Текст книги "Путь и выбор историка. К 80-летию профессора В. В. Шелохаева"

Сборник статей
Путь и выбор историка. К 80-летию профессора В.В. Шелохаева

© Коллектив авторов, 2021

© Политическая энциклопедия, 2021

Шелохаев Ф.С. Стихи – дедушке

Стихи – дедушке

 
Вечер. Центр Москвы.
Вот и закончилось лето.
Вечер. С большой высоты
Я наблюдаю за городом света.
Вечер. Пустынны мосты.
Лишь иногда размеренно долги
Чьи-то большие шаги,
Плывущие там, как баркасы по Волге.
 
 
Вечер. Ты смотришь в окно
И наблюдаешь там эту всю драму.
Вечер. Уснули давно
Уставшие люди, игравшие гаммы.
Вечер. Горят огоньки
И вся мостовая засвечена ими.
Вечер. Оставшись, деньки
Догорают в лучах, создаваемых ими.
 

Жизнь

 
Холодный октябрь.
Холодного года.
В холодное время.
Холодной свободы.
 
 
В холодное время
И смысла не будет.
Меня окружают
Холодные люди.
 
 
Холодные судьбы.
Холодные жизни.
Холодные мысли
В холодной отчизне.
 
 
В человеческом племени
Смысла нет, холодно.
Живущие в нем
Умирают от холода.
 

Зима

 
Зима приходит не спеша,
Так не уверенно и робко.
Последний шорох камыша
Пронесся медленно, но звонко.
 
 
Последний шум, последний крик.
Уже не слышны птичьи пенья.
И в этот мимолетный миг
Земля находится в смятении.
 

Корабль

 
Уставший корабль плывет в океане,
Чрез море разлуки и море любви.
Плывет он куда-то, в далекие дали.
Плывет он туда, где погас свет зари.
 
 
Испорчен, изрублен коварной судьбою
Плывет он в надежде на счастье свое,
Плывет он, воюя с огромнейшим морем,
Плывет, уповая на смелость в бою.
 
 
И вот, наконец-то, венец предвкушая
Вплывает он в гавань мечтаний и грез.
А там на причале стоит улыбаясь,
Стоит и смеется уставший матрос.
 

О войне

 
Множество песен сложил о войне,
Много историй и много сказаний.
Город, живущий в огромной стране.
Народ, отвергающий свод указаний.
 
 
Все началось в 41 году…
Пули летели, горели амбары.
Лишь объяснения я не найду
Кто и зачем придумал кошмары?
 
 
Но выдержать все мы смогли. Отстояли!
То достояние нашей страны,
Что сохранить для потомков мечтали.
И сохранить, слава Богу, смогли!
 

* * *

 
Заспанный город проснулся от сна.
Тихий, спокойный, окутан туманом.
Утром проснулся, подумал: «Весна!»
Но оказался запутан обманом.
 
 
В городе осень, желтее листва.
Крики, машины, мосты и трамваи.
Утро, туман – просыпайся Москва!
Новое время опять наступает!
 

Воспоминания

Н.И. Канищева. «Мой путь, мой выбор»

Как-то в откровенном разговоре Валентин Валентинович признался: «Я иногда думаю, мог бы я выбрать другую профессию. И, по здравому размышлению, прихожу к выводу: нет, только историк. Это мой выбор».

Казалось бы, как счастливо сложилось в жизни Валентина Валентиновича: ученик сельской школы далекой периферии – и поступление на истфак университета. Распределение в сельский техникум в не менее отдаленную деревню – и аспирантура головного академического института. Потеря служебного положения в перестроечные годы – и создание успешного некоммерческого института. Создается впечатление, что судьба недреманным оком со всей благосклонностью ведет Валентина Валентиновича по жизни. Но, как говорил король Лир: «Из ничего ничего не выходит». Безусловно, Валентин Валентинович был награжден от рождения талантом. Тем не менее сколько потребовалось труда, терпения, самоограничения и целеустремленности, чтобы реализовать свои способности. С полным правом можно сказать, что Валентин Валентинович сделал себя сам. Конечно, многое дала семья, ее традиции и атмосфера, где приоритетами оставались каждодневный труд, чувство долга, независимая жизненная позиция, любовь к книге, знаниям. Эта та основа, которая подпитывала и подпитывает Валентина Валентиновича на протяжении всей жизни. Недаром он счел своим долгом описать в воспоминаниях свои родственные корни.

