Текст книги "Война. Блокада. Победа! «память моя блокадная…»"

Малыш прижался к материнскому плечу и разрыдался.

– Мама, зачем люди делают войну?..

2 сентября 1943 года

Солнечно… В саду уже опадают жёлтые листья. Маки на огороде сорваны – блекнут стебли. Побродил по саду… Чувствую себя неважно – опять неприятные приступы слабости.

С. К. поехала в Шлиссельбург зарисовать места боёв и крепость Орешек…

Написал листовку «Правда о Таганроге». Обдумываю другую: «Твоё будущее»…

Днём прошёлся по городу. Изумительный осенний солнечный день… Нева, как всегда, несказанно прекрасна. Летний сад, – разбиты верхние окна в Домике Петра. На гранитных колоннах ограды стёршиеся, почти истлевшие от дождей и ветров воззвания 1941 года. Они уже в прошлом, в истории… Ещё немного, и они исчезнут. Некоторые из них, может быть, сохранятся в музеях.

Щемит сердце: пустынность, разрушения… И, контрастом, сверкающее солнце. Увидел с Надеждинской вершины деревьев сада и светло-жёлтый фасад дома, где я жил с 1908 года. Вспомнил свой побег на войну; дела гвардейцев в 1916-м: удар 15 июля на Стоходе, атаку нашего «железного» 4-го батальона лейб-гвардии Егерского полка… Какая старина!

Вечернее солнце ослепляло. Как обычно, на Невском меня обступили образы прошлого, воспоминания. Всё сместилось… Нет, каждая прогулка по Ленинграду для меня – боль, грусть… Сегодня так отчётливо вспомнил отца, прогулки с ним, его рассказы…

Вечером, по радио. – Взяты Сумы… Успешное наступление на Смоленском направлении; продвижение по северной Украине: взят Кролевец. В Донбассе взяты Лисичанск и Ворошиловск… На берег Азовского моря вышли наши авангарды. Есть сведения о взятии Мариуполя. Успехи крупные!..

7 сентября 1943 года

Осень – по утрам очень холодно…

Написал листовку «Что произошло на Юге» (сжатый обзор побед Красной Армии на Украине и в Донбассе)…

Работая, уясняешь и себе сущность операций на Юго-Западном и Южном фронтах.

Был Тарасенков:

– Прочёл твою пьесу. Поздравляю. Это какой-то новый Вишневский. Не романтик, а реалист, умудренный войной… Да – это наше, пережитое.

Противник забрасывает Н-ский УР[95]95
  УР – укрепленный район.


[Закрыть] своими листовками (в ответ на наши), но фашистская пропаганда очень слаба. У нас она часто замалчивается, а нужно писать о ней в газетах, объяснять в беседах и смело, упорно вести контрпропаганду.

Написал ещё пять листовок: «Известно ли вам?» (обзор военных и экономических бед Германии); «Обещания Гитлера» (кто за них будет расплачиваться); «Положение в Германии» (сентябрьский обзор); «Размышления у карты Восточного фронта» (направил мысли немцев на вероятные охваты и окружения их на Севере и Юге) и «Знаете ли вы?» (некоторые политические и военные новости)…

Прошёлся по городу… Последние события, победы, цикл восстановительных государственных мероприятий, – меняют и моё восприятие города. Ловлю себя на ощущениях нормализации жизни. Немцы – это уже только помеха. Всё внутренне вырешено! Народ уже проектирует будущее.

Вечером написал новую радиоречь – обзор для немецких моряков об итогах четырёх лет войны на море. Первая моя речь к ним – уже пошла в дело…

8 сентября 1943 года

Сегодня должен подготовить черновик очерка о молодёжи Ленинграда. Тема меня волнует. Взять её надо – в национально-историческом и морально-партийном плане, широко.

В Южной Италии 8-я английская армия заняла город Пальми. Продвижение союзников идёт, очевидно, без боёв!..

