Текст книги "Тайна смерти Горького: документы, факты, версии"

Кому же все-таки нужна была смерть Горького в июне 1936 года: Сталину или Ягоде, который в 1930-х годах вел собственную игру и даже намечал новый состав правительства? А. Ваксберг пишет: «В схватке между сталинцами и “правыми” (Бухарин, Рыков, Томский) Ягода был на стороне последних» [176]176
   Ваксберг А. Гибель Буревестника. С. 249.


[Закрыть]. Это подтвердил в своих показаниях сам комиссар госбезопасности. Отвечая на вопрос А. И. Рыкова, поддержит ли он борьбу оппозиционеров против Сталина, он сказал: «Я с вами, я за вас, но в силу того, что я занимаю положение зампреда ОГПУ, открыто выступать на вашей стороне я не могу и не буду. О том, что я с вами, пусть никто не знает, а я всем возможным с моей стороны, со стороны ОГПУ, помогу вам в вашей борьбе против ЦК» [177]177
   Генрих Ягода. Нарком внутренних дел. Генеральный комиссар государственной безопасности. Сборник документов. С. 112.


[Закрыть].

Участвуя в тайном заговоре, Ягода неотступно следил за всеми событиями в доме писателя. Горький действительно поддерживал тесные контакты с деятелями оппозиции (А. Рыковым, Н. Бухариным, Л. Каменевым, М. Томским и др.), но после смерти сына и убийства Кирова замкнулся в себе. Он перестал доверять Ягоде, который боялся разоблачения и делал все, чтобы заслужить доверие Сталина. Тем не менее он сосредотачивал в своих руках силы, способные осуществить «дворцовый переворот». После следствия по делу «Клубок», когда был снят комендант Петерсон, охрана Кремля оказалась полностью в руках Ягоды. К лету 1936 года кадры оппозиции сконцентрировались и объединились. События следовало форсировать, т. к. деятельность Ежова и подозрительность Сталина могли помешать делу.

Был ли Горький не только осведомлен о заговоре против Сталина, но и вовлечен в него? Таких данных нет ни в переписке писателя, ни в показаниях Ягоды на следствии, ни в перекрестных допросах арестованных. Более того, на допросе 28 декабря 1937 года. Ягода признался, что заговорщики боялись Горького, предполагая, что он может их выдать. По его словам, А. Енукидзе поручил ему «подготовить» смерть писателя: «“При чем тут Горький?” – спросил я. Из ответа Енукидзе я понял следующее: объединенный центр правотроцкистской организации в течение долгого времени пытался обработать Горького и оторвать его от близости к Сталину. В этих целях к Горькому были приставлены и Каменев, и Томский, и ряд других. Но реальных результатов это не дало. Горький по-прежнему близок к Сталину и является горячим сторонником и защитником его линии. При серьезной постановке <вопроса> о свержении сталинского руководства и захвате власти правотроцкистами центр не может не учитывать исключительного влияния Горького в стране, его авторитет за границей. Если Горький будет жить, то он подымет свой голос протеста против нас. Мы не можем этого допустить. Поэтому объединенный центр, убедившись в невозможности отрыва Горького от Сталина, вынужден был вынести решение о ликвидации Горького. Выполнение этого решения было поручено мне через врачей, лечащих Горького» [178]178
   Там же. С. 484.


[Закрыть].

Не будем гадать, все ли истинно в этом признании. Примем во внимание лишь то, что подтверждается фактами. Горького действительно не удалось поссорить со Сталиным. Несмотря на охлаждение отношений после убийства Кирова, писатель по-прежнему поддерживал с вождем деловые контакты. Об этом свидетельствует их переписка, продолжавшаяся до конца мая 1936 года. Кремлевские правители по-прежнему рассчитывали на помощь Горького в проведении реформы гуманитарных наук, пропаганде достижений социализма за рубежом и поддержке новой конституции. Нужна ли была им смерть писателя в этот момент? 3 января 1936 года, поздравляя Горького с Новым годом, Молотов писал: «Желаю Вам здоровья, что особенно необходимо в этом году, обещающем быть очень интересным и важным для нашего дела» [179]179
   Переписка М.Горького и В.М. Молотова. Вступ. ст., подгот. текста и примеч. Л.А. Спиридоновой // М.Горький и его адресаты / М.Горький. Материалы и исследования. М., 2016. Вып. 11.С.42.


