Текст книги "Вампиррова победа"

Глава 5

Доктор Дэвид Леппингтон вышел из дверей кафе на свежий воздух. До заезда в гостиницу оставалось всего несколько минут. Сейчас он действительно предвкушал горячий душ.

Он закинул дорожную сумку на плечо.

Не успел Дэвид сделать и нескольких шагов в сторону гостиницы, как увидел, что к нему спешит человек средних лет в люминесцентно-оранжевом рабочем комбинезоне. Один лишь взгляд на его напряженное лицо подтвердил, что что-то случилось.

– Эй, приятель, – обратился он к Дэвиду, – в кафе есть телефон?

– Думаю, да, – ответил Дэвид, полагая, что так оно и есть. И тут же слева от него раздался крик:

– Тони! Вызови заодно и пожарную бригаду. Мы не можем сдвинуть его с места.

Дэвид бросил взгляд налево, где горстка мужчин в таких же оранжевых комбинезонах – дорожные рабочие, решил он, – столпилась над чем-то там, где дорога упиралась в массивную стену здания скотобоен.

Инстинкты Дэвида немедленно объединили силы с профессиональной выучкой. На земле ничком распласталась человеческая фигура. Дэвид поспешно перебрал в уме различные варианты диагноза: аневризма, остановка сердца, приступ астмы, инсульт, эпилептический припадок.

С сердцем, забившимся быстрее от выбрасываемого в организм адреналина, он поспешил через мощенную булыжником улицу туда, где лежал пострадавший.

Все столпившиеся вокруг были в комбинезонах уборщиков улиц.

– Что случилось? – решительно спросил Дэвид.

– А вы кто? – Спрашивающий был скорее испуган, чем агрессивен.

– Я врач. Что с ним случилось?

– Это наш приятель. У него черпак застрял в водосточной трубе. – Говоривший указал на шест метровой длины с механическим зажимом на конце, лежащий на земле возле кучи сырых отбросов, – приспособление напоминало вытянутый пинцет. – Когда он попытался его высвободить, у него рука там внизу застряла.

– Вот, присмотрите за ней, пожалуйста.

Дэвид протянул дорожную сумку одному из рабочих и присел возле застрявшего, который лежал ничком на земле, запустив руку в водосток. Руку видно было до кисти: и ее, и пальцы покрывала черная, как смола, жижа. В самом отверстии не было ничего примечательного: обычный водосток, каких множество на каждой дороге. Закрывающая его обычно чугунная решетка, была поднята и теперь лежала примерно в метре от водостока.

– Здравствуйте, я врач, – обратился Дэвид к застрявшему. – Можете пошевелить пальцами?

Никакого ответа.

– Вам больно?

Глупый вопрос. Дэвид видел, что несчастный пристально смотрит глазами, вылезшими из орбит, на свою уходящую под воду руку. Лицо у него было белым, как свежевыпавший снег. Мускулы на шее вздулись, как будто он мучительным усилием воли удерживался от того, чтобы заорать в голос.

– Как вас зовут? Вы меня слышите? Скажите, как вас зовут.

И вновь никакой реакции. С потрясением человека, увидевшего ангелов, танцующих на острие иглы, бедняга пристально смотрел в водосток, в котором застряла его рука.

Дэвид перевел взгляд на ближайшего рабочего: тому было под пятьдесят, на подбородке у него проступала седая щетина.

– Как его зовут?

– Бен Коннор.

– Давно Бен так застрял?

– Минут десять назад. Сперва мы подумали, что он нас просто дурачит. Знаете, практиче…

– Вы пытались его вытащить?

– Пытались. Он застрял намертво.

– Бен, – мягко окликнул Дэвид. – Бен, вы меня слышите?

– У него всего лишь рука застряла, – заявил один из рабочих помоложе: на его голову была плотно натянута черная спортивная шапка, и выражение лица у него было угрюмое.

– Нет, мне не нравится, как он выглядит, – быстро отозвался Дэвид, к нему возвращались навыки первой помощи. – У него шок.

– Это серьезно?

– Возможно.

– Почему? – с недоверием спросил парень в спортивной шапке. – У него же, черт побери, только рука застряла.

– Шок – это серьезно. Поверьте мне.

