Текст книги "Великий Бенин"

Глава XXIV
Похищение

Кожура банана, который ты съешь под водой, всплывает на поверхность.

Африканская поговорка

– Скорее, – прошептал Сикейра, засовывая за пояс пистолет, – скорее, или нас здесь застанут.

Матросы, торопясь покинуть опасное место, быстро переложили крепко спящего Асоро с постели на носилки и бегом двинулись по тёмному коридору.

Ни один из африканцев, предавших своего обба, не сопровождал их.

Кривоногий начальник литейщиков удалил из коридора стражу и позаботился о том, чтобы белые люди могли беспрепятственно выйти из дворца. Он сказал людям, охранявшим вход, что португальцы понесут своего соплеменника, который опасно заболел. Начальник литейщиков правильно рассчитал, что стражники испугаются духа, насылающего болезни, и не заглянут под ткань, прикрывающую носилки.

Благодаря этой хитрости Сикейра и четверо матросов с носилками были сначала пропущены через ворота дворца, а потом и через ворота города.

Войдя в лес, португальцы облегчённо перевели дыхание – всё удалось на славу. Выстрел, которым капитан уложил не вовремя сунувшегося Диого, не был услышан, город остался позади, через пару-другую часов знакомая лесная тропа приведёт их к реке, где, терпеливо покачиваясь на якорном канате, ждёт их верная «Санта-Инес». Сикейра нагнулся к носилкам. Асоро дышал глубоко и спокойно, как дышит человек, погружённый в крепкий сон.

– Молодец Сауд, – усмехнувшись, пробормотал капитан, нимало не заботясь о том, что самого Сауда он бросил в Бенине, где его наверняка убьют жители города, как только узнают о похищении мальчика. В жестоком сердце Сикейры не было места жалости. Он сам готов был убить любого, кто станет помехой на его пути к богатству и почестям. – Отдыхать будем на каравелле, – сказал он матросам, – сейчас поторапливайтесь!

Матросы подхватили носилки и тронулись в путь. Идти по ночному лесу, да ещё с носилками в руках, было делом нелёгким: тишину леса не раз нарушали проклятия португальцев, спотыкавшихся о ветки и корни. Наконец деревья расступились.

Усталые матросы вышли к реке, где их ждала пригнанная к берегу лодка.

Всё на каравелле было готово к отплытию. Команда ожидала своего капитана. Отец Педро, вечером появившийся на палубе, объяснил матросам, что в целях дальнейшей дружбы с Бенином Асоро будет отправлен в Португалию, и участники плавания получат за это особое вознаграждение.

Монах и капитан обдумали все случайности. Но не могли они предвидеть, что в кустах, около самой лодки, засядут двое маленьких бини – мальчик Жороми и девочка Эмотан.

Как оказались они в прибрежных кустах, чего ждали здесь в ночную пору, когда все мирные люди спали в своих домах?

Случилось это следующим образом. С той поры, как Эмотан вернулась в Бенин, она без конца говорила о Португалии, и не было у неё более внимательного слушателя, чем Жороми. Он готов был часами слушать рассказы о больших каменных домах, о птицах, нарисованных на потолке, о воинах, одетых в металл, о колдуне-обманщике. Жороми по многу раз переспрашивал девочку о том, что казалось ему особенно интересным, и постепенно им овладела мечта своими глазами увидеть чудеса Португалии. А так как мечты у Жороми обычно не расходились с делом, то он решил пробраться к большой лодке и уговорить белых людей взять его с собой. Эмотан, выучившая много португальских слов, должна была помочь ему в разговоре с белыми.

Эмотан одобрила план своего друга, и вот они, зная, что большая лодка скоро должна отплыть в Португалию, пришли на берег реки.

– Здравствуй! – ещё издали закричала Эмотан, увидев работавших на палубе матросов.

– А, Эмотан, иди к нам, певунья! – приветливо ответили ей с каравеллы.

Но Эмотан отрицательно покачала головой и снова закричала:

– Когда плывёте?

– Скоро.

– Когда скоро?

– Как только вернётся сеньор капитан.

– Когда он вернётся? – не унималась Эмотан.

– Да подожди немного, – смеясь над её настойчивостью, крикнул боцман.

Матросы вернулись к прерванной работе, забыв о девочке и её расспросах.

– Что они сказали тебе? – нетерпеливо спросил Жороми.

– Они сказали, что надо немного подождать. Скоро придёт их главный начальник, которого зовут сеньор капитан. Я уговорю его взять тебя в Португалию.

