Текст книги "Ровесники. Немцы и русские (сборник)"

В Советском Союзе он работал лишь недолгое время над атомным проектом. В Воронежском университете он получил в 1952 году звание профессора по экспериментальной физике, там же он сочетался браком в 1954 году со своей второй женой Зинаидой, украинкой, с которой он приехал в 1957 году в Ильменау. Ее первый муж погиб на войне против немецкого вермахта. В течение последних лет он обращался к глобальным вопросам человечества, таким как пределы роста человечества, и разрабатывал собственную модель антропогенного потепления на Земле.[10]10
  Arnold, Heinrich: Robert Döpel und sein Modell der globalen Erwärmung. 2. AufL, Ilmenau, 2013.


[Закрыть] Поэтому он энергично выступал за использование ядерной энергии и сравнивал ее противников с «непонятыми гениями, которые одновременно изобрели философский камень и вечный двигатель».[11]11
  Hanle,W.: in: Werner Heisenberg in Leipzig, Berlin, 1993, S. 80.


[Закрыть]

Научные контакты с Советским Союзом

В середине 1960-х годов я осознал пользу довольно трудного для нас, немцев, русского языка, который был обязателен начиная с пятого класса, а также в университете в течение первых двух лет, – в целом примерно 10 лет языкового образования. В каталоге «Новые книги» можно было заказывать русские книги по низким ценам и также по специальности как советских, так и западных авторов в русских переводах. Из-за общеизвестного валютного голода в ГДР западные книги были редки даже в библиотеках и часто не выдавались на дом. Кроме того, русские переводы были тщательно отредактированы экспертами и снабжены примечаниями и дополнениями, в отличие от многих сегодняшних изданий.

Моя первая командировка вела меня в 1970 году в Московский университет им. Ломоносова (МГУ). Мои коллеги из лаборатории оптики в Иене поручили мне привезти от знакомого коллеги из ФИАН (Физический институт Академии наук) лазерные кристаллы. Такой «импорт в кармане жилета» не был чем-то необычным, он был скорее чем-то вроде взаимопомощи при обходе сложной бюрократии. К сожалению, я только частично смог выполнить заказ, так как оба длинных кристалла длиной примерно 70 см разбились в плотной толкотне во время часа пик в метро.

С тех пор я бывал много раз в СССР преимущественно в Москве и знаю вследствие этого академическую общественность достаточно хорошо во всех ее изменениях от Брежнева через Горбачева вплоть до Путина. После 1990 года я узнал, что неоднократно встречал советских ученых, которые работали на «Атомный проект». О них я и хотел бы здесь вспомнить.

Петр Капица

В 1982–1983 годах я почти год был приглашенным ученым (стажером) в Институте спектроскопии АН СССР в Троицке, примерно в 40 км к югу от Москвы. Так как я жил в Москве в студенческом интернате, я ездил только дважды в неделю в институт, а остальное время использовал для посещения других институтов, в большинстве случаев обходя необходимые разрешения с помощью дружественных советских коллег. Одним из моих целевых объектов был знаменитый Институт физических проблем (ИФП) Академии наук. Он живописно расположен на обрывистом берегу Москвы-реки и был построен в 1935 году для Петра Леонидовича Капицы (1894–1984). Этот уже тогда знаменитый физик получил разрешение советских властей на длительную работу в Англии у Эрнеста Резерфорда, всемирно известного специалиста в области ядерной физики. В одно из его регулярных посещений родины Сталин, тем не менее, в 1934 году отказал ему в возвращении в Кембридж. Как возмещение за эту «золотую клетку» Капица получил упомянутый институт. За исследования в области физики низких температур при высоких магнитных полях (сверхпроводимость) он получил в 1978 году Нобелевскую премию по физике.

О его сотрудничестве в проекте ядерного оружия до 1990 года ходило много слухов. Архивы показали, что он хотел работать на руководящей должности и предпочитал собственный советский путь изготовления атомной бомбы. Игорь Курчатов, руководитель общего проекта, не хотел идти ни на какой риск и остановился на американской модели плутониевой бомбы, которая уже была испытана при бомбардировке Нагасаки и документы которой передали НКВД «атомные шпионы», такие как Клаус Фукс. Поэтому Капица ушел из проекта без отрицательных последствий для него и института.