Дэвид пощупал кожу лежащего ничком Бена: холодная, липкая, бледная на вид. Да, классические симптомы шока. Он пощупал пульс на шее. Пульс был ускоренный и довольно слабый. Шок. Определенно шок.

– Нужно вытащить его руку оттуда, – обратился он к старшему рабочему.

– Как? Мы пытались.

– Минутку. – Дэвид присел на корточки возле Бена, который все еще смотрел в канализационное отверстие, как будто оттуда должно было вот-вот появиться что-то чудесное. – Бен… вы меня слышите?

Никакого ответа. Только глаза блестят со странным напряжением.

– Бен… Мы сейчас вытащим вашу руку.

И тут застрявший Бен с каким-то болезненным возбуждением произнес:

– Мои пальцы… мои пальцы.

– Ваши пальцы? – мягко переспросил Дэвид. – Что с вашими пальцами?

Бен сглотнул. Его глаза ни на секунду не отрывались от руки, исчезающей под черной водой в водосточной трубе.

– Мои пальцы… их что-то кусает.

– Что-то внизу кусает вас за пальцы?

– Крысы, – глядя на своего застрявшего товарища, почти воинственно заявил молодой рабочий. – Его грызут чертовы крысы.

– Там нет крыс, – ответил ему старший. – Никогда в жизни… не видел крыс в сточных трубах и в канализации тоже…

– А-а-а!

Самообладание покинуло застрявшего. Он глядел вниз, в водосточную трубу, и из его горла рвался вопль жуткой боли. Бен дышал с трудом, но его лицо только еще больше побелело.

– Мои пальцы. Они едят мои пальцы… а-а… а-а!..

Застонав, он обмяк и упал ничком. Дэвид успел подставить руку Бену под лицо, прежде чем тот упал на стальную окантовку отверстия.

– Что стряслось с Беном? – испуганно вопросил старший рабочий.

– Потерял сознание.

– Значит, теперь он ничего не почувствует, – объявил младший, весьма довольный собой.

Тут подбежал еще один рабочий – тот самый, что спрашивал про телефон в кафе:

– Пожарная машина и «скорая помощь» уже выехали. А… а что теперь с Беном? Он не…

– Нет, – поспешил ответить Дэвид. – Он отключился. И я хотел бы, чтобы так оно и оставалось.

– Вы хотите ска…

– Я не знаю, что происходит там с его рукой, – быстро добавил Дэвид, – но он в шоке.

– Пожарная машина скоро будет здесь, – заявил тот, что помоложе, тоном, который и в самом деле начал выводить Дэвида из себя. – Почему их подождать нельзя?

– Потому что налицо признаки потери крови, а это серьезный случай шока.

– Но с ним все будет в порядке? – испуганно расширив глаза, спросил рабочий постарше.

– Только если мы освободим его руку. Поверьте, шок может убить так же верно, как пуля.

– Что вы предлагаете?

– Вы, вы, вы и вы. – Дэвид кивком указал на четырех самых сильных с виду работяг. Сосредоточившись на спасения человеческой жизни, он чувствовал себя на коне. – Хватайте его за комбинезон. На счет «три» поднимайте. Поднимайте прямо вверх и изо всех сил, идет?

– Но…

– Пожалуйста, делайте, как я говорю. От этого зависит жизнь вашего приятеля. О'кей, беритесь покрепче. Смотрите, поднимайте прямо вверх, иначе вы сломаете ему руку в локте. – Он по очереди посмотрел каждому в лицо, удостоверившись, что они в точности выполнят его инструкции. – О'кей, раз, два, три… поднимайте.

Они подняли, Дэвид поддерживал голову. Первые несколько сантиметров тело легко поднималось с земли. Затем рука натянулась. Дэвид глянул в водосток; вода вздымалась вокруг пальцев как черный сироп. Рука застряла намертво. Как будто была залита в бетон.

– В следующий раз тяните сильнее.

– Черт подери, мы ему руку из сустава выдернем, – запротестовал молодой.

– Проще вправить сустав, чем заставить работать сердце. Пульс у него довольно слабый. – Дэвид набрал в легкие побольше воздуха, придерживая голову Бена Коннора. – Опять на счет «три». Раз, два, три… давайте.

На этот раз все четверо напряглись: сжались челюсти, на шеях выступили вены.

Застрявший что-то забормотал, веки у него дрогнули, потом глаза закатились, открывая только белок. Несмотря на то, что он был без сознания, его мозг все равно регистрировал боль.