Радио, в 7.20 вечера. – Войска Южного и Юго-Западного фронтов освободили Донецкий бассейн и взяли областной город Сталино… Таким образом, Красная Армия отбила и вернула Родине важнейшую угольную и промышленную область страны! В Москве, в 8 вечера, – салют! Двадцать залпов из двухсот двадцати четырёх орудий…

В 9 вечера звонок из Пубалта:

– Товарищ Вишневский, Италия безоговорочно капитулировала!

Это колоссальная новость! Это может быть фронтом по реке По. (Прочесть Энгельса: «По и Рейн».)

Написал статью о Донбассе для «Ленинградской правды», для КБФ и короткую заметку в «На страже Родины».

Возбуждённость… Выход Италии из войны может повлечь крах Германии в 1943 году, если, конечно, союзники не прохлопают открывающиеся возможности. Стратегическое окружение Гитлера начинает перерастать в оперативное. Теперь нервы у фашистов, пожалуй, сдадут!

9 сентября 1943 года

В 11.30 утра, по радио. – Италия капитулировала, она приняла все условия СССР, Англии и США. Итальянский флот идёт сдаваться в английские и русские порты. Итальянская армия прекращает военные действия против союзников, но «будет реагировать на враждебные действия с каких-либо других направлений…», то есть со стороны Германии. Все итальянцы, борющиеся против фашистского агрессора, получат помощь от Объединённых наций.

Ура! Вот так, в одно прекрасное утро мы узнаем о разгроме гитлеровской Германии.

В 1918 году разгром немцев начался в сентябре с выхода из строя Болгарии, в октябре – Австро-Венгрии, затем 8–9 ноября 1918 года – Германии. Но, конечно, повторений и аналогий не будет – борьба сложнее…

Вечером, по радио. – Взят Бахмач – важнейший железнодорожный узел и решающий опорный пункт немцев на Киевском направлении. Салют Москвы!

Я любил колесить по стране, наслаждаться её неизмеримыми пространствами, её многообразием. А сейчас нельзя куда-то помчаться, «окунуться в мир»; нет былого ощущения пространства, полёта. Не могу отделаться от ощущения блокады – сидит, проклятое! Но как мы потом рванём! Как надышимся ветрами морей и степей! Сколько будет написано, сделано!

Вечером, из репродуктора – московский концерт. Его заглушает гул самолётов… Вспышки, – это бьёт наша тяжёлая артиллерия. Долгие громы канонады.

К полуночи, по радио, бои на Киевском, Мелитопольском и Запорожском направлениях.

16 сентября 1943 года

Дождливо, осеннее. Падают листья…

В 10.30 пошёл в Пубалт… Поработал. Взял последние бюллетени…

«Кронштадт» идёт в Москву в ПУ ВМФ – с письмом издательства, в котором говорится: «Рукопись утверждена Ленинградским горкомом и сдана в набор. Просим как можно скорее дать свою визу».

Лениздат готовит издание «Слова о полку Игореве», – «Сказание о погибели земли Русской», которое надо по сути именовать «Сказание о величии земли Русской», ибо оно связано с Александром Невским, с Задонщиной и т. п.

Хорошо! У нас подымают всю русскую историю. Надо её очистить от всяких чуждых влияний, ограничений романовской династии и т. д… Брать всё от истоков славянства до Ленина.

В 7.40 вечера, по радио. – Штурмом взят Новороссийск… Награждение частей Северокавказского фронта и кораблей Черноморского флота. Салют Москвы и Черноморского флота!

Шаг к Крыму!

Звонок из «Правды» – просьба дать отклик на взятие Новороссийска. Тут же сел писать… Вспомнил Новороссийск, Гражданскую войну, молодость – зажёгся, написал…

Звонок из «Ленинградской правды»: та же просьба.

