Текст книги "Магия лжецов"

Глава девятая

Мое утро понедельника напоминало разыгравшуюся простуду. Я ввалилась в ванную комнату, таща на себе всю тяжесть предстоящей недели. В спальню, где на меня по-прежнему обвиняюще пялился голый матрас, я старалась не заглядывать. Все выходные по ночам я спала на диване, а днем складывала одеяло в одной его стороне, чтобы можно было сидеть, просматривать отчеты, отвечать на электронные письма субподрядчиков и значительно сокращать содержимое бутылки с джином.

Я уже делала успехи. Так что все нормально.

Стоя перед зеркалом ванной, я оттянула ворот рубашки, хотела осмотреть рану на плече, которая выглядела… не нормально. Я специально не надевала повязку все выходные, смутно памятуя о маминых словах, как важно «давать коже дышать». Теперь порез походил на мертвенно-бледную улыбку внутри широкого красного эллипса. В процессе осмотра я краем глаза поймала собственное отражение в зеркале и пришла к выводу, что из всей моей внешности рана выглядела лучше всего: мешки под глазами явно превышали размеры ручной клади, а остальной вид красноречиво говорил о том, что за все эти дни я не принимала душ и не причесывалась. Я расчесала волосы пальцами, как будто это как-то могло изменить ситуацию.

Действительно, складывалось впечатление, будто меня только что вытащили из слива в душе, но я, правда, была в полном порядке. Просто выдались тяжелые выходные. Я внимательно изучала биографии всех сотрудников школы. По большей части они казались безупречными, хотя некоторые из них, определенно, подверглись серьезной редактуре – уверена, правки были внесены лишь потому, что сотрудники являлись магами. Я тщательно вчитывалась в эти отчеты. Отчеты всего персонала, а не только одной Табиты. Какой-то новой для себя информации я в них не нашла. Обычно биографические справки составляются не очень подробно. Они не раскрывают причин, почему ты такой, какой ты есть, или что нужно, чтобы тебя понять.

К тому же у меня не было времени на детальный анализ. Если уж я не успевала принять душ, то зацикливаться на вещах, которые я не в силах изменить, и подавно не стоило.

Отвернувшись от зеркала, я начала приводить себя в человеческий вид, в котором можно было отправиться на встречу к Марион Торрес и при этом не опозориться. В субботу утром я ходила в магазин, купленные одежда и косметика до сих пор лежали нераспакованными. Выбрасывая бирки и наклейки в мусорное ведро, я размышляла над тем, что могла бы просто-напросто вернуться в Окленд. Зайти там в свою пустую квартиру и взять все необходимые для пребывания здесь, в другой пустой квартире, вещи.

Но мне все равно нужна была новая одежда. Я выбрала чуть более дорогие бренды только потому, что у меня появились деньги, а не потому что я хотела впечатлить кого-то в Осторне. Если надеваемые мной вещи вдруг окажутся похожи на те, что носили школьные преподаватели, значит, они просто выглядят хорошо, разве не так? Нет ничего плохого в том, чтобы вдохновляться стилем людей, которые хорошо выглядят в своей одежде. И нет ничего плохого в желании выглядеть по-деловому так же естественно и собранно, как и они.

Так я убеждала себя, пока мылась в душе, одевалась и пыталась придать себе вид человека, который может соответствовать разным мирам. В конце концов, это всего лишь одежда, а не костюм.

Так вполне могла выглядеть настоящая я.

Шагая через лужайку в сторону школы, я рассеянно терла плечо. По сути, оно не болело, просто рана казалась на ощупь одновременно упругой и мягкой, как перезрелый фрукт. Я надавила на нее и с трудом проглотила проклятье – руку пронзила вспышка нестерпимой боли. Ладно, возможно, по сути, оно и болело. По сути, охренеть как сильно.

Я продолжала массировать ладонью плечо, когда добралась до офиса директора, где на входе столкнулась с ученицей – еще одной девушкой с розовым пропуском и белой аптечкой в руках. Я остановилась, задержав руку на дверном косяке, проводила ее взглядом и уже открыла рот, чтобы задать вопрос, который еще не успела окончательно сформулировать. Но ему не суждено было прозвучать, потому что за спиной у меня кто-то откашлялся.

