Текст книги "Восход черного солнца"

Когда Таррант коснулся Сиани, она вскрикнула и внезапно обмякла, так что Сензи насмерть испугался за нее. Минуту она лежала как мертвая, так неподвижно, что Сензи тщетно высматривал хоть признак дыхания, малейшую дрожь биения сердца. Ничего не было. Потом она встрепенулась, глаза ее резко открылись. Они были черными, абсолютно черными, без следов белка и радужки. Пустые впадины, которые ничто не могло наполнить.

– Кто ты? – властно спросил Охотник.

Голос, что принадлежал Сиани, но не был ее голосом, ответил:

– Эссистат са-Лема. Техирра са-Стейат. Сиани са-Фарадэй. Другие. – Мертвенный шелест вырвался из ее рта – должно быть, это был смех. – Я не помню всех имен.

Таррант посмотрел на Хессет. Она коротко кивнула. Да, это имена ракхов, показывало ее движение. На этот раз она слушала так же внимательно, как и люди.

Охотник вновь обратился к Сиани:

– Где ты?

Вновь прозвучал призрачный смех – и в то же время загадочный.

– Черная шахта. Логово охотника. Подвал гроз.

– Где? – настаивал Таррант.

То, чем была Сиани, закрыло ее глаза.

– Во тьме, – прошептала она наконец. – Под Домом Гроз.

– В земле?

– Нет. Да.

– В пещерах? Туннелях? Ходах, прорытых людьми?

Глаза женщины распахнулись, уставились на него.

– Ракхами, – злобно поправила она. – Там жили Потерянные, пока мы не выгнали их. Мы и память их ели, но там было очень мало вещей, туннели, голод, безмозглая чепуха. Не сравнить с памятью других ракхов. – Сиани закрыла глаза, и волна дрожи прошла по ее телу – волна непривычного возбуждения, подобного сладострастной судороге оргазма. – И не сравнить с человеческой, – шепнула она. – С ней ничто не сравнится.

Снова Таррант взглянул на Хессет, и на этот раз губы его беззвучно выговорили: «Потерянные?» Короткий кивок красти подтвердил, что ей известно, о чем идет речь, но объяснит она позже. По крайней мере, Сензи на это надеялся.

Таррант вернулся к Сиани. Черная бездна ее глаз поблескивала подобно обсидиану, пока она наблюдала за ним.

– Ты боишься? – спросил он.

– Боюсь?

– Как ракхи. Как люди.

– Боюсь? Как это… «за свою жизнь?» Нет. С какой стати?

– Ты чувствуешь себя в безопасности?

– Я в безопасности.

– Защищен? – нащупывал почву Таррант.

– Да.

– Хорошо защищен?

Пустые глаза открылись; лучик фиолетового света шевельнулся в их глубине.

– Безусловно.

– Как?

Сиани, казалось, заколебалась.

– Лема защищает. Держатель охраняет.

– Против чего?

Ответа не последовало, и Таррант повысил голос:

– Против ракхов?

– Людей, – прошипела она. – Они идут за нами. Так сказал Лема. Они идут и несут Огонь, который может сжечь ночь. Может сжечь нас.

– Но ты не испугался.

– Нет! – Голос превратился в сипение. – Лема защитит. Держатель все знает. Даже теперь…

Она запнулась. Вдруг задохнулась, как от резкой боли. Таррант быстро вставил:

– Это требует большого труда.

– Вовсе нет, – отозвалась она. Ее тело расслабилось, как-то растеклось по земле. А голос усилился. Сензи почувствовал, что какой-то барьер не то чтобы преодолен, не сломан, но как-то обойден. – Всего лишь применить Ложное Познание. Остальное зависит от нас.

Сензи заметил, как что-то промелькнуло в глазах Тарранта, слишком легко и быстро, чтоб понять – что именно. Испуг? Удивление?

– Ложное Познание? – повторил он.

– Да. Демон сказал, что это лучше всего. Обернуть их собственное Познание против них. Пусть они будут уверены в том, что правы, и сами направятся в ловушку. Это единственный способ поймать посвященного, сказал Калеста. Обмануть его, используя его собственное Видение.