Ещё сообщение по радио, но плохо слышно. – Войска Центрального фронта форсировали реку Десну, взят Новгород-Северский. Видимо, наши прорвались в сторону Белоруссии, в сторону Гомеля (река Снов – не препятствие). Ломаем «Восточный вал»…

Всё время звонки из газет и пр. Завтра в 19 часов в ДКФ – морской митинг о Новороссийске. Начпубалта поручил мне выступить…

17 сентября 1943 года

Весь день пишу листовки для 7-го отдела Политуправления Ленфронта. Подбираю новые материалы, факты; пишу с огромной внутренней устремлённостью. Надо внушать немцам: «Война проиграна, фронт на две трети сломлен, остальное тоже доломаем и в том числе группу «Норд» под Ленинградом. Бежать до Восточной Пруссии зимой, под градом ударов – трудно, да и это не спасение, ибо с Центрального фронта наши части войдут в Польшу и, освободив её, закроют вам на Висле все пути отступления – отрежут ваши части. А сами пойдут дальше». Надо внушать беспокойство, тревогу, заставлять их думать о зиме, о тяжёлых перспективах.

Залпом написал шесть листовок…

Получил бюллетень ПУРККА, № 6 (об опыте летних боёв) и свежие материалы, отобранные у пленных: письма и пр. Затребовал трофейные газеты, взятые в последних боях.

Поехал с С. К. на митинг.

Зал Революции (в Военно-морском училище) – полон. Выступил Герой Советского Союза, командир торпедных катеров, капитан 3-го ранга Осипов, – сипловатый боевой малый:

– Что черноморцы – молодцы, это точно, но и у нас бригада торпедных катеров – будь здоров! Больше сорока кораблей противника уже потопили. Мелочь – транспорта,́ лайбы и пр. – не считаем.

Встретил лётчика капитана М. (он отдыхал со мной в июле 1942 года под Всеволожском).

– Как живём?

– Ничего. Опять был ранен. Фрицы меня на «яке» подбили, но и я два их самолёта сбил ещё в феврале. Летаем над заливом как хотим. Теперь воздух наш.

Милый, тихий парень, – кадровик и работяга. На груди – три ордена «Красного Знамени». Хорошо говорил…

Выступил и я, взял аудиторию с места (весь я в последние дни взбудоражен): «Происходит нечто грандиозное, – а наши сводки так деловито-скромны. Идёт разгром Гитлера – один на один, без «Вторых фронтов». И мы свои зубки показываем и врагам и «друзьям»… Слышен аж треск гитлеровского фронта, взламываем его от Смоленска до Новороссийска». (Бурные отклики в зале.)

Дал и некоторые обобщения…

Видишь перед собой монолитный зал наших военных – здоровяков и понимаешь сам ещё глубже, в чём мощь России: это расчёт на наши резервы, на дух народа, на феноменальную силу миллионов разгневанных людей, которые воюют за свою народную власть, за свои идеи, за своё счастье. Нам есть за что бороться!

Словом, митинг был флотский!

Радио. – Взяты Брянск и Бежица, разгром шести немецких дивизий!

Прослушали радио, и начался хороший концерт. Несколько ярких номеров и лирических, и бурно динамических, и юмористических…

Потом редактор «КБФ» увёз меня к себе в редакцию:

– Напиши отклик на Брянск – Бежица, хоть десяток строк!

– Согласен, поехали…

Написал что-то около полосы, а полоса у них 8–9 страниц на машинке. Прорвало, – мысли о наступлении, о перспективах, о Балтфлоте, который пойдёт вперёд по первому приказу. За нами долг: Усть-Луга, Нарва, Таллин, Ханко, Балтийский порт, Рига, Виндава, Либава, Паланга. До пограничного столба и, может быть, дальше. Пусть печатают. Бодро, взволнованно на душе… Вот русский медведь и дерёт шкуру Гитлера! А не лазь в Россию!!

