Текст книги "Magnum Opus"

– Аркадий Иванович, дайте ключ от актового зала, – решительно попросил я пожилого охранника, спустившись на пост.

Он с подозрением на меня посмотрел, протянул требуемое и проговорил:

– Зачем тебе, Коля? Заняться не чем? Шел бы лучше спать.

Но я его уже не слышал. В голове снова загудело, а руки затряслись в предвкушении.

Актовый зал находился в отдельном крыле здания, так что пациентов я не мог потревожить. С волнением открыл дверь, зажег свет и оглядел пустое помещение. На сцене стояло фортепиано. За годы, что я здесь работаю, я не помнил, чтобы на нём кто-то играл. Чаще всего инструмент использовали как рабочую поверхность, полку для документов. Возможно, фортепиано расстроено… Я пересек зал, поднялся на сцену, откинул крышку и пробежался по клавишам. Нет, отличное звучание. А затем, повинуясь импульсу, стал наигрывать мелодию, ставшую мне настоящим проклятием. Мотив я без труда подобрал на слух, а остальное подсказало сердце.

Валерия

Я неслась со всех ног в реанимацию. Лифт был, как всегда, сломан, и я полетела вверх по лестнице. Откуда-то доносились звуки, но я поначалу не обратила на них внимания. Мало ли, может у кого-то из пациентов громко телевизор работает. А когда различила мелодию, то остановилась резко, как в стену врезалась. Нет… Как это возможно? Откуда? Похоже, из актового зала. У нас больше нигде нет инструмента.

Как зачарованная, я пошла на звук. Остановилась в дверях. Играл Николай. Он погрузился в музыку полностью, с головой. Едва слышал происходящее вокруг. А когда закончил, я взволнованно проговорила:

– Коля, откуда ты знаешь это произведение?

– Почему ты спрашиваешь?

– Просто ответь, где ты его слышал?

– Мне интересно то же самое. Где его слышала ты?

– Я его написала, Коля.

Он спустился со сцены, подошел ко мне и, всматриваясь в моё лицо, почему-то заулыбался совершенно идиотской счастливой улыбкой.

– Повтори ещё раз.

– Эту музыку написала я.

Эпилог

Свадьба Инны и Романа была назначена на сентябрь. Подруга настояла на этом, чтобы окончательно восстановиться, а я её, безусловно, поддержала. Новость о бракосочетании Романа Нестерова разнеслась по всей больнице моментально. Весть, что женится главный ловелас больницы, с упоением обсасывалась местными кумушками. Сам жених всем рассказывал, что достал женщину с того света не для того, чтобы выписать и отпустить на все четыре стороны.

На регистрацию мы опоздали – не могли пропустить Димкину игру. Его мама была в командировке и, увы, присутствовать не могла.

В ожидании футбольного матча на школьном стадионе собралось очень много зрителей. Игра была жаркой, болельщики чуть не сорвали голос. Когда Димка забил решающий гол, трибуны просто взорвались ликующими криками. Увидев, что он бежит в нашу сторону, я поспешила мальчишке навстречу. На поле он чуть не сбил меня с ног, затем крепко обнял, уткнувшись мне в плечо и тяжело дыша. А подошедший вскоре Николай сгрёб в охапку уже нас обоих.

Я не думала, что оно так близко. Только руку протяни, и вот оно – счастье.

Михаил Гуленков

Юрист по образованию, кандидат юридических наук. Совмещает практическую и научно-педагогическую деятельность, член редакционной коллегии журнала «Российское конкурентное право и экономика», автор (соавтор) более 40 научных публикаций.

Его рассказы опубликованы в таких сборниках, антологиях, альманахах как «Лабиринты безумия», «Происхождение мрака», «Пятое время года», «Литературные фестивали», «Городские этюды», «Земля героев и творцов», «Антология русской литературы XXI века», «Фантастический век», «Мемориал духа», «Зов» и других.

