Текст книги "Свежесть твоих губ"

– Вы дрожали, когда я дотрагивался до вас, – сказал он низким хриплым голосом. – Как и сейчас.

– Остановитесь, – прошептала она, и голос ее на секунду прервался. – Остановитесь, Дэвид.

Его взгляд упал на ее рот. Ее губы раскрылись, как он и ожидал. Горячая волна прокатилась по его телу, нервы напряглись. Он произнес ее имя, притянул к себе и погрузил пальцы в ее тяжелые волосы.

– Дэвид, – прошептала она, и у нее перехватило дыхание. – Дэвид?..

– Да, – ответил он на немой вопрос в ее глазах. – Правильно. Дэвид. Всего-навсего Дэвид…

Он поцеловал ее. Или она поцеловала его. В конце концов, это не имело значения. Единение было полным. Губы, тела… Где кончалась она и начинался он? Он не знал и не хотел знать, потому что ничто больше не имело значения, кроме того, что Стефани, теплая и жаждущая, была в его объятиях.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Ничто сейчас не имело значения, только бы оставаться в объятиях Дэвида.

Растворившись в нем, Стефани чувствовала необыкновенную легкость. Все разумные мысли ушли.

Ощущение его близости. Тепло его тела. Прикосновение его горячих жадных губ к ее губам. Она кружилась, кружилась, как планета вокруг раскаленного солнца.

Стефани слышала, что он шепчет ее имя. Его руки скользнули вверх по ее телу. Он обхватил ладонями ее лицо. Она подставила губы для поцелуя. Он что-то сказал. Она не могла разобрать слов, но понимала, о чем он спрашивает, и вместо ответа прильнула к нему.

– Скарлетт…

В его голосе слышалось нетерпение, он прижал ее к себе, дав почувствовать свою мужскую силу. Он больше не сдерживал себя.

Дэвид был мечтой ее юности. В нем воплотился миллион ее неосуществившихся желаний. И даже больше.

– Скажи мне, чего ты хочешь… – Он взял в ладонь ее грудь, прижал губы к ее шее. – Скажи, что хочешь меня, Скарлетт. Скажи…

– О Боже! Разве не очаровательное зрелище?

Они повернулись в сторону холла и отскочили друг от друга. Дэвид инстинктивно загородил собой Стефани.

В дверях стояла женщина лет на двадцать старше Стефани, с толстым слоем грима на лице, гривой завитых волос платинового цвета, явно крашенных, и глазами такого зеленого оттенка, который бывает только у линз. Ее тело обтягивал комбинезон леопардовой расцветки, он был мал ей, по меньшей мере, на размер. «Похожа на кошку, – подумал Дэвид, – только что слопавшую живую канарейку».

Стефани вышла из-за его спины.

– Клэр?

Сестра Эйвери Уиллингхэма. Глаза Дэвида сузились.

– Собственной персоной, – ответила Клэр и с улыбкой двинулась им навстречу. Ее груди подпрыгивали при каждом шаге. – А кто, простите, твой очаровательный визитер?

Легкая припухлость рта Стефани свидетельствовала о его поцелуях, щеки все еще пылали, но каким-то образом ей удалось держаться спокойно.

– Что ты здесь делаешь, Клэр?

Клэр улыбнулась.

– Она спрашивает, что я делаю здесь! Это мой дом, лапочка. Я имею право здесь находиться.

– Он пока не твой. До полуночи.

Клэр пожала плечами.

– Формально.

– А до этого времени, – спокойно сказала Стефани, – будь добра звонить в дверь, если хочешь войти.

– Я так и сделала, лапочка. – Клэр стрельнула глазами с густо накрашенными ресницами в Дэвида. – Но никто не ответил. Конечно, я понимаю почему. Вы были… заняты. Ты и мистер…

– Чэмберс, – сказал Дэвид. – Дэвид Чэмберс.

– Очень приятно, мистер Чэмберс. Весьма сожалею, если помешала, но я понятия не имела, что Стефани будет принимать мужчину. Этот уикенд такой напряженный и для нее, и для всех нас.

Дэвид положил руку на плечо Стефани. Несмотря на невозмутимый вид, она вся дрожала.

– Что тебе угодно, Клэр? – спросила она.