[Закрыть]. Устранив писателя, Ягода окончательно разоблачил себя в глазах вождя и жестоко поплатился за это. Арестованный по делу «правотроцкистского блока», он оказался на судебной скамье и признал свою вину в смерти Горького и его сына. Ягода был расстрелян по приговору суда 15 марта 1938 года и не реабилитирован до сих пор.

ВОСПОМИНАНИЯ И ДОКУМЕНТЫ

Сообщение о болезни Горького. Бюллетени о состоянии здоровья

М.А. Семашкина

Сообщение о болезни А. М. Горького

Правда. 1936. № 154. 6 июня

Алексей Максимович Горький серьезно заболел 1-го июня гриппом, осложнившимся в дальнейшем течении катаральными изменениями в легких и явлениями ослабления сердечной деятельности.

А. М. Горький находится под непрерывным и тщательным врачебным наблюдением д-ра Л. Г. Левина и проф. Г. Ф. Ланга.

Бюллетень о состоянии здоровья А. М. Горького

Правда. 1936. № 155. 7 июня

День 6 июня прошел при явлениях резко выраженной сердечной слабости.

Пульс при температуре 37,2 доходил до 120, временами неправильный, с частыми выпадениями.

Воспалительные явления в легких не нарастают.

Начальник Лечсанупра Кремля И. Ходоровский

Заслуженный деятель науки профессор Г. Ф. Ланг

Доктор медицинских наук Л. Г. Левин

Бюллетень о состоянии здоровья А. М. Горького

Правда. 1936. № 156. 8 июня

В состоянии здоровья А. М. Горького за истекшие сутки существенных перемен не произошло.

Температура колебалась в пределах 36,2—36,7°, пульс – 96—120.

Начальник Лечсанупра Кремля И. Ходоровский

Заслуженный деятель науки профессор Г. Ланг

Заслуженный деятель науки профессор М. Кончаловский

Доктор медицинских наук Л. Левин

Бюллетень о состоянии здоровья А. М. Горького

Правда. 1936. № 157. 9 июня

День 8 июня прошел при явлениях значительного упадка сердечной деятельности; пульс доходил до 135 при температуре 37,2°, дыхание – 35 в минуту.

Народный комиссар здравоохранения РСФСР Г. Каминский

Начальник Лечсанупра Кремля И. Ходоровский

Заслуженный деятель науки профессор Г. Ланг

Заслуженный деятель науки профессор Д. Плетнев

Заслуженный деятель науки профессор М. Кончаловский

Доктор медицинских наук Л. Левин

8 июня 1936 г., 23 часа.

Бюллетень о состоянии здоровья А. М. Горького

Правда. 1936. № 158. 10 июня

Температура 9 июня колебалась в пределах 36,4—36,8. Пульс, временами ритмичный, доходил до 120–140 в минуту. В общем состоянии отмечается некоторое улучшение.

Народный комиссар здравоохранения РСФСР Г. Каминский

Начальник Лечсанупра Кремля И. Ходоровский

Заслуженный деятель науки профессор Г. Ланг

Заслуженный деятель науки профессор Д. Плетнев

Заслуженный деятель науки профессор М. Кончаловский

Доктор медицинских наук Л. Левин

Бюллетень о состоянии здоровья А. М. Горького

Правда. 1936. № 159. 11 июня

В состоянии здоровья А. М. Горького за истекшие сутки существенных перемен не произошло. Температура 36,5—37,4, пульс колебался в пределах от 80 до 120 ударов в минуту, временами доходя до 140.

Народный комиссар здравоохранения РСФСР Г. Каминский

Начальник Лечсанупра Кремля И. Ходоровский

Заслуженный деятель науки профессор Г. Ланг

Заслуженный деятель науки профессор Д. Плетнев

Заслуженный деятель науки профессор М. Кончаловский

Доктор медицинских наук Л. Левин

10 июня 1936 г., 23 часа.

Бюллетень о состоянии здоровья А. М. Горького

Правда. 1936. № 161. 13 июня

Температура 12 июня колебалась в пределах 36,9—37,1; пульс – 110–120, правильный.

Гриппозные воспалительные явления в легких продолжаются. Приступов резкой сердечной слабости, наблюдавшихся в предыдущие дни, за последние два дня (11 и 12 июня) не было.

Народный комиссар здравоохранения РСФСР Г. Каминский

Начальник Лечсанупра Кремля И. Ходоровский

Заслуженный деятель науки профессор Г. Ланг

Заслуженный деятель науки профессор Д. Плетнев

Заслуженный деятель науки профессор М. Кончаловский

Доктор медицинских наук Л. Левин

12 июня 1936 г., 23 часа.