Непроизвольные искажения

– Вампиров не бывает, – лаконично произнес Филипп, когда Оля наконец-то закончила восторгаться фильмом.

Очередная мелодрама, повествующая о любви человеческой девушки и вампира.

Как Филипп ни сопротивлялся, пришлось уступить Олиному желанию пойти на эту картину для не слишком обремененных интеллектом подростков. Впрочем, ради надежды на то, что после сеанса они отправятся ночевать к нему домой, можно и помучаться пару часов.

– Но их ведь как-то придумали, а в каждой сказке есть доля правды, – упорствовала девушка, увлеченная красивой историей любви.

– Даже если предположить, что вампиры существуют, – наставительно продолжал Филипп, – то это описанные в исторических источниках создания, но никак не смазливые мальчики, которых придумали современные писатели и сценаристы.

– Я все равно верю, что где-то есть именно такие вампиры, как мы только что видели, – мечтательно произнесла девушка, взяв Филиппа под локоть.

– Тебе стоит перейти с «Сумерек» на «Дракулу» и «Кармиллу».

– Ни за что! Никогда не променяю любимую книгу на это старье!

Филипп закатил глаза, судорожно думая о том, как бы предложить Оле поехать к нему в гости. Выйдя из кинотеатра после ночного сеанса, они шли, взявшись за руки, по пустынной улице, освещенной редкими фонарями.

Какое-то время шли молча, Оля прокручивала в памяти самые романтические моменты фильма, а Филипп никак не мог решиться перейти в наступление.

Внезапно молодых людей от собственных мыслей отвлекла появившаяся вдали мужская фигура, закутанная в длинный плащ.

Незнакомец шел им на встречу длинными быстрыми шагами. Когда между ним и молодыми людьми оставалось около десяти метров, Филипп обратил внимание на высокий стоячий воротник, окружавший шею мужчины и мертвенную бледность его кожи.

«Классический граф Дракула… Забавно, только его вспоминали», – подумал Филипп, когда они поравнялись с незнакомцем.

Тот оказался настоящим гигантом, не меньше двух метров ростом, с широкими плечами и хищным лицом, обрамленным массивным подбородком.

Филипп крепче сжал ладонь девушки, увлекая ее в сторону, чтобы обойти незнакомца, как тот внезапно положил руку Филиппу на плечо.

– Что вам нужно? – спросил Филипп, стараясь скрыть дрожь в голосе: показаться трусом на глазах у Оли было равносильно самоубийству.

Незнакомец не отвечал, лишь пристально глядел Филиппу в глаза. Только сейчас молодой человек заметил, что радужки у громилы ярко-красного цвета.

– Пойдем, – Филипп решительно сжал руку Оли и повел ее прочь, как вдруг мужчина одной рукой схватил молодого человека за горло, поднял в воздух и резко отшвырнул в сторону, повалив на землю.

– Что вы делаете?! – завизжала Оля, в ужасе глядя на лежащего на асфальте Филиппа. – Помогите! На помощь!

Громила не обращал внимания на крики девушки.

Филипп, потирая горло, попытался встать. Плащ незнакомца взлетел вверх, разделившись на две части, показывая Филиппу и Оле полностью лишенное одежды, огромное, массивное тело. Через секунду, плаща как не бывало – его половины превратились в огромные кожистые крылья.

– Какого?.. – прохрипел Филипп, в ужасе наблюдая за тем, как исчезают волосы на голове чудовища, человеческое лицо превращается в яростную звериную морду, на кончиках пальцев вырастают длинные острые когти.

Не в силах кричать от ужаса, Филипп вскочил и со всех ног побежал прочь, надеясь, что успеет скрыться, пока чудовище будет расправляться с Олей.

Девушка визжала и звала на помощь, однако вампиру словно не было до нее дела. Взмахнув крыльями, чудовище взмыло вверх и за считанные секунды догнало беглеца.

– Пусти! – в истерике кричал Филипп. – Что ты хочешь?

