Текст книги "Олимпийские игры в политике, повседневной жизни и культуре. От античности до современности"

Время шло, и Олимпийские игры претерпевали определенные изменения. Но продолжали существовать базовые, фундаментальные принципы, хотя бы теоретически, в идеальном плане, определявшие суть олимпийского праздника. Надпись на трех сохранившихся фрагментах мраморной базы статуи Ксеномброта с Коса, поставленной на рубеже классической и эллинистической эпох (ок. 330 г. до н. э.), отражает те представления о значимости победы в Олимпии, которые сложились задолго до IV в. до н. э. В то же время надпись свидетельствует о новых исторических реалиях. Приводим текст надписи в нашем переводе (Moretti 1953: № 30):

«Это слушающим (есть) истинное изречение: конная победа

прекраснейшая была на той Олимпиаде,

на которой, из жителей Коса священную писейскую награду

первым взяв, на остров Меропса увез (ее)

такой, каким ты видишь (его), Ксеномброт. Его Эллада,

нетленного, воспевает, помня о (его) искусстве конной езды».

Атлет своей победой, которая дарует ему бессмертие, прославляет свою родину. Об этом мы читаем и в более ранних источниках. Примечательно, однако, что в данном случае атлета славит не только его родной город, но и вся Эллада.

Многочисленные статуи победителей на Олимпийских играх являлись одной из самых характерных черт художественного ансамбля святилища. Памятники Олимпии отражали единство греческого полисного мира как мира людей с общими ценностями и единым образом жизни. В лице атлета-победителя воплощались достижения и высшие ценности греческой цивилизации, идеал гражданина полиса. Статуи олимпиоников являются свидетельством агонального духа греческой цивилизации, основывавшейся на полноценном развитии свободной человеческой личности.

БИБЛИОГРАФИЯ

Гвоздева Т. Б. Олимпионики Древней Эллады – «вторые после Геракла» // Вестник РУДН. Сер. Всеобщая история. 2016. № 4. С. 59–72.

Зайцев А. И. Культурный переворот в Древней Греции VIII–V вв. до н. э. СПб., 2001.

Кузищин В. И. Олимпийские игры как феномен древнегреческой и мировой культуры // ВИ. 1997. № 1. С. 41–49.

Bericht über die Ausgrabungen in Olympia. Von A. Mallwitz mit Beiträgen von P. C. Bol, J. Dörig, B. v. Freytag, W. Gauer, P. Grunauer, F. W. Hamdorf, U. Hausmann, W.-D. Heilmeyer, H.-V. Herrmann, K. Herrmann, W. Koenigs, H. Philipp, W. Schiering, T. Schwertfeger, P. Siewert. Frühjahr 1966 bis Dezember 1976. Berlin, 1981.

Bericht über die Ausgrabungen in Olympia / Von E. Kunze mit Beiträgen von H.-V. Herrmann und H. Weber. Winter 1941/42 und Herbst 1952. Berlin, 1956.

Bericht über die Ausgrabungen in Olympia. Von E. Kunze (mit einem Nachtrag von E. Kunze-Götte), A. Mallwitz, K. Herrmann, W.-D. Heilmeyer, M. Söldner und H. Kyrieleis. Herbst 1962 bis Frühjahr 1966. Berlin; New York, 1994.

Bericht über die Ausgrabungen in Olympia / Von H. Kyrieleis mit Beiträgen von K. Herrmann, Chr. Schauer und J. Rambach. 1982 bis 1999. Berlin; New York, 2003.

Bol P. C. Großplastik aus Bronze in Olympia (Olympische Forschungen IX). Berlin, 1978.

Die Funde aus Olympia: Ergebnisse hundertjähriger Ausgrabungstätigkeit / Hrsg. A. Mallwitz und H.-V. Herrmann. Athen, 1980.

Habicht Chr. Pausanias und seine „Beschreibung Griechenlands“. München, 1985.

Herrmann H.-V. Die Siegerstatuen von Olympia. Schriftliche Überlieferung und archäologischer Befund // Nikephoros. 1988. Bd. 1. S. 119–183.