– Просто решила убедиться, что все идет как надо. – Блондинка одарила Дэвида ленивой улыбкой, а потом стала обходить комнату, проводя длинными накрашенными ногтями цвета фуксии по позолоченным херувимам и фарфоровым пастушкам. – Все это теперь мое, лапочка, все эти бесценные фамильные сокровища, которые передавались из поколения в поколение теми, кто носил имя Уиллингхэм. Ты должна помнить об этом.

– Как я могу забыть?

– Ты не смеешь взять ни одной вещички, понятно? Ни единой!

– Тебе не о чем беспокоиться, Клэр. Я не собираюсь ничего брать, кроме чемодана, с которым сюда пришла.

– Хорошенько проверь, чтобы в твоем чемодане лежало только то барахло, которое ты принесла в этом прекрасный дом, лапочка. Усвоила?

Стефани освободилась от руки Дэвида. Она больше не дрожала.

– Твой адвокат уже провел инвентаризацию, – сказала она.

– А откуда мне знать, что это помешает тебе взять мои вещи? – Глаза Клэр были похожи на яркие зеленые бусины. – Такая дрянь, как ты, способна на все.

– Отправляйся домой, Клэр. – Голос Стефани был тихим, но твердым. – Можешь злорадствовать сколько хочешь, когда явишься в полночь.

– И тот твой огромный шкаф в спальне, который мой брат набил вещами. Все они теперь мои. Не вздумай…

– Одежда принадлежит миссис Уиллингхэм.

Обе женщины взглянули на Дэвида.

– Простите? – сказала Клэр.

– Я адвокат миссис Уиллингхэм, и я сказал, что одежда принадлежит ей. Это ее личная собственность.

Клэр захохотала.

– Все еще не сдаешься, лапочка? Вы опоздали, мистер адвокат. Дело закрыто.

– Закрыто не закрыто – миссис Уиллингхэм имеет определенные права. Я пришел сюда, чтобы убедиться, что ей не помешают ими воспользоваться.

Клэр откинула назад свою вытравленную перекисью гриву.

– Да что вы? А я могу поклясться, что вы и моя обожаемая золовка… не могу произнести вслух такое слово. Я слишком хорошо воспитана.

– Разве? – лениво улыбнулся Дэвид. – А мне казалось, что хорошо воспитанные люди должны знать, что вторгаться в чужой дом незаконно.

– Не мелите чепухи! «Севен оукс» принадлежит мне.

– После полуночи.

– У меня ключ!

Брови Дэвида поползли вверх.

– Вы дали этой женщине ключ, миссис Уиллингхэм?

Стефани изумленно уставилась на него. За все эти месяцы за нее впервые кто-то заступался. Даже Амос Тернер, которому она платила за его юридические услуги, не сказал ни слова в ее защиту. Только в зале суда.

Стефани судорожно вздохнула.

– Нет, – сказала она. – Нет, я…

– Моя клиентка говорит, что не давала вам ключ, – удовлетворенно сказал Дэвид, – и я должен констатировать тот факт, что вы не просили разрешения войти и не получали его. Следовательно, до того момента, пока распоряжение суда не начнет действовать, вы являетесь незваным гостем.

Клэр бросила на Стефани недобрый взгляд.

– Ты бы лучше сказала этому своему самонадеянному адвокату, что он дурак! Может быть, он не понимает, кто я такая!

– Он знает, кто ты, – холодно сказала Стефани. – И подозреваю, понимает, что ты собой представляешь.

Пухлое лицо Клэр слегка порозовело.

– Не знаю, какую игру вы двое тут затеяли, – рявкнула она, – но это ничего не изменит! Я вам заявляю, мисс Заносчивость, что вам лучше убраться отсюда до полуночи.

– С удовольствием сделаю это.

– Я слышала, что ты звонила судье, плакалась, что тебе нужно время, чтобы найти жилье и работу, стонала, что у тебя нет денег…

– Я не намерена обсуждать это сейчас.

– Ты пришла в «Севен оукс» без всего и уйдешь без всего. Можешь спать хоть на улице. Мне-то что!

– Это правда? – спокойно спросил Дэвид, глядя Стефани в глаза.

– Это тебя не касается.

– Стефани, ответь мне! У тебя есть деньги и жилье?

– У нее нет ничего, – сказала Клэр с нескрываемым ликованием. – Ничего вообще!

– Черт побери, – рыкнул Дэвид, – скажи ей, что это не так!

Стефани взглянула на него.

