Текст книги "Литературная матрица. Россия глазами иностранцев"

Что говорят о женщинах, будто мужья их не любят, если не бьют, уже, кажется, устарело и вообще неправда. Но правда то, что, если мужья их когда и побьют, они не жалуются и легко прощают. Женщины появляются, где много публики, и притом в большом количестве, как у нас еврейки, сидят в лавках, продают шелка, ленты и так далее, разгуливают в шубах, плавно шествуют в высоких башмаках, из-за которых не могут бегать и ходить быстро. Лица свои они расписывают удивительным образом, знатные женщины особенно. Они выдергивают свои брови с помощью какого-то порошка, а затем, как мне рассказывали, подрисовывают их черной краской в виде большого круга, поэтому выглядят, как совы. В остальном они одеваются наподобие турчанок[78]78
  Вопросы истории. 1968. № 4. С. 140–141. Перевод Ю. Х. Копелевич.


[Закрыть].

1694 г.

Из письма бранденбургского посланника в Москве Рейера

Московский народ совершенно неспособен к изысканию подобных диковинок, ибо он не прилагает ни малейшего труда ни к чему, что не пахнет деньгами или не представляет явной пользы[79]79
  В. Герье. Отношения Лейбница к России и Петру Великому. СПб., 1871. С. 5.


[Закрыть].

1696 г.

Лейбниц о России

В 1696 г. Лейбниц жалуется Лудольфу, что москвитяне упорно отказывают в проезде через их страну, и продолжает: «Надобно надеяться, что они мало-помалу сделаются обходительнее. Желательно было бы, чтоб у них кто-нибудь действовал так, как ты у эфиопов. Если бы только обширное Московское царство склонилось к просвещенным нравам Европы, то христианство получило бы величайшие плоды. Есть, однако, надежда, что москвитяне выйдут из усыпления. Несомненно, что царь Петр сознает недостатки своих подданных и желает мало-помалу искоренить их невежество».[80]80
  Там же. С. 4.


[Закрыть]

27 дек. 1697 г.

Из письма Лейбница к Спарвенфельду

<…> москвитяне народ скупой и плутоватый и не заботятся о том, чтобы вести себя честно и порядочно[81]81
  Там же. С. 42.


[Закрыть] <…>

1697 г.

Из донесений датского посланника в Москве Гейнса

Нельзя доверяться этой нации, которая одушевляется бунташными устремлениями и приверженностью к резне и убийствам, о чем можно судить хотя бы по тому, что они превозносят, как подвиги, достойные восхищения, совершавшиеся в прошлом зверства. ˂…˃

˂…˃ Русские не любят порядка и лишь по принуждению силой могут отказаться от столь любезной им беспорядочности. ˂…˃

После визита у Шеина Гейнс в тоне полного отчаяния пишет, что пиршество, устроенное Шеиным по случаю дня его рождения, походило скорее всего на пир антиподов; вместо музыки тут раздавались какие-то дикие звуки, какой-то невыразимый гвалт; пьянство поголовное, обращение дикое. Какой резкий контраст с тем, что он видел у Нарышкина! И так повсюду: варварство рядом с утонченным комфортом[82]82
  Г. Форстен. Датские дипломаты при московском дворе второй половины XVII века // Журнал Министерства народного просвещения. Часть CCCLVI. 1904, ноябрь. С. 87, 91, 93.


[Закрыть].

1698 г.

Джодокус Кралл. Прежнее и нынешнее состояние Московии

Московиты отличаются большой сообразительностью, хитростью и сноровистостью; они изобретательны во всех делах, ими предпринимаемых, что было на собственном опыте познано всеми, вступавшими с ними в торговые или иные прочие отношения. При всем том это превеликие гордецы и грубияны. Они расположены к пьянству, как никакой другой народ на свете. Московиты любят похваляться своим происхождением от древних греков. Но поелику Европа превыше всего ставит Грецию за ее литературу и цивилизацию, то отсутствие сообщительности с более просвещенной частью Европы и всеобщее у московитов отвращение к наукам и искусствам делает их совершенно не похожими на большинство европейских народов. Однако за последние тридцать или сорок лет они стали более сообщительны с иностранцами, нежели прежде, и теперь здесь поощряется заимствование начатков различных полезных наук. В некоторых делах, кои прежде были непереносимы для просвещенных иностранцев, следует признать у них значительные улучшения. Московиты чрезвычайно злонамеренны в отношениях друг с другом. У них было самым обыкновенным делом подсовывать в чужие сапоги (где носят деньги и бумаги), монеты и другие ценности и потом обвинять людей в воровстве. Дабы бороться с сим злом, было установлено, что первым подвергают пытке истца, и если он упорствует в своем обвинении, тогда пытают ответчика. Несмотря на это, не было недостатка в подобных случаях, и даже жены обвиняли (ложно) мужей в самых чудовищных преступлениях и претерпевали жесточайшие муки ради того, чтобы погубить их.