Вампир, ничего не отвечая, схватил Филиппа за волосы, наклонил голову назад и впился клыками в сонную артерию.

Оля продолжала кричать и звать на помощь до тех пор, пока не упала в обморок от ужаса. Последнее, что она видела перед потерей сознания, – падающее на землю тело молодого человека и вампира, который, сделав свое кровавое дело, в ту же секунду растворился в воздухе.

* * *

– Андрюх, ты в курсе, что начал лысеть? – с этой фразы моего одногруппника Коли началось то, что я называю непроизвольными искажениями.

Это произошло на выпускном курсе бакалавриата за несколько минут до начала международной конференции по физике мелких частиц, на которой я как один из лучших студентов факультета должен был выступать с вступительным докладом.

Думаю, нет нужды объяснять, что о презентабельном внешнем виде я заботился не меньше, чем о содержании доклада, а учитывая, что страх облысеть вообще считается одним из главных мужских страхов, я помчался в туалет посмотреть, насколько все плохо с моим затылком.

Зайдя в кабинку, я повесил сумку на крючок, снял с плеч голову и, держа ее перед собой, внимательно рассмотрел затылок.

Наверное, Коля решил подшутить или сбить меня с толку перед важным мероприятием. Не было даже намека на облысение, хотя учитывая, что я учился в лучшем техническом университете страны, параллельно работал лаборантом, участвуя во всевозможных конференциях и олимпиадах, я давно был готов к тому, что от перенапряжения и стрессов может начаться выпадение волос.

Успокоившись, я надел голову обратно и, повесив сумку на плечо, отправился в конференц-зал.

Только идя по коридору, мимо стеллажей с памятными фотографиями и спортивными наградами, я понял, что произошло, и остановился на месте, как вкопанный.

«Я снял голову с плеч и посмотрел, нет ли у меня лысины».

Во-первых, это невозможно в принципе.

Во-вторых, даже если предположить, что я это сделал, как я мог смотреть на голову со стороны, словно глаза остались на месте?

«Возможно, я перетрудился, и на фоне постоянного недосыпа начались галлюцинации?»

Встряхнув плечами, я взял себя в руки, решив, что об этом удивительном происшествии поразмыслю позже, а пока надо сосредоточиться на конференции.

Получив диплом I степени за лучший доклад из рук самого члена-корреспондента Российской академии наук Владимира Новоселова, я с чистой душой отправился домой. И уже вечером, после ужина, пожелав родителям и брату спокойной ночи, лежал у себя в комнате, уставившись в потолок и размышляя о том, что же произошло в кабинке уборной.

Варианта два: или галлюцинации, или нечто сверхъестественное. Во второй вариант я как человек науки не сильно верил. С другой стороны, я знал, что в жизни может произойти все что угодно, даже то, что мы считаем невозможным, а потому не мог с полной уверенностью отрицать реальность произошедшего.

За последующие два года, которые я провел, обучаясь в магистратуре, мне неоднократно довелось убедиться, что произошедшее со мной имело паранормальную природу.

Вещи, подобные тому, что произошло в университетской уборной, я стал называть непроизвольными искажениями, поскольку искажался нормальный порядок вещей, и эти самые искажения никак от меня не зависели.

ZЗа пятьдесят рублей я купил простенькую игрушечную машинку, распаковал ее, поставил на асфальт, после чего сел за руль и поехал домой. Помню, как ехал рядом с другими машинами, останавливался на светофорах, выбирал, какое радио послушать, делая все на автомате, до тех пор, пока не оказался перед подъездом своего дома, а у меня в ногах стояла маленькая машинка.

Как и в прошлый раз, я понял, что произошло, уже постфактум.

Ту машинку я храню до сих пор, она стоит на моей книжной полке рядом с научными трудами по физике и литературой по паранормальным явлениям.

Искажения повторялись раз в два-три месяца, они никак не влияли на мою жизнь, не мешали мне, а порой даже помогали, и я начал относиться к ним как к некоей особенности, которая дана мне от природы, что-то типа родимого пятна или непереносимости определенных продуктов.