– Не могу, Дэвид. Она права. Теперь ты удовлетворен?

Дэвид прищурился. Куда же, черт возьми, она дела все те деньги, которые ей платил Уиллингхэм?

– Лучше тебе понять, лапочка, что я должна получить все, что мне принадлежит. Слышишь?

Стефани взглянула на Клэр, в ее пухлую высокомерную физиономию, в ее свинячьи глазки…

– Слышу, – сказала она и… грациозным движением руки, которое могло показаться случайным, сбросила на пол скатерть, заставленную безобразными купидонами и пастушками.

Никто не шелохнулся. Все замерли, уставясь на груду осколков.

Первой голову подняла Стефани.

– Боже мой, – сказала она приторным голосом, – только посмотрите, что я наделала! Не представляю, как я могла быть такой неосторожной.

Клэр, взъерошенная, как курица, шагнула вперед.

– Как ты… ты…

– Случайно может произойти что угодно, – сказал Дэвид, сдерживая смех. Он взглянул на Стефани, в глазах которой читался вызов. – Не правда ли, миссис Уиллингхэм?

– Безусловно, – охотно подтвердила она.

– Случайно? – Клэр гневно посмотрела на них обоих. – Это была не случайность. Она сделала это преднамеренно.

– Так подайте на нее в суд. – Улыбка Дэвида была ледяной, как айсберг.

– Зачем, мудрый вы человек? Ваша драгоценная клиентка разорена. Вы что, забыли?

Желваки заходили на щеках Дэвида.

– Нет, – спокойно ответил он. – Я не забыл. Пришлите чек мне.

– Дэвид, – сказала Стефани, – в этом нет необходимости.

– Еще как есть! – Клэр выхватила визитку из протянутой руки Дэвида. – Компенсация за эти вещи будет огромная. Это…

– … бесценное наследство, которое передавалось от одного поколения Уиллингхэмов к другому. – Дэвид кивнул, посмотрел вниз и, нахмурившись, нагнулся: что-то привлекло его внимание. Он присел и подобрал черепок от одного из купидонов. – «Сделано на Тайване», – прочитал он, удивленно подняв брови. Вежливо улыбаясь, он протянул кусочек фарфора залившейся румянцем Клэр. – Как я уже сказал, мисс Уиллингхэм, купите себе новые «фамильные сокровища» и пришлите чек в мою фирму.

– Дэвид, – рассердилась Стефани, – я сказала тебе, что не надо. Я могу расплатиться с Клэр за статуэтки.

– Когда? – потребовала ответа Клэр.

– Да, – ровным голосом спросил Дэвид. – Когда?

– Ну… ну, я сообщу ей, как только устроюсь.

– Ты хочешь сказать, как только у тебя будет жилье, – сказал он твердым голосом, – и деньги, чтобы купить продукты.

Стефани вспыхнула.

– Где я буду жить и на что – моя забота.

– Это забота суда, – резко возразил Дэвид, – или, во всяком случае, так должно быть. Твой адвокат, видимо, спятил, когда излагал свои соображения по этому делу.

– Черт возьми, я не хочу обсуждать это! Я обеспечивала себя раньше, работая секретарем. И могу опять это делать. Поеду в… в Атланту, найду работу и возмещу Клэр все до последнего цента.

И тут его осенило. Отличное, даже пусть и временное решение более чем одной проблемы.

– Ты права, – сказал он, – ты ей все возместишь.

Стефани кивнула.

– Что ж, я рада, что мы пришли к согласию.

– Я распоряжусь, чтобы тебе выплатили зарплату вперед за первый месяц, и ты сможешь послать ей чек.

– Что?.. – озадаченно переспросила Стефани.

Дэвид взял ее под локоть и крепко сжал.

– Теперь, когда мы нашли тебе хорошую работу…

– Работу?

– Моим секретарем.

Стефани разинула рот.

– Твоим…

– Моим секретарем. Именно так.

– Нет! Дэвид…

– И, – сказал он, многозначительно посмотрев на нее, – теперь, когда у меня было время хорошенько подумать, я советую тебе оставить твои вещи там, где они находятся.

Смущение Стефани сменилось недоверием.

– С какой стати я должна это сделать?

– Понимаешь, – сказал он, – я мог бы пуститься в пространные правовые рассуждения, но, проще говоря, я предвкушаю, каким нескончаемым развлечением для тебя будет представлять, как мисс Уиллингхэм пытается втиснуть свои дородные телеса в твои одежки.