Сварливость и грубиянство московитов следует объяснить недостатком образования, ибо все они, исключая немногих особ высшего круга, руководствуются во всех случаях одним лишь стремлением к удовлетворению своей ненасытной жадности и не оказывают ближним ни малейшего внимания, кроме тех случаев, когда того требует собственная их выгода. И тогда они всегда готовы кланяться и ломать шапки.

Посему у них часто случаются ссоры, и даже на улице можно слышать вопли и ругательства, приличествующие разве рыбным торговкам, и все это с таковым ожесточением, когда уже нельзя разойтись без драки. Впрочем, у них есть то хорошее качество, что они крайне редко, а, может быть, и вообще никогда, не богохульствуют, но, с другой стороны, употребляют столь гнусные слова, обвиняя друг друга в содомском и свальном грехах и прочих невероятных преступлениях, в том числе между детьми и родителями. <…> Даже знатные люди позволяют себе называть друг друга блядиными сынами, собаками и проч., что обыкновенно случается за большими стаканами водки. Однако дело редко доходит до драки, а ежели таковая все-таки случается, то идут в ход кулаки, плетки, добрые пинки в живот или промеж ног, что уже почитается высшей доблестью. В Московии можно прожить долгое время и ни разу не услышать о дуэли между туземцами на шпагах или пистолетах. Знатные персоны, дабы выделиться среди прочих, дерутся кнутами верхом на лошадях, так что спор разрешается без пролития крови.

В прежние времена московиты были погружены в глубокое невежество. Обучение наукам, искусствам, иностранным языкам и даже рассуждения о делах в чужих краях почитались преступными. Однако за последнее время положение сильно переменилось, благодаря тому поощрению, каковое теперешний царь выказывает знакомству с другими странами и языками. <…>

Иностранцы чаще всего обвиняют московитов в пьянстве, хотя и большинство европейских народов, особливо северных, также подвержено сему пороку. Правда, следует признать, что оно нигде не стало столь всеобщим, как среди русских, у которых ему подвержены и духовенство, и миряне, и мужчины, и женщины, и старики, и молодые. Чарка вина – это первое приветствие для гостя даже в знатных домах, и сия чарка весело ходит по кругу до, после и во время трапезы. Однако вино слишком слабый напиток для русского желудка. Даже в лучших домах по праздникам гости употчиваются до такой степени, что страдают от этого еще и на следующий день. <…> Но, по справедливости, московиты суть не единственный в свете народ, который одурманивается крепкими напитками; то же самое происходит и в Германии, где хозяева дома, да и сами гости, не почитают праздник удавшимся, если все не расходятся, шатаясь и запинаясь. <…>

С другой стороны, в точности известно, что простой народ подвержен непомерным излишествам, ибо они пьют не только пока стоят на ногах, но часто тут же на месте и умирают. <…> Здесь нет ничего необычного в том, чтобы уходить из кабака без одежды, в одном кафтане, а если встретятся подвыпившие приятели, то все возвращаются обратно и оставляют в заклад чулки, кафтаны и штаны, являясь после сего домой в образе новых адамитов. Легко представить, что такие пьяницы могут совершить любое злодейство и впасть в любые мыслимые пороки, тем паче, что и в трезвом состоянии они крайне редко следуют голосу разума. Посему так много преступлений совершается на улицах Москвы, и по ним небезопасно ходить ночью одному и без оружия. Иногда в земскую избу привозят по пятнадцать мертвых тел. <…> Женщины простого звания, хотя и содержатся в строгом послушании, часто следуют за своими мужьями в питейные дома и напиваются вместе с ними до полного бесчувствия. <…>

Московиты с самого детства приучаются ко всяческим лишениям и невзгодам; младенцев там редко кормят грудью после двух-трех месяцев. Вкупе с холодным климатом и скудной пищей это весьма способствует перенесению тягостей войны, и они отличаются особливой стойкостью при обороне крепостей[83]83
  The antient and present state of Muscovy. By F.C.M.D. London, 1698. P. 140–147.


[Закрыть].

1698 г.

