Текст книги "Последний трюк"

Глава 38. Преступные элементы

Во дворе, окружающем стену города-крепости Махана, толпилось, должно быть, не меньше пятидесяти тысяч человек. Люди выплёскивались на ближайшие улицы, карабкались на одноэтажные дома Мебаба просто для того, чтобы найти место, с которого можно увидеть шпиль.

За то короткое время, что я пытался вытащить отсюда Фериус, толпа, должно быть, удвоилась. В храме не было колоколов, но паломники принесли с собой маленькие колокольчики и почти лихорадочно встряхивали их. Явившиеся без колокольчиков просто снова и снова стучали одной жестяной чашкой для подаяний о другую.

– Что происходит? – спросил я у рябого человека рядом со мной.

– Бог! – ответил тот. Религиозный экстаз сочился из него, как гной из раны. – Из храма пришло известие, что Он явит нам ещё одно чудо!

Великолепно. Почему Он должен появиться именно сейчас, когда мне нужно выследить здесь каких-нибудь других аргоси и заставить их помочь мне притащить Фериус в салун путешественников?

– Она мертва? – спросил мужчина, протягивая руку, – так падальщик протягивает лапу, чтобы проверить, нет ли для него лёгкой наживы.

– Тронь её ещё раз, и тебе действительно понадобится чудо твоего проклятого Бога, – прорычал я.

Он наплевал на богохульство; моей реакции оказалось достаточно, чтобы заставить его ускользнуть, ввинтившись в окружающую толпу.

– Хе, – хохотнул Рейчис, повторив себе под нос мою угрозу. – Мне это нравится.

Мне пришлось присесть на корточки, положив Фериус на колени, чтобы дать отдых рукам. Как я найду ещё одного аргоси среди этих орд? Фериус никогда не учила меня сигналу бедствия аргоси, чтобы привлечь их внимание. Она всегда говорила «найти салун путешественников», или «нарисовать карту», или нечто столь же медлительное. Неудивительно, что аргоси было так мало; вероятно, все они погибали из-за того, что не получали помощи от себе подобных, когда нуждались в ней.

– Рейчис, ты можешь взлететь и высмотреть других аргоси?

Он нервно зарычал.

– На таком открытом месте, при всех храмовых стражниках? Кому-нибудь взбредёт в голову сбить меня арбалетным болтом. Кроме того, как я узнаю, кто здесь аргоси, а кто просто ещё один бесполезный голокожий?

Он был прав. Непохоже, чтобы аргоси носили форму.

«Разные взгляды. Разные пути. В половине случаев они даже пользуются разными словами, чтобы описать Пути Аргоси. Они все такие… индивидуалисты».

Толпа разразилась радостным рёвом; он нарастал, достигая крещендо, и я почувствовал, как все хлынули вперёд, ещё сильнее прижимаясь к стенам храма. Мне пришлось встать, чтобы меня не затоптали.

– Мой Бог! – с отчаянным жаром воскликнула женщина рядом со мной. – Ты видишь меня, Бог? Пожалуйста, это я, Ахам. Пожалуйста, обрати на меня взор свой!

Над всеми нами, на неглубоком балконе у вершины шпиля, медленно распахнулась пара изогнутых двойных дверей. Оттуда вышел кто-то в простом белом одеянии. Мальчик лет двенадцати-тринадцати. Но бритая голова и худоба делали его ещё младше.

– Так голокожие представляют себе Бога? – фыркнул Рейчис.

Теперь к нам прижималось столько людей, что он даже не потрудился остаться у меня на плече, а стал карабкаться им на головы, чтобы лучше видеть.

– Боги белкокотов – великаны с зубами длинными, как этот шпиль. И с когтями, такими острыми, что они…

– Не сейчас, – шикнул я.

Все вокруг, мужчины, женщины и дети вопили, глядя на шпиль, выкрикивая мольбы, не очень отличающиеся от слов той женщины. Они отчаянно, настойчиво просили Бога взглянуть в их сторону.

«Неужели это всё, чего мы хотим от наших Богов? Чтобы они заметили нас? Знать, что они наблюдают за нами? Не за огромной массой человечества в целом, а за нами лично?»

Мне казалось: последнее, что мне нужно, – это жить под пристальным наблюдением какого-то божества. У меня и так хватало проблем с чувством вины.

