Текст книги "Путешествия со смыслом. Россия"

Что хранит заповедник?
Наталья Чуличкова

Заповедник… Это больше чем охраняемая природная территория для растений и животных. Скорее, это Заповедь для нас, людей.

Уже второй год корреспонденты журнала «Новый Акрополь» отправляются в путь, чтобы рассказать читателям журнала о жизни заповедников, об их проблемах и радостях. В N 4(17) за 2000 г. мы писали о Приокско-Террасном заповеднике. Сегодня речь пойдет об Окском, в Мещере.

Окский государственный биосферный заповедник – один из островков нетронутой природы в самом сердце России. Заповедник представляет природу Мещеры, удивительного уголка Земли, воспетого К. Паустовским, подарившего миру Сергея Есенина и К. Э. Циолковского. Уже более 65 лет заповедник сохраняет природу этого древнего края.

Река Пра – одна из жемчужин заповедника. Она впадает в Оку несколькими километрами ниже по течению. Мы попали сюда в самый разгар весны. Это то время года, которое особенно наполнено здесь лирикой и поэзией, поскольку весна в Мещере – это безбрежные весенние разливы. Огромная пойма Оки во время половодья разливается на десятки километров – сплошное море воды с островками затопленного леса, а старица Пры с бесконечными отражениями невесомых берез переносит вас в мир звенящей тишины и Зазеркалья.

Марина Викторовна Дидорчук, старший научный сотрудник заповедника, рассказала, что здесь, в пойменных озерах реки Оки, водится удивительный и мало кому знакомый зверек – русская выхухоль. Именно для ее спасения и был создан Окский заповедник. Первоначально он даже так и назывался: «Окский выхухолевый заповедник». Русская выхухоль – редчайшее животное, реликт фауны третичного периода, ровесник мамонтов. Выхухоль очень осторожна, и посмотреть на нее нам не удалось. Но, по словам сотрудников заповедника, весна – это то время, когда из-за половодья можно увидеть многих животных, которые в обычное время прячутся от человека, – например, бобров.

Время разливов – это еще и время новых звуков: оно наполнено гомоном многотысячных стай перелетных гусей, свистом утиных крыльев, криками чаек.

Самой крупной и самой редкой из птиц является орлан-белохвост, размах крыльев которого достигает двух с половиной метров. В заповеднике на протяжении десятилетий гнездится всего одна пара орланов. В самых потаенных уголках мещерских дебрей живут редкие, мало кому знакомые птицы – черные аисты.

Настоящее украшение тихих мещерских речек – яркая, изумрудной окраски птица зимородок, предмет изучения орнитолога, старшего научного сотрудника Юрия Валентиновича Катюкова, человека, понимающего язык птиц и умеющего рассказать о нем так, что после беседы с ним безликое многоголосье леса вдруг рассыпается на множество голосов, за каждым из которых – свой пернатый обитатель.

С растениями заповедника нас познакомила ст.н.с. Ольга Владимировна Горянцева, проведя нас в буквальном смысле «заповедными тропами» – мимо только что проснувшихся первоцветов (в том числе сказочного цветка сон-травы), через поляну с дубом, прямо из сказки про Лукоморье, и рассказав множество интересных историй про самые обычные кустарники и травы.

Необыкновенно живописен поселок Брыкин Бор – центральная усадьба заповедника. Раскинувшийся среди прекрасного соснового бора, он как бы является частью окружающей его природы. Овеяно легендой название поселка, носящего имя разбойничьего предводителя Ивана Брыкина. Ватага атамана грабила проходившие по Оке купеческие суда и в глухом бору на берегу Пры укрывалась от преследования. Интересно историческое прошлое окрестностей поселка: на берегу заросшей старицы реки Смолянки расположено древнее Городище – поселение славян II века н. э., а рядом, на берегу реки Пры, можно увидеть ряды потемневших от времени дубовых свай – остатки ветряной мельницы.