В газетах. – Крупные награждения ряда наркоматов за строительство Северо-Печорской железной дороги (1847 километров), волжских дорог на правом берегу. Награждены интенданты Красной Армии за хорошую подготовку зимнего обмундирования (очевидно, на зиму 1943–1944-годов).

18 сентября 1943 года

Сероватый день. Листья желтеют всё больше, опадают всё быстрее. С дубов осыпаются жёлуди – их подбирают дети…

По радио передают мою статью – политический обзор – «Небо России в зарницах» из КБФ.

Написал предложение 7-му отделу осветить деятельность Гитлера и всего фашистского руководства с точки зрения немецких законов. Уголовный анализ даёт неожиданный эффект…

Работа 7-х отделов Красной Армии и Флота приобретает всё больший размах. Улучшается техника радиовещания, применяются всевозможные агитмины и агитснаряды… Методы становятся всё гибче, формы разнообразнее. Хорошо!..

Два дня части Ленфронта вели наступление на Синявинские высоты… Рывок был сделан хорошо: высоты нами были захвачены. Но ураганным огнём и отчаянной контратакой немцы их снова отбили.

Настроение на Ленинградском фронте не радужное…

Тяжелейший участок фронта. Надо готовить удар ещё основательнее.

В 11 вечера, по радио. – Крупные продвижения на Киевском направлении, взят Миргород; на Запорожском и Мелитопольском – взяты Ногайск и Верхний Токмак; на Днепропетровском – Павлоград. Наши части в десяти километрах от Чернигова. (Записываю главное.)

19 сентября 1943 года

По радио передали послание Рузвельта. – Главное внимание – Тихому океану…

Едем! У меня чемодан и портфель, у С. К. – чемодан и макет «У стен Ленинграда».

Лунная ночь… Мой Ленинград, – как тяжело уезжать! Ведь я чую – события грянут вот-вот!..

Октябрьский вокзал; милиционеры; освещённый вестибюль, нас ждут провожающие. Поезд отходит с той же платформы, с которой отходил и до войны. В вагоне толчея: пассажиры, носильщики… Но всё быстро «утрамбовывается». Последние рукопожатия, поцелуи…

Отправление!

Хороший ход, потом остановка: переходим на обратный путь[96]96
  Временный обходной путь.


[Закрыть] – через Неву.

В 2 часа ночи – Шлиссельбург. Едем по «коридору». Пока нет обстрела, поезд затемнён.

Лежу в раздумии… Что ждёт нас в Москве?

10 декабря 1943 года

За Будогощью… Снег. Болотный район России. Временами вдоль железнодорожного пути окопы, большие воронки, следы боёв и налётов. Через полгода-год и следов не останется.

Ты всё та же, та же – моя Россия! Как и в 1914–1917-м, на полустанках очереди за кипятком. Санитарные поезда с усатыми санитарами и девушками-санитарками. Фураж, ящики с боезапасом, воинские эшелоны. Разрушенные дотла вокзалы…

Проводник разносит «кипяток», умудряясь держать в одной руке четыре стакана:

– Когда поезд делал первые рейсы, отпускали на человека по три бутылки пива и бутерброды, а теперь только по одной бутылке, и вот кипяток без заварки. Постельное бельё, извиняюсь, только на нижние места. На верхние не полагается, пока не хватает.

– Доедем, не беда!

В вагонах чисто – всё блестит. Проводник приносит «Книгу отзывов». С. К. и я пишем несколько хороших слов.

Не верится, – едем в Москву!

Вечером поезд вышел на Октябрьскую железную дорогу – на прямую трассу!

[Москва – Берлин – Москва]
Из майского дневника 1945 года

Взят Берлин!.. Обдумываю – как описать это. Нужен очерк в «Правду», но что втиснешь в семь-восемь страничек? Прощаюсь с товарищами, благодарю за оказанные мне честь и доверие.

Еду к себе, на Вальдштрассе, 35.

Помылся, побрился. Хожу по саду… Внутри что-то нервное, огромное – и ощущение близкого мира, и своё, личное. Как я приеду в Москву? Что будет там?..