На секунду воцарилось молчание. Потом Клэр обозвала Дэвида таким словом, от которого у него глаза полезли на лоб, а Стефани засмеялась.

Она чудесно смеялась. Свободно и легко. У него неожиданно появилось чувство, что она впервые за долгие годы смеется по-настоящему.

– Пойдем отсюда, Стефани, – сказал он и протянул ей руку.

Стефани растерянно взглянула на нее. «Не будь дурой, – сказала она себе, – не будь идиоткой…»

– Да, – ответила она, улыбнулась, взяла его за руку и ушла из «Севен оукс», от Клэр, от ужасных воспоминаний о жизни, которая была ей так ненавистна.

С утра дул легкий ветерок и светило солнце, но, как только они отъехали от «Севен оукс», начался настоящий ливень.

Стефани была напряженна и молчалива. Приподнятое настроение улетучилось.

– Не хочешь ли послушать музыку? – спросил Дэвид.

Она вздрогнула от звука его голоса. Он тоже не вымолвил до сих пор ни слова. Она посмотрела на него, на его волевой рот и твердый подбородок.

«Из огня да в полымя, Стефи: Возвращайся…»

– Да. – Она судорожно вздохнула. – Это было бы отлично.

Он протянул руку и нажал кнопку. Зазвучали тяжелые звуки аккордов.

– Извини, – сказал он поспешно и нажал другую кнопку. Рахманинов уступил место Полу Симону. – Я люблю классику, но сейчас, мне кажется, Рахманинов…

Все было, по меньшей мере, мелодраматично. Стефани крепко сцепила лежащие на коленях руки. Вот, пожалуйста! Она вырвалась из одного кошмара ради того, чтобы, возможно, очутиться в другом.

– Тебе нравится Симон? Старые его вещи.

Какой бессмысленный разговор! Если бы она не знала Дэвида лучше, ей бы показалось, что и его тоже одолевают сомнения. Но если бы так было, если бы он раздумал брать ее на работу, он бы съехал на обочину и сказал ей об этом. Прямо. Он всегда говорит то, что думает, и делает то, что хочет, не колеблясь…

Ее сердце глухо забилось. И она сбегает с ним?..

Руки Дэвида судорожно сжали руль.

И что, черт побери, на него наехало? Он отправился в Джорджию потому, что Джек попросил его об этом. Ну, может быть, не только по этой причине. Может быть, чтобы подвести черту под тем, что случилось пару воскресений назад.

И вот пожалуйста, он стал главным претендентом на звание Простофиля года.

Хорошо, допустим, Стефани не заманивала его в свои сети. Не прямо. Он умудрился попасть в них сам. Но она помогла. Подбородок Дэвида напрягся. Вместо того чтобы слушать Симона, им самим следовало напевать мелодии из «Веселой вдовы». Вот кем на самом деле была его пассажирка – вдовой, которая даже не делала вид, что убита горем, а заявила, что у нее нет ни денег, ни работы, ни пристанища…

Заявила? Нет, это сказала Клэр. Все остальное, наверное, было правдой, в противном случае Стефани бы никогда не поехала с ним. Ну и что из этого? Это ее личные проблемы. Как постелешь, так и поспишь.

Может быть, она поспит с ним. В его постели. В его объятиях. Он бы мог целовать ее, пока она не станет податливой, какой была перед тем, как в комнату ворвалась Клэр.

Думай о деле. Сосредоточься на законе. О чем говорят факты? Может ли мужчина оставить жену без цента, если у него полно денег? Возможно, Эйвери Уиллингхэм просто жестоко обманул Стефани? Может быть, он добился ее благосклонности с помощью денег, женился на ней, похвалялся на весь свет, а потом подстроил все таким образом, что, когда ушел в мир иной, ей не досталось ничего?

Но разве у нее ни на что нет прав? Суд должен был проследить за этим.

С другой стороны, как могло произойти, что Стефани разорена? При ставке в пару тысяч в месяц юная невеста имела время скопить довольно приличную сумму «про черный день».

Дэвид нахмурился.

Куда же делись деньги? Что она с ними сделала? Большой вопрос. Как же он не спросил об этом?