Но вот наступает срок, когда надо принимать решение – а что дальше, как выстраивать свою жизнь, какую цель ставить перед собой, как рассчитывать свои силы. И с этого момента защитный кокон семьи разрывается, начинается та взрослая жизнь, когда успех (или неуспех) зависит от тебя. Преимущество студента Шелохаева состояло в том, что он точно знал, что хочет в жизни, и это определялось не карьерными соображениями, а искренним интересом к истории как к науке. Так начинался его путь. Узнавать новое, изучать, размышлять, анализировать – это было и до сих пор остается для Валентина Валентиновича не обязанностью, а захватывающим действом, приносящим удовольствие и удовлетворение.

Интерес к истории настолько переполнял и захлестывал, что тесными становились рамки университетского курса, хотелось осмыслить логику исторического процесса вне рамок идеологических догм, впрочем, марксистская парадигма не ставилась тогда под сомнение. Тем не менее студент Шелохаев не учитывал, что прохождение курса общественных дисциплин в те времена предполагало усвоение одобренных и общепринятых интерпретаций, а не формирование собственного взгляда, чреватого «нежелательными» выводами. Наказание за инакомыслие не заставило себя ждать. Состоялось превращение из успешного студента в студента неблагонадежного. И, как следствие, преподавание обществоведения тем мальчикам в заброшенной деревне, которые, в силу убогой школьной подготовки, просто были не в состоянии не только усвоить предлагаемый материал, но и попросту понять «птичий» (для них) язык своего учителя. Как непросто было справиться с незаслуженным ударом, отбросившим сразу на несколько шагов назад на пути к намеченной цели. А цель была, как теперь говорят, амбициозная – стать ученым, более того, войти в сообщество столичных исторических сил. Старт, прямо скажем, был весьма низкий. Глухая деревня, полное отсутствие единомышленников. Положение «белой» вороны среди, к общему русскому несчастью, спивавшихся односельчан. Оказаться выше предлагаемых обстоятельств, противостоять повседневности, наверное, не каждому по плечу. Позиция «быть вопреки», думается, облегчалась тем, что интерес к истории не угасал, выбранная тема манила, отчего невозможно было не погружаться в исторический материал. Итогом самостоятельной напряженной работы стало поступление в аспирантуру Института истории АН СССР.

Конечно, судьба подарила Валентину Валентиновичу научное общение с видными историками, щедрыми в научной поддержке и помощи. Но одно дело получить помощь, а другое уметь ею воспользоваться. Выпавший на его долю шанс аспирант Шелохаев использовал сполна. Запойная работа – от звонка до звонка – в Ленинке, в архивах. Досрочная защита кандидатской диссертации, ранние публикации в солидных журналах. Принятие в штат института, в сектор, который отличался особенно высоким научным уровнем. Поставленная цель наконец была достигнута. Но для Валентина Валентиновича это время стало только ступенью для постепенного развертывания его научных планов и их претворения. Причем азарт научной работы переполнял Валентина Валентиновича и в дальнейшем. Сколько я могла наблюдать Валентина Валентиновича в стенах Института истории СССР, для него не существовало разумных рамок лимитирования в работе. Начиналась новая тема, включалась голова, и временны́е рамки сами собой рушились. Его мозг требовал и требует постоянной научной пищи, он не может не размышлять над какой-либо темой, монографией, статьей, докладом, на худой конец – актуальными событиями общественной и международной жизни. Процесс обдумывания не прекращается, вне зависимости от внешних раздражителей. По рассказам самого Валентина Валентиновича, он мог работать ночи напролет, находя в этом особое удовольствие. Какой-нибудь новый разворот сюжета приходит к нему в голову среди сна, и тогда полет мысли не остановить до утра. И сегодня, по-прежнему, абсолютный приоритет и главное удовольствие для Валентина Валентиновича – это разработка новой темы, размышления и формулирование, выстраивание логической цепочки и поиск неординарных подходов.