– Давайте. Тяните сильнее.

Дэвид перевел взгляд на руку. Она, казалось, действительно вытягивалась, будто резиновая; давление на нее должно было быть огромным. Он представил себе, как с хрустом лопаются сухожилия, натягиваются, вот-вот разорвутся волокна мышц.

Давай, давай…

Люди – крепкие существа… рука на деле не должна оторваться… но, черт, гляньте, как она натягивается. Плечевой сустав вот-вот выскочит.

– Даааа!

Выдохнули разом все и каждый, когда рука вырвалась из водостока; тело пошло вверх, будто кукла; внезапное высвобождение едва не сбило четверых рабочих с ног.

– Хорошо, слушайте внимательно. – Дэвид сам изумился: это ощущение спокойной властности как будто исходило от кого-то другого. – Положите его на землю. Осторожно. Осторожно. Теперь отойдите, пожалуйста.

С ловкостью, дающейся опытом, Дэвид переместил все еще не пришедшего в сознание Бена в положение для выхода из-под наркоза: поднял ту ногу, которая была от него дальше, и перекатил пострадавшего набок. Быстро проверил дыхательные пути: дыхание было все еще неглубоким и убыстренным, но в остальном – сносным.

– Господи, посмотрите на его руку, – охнул один из рабочих.

– Крысы. Я же говорил, что это крысы.

– А я тебе говорю, что там внизу нет никаких крыс.

– В любой канализации есть крысы.

– В этой нет. А я спускаюсь туда последние тридцать лет.

– А что тогда вцепилось ему в руку?

Дэвид был слишком занят, проверяя жизненные показатели, чтобы присоединиться к дебатам о гигантской крысе.

Наконец он смог перейти к руке и осторожно, обеими руками, поднял мускулистое запястье. От жижи в водостоке рука была черной по локоть. Он присмотрелся внимательнее.

Черт, похоже, дело дрянь.

Прорезиненная рабочая перчатка была разорвана на отдельные полоски, которые теперь свисали с матерчатого раструба.

– Говорил же вам, док. – Это снова был вызывающий раздражение парень в черной спортивной шапке. – Ну, скажите мне, разве это не работа крысы?

Дэвид не ответил. Раненый больше других нуждался в его внимании.

Рука была запачкана жирной жидкой жижей, черной, как нефть, и пахнущей канализацией. Поверх черного виднелись красные разводы крови. Первые фаланги среднего и указательного пальцев оторваны. Большой палец был перерезан чуть выше того места, где он присоединялся к руке. Обрубки выглядели как порубленные сосиски. Сквозь грязь и кровь торчали на удивление белые осколки кости.

Дэвид проверил, не застряли ли оторванные пальцы в лохмотьях перчатки. Здесь ничего.

Подняв руку повыше, чтобы замедлить кровотечение, он поднял взгляд на одного из рабочих.

– В кафе наверняка есть аптечка первой помощи. Принесите ее, пожалуйста… и подождите минутку, мне также понадобятся рулон чистой упаковочной пленки, целлофановый пакет с кубиками льда и пара чистых полотенец.

Ни на секунду не усомнившись в этом перечне, рабочий бросился в сторону кафе.

– А почему вы не использовали жгут, чтобы остановить кровотечение? – поинтересовался парень в черной спортивной шапке.

– Я хочу, чтобы кровь шла.

– Что?

– Я контролирую кровотечение. Поток крови вымывает грязь из раны.

– Но…

– Заткнись, Стиво. – Голос старшего рабочего звучал устало. – Не мешай доктору работать.

Дэвид бросил на него благодарный взгляд.

– Чем бы вы мне помогли, так это тем, что извлекли бы как можно больше всего из водостока.

– Его пальцы?

Дэвид кивнул.

– Если удастся отыскать их, хирург, возможно, сможет пришить их. – Увидев, как человек направился к водостоку, Дэвид поспешил добавить: – Только лучше воспользоваться механическим черпаком. Не голыми руками.

– Не беспокойтесь. Такого не случится.

Рабочий подобрал черпак и запустил щипцы в водосток, а потом начал поднимать оттуда отбросы и ветки, с которых капала грязная, вонючая вода.

– Берегись крыс, Грег, – посоветовал парень.