Колокольный звон
Анна Сейфулина

Колокольный звон… Этот звук можно услышать в самых разных местах: и за стенами древнего монастыря, и высоко в горах при входе в буддийский храм, и на площади европейского города у здания ратуши. Даже в суете современного мегаполиса, наполненного грохотом машин и многоголосицей толпы, этот звук останавливает, словно приподнимает над шумом, над повседневностью.

Есть в колокольном звоне нечто такое, что властно захватывает нас, даже помимо нашей воли, затрагивает не только эмоции, но и более глубокие, сокровенные струны души. Психологи и физики строят самые разные модели, чтобы понять механизмы этого воздействия. Диапазон звучания колокола очень велик, он включает частоты, которые неспособно воспринять человеческое ухо; фактически мы воспринимаем этот звук не только ушами, а всем своим существом. И не только мы: на колокольный звон отзывается вся природа, даже камни – когда в храме звучит колокол, все здание вибрирует в резонанс, словно единый организм…

Литье колоколов всегда было таинством. Дело даже не в «рецептуре», хотя, конечно, у мастеров были свои секреты. О колоколе говорили как о живом существе, при рождении ему давали имя. Когда отливали колокол, при этом обязательно присутствовало духовенство, стояли с обнаженными головами. Новый колокол обычно несли к колокольне на руках…

К чему такая церемониальность? Чему призваны служить литые великаны? Зачем звонит колокол?

Колокольный звон – это всегда зов.

На Руси колокол всегда призывал людей в храм, на встречу с Богом. Величественный звон колоколов, который невозможно не услышать, побуждал человека вырваться из круговерти земных забот, чтобы обратиться к вечному, к Небу.

Особенно торжественен звон на колокольне, когда производится во все колокола, что бывает в большие праздники. А наиболее торжественный из всех – когда звонят в «красные» колокола, самые красивые, благозвучные.

В Москве в ночь под Пасху «красный звон» совершался по особому, старинному обычаю. Все московские церкви ждали, пока ударит громадный Успенский колокол Ивана Великого. Гул его первого удара перекатывался с кремлевского холма за Москву-реку и разливался далеко вокруг. Вдали, подобно эху, отзывался колокол Страстного монастыря, и затем уже разом начинали гудеть колокола всех «сорока сороков» московских церквей. Звуки, дробясь и переливаясь среди торжественной тишины ночи, постепенно наполняли город радостным, величавым звоном. Этот «язык неба» лучше всего было слушать с высоты Воробьевых гор.

Но не всегда колокола звонили радостно. Возвещая о нашествии, о мятежах, о пожарах, голоса их звучали тревожным всполохом или набатом. При эпидемиях, неурожаях и прочих бедствиях в колокола звонили непрерывно. А в последний земной путь человека сопровождал трезвон (когда все колокола перебираются поочередно друг за другом), возвышающий душу своей светлой печалью.

Не только Русь – и Китай, и Япония, и Монголия, и Тибет полны перезвоном колоколов и колокольчиков. Особенно колокольчиков – они здесь повсюду: в доме, в храме, у ворот, в руках шамана, предсказывающего будущее…

На Востоке колокольчики и многоголосье их звонов всегда были символом очищения.

В восточной традиции мир представляется как единое целое, где все связано, все зависимо друг от друга: различные существа и предметы, человек и природа, человек и предметы – и все пронизано энергиями. Чистые энергии взаимодействуют чисто, не нарушая законов природы. А если где-то в системе взаимосвязей возникает конфликт, раздражение, обида, злость – нарушается чистота и гармония целого. В этом тонком кружеве связей и взаимопроникновений колокольчики своим серебряным перезвоном приводят энергии в резонанс, очищают от дисгармоничных влияний и дают возможность чистому голосу природы и Неба пронизывать все без препятствий.

В Китае колокольчики играли важную роль в ритуалах, к которым здесь всегда относились особенно. Из колокольчиков чжон создавали наборы, подбирая их по размеру и по форме. Такие колокольчики были безъязыкими, из них извлекали разные звуки, ударяя в центр или по бокам.