Минуту длилось молчание. Смутные очертания всколыхнулись вокруг Тарранта, его дурные предчувствия просачивались из души, придавая форму теням. Посмертная маска. Копье. Вспышка огня. В другое время, в другом месте эти образы могли бы овеществиться, но его голодное естество впитывало их, едва они появлялись. Оставался только короткий послеобраз, черный на фоне черной ночи.

– Скажи мне, – еле сдерживаясь, прошептал он. – Ложное Познание. Что это?

Сиани, казалось, уже хотела произнести что-то, но остановилась.

– Говори!

Она беззвучно разевала рот, как вытащенная из воды рыба. Выглядело так, будто слова просто не могут вырваться наружу. Охотник подался вперед и схватил ее за руку; его энергия вливалась в женщину, как стремительный поток фиолетовой Фэа, исторгнутый его жаждой, движимый его целью.

– Говори! – вновь велел он.

Сиани пыталась сопротивляться, пыталась вырваться и наконец закричала, когда ледяная хватка крепко-накрепко стиснула ее душу. Сензи видел, как рванулся вперед Дэмьен и как он заставил себя остановиться. Потому что она может умереть, если он вмешается. Только поэтому. Но во взгляде его пылала смерть.

– Говори, – последний раз приказал Охотник, и Сензи почувствовал, что он использует темное Фэа, чтоб выжать из нее информацию, как сок из спелого плода.

– Кратер Санша! – выкрикнула женщина. И слезы побежали по ее лицу, и она неистово забилась в его руках. Слова полились из нее, как будто они жили своей жизнью и теперь рвались на свободу. – Человеческое Познание приведет их сюда по нашему следу. Они будут надеяться, что наша крепость там, под Домом Гроз. Самое главное, что и он надеется на это – их посвященный, – потому что Калеста извлек образ из его разума. Когда он смотрел на свои карты и говорил: «Вот где должен быть враг», Голодные заметили это. И Держатель позволил людям думать, что он прав, исказил его Познание, чтобы оно само завело их в западню.

Минуту Таррант стоял неподвижно и молча. Взгляд его был ужасен – стыд, и ярость, и слепая, неистовая ненависть смешались с еще менее приятными эмоциями, которые Сенэи даже не отважился опознать, но Сиани, или то существо, которое обитало сейчас в ее теле, казалось, не замечала этого. Если бы Охотник не связал себя словом, что не нанесет ей вреда, он – Сензи был в этом совершенно уверен – избил бы тело, лежащее перед ним, чтобы страдания передались тому, кто владел сейчас женщиной; но он был связан клятвой, и потому подавил бешенство.

– Где находится Дом Гроз? – прошипел он. Темно-пурпурные завитки его ярости растворялись в ночи. – Где крепость твоего народа?

Она не ответила; его глаза холодно сузились, и она даже задохнулась. Сензи видел, как ломалось ее последнее сопротивление.

– В месте могущества, – прошептала она. – Где земное Фэа изливается потоком, жаждущим покорения. Где плиты звенят от боли, когда их взламывает мощь. Где Держатель…

Тело Сиани застыло. Она беззвучно пошевелила губами – и вдруг судорога боли пронизала ее, пройдя от макушки до пят, как волна.

– Нет! – выкрикнула она, и это был голос Сиани, ее боль. Она вырывалась из пут с такой силой, что почти вывернула шесты из земли. – Джеральд!

Но посвященный и не думал помогать ей.

– Прекрати! – прошипел Дэмьен. Он снова рванулся вперед… и заставил себя остановиться, хотя кулаки его сжались в ярости.

«Прервать это Творение – значит отдать ее душу ее врагу».

– Прекрати это, черт бы тебя побрал! Она больше не выдержит!

И как будто в ответ струйка крови вытекла из ее рта. Таррант наконец пошевелился. Он положил ладони на щеки Сиани – она попыталась укусить его, исступленно, как раненый зверь, – но он крепко прижал ее голову к земле и держал так, пока тело извивалось в путах. Пристально всматриваясь в ее глаза, он прижимал ее к земле одной силой своего взгляда. Эту власть Сензи видел – яркий пурпур, что дрожал от силы его ненависти.

– Уходи, – свирепо выдохнул он. – Это не твоя плоть, не твое место. Повинуйся!