Так прошли два года, уже давно я решил, что по окончании магистратуры буду дальше заниматься наукой, а потому, само собой разумеется, поступил в аспирантуру под научное руководство члена-корреспондента Новоселова, благо, он запомнил меня после той самой конференции.

Владимир Борисович – уникальный человек, я познакомился с ним, когда учился на третьем курсе. Он так увлекательно рассказывал о достижениях мировой науки, что я решил прочесть его биографию и, найдя ее на сайте Ассоциации ветеранов труда Министерства обороны, стал его самым преданным поклонником.

Владимиру Борисовичу было пятьдесят два года, можно сказать, мужчина в расцвете сил, но он уже в каком-то смысле вышел на пенсию, так как занимался только работой в Университете, а основную часть карьеры трудился в научно-исследовательских лабораториях Минобороны и участвовал в разработке новейших военных технологий.

После учебы Новоселов поступил на работу младшим научным сотрудником, за выдающиеся успехи он был переведен в закрытый отдел Всероссийского научно-исследовательского института Министерства обороны, где выполнял государственные задания на разработку новейшего сверхмощного вооружения, причем речь идет не о ядерных бомбах или еще каком-то оружии массового уничтожения.

Владимир Борисович разрабатывал технологии, воздействующие на разум человека. Поговаривали, что он изобрел аппаратуру, которая может массово гипнотизировать людей, внушать им те или иные чувства, эмоции, ощущения, что с помощью его разработок можно заставить людей взять в руки оружие и идти воевать или одним нажатием кнопки свести население целого города с ума.

Наверняка большинство этих слухов является преувеличением, подогреваемым тем, что Новоселов работал в закрытом отделе НИИ Вооруженных сил, что само по себе вызывало всевозможные байки.

К сожалению, большинство статей Новоселова выходили в специальных изданиях под грифом «Для служебного пользования», и изучать его труды могли лишь сотрудники закрытых научных учреждений, поэтому, скорее всего, тайна Новоселова так и останется скрытой от глаз простых смертных.

Как ни пытались студенты выяснить, что же такое Новоселов разрабатывал, ничего не вышло: он давал расписку о неразглашении, и если проболтается, его ждет тюрьма чуть ли не за измену Родине.

Но загадочные разработки, если такие и имели место, остались в прошлом, сейчас Новоселов был нашим профессором и директором научно-исследовательской лаборатории при Университете.

Новый всплеск интереса к его персоне произошел недавно, когда возле университетского корпуса, того самого, где располагалась лаборатория, обнаружили изувеченное тело студента журфака Филиппа Яковлева, подружка которого Ольга, пребывающая теперь в психиатрической лечебнице, утверждает, что ее бойфренда убил возникший из ниоткуда вампир, который, насытившись кровью, растворился в воздухе.

После несчастного случая некоторые поговаривали, что Новоселов тайно от всех продолжает разработки излучения, воздействующего на разум человека, и подружка Яковлева оказалась под потоками лучей, вызвавших галлюцинации.

Однако оставался вопрос: кто убил Яковлева? Молодой человек умер от рваных ран на шее и потери крови, то есть следы убийства действительно похожи на укус.

В Университете начались разговоры о том, что нужно создать комиссию по проверке лаборатории Новоселова, но поскольку бывший сотрудник НИИ Вооруженных сил имел огромные связи, с ним предпочитали не ссориться, а потому профессор спокойно продолжал работать.

Учась в аспирантуре, я устроился преподавателем на кафедру и младшим научным сотрудником в лабораторию Новоселова, то есть, начал жить именно той жизнью, о которой всегда мечтал – жизнью преподавателя-исследователя.

Но через пару лет все изменилось.

* * *

Аня была моей первой любовью, которая, как это часто случается у ботаников, произошла в том возрасте, в котором большинство молодых людей успевает сменить кучу партнеров, а кто-то жениться, родить детей и развестись.