Бюллетень о состоянии здоровья А. М. Горького

Правда. 1936. № 162. 14 июня

С утра 13 июня появились симптомы упадка сердечной деятельности. Пульс доходил до 160, очень неправильный, при температуре 37,0. После 3 часов дня деятельность сердца начала восстанавливаться, и к вечеру наступило улучшение. Пульс 108–110, правильный, температура 37,5.

Народный комиссар здравоохранения РСФСР Г. Каминский

Начальник Лечсанупра Кремля И. Ходоровский

Заслуженный деятель науки профессор Г. Ланг

Заслуженный деятель науки профессор Д. Плетнев

Заслуженный деятель науки профессор М. Кончаловский

Доктор медицинских наук Л. Левин

13 июня 1936 г., 23 часа.

Бюллетень о состоянии здоровья А. М. Горького

Правда. 1936. № 163. 15 июня

Симптомы сердечной слабости, появившиеся вчера утром и улучшившиеся во вторую половину дня, возобновились сегодня в 5 часов утра. Пульс при температуре 36,8 доходил до 160 и становился временами очень неправильным.

К вечеру состояние несколько улучшилось. В 22 часа температура была 37,0, пульс – 105.

Народный комиссар здравоохранения РСФСР Г. Каминский

Начальник Лечсанупра Кремля И. Ходоровский

Заслуженный деятель науки профессор Г. Ланг

Заслуженный деятель науки профессор Д. Плетнев

Заслуженный деятель науки профессор М. Кончаловский

Доктор медицинских наук Л. Левин

14 июня 1936 г., 22 часа 30 минут.

Бюллетень о состоянии здоровья А. М. Горького

Правда. 1936. № 164. 16 июня

За истекшие сутки явлений значительного ослабления сердечной деятельности не наблюдалось. Пульс оставался правильным и колебался в пределах 100–112, при температуре 37,1—37,2.

Народный комиссар здравоохранения РСФСР Г. Каминский

Начальник Лечсанупра Кремля И. Ходоровский

Заслуженный деятель науки профессор Г. Ланг

Заслуженный деятель науки профессор Д. Плетнев

Заслуженный деятель науки профессор М. Кончаловский

Доктор медицинских наук Л. Левин

15 июня 1936 г., 23 часа.

Бюллетень о состоянии здоровья А. М. Горького

Правда. 1936. № 165. 17 июня

Ночью и в первую половину дня были периоды значительного учащения пульса, но с 5 часов дня деятельность сердца восстановилась, и пульс до вечера не превышал 100–110 ударов в минуту.

В 22 часа температура 36,7, пульс – 108, правильный.

Народный комиссар здравоохранения РСФСР Г. Каминский

Начальник Лечсанупра Кремля И. Ходоровский

Заслуженный деятель науки профессор Г. Ланг

Заслуженный деятель науки профессор Д. Плетнев

Заслуженный деятель науки профессор М. Кончаловский

Доктор медицинских наук Л. Левин

16 июня 1936 г., 23 часа.

Бюллетень о состоянии здоровья А. М. Горького

Правда. 1936. № 166. 18 июня

Состояние тяжелое. В течение всего дня 17 июня дыхание и сердечная деятельность поддерживались применением кислорода и больших количеств сердечных средств. Температура вечером 37,4, пульс 120, неправильный.

Народный комиссар здравоохранения РСФСР Г. Каминский

Начальник Лечсанупра Кремля И. Ходоровский

Заслуженный деятель науки профессор Г. Ланг

Заслуженный деятель науки профессор Д. Плетнев

Заслуженный деятель науки профессор М. Кончаловский

Доктор медицинских наук Л. Левин

17 июня 1936 г., 23 часа.

Сообщение о смерти А. М. Горького

Правда. 1936. № 167. 19 июня

Центральный комитет ВКП (б) и Совет народных комиссаров Союза ССР с глубокой скорбью извещают о смерти великого русского писателя, гениального художника слова, беззаветного друга трудящихся, борца за победу коммунизма – товарища Алексея Максимовича Горького, последовавшей в Горках, близ Москвы, 18 июня 1936 года.