Тибетский высокогорный монастырь всегда обнесен оградой из веревок, протянутых между колышками и увешанных колокольчиками. В землю воткнуты высокие шесты, потемневшие от солнца и дождя; легкие разноцветные полотнища с начертанными на них словами молитв выцвели, но ветер читает молитвы и несет их к вершинам Гималаев, где обитают боги. А потревоженные им колокольчики звенят, создавая непреодолимую преграду для демонов.

В Японии о приходе Нового года возвещают 108 ударов колокола, доносящиеся в полночь из храмов. Здесь считается, что человека обременяют 108 забот или грехов; с последним ударом колокола все они уходят в прошлое, и новый год начинается «с чистого листа»…

Колокольный звон – это зов. Зов иного мира, поднимающий нас над обыденностью. Это таинственная музыка природы, изливающаяся в голосе металла призывом к чистоте, гармонии, согласию. Это призыв отбросить все лишнее, настроиться в резонанс с величественным звучанием природы и Неба.

Колокол звонит для нас. Давайте прислушаемся…

Что хранит крепость?
Илья Молоствов

Вопрос этот можно прочитать по-разному и по-разному на него ответить. Что хранит сама крепость? Конечно, память, историю, Родину, понятие долга, чести, мужества… И еще – принцип Центра. А что хранит сегодня саму крепость? Иногда только чудо. И еще – принцип Центра.

2001 год. Над Набатной башней древней русской крепости Ивангород стоял дым…

Ветер, прилетевший со стороны Эстонии, дул со все возрастающей силой, дождь перешел в град. Дым от костра стал гуще, и казалось, что рассказ одного из реставраторов о грозной истории этих мест превратился в реальность. Перед слушателями вставали лица людей, защищавших крепость в том далеком 1496 году, когда через четыре года после закладки первого камня Иваном III на крепость первый раз напали враги…

Строго говоря, это не были настоящие реставраторы. Они интересовались русской историей, участвовали в исследовательских группах «Нового Акрополя», но всех их объединило и привело сюда желание что-то сделать для крепости…

Голос рассказчика был заглушен очередным раскатом грома. Вспышка молнии на миг осветила сидевших у костра. Не было в этот миг ни эстонской Нарвы на том берегу реки, ни пограничного моста, ни летящих в темноту автомобилей. Все исчезло, растворилось. Остались только высокие стены и взлетающие ввысь башни. Время начало замедляться и потом вовсе остановилось…

1558 год. Над Набатной башней грозной русской крепости Ивангород стоял дым…

Война с Ливонским орденом неожиданно закончилась взятием русскими войсками Нарвы 11 мая. В результате Ивангород стал нашим главным портом на Балтике. Война сменилась миром, и хлынул поток купцов из Европы через Ивангород на Русь. Стало легче дышать. Крепость не только защищала от незваных гостей, но и давала возможность выжить экономике страны. Но мир не очень прочен, особенно если ты стоишь на границе, лицом к лицу с врагом, а за спиной у тебя родная земля.

1581 год. Опять дым над крепостью… 6 сентября шведская армия штурмует Нарву, а 17 сентября входит в Иван-город.

1590 год. Безуспешная осада Нарвы войсками Бориса Годунова. Но Ивангородская крепость вновь становится русским владением.

1612 год. Смутное время. В июне шведская армия осадила Ивангород, но не могла взять его почти полгода. Однако 3 декабря крепость перешла к шведам и почти сто следующих лет оставалась частью шведского государства.

