Текст книги "Уровень интеллекта и эффект толпы. Книга 2"

12. Классики как нельзя более тонко чувствовали и передавали состояние толпы

Люди, попавшие в негодующую толпу, меняются, попадая под её влияние.

А. Толстой

Произведение «Хождение по мукам» Алексея Николаевича Толстого состоит из трех книг. В трилогии описываются события Первой мировой войны, Октябрьской революции и Гражданской войны.

Как выяснилось впоследствии, ни у кого из вышедших на улицу не было определенного плана, но когда обыватели увидели заставы на мостах и перекрестках, то всем, как повелось издавна, захотелось именно того, что сейчас не было дозволено: ходить через эти мосты и собираться в толпы. Распалялась и без того болезненная фантазия. По городу полетел слух, что все эти беспорядки кем-то руководятся.

Обыватели стали понимать, что начинается что-то, похожее на революцию.

/…/

Весь этот день Иван Ильич провел на улице… Он чувствовал, как в городе росло возбуждение, почти сумасшествие, – все люди растворились в общем, массовом головокружении и эта масса, бродя и волнуясь по улицам, искала, жаждала знака, молнии, которая, ослепив, слила бы всех в один комок.

В сумерки стрельба затихла…

/…/

Ему казалось, что он мог сказать сейчас всем, всем, всем людям ясную, простую истину, и все бы поверили в нее. Он бы сказал: «Вы видите, – так жить дальше нельзя… Жить – тесно и страшно. Весь мир задохнулся в ненависти, – люди истребляют друг друга, текут реки крови… Опомнитесь, бросьте оружие, разрушьте границы, раскройте двери и окна жизни… Неисчерпаемы недра земли, – всем достанет места… Разве не видите, что вы все еще во тьме отжитых веков…»

/…/

– Граждане, солдаты отныне свободной русской армии, мне выпала редкая честь поздравить вас со светлым праздником: цепи рабства разбиты… Ныне вся полнота власти передана народу.

/…/

– Да здравствует Временное правительство!..

– Урра-а-а! – протяжно заревела тысячеголосая толпа солдат.

Николай Иванович Смоковников говорил, стоя на сколоченной из досок трибуне, куда нужно было взбираться по перекладинам /…/ Перед трибуной /…/ стояли солдаты, тысячи две человек, без оружия, в железных шапках, в распоясанных, мятых шинелях, и слушали, разинув рты, удивительные слова, которые говорил им багровый, как индюк, барин /…/

– Солдаты! – вытянув перед собой руку с растопыренными пальцами, продолжал Николай Иванович, и шея его налилась кровью. – Еще вчера вы были нижними чинами, бессловесным стадом, которое царская ставка бросала на убой. /…/ Вас секли за провинности и расстреливали без суда. Я, назначенный Временным правительством комиссар армий Западного фронта, заявляю: отныне нет больше нижних чинов. Название отменяется. Отныне вы, солдаты, равноправные граждане государства Российского: разницы больше нет между солдатами и командующим армией…

/…/

– И, наконец, самое главное: солдаты, прежде война велась царским правительством, нынче она ведется народом – вами. Посему Временное правительство предлагает вам образовать во всех армиях солдатские комитеты – ротные, батальонные, полковые и так далее, вплоть до армейских… Посылайте в комитеты товарищей, которым вы доверяете!..

Криками «ура-а-а» опять зашумело все поле. Из толпы начали кричать:

– А скоро замиряться с немцем станем?

– Мыла сколько выдавать будут на человека?

– Я насчет отпусков. Как сказано?

Чтобы лучше отвечать на вопросы, Николай Иванович слез с трибуны, и его сейчас же окружили возбужденные солдаты. Один из солдат поймал Николая Николаевича за ремень френча…

/…/

– Господин военный комиссар, вы нам сладко говорили, мы все сладко слушали… Теперь вы на мой вопрос ответьте.

– Я вам поставлю вопрос, – говорил солдат… – Получил я из деревни письмо, сдохла у меня дома коровешка, сам я безлошадный, и хозяйка моя с детьми пошла по миру просить у людей куски… Значит, теперь имеете вы право меня расстреливать за дезертирство, я вас спрашиваю?..

– Если личное благополучие вам дороже свободы, – предайте ее, /…/ как Иуда, и Россия вам бросит в глаза: вы недостойны быть солдатом революционной армии… Идите домой! – резко крикнул Николай Иванович…

– Это вам хорошо в тылу брюхо отращивать, а нам знать надо, как войну кончать…

– Солдаты, – воскликнул опять Николай Иванович, – знамя революции поднято, свобода и война до последней победы…

– Вот черт, дурак бестолковый…

– Да мы три года воюем, победы не видали…

– А зачем тогда царя скидывали?..