Еженедельный семинар в ИФП, семинар Капицы, был знаменитым в Москве. Ведущие ученые Востока и Запада делали там доклады, и часто происходили серьезные обсуждения. Капица и в восьмидесятые годы следил за научными достижениями. Он ценился всеми не только из-за заслуг в области физики. В 1938 году в апогей сталинских репрессий и показательных процессов он заступился, рискуя своей международной репутацией, за будущего лауреата Нобелевской премии Льва Ландау, который был арестован как «немецкий шпион», и освободил его от Сталина и тюрьмы.

На семинарах Капицы обсуждались также общие темы. Я вспоминаю, например, доклад о «нематериальных» феноменах, которые стали весьма популярны в конце 1980-х годов в Советском Союзе, но при обсуждении были отвергнуты, тем не менее, как псевдонаучные.

Интересно, что Капица долгое время скептически относился к возможности практического использования деления ядра для выработки электроэнергии, так как издержки АЭС должны были превышать энергетическую прибыль (о проблемах конечного захоронения и утилизации отходов тогда еще не думали). Он считал самым важным экологическую проблему и видел энергоснабжение человечества в использовании ядерного синтеза, так как необходимое сырье, водород, находится в распоряжении неограниченно в отличие от ограниченных урановых месторождений для расщепления ядра.[12]12
  Кедров Ф.: Капица. Москва, 1984. 128 стр.


[Закрыть] К сожалению, до сих пор надежды на ядерный синтез технически не осуществились.

Семинар Гинзбурга

Это был самый знаменитый физический семинар в Москве – семинар Виталия Лазаревича Гинзбурга (1916–2009) в ФИАН Академии наук СССР на проспекте Ленина. Этот всемирно известный институт, в котором лауреаты Нобелевской премии Н. Г. Басов и А. М. Прохоров изобрели лазер, был закрытым институтом, т. е. доступ был только с пропуском, заявки которого я хотел избежать из-за бюрократических проволочек. В интернате я познакомился в 1983 году с физиком из Азербайджана, который якобы знал доступ в ФИАН через дыру в заборе. К сожалению, кончилась эта попытка нашим спешным бегством от дежурного, который обнаружил нас. Во время перестройки и позже стало проще, знакомого с пропуском было достаточно, чтобы посетить этот вожделенный семинар, что я и делал неоднократно.

Гинзбург был захватывающей личностью еврейского происхождения с универсальными знаниями. Он оставил фундаментальные результаты в самых различных областях теоретической физики. Когда он уже в пожилом возрасте получил Нобелевскую премию в 2003 году, то лаконично заметил: каждый может стать лауреатом Нобелевской премии, нужно быть только достаточно старым.

Гинзбург играл важную роль при развитии советской водородной бомбы. После испытания первой советской атомной бомбы 29 августа 1949 года американская монополия атомных бомб была сломлена, но советская разведка знала от Клауса Фукса и других из Лос-Аламоса, что в США уже работают над еще более опасным оружием, «супербомбой»,[13]13
  Kojevnikov, A.: Stalin’s Great Science. London, 2004. P. 155.


[Закрыть] в которой используется слияние ядер водорода, тот самый ядерный синтез, который до сегодняшнего дня не удалось использовать для выработки электроэнергии. В ФИАН группа Игоря Тамма (1895–1971), лауреата Нобелевской премии 1958 года, работала над этой проблемой с 1948 года Андрей Сахаров (1921–1989), один из недавних сотрудников этого коллектива, нашел альтернативное решение американской модели Эдварда Теллера. Эта новая система называлась «слойка», то есть взрывной материал был расположен слоями. В. Л. Гинзбург был призван в 1948 году в группу Тамма и существенно помог идеей использовать синтез дейтерия– лития для успешного теста 12 августа 1953 года, опередив американцев.

Гинзбургу это сотрудничество, возможно, спасло жизнь, как он пишет в своих воспоминаниях: «Меня спасла водородная бомба».[14]14
  Вицгин, В.П.: УФН 169 (1999), 1363.