Сиани вздрогнула в его руках – беспомощно, как ребенок. Кровь стекала по ее щекам, пачкала его руки, густо-пурпурная в свете Фэа. Капала на землю. Охотник не обращал на это внимания.

– Повинуйся! – вновь прошептал он. И власть, что исходила от него, была столь яркой, столь ослепляющей, что Сензи отвернулся.

На краткий миг все тело Сиани застыло, веревки заскрипели, когда она натянула их. Потом внезапно вся сила из нее куда-то ушла. Она лежала на окровавленной земле, как сломанная кукла, и лишь прерывистое дыхание показывало, что она жива. Чуть погодя Таррант выпустил ее. Глаза женщины – уже человеческие, покрасневшие – закрылись. Она дрожала, как от холода.

– Достань Огонь, – тихо обратился Охотник к Дэмьену.

– Ты уверен…

– Достань!

Он подождал, пока священник не исполнит его приказ, затем поспешно отошел на несколько шагов от остальных. Однако он явно не собирался далеко отходить от Сиани; он оставался достаточно близко, так что, когда Огонь был раскрыт, свет выжег полосу на лице Охотника, и она вспыхнула багрово-красным, пока он наблюдал за женщиной.

Некоторое время Сензи ничего не видел: так ослепительно сверкал Огонь. Зрение затмилось. Маг-подмастерье знал, что оно не скоро восстановится, но сейчас в нем не было нужды. Темное Фэа ушло, поглощенное и растворенное силой освященного Церковью пламени. И с ним угасли последние фиолетовые отблески, окружавшие Сиани. Когда Дэмьен подошел к ней, она тихо всхлипнула и держалась за него, пока он перерезал путы. Священник поднял ее на руках и прижал к ней Огонь.

– С ней все будет в порядке, – заверил его Охотник. – Держите здесь Огонь, пока не взойдет Каска. Нет. Пока не взойдет солнце. Она будет в безопасности, пока ее освещает истинный свет; ни его власть, ни моя ничего с ней не сделают.

– Но если ты… – начал было Дэмьен.

– Вы останетесь здесь без меня, – резко оборвал его Таррант. – Надо кое за чем приглядеть, и один я лучше справлюсь.

– К тому же здесь Огонь, – спокойно заметил Дэмьен.

Таррант повернулся к священнику, очень медленно, и дал ему увидеть, как заветный свет смазал его черты. Кожа на его лице и руках покраснела, стянулась, начала шелушиться, но его холодный взгляд неотступно следил за Дэмьеном, и в нем не было ни намека на боль или колебание.

– Не надо меня недооценивать, – предостерег он. Кровь скопилась в уголке его глаза, и он сморгнул ее; капля потекла по щеке, как слеза. Но он не отвернулся, даже не заслонился от света Огня. – Никогда не следует меня недооценивать.

– Я был не прав, – признал наконец Дэмьен.

– Вот именно, – подтвердил Охотник. И поклонился Сиани – легкое движение, поспешное, но почтительное. – Ради вашего же блага, не обсуждайте то, что здесь произошло – ни слова! – пока не взойдет солнце. Иначе враг может узнать… слишком много. Леди?

Ее шепот был еле слышен:

– Я понимаю.

Он шагнул и исчез, быстрее, чем мог уследить глаз. Покрасневшая плоть растворилась в черноте, пылающая кожа была проглочена тьмой. Исцелена особой властью истинной ночи.

– Огонь не повредил ему, – прошептал Сензи. – И не похоже, чтоб…

– Разумеется, повредил, – резко вставил Дэмьен. – И убил бы, если б он задержался еще немного.

– Но он не казался…

– Неужели? А по-моему, он стоял бы здесь, терпя боль, пока Огонь не сжег бы его до углей. Просто, чтобы настоять на своем. – Священник глубоко вздохнул и крепко обнял Сиани. – Это и делает его таким чертовски опасным, – пробормотал он.

