Текст книги "Кавказ. Выпуск XXIV. Легенды и предания"

Машуко – непокорный беглец[32]32
  В основу положена фольклорная запись Малютина. Аналогичная легенда имеется в «Истории адыгейского народа» Шоры Ногмова.


[Закрыть]
^{(Из легенд о горе Машук)}

Во время одного из своих разбойничьих вторжений в Кабарду крымчаки разбили кабардинцев сначала на реке Подкумок, а потом на реке Баксан, умертвили их христианских священников (шогенов), предали огню их книги. Хан поселил в каждом ауле муллу и силою оружия заставлял народ принять ислам. Многим шогенам удалось избежать смерти и уйти со своими книгами в леса на Черных горах. Там они и жили, скрываясь в пещерах.

Возвращаясь из похода, хан по пути в Крым остановился у Пятигорья, чтобы и в этих аулах собрать дань и обратить жителей в магометанство. Узнав о намерении хана, группа смелых джигитов под предводительством Машуко, известного своей отвагой и силой, скрылась в горах: они не желали склонять головы перед врагом. Жители же, кто успел, разбежались по лесам.

Хан, узнав о непокорных джигитах, выместил зло на мирных жителях. Он разорил дотла все аулы у подножия горы, а самых красивых девушек угнал в татарский полон.

Среди этих девушек была и сестра Машуко.

После ухода насильников жители, бежавшие из аулов, вернулись в свои дома. Вернулся и Машуко с джигитами. Узнав о судьбе любимой сестры, он впал в глубокую печаль и воспылал жаждой мщенья.

Машуко скрылся на горе, покрытой густым дремучим лесом, и стал мстить, чем только мог, богачам-изменникам, приверженцам хана, которые способны были продать весь народ в рабство, лишь бы только нажиться на этом.

Долго Машуко творил свое святое дело, наводя ужас на богачей ближних аулов, а сам оставался невредим. Но потом врагам удалось выследить, по какой тропе он спускается с горы. Сторонники хана устроили засаду, подстерегли Машуко и убили.

Гору, на которой скрывался непокорный беглец, назвали Машук – в память о храбром герое.

Машуко-оружейник[33]33
  Записана и переведена на русский язык А. О. Шогенцуковым в 1946 году в селении Жемтала Кабардино-Балкарской АССР со слов Бжиева.


[Закрыть]
^{(Из легенд о горе Машук)}

Кабардинцы поселились около Машука давно, но тогда эта гора еще не имела названия. А называться так она стала позднее и вот почему.

Однажды в аулд, находившийся у подножия горы, прибыл никому здесь не известный кабардинец. Он пришел из дальнего аула. Убив в ссоре односельчанина, этот человек скрылся из дому и искал убежище там, где его никто не знал. Настоящего имени он не открывал, а называл себя Машуко. Жители аула полюбили его и стали считать своим земляком.

Машуко был искусным мастером и, поселившись в ауле, занялся выделкой оружия. Кинжалы и шашки, сделанные руками Машуко, отличались замечательной красотой, и никто в горах не умел ковать клинки острее и крепче.

Мало-помалу слава об искусстве кабардинского мастера распространилась по всему Кавказу. Издалека приходили к нему люди с просьбой выковать острую саблю. И гору, у которой жил оружейник, тоже стали звать Машуко. Немало молодых мастеров обучил Машуко своему искусству, и мастера эти прославили свой аул. Фамилия Машуковых сохранилась у кабардинцев и сейчас.

Говорят, что ее носят потомки первого кабардинского мастера оружейного дела.

Борьба Машуко с князем[34]34
  Записана и переведена на русский язык А. О. Шогенцуковым в 1946 году в селении Жемтала Кабардино-Балкарской АССР со слов Бжиева.


[Закрыть]
^{(Из легенд о горе Машук)}

В давние времена у горы Машук, тогда еще не имевшей названия, было богатое княжеское поместье. Среди зависимых крестьян, работавших на господина, выделялись своими способностями к разным ремеслам три брата. Старшего из них звали Машуко.