Медицинское заключение о смерти А. М. Горького

Алексей Максимович Горький заболел первого июня гриппом, осложнившимся в дальнейшем течении катаром верхних дыхательных путей и катаральным воспалением легких. Тяжелая инфекция, как об этом свидетельствовали повторные исследования крови, на почве хронического поражения сердца и сосудов и в особенности легких, в связи со старым (сорокалетней давности) туберкулезным процессом (каверны, расширение бронхов, эмфизема, астма, склероз легких) обусловили с первых же дней очень тяжелое течение болезни. Уже с третьего дня болезни начали выявляться симптомы ослабления сердечной деятельности и – особенно – резкие нарушения дыхания.

Энергичнейшим применением всех средств, могущих влиять на улучшение функций сердечно-сосудистой и дыхательной систем, удалось продержать деятельность сердца до утра 18-го июня. В ночь на 18-е июня Алексей Максимович впал в бессознательное состояние, с 10 часов утра деятельность сердца начала быстро падать и в 11 ч. 10 м. последовала смерть, на 69 году жизни, при явлениях паралича сердца и дыхания.

18 июня 1936 г.

12 ч. 30 м.

Народный комиссар здравоохранения РСФСР Г. Каминский

Начальник Лечсанупра Кремля И. Ходоровский

Заслуженный деятель науки Г. Ланг

Заслуженный деятель науки Д. Плетнев

Заслуженный деятель науки М. Кончаловский

Заслуженный деятель науки А. Сперанский

Доктор медицинских наук Л. Левин

Заключение к протоколу вскрытия А. М. Горького

Смерть А. М. Горького последовала в связи с острым воспалительным процессом в нижней доли легкого, повлекшим за собой острое расширение и паралич сердца.

Тяжелому течению и роковому исходу болезни весьма способствовали обширные хронические изменения обоих легких – бронхоэктазы (расширение бронхов), склероз, эмфизема, – а также полное заращение плевральных полостей и неподвижность грудной клетки вследствие окаменения реберных хрящей.

Эти хронические изменения легких, плевр и грудной клетки создавали сами по себе еще до заболевания воспалением легких большие затруднения дыхательному акту, ставшие особенно тяжелыми и труднопреодолимыми в условиях острой инфекции.

Вскрытие в присутствии всех семи лиц, подписавших «Медицинское заключение о смерти А. М. Горького», произвел профессор И. В. Давыдовский.

История болезни Максима Горького

О. В. Шуган

Это медицинский документ, написанный научным языком, со специфической врачебной терминологией и, возможно, не во всем понятный непрофессионалу. Но без него картина последних дней жизни Горького была бы неполной.

История болезни – голубая тетрадь, сшитая нитками. То, что эта маленькая тетрадка сохранилась и была передана из Лубянки в Архив А. М. Горького в Институт мировой литературы, можно считать редкой удачей. Одним из первых с ней познакомился еще в ФСБ Виталий Шенталинский, который опубликовал фрагменты из нее в «Новом мире» [180]180
   Шенталинский В. Буревестник в клетке // Новый мир. 1996. № 4. С. 171–214.


[Закрыть] в 1996 года, а затем в своей книге [181]181
   Шенталинский В. Рабы свободы. В литературных архивах КГБ. М.: Парус, 1995.


[Закрыть]. Эта история болезни была начата 10 сентября 1930 года, когда писателю было 63 года, его лечащим врачом Левиным, и все записи сделаны его рукой (вопреки мнению Шенталинского, – «исписанная чернилами, разными людьми, порой трудноразборчивым почерком») [182]182
   Шенталинский В. Буревестник в клетке. С. 209.


[Закрыть]. Почерк, действительно, местами трудноразборчив, чернила разные, но автор всех записей один – доктор Лев Григорьевич Левин. Первая сделанная им запись относится к 13 сентября 1931 года. Мы приводим текст рукописи, начиная с 28 мая 1936 года – это первая запись в Истории болезни после возвращения писателя из Крыма.

«Раскроем же историю болезни Горького, – пишет В. Шенталинский, – проследим течение его жизни к неизбежному концу и сравним эту подлинную хронику с той официальной версией, которая отпечаталась в показаниях Крючкова. И сразу же мы наткнемся на явные расхождения. Мы увидим, что правильный диагноз был установлен своевременно, что не раз созывались консилиумы лучших врачей и принимались самые решительные меры для спасения уже безнадежно изношенного и разбитого болезнью организма. Что стоило следствию, если бы оно заботилось об истине, заглянуть в историю болезни?» [183]183
   Там же. С. 209–210.