– Они нарочно царя скинули, он им мешал войну затягивать…

– Товарищи, он подкупленный…

Подполковник Тетькин, раздвигая локтем солдат, протискивался к Николаю Ивановичу и видел, как сутулый, огромный, черный артиллерист схватил комиссара за грудь и, тряся, кричал в лицо:

– Зачем ты сюда приехал?.. Говори – зачем к нам приехал? Продавать нас приехал, сукин сын…

Круглый затылок Николая Ивановича уходил в шею, вздернутая борода, точно нарисованная на щеках, моталась. Отталкивая солдата, он разорвал ему судорожными пальцами ворот рубахи. Солдат, сморщившись, сдернул с себя железный шлем и с силой ударил им Николая Ивановича несколько раз в голову и лицо…

Жизнь героев в литературных произведениях

В литературе описываются примеры из жизни героев романов, повестей. В первом томе я приводила примеры из литературных произведений, в частности из романа Эмиля Золя «Радость жизни» (из цикла «Руггон-Маккары»). Тогда я описала буйство стихии, а здесь даю подоплёку идеи спасения селения рыбаков.

Селение бедствует, каждый большой прилив отхватывает у него кусок земли. Если Лазар побывает у префекта, он, конечно, добьется субсидии; впрочем, она опять предлагала ему ссуду, она гордилась, что может проявить милосердие в таком деле. Полина хотела только одного – втянуть Лазара в какую-нибудь работу и готова была для этого пожертвовать остатком своего состояния. Но он равнодушно пожал плечами. К чему? Он снова побледнел: ему пришла в голову мысль, что он умрет раньше, чем успеет закончить этот труд. Чтобы скрыть смущение, он нарочно припомнил старую обиду на бонвильских рыбаков.

– Нахалы еще издевались надо мной, когда это чертово море разбушевалось!.. Нет, нет, пускай оно их доконает! Тогда они перестанут смеяться над моими спичками, как они их называют.

/…/

Полина улыбалась и кивала головой в знак согласия, ибо считала, что счастье не зависит ни от людей, ни от обстоятельств, а от того, умеет ли человек разумно применяться к людям и обстоятельствам. Она удвоила свои заботы о бедняках и стала раздавать им еще больше денег. Наконец ей удалось привлечь и Лазара к своему делу, и она надеялась, что это займет его, а сострадание к ближнему заставит забыть о себе. Каждую субботу, от четырех до шести, они с Лазаром принимали маленьких местных друзей Полины – ораву оборванных ребятишек, которых родители посылали клянчить у барышни. То было настоящее нашествие сопливых мальчишек и вшивых девчонок.

А чем всё закончилось, вы могли прочесть в первой книге.

Особенно ярко и достоверно описывает бунт (пример криминальной толпы) Эмиль Золя в романе «Жерминаль» (из того же цикла «Ругон-Маккары»).

Пробило девять часов, и углекопы направились наконец в лес, где накануне было решено собраться на сходку.

Этьен предполагал, что те три тысячи человек, на которых он так рассчитывал, не придут в Жан-Барт. Многие считали демонстрацию отложенной, а хуже всего, что две или три группы, уже находившиеся в пути, могли погубить все дело, если бы Этьен их не повел.

Этьен настойчиво повторял, что надо действовать революционно, не покушаясь на чью-то жизнь.

Из предосторожности расходились не вместе, а порознь. Но в лесу никого не было. Этьен заторопился и пришел к шахте, когда Левак и сотня других шахтеров входили во двор.

Произошло замешательство, когда на лестнице, ведущей в приемочную, показался Данелен.

– Чего вы хотите? – спросил он громко.

– Господин Данелен, мы не сделаем вам ничего дурного, но работа должна прекратиться повсюду…

/…/

– Мои рабочие в шахте, они оттуда не выйдут, или вам придется сперва убить меня!

Эти резко произнесенные слова вызвали настоящий взрыв негодования. Этьен старался убедить Данелена в законности их революционного действия.

/…/

– Прошу вас, господин Данелен, распорядитесь о подъеме ваших рабочих. Есть время предотвратить несчастье.

Гневные крики заглушали его голос, особенно бранились женщины… А толпа все росла, на ворота напирало уже человек пятьсот. Данелена могли растерзать в клочья.