– Вам помочь? – Я обернулась и обнаружила миссис Уэбб, сверлящую меня суровым взглядом. Уж с ней-то я справлюсь. К таким суровым взглядам я привыкла. Обычно люди недолюбливают частных сыщиков, которые шныряют повсюду и все разнюхивают: им кажется, будто мы специально создаем драму, переворачивая камни и раскрывая то, что таится под ними во влажной темноте. Только они не понимают, что эти вещи существуют, независимо от того, являем мы их на свет или нет. – У вас назначена встреча с мисс Торрес? Я не вижу вас в ее графике, – прохрипела она, даже не потрудившись открыть толстый календарь запланированных встреч, лежавший у нее на столе.

– На самом деле, – ответила я, прочистив горло, – я здесь для того, чтобы поговорить с вами, миссис Уэбб. Мне хотелось бы услышать вашу версию произошедшего в день убийства. Когда вы обнаружили, э-э, тело. – Под немигающим взглядом Уэбб моя уверенность «я с ней справлюсь» быстро испарилась.

– Я уже дала все свидетельские показания НМСУ под присягой, – ответила она.

– Да, но я просто, э-э, надеялась…

– У меня нет никакого желания обсуждать это дальше, – отрезала она. – Вы можете найти материалы допроса в папке, которую я собрала для мисс Торрес, чтобы предоставить вам. В ней содержится очень подробная информация, мисс Гэмбл.

Еще какое-то время мы с миссис Уэбб рассматривали друг друга. Ее пронзительный взгляд напомнил мне о том, как она щипала себя после моего ухода. Мне стоило большого труда не опустить глаза на ее руку, где наверняка под рукавом кардигана прятались синяки. Я понимала, что мне необходимо добиться ответов на свои вопросы. Что вы видели? Как это на вас повлияло?

Мгновение спустя женщина цокнула языком.

– Ну ладно, давайте посмотрим.

Я захлопала глазами и непонимающе уставилась на нее, как корова при виде дифференциального уравнения.

– Что?

– Снимайте этот нелепый пиджак, осмотрим ваше плечо, – проскрежетала она и, упершись руками в стол, поднялась с кресла. Во мне тут же вспыхнуло негодование.

– Нелепый? Это очень хороший пиджак, я купила его… Эй, что вы делаете? – Проворные пальцы старухи уже успели наполовину стянуть с меня пиджак, прежде чем я осознала, что она делает. Проклятые маги.

Миссис Уэбб надавила на красную воспаленную кожу моего плеча сухими подушечками пальцев. Они оказались прохладными и мягкими. Затем нажатие усилилось, и мое плечо пронзила жгучая боль.

– Ай, твою мать, нет, эй, хва…

А потом у меня перед глазами все поплыло, и мое плечо взорвалось.

Глава десятая

– Вас нельзя назвать глупой, мисс Гэмбл. – Голос миссис Уэбб прорезался сквозь красную дымку, застилавшую глаза, гортанный скрежет отозвался тревожным шипением в ушах.

Красная дымка – это не метафорический туман ярости, ослепивший разъяренного детектива, из-за которого ему не нужно объяснять наличие пистолета в руках. Передо мной в буквальном смысле висело, словно голограмма, облако крови в четыре фута шириной и слой ткани. В нескольких дюймах от носа в воздухе парили крошечные кусочки костного мозга. У меня возникло абсурдное желание потянуться к одному из них и укусить.

– Вы уверены, что я не глупая? – прошептала я.

– Несмотря на все доказательства обратного, нет, – решительным тоном заявила миссис Уэбб. – Вы не глупая, иначе я бы не стала советовать мисс Торрес нанять вас для расследования убийства Сильвии. – Поле моего зрения начало сужаться и темнеть по краям. Темно-коричневый палец отвел в сторону волокно мышечной ткани, зависшей перед моим лицом, и указал на большой серо-желтый сгусток в середине тусклого очертания плеча.