Очерк в «Правду» готов.

Зовут обедать. Все – за столом. Чуйков[97]97
  Василий Иванович Чуйков (1900–1982) – советский военачальник. Маршал Советского Союза (1955). Дважды Герой Советского Союза (1944, 1945).


[Закрыть] встаёт мне навстречу. Все взвинчены, все устали, но бодры.

Чуйков расстегнул ворот… Он внутренне удовлетворён. Поднял бокал, говорил от души о своём пути от Сталинграда до Берлина, о своей боли за всё пережитое Россией, о партии… Целует боевых друзей, подходит ко мне:

– Всеволод, ты всё пережил вместе с нами. Руку.

Крепко обнялись…

Ждём приказа о падении Берлина. Беседы… Они несколько сумбурны, но это так естественно для людей, вдруг остановившихся с бешеного хода!

По дороге отправил в Москву две телефонограммы). Всюду веселятся, всюду русские пляски, песни, музыка.

(Не расстаюсь с блокнотом и на ходу, почти по инерции, продолжаю записывать всё – каждое мгновение.)

Пьём чай, уже все трезвы. Сидим до 2 часов ночи.

Нужен отдых, у всех переходное состояние: некоторые веселы, другие задумчивы…

Иду спать. Мне, как всегда, неприятна эта спальня с чужим запахом и перинами. Тут жили нацисты. Вот их «барахло», фотографии, книги, партийные значки…

3 мая 1945 года

Надо начинать новый этап жизни. Проблем будущей жизни много…

Едем осматривать город… Немцы молчаливы, ждут… Многого ещё не знают. На руках – белые повязки…

Прорезаем город от Иоганнесталя до центра. Разрушения грандиозные. Помимо бомбёжек союзной авиации, и мы закатили в город достаточно снарядов. Удар большой силы! В город вошло несколько наших армий!..

Вчера все стихийно устремились к взятому, наконец, рейхстагу…

Бурление… Шальные салюты в воздух и везде пунцовые знамёна, флаги… Немцы сбрасывали в последние дни боезапас берлинскому гарнизону на красных парашютах; они повисли кое-где на деревьях.

На Коллоне победы – наш флаг!

Всюду разбитые бойницы, фашистская рвань, «фаусты», мины, ящики с патронами. Идут (часто и без конца) группы военнопленных.

В очередях за водой стоят немцы с белыми и голубыми эмалированными вёдрами.

Берлин – в пыли. Всюду, всюду – рыжая пыль. Мчится поток наших машин, подвод. Сигналы, крики… За рейхстагом, к северу, добивают каких-то застрявших в домах «фаустников». Далёкие орудийные выстрелы, порой – пулемётные очереди.

Общее ощущение – грязь, пыль, хаос, дымы, руины, разрозненные группы берлинцев и военнопленных, сожжённая и брошенная в парках и на улицах техника…

Тотальный разгром – результат последнего штурма.

Наши тяжёлые орудия били прямой наводкой. Прямые попадания в немецкие батареи. Есть полностью убитые немецкие расчёты. Все теоретические и практические нормы опрокинуты: автоматная стрельба – из окна в окно; орудия ломали дома с пяти-шести выстрелов! Части «СС» и некоторые другие, несмотря на объявление капитуляции, отстреливались до последней минуты. При общей оценке нельзя не признать: «Да, дрались немцы здорово, но устоять перед нашей мощью – не смогли».

Теперь вопрос – в немедленной борьбе за душу немецкого народа, за организацию Германии. В нашем ведении – Берлин и огромная германская территория. Мы должны накормить немцев, организовать их экономику, духовно-политически направить их жизнь. Нельзя их отдать на расправу англо-американскому капитализму! Это все понимают.

Мы в канцелярии Гитлера. Ну, ты, мнивший себя повелителем мира, что осталось от тебя? – Тлен!