[Закрыть].

В. Шенталинский называет Историю болезни «документальной хроникой последних дней, часов и даже минут писателя» и придает ей значение решающего аргумента в пользу естественной смерти писателя: «Не хватало для полной ясности истории болезни – теперь вот и она есть» [184]184
   Там же. С. 212.


[Закрыть]. Действительно, в ней, как нам представляется, непредвзято и полно раскрывается течение заболевания. Кроме ежедневных наблюдений лечащего врача Л. Левина проводились постоянные консилиумы с участием М. Кончаловского, Г. Ланга, Д. Плетнева, о чем свидетельствуют их подписи.

Сквозь скупые строки записей Левина проступает мужество и будничный героизм врачей, дежуривших у постели умирающего неотлучно и днем, и ночью. Документ скрупулезно фиксирует по часам и минутам состояние больного – частоту пульса и дыхания, температуру, его питание, анализы. В начале заболевания записи делались один раз в сутки (с 31 мая по 4-е июня), затем, по мере развития заболевания и увеличения тревожных симптомов, Левин начинает вести записи несколько раз в сутки (от 4-х до 8-ми раз) – утром всегда описывает, как прошла ночь. Обычно: «ночь прошла тяжело», «спал мало».

Как только появлялась слабая надежда, это сразу находило отражение в Истории болезни. Мы видим картину борьбы Горького с недугом, упорное сопротивление его сильного организма: как только болезнь несколько отступала, он сразу стремился вернуться к нормальной, активной жизни. Когда к вечеру 14 июня у больного наступило облегчение, он сразу заказал чай, клубнику и цыпленка, а в 1 час 30 мин. ночи Левин радостно записывает в истории болезни: «Без инъекций около 5-ти часов», отмечает, что ухудшений нет, состояние удовлетворительное, а к вечеру 15-го июня Горький настолько окреп, что самостоятельно побрился («не устал» – пишет врач) и настоятельно требовал парикмахера.

Однако роковой исход, как видно из Истории болезни, был предрешен, болезнь сразу приняла очень тяжелый характер и держала писателя буквально в железных тисках все последующие 3 недели, давая лишь кратковременные передышки. Он не мог находиться без кислородных подушек – сразу появлялся цианоз, но их постоянное применение вызывало не меньшие страдания – кислород обжигал легкие и гортань. Только лишь за один день 13-го июня, во время сердечного приступа, потребовалось около 100 подушек кислорода. За 3 дня до смерти, как записал Левин, Горький стал иногда уклоняться, отказываться от кислорода.

Мы приводим все записи полностью, без купюр, поскольку документ, на наш взгляд, представляет интерес именно в хронологической последовательности и целостности. Любые пропуски в данном случае, учитывая запутанную историю вопроса, могли бы быть восприняты как тенденциозная избирательность публикатора, его стремление навязать ту или иную версию смерти Горького.

В Истории болезни подробно описана проводимая терапия, отражен весь перечень лекарств и медикаментов, применяемых врачами. Есть основания полагать, что все без исключения лекарственные средства фиксировались Левиным в Истории болезни. Среди них кофеин, кардиазол, камфара, дигален и лучшее средство на то время – немецкий строфантин (применение которого, кстати, вменялось в вину врачам на процессе 1938 года). Также во время судебных заседаний Плетнева и Левина обвиняли в заведомом «умерщвлении» Горького путем введения огромных доз лекарственных средств (см. с. 374–375). Дозы применяемых лекарств были иногда большими, так как этого требовало тяжелое состояние больного. Увеличивались же объемы вводимых лекарств постепенно, как видно из Истории болезни, и только тогда, когда меньшие дозы не приводили к улучшению, переставали действовать.

Что касается диагностики, сомнения в ее правильности возникли тогда, когда клинический диагноз, указанный врачами, не совпал с анатомическим. Как известно, клинический диагноз – «фиброзно-легочный туберкулез», но профессор Давыдовский, производивший вскрытие, поставил диагноз «грануляционно-гнойный бронхит», а в заключении к протоколу вскрытия записана еще более общая формулировка, что «смерть А. М. Горького последовала в связи с острым воспалительным процессом в нижней доле левого легкого». Таким образом, может показаться, что Горького неправильно или не от той болезни лечили. «Эта мысль, – пишет академик Е. И. Чазов, – проскальзывает, к сожалению, даже в последние годы, например, в интересной по сути монографии А. И. Борохова и П. Г. Дукова. Основываясь на коротком, неполном заключении о смерти писателя, опубликованном в 1936 г., они пишут: “Истина устанавливается или на операции или только на вскрытии, как было, к сожалению, с А. М. Горьким“»[185]185
   Чазов Е. И. Очерки диагностики. М.: Медицина, 1988. С. 28.