От увиденного что-то в моем разуме вскрикнуло, вытошнило и упало в обморок. Я не стала переводить взгляд. Не стала смотреть туда, где должно было располагаться мое плечо, потому что не хотела выяснять, на месте ли оно. Что-то упорно мне подсказывало, что его там нет.

– Вы не глупы и все же не стали с таким заражением показываться врачу. Не соизволите объяснить почему?

Я пронзительно вскрикнула, прочистила горло и пробормотала нечто неубедительное о том, как пыталась справиться сама. Где-то на середине своего объяснения я умолкла, когда два куска мышцы коснулись друг друга, словно дрейфовавшие в медленном течении водоросли. До меня донеслось влажное тс-с-с, и я вообще утратила всякую способность говорить.

Я практически услышала, как губы миссис Уэбб неодобрительно сложились в узкую линию. Тонкая деревянная палочка проткнула колышущуюся зыбь составных частей плеча, а после вонзилась в серо-желтый сгусток. Тот дрогнул, почернел, задымился и рассыпался.

Мне казалось, будто мою руку наводнили пчелы; эти пчелы были из огня, огонь – из молний, а молнии… – тут кровавый туман и мышцы исчезли, вот так просто.

Я тяжело плюхнулась на пол.

Бросила взгляд на миссис Уэбб. Та сидела за столом – ни один волосок не выбился из ее прически – и смотрела на меня поверх очков, словно за все это время она не сдвинулась ни на дюйм. Мой пиджак снова был на мне.

– В следующий раз, – проговорила она, – вы обратитесь к врачу.

Я медленно кивнула. Не успела я отлепить язык от неба, как дверь в кабинет Торрес открылась.

– Айви? – Со слегка сведенными на переносице бровями Торрес воззрилась на меня. – С вами все хорошо?

– Да, я, м-м. – Я потянулась рукой к плечу и сжала его. Похоже, рукав моего нелепого пиджака до сих пор заполняли плоть и кость. При нажатии плечо не болело, а надавливала я сильно, дабы быть уверенной, что все вернулось на свои места. Я поспешно поднялась на ноги. – Я в порядке.

– У нас была назначена встреча? – Торрес переводила взгляд с меня на миссис Уэбб. – Я что-то не припоминаю…

– Да, – откликнулась миссис Уэбб. – Сегодня утром у вас запланирован короткий, десятиминутный отчет о продвижении дела.

Я покосилась на женщину. Она предлагала мне выход. Мои внутренние споры о том, стоит ли его принимать, закончились недопустимо быстро. С одной стороны, я понимала, что должна остаться и расспросить ее. Разумеется, у меня имелись записи показаний и папка с делом, и я вполне могла обойтись ими, но было бы совершенно непрофессионально проигнорировать допрос. С другой стороны, она могла уничтожить меня одним касанием. И судя по устремленному в мою сторону взгляду, сделает это с большим удовольствием.

– Совсем быстрый, – подтвердила я, выдавив из себя улыбку. Торрес раскрыла дверь шире, и я, проследовав внутрь, осторожно опустилась в кресло напротив ее стола.

– Вы уверены, что у вас все в порядке? Вы выглядите бледной. – Она с тревогой оглядела меня. – У нас в школе больше нет медсестры, Сильвия выполняла ее функции. Но если вам нездоровится, миссис Уэбб могла бы вас осмотреть.

Я вздрогнула.

– Миссис Уэбб?

– Да! Да, миссис Уэбб некогда была профессиональной целительницей. Лучшей в своем деле. Не было ничего, с чем она не могла бы справиться. – Она моргнула. – Ну, в пределах разумного, конечно.

– Не понимаю, – проговорила я, все еще не отдышавшись. – Что… почему она…

Торрес печально улыбнулась.

– Почему она здесь? Знаю, она совершенно не из нашего круга. Когда миссис Уэбб вышла на пенсию по возрасту, ей сделалось скучно. В то время ее внучка училась в нашей школе, и она решила несколько месяцев поработать тут. Это было, дайте подумать… девять лет назад. Сейчас же она практически управляет этим местом. – Она заговорщически подалась вперед. – Честно сказать, для школьной медсестры у нее слишком высокая квалификация, но я наверняка могу ее попросить…

– Нет, нет, это, нет, – запинаясь, выпалила я. – Со мной все хорошо, правда. Просто… Мне нужно выпить кофе. Через несколько минут. – Я принялась перебирать свои бумаги, чтобы чем-то занять руки.