Валентин Валентинович – очень цельный человек. Мне довелось наблюдать его в разные периоды, при разных обстоятельствах и в разных ситуациях. За эти десятилетия он, думается, не менялся. Как и полвека назад, главным, что наполняет смыслом каждый день жизни, остается его вечная любовь к молодой и требующей полной самоотдачи богине Клио. Мало есть в жизни вещей, которыми бы он без раздумий не мог бы пожертвовать ради этой привязанности, ради своего жизненного выбора.

«Кто никуда не торопится, тот многое успевает» – это точно про Валентина Валентиновича. Он действительно много успел и успевает, без лишней суеты, без показного стресса. Он не торопится, но никогда не опаздывает. Это относится и к повседневности, и к профессиональной деятельности. Плановые монографии он, как правило, заканчивает досрочно. Конечно, этому способствует и своеобразный педантизм Валентина Валентиновича, его внутренняя самодисциплина и свойственный ему рационализм – изначальное вычленение первоочередных и проходных задач и поиск наиболее эффективных путей научного поиска. Но все же не менее важно, на мой взгляд, то, что работы для Валентина Валентиновича – не тяжкий, а несомненно радостный труд. Ни с чем не сравнимое удовольствие, как мне кажется, испытывает Валентин Валентинович, когда в конце концов, после напряженных размышлений находится тот единственный ход мысли, когда мозаика фактов складывается в единую связную картину.

Мое особое уважение вызывает то, что Валентин Валентинович, с его знанием архивов, историографии, исторического материала, никогда не замыкается в исторической конкретике, ему интересен механизм, пружины изучаемых процессов, важно выявить глубинные тенденции. В прекрасном фильме И. Авербаха «Монолог» главный герой размышляет о том, какие категории ученых существуют в науке: есть те, кто «пробивает лбом стену», и есть те, кто выполняет, может быть, не менее нужную функцию – расчищает сделанный проход. В моем представлении Валентин Валентинович принадлежит к первой категории. Обобщить исторический материал до уровня выстраивания модели, продумать понятийный аппарат, определить новый тип явлений – вот что привлекает его в историческом исследовании в первую очередь. Мне всегда были интересны доклады и выступления Валентина Валентиновича именно благодаря его аналитическому подходу, способности подойти к обсуждаемому вопросу с необычной стороны, разглядеть сущностное. Собственно, и в разговорах на злободневные политические и общественные темы Валентину Валентиновичу удается мгновенно «вычленить зерно», принципиальную подоплеку событийной канвы.

Как мне представляется, Валентин Валентинович в быту не проявляет большой энергии. Если есть хоть малейшая зацепка не выходить из дома, он не покинет любимого кресла. Но совсем другое дело, если речь идет о работе. Здесь ни для каких организационных проектов силы не жалеются. Более того, создается впечатление, что как раз ради продуманных в кресле проектов силы и сберегались. В жизни, скорее, склонный к осторожности и осмотрительности, в своих планах Валентин Валентинович чужд умеренности и готов к риску. Так было и с созданием Института общественной мысли, и с разработкой дерзкой, как тогда казалось, программы издания документальной публикаторской серии по истории политических партий, и с выдвижением идеи по созданию серии энциклопедических изданий, и со столыпинским проектом, и т. д. Масштабность проектов подчас вызывала оторопь. Но Валентин Валентинович ни на минуту не терял уверенности в осуществимость задуманного и методично и спокойно двигался к поставленной цели. Вообще его научный темперамент отличается повышенным тонусом: он чувствует себя «в своей тарелке», если одновременно ведутся несколько проектов, объединяющих широкие силы специалистов. В связи с этим отмечу еще одну симпатичную для меня черту Валентина Валентиновича – сочетание индивидуализма и коллективизма: умение работать не только в одиночку над «своей» темой, но и в коллективе, готовность не только поделиться своими идеями и планами, но и способность воспринять встречные инициативы в общем деле.