Во дворец твой всажены сотни снарядов, главный подъезд снесён. Бронзовый фашистский орёл изрешечен пулями, все стёкла вылетели, потолки проломлены. Сюда постучался уральским грозным кулаком русский солдат.

От твоей канцелярии остался только бумажный мусор! Валяются в пыли рыжие папки докладов и подписанных, но не отосланных приказов. Сейфы и шкафы распахнуты настежь… На полу валяются брошенные бежавшими нацистами членские билеты. И надо всем этим стоит наш часовой – стрелок, парень из России!

Пришла победа! В копоти, в пыли, в крови предстала она нам!

Советское алое знамя вьётся над рейхстагом! У его разбитых стен толпятся смешанные группы бойцов, офицеров, генералов. Встречи друзей: фотографирование, киносъёмки. Весь рейхстаг – в надписях. На правой стороне (на цоколе колонны): «И наши снаряды попали в рейхстаг. Лейтенант Елютин. Гвардии старший лейтенант Пилипенко». Рядом другая: «11 ч. 30 м. 30/IV – 45. Солпиненко, Царапкин, Шепелёв». Ещё надпись: «Мы из Ленинграда». Ещё: «Мы из Сталинграда». (Вспомнилось – «Мы из Кронштадта».) Всё здание с зияющими пятиметровыми пробоинами покрыто русскими солдатскими надписями.

Едем в танковую армию Катукова. Под проливным дождём пересекаем весь город и через увешанный белыми флагами Шарлоттенбург – к норд-весту. Всюду наши регулировщицы.

Шофёры так ведут машины, будто ездили по Берлину по крайней мере полжизни!..

После беседы с членом Военного совета танковой армии едем обратно и часов в 6–7 проезжаем через Бранденбургские ворота.

Отель «Алдон» – в нижнем этаже дым, что-то ещё горит. Раненые немцы, – их тут до семисот человек. Врачи, сёстры… Тяжелораненых вынесли на улицу. Беседую с начальником госпиталя. Он жалуется на недостаток продовольствия, воды и т. д. Наведём порядок.

Едем на Унтер-ден-Линден – к музею, памятнику Вильгельму I и опять – через центральные кварталы, через Шпрее – к себе, в штаб.

У меня – как и у всех – начинается реакция… Меня все сильнее тянет в Москву. В ближайшие дни улечу туда. Главное сделано, а парады и «экскурсии» к демаркационной линии мне не нужны…

4 мая 1945 года

Веду записи.

Немцы капитулировали в Норвегии и Дании. Эсэсовцы ещё пробуют драться и бьют по своим же частям.

Часа 3 едем в город. Пыль, гарь, трупный запах, иногда специфич[еский] аптечно-парфюмерный (он всё время преследует меня). Тяжкое чувство от всех этих разрушений. У памятника Бисмарку лежит развороченный, обгорелый труп немецкого солдата. Задранная голова, раскрытый рот, глаза в небо. Весь потемнел от пыли… Вопрошает…

Обследуем башни управления обороны Берлина. Это массивные восьмиэтажные кубические здания – бетон, броня, самостоятельная силовая установка. В маленькой комнате – труп генерала, свесившаяся рука с пистолетом, брошенные бутылки шампанского. Рядом – мёртвая жена.

Вообще трупов много… И везде пыль, рыжая кирпичная пыль…

Идёт видимая и невидимая работа. Говорят, что найдены трупы Геббельса и членов его семьи, доставлены в штаб фронта. Ищут политических деятелей – крупных военных и других нацистов.

5 мая 1945 года

День печати. Провёл посвящённую этому дню беседу с редакцией армейской газеты.

Был в Военном совете. Говорил об обязанности генералов и офицеров – написать воспоминания об Отечественной войне.

Ночная прогулка по Берлину с Константином Симоновым.

6 мая 1945 года

Еду в Штраусберг, в штаб фронта. В пути беседую с немцами о завершении войны, о Гитлере, о новых путях немецкого народа.