/…/

Его увели. В толкотне первые ряды толпы навалились на лестницу и прогнули перила. Больше всех вопили женщины, подзадоривая мужчин. Дверь без замка, на одной задвижке, тотчас подалась. Сдавленная толпа долго не могла протиснуться, пока забастовщики, стоявшие в хвосте, не догадались войти через другие ходы. Тогда они стали напирать со всех сторон: из барака, из сортировочной, из котельной. Менее чем в пять минут они овладели шахтой; с яростными криками они неслись по трем этажам…

/…/

Тем не менее Этьен был очень встревожен, но сохранял еще спокойствие и не поддавался приливу гнева. Его мучила оскорбленная гордость вожака, чувствующего, что масса ускользает из-под его руководства и безумствует, нарушая хладнокровное выполнение воли народной, как он это и предполагал.

/…/

Этьен, зараженный бешенством толпы, был вне себя…

/…/

Этьен взял предводительство на себя. Он на ходу отдавал распоряжения, выравнивал колонну.

/…/

– В шахты! Остановить работу! Хлеба!

Когда вышли на дорогу, один забойщик потянул товарищей вправо, крича:

– В Гастон-Мари! Закрыть водоотливной насос! Пускай вода затопит Жан-Барт!

Увлеченная им толпа уже было повернула туда, несмотря на уговоры Этьена, который умолял оставить в покое насос.

/…/

Жестом он направил толпу в левую сторону. Подойдя к шахте, забастовщики увидели штейгера, который поджидал их в сортировочной.

– Что вам здесь нужно, черт возьми, бесстыдники? – крикнул он. Забастовщики остановились. То был уже не хозяин, а товарищ, и уважение к старому рабочему невольно сдержало их порыв… Быстро спустившись с мостков, штейгер загородил собою дверь.

Старому штейгеру грозили кулаками, женщины оглушили его своим криком, их горячее дыхание обжигало ему лицо.

– Не толкайтесь, а то я на ваших глазах брошусь в шахту!

Товарищи с тревогой поглядывали на старого шахтера, слова его будили где-то в глубине их сознания отзвуки солдатского послушания, братства и покорности судьбе в момент опасности.

/…/

– В Мадлен! В Кручину! Прекратить работу! Хлеба!

Забастовщики неслись вперед без остановки.

/…/

Число забастовщиков достигло полутора тысяч.

Подручных награждали оплеухами; забойщики, избитые до синяков, с расквашенными до крови носами спасались бегством. Ярость нападавших росла, их воспаленный мозг издавна жгла мысль о возмездии.

/…/

Гнев, обрушившийся на неодушевленные предметы, никого не насытил, а пустые желудки все больше давали о себе знать, и снова поднялся громкий стон:

– Хлеба! Хлеба! Хлеба!

Главная угроза была направлена против водоотливной машины.

/…/

Гнев, голод, двухмесячное страдание и этот бешеный бег по шахтам исказили мирные лица углекопов, щеки их впали и челюсти обтянулись, как у голодных зверей.

/…/

Каждый бросал камень, состязаясь в умении нанести наибольший ущерб директорскому дому. Никто больше не слушал Этьена. Несмотря на его увещания, камни продолжали сыпаться градом… На родине Этьена, на юге, толпа воспламенялась быстрее, но действовала осмотрительнее.

/…/

В этот момент все так смешалось, что в общей растерянности произошло нечто совершенно необъяснимое.

Женщины, соперничая друг с другом в диких выходках, теснились вокруг Сесиль (дочери хозяев), показывая ей свои лохмотья, и каждой хотелось хоть чем-нибудь донять эту дочь богачей.

Вдруг она хрипло закричала: она почувствовала на своей шее чьи-то холодные пальцы. Ее схватил дед Бессмертный. Старик, казалось, опьянел от голода; долгая нищета притупила его разум. Человек, спасший на своем веку немало товарищей, рискуя собственной жизнью, не мог устоять перед искушением задушить эту девушку.

Толпа заметила Мегра на крыше сарая. Несмотря на полноту, лавочник сгоряча с необычайной ловкостью вскарабкался на стену внезапно пальцы его ослабели, он скатился, как шар, зацепившись за водосточную трубу, и упал на дорогу у смежной стены, раскроив себе череп о тумбу. Мегра был мертв.

Сперва все были ошеломлены. Крики прекратились, в наступающих сумерках водворилась тишина.