Валентин Валентинович не одно десятилетие возглавлял и возглавляет различные научные коллективы. Все это время его репутация руководителя была и остается безупречной, о чем говорит отсутствие склок, скандалов, интриг. Валентин Валентинович требовательный руководитель, не мирится с халтурой, с небрежностью и необязательностью в работе. Но вместе с тем он либерал. Вообще, по моим наблюдениям, выбор научной темы в какой-то степени обусловлен характером самого исследователя, его жизненной позицией и мировоззренческими установками. Возможно, существует и обратное влияние темы на историка. Во всяком случае, modus vivendi Валентина Валентиновича вполне коррелирует с миром российского либерализма. Требовательность Валентина Валентиновича нацелена на достижение коллективом или отдельными его участниками искомого результата. Вместе с тем он проявляет разумный либерализм относительно организации научного процесса, не угнетает мелочной опекой, излишним контролем, предоставляя сотрудникам известную свободу для выстраивания научного творчества.

К сильной стороне Валентина Валентиновича следует отнести желание и умение поддерживать широкие рабочие и человеческие отношения в научном мире, собственно этот мир и есть для него главный и определяющий. Он относится к людям заинтересованно, не формально, и это главное. Валентин Валентинович искренне радуется успехам своих коллег, готов поддержать и оказать помощь. Недаром его дружеские и деловые контакты не прерываются десятилетиями. Недаром его давние ученики, давно выросшие в маститых ученых, до сих пор не забывают своего учителя. Как и он не забывает своих учителей и тех своих коллег-друзей, которые, как это ни прискорбно, покинули этот мир.

Валентин Валентинович лоялен к человеческим слабостям, избегает конфликтных ситуаций. И если есть возможность и основа для достижения компромисса, он постарается обойти острые углы. Но толерантность Валентина Валентиновича имеет все-таки свои пределы. Если решение того или иного вопроса упирается в принципиальную позицию, то здесь Валентин Валентинович непреклонен, и никакие уговоры и доводы не помогут. По своему опыту знаю, что в этом случае Валентин Валентинович – скала, заставить его отказаться от принципиальной для него точки зрения не удастся никому и ни при каких обстоятельствах.

Валентин Валентинович не сможет примириться с непорядочностью, обманом. Вообще люди нечистоплотные в своих делах и поведении, люди, случайные в науки, не удерживаются в круге его общения. Существует подспудно некая оценочная шкала – моральная и профессиональная, в которой определяющим остается отношение к делу. Серьезные вдумчивые исследователи, преданные науке «не корысти ради», установив однажды контакт с Валентином Валентиновичем, как правило, надолго остаются на орбите научного взаимодействия с ним.

Валентин Валентинович – верный человек. Он верен своему слову. На моей памяти не было случая, чтобы он нарушил данное им обещание. Он верный товарищ. Мы знакомы с Валентином Валентиновичем без малого полвека. За этот огромный срок в моей жизни, в жизни моей семьи случалось разное, подчас отчаянно трудное. И всегда Валентин Валентинович приходил на выручку и конкретным делом, и мудрым советом, и моральной поддержкой. Сохраняя мужское спокойствие в кризисной ситуации, ему удается загасить излишние эмоции, внушить веру в преодолимость проблем, подсказать верные действия, а если непоправимое уже случилось, то просто разделить тяжесть потери. И я, и мой сын бесконечно благодарны Валентину Валентиновичу за это. Думается, что подобное могут сказать в адрес Валентина Валентиновича и многие его друзья.