– Ну хорошо, – сказала Торрес и, не сводя с меня глаз, откинулась в кресле. – Как продвигается дело? Есть какие-то успехи?

Я сделала глубокий вдох. Параллельно с этим мысленно взяла историю с плечом и поместила ее в коробку. С плотной крышкой. Затем бросила коробку в глубокий, выложенный кирпичом чулан. Она приземлилась где-то рядом с последними мамиными словами, моим всепоглощающим одиночеством и всем тем, что мне хотелось забыть, – и я снова была в полном порядке.

– Я нащупала несколько хороших отправных точек, – поделилась я. – Но хотела бы оговориться: процесс, скорее всего, будет долгим. На сбор всех необходимых доказательств, чтобы прийти к какому-то заключению, уйдут недели. – Я пустилась в отрепетированные рассуждения о разумном взгляде на вещи – эту речь я могла бы повторить даже во сне. Эти слова требовалось услышать каждому клиенту: ни одно дело не решается само по себе за неделю чудесных открытий и признаний. Однако мне пришлось остановить себя перед своей привычной заключительной фразой: «Я не могу выуживать все ответы из воздуха – я частный детектив, а не волшебник».

Я открыла блокнот и сделала вид, что сверяюсь со своими записями, как будто за выходные не выучила их наизусть.

– Было бы здорово все-таки посмотреть медицинское заключение Сильвии. Вам удалось его получить у МСУ?

Ей вдруг стало не по себе.

– Они уверяют, что уже отправляли нам копию. Говорят, заключение было прикреплено к отчету коронера.

Я удивленно приподняла брови.

– К тому времени как он попал ко мне в руки, его там явно не было. – Я обвела взглядом кабинет Торрес – по нескольким углам стояли запирающиеся шкафчики. – Где вы хранили папку до того, как отдать ее мне?

Ее губы сложились в грустную улыбку.

– На своем столе. – Она потерла виски. – Мне и в голову не приходило, что кто-то попытается испортить ее – что кто-то для этого настолько осведомлен.

– О-о, – протянула я. – Любопытно. – Кто-то пытается что-то спрятать. В эту секунду до меня дошло: «Убийца здесь. Прямо на территории школы и, вполне вероятно, в этом здании». – Мы же можем получить еще одну копию медицинского заключения, да? Вы его уже запросили или?..

– По их словам, они отправят его только на следующей неделе, – поморщившись, ответила Торрес. – Я так понимаю, бюрократия.

Я махнула рукой.

– Не волнуйтесь. Может быть, мне удастся уговорить их отправить его раньше. В противном случае… думаю, я готова приступить к опросу людей, чтобы сложить полную картину того, кем была Сильвия. Мне это поможет понять ее натуру. Представить, кто участвовал в ее повседневной жизни и у кого был мотив, ну, вы знаете. – Я откашлялась. – Убить ее. – Торрес слегка поджала губы. Я сделала себе мысленную пометку: практиковать обсуждение убийства до тех пор, пока не смогу говорить о нем, не запинаясь. – Я планировала на этой неделе провести официальный допрос нескольких учеников, а на следующей неделе – персонала, вы не против?

– Официальный допрос учеников? – Температура в комнате стремительно понизилась на несколько градусов. Женщина прищурила глаза, и мне внезапно захотелось вернуться обратно в приемную к миссис Уэбб и смотреть на облако собственной крови.

– Мне просто нужно узнать о Сильвии чуточку больше, вот и все. – Тон моего голоса балансировал на чрезвычайно тонкой грани между задабриванием и непринужденностью. Торрес не производила впечатления женщины, которая благосклонно восприняла бы явную попытку умаслить ее. – Обычно ученики знают об учителях гораздо больше, чем мы думаем. Вы же сами сказали, что я могу общаться с ними – я лишь хочу перенести эти разговоры в обстановку, где они смогут быть немного откровеннее.