Особенно хорошо удавалось мастерам оружейное дело. Они ковали князю такие сабли, каких не было ни у кого в той стороне. Князь кичился драгоценным оружием перед горской знатью, но благодарности братья от него не видели. Голод да удары плетьми за малейшую провинность были их горьким уделом.

Однако всякому терпению приходит конец. Однажды княжеские бейголи до полусмерти избили нескольких крестьян, не выполнивших вовремя заданную им работу. Тут и разгорелось гневом гордое сердце Машуко. И он сказал братьям:

– До каких пор мы будем отдавать свой труд князю, а сами жить в нужде и неволе? Давайте освободимся от этого жирного паука, пока он из нас последнюю кровь не высосал.

И придумали три брата хитрую штуку. Порешили они выкопать вокруг горы ров, по краю рва насыпать высокий вал, заготовить триста луков с запасом стрел и расставить эти луки вдоль рва. А затем крепко натянуть у каждого лука тетиву и соединить их между собой веревкой так, чтобы можно было пустить стрелы из всех луков сразу по наступающей дружине князя. Каждый из братьев брал на себя участок в сто луков.

Сказано – сделано. Три месяца работали мастера и сделали триста замечательных луков с тугой тетивой, а к ним – длинные стрелы с медными наконечниками.

А потом выполнили всё так, как задумали раньше: вырыли вокруг горы глубокий ров, по краю насыпали вал вокруг всей горы. За этим валом расставили луки с натянутыми тетивами и вставленными в них стрелами и соединили их бечевкой.

Когда всё было готово, братья велели передать князю, что больше не хотят гнуть спину на господина и считают себя свободными. А сами поднялись на гору.

Разъярился князь:

– Ну погодите ж, негодные, я покажу, как бунтовать против меня! – И велел своим людям окружить гору.

Люди князя стали стрелять по беглецам, но ни одного из них даже не ранило. В ответ братья дали залп из всех трехсот луков – и половина княжеских людей пала мертвыми, многие были ранены, а те, кто остался невредим, отступили в страхе.

Князь понял, что в открытом бою не сумеет взять верх, и пошел на хитрость – послал на гору своего человека сказать:

– Пусть вернутся обратно. Тогда получат свободу. Иначе всё равно умрут на горе с голоду.

Но беглецы отказались вернуться.

Тогда князь послал на гору мать трех братьев, чтобы она уговорила их.

– Клянусь, что не трону ни одного, – говорил князь. – А если не придут, плохо придется их невестам и сестрам.

Мольба старой матери тронула гордые сердца храбрецов. Не захотели они стать причиной несчастья крестьянских девушек и спустились с горы.

А злопамятный князь только того и ждал. Его бейголи сейчас же схватили беглецов и казнили. А потом князь собрал народ и сказал:

– Вот они, ваши гордецы! Выбросьте их тела собакам.

Велика была скорбь людская. Не выбросили крестьяне тела героев собакам, а самые старейшие из бедняков подняли их и понесли на своих плечах на вершину горы. Там похоронили с честью.

И один старик, которому было свыше ста лет, сказал над свежей могилой:

– Народ никогда не забудет своих сыновей. Пусть каждый из нас вспоминает их, взглянув на эту гору.

И назвали гору по имени старшего брата: «Машуко-ошха» – «Курган Машуко».

Целебный источник

Недалеко от Кислых вод, на вершине крутой горы стояла в древности неприступная крепость Рум-Кале.

Владелец крепости женился на молодой, красивой женщине, но у них не было детей. Только через семь лет, наконец, родился первый сын.

Ребенок был таким хилым, что даже волосы не росли у него на голове. Кого только ни призывала к мальчику бедная мать! Наверное, со всего Кавказа являлись к ней знахари и знатоки целебных трав. Но никто не мог исцелить ее сына.

Наконец, она услышала от одного старца, что в степи, севернее Рум-Кале, на расстоянии одного дня ходьбы есть источник, обладающий чудодейственной силой.