Дэвид еще больше нахмурился. Потому что он неподходящая кандидатура, чтобы вести это дело, вот почему. Он лично заинтересован. Слишком…

Есть один выход. Он привезет Стефани в Вашингтон, поселит в отеле и позвонит Джею О'Лири. Или Биву Гринбергу. Или любому из полдюжины своих подчиненных. Один из них будет более чем счастлив получить это дело. Кстати, не собиралась ли одна из секретарш фирмы на следующей неделе в декретный отпуск?

– Как раз то, что надо, – пробормотал Дэвид.

– Что?

Он взглянул на Стефани.

– Ничего, – сказал он и улыбнулся. – Ничего особенного.

Продолжая улыбаться, он включил музыку погромче и начал подпевать Симону.

«Ничего»? «Ничего особенного»? Стефани смотрела в окно.

Что-то происходит в голове Дэвида, и она знала, черт возьми, что это вовсе не «ничего».

Всего несколько минут назад он выглядел как человек, которого ведут на казнь. Сейчас же в его противном фальшивом мурлыканье сквозит полное удовлетворение собой.

Что же касается ее, она не чувствовала ничего, кроме паники, которая все нарастала.

Господи, что она тут делает? Ей казалось, что найден такой отличный выход – вот так сразу выйти за дверь этого отвратительного саркофага и оставить Клэр стоять с разинутым ртом. И она так и поступила. Слепо последовала за этим высокомерным, скорым на поступки человеком.

– Останови машину!

Дэвид посмотрел на Стефани. Ее взгляд был диким, и она уже возилась с ремнем безопасности. Он выругался, круто вывернул руль вправо и съехал на поросшую травой обочину. Машина, мчавшаяся за ними, истошно загудев, пролетела мимо.

– Черт побери! – взревел он. – Что ты вытворяешь?

Торопливо открыв дверь, она вылетела пулей и помчалась в ближайший лес. Дэвид бросился следом за ней.

Поймать ее было нетрудно. Не потому, что она бежала не слишком быстро. Просто он бежал еще быстрей. Четыре года игры в футбольной команде в Йельском университете не прошли даром. Он поймал ее, едва она домчалась до опушки, схватил и повалил. Они кубарем скатились с пригорка прямо, в кучу прошлогодних листьев. Стефани упала на спину, Дэвид сверху.

– Стефани…

– Не смей называть меня Стефани, ты… ты…

Слов оказалось недостаточно. Она сжала кулак и ударила его изо всех сил в живот. Он крякнул, схватил ее за запястья, поднял руки над головой и прижал их к земле.

– Отпусти!

– Не отпущу, если ты будешь считать меня боксерской грушей.

– Пусти меня, ты… ты…

– Ты с ума сошла? Что я сделал, чтобы заслужить такое?

– Ты родился с неправильным набором хромосом. Пусти!

– А ты будешь вести себя нормально, если я отпущу?

– Да, – сказала она.

Только дурак поверил бы ей, а Дэвид сделал свою последнюю глупость всего час назад, когда позволил ей войти в свою жизнь.

– Ты лихо дерешься, – сказал он, когда она попыталась вырваться. – Твое детство прошло в спортзале?

– Нет, – тяжело дыша, ответила она. – С братом, который считал, что женщины должны уметь защищаться от таких мужчин, как ты!

– Таких мужчин, как я? – Дэвид коротко и зло рассмеялся. – Да. Ты права. Надо защищать себя от такого сукина сына, как я. Действительно, только посмотри, что я натворил за последний час. Защитил тебя от…

– Ты не защищал меня, – раздраженно сказала Стефани, пытаясь отпихнуть его. – С какой бы это стати? Я не нуждаюсь в защите.

– Нуждаешься или нет, но я защищал тебя. Я дал тебе бесплатный юридический совет…

– Хорош совет…

– Плюс я дал тебе работу.

– Ха!

– Может быть, печатать письма не такой экзотический способ зарабатывать себе на хлеб, как тот, к которому ты привыкла, но большинство женщин в твоем положении были бы благодарны за это.

– Что ты хочешь этим сказать, а? Что значит «большинство женщин в твоем положении»? В каком таком я положении, мистер Чэмберс?

Дэвид внезапно понял, что, если они будут продолжать в том же духе, им обоим не избежать проблем.

– Хорошо, – бросил он. – Знаешь, что я собираюсь сделать?

– О, я прекрасно знаю, что ты собираешься сделать, – горячо сказала Стефани.