Торрес, помедлив, кивнула.

– Насколько я понимаю, требования МСУ предписывают, чтобы при официальном допросе присутствовали как минимум двое взрослых. Но вы не из МСУ, а наш Департамент образования оставляет решение внутренних вопросов на усмотрение директора школы. – Она окинула меня явно оценивающим взглядом. – Я не могу выделить свободных сотрудников для присутствия на допросах, поэтому предлагаю вам провести их в более открытом пространстве, нежели офис администрации. Библиотека подойдет? Я видела, что вы в пятницу там работали. Если вам там удобно, то милости прошу – оставайтесь.

Я выдохнула как можно медленнее и спокойнее, чтобы не было заметно, будто я сидела, задержав дыхание. Она только что пошла мне на две уступки, и теперь я вынуждена просить ее о третьей.

– Библиотека отлично подойдет, – заверила я. – Но при одном условии.

– Каком?

– На время допросов мы закроем ее. Повесим табличку, сделаем объявление. Дабы все знали: внутрь нельзя заходить.

Женщина поджала губы, и я уже решила, что переборщила, но потом услышала:

– Вы не можете закрыть библиотеку на две недели. Я, конечно, сомневаюсь, что кто-то будет проводить там время – в последние дни все обходят ее стороной. Думаю, их отпугивает шепот. Однако у них должна быть возможность туда зайти, вы согласны? – Она выбила кончиком ручки нервную дробь по краю стола. – Я могу дать вам день. И библиотека должна быть открыта на время обеда и после занятий.

Я покачала головой.

– Одна неделя.

– Два дня. Это максимум.

– Договорились.

Она смерила меня взглядом. Что-то в нашем разговоре ее смущало – оно не нравилось ей. Она побарабанила пальцами по столу.

– А вы всегда проводите допросы? Это нормальное явление?

Я пожевала губу, прежде чем ответить.

– Вообще-то нет, – честно ответила я. – На самом деле, я почти никогда не провожу допросы. Но у меня и дел об убийствах не бывает. Поэтому в данном случае я делаю то, что, на мой взгляд, может сработать.

Она кивнула.

– Большего я и не прошу, – сказала она. – Два дня. А потом библиотека снова откроется, и вам придется найти что-то еще, что, «на ваш взгляд, может сработать».

– Идет. – Я встала, собравшись на выход.

– Подождите, – окликнула меня Торрес, роясь в ящике стола. – У меня для вас кое-что есть. – Она пододвинула ко мне через стол пропуск в огороженную секцию «Теоретической магии». – Поскольку в секции установлена защита, вы теперь официально считаетесь одним из сотрудников Осторна. Вы можете беспрепятственно ходить между стеллажами, покуда у вас есть пропуск.

– Спасибо, – сказала я, забрала пропуск и сунула его в сумку. Торрес сверлила меня задумчивым взглядом. – Что?

– О, я просто… я просто тут подумала. Насколько мне известно, в этой школе вы первый сотрудник, кто не владеет магией. Мы никогда не нанимали людей без каких-либо способностей.

Чтобы не закричать, я улыбнулась ей.

– Надеюсь, вы случайно не сообщали об этом нынешним работникам?

Ее лоб, нахмуренный большую часть нашей встречи, разгладился в неподдельном изумлении. В эту секунду я вдруг поняла, что она моложе, чем мне казалось.

– Я никому ничего не говорила, кроме того, что на территории школы работает следователь, и все должны оказывать ему полное содействие, – сказала Торрес. – А что? Мне следует сделать объявление?..

– Нет, нет, в этом нет необходимости, – возразила я. – Мне бы хотелось, чтобы они общались со мной так же, как и со всеми остальными. Таким образом я смогу отследить все необычное, верно? Не нужно, чтобы они вели себя как-то иначе лишь потому, что я здесь.

