Текст книги "Догадливый"

04.01.23

Я проснулась окрыленной и красивой и полетела на работу так же легко, как раньше. С любимой музыкой, игривыми снежинками и безупречным завтраком по пути.

Неизменная ирония судьбы: сегодня мы с Максимом вместе работаем в баре. Он с восьми утра, а я – с десяти. Казалось, это не должно было быть проблемой, ведь мы попрощались на чудесной ноте, и…

Со мной поздоровались все, кроме него. Он остался стоять спиной.

– Как ты? – тихо спросил Кирилл.

– Сама не понимаю, как так, но отлично!

– Неубиваемая, – посмотрел он на меня с гордостью, и мы крепко обнялись.

В баре меня встретило сонное, потерянное, замкнутое, напуганное создание.

Поначалу мы не разговаривали вообще. Обязанности распределялись как-то сами по себе, система работала, люди получали свои заказы, все стандарты были соблюдены. Мы действовали слаженно по привычке. Когда мы случайно задевали друг друга локтями или сталкивались в проходе, я не испытывала ни страха, ни неловкости, ни прежнего влечения. Я была спокойна, весела и равнодушна.

Максиму явно было труднее.

– Что с ним? – снова отошла я в сторону с Кириллом. – Он ведь это не из-за меня?

– Cказал, что вчера отмечал Новый год с одногруппниками до часу ночи, не выспался.

– Пил и веселился аж до часу ночи? – демонстративно подняла я брови. – Ужас, и как он сегодня выживает?

– Но скорее всего, конечно, из-за тебя.

– Почему это выглядит так, будто это я его вчера отшила, а не наоборот?

– Да, Саша… Ты теперь с крыльями. Только ты отобрала их у него.

Это была наша самая странная совместная смена. Пять часов на разной волне. Постепенно он все же начал со мной контактировать: нехотя и вынужденно, только потому, что ему не хватало рук. Или крыльев, как сказал Кирилл.

– Нам поручили помыть витрину изнутри, – осторожно обратился он ко мне. – Нужно будет достать полки. Могу я тебя попросить подержать…

– Нет, – весело улыбнулась я, не дав ему договорить.

– Ладно… Я сам.

– Шучу, – удивилась я собственной дерзости. – Что подержать?

– Уже ничего.

– Да нет, серьезно, давай помогу.

– Не надо.

И вот он должен был уходить, а я – оставаться порхать и улыбаться, теряясь в догадках, знают ли последние новости вечерние сотрудники. Крылья начали опускаться. Я опять отдала всю энергию слишком быстро.

– Тебе нарвать мяты? Или пока хватит?

– Ты даже не представляешь… – спокойно посмотрела я в его глаза, – насколько мне все равно.

– По факту. Понял. Я тогда пойду?

– Ага.

И вот мы резко откатились в май. Я аккуратно наливала слишком пенящееся пиво, когда он пробежал мимо бара, не попрощавшись. Я застыла, глядя ему вслед. Знакомая пощечина.

Только уже намеренная.

05.01.23

12:28.

Его имя звучало минимум восемь раз в час. Девочки постоянно цитировали его, смеялись, вспоминали совместные смены и отправляли ему сообщения прямо на моих глазах. Мне очень хотелось верить, что они не специально. Что они или ничего не знают, или не понимают, насколько все плохо.

Девятый раз за час.

– Я думала, сегодня будет чудесный спокойный день… Его выходной, – жаловалась я Кириллу с самого утра. – Но постоянно слышать его имя почему-то даже больнее, чем видеть его лично.

– Они точно делают это не со зла. Просто не контролируют.

– Скажи, если я уволюсь… Ты справишься здесь без меня?

– Я надеялся, что мы уйдем вместе, но я все понимаю. Возможно, это будет хороший толчок и мне.

– Мне нужен еще один знак, подсказка… – задумчиво смотрела я по сторонам. – Как с тем разговором позавчера, когда нас одновременно отпустили пораньше. Сдаться и уйти сейчас или попробовать преодолеть. Я ведь справлюсь, если захочу.