Из книги Георга Шлейссингера «Древняя и нынешняя религия московитов»

У московитов милосердие к ближнему горит столь тихим пламенем, что мельчайшей капли воды достаточно, чтобы загасить его. <…>

Они живут в полном противоречии с шестой заповедью и допускают самые разнузданные бесстыдства. Несмотря на то, что по их закону брачные узы почитаются нерушимыми, супружеская неверность весьма обычна, ибо по понятиям московитов спать с чужой женой не есть нарушение верности. <…>

Супружеская любовь у них столь слаба, что развод сделался повседневной обыденностью. <…>

Обыкновенный разврат не почитается здесь большим грехом; хотя публичные дома и не разрешены, но продажные женщины терпимы, и они редко подвергаются наказаниям, также как и виновные в содомском грехе, распространенном среди русских не менее чем у персиян. До сих ужасных преступлений их довели праздность и пьянство, а в сем последнем пороке они превзошли все прочие народы[84]84
  Georg Schleussinger. La religion ancienne et moderne des moscovites. Cologne, 1698. P. 89–91.


[Закрыть].

1699 г.

Из письма отца Франциска Эмилиана

<…> Приходится восставать против безобразий и преступлений, а это здесь труднее, чем где-либо, так как за что в других странах правосудие наказывает мечом и огнем, здесь по большей части признается не подлежащим взысканию; а когда люди, недостаточно ревностные к делам Божиим, видят такую свободу, то легко догадаться, сколько раз нужно ударить кресивом, чтобы добыть хотя искорку любви к добродетели. <…>

Настоящего патриарха нам нечего бояться. Жизнь его проходит в спанье, еде и питье водки. Он уже с давнего времени не совершает никакого богослужения по причине постоянного нездоровья. <…>

Признаюсь, алтари (которых я уже был допущен видеть несколько) у них, согласно уставу восточных христиан, устроены хорошо и довольно красиво; но в самих священниках, когда они совершают какие-либо священные службы, замечается большое неблагоприличие. Об этом тем более нужно сожалеть, что они так много заботятся о блестящих и драгоценных священных ризах. Впрочем, когда они захотят, то умеют довольно точно совершать священные службы согласно уставу <…>

<…> я теперь имею хорошую надежду на спасение многих из простого народа, которые в своем невинном неведении живут хорошо и только чисто внешним образом суть схизматики. Я нашел многих самой непорочной жизни, но не наученных ничему в вере. Когда я предложил одному вопрос о воскресении мертвых, то он изумился, и нужно было довольно долго беседовать с ним, пока он убедился в этом. По крайней мере, здесь можно безопасно собирать плоды, если мы будем внушать простым людям только то, что крайне нужно этой среде и что приготовляло бы душу к полному повиновению истинной церкви. Больше ни о чем нельзя рассуждать с такими людьми, потому что они собственно скоты, совершенно такие же, как любой из диких американских народов; общие же рассуждения не идут в разрез с их религией, и они весьма охотно слушают их <…>

Кроме сына господина генерала Гордона, я имею много и других русских учеников. Сколько нужно было убеждать их, чтобы они начинали учиться по порядку, с самых первых начал; потому что они желают все иметь скоро, да и весь этот народ не переносит никакой медленности[85]85
  Письма и донесения иезуитов о России конца XVII и начала XVIII века. СПб., 1904. С. 19, 25, 28, 29, 33.


[Закрыть].

Иоганн Георг Корб. Дневник путешествия в Московию

4 мая 1698 г. <…> весь праздник Пасхи проводят они в сплошных пьяных оргиях, которым предшествует долгий и строгий пост. Женщины, также как и мужчины, не воздерживаются от сего порока. Часто от непомерного питья водки они первые впадают в безумство, и их можно видеть на улицах, мертвенно бледных и бесстыдно полураздетых.

24 июля 1698 г. <…> Ежели вам понадобится лжесвидетель, вы без труда найдете его среди московитов, ибо Провидение устроило все таким образом, что из-за всеобщей испорченности в этой стране способность к обману почитается едва ли не признаком великого ума.