[Закрыть] Он в это время обвинялся в «преклонении перед зарубежной наукой и космополитизме». Развернутая кампания под руководством Юрия Жданова была особенно направлена против евреев и против теории относительности Эйнштейна. Для Сталина, тем не менее, бомба имела наивысший приоритет, поэтому он позволял специалистам в области ядерной физики спокойно продолжать исследования – в противоположность биологам, где псевдоученый Лысенко смог победить генетиков, что нанесло значительный ущерб советскому сельскому хозяйству

Московский университет им. Ломоносова

«Ядерный щит» был важным заданием после войны также и для ученых МГУ. Физический факультет в 1930-е годы подвергся тяжелым репрессиям: декан факультета Борис Гессен в результате ложных обвинений был расстрелян в 1938 году Так как влияние догматических сил усиливалось, лучшие физики, как И. Тамм и другие, покинули университет и ушли к Академию наук, в большинстве случаев в ФИАН, где они могли работать свободнее от идеологии.

Тем не менее этот «ядерный щит» автоматически не функционировал. Документы «Атомного проекта» вскрывают серьезную борьбу между «консервативными» и «современными» учеными. Знаменитые академики А. Ф. Иоффе и П. Л. Капица выражали в письме В. М. Молотову от 11 июля 1944 года большую тревогу по поводу устаревшего обучения физике в МГУ, в частности, против псевдонаучных тенденций (лженауки), которые поддерживались 1-м секретарем партийного руководства МГУ. Даже студенты физического факультета требовали проведения мероприятий для повышения научного уровня: осенью 1953 года 4-й конгресс комсомола факультета послал соответствующее письмо в ЦК КПСС. Вопреки сильному сопротивлению партийного комитета МГУ была назначена комиссия под руководством В. А. Малышева, которая начала улучшение образования в августе 1954 года.[15]15
  Киселев Г. В.: УФН 175 (2005), 1343.


[Закрыть]

В. С. Фурсов в Германии, 1945 год

Эти студенческие протесты – тогда, а также еще и сегодня почти неизвестные – отражали политические изменения в Советском Союзе после смерти Сталина в марте 1955 года и ареста шефа КГБ Берии в конце июня 1955 года как «социальное эхо атомного проекта».

В рамках этих событий был назначен новый декан физического факультета Василий Степанович Фурсов (1910–1998), с которым я познакомился в 1980-е годы. Он закончил в 1951 году МГУ и работал там до 1941 года как физик-теоретик. После участия в войне в рядах Красной Армии он работал с 1944 по 1954 год в лаборатории Курчатова № 2 в Атомном проекте, в конце концов, как его заместитель. С сентября по ноябрь 1945 года он был назначен экспертом в звании майора Красной Армии в советской оккупационной зоне в Восточной Германии, чтобы изучить состояние немецких исследований по созданию атомной бомбы.[16]16
  Фурсов В. С. Физфак MGU. Москва, 2010.


[Закрыть]

Книга В. С. Фурсова «Уран-графитовые ядерные реакторы» на немецком языке

В комбинате № 817 В. С. Фурсов руководил строительством первого промышленного уран-графитового реактора. Книга «Уран-графитовый реактор» появилась также в немецком переводе в лейпцигском издательстве Urania в 1956 году. В июле 1955 года он сделал доклад в Академии наук СССР о мирном использовании атомной энергии («мирный атом»). Это было первое открытое заседание об этом с сообщением в «Правде» от 22 июня 1955 года – до тех пор строго оберегаемая государственная тайна. 2 июля «Правда» сообщила более подробно о советских ядерных реакторах.

Когда я был в Москве, мой друг Владимир Ржевский рассказал мне эпизод о студенте физического факультета, который шел босиком по Красной площади перед Кремлем. Студенту угрожало тяжелое наказание, но декан Фурсов просто уладил дело, поручив профсоюзному руководству, чтобы они выдали деньги на пару ботинок студенту

Поэзия радия

После Октябрьской революции в Советском Союзе с его безусловной верой в прогресс стали модными составные имена, отражавшие дух времени, такие как Владлен (сокращение от Владимира Ленина), например, директора института КАИ в Троицке, моем месте работы, звали Марлен (Маркс-Ленин). Лауреата Нобелевской премии по физике 2000 года, русского ученого Алферова (1930 года рождения), зовут Жорес, по имени руководителя французских социалистов Жана Жореса. Его брата назвали Марксом в честь Карла Маркса. Сыновей называли также по химическому элементу Радием. Мне хотелось бы начать с этого «поэтического» и скорее веселого вступления о радии, чтобы продолжить об уране и о трагических последствиях его использования.