1704 год. В этот год Петр I вернул Ивангород и Нарву России. Крепость постепенно утратила свое боевое назначение и осталась лишь грозным напоминанием о минувших сражениях. Но время имеет свои циклы, и вот – новая война…

1918 год. Михаил Булгаков писал в «Белой гвардии»: «Велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1918, от начала же революции второй. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская – вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс». Шла гражданская война. Через Ивангород в Эстонию и затем дальше, в Европу, возвращались бывшие пленные – чехи, немцы, словаки, австрийцы. Крепость опять стала охранять границу…

1944 год. Переправа наступавших советских войск через реку Нарову. Пулеметные заслоны фашистов. Огромные потери среди наших войск, разрушенные дома Нарвы, взорванные немцами при поспешном отступлении шесть башен и часть стены Ивангородской крепости. Однако крепость выжила…

1990 год. Из-за прекращения финансирования остановлена реставрация крепости, начавшаяся еще в 1956 году. За эти годы были восстановлены почти все разрушенные башни, над четырьмя из них сделаны деревянные шатры из специальной древесины, стоимостью около 500 000 долларов каждый.

1998 год. Над Набатной башней древней русской крепости Ивангород снова стоял дым…

Башня горела. Ничто не предвещало новой войны. Недавно отделившаяся от России Эстонская Республика не могла и помыслить о нападении на мощную сверхдержаву. Но дым… Сторожа Нарвского замка с изумлением и страхом смотрели на горящий шатер русской крепости на противоположном берегу реки.

Башню подожгли свои. Наверное, не нарочно, а просто по дурости – залезли «отдохнуть» поздно вечером и развели костер на деревянном полу. Думали, выдержит специальная древесина…

И вот именно поэтому, да еще чтобы защитить посетителей-экстремалов от падения с полуразрушенной 19-метровой стены, летом 2001 года 26 участников экспедиции «Нового Акрополя» по просьбе директора Ивангородского музея закладывали каменные проемы, преграждая вход на стену и к трем оставшимся деревянным шатрам. Сейчас нет денег на проведение полномасштабной реставрации по проекту московского института, согласно которому крепость можно превратить в прекрасный действующий музей, как это сделано в Нарве. Впрочем, денег сейчас нет ни на какую реставрацию. И нужно сохранить – «до лучших времен» – хотя бы то, что осталось. Может быть, наши потомки будут придавать больше значения истории и ее каменным свидетелям.

Но для чего, скажите, для чего нужно было тратить свой отпуск и свои деньги на то, чтобы ехать Бог знает куда и носить огромные камни на третий ярус крепостной башни? И зачем нам, современным людям, нужна крепость? Что она несет? Лишь память о давно минувших днях?

Но есть что-то еще, что-то магическое, в этих стенах и этих башнях. Тот, кто жил в крепости, никогда не забудет этого чувства. Крепость несет в себе таинство Центра…

…Костер стал ярче. Языки пламени освещали лица сидящих вокруг. Затаив дыхание слушали они древние легенды, уносясь то в Древний Рим, то в Месопотамию, то в Средние века.

Легенды разных стран рассказывают о сказочных замках и крепостях, хранивших волшебные предметы, которые являлись святынями для целых народов. Каждый такой замок символически можно назвать Центром для страны, в которой он находится.

Но и настоящие, исторические крепости всегда несли этот принцип – принцип Центра, принцип защиты. Псковский Кром (Кремль) был средоточием силы Псковской земли в XI–XIII веках. Его башни назывались «костры». Они как будто светили в темноте всем жителям, согревая и охраняя их от врагов. Кремль Великого Новгорода защищал все пятины (пять областей) Новгородской земли. Смоленск – город-феникс, со знаменитой птицей

Феникс на гербе, несущей силу возрождения, – целиком представлял собой крепость, которая была центром защиты Русской земли от нападений с Запада. А сколько их было еще, этих каменных героев, о которых и не слышно ничего теперь, в наш век компьютеров и телерекламы.