Не знаю, поверила ли она такому объяснению. Лично я – да, и для нас обеих этого было достаточно. Я миновала пустой стол миссис Уэбб и вышла в коридор, где мне всегда будет не место. Оглядела ряд шкафчиков в ожидании, когда снова наступит дезориентация в пространстве – то странное двойное видение непременно меня посетит, стоит только ему позволить.

Я ждала его не потому, что без него не могла работать, а потому, что не хотела. С его приходом я увидела школу, где могла бы находиться другая версия меня, оправила накрахмаленные лацканы пиджака и улыбнулась.

Декорации, изображавшие детектива за работой, я разместила там же, где и в прошлый раз, – вполне заметно, но не на самом виду. Спряталась немного в стороне, чтобы людям казалось, будто они самостоятельно разгадывают загадку. А себя сделала их призом.

На двери повесила маленький клочок бумаги с объявлением, что библиотека закрыта. С таким же успехом это могла быть неоновая вывеска: «Здесь нечего смотреть, проходите мимо». За утро чуть ли не каждый из двухсот студентов Осторнской академии для юных магов остановился и заглянул в окошко с видом, будто в отражении стекла поправляет волосы. Первые несколько уроков я не обращала на них внимания, пока заканчивала изучать биографии сотрудников и составляла список опрашиваемых.

Абсолютно все ученики, не только первокурсники, оказались гораздо младше, чем я предполагала. Почему-то студенты Осторна представлялись мне людьми, обладающими необычайной выдержкой, имеющими нечто такое, что делало их не просто учениками средней школы. Наверное, потому что я знала только одного учащегося в школе мага – Табиту. Я всегда думала, будто она опережает наш общий возраст лет на десять и у нее есть доступ к некоему колодцу мудрости, куда мне никогда в жизни не забросить свое ведро.

Однако магами в основном были дети. Некоторые из них, конечно же, выглядели так, словно вели уроки и по дороге на занятия задерживались у моего окошка. «Учеников» в них можно было распознать только по темно-синим осторнским пиджакам, надетым поверх белых рубашек. Но все они оставались детьми: угловатыми, с изощренными прическами и косыми взглядами в сторону друг друга. Они орали в коридорах, обменивались тетрадями, обжимались возле шкафчиков, а порой все сразу. А я продолжала ждать от них чего-то потрясающего, чего-то иного. Того, что поможет мне понять, чем эти дети отличаются от меня. Чего-то неожиданного.

Без магии здесь, конечно, не обошлось, но я не нашла ничего удивительного. Многое происходило у меня под носом, хотя подростки, творившие заклинания, сохраняли невозмутимый вид и давали мне понять: все это делается не ради меня. Пролетавший мимо окна бутерброд; бумажный самолетик, обратившийся стаей скворцов; вылезавшее из шкафчика дерево, усыпанное спелыми румяными яблоками. Несколько тучек в форме пенисов, зависнув в коридоре, громыхали на протяжении шести минут, пока из класса не вылетел Рахул и не разогнал их. Водя в воздухе руками в попытке рассеять эти членооблака, он поймал мой взгляд – при виде его лица я разразилась неконтролируемым смехом.

Так что да, магия была. Но была бесспорно подростковой. В ней ощущался некий привкус ужасной растерянности, стремления к самоопределению – исходивший время от времени от молодых людей вопрос: «Мы ведь все еще дети, да?» Чем дольше я искала в них отличия от себя – то, что давало им право считаться магами, – тем абсурднее становилась ситуация. В какой-то миг я поймала себя на том, что с легкой ностальгией улыбаюсь одному из юношеских заклинаний, вот только тоска эта была не моей. Стоило ухмыльнуться какому-то не своему воспоминанию, осознание становилось все горше: «Это не для тебя. Ничто из этого не принадлежит тебе».

Как только в коридорах раздался звонок, извещавший об окончании обеда, я направилась к миссис Уэбб со списком учеников, которых собиралась опросить. С опаской приблизилась к ней: вдруг она взорвет еще какую-нибудь часть моего тела. Она взяла из моей протянутой руки листок и, уставившись в него, спросила:

– Как поживает ваше плечо, мисс Гэмбл?

С целью проверить я повела им.