[Закрыть]. Эта же мысль встречается в статье о судьбе профессора Плетнева: «Согласно распространенной легенде, – пишет автор, – писатель страдал туберкулезом легких; на самом деле это был хронический гнойный бронхит с бронхоэктазами, пневмосклерозом и эмфиземой легких, что привело к постепенно нарастающей сердечной недостаточности» [186]186
   Тополянский В. Он слишком много знал… О драматической судьбе профессора Плетнева // Лит. газета. 1988. № 24. 15 июня.


[Закрыть]. Как же тогда объяснить слова Д. Плетнева, что «вскрытие до мелочей подтвердило весь прижизненный диагноз?» Так чем же в действительности болел Горький, неужели туберкулез – всего лишь одна из многочисленных легенд-апокрифов, всю жизнь окружавших имя писателя?

«В принципе, – продолжает Чазов, – можно было бы не возвращаться к вопросу о точности диагностики заболевания А. М. Горького, учитывая, что даже при современных методах лечения, не говоря уже о возможностях 1936 г., та патология, которая описана даже в коротком заключении, – нижнедолевая левосторонняя геморрагическая пневмония на фоне хронического процесса в легких – бронхоэктазы, склероз, эмфизема, полное зарастание плевральных полостей – как правило приводит к летальному исходу. Однако речь идет о врачебном диагностическом престиже учителей наших учителей, о престиже нашей медицины, наконец, об истине, которая так важна для нашей профессии». «Попытаемся восстановить истину, – пишет далее Е. И. Чазов. – Прежде всего клиницисты достаточно точно диагностировали нижнедолевую левостороннюю пневмонию, с которой начинался клинический диагноз. Установили наличие бронхоэктазов и эмфиземы легких» [187]187
   Чазов Е. И. Очерки диагностики. С. 28–29.


[Закрыть]. Диагноз, поставленный врачами, был верен, как доказывают специалисты, так как сочетание всех вышеописанных признаков и являло характерную картину туберкулеза. Наконец, абсолютным доказательством наличия туберкулезного процесса у Горького было обнаружение в мокроте палочек Коха (что неоднократно фиксировалось в истории болезни и медицинской карте пациента). Кровохарканье, усилившееся в последние месяцы жизни, подтверждает правильность диагноза. Остается непонятным, по какой причине высококвалифицированный патологоанатом Давыдовский не указал точного диагноза, хотя в описании картины поражения легких он отметил наличие каверн в верхушках легких, что является безошибочным показателем туберкулезного процесса. Не исключено, что заращение плевральных полостей и двусторонние плевральные спайки, отмеченные в протоколе вскрытия, могли быть также следствием туберкулеза. Возможно, осторожность и общность формулировки была следствием страха перед грозящими последствиями точного заключения. Кстати, во время процесса над правотроцкистским блоком эти формулировки диагнозов даже не фигурировали, вершители правосудия не взяли на себя труд вникнуть ни в Историю болезни, ни в заключения медиков.

Эти расхождения дали основания для целой дискуссии о происходившем у писателя якобы хроническом неспецифическом процессе в легких. Тем более, что в последние годы не было бацилловыделения (Давыдовский впоследствии выдвинул идею о возможном существовании «неспецифической легочной чахотки»). Однако «жизнь, развитие медицинской науки, новые методы диагностики разрушили эту концепцию» [188]188
   Там же. С. 30.


[Закрыть].

С другой стороны, врачи и не могли поставить другого диагноза, учитывая характерный анамнез – мать, страдавшая открытой формой туберкулеза, появившееся в молодые годы кровохарканье, изменения в легких. «Все это давало возможность не только русским, но и ведущим европейским специалистам расценивать заболевание как туберкулез» [189]189
   Там же.


[Закрыть]. Успешное многолетнее климатолечение в Италии подтверждало правильность поставленного диагноза – к концу пребывания писателя в Италии туберкулезных палочек у него не обнаруживалось. Это не значит, что писатель вылечился от туберкулеза, а свидетельствует только лишь о трансформации открытой формы туберкулеза в небациллярную.