28 и 29 августа 1698 г. Под этими числами в оригинале запись, описывающая сцену русской безнравственности, которая невозможна для печати. (Примечание английского переводчика).[86]86
  Русский переводчик Александр Иустинович Малеин оказался не столь воздержан. Вот запись от 28 августа: «На этих днях несколько писцов из Приказа пировали со своими женами также у одного писца; самая красивая гостья понравилась хозяину, устроившему пиршество; поэтому, замыслив в сердце обман, он постарался напоить всех, особенно женщин. Этот коварный умысел заметили остальные и с такою же хитростью стали усердно спаивать жену хозяина, у которого они пьянствовали. Когда все ослабели от вина и попадали на пол, пылавший страстью хозяин подметил, где легла самая красивая гостья, и тотчас затем погасил огонь под тем предлогом, что так спокойнее спать, а остальных мужчин, еще державшихся на ногах, пригласил в другую комнату на новое состязание кубками. Все, опьяненные вином, вернулись в комнату, где, как я сказал, лежали женщины. Хозяин подходит к тому месту, на котором расположилась самая красивая гостья; а та уже раньше, по его глазам, выдававшим любовь и сладострастие, легко догадалась про его замыслы и, будучи плутоватее или, если угодно, нравственнее хозяина, не только покинула прежнее место, но положила на него собственную жену хозяина. Тот не мог без огня открыть обмана женщины; поэтому, полный прежних помыслов, он в неведении осыпает всяческими ласками свою жену, и, так как та отвечала на проявления его любви, он, дойдя до крайнего предела страсти, соединяется с нею. Удовлетворив свою похоть и не зная еще, что это его жена, он стал приглашать многих других к тому же самому общению. Те, обезумевшие от вина, легко согласились; по предательству или другому какому разоблачению дело и обман обнаружились, и хозяин, потратившись на пир, был, кроме того, поднят на смех, что не только угостил товарищей кушаньями и напитками, но даже и объятиями собственной жены. Так мало значит у них совершить прелюбодеяние, и они смеются над тем, что достойно плача».


[Закрыть]

18 и 19 февраля 1699 г. В Московии превеликое число всяких разбойников, но еще поразительнее их наглость. Зверское сие ремесло настолько изничтожило в московитах все человеческие чувства, что не боятся они нападать даже среди белого дня.

29 марта 1699 г. Семьдесят итальянцев, выписанных сюда из Венеции, уволены без возмещения расходов. Несмотря на великие неудобства и тяготы, перенесенные ими во время долгого пути, никто из них не получил более десяти рублей вознаграждения, а некоторые всего по девять или даже восемь. Ожесточенные таковой несправедливостью, они разразились страшными проклятиями всему московитскому роду.

16 и 17 мая 1699 г. Несколько дней непрестанного дождя сделали улицы Немецкой слободы совершенно непроезжими и непроходимыми. Повсюду стоят застрявшие столь глубоко в непролазной грязи повозки, что лошади не в силах вытащить их.

19 мая 1699 г. Сегодня с величайшей торжественностью здесь празднуют день Святого Николая, небесного покровителя Московии. К вящему позору московитов, почитают они непристойным не валяться в сей день пьяными, ибо чем торжественнее праздник, тем более у них принято предаваться пьянству и прочим подобным утехам.

27, 28 и 29 мая 1699 г. Наконец-то горный мастер Урбан опять выпущен на свободу после долгого и тяжкого заточения по нарочитому указу самого царя, вследствие просьбы господина Посланника, и при том без всякого выкупа. Тем не менее, пришлось дать взятку пятнадцать рублей дьяку и писцам. В Московии никакими силами не спастись от сих гарпий.

27 июня 1699 г. Попавшийся на воровстве мальчик покончил с собой из страха перед наказанием.

Весь московитский народ гораздо скорее пребывает в рабстве, чем пользуется свободой, ибо все люди всякого звания, без всякого уважения к лицам, угнетены самым суровым рабством. <…> Если кто в просьбе или обращении к царю с письмом подпишет свое имя в положительной степени, то подвергается непременному возмездию за оскорбление Величества. Надо пользоваться уменьшительными именам, например, кого зовут Яков, тот должен писать себя Якушкой, а не Яковом. <…>

Так как им не сообщали никаких добрых правил, то они полагают высшую славу мудрости в коварстве. У них нет никакой стыдливости перед ложью, никакого стыда перед обнаружением обмана; из этой страны до такой степени изгнаны посевы истинной добродетели, что самый порок имеет славу добродетели. Однако из сказанного прошу не делать такого вывода, будто все до единого жители этого царства в силу одинакового невежества и гордости так относятся к добродетели; среди стольких плевелов вырастают и целебные злаки, и с тем более приятным благоуханием алеют розы среди пышно распустившегося вонючего лука; в этих людях расцветают тем бóльшие добродетели, чем более тревог и забот испытали они для достижения их. <…> Прочие необразованны и обладают вялым и тупым умом; иногда они до такой степени бывают поглощены созерцанием иностранцев, что, разинув рот и вытаращив глаза, сами себя не помнят. <…>