– Конечно, справишься, Саша. И я поддержу тебя, что бы ты ни решила.

– Давай так… Если до конца моей смены найдется момент, когда Аня останется одна в подсобке, я подойду к ней поговорить про увольнение. Пока просто спросить.

– Это практически невозможно. Там миллион поставок, да и сейчас все по очереди пойдут на перерыв.

– Поэтому я и делаю такие громкие заявления, – трусливо улыбнулась я. – И моя смена заканчивается через три часа.

13:20.

– Саш… – подошел ко мне Кирилл. – Если что, Аня там сейчас одна.

Мы крепко обнялись без слов. Он мог бы не сообщать мне этого, ведь в его интересах, чтобы я осталась. Но он сказал.

Я шла в подсобку, как в замедленной съемке. Я любила и ненавидела каждый сантиметр этой кофейни: весь этот беспорядок, планировку, людей, мебель, посуду, пятна, воспоминания… Нет, это не конец. Старичков никогда не отпускают сразу. Сашенька – проверенный годами сотрудник, хороший продажник, человек, который искренне любит эту компанию, да и просто улыбчивая девчонка, на которую всегда можно положиться.

Мне очень хотелось, чтобы меня уговорили остаться.

– Ань, – зашла я в подсобку и села напротив нее, – отвлеку тебя на минутку?

– Да.

Мы сидели на тех же стульях, что и на днях с Максимом. На том же расстоянии.

– Скажи, когда с тобой можно будет поговорить про увольнение? Мое, – показала я на себя дрожащим пальчиком.

Я никогда не забуду эту мимолетную ухмылку. Конечно, она знала абсолютно все.

– А что так? – постаралась она изобразить удивление и подавить смешок.

– Поняла, что мне пора лететь дальше по жизни, – случайно выдала я самую точную и емкую фразу.

Мы смотрели друг на друга не так, как всегда. Я готова была поговорить честно и откровенно, но она замолчала, повернулась к монитору и открыла таблицу наших отпусков.

– В феврале, – невозмутимо предложила она, будто назвала сроки чего-то повседневного.

– В феврале? – переспросила я, не понимая, рано это или поздно.

– А тебе насколько срочно?

– Ну, праздники я точно доработаю. Не знаю… Но, наверное, хотелось бы в январе.

– 24 января подойдет?

– Да, – ответила я мгновенно, будто почувствовав, что это та самая дата.

– Тогда так.

– Спасибо, – улыбнулась я, как мертвая девочка из хоррора, и направилась к двери.

– Хреново, – сказала она мне вслед. – Но ладно.

24.01.23 – 25.01.23

Моя последняя смена собрала в себе все самое худшее, что только могло случиться на Невском ночью:

– мужчина с ножом в кармане, требующий особого внимания к своей персоне;

– дед с кровью на щеках и дырой на лбу – вежливый и безобидный, но, возможно, временно;

– самый вонючий в истории бомж, расположившийся в центре большого зала;

– проспавший сменщик – разумеется, Максим.

Все кричало том, что я на верном пути, как бы больно и обидно ни было менять траекторию. Как же это обидно.

В 7 утра ко мне пришел Кирилл с очаровательной коробочкой «в добрый путь». Он испек вафли-сердечки и приехал пораньше, чтобы мы в последний раз позавтракали на работе вместе, но мужчина с ножом стал агрессивнее, а запах в кофейне напрочь убивал аппетит.

В 8 утра ко мне забежала Дарина, чтобы выпить мой последний кофе, а затем торжественно открыть бутылку игристого, когда меня сменят. Но меня не сменяли.

Но в зале по-прежнему воняло и хотелось рыдать.

Меня ждет перерождение. Впереди упорство, упрямство, стиснутые зубы, очень много слез, второе и третье дыхание, цель выкарабкаться, спастись любой ценой. Внезапные успехи, возможность выбора, желание помогать, уступать и творить добро. Осознание. Мощь. Благодарность.