Дети примостились среди кустов и приготовились ждать. Ждать пришлось долго, гораздо дольше, чем они предполагали.

Солнце начало клониться к закату, когда из лесу вышел белый шаман и прыгнул в лодку.

– Ну, теперь уже скоро, – решила Эмотан, думая, что за шаманом, которого она очень боялась, появится капитан.

Но время шло, а начальника белых всё не было и не было.

По небу поползли огромные лиловые тучи и закрыли солнце, а потом наступила ночь. Дети оставались в своём укрытии, решив во что бы то ни стало дождаться капитана.

Наконец из леса донёсся негромкий оклик, ему ответил матрос, дежуривший в лодке. Эмотан и Жороми выглянули из-за кустов и увидели идущих к берегу людей. Острые глаза африканцев различили и то, что белые несли какую-то ношу.

Дети хотели выйти навстречу португальцам, но в этот момент раздался страшный удар – и ослепительные стрелы молний разорвали чёрное небо. На мгновение стало светло как днём. Этого мгновения было достаточно, чтобы маленькие бини увидели носилки, на которых лежал человек. И хотя он был укрыт с головой, но из-под ткани свешивалась чёрная рука. Значит, на носилках лежал человек с чёрной кожей. Новый всполох молний – и дети ясно увидели серебристую змейку, кольцом обвивавшую руку.

– Унга? – испуганно прошептала Эмотан.

– Молчи, – так же шёпотом ответил Жороми, заставляя девочку спрятаться обратно в кусты. Оттуда дети следили за носилками, не обращая внимания на крупные капли дождя, заколотившие по их спинам.

– Асоро лежит совсем неподвижно, наверное, его убили, – прошептала Эмотан.

– Зачем им мёртвый Асоро? – возразил ей Жороми. – Мёртвого они не понесли бы на большую лодку, да и Унга уползла бы в лес, а не сидела на руке мертвеца. Белые его украли.

– Украли, – дрожащим голосом повторила девочка. Страшная картина трюма, забитого людьми, встала перед её глазами.

– Бежим в город, – почувствовав, как затряслись от рыданий плечи Эмотан, быстро сказал Жороми. – Одни, без воинов, мы ничего не сделаем. Бежим скорее. Может быть, нам удастся спасти Асоро.

Пригнувшись к земле, Жороми и Эмотан побежали к лесу. Молнии рвали небо. Под непрерывные раскаты грома на землю рухнул водяной смерч. За его стеной скрылся лес и две маленькие фигурки, вбежавшие под чёрную сень. Дождь проник и сюда. Тропинки быстро размокли, идти было трудно. Ноги скользили по размытой глине, по лицам хлестали отяжелевшие от воды ветки деревьев. Дети не замечали этого. Мысль о том, что их друга украли злые люди, была сильнее боли и усталости, эта мысль подгоняла их, заставляла всё ускорять шаг… Из леса Жороми и Эмотан выбрались под утро. Дождь прекратился, низкое, пепельного цвета небо повисло над спящим городом.

– Эй, стража! – громко крикнул Жороми, когда дети прибежали к дворцу.

Мальчику никто не ответил. Тогда он изо всех сил застучал в ворота. Эмотан помогала ему. Но дворец молчал, словно вымер. Очевидно, в первом дворе никого не было, а до второго звуки ударов не долетали.

Что делать? Как спасти Асоро? Ведь белые уже, наверное, привели в движение большую лодку.

– Эмотан, – быстро проговорил Жороми, – беги в наш квартал, разбуди Осунде и скажи, пусть поднимет всех литейщиков и ведёт к реке. А я вернусь в лес и проникну во дворец подземным ходом.

Жороми повезло. Первым, кого он встретил во дворце, выбравшись из комнаты алтаря предков, был главный военачальник Уваифо.

– Господин, – задыхаясь, проговорил Жороми, – я пришёл от воды. Случилась страшная беда. Белые люди украли сына обба. Они принесли его на большую лодку.

Уваифо был человеком быстрых решений. Не теряя времени на расспросы, он бросился в комнату Асоро так стремительно, что чуть было не сбил с ног начальника литейщиков, который испуганно шарахнулся в сторону. Поражённый отсутствием в коридоре стражи, Уваифо даже не заметил кривоногого человечка. Он ворвался в комнату Асоро и замер на пороге. Поперёк комнаты, словно пытаясь преградить кому-то путь, лежал мёртвый Диого. Вокруг него растеклась большая лужа крови. Постель Асоро была пуста, но не смята. Никаких признаков борьбы на ней видно не было.