Шел дождь. Не моросящий дождик предыдущих дней, холодный, но терпимый мелкий туман, что лишь увлажнял землю, не расквашивая ее; ливень пришел с востока, его пригнал ветер, что промчался тысячи миль от самого моря, увлекая за собой испарения и туманы и превращая их в плотные черные грозовые тучи. Если Каска и взошла, они все равно не могли увидеть ее. Дождь лил как из ведра, вперемешку с градинами и кусками льда, как будто вода не могла решить, какую ей принять форму. И было холодно, темно и мокро.

Женщины, съежившись, сидели в палатке ракханки – конусообразном укрытии из толстых шкур, натянутых вокруг шеста. Сензи и Дэмьен оставались снаружи, пока не соорудили примитивный навес для своих животных. Лошади беспокойно рвали привязь, а стреноженные ксанди нервно кружили вокруг стоянки, как будто начинали сожалеть о своей – подкрепленной Фэа – верности ракханке и ее спутникам. Но двое мужчин нашли неподалеку от лагеря расселину в гранитном выступе и забили щель над ней охапками веток, образовавших достаточно плотную крышу. Ливень каплями просачивался в укрытие и стеной стоял снаружи. Хватит, решил Дэмьен. В резком свете Огня, который отбрасывал черные тени на отвесные гранитные стены, они завели промокших животных внутрь и проследили, чтобы те безопасно устроились, а потом вернулись в лагерь.

Таррант, как можно было предвидеть, не вернулся. Дэмьен пробормотал что-то насчет того, что тот не хочет повредить свою прическу, и Сензи притворился, будто ему смешно. Мужчины, как смогли, выкрутили свою одежду и сменили промокшее тряпье на холодное, но более сухое. В узком пространстве под навесом из шкур удобно устроиться было трудно, уединиться невозможно, но четыре теплых тела в такой тесноте уверенно согревались, и когда наконец подошел рассвет, Сензи обнаружил, что в этой вневременной темноте почти выспался.

Рассвет. Они решили, что это действительно рассвет, потому что небо стало медленно сереть. Но солнце пряталось за толстым слоем серых грозовых туч, и его свет еле-еле просачивался сквозь полосы дождя. Несколько раз Сензи и Дэмьен, сгорбившись, выглядывали из маленького отверстия в палатке, щуря глаза на небо. Ждали, когда же солнечный свет прорвет завесу облаков. Потому что пока Сиани не подвергнется очищающему воздействию солнца, никто из них не осмеливался заговорить о том, что он видел, или слышал, или чего боялся этой ночью. Строить какие-либо планы тоже было нельзя.

Это был самый долгий день, который они провели вместе.

Ближе к закату тучи наконец разошлись. Вдали блеснул свет и разбился в дождевых каплях на тысячи блистающих драгоценностей. В просвете меж облаков сначала показалось солнце, потом Сердце. Белый свет сливался с золотым, и медленно согревал промерзшую землю, и превращал дождь в волшебный серебряный туман. Вскоре над ними появилось пятно чистого неба, потом еще и еще; тем не менее прошли часы, прежде чем Сиани смогла выдержать полный свет дня, дрожа от боли, пока солнечное Фэа выжигало последние следы Творения истинной ночи в ее теле.

Джеральд Таррант вернулся на закате. Как раз перед этим они привели обратно своих верховых животных – те были злые и голодные, хотя и не слишком вымокли, – и собрали пучок сухих прутиков под палаткой, достаточно, чтобы развести хилый костерок. Четверо молча сидели вокруг огня, пока Таррант восстанавливал защитный круг. Остерегается шпионов, догадался Сензи. Наконец посвященный вроде бы успокоился и опустился на место у огня. Его волосы, заметил Сензи, были не только сухие, но и тщательно причесаны.

– Я надеялся, что у нас будет еще несколько ночей, прежде чем придется принимать решение, – объявил он остальным. – У нас далеко не вся информация, которая нам необходима, и я надеялся найти ее в Лема. Но, думаю, ясно, что времени-то нам и не хватает. Наш враг ожидает нас, и в результате мы чуть не попали прямо в его лапы. Так что мы должны решить прямо здесь и сейчас – что мы сделаем и как мы собираемся это сделать. Надо спешить, прежде чем наш враг поймет, что мы его раскусили.

– Спешить, не зная земли, по которой идем? – фыркнул Сензи.