Hintzen-Bohlen B. Die Familiengruppe – Ein Mittel zur Selbstdarstellung hellenistischer Herrscher // Jahrbuch des Deutschen Archäologischen Instituts. 1990. Bd. 105. S. 129–154.

Hölscher T. Rituelle Räume und politsche Denkmäler im Heiligtum von Olympia // Olympia 1875–2000. 125 Jahre Deutsche Ausgrabungen. Internationales Symposion, Berlin 9. – 11. November 2000 / Hrsg. H. Kyrieleis. Mainz am Rhein, 2002. S. 331–345.

Keesling C. M. Misunderstood Gestures: Iconatrophy and the Reception of Greek Sculpture in the Roman Imperial Period // CA. 2005. Vol. 24. No. 1. P. 41–79.

Moretti L. Inscrizioni agonistiche Greche. Roma, 1953.

Moretti L. Olympionikai, i vincitori negli antichi agoni olimpici. Roma, 1957.

Olympia. Die Ergebnisse der von dem Deutschen Reich veranstalteten Ausgrabung. Textband V. Dittenberger W., Purgold K. Die Inschriften. Berlin, 1896.

Osborne R. Greece in the Making, 1200–479 B.C. Lomdon; New York, 1996.

Peim O. Die Siegerstatuen von Schwerathleten in Olympia und ihre Zusammenstellung durch Pausanias // Nikephoros. 2000. Bd. 13. S. 95–109.

Philipp H. Olympia, die Peloponnes und die Westgriechen // Jahrbuch des Deutschen Archäologischen Instituts. 1994. Bd. 109. S. 77–92.

Raschke W. J. Images of Victory: Some New Considerations of Athletic Monuments // The Archaeology of the Olympics. The Olympics and Other Festivals in Antiquity / Ed. W. J. Raschke. Wisconsin, 1988. P. 38–48.

Rausa F. L’immagine del vincitore. L’atleta nella statuaria greca dall’età arcaica all’ellenismo. Fondazione Benetton; Viella; Treviso; Roma, 1994.

Reid H. Athletes as heroes and role models: an ancient model // Sport, Ethics and Philosophy. 2017. Vol. 11. No. 1. P. 40–51.

Schilbach J. Die Entwicklungsphasen des Stadions // Proceedings of an International Symposium on the Olympic Games, 5–9 September 1988 / Eds. W. Coulson and H. Kyrieleis. Athens, 1992. S. 33–37.

Supplementum epigraphicum graecum / Eds. H. W. Pleket, R. S. Stroud. Vol. 38. Amsterdam, 1991.

Walter-Karydi E. Von Siegesfeiern und Siegesstatuen, von Tempeln und Münzen. Zur Identitätsfindung der Ägineten // Identités et cultures dans le monde méditerranéen antique / études réunies par Chr. Müller et F. Prost en l’honneur de F. Croissant avec le concours du Conseil scientifique de l’Université Paris I. Paris, 2002. P. 329–343.

Р. В. Зарапин
Олимпийские игры в эпоху эллинизма

Аннотация: Анализируя данные списков победителей Олимпиад, приведенные Павсанием и Евсевием, автор показывает изменение состава победителей Олимпийских игр в эпоху эллинизма и римское время. Если в архаическую и классическую эпохи Олимпиады играли важную политическую роль, то в эпоху эллинизма они практически утратили это значение. Автор предполагает, что Павсаний стремился сохранить память об играх эпохи их расцвета.

Ключевые слова: Олимпийские игры, эллинизм, история спорта, Птолемеи, Павсаний.

Значительную часть шестой книги «Описания Эллады» Павсания занимает перечисление статуй победителей Олимпийских игр, которые автор мог осматривать во время своего посещения Элиды. Давно подмечено, что Павсаний приводит имена победителей только до II в. до н. э. и ничего не говорит о победителях позднеэллинистического и римского времени, хотя археологические данные показывают, что статуи олимпиоников продолжали устанавливаться и в римскую эпоху. Версия о том, что Павсаний не видел статуй в Олимпии сам, а пользовался каким-то иным источником, большинством авторов отвергается: это было бы совершенно нетипичным для него, поскольку достоверность собственных наблюдений Павсания во всех случаях общепризнанна. Вплоть до сего дня вопрос о причинах такой странной избирательности греческого географа не решен окончательно.