Не говоря уж об изнеможении.

Я не мог опустить Фериус на землю из страха, что её раздавят, но у меня уже отнимались руки. Она не была очень крупной, но оказалась намного тяжелее, чем выглядела. Или я оказался слабее, чем думал. В любом случае, меня начало трясти с ног до головы от напряжения.

– Твоя подруга явилась за благословением Бога? – спросила какая-то женщина рядом со мной с таким сильным берабесским акцентом, что я едва смог разобрать слова.

Я кивнул.

– Я разделю твою ношу, – предложила женщина.

Её с ног до головы окутывала тонкая бежевая льняная ткань, даже лицо было скрыто от мира. Такого прикрытия требовали многие болезни. Я видел мужчин и женщин, чья кожа и мускулы – даже кости – медленно таяли от изнуряющего недуга. Сама мысль о нём вызывала у меня отвращение.

И всё-таки я ещё раз кивнул и поблагодарил, когда женщина взяла ноги Фериус и помогла мне её держать, защищая от толпы вокруг. Я избавился от такого напряжения, что чуть не вскрикнул от облегчения.

– Спасибо.

Женщина чуть наклонила голову. Сперва я принял это за лёгкий поклон, но потом понял, что она смотрит на Фериус.

– Твоя подруга очень больна. Будем молиться, чтобы Бог услышал её, хотя её мольбы безмолвны.

Я снова посмотрел на балкон на вершине шпиля. Мальчик не сдвинулся ни на дюйм. Он просто стоял, глядя на своих поклонников, теснящихся, как рыбы в сети. Жара стала невыносимой, пот струйками стекал по моему лицу. Даже капли, падающие на мою ключицу, казались горячими.

Я услышал позади стон и, обернувшись, увидел, как старик рухнул на землю. Один человек опустился на колени, чтобы ему помочь, но его чуть не затоптали: другие просто перешагнули через старика, чтобы приблизиться к стене.

«Какой Бог позволяет своему народу страдать только ради того, чтобы понаблюдать, как его обожают?» – подумал я.

И тут я увидел, как мальчик широко раскинул руки. Повернул их ладонями вниз и игриво зашевелил пальцами. То, что я принял за новые капли пота на своём лице, оказалось каплями дождя, прохладными и нежными.

Толпа заскандировала:

– Дабхра, дабхра!

«Спасибо, спасибо!»

Вскоре мужчины и женщины снова начали кричать мальчику, чтобы он увидел их, услышал их, исцелил их недуги. Оглушительная какофония просьб наполнила воздух. Они умоляли об облегчении болезни, о богатстве, даже о любви.

– Я так одинока, Бог! – воскликнула одна пожилая женщина, стоявшая передо мной. – Пошли мне кого-нибудь! Не дай мне закончить свои дни в одиночестве!

Вообще-то большинство молили не о сверхъестественной помощи. Они кричали о тех простых вещах, которые люди в любом случае должны давать друг другу. Делиться богатством, пищей и кровом. Лекарством для облегчения страданий. Общаться, чтобы облегчить одиночество.

«О каких странных чудесах мы просим», – подумал я.

«А какого чуда пришёл искать ты, Келлен из дома Ке? Келлен Аргос, Путь Бесконечных Звёзд. Меткий маг. Изгой. Богоубийца».

Я оглянулся, чтобы посмотреть, кто это сказал. Не женщина, помогавшая мне с Фериус. А больше никого поблизости не было. Но голос звучал так близко, как будто шептал мне на ухо или исходил изнутри…

Мой взгляд взмыл над головами толпы, всё выше и выше, пока не достиг вершины шпиля. Хотя всем собравшимся на территории храма, должно быть, казалось, что дитя-Бог смотрит на них, я понял: все они ошибаются. Он смотрел на меня.

«Ну, Келлен? – спросил Бог, его юный голос, как колокол, прозвучал в моей голове. – Ты пришёл убить меня или нет?»

Глава 39. Голос Бога

Теперь дождь падал не каплями, а целыми потоками, которые насквозь промочили собравшиеся за стенами храмового города толпы людей. Берабеск никогда не был засушливым местом, даже в пустыне, но столько осадков, выпавших за столь короткое время, было чем-то невиданным. Невозможным. Чудом.