– Говорю тебе, нет здесь никаких крыс.

– А что тогда отхватило Бену пальцы?

Пожав плечами, Грег сосредоточился на вытаскивании мусора из водостока.

Дэвид промолчал, рассматривая пораненную руку. Крысы действительно способны отгрызть пальцы, но им требуются часы, чтобы причинить столь обширный ущерб, – и то жертва обычно уже давно мертва, когда твари добираются до нее, убита и брошена в кусты, где крысы могут терпеливо трудиться над ней, никем не замеченные. А кроме того, повреждения не соответствовали крысиным укусам: кости пальцев были раздроблены, не обгрызены. Теперь же, когда он осторожно стер с руки часть грязи, на ладони и пальцах стали видны и другие следы укусов. Эти не прорезали кожу, но оставили набор глубоких отпечатков, приблизительно полукруглой формы.

Дэвид легко распознал эти отпечатки. Вот только они никак не могли появиться на руке, пока она находилась в водостоке. Они скорее всего были нанесены (самому себе?) несколькими часами раньше.

Рабочий вернулся с аптечкой первой помощи и прочими перечисленными Дэвидом предметами.

Пока Дэвид работал, вокруг собралась целая толпа. Уж конечно, это зрелище получше будет больничных мелодрам в телевизоре… Ну как же, прямо чувствуешь вкус крови, правда, миссис Джонс?

Внутренний голос подбросил ему это неожиданное фривольное замечание, но Дэвид не позволил ему сказаться на работе, – его пальцы двигались быстро и уверенно, умело накладывая повязку на открытую рану. Кровь раненого свободно лилась на руки, так что время от времени ему приходилось останавливаться, чтобы вытереть пальцы о полотенце из кафе – на полотенце, отстраненно заметил он, красовалось изображение аббатства Уитби. Надо будет отдать полотенце санитарам «скорой помощи», чтобы сжечь.

– Как успехи? – окликнул он седого рабочего, вычищающего водосток.

– Вытащил все, что смог, черпаком.

– Хорошо.

– Хотите, чтобы я покопался руками?

– Нет. Не стоит рисковать.

– Что мне с этим делать? – спросил рабочий, указывая на горку пузырящейся жижи.

– Я сам покопаюсь. – Дэвид осторожно положил пораненную руку на свернутое полотенце.

– Хотите, я подержу его руку кверху? – с энтузиазмом спросила девочка-подросток. – Это ведь замедлит кровотечение, так?

– Нет, спасибо. С ним и так будет все в порядке. – В идеале следовало бы поднять руку, но ему не хотелось, чтобы кровь пострадавшего больше необходимого заливала улицу. – Но не могли бы вы присмотреть за ним и крикнуть мне, если дыхание у него станет затрудненным или он придет в себя, ладно?

Она с улыбкой кивнула, польщенная возложенной на нее ответственностью.

– Спасибо.

Дэвид перешел к кучке отбросов. Если что она и напоминала, то холмик жидкого поноса. Стараясь не дышать через нос, чтобы поменьше вдыхать эту вонь, он вынул из кармана пиджака пару карандашей и взял их как палочки для еды. (Видишь, Дэвид, сказал он самому себе, даже пьяные ночи в китайских ресторанах не прошли даром.) Таким импровизированным пинцетом он начал быстро подбирать все, что могло бы принадлежать несчастному Бену, лежащему в паре метров на мостовой. Сучки, листья, окурки, пустая зажигалка, иностранная монетка – весь сор, смываемый в водосток с улицы. Тут он увидел похожий на сосиску обрубок и подхватил его из жижи палочками будто большую сочную креветку.

Поднял повыше, чтобы разглядеть.

Большой палец Бена.

– Это… ну, знаете? – спросил рабочий.

Дэвид кивнув.

– Большой палец. К несчастью, ни следа остальных.

Он повернулся к своей аудитории и на глазах собравшихся начал заворачивать оторванный палец в упаковочную пленку.

– А вы не собираетесь его сначала помыть? – поинтересовался Стиво в черной шапке.

– Нет.

– Почему? Он же весь в дерьме, и вообще.

– Никогда нельзя мыть оторванную конечность. Этим займутся в больнице. – Он перевел взгляд на девочку: – Как дела у нашего пациента?

Девчонка покраснела от удовольствия.