Впервые саксонские и богемские горняки должны были столкнуться с ураном при добыче серебра в Рудных горах, главным образом в Санкт-Иоахимстале, сегодняшнем Яхимове. Это неоднократно описано в литературе.

Менее известно, что Иоганн Вольфганг фон Гете, который часто лечился на западнобогемских курортах, подарил в 1806 году в Карлсбаде (Карловы Вары) русскому поверенному в делах в Германии Генриху фон Штруфе (1772–1851) для его обширной коллекции минералы из Вольфсберга около Мариенбада (Марианские Лазни). Часть этой коллекции находится в музее Ферсмана РАН в Москве.

Александр Ферсман (1883–1945), один из основателей геохимии, учился в университете Гейдельберга с 1907 по 1909 год. Там, в Химическом институте университета Эрих Эблер (1880–1922) изобрел процесс более дешевого выделения радия. Поэтому найденные в 1908 году в Тюя-Муюне урановые руды должны были отправиться осенью 1914 года в Гейдельберг для переработки. В июле 1914 года они уже находились в Петербурге, ожидая транспортировки, но начавшаяся Первая мировая война в начале августа 1914 года внезапно прервала этот преисполненный надежд проект немецко-русского сотрудничества в области радиоактивности.

Драма урана

«Мирно-поэтический» характер радия превратился внезапно в «воинственно-драматический», когда в конце 1938 года в Берлине Отто Хан и Фриц Штрассманн обнаружили расщепление ядра. Уже в начале 1939 года обсуждались военные возможности цепных ядерных реакций, основанные на расщеплении изотопа урана и-235. Во всех крупных странах работали над «проектом атомных бомб» – в Германии, США, Англии, Франции, СССР и в Японии.

Лауреат Нобелевской премии Клаус фон Клицинг на выставке «От эталона метра к атомным часам» в Тюрингии, август 2012 года

Во время 2-й мировой войны это коснулось также и маленького Роннебурга, уже не бывшего радиевым курортом, так как он был окончательно закрыт в 1935 году. Туда летом 1943 года из Шарлоттенбурга было перенесено знаменитое Физико-техническое имперское ведомство (ПТР), основанное в 1887 году Германом Гельмгольцем в Берлине, чтобы укрыться от бомбардировок столицы союзниками. С моим коллегой профессором Юргеном Мюллером я был куратором представительной выставки «От эталона метра к атомным часам. Вайда ставит масштабы» с марта по ноябрь 2012 года в Вайде, где находилось перемещенное основное помещение Физико-технического ведомства. К этой выставке в Брауншвейге появилась соответствующая книга: «ПТР в Тюрингии», в сообщениях Физико-технического федерального ведомства (ПТБ) № 1 (2013).

Профессор Корнелиус Вайсс с докладом на симпозиуме в Роннебурге, октябрь 2012 года

Основная часть ПТР находилась в Вайде, но места в этом восточнотюрингском маленьком городке было недостаточно. Поэтому отделение V атомной физики и физической химии разместилось в Роннебурге. Симпозиум 10 октября 2012 года был посвящен этим событиям, причем выступали также и свидетели этих событий. Первым лицом симпозиума был профессор доктор Корнелиус Вайсс, ставший ректором Лейпцигского университета после объединения Германии в 1990 году, отец которого доктор Карл-Фридрих Вайсс был руководителем отделения V ПТР в Роннебурге.

Корнелиус Вайсс, тогда двенадцатилетний мальчик, вспоминает в своей книге «Трещины во времени» о полониевом цехе его отца – превращенном в химическую лабораторию курзале. В апреле 1945 года 21,8 г радия стоимостью примерно 2 млн долларов были сначала помещены в одной из штолен около Роннебурга и позже закопаны Карлом-Фридрихом Вайссом в баварском курорте Тётц с тем, чтобы они не попали в советские руки. Вайсс с приключениями вернулся в Роннебург, когда уже наступил конец войны и туда зашли не советские, а американские войска. После допросов офицерами тайной полиции США он привел их к тайнику в курорте Тётц и выкопал радий. «Поэзия радия» закончилась, так он был вывезен в США и использован в проекте Манхэттен для атомного оружия.