«Неужели сильный и храбрый мальчик не оказал сопротивления негодяям?» Но ломать голову над этим было некогда. Уваифо выбежал на галерею и закричал:

– Барабанщикам бить сбор всех отрядов!

Барабаны громко зарокотали. Разбуженные сигналом общей тревоги жившие во дворце начальники отрядов выбежали во двор.

– Первому и второму отряду окружить дворец, остальные пойдут к реке, я сам поведу их, – приказал начальник бенинских войск.

Когда воины и поднятые Осунде жители литейного квартала прибежали к реке, большой лодки уже не было. Не было и никаких следов пребывания лодки у лесных берегов. Люди побежали вдоль реки. Они бежали долго, пока не прибежали к большой воде.

До самого горизонта вода была чиста, нигде не виднелись белые паруса. Большая лодка уплыла, её не догнать, не остановить, она ушла безвозвратно. Поняв это, бини закричали, заголосили, стали бить себя кулаками в грудь. Воины в бессильной ярости пускали стрелы в море, ударяли в щиты. До поздней ночи крики гнева и страшные проклятия неслись по морю вслед ушедшему кораблю.

Уваифо не отказался от борьбы. Он приказал спустить на воду спрятанные в прибрежных кустах лодки, сам прыгнул в одну из них и велел плыть вперёд так далеко, как только возможно, чтобы там, в большой воде, пять дней и пять ночей ожидать, не вернётся ли корабль к берегам чёрной земли.

Глава XXV
Клятва Асоро

Леопард, как известно, самый отважный из зверей.

Из африканской сказки

Увести каравеллу от опасных берегов оказалось делом нелёгким. Гроза и ураганный ветер, начавшиеся под утро, задержали команду «поднять паруса». Только к полудню удалось миновать прибрежные болотистые воды и выйти в открытый залив.

Дул сильный встречный ветер. Каравелла с трудом продвигалась вперёд, делая не более двух узлов. Тем не менее погони ждать не приходилось, корабль был в безопасности.

Спустившись в свою каюту, капитан налил стакан рому и принялся размышлять о столь бурно разыгравшихся событиях последних дней.

«Положим, всё удалось, – и мальчишка в моих руках. Что дальше? Самым разлюбезным делом было бы продать его в первом же порту или, привязав к шее камень, опустить на дно моря-океана. Но если об этом узнает Афонсо, всемилостивейший король? Нет, придётся везти мальчишку в Лиссабон и убедить Афонсо, что пленение чёрного принца даёт единственную возможность сохранить торговые отношения с Бенином. Надеюсь, его величество поймёт, что Асоро в качестве заложника будет служить прекрасным средством для того, чтобы держать Бенин в руках. Если этот пьяница, их новый обба, взбунтуется, его всегда можно будет припугнуть живущим в Португалии младшим братом, которому был завещан бенинский трон».

Успокоенный собственными доводами, Сикейра, несмотря на ночь, проведённую без сна, почувствовал себя достаточно бодрым. Он хлебнул хороший глоток рома и вышел на палубу.

День обещал быть ненастным. Ливень кончился, но небо до сих пор не прояснилось. Низким свинцовым шатром оно повисло над водой. Сикейра подошёл к тенту, под которым спал Асоро.

Мальчик спал уже более полусуток, и капитан, которому надоело дожидаться его пробуждения, потряс его за плечо. По лицу Асоро пробежала едва заметная тень, его веки дрогнули, он широко раскрыл большие глаза и с удивлением посмотрел на капитана. Как видно, сон не вполне покинул мальчика, он приподнялся, оглядел палубу, знакомую ему до мельчайших подробностей, и снова перевёл свои глаза на Сикейру:

– Я сплю, сеньор капитан?

– Нет, – оскалив в улыбке острые зубы, ответил Сикейра.

– Тогда, значит, мне приснилось, что я приехал в Бенин и видел, как умирает мой отец, Великий обба Эвуаре?

– Нет, это не было сном. Твой обба умер.

Капитан некоторое время наслаждался растерянностью и изумлением Асоро, а потом сказал:

– Видишь ли, твой отец, умирая, решил передать трон тебе, но его подданные воспротивились этому. Во дворце и в городе начался мятеж. Тебя непременно убили бы, как убили твоего воспитателя Диого, если бы я не спас тебя, рискуя при этом жизнью. Пока ты мирно спал, не чуя беды, я велел моим молодцам притащить тебя сюда. «Санта-Инес» подняла паруса, не дожидаясь торжественных проводов, и не успеют смениться две луны, как ты снова увидишь Португалию.