Не сказав никому ни слова, даже мужу, женщина оделась в простое платье, завернула ребенка в шаль, взяла его на руки и ушла из дому потихоньку, чтоб никто не видел.

Она покинула ворота крепости, когда ночной мрак еще не рассеялся в долинах, шла весь день под жгучими лучами солнца и пришла к источнику, когда на небе уже светила луна. Источник тихо струился по камням и журчал еле слышно.

Мать положила спящего сына на землю, развернула шаль и омочила его голову водою. Мальчик спал крепко и даже не проснулся. Но голова его стала на глазах у матери покрываться густыми, темными волосами, которые быстро росли и становились длинными и кудрявыми.

Так впервые люди познакомились с целебным источником, который назвали «Ессентуки».

О храбром Джинале и Красных камнях

Как орлиное гнездо, возвышался на неприступной скале мрачный замок Джанеты, предводительницы воинственного племени женщин. Проникнуть в замок можно было только по шаткому бревенчатому мосту. Мост висел над пропастью, а далеко внизу слышался бешеный рев реки.

Джанета прославилась в горах Кавказа своей красотой. Но шла о ней и другая молва, и то была уже дурная слава: люди боялись Джанеты, боялись ее подруг, таких же жестоких, как и их повелительница.

Ни одна из этих женщин никогда не носила под сердцем ребенка, не знала счастья семейного очага. Лишь злодейство было у них на уме. Дикие, как волчицы в лесу, они почитали только свою прекрасную повелительницу и приносили много горя близлежащим аулам: налетали внезапно, угоняли скот, убивали без жалости малых детей. Горцы пускались за ними в погоню, но женщины-абреки скрывались из виду так же внезапно, как и врывались в аул.

Никто не мог нагнать женщин, потому что их охраняла волшебная сила Джанеты: правая ладонь ее излучала в ночной темноте свет, подобный свету луны.

Когда черный мрак ночи плотно окутывал вершины гор, Джанета отправляла своих подруг за ворота замка и освещала им путь к мирно спящим аулам. Освещала она путь и тем, кто мчался вслед за хищницами отомстить за смерть детей, за горе и слезы жен и матерей. Но, когда замок был уже совсем близко, Джанета пропускала своих подруг по бревенчатому мосту и поворачивала ладонь: ущелье погружалось в непроницаемую мглу, и горцы с проклятиями падали в пропасть, разбиваясь об острые камни.

Случалось, что какому-нибудь смельчаку удавалось перешагнуть мост. Тогда Джанета, любившая в людях дерзкую отвагу, становилась приветливой и приглашала храбреца в замок.

На столе появлялись необыкновенные вина и кушанья, каких не едали самые богатые люди в той стране. Всю ночь в замке длился роскошный пир.

А наутро, когда первые лучи солнца румянили вершины гор, хозяйка шла проводить гостя в обратный путь. Но лишь только нога его ступала на бревенчатый мост, мост проваливался, и обманутый горец, проклиная коварство Джанеты, летел вниз. Ему вслед слышался хохот жестокой красавицы, которому вторило долгое эхо в горах.

В одном из аулов, разрушенных набегом буйных подруг Джанеты, умирал старый горец. Трех сыновей старика погубила не знающая сожаления Джанета и только четвертый – самый младший, Джинал – стоял теперь, склонив голову, у постели умирающего отца.

– Сын мой, – сказал старик, собрав последние силы, – поклянись, что отомстишь той, которая разорила наши сакли, сгубила наш род.

Суровы законы гор. Страшную клятву дал Джинал у смертного ложа отца:

– Пусть солнце не светит на небе, пусть земля перестанет родить хлеб, пусть весна никогда не приходит больше в наши горы, если я не уничтожу презренную собственными руками.

Похоронив отца, юноша сел на коня, накинул на плечи бурку и отправился в горы выполнить клятву мести.

Много отчаянных попыток пробраться в замок делал он, пока, наконец, не добился своего. Верный конь в один миг перескочил обманчивый мост, неся на спине отважного всадника.