Московиты весьма охотно пользуются теплыми и горячими банями; так же, как у турок, у них есть обыкновение омывать в бане скверну после совокупления. К этому прибегают они зимою, а в летние месяцы мужчины вперемежку с женщинами купаются в реках совершенно нагие, без всякой половой стыдливости, без всякого различия старости или невинного возраста. С таким же бесстыдством, без всяких покровов они выскакивают из воды на зеленый берег, не боясь ничьих взоров. Мало того, даже девушки показывают без стыда прохожим очертания своего голого тела, вызывая этим немалое раздражение похоти. Далее, справедливо можно задуматься над вопросом, чем они больше отличаются: жестокостью или распутством и бесчестностью, так как они превосходят всякую меру в блуде, прелюбодеянии и тому подобных проступках, да и вряд ли установлено их законами какое-нибудь наказание за подобные прегрешения[87]87
  Diary of an Austrian Secretary of Legation at the Court of Czar Peter the Great. London, 1863. Vol. I. P. 100, 135–136, 150, 254, 284; Vol. II. P. 7, 8, 13, 20, 23–24.\Иоганн Георг Корб. Дневник путешествия в Московию (1698–1690). СПб., 1906. С. 236–238, 240.


[Закрыть].

1778 г.

Аббат Мабли о допетровской России

Всего лишь восемьдесят лет назад Россия была погружена еще в глубочайшее варварство. Большинство провинций сей громадной империи оставались пустынями или же были населены таковыми обитателями, кои едва ли достойны именоваться человеками. Во главе нации стояли две персоны, самой судьбой сотворенные на ее несчастие. Царь – деспот, почитавшийся несметными своими подданными за высший разум, и патриарх, вещавший от самого Бога и св. Николая, но имевший о них самые грубые понятия. Придавленные ярмом сих двух властителей, духовенство и дворянство держали своих крепостных под гнетом жесточайшей тирании, на какую только способны жадные и наглые рабы, сознающие, что могут безнаказанно творить зло. Лишенные всего: нравов, законов, трудолюбия и даже способности желать для себя лучшей судьбы, все они словно оцепенели от ужаса и закоснели в глубоком невежестве. У русских и не было бы почти никакого понятия о гражданственном существовании, ежели непокорное и буйное войско не производило бы частых переворотов, сажая на трон государей, коих причуды и пороки не походили один на другого[88]88
  De l’étude de l’histore. Oeuvres completes de l’abbé de Mably. XII. Lyon, 1796. P. 261–262.


[Закрыть].

Павел Милюков об отношении европейцев к русским визитерам

Изредка появлялось в Европе русское посольство, но московские чиновники, волей правительства становившиеся импровизированными дипломатами, меньше всего были подготовлены к роли наблюдателей европейской жизни. Незнакомые с языками, кое-как вычитывавшие по тетрадке, слово за словом, свои официальные речи, они озабочены были одним: как бы не сделать лишнего шага или не сказать лишнего слова, которое бы умалило честь государя и подвело их под служебное взыскание. Они не прочь были иной раз попользоваться непривычной свободою жизни, но то, как они понимали эту свободу, вызывало отвращение в невольных свидетелях их разгула. Это было, в глазах европейских наблюдателей, даже не «варварство», а просто «скотство» и «свинство». От удовольствий европейского стиля, так же как от наслаждения путешествием – картинами природы, памятниками искусства, приобретениями культуры – отделяла их китайская стена, созданная их собственной умственной и нравственной грубостью. Куда бы они ни являлись, они несли с собой всюду, в буквальном и в переносном смысле, свою собственную атмосферу. Помещения, в которых они останавливались, приходилось проветривать и чистить чуть не целую неделю[89]89
  П. Милюков. Очерки по истории русской культуры. Ч. III. Национализм и общественное мнение. Вып. 1. СПб., 1909. С. 103–104.


[Закрыть].

Июль 1700 г.

В начале июля Август II сам прибыл к Риге и овладел Кокенгаузеном; но более ничего не мог предпринять по малочисленности войска, еще более за недостатком артиллерии, и отправил в Москву генерал-майора Лангена убедить царя к немедленной присылке вспомогательного войска с артиллериею и к скорейшему нападению на Ингрию, чтобы отвлечь силы шведов от Риги. «Любезный брат! – приписал король собственноручно к верющей грамоте барону Лангену. – Прошу вас вручителя сего пощадить от крепких напитков, потому что они вредят его здоровью смертельно»[90]90
  Н. Устрялов. История царствования Петра Великого. Т. 3. СПб., 1858. С. 373.


[Закрыть].

XVIII в.