– Оно, э-э. Лучше, кажется. Мэм. – Я не просто думала, я знала это. Мое плечо полностью зажило. Воспаления не было, жжения – тоже. Как и пореза. Повязка исчезла. Вместо шрама на руке чувствовалась невероятно гладкая кожа. Даже родинки остались на своих местах.

Миссис Уэбб некоторое время не отрывала глаз от списка имен. И ничего не говорила. Я переступила с ноги на ногу и набрала воздуха в легкие, чтобы спросить, можем ли мы с ней переговорить, как она неожиданно вскинула руку. Я вздрогнула, сердце испуганно забилось в груди, но женщина всего лишь выпроваживала меня взмахом руки.

– Теперь все, – пробормотала она.

– О, хорошо. Спасибо. Большое спасибо, – уходя, промямлила я. Шагая мимо окна, я заглянула в него. На этот раз женщина не щипала себя, зато держала ладонь над рукой и давила пальцем туда, где должен быть синяк.

«Забудь», – подумала я, и все же по пути в библиотеку мне не давал покоя вопрос: насколько сильно переполнен чулан миссис Уэбб.

Вернувшись в библиотеку, я обнаружила, что свет в помещении выключен; только серое пасмурное утро, проникая в окна, наполняло комнату тенями.

И я была здесь не одна.

Между стеллажами эхом гулял шепот вместе с несмолкаемым шелестом книг по теоретической магии. Я как можно тише затворила за собой дверь, медленно поворачивая ручку, чтобы не было слышно ни щелчка. Затем спряталась в тени шкафов и начала пробираться вперед между полками, навстречу голосам.

Их звук отчаянно манил меня к себе. Я почти сумела разобрать слова – какможнобыло, очемты, зачемтыэто – и задумалась: причудливое заклинание, наложенное на книги, было призвано отпугнуть или привлечь учеников. Зачем вообще нужно было заставлять их шептать? Я приникла к табличке между двумя секциями, силясь понять, о чем говорят книги.

– Ты никогда но как жаль что я не могу тогда бы мы возможно могли кто это сделал ты но она не должна узнать ни за что не должна узнать постой здесь кто-то есть…

Раздался грохот. Из секции «Ядов» вылетела тележка с книгами и врезалась в стену передо мной. Я едва сдержала удивленный вскрик. Затем завернула за угол и заглянула в секцию «Теоретической магии», но я оставила пропуск в сумке, и у меня тут же закружилась голова. Слишком поздно. Я отступила и увидела, как две тени в секции «Ядов» отделились от темноты. Метнувшись от меня прочь, они обогнули стеллажи; я бросилась за ними, но те уже ушли, только хлопнула дверь в библиотеку. Я выглянула в коридор – никого.

Опоздала.

Книги в секции «Теоретической магии» хранили молчание. Тут до меня дошло, что они молчали все это время.

Я закрыла глаза, пытаясь вспомнить последние услышанные слова.

Кто это сделал – ты?

Она ни за что не должна узнать.

Я снова вернулась в секцию «Ядов» и обнаружила на полу смятый лист из блокнота. Поднесла его к окну, чтобы посмотреть на просвет. Странный узор из сгибов казался знакомым. Тогда я вынула из кармана пятничное послание и сравнила два листа.

Совпадение.

Чернила на найденной записке не расплывались, как на первой, однако бумага складывалась в ту же самую замысловатую звезду.

«Давай встретимся в библиотеке, – говорилось в ней. – Нам нужно поговорить. Мне известно о случившемся, но я все равно тебя люблю. Мы не позволим ей больше встать между нами».

Я смотрела на слова и ждала, когда они растворятся, но ничего не происходило. Перечитывала строки снова и снова, пока для разговора ко мне не прибыл первый ученик. Чем больше крошек я находила, тем сильнее убеждалась: целый торт следует искать в самом Осторне. Сильвия была убита не кем-то из случайных людей. Убийца находился в школе. Должен был.

– Э-э, мисс Гэмбл? – На моем имени голос Дилана Декамбре надломился. – Эй?

Я спрятала обе записки в карманах пиджака, разорвав удерживающие их стежки, которые до сих пор не распорола после покупки.