Но, с другой стороны… простое заклинание огня может показаться чудом тому, кто никогда раньше не видел, как действует магия.

«Ты сомневаешься во мне?» – спросил Бог. Судя по голосу, он не особенно сердился, но и не был очень доволен.

Мужчины, женщины и дети, толпившиеся на улицах, начали танцевать под дождём, радостно кружась, натыкаясь друг на друга, воздевая руки к небу в религиозном экстазе.

– Похоже, у тебя и так более чем достаточно поклонников, – тихо сказал я.

Надо полагать, если он Бог, ему не нужно, чтобы я кричал.

«Но это мои приверженцы. Они проводили жизнь в молитвах почти с самого рождения. Первые слова, которым они научились, – слова из семейного кодекса. Когда ребёнок делает свой первый шаг, родители снова и снова выкрикивают: «Бог даёт ему силу!», до тех пор, пока соседи по всей улице не начинают петь вместе с ними».

– Мы не называем таких приверженцами, – сказал я. – Мы называем их лохами.

– С кем ты разговариваешь? – спросил Рейчис.

Его шерсть промокла насквозь и начала пахнуть сыростью – освежающее напоминание о более приземлённых вещах, чем голос божества в моей голове.

«Я имел в виду только то, что преданность легко приходит к моему народу», – сказал он.

– И вера в чудеса.

«И вера».

Пауза.

«Но вера чужда тебе, не так ли?»

– Хороший выбор слов. Мой народ не верит в богов.

«И всё же они разделяют глубокую веру, что только магия делает их народом. Дом джен-теп – всего лишь сумма могущества линий его родословной. Человека судят исключительно по заклинаниям, которые он может произнести. Ты в это веришь, Келлен из дома Ке?»

Женщина в льняных одеяниях рядом со мной не обращала внимания на бешеный танец вокруг, её взгляд был прикован ко мне. Будь она благословенна – если можно так выразиться, – она всё ещё помогала мне держать Фериус.

– Разве Богам больше не о чем заботиться, кроме как о том, поклоняется ли им единственный чужеземец? – спросил я.

Снова пауза, на этот раз более долгая.

«Но можно ли быть Богом, если тебе поклоняется только твой народ?»

Хороший вопрос, если кто-то хоть немного интересуется теологическими сложностями.

«Ты здесь для того, чтобы убить меня, Келлен?» – снова спросил он.

Я напряг усталые мышцы, чтобы поднять Фериус чуть выше.

– Спаси моего друга, – тихо сказал я. – Спаси, и я уйду отсюда сегодня же вечером. Я оставлю тебя…

«А как же твоя миссия? Что будет с людьми, которых, как опасаются твои наниматели, уничтожит война, если я останусь жив?»

– Это не моя проблема! – крикнул я, не в силах удержаться.

Я опустил взгляд на Фериус: её лицо было таким бледным под плёнкой дождевой воды. Она походила на труп, только что вытащенный из реки.

– Магия берабесков идёт от поклонения, от веры, от тебя. Значит, эта чёртова напасть, это Проклятие исходит от тебя!

«Значит, ты признаёшь мою божественную суть?»

– Ты глупый, тщеславный сукин сын! Думаешь, мне не плевать, на самом ли деле ты… Ты…

Давным-давно, сидя в каком-то паршивом салуне, я наблюдал, как Фериус напивается до бесчувствия. Одна порция гитабрийского виски за другой. Я спросил её, что случилось, чего она хочет добиться.

– Добиться? – фыркнув, спросила она. – Я собираюсь надраться в хлам, малыш.

– Но почему?

Она поднесла маленький стеклянный стаканчик к глазу; сквозь тёмную дымчатую жидкость в нём я видел её искажённой.

– Пятый урок арта превис, малыш. Иногда, чтобы увидеть что-нибудь настоящее, ты должен бросить попытки видеть это насквозь.

– Что ты хочешь сказать?

Она поднялась, ножки её потрёпанного стула жалобно заскрипели.

– Я хочу сказать, что время от времени, когда кто-то тебе улыбается, это не значит, что он собирается всадить тебе нож в живот. Он просто счастлив. Иногда человек плачет просто потому, что ему грустно, а не чтобы тобой манипулировать.

Она взяла со стола несколько маленьких стаканчиков с виски, неловко прижала их к груди и повернулась, чтобы уйти.