В небрежном тоне капитана чуткое ухо Асоро уловило столько фальши, что мальчик мгновенно понял: его обманывают. Его каким-то неведомым путём принесли сюда и везут в Португалию в качестве пленника и раба.

Чтобы проверить свои догадки, он грустно покачал головой и спросил:

– Скажи мне, сеньор капитан, что же случилось с начальником войск Уваифо?

– О, он встал во главе восставших и бегал по дворцу, ища тебя, чтобы умертвить на глазах твоего брата, которому продался.

«Ты лжёшь, негодяй, и пусть дух моего великого отца вобьёт эту ложь обратно в твою глотку», – произнёс про себя Асоро. От горя и гнева его разум готов был помутиться. Но, собрав всё мужество, он обуздал душившую его ярость и вежливо поблагодарил капитана за спасение. Сикейра был чрезвычайно обрадован тем, что так легко сумел провести мальчишку. Он потрепал Асоро по плечу и пожелал ему поскорее привыкнуть к мысли о необходимости пожить некоторое время в Португалии. Когда капитан ушёл, Асоро обхватил руками пылающую, как в лихорадке, голову и глухо застонал.

Он был один среди коварных врагов. Они захватили его в ловушку, заперли в клетку корабля. Но ошибался сеньор капитан. Сын Эвуаре, наследник его власти, свободный бини, не будет португальским рабом.

– Сто раз смерть, но не рабство, – вслух проговорил Асоро. – Смерть, но не плен, – повторил он ещё раз слова, ставшие отныне его девизом. – Слышишь меня, дух Эвуаре, смерть я предпочту рабству, но, прежде чем я умру, я убью столько белых, сколько смогу. Услышь меня и ты, дух Диого, прежде чем я умру, я сделаю всё, чтобы вернуть себе свободу.

Асоро подошёл к борту корабля и с тоской посмотрел на воду.

Над морем всё ниже и ниже опускались тяжёлые серые тучи. Ветер стих, можно было ожидать штиля. Но пока корабль плыл, и каждая минута удаляла мальчика от берегов его родины.

Целый день Асоро простоял на палубе. Проходившие мимо матросы дивились, с каким, по их мнению, равнодушием бенинский мальчик воспринял свой плен, а в это время в голове мальчика один за другим возникали планы освобождения. Но все они при здравом размышлении оказывались неосуществимыми.

Стемнело рано. Юнга зажёг на палубе плошки и поставил на доски деревянные чашки с чечевицей. Асоро от еды отказался, но с палубы не ушёл. Он стоял по-прежнему неподвижно, только глаза его были обращены теперь не к морю, а к маленьким язычкам пламени, дрожавшим в медных светильниках. Вот что поможет ему освободиться! Горящий фитиль, льняная верёвка, чёрная ночь!

К первой ночной вахте наступил штиль. «Санта-Инес» легла в дрейф. Матросы отправились спать. Бездействующий рулевой дремал около деревянного румпеля. Асоро, никем не замеченный, с горящим светильником в руках спустился в трюм. Он знал, что в малом трюме хранятся каменные ядра, оружие и порох. Он знал также, что соседний большой трюм набит закованными в цепи рабами.

– Несчастные, они погибнут первыми, но лучше быстрая смерть, чем долгое рабство, – прошептал мальчик. Новое, незнакомое ему ранее чувство сострадания полоснуло его, как остриё кинжала. Если бы рабов можно было спасти! Но об этом и думать нечего. Трюм был заперт на огромный замок, а ключ хранился у самого капитана. Трюм с боеприпасами тоже заперт. Но ему не нужно входить туда. Достаточно только подвести длинную верёвку под дощатую переборку, а остальное сделает огонь.

Асоро снял с руки Унгу и обвил змейкой свою голову. Затем он лёг на пол и завёл под переборку льняной канат. Подумав немного, он просунул ещё два шнура и направил их на всякий случай в разные стороны, надеясь, что хотя бы один из трёх окажется рядом с порохом. Поджечь верёвки было делом нетрудным. Три красные точки поползли к трюму.

Крепко сжав кулаки, не разрешая себе сдвинуться с места, мальчик следил за их движением. Когда огненные язычки подползли под переборку, он рывком вскочил на ноги, выбежал на палубу и, перепрыгнув через борт, бросился в море. Вслед ему раздался отчаянный крик вахтенного.