Я познакомился с ней на лекции Новоселова, когда только начались занятия в магистратуре. Нам была выделена маленькая аудитория, мест для всех не хватало, поэтому Ане пришлось сесть отдельно от подружек на единственное свободное место – рядом со мной.

Наверное, для того чтобы влюбиться в эту девушку, было достаточно одних ее губ. Сперва я подумал, что они увеличены искусственно, никогда не видел таких красивых пухлых губ. Я мог смотреть на них, не отрываясь, а когда мы поцеловались первый раз, мне показалось, что я в раю.

Обретением этого рая я отчасти был обязан Новоселову, потому что мы с Аней сошлись, обсуждая его работу.

– Ты знаешь, что он боится крыс? – с улыбкой спросила она как-то раз, когда мы зашли в кофейню после лекций.

– Нет, серьезно?

– Абсолютно, – улыбнулась девушка, положив ногу мне на бедро. – У него самая настоящая фобия, он до смерти боится крыс. Вроде как его даже хотели уволить из закрытого отдела НИИ по состоянию здоровья, людям с фобиями, даже такими, нельзя работать с засекреченной информацией.

– Мне кажется, там следят за соблюдением санитарных норм, вряд ли страх крыс помешал бы ему работать, – засмеялся я.

– Ну знаешь, где фобия, там и какое-нибудь расстройство, где расстройство, там и неуравновешенность, а это уже грозит опасными последствиями. Впрочем, гениальные люди часто страдают странными фобиями, так что здесь мало удивительного.

– Вряд ли из-за этого стали бы увольнять ценного сотрудника, – рассудил я, сделав глоток горячего капучино и положив ладонь на Анино колено.

– Именно так, его оставили только потому, что он показывал наилучшие результаты.

– Почему же его отправили в отставку? Ведь он еще очень молод для научного работника.

– Говорят, руководство института стало опасаться, что его работа может привести к непредсказуемым последствиям. Что уж он там такого наизобретал, я не знаю, но поскольку Владимир Борисович имел большие заслуги перед страной, с него взяли расписку о неразглашении и дали спокойно уйти на все четыре стороны.

Некоторое время мы сидели в обнимку и целовались, я даже подумал, что Аня вот-вот залезет на меня, но поскольку мы оба люди воспитанные, из хороших семей, решили дотерпеть до дома.

– Как думаешь, правда, что Новоселов продолжает в лаборатории то, чем занимался в НИИ? – спросил я у Ани, когда официант принес наши сэндвичи и пасту.

– Да, я почти уверена.

Я вопросительно посмотрел на нее.

– Сам подумай. Сотрудники лаборатории работают только на первых трех этажах, четвертый закрыт для всех, кроме Новоселова, никого туда не пускают, как, по-твоему, почему? Даже шторы на окнах закрыл, чтобы с улицы нельзя было подсмотреть, что там происходит.

– И никто даже не хочет проверить это…

– Может и хотят, но у него такие связи, что предпочитают ему дорогу не переходить. Из НИИ его убрали, но обеспечили должность профессора кафедры и директора лаборатории. Вроде как лично заместитель министра обороны договаривался с нашим ректором.

– Если его убрали из НИИ, чтобы он прекратил свои исследования, то почему здесь разрешают продолжать их?

– Нам главное, кандидатские защитить, а Новоселов пусть сидит в своей берлоге и занимается, чем хочет.

* * *

На следующее утро я проснулся чуть раньше Ани. Любимая спала на самом краю кровати в обнимку с подушкой, а мой указательный палец правой руки о чем-то спорил со средним. Я не стал удивляться, прекрасно зная, что это скоро пройдет, как и все непроизвольные искажения.

Вскоре мне предстояло убедиться, что искажения все-таки могут влиять на мою жизнь.

Пока я приводил себя в порядок в ванной, мне удалось разобрать некоторые обрывки слов из разговора пальцев. Оказалось, что они спорят о том, кто из них будет подсказывать мне ответы на загадки, которые без их помощи я не смогу разгадать.