– Нельзя выиграть войну, позволив своему врагу диктовать ее законы. А он именно это и пытается сделать. Пришло время спланировать дальнейшие действия – быстро и тщательно. Иначе мы можем с тем же успехом отправиться в кратер Санша и просто-напросто отдать леди в их руки.

– Какова вероятность, что он уже знает о том, что ты сделал ночью? – спросил Дэмьен.

Таррант колебался.

– Вообще-то это неизбежно. Ни один колдун такого не пропустит. Но сейчас… Я был очень, очень осторожен. И темное Фэа – моя стихия, помните; пользоваться этой силой для меня так же естественно, как для вас – дышать. Но если он все-таки докопается до чего-то, то обнаружит, что мы всего лишь хотели установить связь между ним и Сиани, чтобы облегчить прямое нападение. И не смогли. Другая информация в нашу сторону по этой связи не пройдет. – Он повернулся к ракханке. – Мне нужно кое-что выяснить, прежде чем мы сможем принять решение. Враг назвал несколько имен, которые мне не знакомы. Они могут решить дело. А ты, похоже, опознала их.

– Потерянные.

– И Калеста.

Она покачала головой:

– Это имя и мне незнакомо. Но Потерянные… Так ракхене называют одно племя нашего народа, пропавшее в годы Перемен. Понимаете, у нас не было тогда своего языка, и наше тело еще не устоялось; каждое новое поколение отличалось от предыдущего, так что социальная целостность общества была почти невозможна. От тех времен у нас сохранились только устные предания, и даже они недостоверны. Ведь они, естественно, изменялись при пересказе.

Ракхи, что пришли сюда первыми, – те, кто выжил при переходе через Ниспосланные горы, – рассеялись по этим землям, и каждая группа обосновалась на своей территории. Это пока были даже не племена – скорее расширенные семьи. Многие поселились на равнинах, потому что эта земля была более гостеприимной. Другие ушли на юг, в мокрые земли. Или на восток. Нашим предкам требовалось много свободного пространства, так же, как вам нужна пища и вода. Вначале на наши земли вторгались люди… – Красти вздернула голову, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. – Они все умерли или ушли. Наш народ распространился повсюду. Мы изменились. Мы обрели язык. Культуру. Цивилизацию. Наконец равнинные ракхи пустились в странствия, чтобы увидеть, какой мы заполучили мир, и больше узнать о вашем мире – это входило в традицию Краст, – и медленно, постепенно разбросанные племена встречались вновь. Мы обнаружили две вещи: во-первых, хотя человеческое Творение еще определяло наше общее развитие, мы приспособились к тем землям, которые выбрали сами. Ракхи, что охотились за пропитанием в южных болотах, теперь весьма мало походили на мой народ и на другие племена; в некоторых случаях различие было столь велико, что препятствовало сближению и бракам, – согласно вашей науке, это могло означать, что мы принадлежим к разным видам.

Во-вторых, мы открыли, что во время нашего рассеивания много ракхов пропало. Они выбрали для поселения горы – эти горы – и жили здесь на ранних стадиях своего развития. Мы находили следы их культуры – орудия, кучи мусора, сломанные украшения, но ни намека на то, куда они делись. Легенды говорят, – она глубоко вздохнула, – что они ушли под землю. Что это было во время ужасных холодов, когда тучи вулканического пепла отрезали нас от солнечного тепла и горы покрылись льдом. Разумеется, большая часть ракхов скорее искали бы укрытия под своей территорией, чем совсем покинули бы ее. Если и так, о них все равно больше никто не слышал. Только легенды остались.

– И теперь еще это свидетельство, – кивнул Дэмьен. – «Там жили Потерянные, пока мы не выгнали их». Если бы мы знали, как давно это было…

– Три века назад, – холодно вставил Таррант. – Плюс-минус десять лет.

Дэмьен в удивлении воззрился на него:

– Откуда ты знаешь?

– Ракханочка из Лема, помнишь? Я… допросил ее.

На какое-то мгновение Дэмьен потерял дар речи. Потом прошипел:

– Ублюдок.

Таррант пожал плечами.

– Мы нуждались в информации. У нее были нужные сведения. – Его глаза темно блеснули. – Уверяю тебя, ее эмоциональное состояние было… имело второстепенное значение.