Видимо, написанное мною выглядит как некое заздравное похвальное слово. Но будем откровенны: часто ли в жизненной суете мы находим повод выказать друг другу свои добрые чувства. Поэтому я рада возможности поделиться тем, каким мне представляется путь Валентина Валентиновича и в науке, и в жизни.

Наверное, можно сказать, что Валентин Валентинович – счастливый человек. Сделанный им в ранней юности выбор наполнил его жизнь высоким смыслом – работой, приносящей радость, удовлетворение и немалую пользу. Верность выбранному пути, полная самоотдача принесла свои плоды. Валентин Валентинович имеет имя в научных кругах, репутацию и авторитет. Им много сделано. Но, я знаю, процесс «исторического познания» не остановим, Валентин Валентинович не может перестать работать, и я верю, что его путь продолжается. Дай Бог ему сил и здоровья!

В.В. Журавлев. В алгоритме десятилетий
(О творческом пути профессора Валентина Валентиновича Шелохаева)

Настоящий коллективный труд, задуманный коллегами, учениками, друзьями Валентина Валентиновича Шелохаева к его 80-летнему юбилею, продолжает традицию 20-летней давности, когда с интервалом в десятилетие вышли сборники, посвященные 60-летию, а затем и 70-летию юбиляра. Случилось так, что мне пришлось участвовать в обоих этих изданиях. Что сегодня заставляет меня идти дальше, поставив во главу угла вопросы, связанные с проблемой, которую я для себя определил как размышления над алгоритмом длительного пути в науке, проделанного Валентином Валентиновичем. Понимая под этим глубокую внутреннюю связь и выверенную самой логикой становления и эволюции ученого последовательность этапов этого пути, ведущих к одной раз и навсегда определенной цели. А именно максимальной самореализации в плане эффективного использования потенциала своего таланта как исследователя и организатора науки.

Не посчитал я при этом зазорным повторить, иногда даже дословно, то, что говорил и писал о нашем юбиляре десять и двадцать лет назад. Ибо тот творческий, духовный и душевный настрой, который я испытывал тогда при тесном и многогранном творческом общении со своим коллегой и другом, не только не «угас», но укрепился, наполнился для меня новым смыслом и содержанием.

За три года до своего 60-летия – в 1998 г. – Валентин Валентинович опубликовал книгу своих воспоминаний с многозначным и многозначащим названием «Прощание с прошлым»[1]1
  Шелохаев В.В. Прощание с прошлым. М.: РОССПЭН, 1998. 303 с.


[Закрыть]. «Этими воспоминаниями, – достаточно категорично заявлял он, – я как бы подвожу черту под своими многолетними занятиями историей»[2]2
  Там же. С. 6.


[Закрыть]. Определенным диссонансом к этой категоричности звучала лишь невзначай вставленная в текст оговорка – «как бы».

Уже тогда, в лихие 90-е, в пору потери нормальными людьми не только (и даже не столько!) материальных основ своего существования (августовский дефолт 1998 г.), сколько (что было для людей мыслящих гораздо важнее) утраты одних и трудного переосмысления других мировоззренческих, духовных и ценностных устоев и ориентиров, данная декларация маститого исследователя напомнила мне один эпизод из истории мировой литературы. Тот самый случай, когда 64-летний известный английский писатель Уильям Сомерсет Моэм (1874–1965) решился опубликовать в 1938 г. написанную задолго до того свою книгу-исповедь «Подводя итоги» (“The summing up”). Рассматривая ее как конечный результат своего пути в литературе, он и не подозревал того, что впереди – еще десятилетия (!) напряженного творческого труда, целая эпоха прозрений и разочарований неутомимого творца. А также то, что ему придется подводить итоги в пору своего 70-, 80– и 90-летия.

К счастью, я не ошибся в своих ассоциациях.

К моменту выхода в свет «Прощания с прошлым» Валентином Валентиновичем был проделан большой путь становления и формирования как личности и как ученого. Временны́е рамки этого пути: от появления на свет в суровые дни декабря 1941 г. в провинциальном городке Кузнецке Пензенской области (до революции уездный город Саратовской губернии) и до защиты докторской диссертации на Специализированном ученом совете Института истории АН СССР в октябре 1984 г. с полутора десятилетиями последующей активной исследовательской и педагогической деятельности.