– Я собираюсь встать, – не обращая внимания на ее слова, сказал он. – Успокойся, ладно? А потом поговорим.

– Мы уже наговорились! Не надо было мне вообще слушать тебя. Ты увел меня за собой, а я даже не удосужилась спросить почему!

– Я следую призывам Всемирного Совета Мира, – мрачно сказал Дэвид. – Черт побери, хватит!

– Ты ничем не лучше Эйвери, ты… ты лжец!

– Он что, лгал тебе? Твой муж?

– Не называй его так, – сказала Стефани сквозь зубы. – Да, он лгал мне. Он сказал… что возьмет на себя мои… мои заботы, но не выполнил своего обещания.

– Какие заботы? – тихо спросил Дэвид, и вдруг все вокруг как будто замерло.

Стефани заглянула ему в лицо. Его темные, как сапфир, глаза смотрели прямо в ее глаза. Они лежали, касаясь друг друга грудью, бедрами, ногами…

– Я не собираюсь причинять тебе зла.

– Просто… просто отойди от меня.

Ее глаза наполнились слезами. Он сделал глубокий вдох, борясь с желанием осушить эти слезы поцелуями.

– Обещаешь, что не убежишь?

Она кивнула.

Он отпустил ее руки, откатился от нее и встал. Стефани тоже поднялась и начала отряхивать джинсы.

– Может быть, ты скажешь, куда собиралась бежать? – спросил он.

Она шмыгнула носом, вытерла его рукавом и пожала плечами.

– Домой.

– Домой? В «Севен оукс»? – повторил он. Тон его был скептическим.

Действительно, а где ее дом? Просто ей казалось, что в любом месте безопасней, чем здесь… потому что она не доверяла этому незнакомому человеку или его обещаниям… потому что она переставала доверять самой себе, стоило ему прикоснуться к ней.

– Да, ты прав, «Севен оукс» никогда не был для меня домом. Он принадлежал моему мужу, и я… я… – Она замолчала.

– И ты тоже принадлежала ему.

Злость вспыхнула в ее глазах.

– Что ты хочешь, чтобы я сказала, Дэвид? Что соглашение было не из тех, которыми я могу гордиться? Да. – Ее плечи тяжело опустились. – Послушай, я не надеюсь, что ты поймешь.

– А ты попробуй. Я должен знать все детали.

– Ты их знаешь. Эйвери переводил деньги на мое имя каждый месяц…

– Твоя золовка с самого начала ненавидела тебя?

Стефани пожала плечами.

– Не больше, чем все другие в городе.

Дэвид кивнул.

– Я понял это из документов, которые прочитал. И тем не менее ты собралась обратно туда, где Клэр, вероятно, уже сменила замки, а добропорядочные горожане устроили вечеринку и празднуют отъезд загребущей, коварной, жестокосердной вдовы любимого отца города.

– Вы не привыкли выбирать выражения, правда, мистер Чэмберс?

– Мы уже слишком далеко зашли, чтобы переходить сейчас на такой формальный тон, миссис Уиллингхэм. Нет, я не привык выбирать выражения. Ведь они считают тебя именно такой, не правда ли?

Стефани вздернула подбородок.

– Все, включая тебя.

Дэвид протянул руку и вытащил листочек, запутавшийся в ее волосах.

– Ну, так измени мое мнение.

– Как? Перечислить мои добродетели? – Она распрямилась. – Я не собираюсь оправдываться ни перед тобой, ни перед кем бы то ни было.

Он протянул руку и вытащил еще один листочек из ее волос.

– Эйвери не был приятным парнем, правда?

– Он был негодяем, – сказала Стефани шепотом.

– Потому что оставил тебя без цента?

– Потому что врал, – резко сказала она. – Он врал всем и обо всем, а когда я оказалась в ловушке, когда поняла, он только смеялся и говорил, что мне придется смириться с этим.

Она отвернулась.

– Он занимался рукоприкладством?

– Он не бил меня, если ты это имеешь в виду. – Она покачала головой. – Он просто… делал мне больно другим способом. Он был крутого нрава. Мстительный. Понимаешь? Я подозреваю, многие согласились бы со мной, если бы это не означало выступить против Клэр и встать на мою сторону. Большинству людей гремучая змея милее, чем дочь Бесс Хортон.