Фридрих Гоутерманс (1903–1966), один из самых привлекательных ученых, прибыл в Роннебург в 194А году из Берлина. Его драматический жизненный путь между Востоком и Западом отражает перелом в европейской истории в середине XX столетия, который побудил меня провести собственные расследования, так как они тесно связаны с немецко-советскими научными отношениями в 1930-е годы.

С 1919 по 1921 год Гоутерманс посещал «свободную школьную общину» в отдаленном маленьком местечке Викерсдорф в Тюрингском лесу – реформаторский педагогический интернат с либеральным воспитанием, образец для других гимназий Германии. Здания школы сохранились, хотя учреждение закрылось в 1991 году.

С 1935 по 1937 год Гоутерманс как коммунистический немецкий эмигрант работал в Харькове в Украинском Физическо-техническом институте (УФТИ) с директором Александром Лейпунским. В советском атомном проекте он стал позже лабораторией № 1. Гоутерманс сотрудничал с различными советскими учеными, в том числе с Игорем Курчатовым, который руководил тогда знаменитой лабораторией № 2 в Москве. Почти исторический казус, что он интенсивно исследовал там качества висмута под обстрелами нейтронов – элемент, которым спустя 10 лет назовут советско-германское урановое предприятие.

Александр Лейпунский после войны был ответственным за программу ядерного реактора на быстрых нейтронах. Я занялся биографией его сестры, Доры Лейпунской, о которой более подробно в статье.[17]17
  Bussemer, P.: Dora I. Leipunskaya, in: Women in Industrial Research, ed. by Renate Tobies. R 159–178. Stuttgart, 2014.


[Закрыть]В атомной программе СССР она работала над изготовлением плутония.

Фридрих Гоутерманс был арестован в 1937 году НКВД как «немецкий шпион», подвергся пыткам на допросах. После заступничества ведущих ученых, таких как Нильс Бор, он после подписания в августе 1939 года пакта о ненападении с гитлеровской Германией был доставлен в 1940 году в Германию и там снова арестован уже как коммунист. Убежденные противники национал-социалистического режима смогли найти ему место в частной исследовательской лаборатории Манфреда фон Арденне (работал после 1945 года в Сухуми в советском атомном проекте над разделением изотопов), где он занимался ядерными цепными реакциями и предложил плутоний как способный к расщеплению материал. При этом, очевидно, пригодились его данные во время пребывания в УФТИ в Харькове.

При посещении этого института в сентябре 2012 года я смог видеть еще здание с квартирой Гоутерманса, которое находится сегодня вне все еще закрытого института. Однако ранее такой знаменитый УФТИ, в котором в 1930-е годы были сделаны значительные открытия, находится в достойном сожаления состоянии с несколькими пустыми и разрушенными зданиями – он слишком плохо финансируется украинской Академией наук.

Один свидетель в Роннебурге мне сообщил, как он десятилетним мальчиком встретил знаменитого Гоутерманса на вокзале и видел, как тот в конце войны в 1945 году в отчаянии подбирал за неимением табака окурки, так как ученый был страстным курильщиком. Он жил со своей второй женой в маленькой квартире в Роннебурге. Дом еще сохранился. Его сын Питер родился в 1944 году в Гере.

При подготовке упомянутой выставки ПТР в Тюрингии я наткнулся на интересный, до сих пор неизвестный случай нашего общего прошлого. В сообщениях ПТБ я описал его: «Мария Ф. Романова – немецко-советские научные отношения до и после войны» и в расширенной английской версии.[18]18
  Women in Industrial Research. Р. 201–212. Stuttgart, 2014.


[Закрыть] Мария Романова работала после Октябрьской революции в Ленинградском оптическим институте под руководством Дмитрия Рождественского и была командирована в 1920-е годы в ПТР в Берлин для работы там над оптическим определением метра как единица длины. Там она познакомилась с Августом Веттауером, который занимался аэрофотоснимками и прибыл в 1943 году в Вайду. После конца войны оба встретились там снова, где Мария Романова как советский офицер инспектировала немецкие лаборатории. Она выступила в защиту Августа Веттауера, так что он смог продолжить работу в университете Йены. Дочь Веттауера, в то время еще девочка, до сих пор благодарна госпоже Романовой за эту помощь.