Европейские замки тоже всегда были опорой земли, которую защищали… Но при этом они имели свой собственный центр – главную башню-донжон, неприступную и величественную. Эта традиция идет еще со времен античности, когда при закладке древних римских городов и даже при устройстве лагерей римской армии, которые сами по себе представляли хорошо укрепленную крепость, всегда сначала выбиралось место для центра. Жрец делил небо над своей головой на четыре части, и из символического центра неба опускалась проекция на землю. Эта была точка, с которой начиналось строительство города или военного лагеря. В этом месте вырывалась яма, куда закладывались священные предметы. Затем на земле вокруг центра чертился круг. Пространство внутри круга становилось особым – оно олицетворяло космос, то есть, в представлении древних римлян, священный порядок.

На Западе с крепостью или замком всегда были связаны таинственные легенды. Вольфрам фон Эшенбах писал о сказочном замке Мунсальвеш (на языке французских трубадуров Монсальват), в котором хранилась величайшая святыня – Святой Грааль. По преданиям, место, где пребывает Грааль, становится на это время Центром мира, средоточием связи Неба и Земли. Замок с похожим названием – Монсегюр – существовал в реальности. История рассказывает, что это было таинственное убежище катаров, европейских мистиков, уничтоженных в середине XIII века инквизицией. Ходили слухи, что этот замок не напрасно находился в неприступном месте, в окружении горных вершин. Говорили, что Монсегюр хранит какую-то тайну, какие-то сокровища, поговаривали даже о Святом Граале.

Замок в легендах Запада и Востока – это всегда хранитель священного. И не важно, как называть этот священный центр – Ось Мира, Чаша Христова, Святой Грааль, Небесный Иерусалим, Небесный Камень или как-то еще. Есть много названий, но суть одна – это то, что невозможно описать словами, но ради чего только и стоит жить на свете. Человек, по представлению мистиков средневековья, сам символически представляет собой крепость с сакральным центром, находящимся в сердце. Пока не откроешь в себе сердце, пока не найдешь собственный центр, ты ничего не узнаешь ни о своей судьбе, ни о своем предназначении…

…Дождь затихал, отблески молний виднелись теперь где-то на северо-западе. Стены крепости в серебряном звездном свете выглядели еще красивее и величественнее. Она стала напоминать сказочный замок, построенный древними зодчими. Над Набатной башней древней русской крепости Ивангород всходило солнце…

Легенда Белой башни. Из истории нижегородского кремля
Надежда Юсакова

Пять столетий минуло с тех пор, как на месте слияния двух великих рек – Волги и Оки – заложен был каменный кремль.

История Нижнего Новгорода уходит в XIII век. Предание рассказывает, что владимиро-суздальский князь Юрий Всеволодович, проплывая со своей дружиной на стругах по Волге, был поражен красотой здешних берегов ив 1221 г. основал город на холмах в устье Оки. Для защиты населения нового города были созданы деревянноземляные укрепления – глубокие рвы и высокие валы, окружавшие город и его посады.

В 1372-74 гг., в период недолгого существования самостоятельного нижегородского княжества, была построена в Нижнем первая каменная цитадель – Дмитровская башня. С потерей независимости княжества каменные работы в городе прекратились более чем на столетие. Только при первом великом князе «всея Руси» Иване III Нижний Новгород стал рассматриваться как главный оплот государства на востоке. Началом строительства каменного Нижегородского кремля стала постройка в 1500 г. в прибрежной части города Ивановской башни, но основные работы развернулись с 1508 г. В этом году великий князь Василий, сын Ивана III, направил в Нижний опытного итальянского зодчего Пьетро Франческо, или, как его звали русские, Петра Фрязина. С его именем связано строительство в 1508-11 гг. каменного Нижегородского кремля, а к 1515 г. грандиозные работы были завершены.

Средневековая крепость: глухие башни высотой от 18 до 30 метров, неприступные стены (до пяти метров шириной) с узкими щелями бойниц… Таким был Нижний Новгород в XVI веке. Более 20 раз каменный нижегородский кремль осаждали враги, но ни разу не смогли взять. Много легенд и преданий было сложено о волжской твердыне. Одна из них, что сохранилась с тех далеких времен, – легенда о Белой и Зачатской башнях, которые защищали город с северной и восточной сторон.