«По воспоминаниям современников, в последние годы жизни Горький постоянно кашлял и непрерывно курил, часто болел пневмонией; периодически у него возникало легочное кровотечение. Последние годы он жил в Крыму, где у него уменьшалась одышка, и лишь на лето возвращался в Москву. Каждый такой переезд сопровождался очередной тяжелой пневмонией» [190]190
   Тополянский В. Он слишком много знал… О драматической судьбе профессора Плетнева // Лит. газета. 1988. № 24. 15 июня.


[Закрыть]. Что касается курения, в Истории болезни зафиксировано: тяжелый легочный больной, Горький выкуривал в день по 75 папирос (!).

Подводя итоги всему вышесказанному, хотелось бы подчеркнуть, что даже если бы диагноз «туберкулез легких» не был поставлен Горькому, ничего принципиально нового в методике лечения и в выборе лекарственных препаратов не появилось бы. Антибиотики, относящиеся к противотуберкулезной антибактериальной терапии, такие как стрептомицин, фтивазид, ПАСК, применение которых могло бы побороть тяжелую инфекцию, были открыты несколько лет спустя, во время Второй мировой войны, а существующий в то время спектр применяемых средств не мог дать эффективного результата в столь трудном и запущенном случае. Поистине титаническими усилиями врачам удалось продержать деятельность сердца Горького в течение трех недель – с 28 мая до утра 18 июня. Единственно возможным методом лечения была в то время климатотерапия. Естественно, что возвращение писателя в Союз из Италии резко ухудшило его здоровье и привело к неизбежному концу.

В 1984 году авторитетная комиссия экспертов изучала истории болезни Горького и Менжинского (мед. дневники, результаты многочисленных совместных осмотров – Ланг, Кончаловский, Сперанский, Левин). Член комиссии, кардиолог В. Г. Попов, ученик Плетнева, вспоминал: «Наша комиссия не нашла никаких ошибок и вообще ничего криминального ни в ведении больных, ни в назначавшихся им препаратах, ни в дозах применявшихся лекарств и сделала соответствующие заключения. Оказалось, что это заключение представляло собой фактически первую экспертизу историй болезни Горького и Менжинского» [191]191
   Вопросы истории. 1989. № 9. С. 53.


[Закрыть]. Таким образом, обвинения с врачей были сняты, и специалисты подтвердили факт невиновности врачей, которые стали заложниками профессии, жертвами, пострадавшими за свой научный и человеческий подвиг, который они совершали на протяжении всей жизни, спасая десятки и сотни людей.

Особенностью публикуемого документа является обилие латинских слов (названия лекарств, их дозировка, метод приема и др.), которые мы оставляем без комментариев, так как это потребовало бы специальных медицинских знаний и к тому же заняло бы много места. Авторская орфография и пунктуация нами сохранены. Недописанные автором слова дополняются в угловых скобках, неразборчивые слова помечаются <нрзб>.

Примечания

Материалы, связанные с болезнью А. М. Горького, переданы из ФСБ в Архив А. М. Горького и хранятся в одной папке. Там содержатся:

1. Больничный журнал № 631 Кремлевской поликлиники по наблюдению за состоянием здоровья А. М. Горького – 63 листа.

2. Газета «Известия» № 142 от 20 июня 1936 года, посвященная кончине писателя.

3. История болезни, содержащая анализы, заключения о состоянии здоровья пациента, подробные записи о ходе последней болезни, клинический диагноз, копия заключения к протоколу вскрытия тела А. М. Горького – 98 листов.

Пешков-Горький Алексей Максимович

умер 18/VI—36 г [192]192
   Написано синим карандашом наискосок.


[Закрыть].

История болезни

Кремлевская поликлиника Лечсанупра Кремля

28 V 1936

грипп

Вчера А. М. возвратился из Крыма в Москву. Дорогу перенес тяжело, без сна, трудно было дышать.

Сегодня утром была консультация с прф. Н. Н. Бурденко [193]193
   Бурденко Николай Нилович (1876–1946) – основоположник отечественной хирургии нервной системы (нейрохирургии), главный хирург Красной Армии, академик, президент АМН (1944–1946), Герой Социалистического Труда, лауреат Сталинской премии.


[Закрыть] по поводу подагрических болей в левой ноге, расширения вен, застойных явлений.

Рекомендовано: массаж (в области бедра), несколько приподнятое положение конечности, ванны. В остальном состояние относительно удовлетворительное, сердце 14  ¹/₂, тоны достаточно отчетливы, обычные в старых туберкулезных очагах хрипы. Живот вздут.