Дэмьен привстал, но Сиани положила руку ему на плечо.

– С этим покончено, – резко сказала она. – Ты уже не сможешь ей помочь. Мы должны работать вместе.

Он заставил себя опуститься на место и буркнул:

– Дальше.

– Три века назад, – повторил Таррант, – Потерянные еще были живы и процветали, именно тогда они вырыли свои туннели. Или приспособили для жилья уже существующие пещеры – наш информатор, похоже, имел в виду оба варианта. Потом пришел этот чужестранный чародей. Человек – Хозяин Лема, который выстроил крепость над их муравейником. А демоны, что служили ему, нашли пристанище в нижних пещерах, выкурив оттуда их обитателей. Так что они должны быть защищены от солнечного света.

– Три века, – вслух подумала Сиани. – Потерянные ракхи могут еще быть живы.

– Приспособившись к темноте и поэтому став очень чувствительными к свету. Не думаю, чтобы они в нем особо нуждались, и по этой причине их подземные жилища должны быть тесно связаны между собой. Так, чтобы они могли пройти из одного в другое, не выходя на поверхность.

– Включая… – начал Сензи.

Таррант кивнул:

– Угадал.

– Подземный ход, – прошептал Дэмьен.

– Если их туннели прорыты ракхами – нет. Новые владельцы должны были изолировать их, в целях защиты. Или выставить там охрану. Но если речь идет о естественных пещерах, с их бесконечным разнообразием… это реальная возможность найти какой-то путь внутрь, о котором наши враги не знают. Или самим проложить его, через примыкающие полости.

– Войти через черный ход, – протянул Сензи.

– Именно так.

Дэмьен повернулся к красти:

– Каковы шансы найти этих подземных ракхов? И связаться с ними, если найдем?

– Кто знает, где они и существуют ли еще? Никто не видел их вот уже многие века. Что до общения… они не говорят по-английски, я уверена; это более позднее приобретение. Но они должны еще помнить отрывочно язык ракхене… а может, и нет. Слишком много времени прошло, чтобы что-то утверждать.

– Но туннели-то там есть, не сомневайтесь, – усмехнулся Таррант.

Дэмьен искоса посмотрел на него:

– Думаешь, сможешь их найти?

Тот хмыкнул.

– А что, по-твоему, я делаю каждое утро, когда приходится искать укрытие? Обнаружить пустоты в земле – детская забава для того, кто может Видеть потоки. Это умеет и Сензи – именно таким способом он вывел нас к берегу. Но обнаружить нужные пещеры… – Посвященный многозначительно покачал головой. – Это потребует некоторых усилий.

– Ну что ж, – подытожил Дэмьен. – Скажем, у нас есть возможность подкрасться к ним. И у нас есть эффективное оружие, если они чувствительны к солнечному свету. – Он погладил сумку, висевшую на его поясе. – И достаточно времени впереди, чтоб решить, как мы это используем. Что до ловушки, подстроенной нашим врагом… Теперь мы знаем, что за игру он затеял, и сможем отразить удар. И значит, остается решить один вопрос…

– Куда, черт побери, мы направляемся, – подхватил Сензи.

Таррант извлек из кармана сложенный в несколько раз пергаментный свиток и развернул его; это оказалась обширная карта здешних равнин и предгорий.

– Я нарисовал это по памяти, когда потерял оригинал. Не гарантирую точности, но надеюсь, что общий вид не переврал.

Он расстелил лист перед всеми. Это была карта земель ракхов и окружающих районов, на которую от руки была нанесена паутина чернильных линий.

– Пунктирные линии, – прошептал Дэмьен.

Таррант кивнул.

– Мелкие я наверняка забыл, но основные границы плит на месте.

Эта карта, в отличие от первой, была озаглавлена: «Великое Плато Новая Атлантида. Восточный Серпантин. Малый Континент». Таррант указал на место, где встречались три массивных плиты.

– Это единственный энергетический узел в этом районе. Думаю, враг поселился где-то рядом. Однако наш информатор утверждает, что он сидит на самой вершине.

– Но ведь ты говорил… – перебил его Дэмьен.