Задумал великий князь московский Нижний Новгород каменной стеной обнести.

Трудились на строительстве кремля новгородские ушкуйники, а с ними и их земляк Данило Волховец. Пойманы они были княжеской стражей и почти год томились в темницах Нижнего Новгорода. Сноровистые да ловкие в работе они были, а первым среди них – Данило. И посулил воевода, что всех новгородцев за отменную работу на волю отпустит, а Волховца поставил главным мастером над всей ватагой каменщиков.

Но показалось князю великому Василию, что медленно строится крепость. И послал он в Нижний искусного мастера по крепостям итальянца Пьетро Франческо с помощником Джованни Татти. Пьетро Франческо всем русским по нраву пришелся, сразу угадали в нем настоящего мастера. А вот помощник его был злопамятным и высокомерным, чуть что – за свою шпагу хватался, да и в крепостном деле мало чего понимал.

Жила тогда на Верхнем посаде вместе с матерью одна девушка-красавица, звали ее Настасьей, а прозывали Горожаночкой. Часто девушка по горе за водой спускалась, и очень уж приглянулась она Джованни. Но никто не догадывался, что не зря Настасья мимо стен ходила.

Давным-давно полюбили друг друга Настя с Данилой Волховцем. «Добьюсь воли – назову женой!» – так ей Данило сказал.

Ко дню весеннего праздника Зачатия приурочили нижегородцы закладку сразу трех кремлевских башен и стены между ними. Выкопали котлованы и рвы, натесали камня белого, привезли кирпича, заварили известь в ямах глиняных. Под конец молебна стали горожане нательные крестики снимать и на дно котлованов бросать, чтобы стояли башни и стены кремля, не поддавались вражьим осадам и приступам. Вот подошла к яме Настасья, сняла с шеи крестик золотой и в котлован бросила.

Тут Джованни неслышно подобрался сзади, схватил Настасью и начал обнимать, целовать. Оттолкнула девушка наглеца, наотмашь по лицу ударила. Попятился от нее Джованни Татти и свалился в яму, а выбраться не может. Увидел это Данило Волховец, и не стерпело сердце его. Подскочил он к яме, за руку вытащил итальянца, да тут же ударил его по одной щеке, потом по другой. Опомнился Татти, за шпагу схватился, но Данило ловко шпагу из рук выбил. И вдруг от боли нестерпимой охнул новгородец, но приподнял итальянца и в яму с кипящей известью бросил, а сам упал на землю с ножом в груди. Подбежали к яме люди, да не скоро еще Джованни Татти из нее достали.

Поговорили Пьетро Франческо с воеводой и распорядились, чтобы обоих убитых в подбашенных котлованах похоронили. Невесело разошелся с молебна народ нижегородский: недобрая примета при закладке башен получилась.

Ватага Данилы Волховца молча работала, воздвигая башню-памятник над могилой своего товарища. Весь белый камень с берега Волги своими руками переносили, трудились, себя не жалея. Все остатки белого камня на нее израсходовали, и прозвал ее народ Белокаменной (Белой). А рядом из кирпича кроваво-багряного другая башня строилась Зачатьевская (Зачатская). Под ней итальянец Джованни Татти лежал.

А Горожаночка не забывала своего Данилу, не затухала в ее сердце любовь к нему. Крутой северный склон берега Волги часто от оползней страдал. И вот спустя много лет, словно исполняя волю Настасьи, подточили подземные воды склон горы вместе с башней Зачатия, и обрушилась она с оползнем к Волге. А Белокаменную башню стихии не тронули, оставили памятником над могилой мастера, сложившего крепость нижегородскую.

Напоминая о прошлом, стоят башни Нижегородского кремля, как часовые памяти, сохраняя в своих именах бесценные крупицы истории Нижнего Новгорода, одного из самых замечательных городов России, некоронованной волжской столицы.