11(22) января 1701 г. Из письма миссионера-иезуита отца Франциска Эмилиана

Отсюда до самой Москвы не только в гостиницах, но и на общественной дороге я был встречаем тысячью и тысячью самых тяжких ругательств со стороны всех, так что с минуты на минуту нужно было ожидать кулаков или ударов. Я не преувеличиваю, но пишу истину, что с самым последним негодяем из народа нельзя было бы хуже обращаться[91]91
  Письма и донесения иезуитов в России. СПб., 1904. С. 52.


[Закрыть].

11(22) января 1701 г.

Из письма миссионера-иезуита в Москве Ивана Берулы

Я слышал, что светлейший царь имеет сильное желание преобразовать духовенство, что и в самом деле крайне необходимо. Какое великое невежество в пастырях! Какие ошибки при совершении таинств![92]92
  Письма и донесения иезуитов в России. СПб., 1904. С. 59.


[Закрыть]

6 (17) июля 1701 г.

Из письма Яна Гуммерта к царю из Нарвы

…только бы наши не с поселениями и дворами воевали, как они привыкли, но с воинами. ˂…˃ А как здесь русский народ везде варварским выкликают и хотят лучше у турков, чем у русских в полону быть, ради тяжких пыток против всех христианских обычаев, оттого отчаянно бьются ˂…˃[93]93
  Н. Устрялов. История царствования Петра Великого. Т. IV. Ч. 2. СПб., 1863. С. 217.


[Закрыть]

7 (18) марта 1702 г.

Из письма Яна Гуммерта к царю из Нарвы

˂…˃ Еще повторяю: когда возьмут город, то оставили бы бездельный обычай бросаться на грабеж, ибо тем и самое лучшее дело испортится, в особенности не поднимать варварского крика[94]94
  Там же. С. 221.


[Закрыть].

14 (25) сентября 1702 г.

[в Москве]

Восемьсот шведских пленников, мужчин, женщин и детей, привезены в сей город, и многие проданы по три-четыре флорина за голову, а вскоре цена была возвышена до двадцати или тридцати. Сие побудило иностранцев купить некоторых, к великому счастию этих несчастных, ибо предполагалось держать их до окончания войны, после чего отпустить на свободу. Русские также купили некоторых, но самая худшая судьба постигла тех, кои попали в руки татар и были уведены в рабство[95]95
  Travels into Muscovy, Persia and part of the East-Indies by Cornelius de Bruyn. Vol. I. London. 1737. Р. 48.


[Закрыть].

28 (11 марта) февраля 1703 г.

Из письма отца Франциска Эмилиана

Мы живем здесь, как в американских степях, с трудом узнавая, что делается за границей, и если что-нибудь слышим из рассказов лиц разных партий и народностей, то не знаем, чему должны верить[96]96
  Письма и донесения иезуитов в России. СПб., 1904. С. 109.


[Закрыть].

Из донесения английского посла Чарльза Витворта из Вильны

˂…˃ ни русские, ни поляки не выставляют часовых при въезде в города, в которых они расквартированы; у них вообще не видно следов правильной дисциплины.

Впрочем, московскую пехоту всюду очень хвалят, и полк, который при мне вступал в город два дня тому назад, шел в отличном порядке: офицеры все были в немецком платье, а рядовые – хорошо вооружены мушкетами, шпагами и штыками, но одеты в платье русского покроя из какой-то холщевой материи. Они легко переносят всякого рода лишения, привыкли к холоду и голоду – два свойства, необходимые для солдата и путешественников в этих краях.

Пехота вообще обучена очень хорошо, и офицеры говорили мне, что не могут надивиться рвению простых солдат к делу, с тех пор как им выяснили лежащие на них обязанности. Оба гвардейские полка и полк ингерманландский хорошо вооружены и хорошо одеты, а большая часть остальных полков довольно посредственно снабжена амуницией и огнестрельным оружием. Как бы то ни было, на всю эту армию можно смотреть покуда не иначе, как на собрание рекрутов, потому что большинство полков сформировано не более двух лет тому назад. Эта слабая сторона могла бы, конечно, в значительной степени восполниться способными офицерами, но, как слышно, в них, особенно в генералах, чувствуется большой недостаток. Все здешние плотники и кузнецы в данное время заняты выделкой рогуль, которыми решено снабдить все батальоны, так как пик русские не употребляют.

Я имел уже честь сообщить вам, что здесь негде добыть рослых и сильных лошадей, потому в царской армии собственно кавалерии нет, зато Государь в последнее время сформировал шестнадцать драгунских полков, преимущественно из дворян и землевладельцев, которые обязаны отправлять службу, как простые солдаты, но на собственный счет. Они ездят на легких татарских лошадях и выдержали несколько удачных стычек с шведскими отрядами в Лифляндии; но сомнительно, чтобы в правильном бою они могли устоять против шведских кирасир, которые имеют значительное преимущество перед ними, так как снабжены и лучшими лошадьми, и лучшим оружием.