В конце концов указательный палец резким хуком справа выбил несколько зубов среднему, после чего тот отступил. Когда я смыл с лица остатки пены для бритья и вымыл руки, пальцы приняли обыкновенное состояние.

Приближалась третья годовщина нашего с Аней знакомства, я никак не мог придумать, что такого ей подарить, и, прогуливаясь между витринами в очередном сувенирном магазине, увидел висящий в воздухе палец. Мой палец, у которого опять появились глаза, нос, рот, руки, издавал непонятные писки, вероятно, на своем «паличьем» языке, и обеими руками показывал на громадную фарфоровую жабу.

Я взглянул на свою руку: все пальцы были на месте, значит то, что висело в воздухе, не было моим пальцем в полном смысле этого слова.

С некоторым удивлением я отметил, что это первый раз, когда искажение целенаправленно вмешивается в мою жизнь, и я осознаю это.

Логично проистекала следующая мысль: искажения могут прогрессировать и дальше, и в какие формы это потом выльется, можно только гадать.

Палец исчез, некоторое время я стоял, нахмурившись, рассматривая жабу, после чего, решив довериться подсказке пальца, снял с витрины сувенир, оплатил его на кассе и отправился за цветами.

Аня приготовила шикарный ужин, надела самое откровенное платье, а когда вместе с большущим букетом красных роз я вручил ей фарфоровую жабу, чуть было не расплакалась от счастья: оказалось, что в детстве у нее была такая же жаба, которую подарила ее ныне покойная прабабушка. Когда Ане было пять лет, она случайно уронила жабу на пол, и та разбилась. Девочка долго плакала и никак не могла успокоиться, родители пообещали найти такую же, но сделать этого не удалось.

Аня, счастливая от любви и от того, что к ней вернулась так дорогая ее памяти жаба, подарила мне лучшую ночь в моей жизни.

Я собирался сделать ей предложение, прекрасно зная, что никакие другие женщины мне не нужны. На новогодние праздники мы планировали поехать в Италию, я воображал, как попрошу ее руки и сердца, сидя в красивом итальянском ресторане на берегу моря, но внезапно, в середине ноября, Аня бесследно исчезла.

Заявления в полицию никаких результатов не принесли, я расспрашивал наших знакомых, Аниных друзей и подруг о том, когда и где ее видели последний раз, не говорила ли она, что собирается куда-то уехать, но никто ничего не мог сказать, девушка словно провалилась сквозь землю.

Помню, в тот день у меня были занятия с вечерниками, поэтому я задержался в Университете, а Аня, чтобы не ехать домой одна, решила подольше поработать в лаборатории.

Мы собирались встретиться после работы возле кофейного киоска во дворе вуза, но моя возлюбленная не пришла в назначенное время.

Сначала я написал ей сообщение, спросил, когда подойдет. Затем набрал ее номер – она оказалась недоступна. Я начал волноваться, пошел в лабораторию, Ани на рабочем месте не было, ее белый халат висел на вешалке в шкафу, аппаратура была выключена. Вещей, сумки, верхней одежды – ничего не было, такое впечатление, что она уже оделась и ушла.

Я прождал около часа возле выхода на улицу, но она так и не появилась. Некоторые сотрудники лаборатории, поздно возвращавшиеся домой, сказали, что Аня была на работе, но как она уходила, они не видели.

Последним вышел Владимир Борисович, он сказал то же, что и остальные.

Прождав Аню еще около часа, решив, что дольше находиться в лаборатории смысла не имеет, я отправился в местное отделение полиции и написал заявление об исчезновении, после чего принялся обзванивать и ставить на уши Аниных родителей, подруг, наших общих знакомых и всех, кто мог хоть что-то знать о том, где она.

Примерно две недели я ходил, словно в тумане, мысли были заняты только тем, что случилось с моей любовью, а поскольку последним местом, где ее видели, была именно лаборатория, в памяти невольно всплывали слухи о том, чем там занимается Новоселов.