А Джанета уже давно следила из окна за ловким джигитом, пробиравшимся без боязни среди отвесных скал. Увидя, что он перешел роковой мост, красавица злорадно засмеялась: новая жертва попалась в ее руки.

Но напрасной была ее радость: джигит не постучал в ворота замка, не попросил приюта. Накрывшись буркой, он прилег под скалой, словно не было рядом мерцающего огнями замка.

Вся гордость Джанеты возмутилась против такого равнодушия к ее женской красоте. И, когда первые лучи солнца зарумянили вершины гор, она сама вышла из замка навстречу джигиту и пригласила его быть почетным гостем.

Джинал вошел в замок, сел за стол, отведал кушаний, каких не едали самые богатые люди в той стране, но вина не пил.

Поздняя ночь застала их за мирной беседой. Джанета не могла скрыть восхищения умом, красотой и смелостью молодого джигита.

– Джинал, – сказала она, протягивая к нему руки, – ничего мне не надо теперь: ни моих богатств, ни моей власти. Я хочу счастья, я хочу всегда быть с тобой.

Усмехнулся Джинал:

– Прекрасна ты, но сердце твое холодно как снег, что белеет на дальних вершинах. Ты приносишь людям одни только беды. Я не могу полюбить тебя.

– О Джинал, – молвила Джанета, – я выполню любое твое повеление, только не покидай меня.

– Хорошо, – сказал джигит, помолчав, – идем. И повинуйся тому, что я скажу.

Джинал шел впереди. Когда они вышли из ворот замка и подошли к роковому мосту, юноша сказал:

– Говорили, что ты смела и отважна, а ты все время идешь сзади, за моей спиной прячешься?

Самолюбивая Джанета вся вспыхнула и, оттолкнув Джинала, первой ступила на мост.

Тут он воскликнул:

– Пусть солднце не светит на небе, пусть земля не родит хлеба, пусть весна никогда не приходит больше в наши горы, если я не уничтожу тебя собственными руками!

И с этими словами столкнул Джанету в пропасть.

В этот момент засверкали молнии, и удары сильного грома прокатались по небу: вся природа вздохнула, избавившись от той, которая так долго мучила народ.

Осиротевшие подруги так горько оплакивали смерть своей повелительницы, что их слезы превратились в кровь и, стекая ручьями в ущелье, окрасили песчаники в красный цвет.

Оттого эти камни и стали красными. А за горой, на которой стоял замок жестокой девы, сохранилось имя – Джинал, в честь смелого юноши, выполнившего по суровому закону гор данную отцу клятву.

О Кольцо-горе, живой воде и Красных камнях

В долине Подкумка есть Кольцо-гора. Под действием буйных ветров и ливней в скале образовалось круглое отверстие. Его видно издалека, когда подъезжаешь к Кисловодску. Народная молва связывает с Кольцо-горой старинное предание.

Жил в старину в долине Пятигорья нарт Араф. Имел он жену, сына и коня. Охотился, собирал урожай на полях, фрукты в садах. Этим и кормился вместе с семьей.

Однажды ночью услышал нарт какой-то гул. Земля дрожала, словно все горы обрушились на нее. И воздух наполнился смрадным запахом. А конь у Арафа был не простой. Он был мудр и владел человеческой речью. Нарт всегда советовался с ним в трудные минуты жизни.

– Что это такое? – спросил Араф у коня.

И конь ответил:

– Злые джинны вошли в земли соседнего с нами народа. Гул в горах – это топот их ног. Смрадный запах – запах их тел.

– Надо помочь людям освободиться от джиннов. Поедем на выручку, – сказал Араф. Он вошел в дом, надел боевое облачение, взял оружие и снова вышел к коню.