Все должно было произойти именно так?

Максим опоздал на 40 минут и просто сказал мне уходить – так я и сделала, не переспросив. Мы обнялись на прощание коротко и дежурно, будто увидимся завтра. У меня не было настроения всматриваться в детали этого чудовищного утра. Хватит.

Пока я переодевалась и собирала вещи, рядом с ним появилась Полина. И все-таки они хорошо смотрелись вместе.

Это и был мой последний душераздирающий кадр.

10:07.

«И вот в этой отвратительной атмосфере закончилась моя последняя смена. Символично.

Ребята, спасибо, что вы были рядом, делили со мной радости и впечатления, эмоции и запары, поставки и чек-марки. Спасибо за вдохновение, поддержку и такой важный кусочек (кусочище) жизни!

Прощаться навсегда я не умею, так что буду забегать. А кто хотел бы выпить по бокальчику по случаю моего ухода, напишите, что-нибудь придумаем!»

«Если что, нас не зарезали» – написал Максим в тот же чат, проигнорировав мое слезливое письмо и пару появившихся под ним сердечек. – «Мужик с ножом ушел».

12:22.

Новое сообщение. Максим.

Снимая блокировку, я чуть не грохнулась в обморок. Может, там будет хоть одно хорошее слово напоследок?

«В кассе минус 432»

Смешнее не придумать: и этот человек когда-то искал в себе большое светлое чувство ко мне?

«Давайте я просто скину эти 400 рублей, у меня уже нет сил разбираться» – напечатала я на предпоследней стадии отчаяния.

«Скинь 216»

И этот человек не раз угощал меня кофе и сырниками в Петербурге и Мурманске? И это единственное, что он смог написать мне на прощание в трудный переломный день, зная, что с сегодняшнего дня я официально уволена из-за него?

«Скинула. Последнее, что я отдаю этому месту (надеюсь)»

«Определенно да!»

14.09.23

– Утречко доброе, – забежала я в кофейню с ноутбуком и восхитительным дождливым настроением.

– Сашенька! – обрадовался Лев. – Какими судьбами на этот раз?

– Пить кофе на террасе и смотреть на ливень! Мне большой белый моккачино, пожалуйста, – заказала я, мельком бросив взгляд на бар.

– Отлично, Макс сейчас сделает.

Мне нравится, что вот уже восемь месяцев все рычажки находятся в моих руках. Я сама выбираю дни, настроение, формат, интервал.

Иногда я иду против ветра и принципов, расталкиваю всех на пути, ускоряюсь, боюсь и не боюсь, приоткрываю сердце и буквально расцветаю по щелчку пальцев, переступая порог. Внушаю себе, что по-прежнему влюблена. Верю.

Иногда не захожу неделями: не тянет.

Иногда я чувствую, что отпустила, но продолжаю этот сюжет искусственно, по привычке.

Иногда я езжу за встряской. Мысленно переношусь в самое начало, накручиваю ужас и действительно начинаю испытывать дрожь за километр. Это весело, если в меру.

Иногда я просто хочу увидеть его, как старого друга. Как теплый кусочек воспоминаний из того удивительного времени.

Иногда мне хочется дерзости и безумства: хохотать на всю кофейню и выдавать самые острые шутки о том, что между нами не сложилось.

А иногда просто выпить кофе. Без тактики и плана.

– Ого, это что, мне? – повисла я на баре, наблюдая, как Максим накладывает шапку взбитых сливок и поливает их карамелью.

– Тебе, – улыбнулся он.

– Какая красота, – засияла я, когда он поставил передо мной стакан. – Ты просто… Просто лучший!

– Присаживайся, мы все тебе принесем, – изображал идеального официанта Лев.

– Пойдем вместе!

Тент едва выдерживал усилившийся ливень, но я все равно присела на террасе и открыла ноутбук. Теперь я достаточно окрепла, чтобы рисковать, творить масштабнее, находить силу в своей слабости, заряжаться и заряжать.