– А иногда порядочная женщина просто жаждет хорошенько напиться.

Не знаю, почему мне вспомнилось это именно сейчас, но я посмотрел вниз на бледное лицо Фериус, отчаянно ища проблеск её обычной ухмылки – той, которой она давала понять, что всё будет хорошо, как бы всё ни говорило об обратном. Но я увидел только очень больную женщину, с глазами настолько крепко зажмуренными от боли, что я задался вопросом, откроются ли они когда-нибудь снова.

«Иногда, чтобы увидеть что-нибудь настоящее, ты должен бросить попытки видеть это насквозь».

Я снова посмотрел на шпиль, на Бога, стоящего на балконе и творящего чудеса и как будто так решительно подвергающего сомнению мою веру в него.

Но кого же я видел на самом деле?

Мальчика, который глядел на меня сверху вниз и спрашивал, верю ли я, что он Бог.

– Предки, – прошептал я. – Ты не уверен, не так ли?

«В чём?»

– Ты не знаешь, действительно ли ты Бог.

И тут дождь прекратился. Люди перестали танцевать, растерянно глядя друг на друга. Все снова повернулись к мальчику на шпиле, ожидая следующего чуда. Но он просто повернулся и вошёл внутрь, и двери за ним сами собой закрылись.

«Возможно, мы выясним это вместе, когда ты придёшь, чтобы меня убить».

Глава 40. Путь Извилистых Дорог

После внезапного ухода мальчика толпа у храма разразилась громкими воплями.

– Вернись! Вернись! – восклицали люди, безумно жестикулируя, делая религиозные знаки своих различных сект. Я как будто наблюдал, как тысячи и тысячи заклинателей обнаружили, что магия внезапно покинула их.

– Интересно, – произнесла женщина в бежевом льняном одеянии, всё ещё помогавшая мне держать ноги Фериус. – Я предлагаю немедленно уйти отсюда. Ужас паломников будет нарастать… когда они осознают, что их Бог сегодня не вернётся.

«„Их“ Бог».

Она не одна из них.

Её голос и акцент тоже изменились. Как ни странно, Рейчис узнал её раньше меня.

– Фу, – простонал он. – Почему из всех вонючих аргоси на свете нам послали именно её?

Полупрозрачная ткань, скрывающая нижнюю часть лица женщины, чуть сдвинулась – достаточно, чтобы я уловил намёк на улыбку.

– Белкокот страдает расстройством желудка? Или, может, вспоминает, что в последний раз, когда наши пути пересеклись, он скрылся с несколькими моими вещами?

– Скажи этой голокожей, что она не получит обратно ни одну из своих побрякушек, Келлен, – предупреждающе прорычал Рейчис.

– Пойдём, – сказала женщина, передвинувшись, чтобы забрать у меня Фериус.

Мне стало немного неловко оттого, как легко она смогла принять этот вес, но потом я вспомнил, что она намного сильнее, чем выглядит.

– Рад снова видеть тебя, Рози, – поприветствовал я.

Когда она повернулась, чтобы унести Фериус с территории храма, я увидел, как напряглись её плечи.

– Я – Путь Шипов и Роз. Я прошла этот континент вдоль и поперёк, сражалась в поединках с солдатами и магами, спасала деревни от чумы и поворачивала армии, имея при себе лишь колоду карт. Ты, тейзан, – сказала она, делая ударение на термине аргоси, обозначающем скромного ученика, – будешь обращаться ко мне с должным уважением.

– Как скажешь, Рози.

Рейчису понравилась и эта моя острота.

Рози шла впереди, легко пробираясь сквозь бесконечные толпы людей, лихорадочно спорящих, обсуждающих или просто оплакивающих исчезновение Бога. Было нечто головокружительное и в то же время слегка богохульное в извилистом маршруте, которым мы шли, бросая вызов геометрическому совершенству городских улиц и переулков, делая внезапные резкие повороты налево и направо в последовательности, которую я не мог уловить. Хотя Рози несла Фериус в одиночку, я выбивался из сил, чтобы не отстать.