Свидетельство Павсания тем более важно, что письменных источников по истории Олимпиад сравнительно немного. Значение Олимпийских игр в истории античного мира трудно переоценить. Спортивные состязания, как и другие празднества, служили в древних обществах важным инструментом формирования и поддержания этнической или полисной идентичности. Принято считать, что Олимпийские игры первоначально имели местное значение и только начиная с VII в. до н. э. превратились в общегреческое празднество (Жестоканов 2013: 96), причем политический характер этих торжеств был очевиден.

Многочисленные полисные праздники не только формировали у людей чувство принадлежности к гражданскому коллективу, но и позволяли решать внешнеполитические задачи. В классическую эпоху правители рассылали в другие города приглашения участвовать в своих состязаниях и тем самым повышали собственный авторитет в глазах соседей. Так, македонский царь Архелай I, сам победивший в гонках на колесницах на Олимпийских и Пифийских играх (Solinus. IX.16), основал в Дионе собственные состязания, привлекавшие атлетов из других полисов. Празднества по типу олимпийских в классический и эллинистический периоды проводились в десятках городов – от Сицилии до побережья Передней Азии, а учреждением таких праздников (включавших, помимо прочего, спортивные состязания) занимались высокопоставленные лица, вплоть до римских императоров (Адриан, в частности, восстановил состязания в Афинах).

Победители Олимпиад занимали видное место в политической жизни греческих полисов (Crowther 2006: 8). Рассказывая о Килоновой смуте, Фукидид первым делом упоминает о том, что Килон был победителем на Олимпийских играх (Thuc. I.126.3), и это обстоятельство, видимо, должно было повлиять на достижение им власти в родном полисе. Даже Филипп II Македонский счел нужным добавить к своему титулу статус олимпионика.

Общегреческое политическое значение Олимпийских игр видно из рассказа Фукидида о митиленских послах, использовавших Олимпиаду 428 г. до н. э. для выступления с речью, объясняющей их выход из союза с Афинами (Thuc. III.8–15). Олимпийское святилище играло важнейшую роль при заключении в 420 г. до н. э. мира между афинянами, аргосцами, мантинейцами и элейцами (Thuc. V.47): сроки возобновления присяги были жестко привязаны ко времени начала Олимпийских игр и Великих Панафиней, а на предстоявшей Олимпиаде необходимо было воздвигнуть медный столб в знак подтверждения действия договора. Действенным методом межполисной политической борьбы был недопуск к участию в Олимпийских играх; здесь же у Фукидида описывается ситуация, когда спартанцы не были допущены на празднества из-за нарушения олимпийского перемирия и неуплаты наложенной на них пени (Thuc. V.49).

Время Пелопоннесской войны, пожалуй, можно считать эпохой расцвета политического влияния Олимпийских игр – или, скорее Элиды, во многом определявшей правила проведения Олимпиад. Менее чем через полвека в изложении Ксенофонта игры, видимо, начинают перемещаться на периферию греческого сознания. История изгнания Лихаса, в отличие от рассказа Фукидида (Thuc. V.50.4), уже лишена политического содержания (Xen. Hell. III.2.21). Если Александр Македонский использовал игры для решения своих политических задач (именно там в 324 г. до н. э. был оглашен его указ о возвращении изгнанников в свои родные города (Хабихт 1999: 39)), то после его смерти Олимпийские игры, очевидно, теряют свое политическое значение: Полибий неоднократно упоминает Олимпиады, но исключительно как способ датировки исторических событий (Polyb. I.3.1; II.71.6; XXI.41.1, etc.). Именно у Полибия мы находим свидетельство о том, что первая Олимпиада (776 г. до н. э.) была использована в качестве точки начала летосчисления (Polyb. VI.2.2 = Euseb. Anekd. II).