Когда и почему молодой человек твердо и бесповоротно выбирает путь в науку. И именно в историческую науку? Мой собственный опыт и, как оказалось, схожий пример нашего юбиляра позволяют ответ на этот вопрос искать в генетических корнях и обстоятельствах становления личности в детскую и юношескую пору.

Что касается генетики, то знаменателен уже тот факт, что предки Валентина Валентиновича представляли основные, коренные, исконные социальные слои дореволюционного российского общества.

Дед по материнской линии Петр Алексеевич Полянский происходил из обедневшей семьи потомственных дворян; бабушка Мария Федоровна Диалектова – из семьи потомственных священников. На их долю выпала нелегкая судьба самоутверждения в условиях послеоктябрьской действительности с распространенным тогда настороженным (мягко говоря) отношением к «бывшим»: представителям как благородного, так и духовного сословия. И они с достоинством прошли этот путь. Петр Алексеевич, как бы продолжив военно-служилые традиции своего сословия, «отшагал» в звании старшины пути-дороги Великой Отечественной войны. На разных фронтах сражались и три его брата. Не поступившись своими жизненными принципами и ценностями, Полянские передали их своим детям и внукам.

Дед по отцовской линии – Федор Семенович Шелохаев – был родом из крестьян-старообрядцев села Русский Камешкир Саратовской губернии. Что не помешало ему, будучи призванным в армию в 1914 г., окончить Петергофское юнкерское училище и к 1916 г. дослужиться до звания штабс-капитана. А позднее сражаться в рядах Красной армии под Царицыным с вооруженными формированиями атамана Григорьева. С началом Великой Отечественной войны Федор Семенович, являясь командиром полка, был тяжело ранен под Ельней. Супруга его Елизавета Дмитриевна Смирнова – из мещанской семьи, она прошла с мужем весь путь тяжких испытаний, выпавших на долю этого поколения.

Закономерным было стремление и Полянских, и Шелохаевых дать детям высшее образование. Мама юбиляра Лидия Петровна Полянская, окончив среднюю школу, стала студенткой филологического отделения Ульяновского пединститута, что определило ее будущее в качестве школьного учителя. Отец Валентин Федорович Шелохаев, окончив Казанское пехотное училище, пополнил ряды кадровых военных. Погиб в боях за Белоруссию летом 1941 г., «не дождавшись» рождения сына.

Переданные через воспитание и каждодневное общение лучшие качества близких ему людей, представителей различных социальных страт «мира миров» – российского общества, сложно взаимодействуя, формировали духовный и нравственный облик будущего историка: «Своими поступками взрослые учили нас христианскому прощению и человеческому благородству. На моих глазах творилась настоящая история, которая навсегда осталась в памяти». И результат не замедлил сказаться: «Если для человека интересна данность, то весьма велик шанс заинтересоваться ее корнями, понять ее глубинные причины. Этим шансом надо лишь воспользоваться, ощутить внутри себя потребность в историческом знании»[3]3
  Шелохаев В.В. Мой путь в науку и в науке // Историки России о времени и о себе. Вып. 2. Приложение к журналу «Исторический архив». М., 1998. С. 59–60.


[Закрыть].

Реализуя эту потребность, Валентин Валентинович упорно шел к поставленной цели. Учебу на историко-филологическом факультете Мордовского государственного университета (1960–1964) пришлось сочетать с «университетами» другого рода: после окончания средней школы в течение двух лет трудиться инспектором госдоходов в Кузнецком ГОРФО, а после окончания университета – преподавателем обществоведения в ПТУ, готовившем специалистов широкого профиля для сельского хозяйства, а затем и старшим воспитателем в подростковом санатории «Солнце» в Геленджике.