Но тут же возобновилось улюлюканье. Женщины бросились вперед, опьяненные видом крови. Они окружили еще теплый труп, со смехом глумились над ним… несчастные, лишенные хлеба насущного, изрыгали в лицо мертвеца свою застарелую злобу.

Труп загораживал дорогу и словно охранял лавку. Многие отступили. Все как будто пресытились и успокоились.

Раздался крик: «Жандармы! Жандармы!» Людей смело словно шквалом, дорога была совершенно очищена в несколько минут. Только труп Мегра выделялся на ней темным пятном.

Тяжелый галоп жандармов приближался, они въехали в поселок, сгрудившись темной, едва различимой массой.

* * *

На сегодняшний день, помимо беллетристики, о психологии толпы написано множество разнокалиберной и разноязычной литературы. Возможно, конец века и тысячелетия, столь богатый разнообразными людскими толпами, причиняющими неудобства упорядоченному и законопослушному обывателю, является тому причиной. Можно легко составить широкий диапазон различных форм человеческой толпы, от условно управляемых, как, например, на демонстрации или собрании единомышленников, до условно неуправляемых, как разбушевавшиеся фанаты, избивающие до полусмерти членов своей проигравшей футбольной команды. Здесь сразу нужно четко провести некий водораздел между толпами и толпами. Так, под толпу вполне могут быть замаскированы разного рода боевики, погромщики, провокаторы уличных беспорядков и всякого рода дестабилизирующие общественный (внешний и моральный) порядок «элементы». С другой стороны, и толпа может маскироваться: например, под «духовное братство», «братство по оружию» или «обманутых вкладчиков».

Конечно, четкого водораздела между толпой как стихийным образованием случайно оказавшихся в одном месте и в одно и то же время людей, которые охвачены одним и тем же аффектом и действуют спонтанно, и толпой, которую организовал из таких же случайных людей профессионал (как показала наша история последнего десятка лет), провести бывает сложно. Поэтому здесь будут рассмотрены весьма условные типы толпы, которая так или иначе попадает под дефиницию стихийно формирующейся массы людей, действующих спонтанно (то есть под влиянием ажитированного аффекта, помрачающего сознание), не имеющих общей цели.

Проблема девиантного поведения находится в центре внимания с начала возникновения социологии. Девиантным (от англ. deviation – отклонение) называется поведение, противоречащее установленным в обществе моральным и правовым нормам. Оно влечет за собой изоляцию, лечение или наказание человека, нарушающего принятые правила. Французский социолог Эмиль Дюркгейм, написавший ставшую классической работу «Самоубийство» (1897), считается одним из основоположников современной девиантологии; которая, в силу этого, легко и по малейшему поводу выходит наружу и становится основной формой поведения.

Другие примеры из классических произведений – в следующих главах.

13. НУВЭРС – Необратимое Угасание Возможности Эффективного Развития Способностей

Прежде чем рассмотреть аббревиатуру НУВЭРС, хочу привести для сведения читателей эту рецензию.

Рецензия на публикацию «Уровень интеллекта и эффект толпы» (Сария Маммадова)

Очень интересную статью вы написали, достойную «кисти хорошего социолога». Чувствуется – у вас широкий кругозор и высокий интеллект, а главное – неравнодушие к миру. Таких людей мало, к сожалению. Правильно вы пишете – «Да! Народу много, а Людей, а тем более Личностей мало».

Наш постоянный просветитель на Радио России – Михаил Веллер однажды храбро произнес: «В большинстве люди глупые». Возможно, он близок к истине.

Вопрос – почему так обстоит дело с человечеством? Ведь вся культура, науки, цивилизация созданы малой частью общества – духовной элитой. Остальные – исполнители. Без них тоже не было бы цивилизации. Есть и худшая часть общества – паразитирующая или даже вредящая ему – социопаты.

Мое мнение такое – люди рождаются в основном с огромными творческими способностями, но среда их воспитания, жизни эти способности гасит и заменяет суррогатом.

У социологов есть аббревиатура – НУВЭРС (Необратимое Угасание Возможностей Эффективного Развития Способностей). Большинство людей становится жертвой этого необратимого угасания. Таковы условия жизни у нас, не говоря о странах Африки и Азии.

Полагаю – лет через 500 человечество станет намного чище духовно, если, конечно, не самоуничтожится в грядущих войнах.

Посмотреть бы на них хоть одним глазом!