Послесловие

После атомных катастроф в Чернобыле в 1986 году и в Фукусиме в 2011 году неограниченная вера в прогресс с атомной энергией абсолютно непонятна нам сегодня. Но мы не должны забывать, что вопрос, какую роль будут играть атомные электростанции в энергоснабжении будущего, остается открытым. Лауреат Нобелевской премии по физике Роберт Б. Лафлин пишет: «Мир будущего не будет свободен от атомной энергии, хотя не ясно и зависит от будущих событий, какую долю займет энергия атома».[19]19
  Laughlin, R. B.: Der Letzte macht das Licht aus. Die Zukunft der Energie. München. 2012, S. 111.


[Закрыть] Даже в многострадальной Японии большинство реакторов должны снова войти в ближайшее время в сеть. Великобритания даже получает за запланированный реактор в Хинкли-Пойнт субсидии в двузначной миллиардной сумме от Европейского сообщества. С точки зрения многих британцев, атомная энергия вносит важный вклад в охрану климата, что представляет явную противоположность преобладающему мнению в Германии с ее предполагаемым выходом из ядерной энергии до 2025 года.

Если с высоты сегодняшних знаний оглянуться на послевоенную историю, то выяснится, как знаменитая формула Эйнштейна E = mc², реализованная при расщеплении ядра, повлияла на нашу жизнь. Борьба

Советского Союза за атомное равновесие с США была мотором для развития научных и технических проектов в «Атомном проекте» и вне его. Уже вскоре после атомных бомбардировок на Хиросиму и Нагасаки в США в августе 1945 года началось стратегическое планирование использования этого оружия против прежнего союзника Советского Союза. Разумеется, тогда еще американские запасы атомных бомб были слишком малы: в 1946 году США создали 9 бомб, в 1947 году – 13 и в 1948 году – 5619. Даже знаменитый математик Джон фон Нейман, один из изобретателей современного компьютера, рекомендовал американскому правительству первыми использовать ядерное оружие против СССР.[20]20
  Holloway,D.: Stalin and the Bomb. New Haven, 1994


[Закрыть]

Необходимое сотрудничество между советскими и немецкими горняками воплотилось в работе СГАО «Висмут», похожее сотрудничество имелось также в науке и между университетами. После конца ГДР и объединения с ФРГ в 1990 году большая часть этих продолжительных отношений прекратилась – лишь немного восточных немцев вопреки пятилетнему, вплоть до десятилетнего, обучению русскому языку владеют им.

Но от истории не уйдешь. В Государственном историческом музее Москвы и в Новом музее Берлина происходила в 2012/2013 гг. большая выставка «Русские и немцы. 1000 лет искусства, истории и культуры» под покровительством президентов Владимира Путина и Иоахима Гаука. При этом речь не шла преимущественно об истории государственных отношений наших стран, а больше о людях – русских и немцах.

Одна статья в каталоге несет заголовок: «Упущенная дружба. К советскому присутствию в общественной жизни Советской оккупационной зоны и ГДР».[21]21
  FAZ vom 11. Oktober 2014, Interview mit George Dyson.


[Закрыть] Там указывается, что в 1988 году в Обществе немецко-советской дружбы было 69 млн членов, хотя, может быть, только на бумаге, чтобы подтвердить минимум «общественной активности». К сожалению, там не упоминается СГАО «Висмут», где такая дружба была не только на бумаге, а вытекала просто из ежедневной общей работы на поверхности и под землей.

Девиз официального немецкого Года в России и Года России в Германии в 2012/2013 годах звучал: «Германия и Россия – вместе строить будущее». Пусть этот девиз останется и для ровесников – воспоминания о совместном общем прошлом должны стать импульсом для общего будущего модернизированного немецко-русского партнерства согласно русско-европейским отношениям и вопреки всем краткосрочным отступлениям. Холодная война должна остаться в прошлом, и «руда для мира» должна поддерживать баланс сил между Западом и Востоком как основу стабильного мирного порядка в Европе и мире.