Взгляд Дэвида блуждал по ее лицу. В нем читался вызов.

– Это твоя девичья фамилия – Хортон?

Она кивнула.

– А что все эти люди имеют против твоей матери?

Стефани опустила глаза и счистила невидимое пятнышко со своих джинсов.

– Больше уже ничего не имеют, – сказала она резко. – Она уехала.

– Куда уехала?

Стефани пожала плечами.

– Понятия не имею.

– А брат, о котором ты упоминала? Где он?

– Он… – Она запнулась. – Он здесь, в этих местах.

– Почему ты не ушла от Эйвери Уиллингхэма, если он такой негодяй?

– Я не знала, что он такой. Сначала не знала. И кроме того…

– Кроме того, деньги. – Его тон был холодным и осуждающим. – Куда они могли исчезнуть? Что ты с ними сделала?

– Истратила.

– Все? На что?

– Это не твое…

– Ты хочешь, чтобы я представлял твои интересы, или нет?

Она уставилась на него.

– Зачем тебе это? Ты не веришь ни единому моему слову.

– Просто я адвокат, – поспешно сказал он.

Слишком поспешно. Во что он влезает?

– И верю в то, что каждый человек в этой стране имеет право на защиту закона.

– Я не смогу заплатить тебе.

– Наша фирма всегда работает на благо общества, – сказал он, пытаясь думать трезво.

Это было нелегко. Она снова провела кончиком языка по нижней губе. Ее язык был светлым, бархатно-розовым, а рот… ее рот был…

– Я хочу услышать сначала несколько ответов. Например, что случилось с теми деньгами, которые переводились на твой счет?

Стефани подумала о Поле, который был ее поддержкой и опорой, когда весь город показывал пальцем на Бесс Хортон и ее чумазого, оборванного отпрыска. Кто растил ее, когда их мать ушла? Кто сидел сейчас в своей комнате в «Реет Хэвене», не имея возможности заниматься тем, чем занимался всегда, оставшись лишь с одной своей гордостью?

«Поклянись мне, Стеф, – сказал Пол, – что ты никогда и никому не расскажешь обо мне».

Она судорожно вздохнула и посмотрела на Дэвида.

– Я истратила эти деньги.

– Азартные игры? – (Она покачала головой.) – Алкоголь? – (Она снова покачала головой.) – Кокаин? Героин? Черт возьми, Скарлетт! – Он сильно встряхнул ее. – Они не могли просто уйти сквозь пальцы.

– Они ушли. Это все, что я могу тебе сказать.

– А теперь ты хочешь еще денег, – тихо произнес он.

– Я хочу то, что мне полагается. То, что мне обещал Эйвери.

Это был ответ, которого ждал Дэвид. Было бы чудом, если б она сказала, что ей теперь ничего не нужно, когда она встретила его. Ничего, кроме него самого. Его поцелуев. Его объятий…

– Я отвезу тебя в округ Колумбия, – сказал он. – К себе. – Он едва не рассмеялся, когда она приглушенно вскрикнула от негодования. – В моем городском доме имеется квартира для экономки. Ванная, спальня, маленькая гостиная… и замок на двери. Не хватает лишь самой экономки. Моя живет в другом месте.

– А чего ты ждешь взамен? – холодно спросила она.

– Твоего присутствия в моем офисе. Пять дней в неделю, с девяти до пяти.

– Во имя чего ты это делаешь, Дэвид?

– Это нужно мне самому, – сказал он поспешно. – Твой случай очень интересный. Ну? Договорились?

Он протянул руку. Стефани, глубоко вздохнув, протянула ему свою. Разве у нее есть выбор?

«Просто пожми ее руку, – сказал себе Дэвид, – сделай это бесстрастно…»

Но его ладони уже прижимали ее к себе, и она уступала, таяла, становилась в его объятиях мягкой и теплой, как мед. Он целовал и целовал ее. Время остановилось. Но когда он в конце концов ее отпустил, то, взглянув на часы, сказал так холодно, что сам удивился:

– Пожалуй, нам лучше двигаться. – И направился к машине.

Стефани стояла неподвижно.

«Возвращайся», – нашептывал ей внутренний голос.

Он обернулся и взглянул на нее.

– Ну? – сказал он резко, даже нетерпеливо. – Ты идешь?

«Стефи, не делай этого…»

Стефани кивнула.

– Да, – сказала она и последовала за ним.