Пару месяцев назад я подумала: а что, если все-таки записать ту кофейно-неловкую историю, пока я помню каждую деталь? Что, если в шутку скинуть Максиму фрагмент книги, как подарок на день рождения?

А может, я смогу поднажать и написать ее целиком? Предыдущую я писала несколько лет…

Август. Старт.

Я редко знаю, чего я хочу, но если вдруг понимаю – так и хочется сказать «берегитесь все». Давно я не скакала по миру с такими горящими глазами, как в последний месяц, давно не просыпалась с таким желанием действовать, творить и жить. Даже после трех часов сна, которые стали нормой в последние недели. Мой мозг работает очень, очень быстро, но мне все равно ужасно мало часов в сутках. Дни заканчиваются, а энергия нет.

Текст льется сам по себе, как дождь.

Я пойму, что это была настоящая любовь, если получится хотя бы 100 страниц. Сегодня есть 50.

– Меня там совсем залило, – смеясь, перетащила я ноутбук в зал. – Посижу лучше с вами внутри.

Максим посмотрел на меня, как на дурочку. По-доброму.

– Что новенького? – подошла я поболтать.

– Ни-че-го.

После увольнения я снова заметила, как бежит время. Теперь я точно живу чью-то жизнь мечты: все эти яркие картинки, безупречные завтраки, эмоции на полную катушку, частые перелеты, одежда всех цветов радуги и безоговорочная любовь к себе. Так выглядит моя норма. Обыденность. База, как для него черная футболка и очки.

Как всегда, он рассказывал о кофейне, а не о себе. Честно, до сих пор безумно интересно, как они справляются без меня. Долгое время я узнавала все новости через Кирилла, но теперь ушел и он. Кто бы мог подумать, что я случайно найду идеальную работу, куда вскоре пригласят и моего ближайшего друга?

Мне показалось, что он повзрослел. Чуть больше тяжести во взгляде. Мы всегда смотрели на мир в разных направлениях – оттого и с трудом смотрели в глаза друг другу. Я никогда не любила карие, а он спросил цвет моих только спустя полгода.

– Не грусти, все будет хорошо, – игриво кружилась я у бара. – После увольнения уж точно! Видишь, какая я стала позитивная?

– Ага.

– Ну, пойду еще посижу, – сказала я, сжимая в руках телефон с посадочным Мурманск-Петербург под чехлом. – Может, вернусь к тебе поболтать. Или нет.

Зарядившись чем-то важным и необходимым, я продолжила писать книгу в нескольких метрах от него. Очень мало времени, но я успею. Это будет сборник наивного, неловкого, корпоративного, разоблачительного. Заметки бариста, созданные быстро и эмоционально, пока я не отмахнулась от той себя насовсем.

И вот 4 октября, в день шведской булочки с корицей, я отправлю этот файл из Амстердама, взлетая от страха и нетерпения. Очень высоко. Настолько, что приземлюсь в Копенгагене утром 5-го. Пора уже поменять посадочный в чехле телефона на более яркий.

Я не могу предсказать его реакцию даже примерно, поэтому на всякий случай мысленно попрощаюсь навсегда. Прямо сейчас.

– Пока, спасибо за кофе, – помахала я ему на выходе, даже не надеясь на объятия, ладошку или переплетенные пальчики.

– Пока… – ответил он, когда я уже почти прошла мимо. – Вкусно было?

– Очень, – вернулась я, чтобы улыбнуться ему еще шире, чем всегда.

– Я старался.

– Спасибо, – поблагодарила я еще раз. Уже не за кофе.

Дождь на Невском лил стеной. Сердце Петербурга: шум воды и машин, бьющиеся друг об друга зонты, спешка, сила и уязвимость моего города. Только моего. Чувство, будто на всем этом оживленном проспекте все зависит только от меня.

Я по-прежнему живу ради эмоций, совпадений и гроз.

Громыхнуло. Совпало. Буду скучать.