Это была уже школа реальной жизни с постижением на базе «включенного наблюдения» сути того, что называют «история современности». Реализм в понимании настоящего необходим историку в качестве в том числе противоядия к искушению идеализировать или же напротив – очернять прошлое.

С таким вот знанием и пониманием как прошлого, так и настоящего Отечества наш юбиляр преодолел серьезные преграды, став в августе 1968 г. аспирантом Института истории АН СССР и в мае 1971 г. за полгода до окончания аспирантуры успешно защитив там же кандидатскую диссертацию по истории Партии конституционных демократов, чем положил начало многолетней разработке главной проблемы своего исследовательского поиска – истории российского дореволюционного либерализма.

Однако статус кандидата исторических наук не столько решил, сколько добавил новые проблемы 30-летнему исследователю: «После защиты диссертации возникла проблема с трудоустройством, а главное – с получением московской прописки. Дирекция Института решила привлечь на работу группу молодых ученых, заявивших о себе в процессе обучения в аспирантуре, а также уже маститых научных сотрудников, в свое время закончивших аспирантуру в московских вузах и вынужденных уехать на периферию. После двух лет нервотрепки П.В. Волобуеву удалось решить в Моссовете вопрос с пропиской для Н.Ф. Бугая, О.В. Волобуева, В.В. Журавлева, П.Н. Зырянова и меня… И можно без ложной скромности сказать, что вся эта группа не подвела ни своих научных руководителей, ни руководство Института»[4]4
  Шелохаев В.В. Мой путь в науку и в науке. С. 65.


[Закрыть].

За этим последовала длительная полоса напряженного исследовательского поиска вкупе с нелегкими, отнимавшими массу времени и нервов административными заботами в качестве ученого секретаря Сектора истории буржуазно-демократических революций (впоследствии Сектор истории России периода империализма) Института истории СССР. Этот десятилетний опыт, однако, пригодился нашему юбиляру, оттачив его талант организатора науки.

Первая индивидуальная плановая монография Валентина Валентиновича была завершена уже в марте 1978 г., но пять лет ждала своей «очереди» в издательстве «Наука». Ее тема в окончательной редакции звучала так: «Кадеты – главная партия либеральной буржуазии в борьбе с революцией 1905–1907 гг.»[5]5
  Шелохаев В.В. Кадеты – главная партия либеральной буржуазии в борьбе с революцией 1905–1907 гг. М.: Наука, 1983. 327 с.


[Закрыть]. Такая формулировка была предложена директором Института академиком А.Л. Нарочницким, сменившим в 1974 г. П.В. Волобуева после разгрома так называемого нового направления и трепетно заботившимся об идеологической «непорочности» выходивших из стен института трудов. К счастью, концепция и содержание монографии не повторяли ее априори запрограммированного «обличительного» заголовка, вводя автора в когорту ведущих специалистов по истории российского либерализма, что впоследствии было подкреплено выходом в свет целой серии индивидуальных и коллективных трудов, инициированных юбиляром. Высокий научный уровень монографии был признан научным сообществом, и она стала основой, позволившей ему, как уже упоминалось, защитить в 1984 г. докторскую диссертацию.

Жизнь, однако, распорядилась так, что Валентин Валентинович недолго находился в стенах главного академического центра исторической науки, подготовив и выпустив в свет за это время, помимо цикла статей, вторую индивидуальную монографию «Партия октябристов в период первой российской революции»[6]6
  Шелохаев В.В. Партия октябристов в период первой российской революции / отв. ред. С.В. Тютюкин; АН СССР, Ин-т истории СССР. М.: Наука, 1987. 157, [1] с.


[Закрыть]. С началом горбачевской «перестройки» новые ветры подули и в советском обществоведении, в том числе в исторической науке. Потребность в повышении профессионализма и обновлении кадров в Институте марксизма-ленинизма (ИМЛ) при ЦК КПСС привела к тому, что в конце 1987 г. директор Института академик Г.Л. Смирнов предложил нашему юбиляру занять должность заведующего сектором истории КПСС дооктябрьского периода в составе Отдела истории КПСС. Это было первое приглашение специалиста по гражданской истории из академического учреждения заняться проблемами историко-партийной науки. Вслед за ним пост заведующего сектором истории партии периода Октябрьской революции и Гражданской войны занял профессор А.П. Ненароков.