Что касается казаков, они несколько похожи на имперских гусар и скорее пригодны для секретов и перестрелок, чем для правильных военных действий. Из них одни вооружены коротенькими ржавыми ружьями, другие – луками и стрелами. Они обязаны являться на службу по призыву царя и в том количестве, в каком царь сочтет нужным созвать их.

Артиллерия в настоящее время замечательно хорошо устроена, и генерал Огильви говорил мне, что ни у одного народа не встречал такого умения обходиться с своими пушками и мортирами, как прошлого года у русских под Нарвой[97]97
  Сборник Русского исторического общества, Т. 39. СПб., 1884. C. 18–19; 55–56.


[Закрыть].

29 декабря (9 января) 1705 г.

Андрей фан дер Гульст, голландский резидент в Москве, грамотою от имени Голландских штатов 29 декабря 1705 г. сильно протестовал против указа марта 1705 г. о наказаниях за утайку пошлин. «Голландские торговцы, приведенные в ужас сим указом, единомысленно думают, что при таких жестоких наказаниях даже за неумышленную утайку, лишением живота, имения, ссылкою с женами и детьми в Азов, никто из иноземцев не решится торговать с Россиею, потому что ложный донос какого-нибудь раба может разорить весь торговый дом»[98]98
  Н. Устрялов. История царствования Петра Великого. Т. IV. Ч. 2. СПб., 1863. С. 374–375.


[Закрыть].

25 марта (5 апреля) 1707 г.

Из письма миссионера-иезуита в Москве Иоанна Берулы

Причиною того, что и моя, и другие школы здесь падают, служит военная служба, для которой выхватывают из школы учеников по приказанию государя, не обращая внимания ни на родных, ни на науки; отсюда-то происходит, что у русских нет никакого побуждения учиться и больше желания скрываться в деревнях, чем появляться в школах[99]99
  Письма и донесения иезуитов о России. СПб., 1904. С. 164–165.


[Закрыть].

10 (21) марта 1708 г.

Из донесения английского посла Чарльза Витворта

˂…˃ я всегда находил, что страх здесь могущественнее чувства благодарности или справедливости ˂…˃[100]100
  Сборник РИО. Т. 39. СПб., 1884. С. 477.


[Закрыть]

25 августа (5 сентября) 1708 г. Из донесения английского посла Ч. Витворта

˂…˃ к вопросам чести здесь относятся не слишком строго ˂…˃[101]101
  Сборник РИО. Т. 50. СПб., 1886. С. 46.


[Закрыть]

31 марта (11 апреля) 1709 г.

Из донесения английского посла Ч. Витворта

В гарлемских газетах по поводу оскорблений, нанесенных послу [в Англии Матвееву], я также встретил несколько выражений, способных осложнить дело и невыгодно повлиять на невежественный и – по природе – недоверчивый народ[102]102
  Сборник РИО. Т. 50. СПб., 1886. С. 160.


[Закрыть].

1709 г. Из краткого донесения о миссии в Москве

Затруднения для миссии в Москве

1. Первое затруднение заключается в могуществе еретиков, ибо так как весь здешний народ почти исключительно руководствуется наживой, а все купцы суть или лютеране, или кальвинисты, или безразличные в деле веры, а то, можно бы сказать, и совершенные атеисты, и все они непримиримые враги наши, то своими подарками и услужливостию перед вельможами они во всем берут силу ˂…˃

2. Второе затруднение – недостаток защиты. На нас могут нападать, как кому вздумается ˂…˃, а неблагодарные русские, так как их дети у нас уже не учатся, большею частию даже не подают нам руки и уже едва узнают нас, а тем менее желают покровительствовать нам. ˂…˃

5. Пятое препятствие – непостоянство русского народа, ибо русские не в состоянии долго выносить никакого дела. То, что они издавна одобрили, потом сильнейшим образом ненавидят и ничего другого не ищут больше, как только разнообразия. ˂…˃

6. Шестое затруднение – вероломство этого народа. Мы имели множество примеров, что перед нами они восхваляли католическую веру и сознавались в своих заблуждениях; но лишь только поворачивали спину, как не находили слов, как бы достаточно опозорить нас перед еретиками. ˂…˃

7. Седьмое затруднение заключается в том, что едва есть какая-нибудь возможность вести беседы не только с простым народом, но даже и с лучшей частью вельмож, так как они, лишь только услышат что-либо относительно веры, сейчас отвечают: «Это не наше дело; мы веруем так, как приказывает нам светлейший царь; если мы ошибаемся, то это не наша вина: он сам (то есть царь) будет отвечать за нас перед Богом и за нас отдаст отчет Богу», – и затем ничего другого от них невозможно добиться. Отсюда можно заключать, что нет никакой надежды на обращение этого народа, пока он не увидит первого шага к тому со стороны его главы[103]103
  Письма и донесения иезуитов о России. СПб., 1904. С. 192–194.