Зато Рейчис, казалось, наслаждался этой непредсказуемостью. Он внезапно спрыгивал с моего плеча, отскакивал от стен одного дома и приземлялся на навес лавки другого. Он взбирался на крышу и кидался в воздух, раскинув лапы, чтобы мохнатые перепонки между ними натянулись и поймали ветер, позволив ему планировать над толпой. Чаще всего ему приходилось приземляться на улице и спешить назад, чтобы нас догнать, когда Путь Шипов и Роз делала один из неожиданных поворотов.

– Куда ты нас ведёшь? – спросил я.

– Странный вопрос, – отозвалась она.

– Мне он кажется совершенно очевидным.

– Именно.

Настоятельная потребность доставить Фериус туда, где ей помогут, боролась во мне с раздражением по поводу невозмутимого и беспричинно загадочного поведения Рози. Прошло много времени с тех пор, как я сталкивался с другой аргоси, и я забыл, что большинство из них – самодовольные засранцы.

– Сколько времени прошло с тех пор, как наши пути пересекались в последний раз? – спросила Рози, сворачивая за угол на более широкую улицу, полную тележек с фруктами, овощами и другими продуктами, а также знаками, на которых на месте перечёркнутой цены была поспешно нацарапана ещё более высокая.

– Думаю, прошла пара лет, – ответил я, – с той заварушки с чёрной чумой в Семи Песках.

Она взглянула на маленькое полированное зеркальце, укреплённое на шесте, – один из торговцев прикрепил его к своей повозке, чтобы ловить воров.

– Ты путешествовал эти годы, тейзан? Видел новые места?

– Да, но…

– Тогда вспомни все места, где побывала я. Всё, что я должна была увидеть и сделать с тех пор, как мы виделись в последний раз. Подумай о том, в скольких сражениях я выжила, какие тайны мне удалось разузнать.

– К чему ты клонишь?

Она сменила тему разговора так же неожиданно, как перешла на другую сторону улицы.

– Подойди ко мне и подбрось монетку, пожалуйста.

– Что?

– Монетку. Такую блестящую. У тебя есть такая монета?

Конечно, у меня было сколько угодно монет. В данном случае я выбрал свою светящуюся монету кастрадази не из-за её мистических свойств, а потому, что она отчего-то всегда оставалась самой чистой и поэтому всегда блестела. Я вытащил её из кармашка, вшитого в подол рубашки, и подбросил в воздух. Он приземлилась решкой мне на ладонь.

– Ещё раз, пожалуйста, – попросила Рози.

Я бы спросил, зачем это нужно, но, зная, что не получу должного ответа, позволил строгому тону Рози руководить мной и подбросил монету ещё раз. Снова решка.

– Хорошо, – сказала Рози.

– И зачем это всё?

Она вернулась на несколько ярдов. Наш разговор сделал то же самое.

– Ты спросил, куда я нас веду.

– Да, и?..

Её, похоже, раздражала моя тупость. Она чуть выше вскинула Фериус, показывая, что, несмотря на свою силу и выносливость, тоже устала.

– И, учитывая, что каждый из нас сделал с тех пор, как мы виделись в последний раз, учитывая все жизненно важные знания и информацию, которой мы должны располагать, странно, что в первую очередь задаёшь вопрос, заранее зная, каким будет ответ.

– Салун путешественников? Так вот куда ты нас ведёшь?

Она зашагала вперёд, чуть не столкнувшись с тележкой, которую толкал по аллее человек, казалось, полный решимости врезаться в кого-нибудь.

– Само собой.

– Тогда почему мы идём таким извилистым путём? – спросил я, раздражённый больше прежнего. – Не может быть такого сложного способа добраться до места в городе, состоящем из совершенно прямых улиц и проспектов.

Я огляделся вокруг.

– Вообще-то я почти уверен, что мы уже прошли мимо.

Рози подняла бровь, выражая своё неодобрение.

– Мы уже три раза проходили мимо нужного угла. Разве Путь Дикой Маргаритки не научила тебя арта локвит?

Я почему-то всегда ненавидел, что она не желает называть Фериус по имени.

– Какое отношение имеет талант красноречия аргоси к прогулкам по городу?

– Красноречие относится не только к языкам и музыке. Арта локвит создан для того, чтобы ориентироваться в беседе, в культуре или в городе, всё едино.

– На самом деле это три совершенно разных вещи, – пробормотал я.