За три с лишним года работы в ИМЛ, позднее преобразованном в Институт теории и истории социализма ЦК КПСС, они провели значительную работу по обновлению проблематики и содержания проводимых исследований. Сектор, руководимый Валентином Валентиновичем, успел заложить основы для качественного расширения своей проблематики на путях превращения в центр изучения российской дореволюционной многопартийности в целом. И это стало залогом того, что коллектив сектора «не потерял себя» в ходе последующих драматических событий.

«Августовские события 1991 г., – вспоминал позднее юбиляр, – привели к ликвидации так и не начавшего функционировать Института истории и теории социализма. Возникла крайне сложная и, в сущности, нелепая ситуация: одномоментно были уничтожены позитивные наработки по созданию принципиально нового научно-исследовательского учреждения; кроме того, “завис” вопрос о судьбах многих талантливых сотрудников, в том числе и тех, кто недавно перешел на работу в ИМЛ… В конце концов, группе сотрудников бывшего Института истории и теории социализма после невероятных усилий удалось в октябре 1991 г. создать принципиально новое научное учреждение Российский независимый институт социальных и национальных проблем (РНИСиНП)»[7]7
  Шелохаев В.В. Мой путь в науку и в науке. С. 69.


[Закрыть].

Десять лет отдали Валентин Валентинович и сплоченный коллектив его сотрудников (Л.Г. Анохова, Н.И. Канищева, В.В. Кривенький, О.Н. Лежнева, А.Ю. Морозова, Д.Б. Павлов, Н.Д. Постников, С.А. Степанов, Н.Н. Тарасова) всесторонней разработке проблем политической истории предреволюционной России в образованном в рамках РНИСиНП Центре политической и экономической истории России, в составе которого наш юбиляр руководил программой «История политических партий и движений в России». Эта работа была продолжена с переходом в 2002 г. основного коллектива центра в Российский государственный архив социально-политической истории на правах Центра по разработке и реализации программ документальных публикаций федеральных государственных архивов РГАСПИ (сейчас – Центр документальных публикаций).

Кипучая исследовательская и организаторская деятельность не только не убила, но даже стимулировала тягу Валентина Валентиновича к самоанализу. Накануне своего 70-летнего юбилея он порадовал нас – его коллег, друзей, читателей и почитателей новой книгой воспоминаний «Самостояние»[8]8
  Шелохаев В.В. Самостояние. М.: РОССПЭН, 2010. 272 с.: ил.


[Закрыть]. Если в первой из них он, по собственному признанию, «изложил основные вехи своей биографии», то вторую целиком посвятил «их более углубленному осмыслению»[9]9
  Там же. С. 5.


[Закрыть].

Осмысление это выразилось, в частности и в первую очередь, в органичном слиянии в авторском видении исторической судьбы своей страны с личной судьбой Человека – субъекта и, как еще недавно декларировалось, «творца истории», а также объекта и предмета изучения исторической науки: «Как видим, катастрофическое развитие российского исторического процесса в определяющей степени связано с тем, что в его ходе довольно слабо проявлялись личные начала Человека. В этом главная причина отсутствия в России гражданского общества и правового государства. В российских исторических реалиях Человек оказался скованным по рукам и ногам разными властными вертикалями и горизонталями, узурпировавшими его право на свободу выбора. В этом заключается величайший грех российских властей всех уровней, всячески тормозивших раскрытие потенциальных творческих возможностей Человека. Видимо, настало время понять, что Творение Бога – Человек – есть личность, способная делать свой собственный выбор, и никому не позволено мешать ему в этом»[10]10
  Шелохаев В.В. Самостояние. С. 164–165.


[Закрыть].