– Его дыхание становится ровнее… и пульс тоже, – быстро добавила она.

– Ты не касалась запястья?

– Нет. Я пощупала пульс на шее.

– Молодец. Спасибо.

Он бросил девочке улыбку, и та снова покраснела, невероятно довольная собой.

Хороший ребенок. Не то что Стиво, который вел себя так, как будто попытался ввязаться в драку в баре, а не проявить заботу о раненом товарище.

– Вы должны его помыть, – настаивал он. – Только посмотрите, в каком он виде.

– Поверьте мне, все будет в порядке.

– А вы уверены, что вы врач?

– Да, я дипломированный врач. – Дэвид посмотрел на Стиво с ясной и фальшивой улыбкой. – А теперь, не будете ли вы так добры подержать это, сэр.

Он взял Стиво за руку и положил ему в раскрытую ладонь откушенный палец, уже надежно упакованный в пленку. Сорванный ноготь, похожий на хрупкую морскую раковину, проступал сквозь прозрачный пластик; жилы на месте разрыва теперь были зажаты между пленкой и лохмотьями кожи.

Когда глаза Стиво остекленели, Дэвид забрал большой палец назад, завернул в собственный чистый носовой платок, а потом осторожно опустил в пластиковый мешок с кубиками льда.

Стиво смотрел, как большой палец соскальзывает на дно между кубиками. Лицо у него побелело, мгновение спустя он, лишившись чувств, боком повалился на тротуар.

– Матерь Божья, – воскликнул один из рабочих. – А с ним-то нам что делать, док?

– Оставьте, как есть. – Дэвид подавил готовую возникнуть у него на губах улыбку. – Он сейчас придет в себя.

Он записал данные раненого: имя и дату несчастного случая – на обратной стороне своего железнодорожного билета, который затем положил в мешок с большим пальцем. Это понадобится в приемном покое травматологии, когда «скорая помощь» – помяни дьявола, а он тут как тут! – привезет его на место. Посверкивая мигалкой, «скорая помощь» влетела на подъездную дорогу к вокзалу. Несколько секунд спустя прибыла пожарная команда.

С этого момента наконец все пошло как по маслу. Пострадавшего вкатили на носилках в машину «скорой помощи»; Дэвид передал мешок со льдом и большим пальцем санитару. Он пожалел, что не удалось извлечь из водостока остальные пальцы, но по крайней мере они спасли большой. Микрохирургия достаточно продвинулась, чтобы, вероятнее всего, суметь спасти его. И благодаря этому сверхважному противопоставленному персту, развившемуся как у человека, так и у обезьяны, пострадавший, возможно, не будет столь уж стеснен в своих возможностях.

Завывая сиреной, «скорая помощь» унеслась прочь. Пожарные занялись вычерпыванием новых куч грязи из водостока, но Дэвид сомневался, что им повезет в поисках пальцев.

Стиво сидел на тротуаре, его явно тошнило. Он то и дело отирал черной спортивной шапкой лицо, по которому катился пот.

Остальные рабочие благодарили Дэвида и желали пожать ему руку, но он показал им, что руки у него в крови. Поэтому они от души хлопали его по спине и обещали поставить ему пиво, когда и если наткнутся на него в любом из тринадцати питейных заведений Леппингтона.

Поняв, что представление закончено, толпа начала расходиться. Дэвид остался один подбирать сумку. Уже подхватив ее, он вдруг сообразил, что ручки будут основательно вымазаны кровью и жижей из водостока. Ну и черт с ними, хорошо было вновь почувствовать себя полезным винтиком в огромном механизме под названием «человечество».

Пересекая рыночную площадь в сторону гостиницы, он задумался, а что на самом деле схватило в водостоке руку пострадавшего, что отхватило ему большой и остальные пальцы, обломило, будто хлебные палочки. Это не могла быть крыса.

Потому что следы зубов на руке…

Они не могли быть нанесены в водостоке. Дэвид Леппингтон нисколько в этом не сомневался. Эти следы зубов были оставлены человеком.

Глава 6

К тому времени, когда Дэвид действительно добрался до вестибюля гостиницы, было уже два часа дня. Стойка портье примостилась в углублении стены, поддерживающей эффектный изгиб лестницы. Сама портье, высокая женщина с волосами черными настолько, что отдавали синевой, была занята разговором.