– Что только глупец способен на такое? Говорил. И повторю еще раз. Не спрашивайте меня, как он удерживает там свою крепость. Одними заклинаниями этого не сделать. Он должен рассчитывать на что-то еще. Может, и на удачу. Девушка утверждала, что здесь подолгу не бывает землетрясений. Годами.

– Это невозможно, – пробормотал Дэмьен.

Таррант кивнул:

– По крайней мере, очень странно. Маленькие, конечно, могут пройти незамеченными… но даже если так, речь о том, что здесь брешь в сейсмической активности. Только бы она продержалась достаточно долго, чтоб мы успели дойти.

– Кстати, – вскинулся Дэмьен, – а нет ли какой-нибудь возможности не дать Хозяину Лема выследить нас? Кажется, он пробил твое Затемнение…

– Нельзя ослепить ясновидящего, – резко заявил Таррант. – Но можно отвести ему глаза. Прошлой ночью я подготовил Творение, которое должно этому помочь. Оно подействует… здесь! – Он ткнул в точку на карте в двух днях пути на восток. – Мы находимся как раз на таком расстоянии на пути в Лема, и он это знает. Но пока наша пятерка достигнет этой точки, я принял меры, чтоб нас заменила подделка. Наши двойники продолжат наш путь, – его ноготь прочертил линию через горы, в Лема, к месту, где встречались три плато, – сюда.

Он указал точку милях в двенадцати на восток от энергетического узла и вопросительно взглянул на ракханку.

Та подалась вперед и передвинула его руку на несколько дюймов южнее. И кивнула.

– Здесь кратер. – Она посмотрела на Тарранта. – И западня.

– Пока они будут добираться туда, его Творение будет тянуться к ним. Мы станем как бы невидимы.

Дэмьен гневно уставился на него. Что-то в его лице заставило Сензи поежиться.

– Ты хочешь использовать людей, – тихо сказал он. – Ракхов.

– Хорошую подделку нельзя сотворить из воздуха. Такая иллюзия ни на миг не введет в заблуждение посвященного. Она недостаточно материальна, и когда он захочет выяснить, что скрывается под поверхностью…

– Ни в чем не повинных ракхов.

Охотник потемнел лицом:

– Это война, священник. А на войне бывают несчастные случаи. С невинными тоже.

– У тебя нет на это права.

– У меня есть власть. И хватит об этом. Я не собираюсь устраивать дискуссию. Особенно когда на чаше весов – моя собственная жизнь. Я сделал слишком большую ставку в игре, и если я умру, меня ожидает чертовски горячий прием. Так что Творение сработало. Я уже защитил его. Когда мы попадем сюда, – он сердито постучал по карте, – пять обманок достигнут кратера Санша. И так как мое Действие связано с живой плотью, они его убедят, и наш враг будет следить за ними, не за нами – пока они не умрут. – Он не спеша выпрямился. – Я не намерен погибнуть здесь, священник. Тем паче ради твоих моральных принципов. И лучше бы тебе смириться с этим.

Не отвечая, Дэмьен повернулся к Сиани.

– Си…

– Не надо, Дэмьен. Он прав. – Женщина коснулась его руки; его передернуло, как от боли. – У нас нет выбора, неужели ты не понимаешь? Нам необходимо это Творение либо что-то подобное. Или же мы должны сдаться. Но я не могу, Дэмьен. Не могу отступить. А ты?

Он молча отодвинулся от Сиани. Трудно было прочесть что-либо на его лице, но холод его заставил Сензи вздрогнуть.

– Вы победили, – наконец выдавил он. – Я не буду вмешиваться. Я не смогу. Но ты заплатишь за эти жизни – кровью. Клянусь.

Охотник негромко, зло рассмеялся:

– За эти, за те, за тысячи других.

Утро. Новый день. Она пришла к Сензи, когда он собирал топливо для костра. И это так поразило его, что он чуть не выронил вязанку.

– Сиани?

Солнечный свет проливался сквозь безлистые ветви над головой, выдавая ее бледность. Ее слабость. Две прошлые ночи выжали из нее больше сил, чем они могли представить.

– Я думала, что ты не откажешься от компании.

Слова не доходили до парня, пока он не взял себя в руки.

– Ты не должна покидать лагерь.