31 V 1936

Вчера появился насморк, сегодня усилившийся. Небольшое раздражение в зеве. Т утром нормальная, вечером сегодня 37.1. Свежих хрипов в легких нет. Живот вздут. Дан кальцекс, колларгол с адреналином в нос. Dionin + cof. <нрзб> Клизма.

1 VI грипп, бронхопневмония

Ночь спал плохо. Сегодня утром Т – 38.0, вечером 38.0. Пульс – 84–90, правильный. В зеве небольшая гиперемия, много свистящих хрипов, в старых туберкулезных очагах обычные хрипы. Даны банки. Ol. camph. Digalen 2 x 15. Cardiazol 2 x 0,1. При головной б<оли> – pyram. <?> + <нрзб> + Coff.

2 VI 1936 грипп, бронхопневмония

Ночь почти без сна. Т утром 37.7, веч<ером> 38.6. Пульс 81—100, слегка неравномерный. В старых туберкулезных очагах хрипов несколько больше обычного. Слева на уровне угла лопатки немного более звонких хрипов, при нормальном дыхании и неизменном перкуторном звуке. Тоны сердца глухие, сердце – 15. Живот вздут. Стул с клизмой. То же и введение 5,0—40 % уротропина. Digalen. Cardiazol. Ephedrin. Ol. camph. Банки. Кислород. Клизма.

2 VI 1936 18 час.

Консультация с проф. Р. А. Лурия [194]194
   Лурия Роман Альбертович (1874–1944) – профессор 1-го Московского медицинского института, в течение 15 лет возглавлял его первую терапевтическую кафедру, заслуженный деятель науки (1935), один из создателей Института усовершенствования врачей в Москве.


[Закрыть] и доц. Е. Гинзбургом [195]195
   Вероятно, коллега Р. А. Лурия по терапевтической кафедре 1-го Московского медицинского института, приехавший вместе с ним на консультацию.


[Закрыть].

«Грипп, сопровождающийся катар<альными> явлениями в обл<асти> верхних дыхат<ельных> путей. В нижней доле левого легкого имеется небольшой очажок хрипов вокруг спорадически сокращенных мелких бронхов, без изменения характера дыхания и без изменения перкуторного звука. Одновременно с этим эмфизема легких, бронхоэктазия, астматическое состояние и резкие изменения в обоих легких, связанные со старым туберкулезным процессом. Описанное состояние заставляет опасаться возмож<ного> разраст<ания> воспалит<ельного> процесса в легких». Terapia та же. Кислород и adrenalin. Клизма.

Левин

3 июня

Ночь без сна, одышка, общая слабость, Т утром 37.4, вечером 37.2. Пульс 90—100, правильный. Самочувствие с утра плохое, к вечеру несколько бодрее. Пульс в 11 час. веч. 90, правильный. Тоны сердца глухие, сердце – 15. Свистящее дыхание, много разл<ичных> сухих и влажных хрипов. Стул после клизмы обильный. Живот очень вздут.

Мокрота – скудное количество стрептококка, БК и эласт. вол<окон> – нет.

Моча 0,15 % белка, 1–2 гиалин<овых> цил<индра>, 10–15 эритроцитов, 3–5 лейкоцитов.

Кровь 80—4.600.000—0.87

лейк. – 11.450

эоз. – 1. лимф. 10, мон. 7.

нейтр. 82

юные – 1.

палочк. – 24, РОЭ – 45

сегмент. – 57

Terapia – та же. Кислород.

4 VI 1936

Спал мало. Т – 37.0.

Консультация с проф. Д. Д. Плетневым.

Диагноз тот же (грипп, бронхопневмония на фоне старых туберкулезных изменений, эмфиземы легких, бронхоэктазии, миокардита). Положение очень серьезное. Терапия та же – с прибавлением coffein, strychnin и глюкоза в вену.

На ночь – астмолизин. Кислород.

Левин

5 VI 1936

Т вчера вечером – 37.8, пульс 100. Сегодня утром 36.7, пульс при этой температуре – 110, слаб<ого> наполнения и напряжения, с экстрасистолами. Значительная общая слабость. В легких воспалит<ельные> явления не нарастают. Стул с клизмой. Спал несколько лучше вчерашнего, ночью дышал лучше. В моче – 0,36 % белка, немного эритроцитов и гиалин<овых> цил<индров>.