Ее собеседник, облаченный в нарукавники и фартук кладовщика, держал в руках пару новеньких и блестящих стальных замков.

– Вы уверены, мисс Чарнвуд? – говорил он.

– Совершенно, Джим.

– Но старые замки еще целехоньки.

– И тем не менее я прошу вас повесить на дверь еще два.

– На дверь в подвале?

– Ту самую, Джим.

– Мне еще надо поднять наверх пустую тару. – Кладовщик не отказывался, однако, похоже, ему хотелось отложить эту работу до Судного дня – если получится.

– Тара может подождать, – холодно и веско ответила женщина. – Поставьте мне сначала эти замки.

– И старые тоже?

– Да, и старые тоже, Джим. А я сварю вам крепкий кофе… Кофе по-ирландски – когда вы закончите.

Кладовщик кивал, пока портье перечисляла, что еще нужно сделать.

Дэвид не спеша оглядывал вестибюль. Гостиница явно знавала лучшие времена, но выглядела она достаточно чистой и, конечно, не захудалой. Пол устилал роскошный, но не крикливый, пурпурный ковер, высокие окна были задрапированы бархатными портьерами, тоже пурпурными. Более всего вестибюль напоминал приемную похоронного бюро викторианских времен.

– Доктор Леппингтон?

Портье приветственно улыбнулась Дэвиду, который ответил на улыбку улыбкой.

– Добрый день. Я заказал комнату по факсу на прошлой неделе.

– Добро пожаловать в «Городской герб». Я – Электра Чарнвуд, владелица. – С широкой улыбкой женщина обошла стойку и протянула руку почти по-мужски.

– Простите, но лучше не стоит. – Улыбаясь, Дэвид поставил сумку на пол и показал обе руки.

– Силы небесные, не часто в гостиницу является человек, у которого кровь на руках.

Она не была шокирована, и ее улыбка казалась до странности знающей.

– Очень было больно? – поинтересовалась она.

– К счастью, кровь не моя, но эта поездка превращается в подобие черной субботы.

– Вы хирург?

– Нет. – Он добродушно усмехнулся. – Скромный доктор – исключительно никуда не годные спины и низкий уровень холестерина.

– Бр-р. Выглядит паршиво, – беззаботно отозвалась она, глядя на перепачканные руки Дэвида. – Вам нужно помыться. Пойдемте со мной.

– М-м… спасибо, но не на кухню.

– Вы же врач. В подсобной комнате есть раковина – там не готовят.

Она открыла дверь, став так, что ему пришлось пройти под ее рукой, как под аркой. Дэвид и сам был немалого роста, но женщина была такой статной, чтобы он смог пройти, не слишком пригибаясь.

– У вас есть что-нибудь дезинфицирующее? – спросил он, глядя, как Электра Чарнвуд отворачивает краны.

– Чистый спирт подойдет?

– Это было бы прекрасно.

– Пренеприятная это штука – кровь. Особенно в нынешние времена.

– Береженого Бог бережет.

– Помню, в моей молодости…

Она говорит так, как будто ей все девяносто, подумал Дэвид, но ведь ей едва ли больше тридцати пяти, хотя одежда ее старит. Владелица гостиницы была одета во все черное, а юбка до колен придавала ее внешности что-то от времен короля Эдуарда, как будто она оделась для костюмированной вечеринки, посвященной моде начала века.

– Помню, в моей молодости, – говорила, она, – если ваш друг поранился, вы зачастую оказывали ему услугу, отсасывая грязь из раны.

– И в те времена это была не такая уж удачная идея. Вы уверены, что хотите это использовать?

Женщина отвинтила крышку на бутылке с водкой.

– Пить вам это, поверьте мне, не захочется. Это технический спирт. Видите ли, когда заболел отец, мне пришлось взяться за управление гостиницей в ужасной спешке, – объяснила она. – Тогда я была зеленой, что капуста. И надували меня не раз. Однажды я по случаю купила двадцать четыре бутылки водки у одного изворотливого оптового торговца – разумеется, это оказалась вовсе не водка. Пропустив пару стаканов этого с тоником, можно и ослепнуть.

Она вылила прозрачный спирт на подставленные над раковиной руки.

Пока он их мыл, она сказала с восхищением:

– Вот это грязь! Вы спасли чью-то жизнь?