Но на каком-то уровне её замечание имело смысл. Надо выучить слова языка, чтобы на нём говорить, но к тому же надо понять, как они соотносятся друг с другом, подобно местам на карте. Есть много способов выразить ту или иную мысль, каждый со своими нюансами и сложностями, способными повлиять на результат. Точно так же есть много способов попасть из одного места в другое, каждый со своими преимуществами и опасностями.

– Не упрекай себя, – сказала Рози. – Методы обучения твоей маэтри такие же… нетрадиционные, как и её путь.

Меня разозлила её скрытая критика в адрес Фериус.

– Мой друг умирает, а ты гоняешь нас по всему проклятому городу, как пьяница, разыскивающий свой кошелёк. Думаешь, меня хоть немного волнует, следил ли я, сколько раз ты провела нас мимо нужного угла?

– Справедливо, – согласилась Рози и пошла дальше. – Отвечая на твой вопрос: мы идём таким путём, чтобы я могла определить, сколько у нас преследователей и каких именно.

– Преследователей?

Внезапно мне стали ясны странные маленькие причуды Рози во время путешествия по городу. То, как она посмотрела в зеркало рядом с повозкой торговца. Её просьба, чтобы я дважды подбросил перед ней блестящую монету.

«С помощью этих штук она незаметно проверяла, что творится позади нас, чтобы тайно наблюдать за теми, кто за нами идёт».

Я резко обернулся, тут же вообразив закованных в доспехи воинов, дикие толпы и разъярённых визирей, явившихся, чтобы вырезать мне сердце в наказание за тот или иной акт ереси. Учитывая мой разговор с Богом на территории храма, самое меньшее, в чём я был виновен, это богохульство.

– Арта тако, тейзан, – сказала Рози тоном, в котором смешались удивление и разочарование.

– Я знаю, что такое «арта тако», – сердито огрызнулся я.

– Тогда, возможно, ты мог бы продемонстрировать его сейчас, – предложила она.

Она говорила дело. Хотя коварство и изворотливость не были моими сильными сторонами, обычно у меня хватало ума вести себя изворотливо. Дело в том, что в данный момент мне было наплевать, изворотлив я или нет. Я расстегнул клапаны висящих у меня на боках футляров с порошками.

– Если кто-то нас преследует, просто скажи мне, где они, и я их уничтожу.

– Вот теперь ты говоришь дело! – просвистел Рейчис над нами: он бежал вдоль водостока по крыше лавочки. Его мех менял цвет, становясь огненно-красным, а не цвета песчаника, из которого были сделаны дома вокруг. – Уже несколько часов я не ел глаз голокожего.

Я не мог представить, когда в последний раз ему довелось съесть человеческое глазное яблоко, и решил не спрашивать.

– Арта эрес – навык, который лучше использовать разумно и нечасто, – сказала Рози. – Прибереги драку до тех пор, пока не останется единственный путь вперёд – Путь Грома.

– Может, прекратишь меня поучать и просто отнесёшь Фериус в проклятый салун путешественников?

Рози остановилась и протянула Фериус мне. На секунду я испугался, что зашёл слишком далеко и наша единственная союзница вот-вот нас бросит. Вместо этого, как только я принял Фериус, Рози протянула руку и погладила меня по щеке. Её пальцы были мягкими, как лепестки роз. Нежное ощущение так не вязалось с твёрдостью, которая ассоциировалась у меня с этой женщиной, как будто она стала совершенно другим человеком.

– Ты полон страха за Фериус.

– Она больна. Ей нужен…

– Ты правильно делаешь, что опасаешься за неё. Путь Дикой Маргаритки был долгим. Невероятно, впечатляюще долгим. Но я боюсь, скоро её путь достигнет конца, как и все наши пути.

Я опустил глаза на Фериус.

– Ты хочешь сказать, что она умирает?

Рози приподняла мой подбородок.

– Аргоси не живут долго. Наши пути умышленно опасны. Человеку не может бесконечно везти. Только благодаря искусству и хитрости мы выживаем, и в конце концов… – она забрала у меня Фериус, – даже у лучших из нас заканчиваются карты.

Я снова огляделся, ища признаки погони.

– Ты права, – признал я. – Давай просто оторвёмся от тех, кто остался, и раздобудем для Фериус помощь.

Рози кивнула, как будто я только что отдал приказ, и повернулась, чтобы снова двинуться через город.

– Как скажешь, Путь Бесконечных Звёзд, так и будет.