Поскольку в тот день Владимир Борисович был последним человеком, ушедшим из лаборатории, вскоре я уже практически убедил сам себя в том, что именно он виновник пропажи моей любимой.

Видеонаблюдение в лаборатории ведется только на первом этаже, и, согласно записям с камер, Аня не спускалась в тот день. Остается единственный вариант – она каким-то образом оказалась в закрытой части лаборатории, после чего пропала без следа.

Долгими вечерами я бродил вокруг университета, пытаясь понять, как разузнать, что случилось с моей возлюбленной, и в итоге это удалось сделать благодаря искажению, принимающему вид моего пальца.

Проходя мимо стоянки для автомобилей сотрудников Университета, я услышал знакомый писк и увидел висящий над серым «Subaru Forester» Новоселова знакомый мне палец. Он обеими руками показывал на машину.

Я приблизился к автомобилю. Палец опустился на крышу, приложил обе ладони к переднему стеклу и, закрыв глаза, изобразил на лице глубочайшую задумчивость.

– Я должен попытаться увидеть что-то через автомобиль? – спросил я.

Палец активно закивал головой и растворился в воздухе.

Я приложил ладони к стеклу, закрыл глаза и сосредоточился на машине, единственной вещи Новоселова, к которой я имел доступ и через которую, возможно, мог увидеть что-то, что помогло бы разузнать о судьбе Ани, как экстрасенсы просят принести вещи человека, чтобы они смогли что-то о нем сказать.

Вскоре, не раскрывая глаз, перед своим внутренним взором я увидел Аню, живую, здоровую и счастливую. Она выключила приборы, сняла белый халат, собрала вещи, чтобы выйти на улицу.

По дороге к лифту ей встретился Владимир Борисович, который сказал, что ему нужна помощь и попросил девушку подняться в его кабинет. На лице Ани отразилось изумление: к ней с просьбой обратился директор лаборатории, который, как правило, вообще не общается с рядовыми сотрудниками.

«Глупая, глупая, глупая», – шептал я про себя, с трудом сдерживая рыдания и стараясь не потерять контакт с автомобилем.

Новоселов с Аней проследовали в кабинет профессора, тот поведал ей о том, какими разработками сейчас занимается. Выходило, что он должен создать технологию, уменьшающую человека до микроскопического размера, которая использовалась бы в военной разведке.

Хоть мне было абсолютно не смешно, в тот момент я невольно вспомнил фильм «Человек-муравей».

Новоселов сказал, что видит в Ане подающего надежды молодого ученого и считает ее достойной принять участие в его секретном эксперименте в качестве добровольца.

Восхищенная девушка, не задумываясь о последствиях, а, возможно, просто окрыленная словами выдающегося физика-ядерщика, без раздумий согласилась, после чего они с Новоселовым проследовали в его убежище.

И вот я увидел место, которое много лет было для меня тайной за семью печатями. Сказать, что я был шокирован, было бы сильным преуменьшением.

Логово профессора напоминало лабораторию какого-нибудь чокнутого ученого из фантастического фильма: здесь были огромные металлические конструкции, между которыми пробегали разряды молний, вращающиеся барабаны по несколько метров в диаметре, сгустки вещества, напоминающего эктоплазму, перетекающие из одной дымящейся трубы в другую, огромные колбы с разноцветными жидкостями.

Немного смутившись, Новоселов сказал, что для участия в опыте Ане придется полностью обнажиться – поскольку уменьшаться в размере будет только она сама, но не ее одежда. Девушка отреагировала совершенно спокойно.

Они проследовали в специально огороженную часть зала, где Аня, сняв одежду и украшения, забрав волосы в хвост, чтобы не мешались, разместилась в кресле, напоминающем стоматологическое, а Новоселов, облачившись в белый халат, маску и перчатки, подключил к Аниной голове, сердцу, рукам и ногам многочисленные провода.