[Закрыть].

29 сентября (10 октября) 1710 г. Из донесения поверенного в делах Л. Вейсброда

˂…˃ характер русского народа, заставляющий каждого требовать вдвое более того, что он желает получить ˂…˃[104]104
  Сборник РИО. Т. 50. СПб., 1886. С. 371.


[Закрыть]

11 (22) октября 1710 г. Из донесения поверенного в делах Л. Вейсброда

˂…˃ здесь нельзя добиться ничего иначе, как запугиванием или угрозами. Великодушие, честь и прочие добрые качества еще не известны, напротив, они вызывают только новые оскорбления. ˂…˃

Зная, однако, что русские народ лукавый и готовый на уловки, я просил Стайльса прийти пораньше и убедиться, действительно ли все устроено согласно нашему желанию ˂…˃[105]105
  Там же. С. 372, 376.


[Закрыть]

Описание России в 1710 г. Чарлза Витворта

Крестьяне.

Крестьяне суть полные рабы, целиком зависящие от произвола своих господ, их могут перевозить на новые места со всем их добром и движимостью; нет ничего, что бы они могли назвать своим, вот отчего они чрезвычайно ленивы, и как только исполнены хозяйские повинности и запасено на год немного хлеба и дров, более ничего они не желают, так что остальное время бездельничают или спят; но при всем том они кажутся вполне удовлетворенными парой глиняных горшков, деревянными миской и ложкой и ножом, чем исчерпывается все их имущество; пьют они воду, едят толокно, хлеб, грибы и корешки, по большим праздникам – немного рыбы или молока, если дни не постные; мясо же совсем редко; сии простые обычаи посрамляют мнимую аскезу философии и ложное благочестие и превосходно приспособляют их для трудов войны, каковые будут тем более успешны в сей нации по мере того, как она обвыкнет к дисциплине и распорядку, ибо нет во всем свете народа, который был бы столь же безразличен к смерти и наделен в такой мере мужеством покорности.

Религия.

Они принадлежат к Восточной, или Греческой церкви, испорченной невежеством и предрассудками; они полагают, что исполняют вторую заповедь, не допуская скульптурных изображений, но их храмы наполнены жалкими картинами без оттенков и перспективы… ˂…˃ Почитание сих изображений есть грубейший род идолопоклонства, но составляет у них главные свойства благочестия. ˂…˃

Их приходские священники и капелланы происходят из самого простого народа и в буквальное исполнение писания суть мужья одной жены. ˂…˃ Неудивительно, что по причине такового происхождения и положения они чрезвычайно невежественны, и самые ученые умеют лишь повторять службу с мелодическими интонациями и прочесть главу из Библии на славянском языке, который понимают только немногие из них[106]106
  An account of Russia as it was in the year 1710 by Charles Lord Whitworth. Printed at Strawberry-Hill. MDCCLVIII. P. 38–41; 44–45.


[Закрыть].

1714–1720 гг.

Записки брауншвейг-люнебургского резидента Фридриха Христиана Вебера

13. Только что приехал я в эту новую столицу, как адмирал Апраксин задал для всего двора великолепный пир, на который по приказанию Его Величества адмирал пригласил и меня.

14. Это был первый день поступления моего в обучение, и я должен был поплатиться за оное горькою платою. Так, когда я подошел к офицеру, стоявшему на страже у входа в залу, с просьбою пропустить меня, он отказал мне в грубых выражениях и погрозил бердышом; когда же я сослался на мое право и на приглашение, то меня пренагло вытолкали вниз по лестнице.

15. Но я тотчас же через одного из моих друзей сообщил двору о моем неприятном воздушном прыжке, и тот же самый офицер, извиняясь сколько возможно передо мною, принужден был ввести меня в залу, где от одного из министров выслушал я следующее поучение: так как русские не знали и не знают моего отечества, то в моем простом, хотя и опрятном кафтане я могу подвергнуться еще большей опасности, если не прикажу обшить его по всем швам серебром или золотом и если передо мною не будет пары слуг, которые бы кричали: «Поди прочь!»