Саша Савин

Необратимое угасание возможностей эффективного развития способностей (НУВЭРС) – гипотеза, утверждающая, что с годами человек утрачивает способности к развитию. Эффективное развитие утрачивается безвозвратно. Существует определенное время и определенные условия для наиболее эффективного развития. У каждого человека они свои. Мерой НУВЭРС можно считать асинхронат – разрыв во времени между «моментом» созревания и началом развития. Термины «НУВЭРС» и «асинхронат» введены Б. П. Никитиным. Согласно Никитину, основные способности закладываются в раннем дошкольном возрасте.

Учёные пришли к выводу, что резервы мозга колоссальны, а используются они в течение жизни человека ничтожно мало, что гениальность – это наиболее полное проявление интеллектуального потенциала, которым обладает любой нормальный человек. От чего же зависит реализация этого потенциала? От чего зависит уровень развития способностей? Ответить на этот вопрос – значит найти способ растить таланты, не искать их среди обыкновенных, а растить всех талантливыми людьми. А это позволит избавить школу от неуспевающих и второгодников, детей – от перегрузок, родителей – от бессилия и удобного предрассудка: «Такой уж он у меня уродился».

/…/

Просто невозможно было не попытаться принять участие в поиске ответа на вопрос: откуда берутся таланты? Я же говорю о другом: как каждого, буквально каждого малыша, родившегося нормальным, вырастить способным и даже талантливым. Ведь это требование времени – научно-технической революции, всевозрастающей ответственности человечества за все, что делается на земле, необходимости предвидения и осмысленности каждого шага человека, живущего на нашей планете.

/…/

Важно, чтобы условия опережали развитие. Это даст наибольший эффект в развитии, которое будет просто своевременным, а вовсе не «ранним», как считают те, кто называет так развитие наших детей. Кстати сказать, мы-то сами теперь считаем развитие наших ребятишек не только не ранним, а запаздывающим во многих отношениях. Ведь условия, которые мы сумели создать, конечно, ещё очень далеки от возможного идеала. Это естественно: домашними силами и – средствами такую проблему не поднять. Вот несколько примеров. Не смогли мы создать даже удовлетворительных условий для занятий ребят в области изобразительного искусства, биологии, иностранных языков и многого другого.

/…/

И развитие ребят здесь явно отстаёт от их возможностей. А теперь нагонять упущенное очень трудно: иностранный язык, например, никто из них толком так и не знает, несмотря на школьные пятёрки и четвёрки. А могли бы знать, если бы кто-нибудь из нас владел иностранным языком и просто говорил на этом языке с детьми со дня рождения.

/…/

И это относится не только к раннему изучению иностранного языка. Всё надо начинать с дошкольного возраста и чем раньше, тем – лучше. Прививать любовь к красоте, музыке, живописи.

Никитин Б. П., Никитина Е. А., Мы и наши дети. М., Молодая гвардия, 1980.

Поймите: развитие и будущее детей в наших руках, и то, какими они будут, зависит от всех нас.

14. Вопрос об интеллигенции вовсе не риторический!

Риторический вопрос – фигура речи, представляющая собой вопрос-утверждение, который не требует ответа. Он представляет собой, в сущности, утверждение, лишь высказанное в вопросительной форме, в силу чего ответ на такой вопрос заранее уже известен.

Является ли интеллигенция отдельной, самостоятельной социальной группой, или у каждой социальной группы есть своя особая категория интеллигенции? На этот вопрос ответить непросто, ибо современный исторический процесс порождает многообразие форм различных категорий интеллигенции.

Обсуждение данной проблемы продолжается и неразрывно связано с понятиями «общество», «социальная группа», «культура». При этом понятия «образованный класс» и «интеллигенция» были частично разведены: не любой образованный человек мог быть отнесен к интеллигенции.

Я всегда говорю: «Получить диплом не значит стать интеллигентным человеком». Так, не получив чёткого определения интеллигенции, мы как будто и перестали нуждаться в нём. Под этим словом понимается в нашей стране теперь весь образованный слой, все, кто получил образование выше семи классов школы. Была просто потрясена, узнав, что обязательное 10-классное образование было введено только в 1960 году. Это же парадокс. Лично я в 1967 году получила по решению Высшей аттестационной комиссии Советского Союза учёное звание кандидата наук.

По словарю Даля образовать в отличие от просвещать означает: придать лишь наружный лоск.

Хотя и этот лоск у нас довольно третьего качества, в духе русского языка и верно по смыслу будет: сей образованный слой, всё, что самозванно или опрометчиво зовётся сейчас «интеллигенцией», называть образованщиной.

Из статьи «Образованщина» А. И. Солженицына