– Ну, едем. – И уже хотел садиться в седло, как конь молвил ему:

– Погоди. Ты одел свое тело в броню, но забыл заковать свое сердце. Если вражеский меч ранит твое тело, – рана заживет. Но если тоска ранит твое сердце, ты погибнешь. Оставь дома заботы о посевах и садах, думы о жене и сыне. На пути в соседние земли стоит Кольцо-гора. Если хочешь удачи, ты должен проскочить сквозь это кольцо. Но чтобы оно пропустило тебя, надо думать только о том, чтобы победить врага. А теперь поедем.

Араф сел на коня и через семь ударов копыт о землю они были уже у каменного кольца, приносящего счастье.

Здесь они прождали всю ночь и чуть только занялся свет зари, конь сказал:

– Ну, а теперь поскачем.

Нарт разогнал коня, и тот поднялся в воздух. Но когда они скакали через кольцо, раздался звон: это Араф зацепился за скалу шлемом.

Конь промолвил:

– Видно, мысли о жене, оставленной дома, не покидают тебя. Постарайся не думать о ней.

И они прождали у Кольцо-горы еще одну ночь, а когда край неба окрасился розовым светом зари, конь сказал:

– Пора.

Он поднялся в воздух, как птица, но когда скакал со своим всадником сквозь кольцо, задел его хвостом.

И конь промолвил с досадой:

– Знать, крепко скучаешь ты о милом сыночке. Лучше не думай, ничего с ним без тебя не случится.

И снова они просидели у горы всю ночь, а когда на небе занялась утренняя заря, конь сказал:

– Попытаем удачи еще раз.

И поднялся в воздух, как стрела, пущенная из лука. Но когда они скакали сквозь кольцо, от заднего копыта оторвалась подкова и стукнулась о каменную скалу.

– Вижу, собственные сады и посевы дороже тебе, чем счастье народа, – промолвил конь.

И вновь ждали они, пока ночь сменится днем. И как только небо начало светлеть, конь сказал:

– Последний раз скачу с тобой. Если вновь нас постигает неудача, воротимся домой.

Ударил копытом о землю, взвился в воздух и проскочил сквозь кольцо. Как ветер мчался он по земле, где побывали джинны, неся на спине нарта. Они объехали все долины, обрыскали леса. Но джинны обладали хорошим нюхом и, почуяв приближение опасности, попрятались. Араф повсюду натыкался на оставленные ими следы: трупы убитых людей, туши зарезанных баранов, вырванные с корнем деревья в садах, вытоптанные в полях хлеба.

Конь шепнул нарту, что искать джиннов надо в ущелье, и они поскакали туда. Джинны лежали поперек реки: словно ночные птицы прятались там от солнечного света. Вход в ущелье охранял самый старый джинн. Туловище у него было собачье, ноздри огромные, как дупла старого дерева, глаза налились кровью.

Араф ринулся в битву. Как ни бесновались джинны, они ничего не могли поделать с бесстрашным нартом и гибли один за другим. Когда почти все джинны были перебиты, старый джинн схватил громадную скалу и бросил ее в Арафа, а сам исчез: скала раскололась на части, и нарт был тяжело ранен.

Верный конь зубами поднял потерявшего чувство Арафа и понес его к источнику, бившему прозрачной струей из глубокой трещины в серых камнях. Нарт утолил жажду живой водой и омыл ею израненное тело. Раны его сразу зарубцевались, силы восстановились.

– Пока твой меч не рассечет вон тех камней, что на вершине горы, пока пущенная тобою стрела не достигнет вершины Эльбруса, – ты не победишь старого джинна, – сказал мудрый конь.

Араф ударил мечом о камни. Из-под меча посыпались искры и опалили камни, и с тех. пор они стали красными. Пустил стрелу – и она со звоном ударилась о вершину Эльбруса, рассекла ее надвое и пронзила сердце старого джинна, укрывшегося на той вершине от гнева нарта.

Так Араф изгнал злых джиннов с той земли, где бьет живая вода.

О любви и коварстве[35]35
  В основу положена фольклорная запись Леонидова.