– Да, Дилан. Привет. Можешь включить свет? – Над головой у меня вспыхнули люминесцентные лампы, залившие темную комнату тусклым мягким светом. Я посмотрела на потолок и среди квадратов мерцающих панелей заметила одно темное пятно: лампы над секцией «Теоретической магии» не горели. – А вот это уже слишком, – пробормотала я и подошла к столу, где лежали мои папки. Переложила несколько документов, затем покосилась на Дилана.

– Здравствуйте. Э-э, мисс Гэмбл. – Он протянул мне листок бумаги. – Миссис Уэбб передала, что вы хотели видеть меня. Она вытащила меня прямо с урока физики, который…

– Не желаешь присесть? – Не забирая у него разрешение на выход, я опустилась на стул.

– Конечно, – отозвался он, старательно избегая моего взгляда. Трудно было сказать: то ли он нервничает, то ли злится.

– С физики? Ты имеешь в виду физическую магию? Которую ведет мистер Чаудхари? – Не то чтобы это имело какое-то значение.

Дилан закатил глаза и, плюхнувшись на стул, основательно устроился на нем, будто его позвоночник сейчас рассыплется. А вот и объяснение его нервно-злобного состояния.

– Нет, я имею в виду физику. У нас сегодня лабораторная, и мне нельзя ее пропускать. – Он посмотрел на меня так, будто мне было не наплевать на его лабораторную.

Пока он кипел от негодования, я демонстративно открыла блокнот на чистой странице, запустила приложение диктофона и положила телефон на стол между нами. Своим обликом Дилан напоминал длинную вытянутую ириску; интересно, его рост уже остановился или Дилану предстоит промучиться еще один сезон с короткими штанинами брюк? Он выглядел немного недоделанным. Смазанным, что ли. Как если бы его вытащили из-под пресса до того, как чернила успели бы высохнуть. Волосы по-прежнему лежали в беспорядке: я заметила, что он не проводил по ним рукой, а время от времени взъерошивал у корней кончиками пальцев. Таков был его Образ – он пытался произвести впечатление. Я вспомнила наш разговор об Избранном и вновь окинула его взглядом. Да, он безусловно создавал определенный имидж. У меня появился план. Сделав глубокий вдох, я одернула манжеты пиджака и постаралась подыграть ему. Его легенде.

– Мне жаль, Дилан, что из-за меня ты пропустишь лабораторную. Я знаю, как это важно, и уверена, твоему партнеру без тебя не обойтись. Но дело вот в чем… В Осторне происходят более важные вещи, чем урок по физике. Ты же наверняка понимаешь, о чем я? – Я многозначительно подняла брови: большего сказать не могу, нас могут подслушивать. – Мне нужна твоя помощь.

Он задержал дыхание всего на пару секунд, но этого времени хватило, чтобы мои слова осели в его голове. Неужели это происходит? Боже мой, наконец меня кто-то слушает.

– Что я могу сделать для вас? – спросил он, опершись на стол. Его локти легли на папку с черно-белыми фотографиями из архивного дела.

«Аккуратнее, Айви. Не торопись», – думала я. Подражая ему, я тоже подалась вперед.

– Давай начнем с того, что тебе известно. А потом обсудим, чем ты полезен.

Он нахмурил брови.

– Что мне известно?

– Дилан, я знаю, что ты тоже проводил свое расследование, – решив рискнуть, призналась я. – Мне нужно знать, что ты выяснил. Твои сведения могут стать ключом, указав, кто – или что – стоит за этим убийством. Так ты поможешь мне поймать убийцу? Или нет?

Парень мигом выпрямился на стуле, словно в штанину к нему забралась погреться змея. Он заглотил крючок. Я выбрала верную тактику, сыграв на его отчаянном желании увидеть заговор – темные силы орудуют повсюду, – найти нечто посерьезнее того, что ему уже известно. Если он сделал что-то плохое, то сам затянет петлю у себя шее, попытавшись влезть в расследование. Если же не делал ничего… то у него в руках останется веревка. С помощью нее он сможет заарканить для меня кого-нибудь другого.