Возможно, в это время ослабевает сакральное значение состязаний. Если ранее мастигофоры наказывали атлетов, допустивших непреднамеренные нарушения, например, фальстарт или использование в пылу схватки запрещенного приема, то теперь появляются случаи явного мошенничества – первый из них фиксируется в 388 г. до н. э., когда борец Эвпол из Фессалии подкупил троих своих соперников, чтобы они позволили ему победить (Toohey, Veal 2007: 22; Perrotet 2004). Другой подобный случай произошел в 333 г. до н. э. с афинским атлетом Каллиппом, который также был обвинен в «покупке» победы (Хабихт 1999: 26–27); на Афины был наложен большой штраф, а жители этого полиса были временно лишены права выступать на Олимпийских играх.

В то же время в эпоху эллинизма география участников Олимпийских игр заметно расширяется. Приглашения жителям полисов отправлялись из Элиды со специальными глашатаями – спондофорами, причем эта практика распространялась не только на Олимпиады, но и на полисные торжества. Полибий описывает прибытие в Египет двух посольств – Ахейский союз приглашал на праздник Антигоний, а афиняне – на Великие Панафинеи (Polyb. XXVIII.19.3–4). Важнейшим источником по исторической географии эллинистического мира для нас могли бы стать списки участников Олимпийских игр, но, к огромному сожалению, подобные списки (если они действительно существовали) до нас не дошли[72]72
  В самом факте существования списков участников нельзя быть уверенным: известно, что велись списки только победителей Немейских и Истмийских игр, причем практика их составления появилась далеко не сразу (Paus. VI.13.4).


[Закрыть].

Существует как минимум два обширных списка олимпиоников. Павсаний перечисляет статуи победителей в различных соревнованиях, причем по неизвестным причинам ограничивается периодом до II в. до н. э. (Paus. VI.1–18). В «Хронике» Евсевия содержится список победителей Олимпиад в главном виде состязаний – беге на 1 стадий (Eusebius 1875: 193–219). Это были единственные состязания, проводившиеся в течение первых 12 Олимпиад (Miller 2006: 31), и, вполне возможно, именно этот факт принес легкой атлетике статус «королевы спорта». Соревнования по бегу входили в программу состязаний еще в микенской Греции или, как минимум, в гомеровское время. Во всяком случае, они упоминаются в «Илиаде» как элемент погребальных игр в честь Патрокла (Hom. Il. XXIII.757–760). Кое-какую информацию на этот счет сообщают папирологические источники, но их данные всегда носят отрывочный характер: единственный дошедший до нас список, обнаруженный в 1897 г. (P. Oxy 222), содержит перечень победителей Олимпиад только за 480–468 и 456–448 гг. до н. э.

Списки свидетельствуют о том, что с началом эпохи эллинизма происходит резкое сокращение числа победителей из материковой Греции и возрастание числа олимпиоников из других областей эллинистического мира. Справедливости ради нужно сказать, что и полисы Великой Греции принимали участие в играх задолго до IV в. до н. э., а их представители одерживали победы. Удивительно, что уже Павсаний называет большое количество победителей Олимпиад из Кирены – Эвбот (Paus. III.8.2), Идей (Paus. III.12.2), Феохрест (Paus. III. 12.

3), Мнасей (Paus. III.13.4), Кратисфен (Paus. III.18.1), а к его времени киренцы наряду с карфагенянами построили в Олимпии собственную сокровищницу (Paus. III.19.4; 19.7).

По материалам Евсевия, в 272 г. до н. э. победу в главном виде состязаний (беге на 1 стадий) одерживает первый представитель Александрии – Периген. До конца III в. до н. э. было еще три олимпионика из Александрии – Аммоний (256 г. до н. э.), Деметрий (228 г. до н. э.) и Кратес (212 г. до н. э.). В 200 г. до н. э. в программу Олимпийских игр был включен панкратион среди мальчиков, и первым же победителем стал александриец Федим (впрочем, есть версия, что Евсевий имеет в виду Александрию в Троаде). Если же воспользоваться полным реконструированным списком победителей Олимпийских игр, мы увидим, что в III в. до н. э. александрийцы побеждали также в беге на два стадия и в борьбе.