Немцы говорят: «Мы хотим мира, хлеба, работы». Один из них (социал-демократ): «Дайте директивы, и мы вам поможем».

Завтра я улетаю. Наконец-то! Сборы в дорогу… Прощание с товарищами…

7 мая 1945 года

Последний день в Берлине. Трудно подытожить весь комплекс впечатлений.

В иностранных радиопередачах уже звучат «литавры победы».

Едем на аэродром… Должен лететь обратно в Москву «дуглас-32». Он доставил сюда тонну крови для раненых.

Жду отправки самолёта. Погрузил вещи… Гуляю по травке… Погода переменная; пока самолёт не выпускают. Наблюдаю за работой на аэродроме.

Вылетели в 3 часа с минутами. Это мой первый большой перелёт. Временами воздушные толчки. Смотрю в окно…

Россия! Как хорошо возвращаться! Волнуюсь до слёз. Родные леса… Любимые пейзажи…

Через пять часов приземлились в Смоленске. Колесо завязло в воронке от бомбы на бетонированной посадочной дорожке. Почему её до сих пор не отремонтировали?

Звоню по ВЧ в «Правду». Сообщаю о своём возвращении в Москву – днём 8 мая на таком-то самолёте. Прошу сообщить С. К.

Ночую в самолёте. Слушаю радио… Германия рассыпается!

8 мая 1945 года

Смоленск. Утро. Начальник аэродрома запрашивает Москву о месте посадки самолёта. Дают посадку на правительственной дорожке!

В полёте… в Москву!

8 часов утра. Подруливаем… Только не волноваться, не нервничать!

Сброшен трап. Ну, здравствуй, Москва моя дорогая!

Схожу… Кратко рапортую: «Из Берлина прибыл, все задания “Правды” выполнены…»

Объятия, расспросы… От редакции «Знамени» меня встречает Тарасенков.

Едем к нам домой. Квартира сверкает. Цветы, накрытый стол… Долгожданное… Тосты… Я рассказываю о Берлине.

Сегодня ждут правительственного сообщения о безоговорочной капитуляции всей Германии. Таким образом, я приехал в Москву в последний день войны. Вспоминаем первый день: Переделкино, радиосообщение, бросок (с С. К.) на грузовике в Москву, митинг в ССП, мобилизационные дела и мою первую военную радиоречь. Я сказал на митинге: «Русские были в Берлине дважды. Будут и в третий раз!».

Настроение приподнятое, сдвинутость…

Мне надо сохранять высокий строй внутренней жизни, – на фронте он был именно таков. (Да, надо подсчитать, сколько километров я прошёл и проехал с 22 июня 1941 года.)

Едем в Колонный зал на вечер печати. Президиум… Доклад о печати в дни Отечественной войны.

Перерыв… Здороваюсь с товарищами… Меня просят рассказать о Берлине. Коротко рассказываю при общем внимании.

Вечером поехали с С. К. в «Правду». Читал информационные материалы.

Возвращался поздно… В метро у всех счастливые лица… Толпа родная, наша. Это ты, Москва!

9 мая 1945 года

День Победы!

В городе необычайно празднично, солнечно. Даже кондуктор в трамвае не берёт денег с военных: «Я сама плачу_́ за вас».

На улицах много офицеров и солдат – уцелели, дожили! Прохожие останавливают их, обнимают, целуют…

А как ликует нынче вся страна!

Москва красивая, чистая! Как не похожа она на Берлин, который мне упорно видится в тяжёлых снах.

10 часов вечера. Салют Победы! На Красной площади гул праздничной толпы… Музыка, танцы… Вспыхивают песни… На площадь вливаются всё новые и новые массы счастливых людей. Лиловато-голубые прожекторы бьют в небо…

Тридцать залпов из тысячи орудий!

Дождь ракет!

Вот она, наша Победа!