[Закрыть]

Посмотри на эту скалу. Зовут ее люди «Замок коварства и любви». И вправду, если присмотреться, она похожа своими странными очертаниями на развалины старинного замка. На вершину горы ведут ступеньки узкой, крутой лестницы, вырубленной пряло в камнях. Местность вокруг очень красива, хотя красота эта и носит несколько угрюмый характер. Повсюду беспорядочно теснятся невысокие горы с травянистым, сглаженными временем склонами. Бедность растительности придает местности пустынный вид.

Лучше всего у «Замка» в мае – июне, когда летнее солнце жжет еще не так сильно и склоны гор пестреют яркими душистыми цветами, будто ковры чудесных расцветок, вытканные прямо по траве руками искусных кавказских мастериц. Далеко внизу шумит по камням быстрая горная река.

Название скалы связано с легендой, сохранившейся в памяти местных жителей. Отголоски воспоминаний о трагических событиях, разыгравшихся здесь когда-то, звучат в этой легенде, грустной и поэтической, рожденной под мерный рокот быстрой реки.

…Когда это было, точно теперь никто не знает. Старики сами тех людей не застали, а слышали о них от своих отцов и дедов.

Стоял когда-то на этом месте замок знатного князя Булата. Богат был князь – богаче, верно, по всему Кавказу не сыскать. Коней самой лучшей породы, овец, скота – не сосчитать! Три дня потратишь, а все княжеские табуны, стада да отары не обойдешь, не объедешь. В подвалах замка хранились обитые железом сундуки, битком набитые золотом, серебром, драгоценными камнями.

Булат был уже не молод, но силен и статен. Черкеска сидела на его худощавой фигуре ловко, как на юноше. Лишь в волосах кое-где поблескивала седина. Князь прослыл на Кавказе не только обладателем несметных богатств, но и человеком тяжелого, замкнутого нрава.

Еще суровее стал он с тех пор, как овдовел. Лоб его прорезали глубокие морщины, и улыбка никогда не появлялась на лице. А сердце словно окаменело. Булат не искал дружбы с соседними князьями, избегал людей и жил в своем огромном замке уединенно, тихо.

Только маленькая Самчей согревала душу стареющего князя. Булат берег и холил любимую дочь, как нежный цветок, выросший среди мрачных скал, и старался выполнить каждое ее желание.

У Самчей было всё, чего она хотела, не было только подруг. Соседние князья давно забыли дорогу к замку неприветливого Булата, а детей многочисленных слуг своих отец считал недостойными товарищами для высокорожденной княжны.

Однажды князь вздумал осмотреть свои владения и взял с собой Самчей. Девочка веселилась.

Ей нравилось здесь гораздо больше, чем в скучном отцовском замке.

На одном из пастбищ они встретили старого чабана княжеских отар с сыном – красивым черноглазым мальчуганом. Самчей подбежала к мальчику и спросила, как его зовут.

– Али Конов, – отвечал сын чабана.

– Я останусь на пастбище, – сказала княжна, обернувшись к отцу. – Я не хочу возвращаться в наш замок: мне скучно всегда играть одной.

Булат насилу уговорил дочь поехать домой. Он разрешил Али посещать замок.

С тех пор мальчик стал единственным другом Самчей, любимым товарищем ее детских игр. Князь каждый раз хмурился при виде сына пастуха, но не мог отказать дочери в ее желании.

Быстро пролетели годы. Самчей стала взрослой девушкой, замечательной красавицей. Когда она расплетала косы, темные волосы окутывали ее всю, словно кавказская бурка. Карие глаза сияли, как две звезды. Горделивая поступь напоминала плавный полет орлицы. Кожа на лице, не знавшем ожогов солнца, была белой и нежной, а руки мягкими, словно бархат.

А прежний незаметный мальчуган Али Конов стал теперь крепким, широкоплечим юношей. Смелый и выносливый, сын чабана не боялся никакой работы.

Молодые люди полюбили друг друга, но любовь эта заставила их страдать: оба знали, что князь ни за что не отдаст свою дочь в жены бездомному бедняку. А узнает об их любви – жестоко накажет непокорную дочь, а Али Конова предаст смерти.