Затем Новоселов удалился в маленькую комнату в углу лаборатории, из которой собирался управлять процессом. Устроившись за аппаратом, напоминающим скопление клавиатур, рычагов, мониторов с различными графиками и диаграммами, Новоселов начал эксперимент. Наверное, около десяти минут он настраивал машину, после чего в комнате, где находилась Аня, с потолка опустились механизмы, похожие на солнечные батареи и развернулись лицевой стороной к девушке.

Вскоре послышались звуки, напоминающие шум работающего грузовика. Диаграммы на экранах, за которыми располагался Новоселов, двигались, очевидно, показывая состояние подопытной.

Какое-то время ничего не происходило, я наблюдал за Аней, стараясь не упустить ни единой детали, и, наконец, увидел, что девушка стала медленно уменьшаться в размерах.

Стараясь не дышать, я наблюдал, как Аня становится все меньше и меньше, и когда ее рост был от силы метр в высоту, уменьшение прекратилось.

Новоселов поджал губы и стал двигать рычаги на аппарате.

Через минуту-другую девушка нахмурила лицо, и из ее рта стали раздаваться хрипы, а еще секунд через десять она принялась кричать, как от жуткой боли.

Графики на экранах стали скакать, как бешеные, Новоселов судорожно двигал рычагами и нажимал на клавиши, но процесс не прекращался.

Туловище, конечности, голова Ани словно стали пластилиновыми, ее глаза будто втянуло внутрь, и тут до меня дошло, что продолжали уменьшаться только ее внутренности, а кожа и верхний слой организма оставались прежними.

Изобретатель сорвал с головы маску и отшвырнул ее в сторону, на его лице читалась паника, я видел, что он старается исправить ситуацию, но это оказалось ему не по силам.

Девушка уже еле-еле хрипела и пыталась двигать безвольно распластавшимися руками до тех пор, пока на экспериментальном кресле не остался безжизненный кожаный мешок.

Новоселов в неистовой ярости вырывал из аппарата многочисленные провода, расшвыривал блоки и мониторы в разные стороны. Я не мог понять, от чего он в большей степени обезумел: из-за того, что убил ни в чем не повинного человека, который ему доверял, или из-за того, что эксперимент провалился.

Разорвав контакт с автомобилем, я без сил упал на асфальт и забился в рыданиях.

* * *

Более-менее прийти в себя мне удалось после нескольких месяцев консультаций с психиатром и приема сильнодействующих антидепрессантов. Я не мог думать ни о чем, кроме как о мести.

Я решил, каким образом покараю убийцу, когда, очередной бессонной ночью, прокручивая в голове наши разговоры с Аней, вспомнил, что больше всего на свете Новоселов боится крыс. Как говорила моя любимая, у него настоящая фобия.

С того момента и до окончания аспирантуры моя жизнь разделилась на две части: та, которую видели окружающие, то есть работа в лаборатории, лекции, диссертация, и та, что я вел по ночам, запершись в своей комнате, разложив вокруг учебники по черной магии, эзотерике, искусству управлять силой мысли и преображать ей окружающую реальность.

Разумеется, большинство этих книжек были написаны шарлатанами, но за годы работы ученого-исследователя я научился вычленять из огромного массива литературы крохи, которые открывают путь к познанию истины, а мой верный советчик – летающий палец, периодически появляющийся в воздухе, немало мне в этом помог.

Бессонными ночами, одержимый желанием отомстить за страшную смерть Ани, я научился подчинять себе непроизвольные искажения и уже сам, собственными мыслями, искажать реальность.

Теперь я летал на работу на самолете, в который превращал игрушечный самолетик. Разумеется, чтобы не привлекать внимания, я делал его невидимым. Стол сам приносил мне с кухни еду, плита сама ее готовила, стиральная машина сама собирала вещи. Весь быт был переложен на искажения, и я использовал освободившееся время для оттачивания мастерства, которое поможет уничтожить моего врага лучшим из сотворенных мной искажений.