Асоро плыл изо всех сил, стараясь как можно дальше уйти от обречённого корабля. И когда он уже начал бояться, что затея не удалась, за его спиной раздался страшный грохот. Столб поднявшегося кверху огня был так велик, что небо как будто раскололось надвое, а море окрасилось в красный цвет, словно бы загорелась сама вода.

На какую-то долю секунды взрыв оглушил Асоро, но он пришёл в себя прежде, чем его голова с Унгой в волосах погрузилась в воду, и с прежней силой заработал руками. Вокруг него плавали куски мачт и дощатой обшивки того, что ранее было каравеллой.

«Санта-Инес» больше не существовало. Её команда погибла, не спасся ни один человек. Не скоро узнали в Португалии о гибели каравеллы, а когда узнали, то сложили моряки в память о злосчастном плавании такую песню:

 
                                    Моряк, обходи стороной
                                    Страшный залив Бенин.
                                    Их было сорок на корабле,
                                    Домой не пришёл ни один.
 

Асоро выбрал толстый и не очень длинный кусок мачты, взобрался на него и перевёл дыхание. Небо по-прежнему было затянуто облаками, сквозь них не проглядывала ни единая звезда, с помощью которой можно было бы определить путь к родным берегам. Взрыв поднял такие сильные волны, что они, закружив Асоро, сбили его с правильного направления. В какой стороне находится та земля, где он родился, жил, где похоронен его отец?

И вдруг мальчик радостно вскрикнул:

– Унга! Как я мог забыть о тебе?

Взяв в руки змейку, он осторожно опустил её на воду. Унга подняла головку, повернулась и поплыла так уверенно, что Асоро едва успел поймать её. Теперь он знал, в какую сторону держать путь: безошибочное чутьё, которым наделены звери, направило Унгу к земле. Асоро, держась за обломок мачты, поплыл в том направлении, какое указала ему Унга.

Вначале он делал очень короткие передышки, а затем, когда силы стали покидать его, передышки становились всё длиннее и длиннее, наконец он почувствовал, что руки его ослабели настолько, что им уже не удержать скользкое дерево. Но с упорством, достойным героя старой сказки, мальчик продолжал работать ногами. Унга на его голове лежала неподвижно, и он боялся, что единственное находящееся с ним живое существо покинет его и уйдёт в страну смерти раньше, чем духи предков придут за ним. К утру Асоро почувствовал, что смерть уже рядом. Тогда, не в силах далее сопротивляться, он лёг на обломок мачты и в последний раз обвёл глазами бескрайнюю водную гладь. Ему показалось, что вдали он увидел маленькую чёрную точку. Не сводя с неё глаз, он снова заработал ногами. Точка не исчезала, но и не приближалась. Асоро с неизвестно откуда взявшимися силами, шепча пересохшими губами: «Унга, потерпи ещё немного, может быть, там спасение», – поплыл быстрее. Вскоре он увидел ещё одну такую же точку, а затем в отдалении от них ещё три. Только бы они не исчезли, только бы приблизиться к ним!

Надежда подгоняла Асоро. Но в его теле, измученном голодом и жаждой, было так мало сил, что, несмотря на все старания, он двигался вперёд очень медленно. Вскоре ему стало казаться, что увиденные им точки просто призраки, которые часто посещают человека перед смертью. Постепенно он свыкся с этой мыслью и отказался от дальнейшей борьбы. Он лёг ничком на мачту, обхватил руками дерево и закрыл глаза. Через некоторое время сознание покинуло его. Он не увидел, как стали приближаться чёрные точки, как превратились они в лодки и с невиданной скоростью помчались к дереву, на котором лежало распластанное тело.

Очнулся Асоро уже на берегу. Несколько капель вина привели его в чувство.

Открыв глаза, он увидел склонившихся над ним людей, чёрные лица которых были отмечены шестью насечками над бровями. С трудом встав на ноги, Асоро выпрямился и, подняв руку, на которой кольцом свилась ожившая Унга, заговорил:

– Вот я спасён людьми моей страны. И нет земли лучшей, чем та, на которой я стою. Уходя к предкам, мой отец, Великий Эвуаре, повелел, чтобы ноги белых не ходили больше по нашей земле. Потому что белые принесли с собой кровь и смерть и научили нас продавать людей, как продают бессловесный скот. Великий Эвуаре увидел, что это плохо. И я, его сын, обба Бенина Асоро, исполню его волю и веление моего сердца. Пока я жив, ни один человек, приплывший из земли белых людей, не войдёт в стены прекрасного Бенина и не осквернит нашу землю кровью, ложью и предательством. Я сказал.