

Саутгейт – дым, 200 фунтов»

Кэтрин уставилась на записи. Стоимость формы и палаток была самой обычной, но две сотни фунтов за дым были огромной суммой, заплаченной за крайне странный товар? Неужели это был демонический дым?

Пока Кэтрин читала о Питории, пытаясь подготовить себя к замужеству, в одной из книг она наткнулась на упоминание демонического дыма, крайне редкой вещи в Бриганте. Автор книги заявлял, что это была кровь странных созданий, предположительно живущих на пустынном горном плато на севере Питории. Кэтрин читала, что в столице страны, Торнии, существуют нелегальные притоны, в которых люди вдыхали дым и тратили целые дни своих жизней на «наслаждение демоническим дыханием». Но она не могла понять, зачем дым понадобился её отцу. Алоизий ненавидел даже вино и пиво, говоря, что от них мужчины тупеют и слабеют. Девушка не могла взять в толк, почему дым мог привлекать его больше алкоголя. И сколько дыма можно купить на две сотни фунтов? Это была приличная сумма. Ну явно же её никак нельзя было потратить на кровь какого-то магического существа?

И тут Кэтрин вспомнила. Филдинг – это же то самое место, где убили сира Освальда и схватили леди Анну. Она читала об обстоятельствах ареста, пока пыталась узнать что-либо о казнях.

Выходит, леди Анна и сир Освальд были в этом месте. Видели ли они палатки, форму и дым?

И вот тогда Кэтрин вспомнила кое-что ещё. Она возбуждённо вскочила и углубилась в библиотеку. Девушка знала, что ищет – старую любимую книгу, впервые познакомившую её с языком знаков. Нужный фолиант нашёлся, и девушка принялась быстро пролистывать страницы.

Во время казни леди Анна показала «поцелуй» своей правой рукой, совместив его с «кулаком», хотя «кулак» получился весьма посредственным, поскольку два пальца на левой руке были сломаны и не сгибались. Кэтрин тогда предположила, что всему виной сломанные пальцы. Но что, если это было не так? Что, если леди Анна показывала что-то другое?

Кэтрин нашла нужную страницу.

«Поцелуй.

Повсеместно используемый знак, делается как левой, так и правой рукой. Однако, строго говоря, этот знак означает „поцелуй“ только когда делается левой рукой, в то время как тот же жест правой означает „дыхание“. Когда „дыхание“ применяется в паре с горизонтальной раскрытой ладонью, это означает „жизнь“, в паре с вертикальной раскрытой ладонью – это означает „воздух“. В паре со сжатым кулаком – „дым“. В паре со сжатым кулаком и двумя вытянутыми пальцами это означает „демонический дым“».

Эмброуз
Филдинг, Бригант

Эмброуз очнулся под звуки спора.

– Мы не можем его убить. Мы должны дождаться капитана. Он знает, как поступить.

– Он прикажет нам убить его.

– Предполагалось, что мы покажем капитану, что мы можем быть организованными и дисциплинированными. С тем же успехом это может быть испытанием. В его стиле отправить сюда кого-нибудь.

При этих словах остальные затихли. Затем кто-то сказал:

– Возможно, одного из своих лучших людей.

Другой пацан засмеялся:

– Забавно бы тогда вышло, если бы мы его убили.

– Очень смешно, Фрэнк. Обхохочешься.

– Так что с ним делать-то будем?

– Свяжем его. Будем охранять. Дождёмся возвращения капитана утром.

Эмброуза потащили по песку. Пока они связывали ему запястья и лодыжки, рыцарь делал вид, будто всё ещё не пришел в себя. Они оказались на задворках большого кружка мальчишек, сидящих вокруг огня. Эмброуз узнал голос Рэшфорда, пересказывающего историю его поимки:

– Он ехал быстро. Хорошо держался в седле, прямо как будут держаться враги, по словам капитана. Но чтоб меня, Келлен погнался за ним, отметил, в какую сторону он удирает, схватил свой меч за остриё и… хотя как постоянно отмечает Фитц… – и тут все остальные подключились и хором произнесли: – «это дерево, мы не сможем заколоть их щепками до смерти».

Все засмеялись, а когда смех затих, Рэшфорд продолжил свой рассказ:

– Так вот, как я и говорил, Келлен справился с деревяшкой и метнул свой меч… это была поэзия в движении… Солдат скакал прочь, меч переворачивался в воздухе, вверх-вниз, вверх-вниз, и закончил свой полёт… прямым попаданием в затылок беглеца. Бах! И наш друг упал с лошади, словно уснул.

Послышались радостные возгласы и смех.

– Повезло тебе, что с тобой был Келлен. По большей части вы, Красные, вообще ничего метать не умеете.

Эмброуз слегка приоткрыл глаза и увидел, что в круг вокруг огня вошёл ещё один мальчишка, лет пятнадцати-шестнадцати.

– Прекрати ныть, Гаскетт. Мы выиграли последние испытания честно и справедливо.

– Ты сжульничал, Рэшфорд. Вы, Красные, всегда жульничаете.

Рэшфорд поднялся на ноги и подошёл к Гаскетту. Эмброуз не расслышал, что именно сказал лидер Красных, но закончилось всё тем, что Гаскетт оттолкнул Рэшфорда назад. Рэшфорд покачал головой и произнёс:

– Тебе нужно расслабиться. После вторжения у нас всего будет вдосталь.

Гаскетт снова толкнул Рэшфорда, что-то ему пробормотал, развернулся и ушёл прочь.

Рэшфорд показал спине удаляющейся фигуры средний палец.

– И пусть все Синие тоже идут в задницу. Членоголовые.

Эмброуз пытался найти смысл в их разговоре, но его голова раскалывалась, и всё, что он знал наверняка – ему нужно сбежать до возвращения капитана. Он закрыл глаза и сконцентрировался на ослаблении узлов на запястьях. По счастью, мальчишки вязали узлы хуже, чем метали деревянные мечи, и к тому моменту, как большинство пацанов заснуло, Эмброуз уже освободил руки и развязал ноги.

Последние бодрствующие мальчишки не обращали на него внимания. Он скользнул к кустарнику и начал медленно пробираться прочь. Оружие было при нём, но он лишился лошади. Обогнув лагерь, Эмброуз увидел свою лошадь – её стреножили и поставили вместе с остальными лошадьми, но охранявшие животных пацаны не спали и болтали друг с другом. Эмброуз свернул в сторону. Придётся идти пешком.