Во II в. до н. э. (Олимпиады с 200 до 104 г. до н. э.) список победителей достаточно равномерно представляет почти все регионы греческого мира, но если раньше практически всегда побеждали представители материковой Греции, то теперь в списке всего по одному победителю из Этолии, Беотии, Аркадии, Аттики, Мегар, Сикиона, Эпира, Дельф, Эпира, Лакедемона. Островная часть Греции представлена Лесбосом и Родосом, житель которого Леонид побеждал в этом веке четырежды; невероятный пример спортивного долголетия, когда человек не просто выступает, но побеждает на четырех Олимпиадах подряд, т. е. сохраняет спортивную форму на протяжении как минимум 12 лет. Гораздо лучше представлена в этом веке Малая Азия – три атлета из Кизика, два жителя Вифинии, а также олимпионики из Памфилии, Лидии и малоазийской Филадельфии. Великая Греция представлена всего одним победителем из Сиракуз, держава Селевкидов – единственным олимпиоником из Селевкии-в-Пиерии, а государство Птолемеев – единственным киренцем. Похожая пропорция сохраняется и в следующем столетии.

Но в I в. н. э. мы видим уже совершенно другую картину. Спортивное лидерство захватила Малая Азия, жители которой побеждали на тринадцати Олимпиадах, т. е. более чем в половине случаев. Материковая Греция дала только троих олимпиоников – одного из Эпидавра и двоих из Ахайи, зато гораздо лучше представлены провинции, сравнительно недавно включенные в состав Римской империи: среди мест рождения победителей Олимпиад в I в. – Александрия, Сидон и даже аравийская Петра. Дальше же начинается практически безраздельное господство атлетов из Александрии, побеждавших во II в. четырнадцать раз (всего за столетие было проведено двадцать четыре Олимпиады).

Можно предположить, что среди участников Олимпийских игр в эту эпоху увеличивается количество представителей не греческого, а эллинизированного населения. Как известно, начавшаяся в первые же годы похода Александра Македонского эллинизация заключалась в том, что местные жители, не имевшие ни капли греческой крови, усваивали греческий язык и перенимали иные элементы греческой культуры. Представители местной эллинизированной знати, судя по всему, были основными посетителями построенных на Востоке греческих школ, гимнасиев и храмов. Сооружения для гимнастических занятий строились в полисах по всему эллинистическому миру (в меньшей степени в государстве Птолемеев, где греческое население было сосредоточено в Александрии и Навкратисе). Иосиф Флавий пишет, что во II в. до н. э. гимнасий был по просьбе иудеев построен даже в Иерусалиме (Jos. Ant. Jud. XII.5.2), причем инициатор строительства первосвященник Хоний принял имя Менелай и распорядился перенимать греческие обычаи и греческую форму правления. Эта практика принятия местной элитой греческих имен распространяется уже в III в. до н. э.[73]73
  Анализ этого процесса на египетском материале см.: Lewis 1986.


[Закрыть] В связи с этим установить этническую принадлежность победителей Олимпийских игр невозможно (особенно учитывая крайнюю сложность трактовки категории «этнос» в античном мире и древних обществах вообще), но, к примеру, атлет из государства Птолемеев Аристоник (Polyb. XXVII.9.12) воспринимался греками как «египтянин», несмотря на его вполне греческое имя.

Разумеется, приведенные данные о происхождении победителей никак не свидетельствуют о том, что жители материковой Греции потеряли интерес к этим соревнованиям. Однако возникновение все большего числа игр могло «размывать» усилия атлетов, тем более что политическое значение Олимпийских игр постепенно сходило на нет. Косвенным доказательством этому можно считать интерес, который эллинистические монархи проявляли не к Олимпиадам, а к иным, полисным, торжествам (присвоение царям статусов «благодетелей» и «защитников» городов началось еще в эпоху Александра Македонского).