Женщина пожала плечами. Это была лишь тень ее прежних движений, да и сама она походила на тень. Даже взгляд ее словно ослабел.

– Ты беспокоишься, как и он. – Она поискала, на что бы сесть, и примостилась на пеньке. – Иногда я от этого так устаю. – Вздохнув, она сползла пониже и прилегла. – Иногда так хочется убежать… от страхов, от людей. – Она поймала взгляд Сензи, задержала его. – Ты понимаешь, о чем я?

Он почувствовал, как кровь прилила к его щекам; с усилием подавил желание сбежать от нее.

– Это очень опасно, Си. Ты не можешь оставаться одна, даже на несколько минут.

– Я знаю, – выдохнула она. – Но… когда очень многим рискуешь, чувство опасности притупляется. Ведь такое возможно? Иногда я стараюсь напомнить себе, как близко мы подошли к нашему врагу, как велико его могущество… но даже тогда ощущаю какую-то отстраненность. Нереальность. Как будто мне надо делать такую работу – бояться. – Она взглянула на свои ладони, словно надеясь найти на них ответ. И тихо произнесла: – Не было случая рассказать тебе раньше. Про воспоминания. Только отрывки, кусочки… но они опять появились. Когда Джеральд проводил Творение. Как будто, пока эта тварь занимала мое тело, я воспринимала ее разум. Моя память заключена в ее плоти. – Она подняла взгляд на подмастерье. Карие глаза блеснули на солнце. – Я вспомнила… как ты пришел ко мне. Ты помнишь, Зен?

Это было так давно, в таком чужом мире, к которому уже не было возврата, что ему понадобилось время, чтоб воскресить все в памяти. Воскресить себя тогдашнего.

– Да, – тихо сказал он. И поморщился, окончательно вспомнив.

– Ты был молод. Так молод! Помнишь? Образ, что сохранился с нашей первой встречи. Твое лицо. То, что я увидела в нем… что Прозрела в тебе. Но больше всего запомнилась твоя юность. Боги, ты был так юн…

– Мне и сейчас всего тридцать четыре, – защищаясь, вставил подмастерье.

– Действительно. Еще молод. Тело еще не стареет – хотя бы не так быстро. Еще в том возрасте, когда Фэа может восстановить плоть… – Она помолчала, обдумывая какую-то мысль. Потом что-то решила для себя. – Ты помнишь, зачем пришел ко мне? Чего ты хотел?

Его лицо уже пылало. Он отвернулся:

– Пожалуйста, Си…

– Тут нечего стыдиться.

Он покачал головой, закусив губу; его поразило, что память прошлого может до сих пор вызывать живую боль.

– Это не стыд, Си. Это… Я не понимал. Ничего не понимал. Я хотел, чтобы мир был другим, чем он есть.

– Ты пришел ко мне в поисках Видения, – мягко проговорила она. – Не власть, не здоровье, даже не бессмертие… Тебя не интересовало то, чего ищут другие. Только Зрение.

Он старался совладать со своим голосом, но на это уходили все его силы. Внутри все в нем тряслось, душа трепетала от унижения.

– А ты объяснила мне истину. Что я никогда его не получу.

– Да. Я сделала это. Служение, подобное твоему, заслуживает честности, хотя правда может ранить очень больно. И если она действительно ранила, так это потому, что многие люди лгали тебе – заставляли тебя верить, что есть какая-то надежда, но они не были…

– Они не были посвященными, – быстро вставил он. – Они не могли знать.

– Это так… Прости меня, – прошептала она.

Он зажмурился; душа его ныла от горя, от боли разбитой мечты.

– Ты сделала то, что должна была сделать.

– И я в это верила. Мы все в это верили. Что посвященность – природное свойство; никто не может получить его или утратить. Это не дело человека, не способ Творения. Способность Видеть существует в том, кто родился с нею. – Он услышал, что она глубоко вздохнула. Набирается храбрости? – Я ошибалась, Зен.

Он резко обернулся. Он не сразу понял ее слова и то, что они могут означать. Потрясение было слишком велико.

– Я верила в то, что сказала тебе. И любой посвященный сказал бы то же самое – любой честный. Но только никто из нас не жил так долго, чтобы понять…