Юноша теперь не имел доступа в замок, и влюбленные могли встречаться только тайком.

…Был теплый летний вечер. Только неумолчный шум быстрой реки нарушал тишину окрестных гор, когда Самчей в условленный час пришла на свиданье к Али.

– Самчей, – сказал пастух, – я не хочу больше воровать минуты счастья. Пора решить нашу судьбу. Уйдем отсюда, уйдем в ту землю, что лежит за снежным хребтом. Там нас не достанет гнев твоего отца. Я буду работать, чтобы моя Самчей ни в чем не терпела нужды. В чужом краю никто не будет знать, что ты знатная княжна, а я – безвестный чабан. Мы будем счастливы.

– Нет, Али, – ответила девушка, – это невозможно. Меня пугают опасности далекого пути, меня страшит бедность. Закон гор не будет на нашей стороне. Я не могу опозорить седую голову своего отца, а лучше слезами вымолю у него согласие на нашу свадьбу.

– О нет, Самчей, не говори ему ничего, это принесет гибель нам обоим. Князь уничтожит чабана, посмевшего мечтать о его дочери.

– Как хочешь, – печально промолвила княжна. – Значит, нам не суждено быть мужем и женою. Но клянусь, что никогда не соединю свою жизнь с другим. Лучше умру.

– Я верю тебе, – сказал Али.

И Самчей пошла по тропинке домой. Не знала она, что в замке в этот самый час решается ее судьба.

В гости к Булату приехал сосед – старый богатый князь Тауб. Хитрый старик задумал стать зятем Булата и давно уже начал задаривать его редкими ценностями, а в этот вечер окончательно посватался. По закону гор, отец дал согласие на свадьбу Самчей с Таубом, не спрашивая дочь.

Напрасно княжна рыдала у ног отца, напрасно просила не отдавать ее противному старику. Булат был непреклонен: он никогда не отменял принятых раз решений.

С тяжелым сердцем пришла Самчей на свидание к Али и поведала о случившемся. Юноша снова предложил ей бежать из родительского дома.

– О Али, – ответила княжна, сжимая тонкими пальцами огрубелую руку, чабана, – я боюсь отцовского гнева. Лучше смерть, чем проклятье! Лучше я брошусь с этой скалы в мутный поток горной реки, что шумит там, внизу.

– Если тебя не будет на свете, то незачем жить и мне, – грустно сказал Али.

И влюбленные решили вместе умереть.

Сын чабана взглянул последний раз в глаза любимой, поцеловал ее в холодные губы и воскликнул: «Прощай же, Самчей! Пусть моя смерть станет знаком вечной любви и преданности», – и бросился со скалы.

Самчей видела при слабом свете луны, как тело Али падало вниз, ударяясь об острые выступы скал, как рвалась его одежда, задевая за кусты, и слышала глухой всплеск воды, когда река приняла обезображенный труп в свои объятия.

Леденящий страх проник в душу изнеженной, выросшей в холе княжны, и прекрасное лицо ее стало белым, как полотно. Она поспешно отступила от края бездны и прошептала еле слышно дрожащими губами:

– Прости, Али, я не могу умереть, хотя, знаю, моя жизнь станет отныне знаком подлой измены и коварства, – и побежала без оглядки по тропинке.

А вскоре в замке праздновали пышную свадьбу Самчей с дряхлым Таубом.

С тех пор прошли многие годы, много воды утекло в быстрой горной реке. Давно не стало ни Самчей, ни Тауба. Давно умерли те люди, что знали храброго Али Конова. А старый заброшенный замок долго еще возвышался на скале, пока не разрушился совсем.

Только одинокая скала, с которой бросился когда-то Али, напоминает о верности простого бедняка и о коварстве знатной княжны, нарушившей клятву.

Люди с любовью вспоминают смелого, трудолюбивого юношу с чистым сердцем, не знавшим измены. А о той, которая загубила чабана, променяв любовь на покой и богатство, говорят с презрением.