На протяжении всего III в. до н. э. диадохи и эпигоны продолжали посылать дары в Афины по случаю Панафиней. Племянник основателя династии Антигонидов Филетера Аттал одержал в 276 г. до н. э. победу на Олимпиаде в состязаниях колесниц (Diog. Laert. IV.38–39), а один из сыновей Птолемея еще в 315 г. до н. э. одержал победу на Ликейских играх в Аркадии (Хабихт 1999: 235). В призовых панафинейских списках значатся победители, принадлежавшие к династиям Антигонидов и Лагидов (Хабихт 1999: 236).

Можно, конечно, объяснять это тем, что эллинистические цари (мужчины как минимум средних лет) вряд ли годились в легкоатлеты, для них более важными качествами были сила и выносливость, что и продемонстрировал Пирр, сам принимавший участие в поединках и реальных сражениях (Plut. Pyrr. 23; 34). Царям больше подобало содержать за свой счет колесницы (Климов 2013: 245–246): олимпиоником считался не возница, а владелец колесницы, и именно ему устанавливалась статуя. Цари могли проявлять интерес и к другим видам спорта. Полибий засвидетельствовал случай, когда египетский царь Птолемей IV Филопатор выступил «спонсором» борца Аристоника (Polyb. XXVII.9.7–12), чтобы тот смог победить на Олимпийских играх знаменитого фиванца Клитомаха – победителя соревнований по панкратиону на 141-й Олимпиаде (216 г. до н. э.) и соревнований в кулачном бое на 142-й Олимпиаде (212 г. до н. э.). Однако «спонсорство» Птолемея оказалось неудачным: в описанной Полибием схватке вновь победил Клитомах, да и ни на одной из последующих Олимпиад в списках победителей ни по панкратиону, ни по кулачной борьбе Аристоник не значится.

Рассказывая об этом поединке, Полибий приводит слова Клитомаха о том, что он борется за честь эллинов, а Аристоник – за честь царя Птолемея. Не в этом ли причина игнорирования Павсанием олимпиоников современной ему эпохи, среди которых было много атлетов со смешанными греко-римскими именами? Писатель в своем описании Олимпии приводит информацию почти исключительно о жителях материковой Греции и западной части Малой Азии. Даже описывая жителей других мест, он, так или иначе, ссылается на Грецию. Говоря о статуе Дамиска из Мессении, Павсаний указывает, что, когда мессенцы покинули Пелопоннес, их покинуло и счастье в Олимпийских играх (Paus. VI.2.5). Говоря о надписи египетского царя Птолемея I, он фиксирует, что сам Птолемей назвал себя там македонянином (Paus. VI.3.1).

На глазах греков происходил процесс превращения общегреческих состязаний в ойкуменические, всемирные (в тогдашнем понимании). Начинают нарушаться правила проведения Олимпийских игр, больше не соблюдается священное перемирие. Та роль, которую Олимпиады некогда играли в формировании политического самосознания греков, с приходом эллинистических монархов, а затем и Рима потеряла свое значение: теперь игры стали всего лишь культурным мероприятием и своеобразным напоминанием о золотых днях греческой демократии.

БИБЛИОГРАФИЯ

Жестоканов С. М. Спорт и спортивные состязания в древней Греции // Феномен досуга в античном мире / Под ред. Э. Д. Фролова. СПб., 2013. С. 82–107.

Климов О. Ю. Жизнь царского двора в эллинистических монархиях // Феномен досуга в античном мире / Под ред. Э. Д. Фролова. СПб., 2013. С. 225–256.

Хабихт Хр. Афины. История города в эллинистическую эпоху. М., 1999.

Crowther N. B. The Spirit of Competition (Agon) in the Olympic Games: From the Ancient to the Modern World // Cultural Imperialism in Action / Eds. N. B. Crowther, R. K. Barney, M. K. Heine. London (Canada), 2006. P. 1–18.

Eusebius. Chronicon / Eds. A. Schoene, J. H. Petermann. Vol. 2. Berlin, 1875.

Lewis N. Greeks in Prtolemaic Egypt. Oxford, 1986.

Miller S. Ancient Greek Athletics. New Haven, 2006.

Perrotet T. The Naked Olympics: The True Story of the Ancient Games. New York, 2004.

Toohey K., Veal A. J. The Olympic Games: A Social Science Perspective. Trowbridge, 2007.