Улыбаясь, Дэвид вкратце пересказал, что случилось у вокзала.

– Что-то его укусило? – эхом откликнулась она.

– Один из рабочих думал, что это крыса.

– Та еще крыса.

– Рана не соответствовала крысиному укусу. К тому же другой рабочий клялся и божился, что никогда не видел в окрестностях крыс.

– О, поверьте мне, доктор Леппингтон, крыс здесь множество. Они наводняют гостиницу каждый вечер.

Дэвид поднял на нее взгляд, удивленный столь откровенным признанием. И только тут увидел улыбку.

– А, полагаю, это те, что прибегают сюда на двух ногах?

– Угадали, доктор. Их естественная среда обитания – общий бар, где они присматривают себе пару, – подхватила она. – Только в отличие от крыс, которые ищут себе партнера на всю жизнь, этот подвид ищет лишь любви на ночь.

Дэвид взглянул ей в лицо, спросив себя, не послышались ли ему в ее голосе горькие нотки личного опыта, но владелица гостиницы выглядела совершенно беззаботной. Она плеснула ему на руки новую порцию поддельной водки.

– Этого достаточно?

– Вполне. Я домою мылом.

– Бумажные полотенца в автомате.

– Спасибо.

– Нужно еще что-нибудь?

– Нет. – Он улыбнулся. – Чист как стеклышко.

С минуту голубые глаза оценивающе оглядывали его. Наконец, как раз в тот момент, когда он начал чувствовать себя неловко, она сказала:

– Итак, вы один из Леппингтонов?

– Мой отец жил здесь. Если уж на то пошло, я здесь родился.

– Но не остались?

– Мои родители переехали, когда мне было шесть лет.

Она с сожалением улыбнулась.

– Один из счастливчиков, которым удалось бежать, а?

– Мой отец был биохимиком. Уехал туда, где была работа.

– В Ливерпуль?

Кивнув, Дэвид скомкал бумажное полотенце и затолкал его поглубже в корзину для мусора.

– Но ливерпульский говор ко мне так и не прилип.

– Так что привело Леппингтона назад в древнюю вотчину?

– Любопытство. Я не видел этих мест с тех пор, как мне исполнилось шесть.

– И не у всех и каждого есть город, названный в его честь?

– Ну, я не уверен, не было ли это наоборот.

– О, поверьте, – сказала она, – ваши предки наделили город своим именем.

– Похоже, это была склочная шайка.

– Они, безусловно, оставили свой след.

– Как я понимаю, особой любовью они не пользуются?

– Зависит от того, с кем разговаривать. – Она играла прядью блестящих иссиня-черных волос. – Ангелы для одних, дьяволы для других.

– Когда я сказал одному старику, что мое имя Леппингтон, – произнес Дэвид, опуская рукава рубашки, – он поглядел на меня так, как будто мне кол в сердце следует всадить.

– Вероятно, он сидит дома и затачивает его прямо сейчас, – улыбнулась она.

– Вы полагаете, я проснусь однажды ночью и обнаружу, что местные жители шагают по улицам с факелами, размахивают вилами и требуют моей крови? – Это была шутка, но Дэвид задумался, нет ли здесь глубоко скрытой и давней неприязни.

– Тысячу лет назад – возможно. Но сегодня, доктор, самое смертельное, к чему следует приготовиться, – это пара холодных взглядов.

– Постараюсь запомнить.

– Если серьезно, не думаю, что вам стоит волноваться. – Ее улыбка стала шире. – Истинная причина падения популярности Леппингтонов в том, что семья продала скотобойни. Их купила какая-то темная личность, которую совершенно не интересовали деньги, которые делаются на рынке мяса. Он запустил лапу в пенсионные фонды, а потом сбежал со всем этим в Монте-Карло.

– Так что на самом деле это не наша вина? Не вина Леппингтонов?

– Надо же местным кого-то винить, – небрежно отозвалась она. – Все чисто? Хорошо. Пойдемте, я вас зарегистрирую, а потом покажу вам номер.

Дэвид последовал за Электрой к стойке портье. Историю своей семьи он знал очень плохо, во всяком случае, со стороны Леппингтонов. Об этом просто не говорили. Теперь же он нутром чувствовал, что узнает многое и очень скоро. Снаружи раздалось ворчание грома, и на город Леппингтон обрушился холодный дождь.